Книга тайных троп: Колесо года

      Аэд вышел из спальни Кейтленн и Балора, так и не найдя ничего, что можно было бы счесть за подсказку. Бросив взгляд через плечо, убедился, что Инис следует за ним, и небрежно мотнул головой:       — Идем вниз, там в темнице тоже отметилось зло. Помнишь, как твоей добыче ковали короны?       — Нет, я не присутствовала при этом: отец запретил, — Инис продолжала держаться за рукав Аэда, следуя за ним по пятам, и все больше мерзла, дрожа от холода уже явственно, но ничего не говоря на эту тему. — И что мы будем делать, если ничего не найдем? Как выбираться?       — Значит, останемся здесь, — он пожал плечами, спускаясь по винтовой лестнице в подземелье. — Зато можешь быть спокойна: сюда любовниц водить не получится, — поддел ее снова и наконец заметил, что она дрожит: — Что это у тебя вдруг руки холодные?       К тому моменту они как раз вышли в каменный коридор, и, простерев руку, Король осветил путь впереди тусклым холодным светом, едва разгонявшим мрак. Из-за одной из дверей шел еще больший холод, и они направились именно туда.       — Останемся здесь? — в ужасе переспросила Инис. — Мы здесь погибнем! — она задрожала еще сильнее и пожаловалась: — Я замерзла, рук уже не чувствую… А здесь еще холоднее… Согрей меня, пожалуйста, — она отчаянно прижалась к спине Аэда в поисках родного тепла.       Юноша в ответ усмехнулся, однако жену обнял, будто и не случилось между ними ранее никакого спора. Бледное золотистое сияние окутало Инис, благодатным теплом проникающим в каждую клеточку продрогшего тела. Со вздохом наслаждения Инис прижалась к мужу, прикрывая глаза. Постояла так немного, а потом выдохнула и, привстав на цыпочки, потянулась к губам Аэда.       Он терпеливо ждал, пока она согреется, и ухмыльнулся, когда девушка потянулась за поцелуем. Не стал ей отказывать в ее маленькой инициативе, развернув, прижал спиной к стене, которая благодаря его теплу не ощущалась холодной. Взяв Инис под подбородок ладонью, он накрыл ее губы своими, не давая вздохнуть, а свободной рукой, с подвязанным запястьем, прошелся от груди по животу девушки, сжимая округлости, и жар от руки заставил любовное томление жены вырасти и обернуться животным желанием тела, алчущего близости, словно путник в пустыне алчет воды.       Она с тихим стоном, приглушенным поцелуем, прильнула к мужу, обвила его плечи руками, совершенно позабыв о том, где они находятся. Ревность, из-за грызущей мысли о том, что целых полтора месяца он был с другой, распалила желание. Полтора месяца он ласкал другую и спал с другой, а не с ней. Это выводило из себя, заставляя с большей жадностью впиваться в его губы и даже укусить так, что во рту появился солоноватый привкус крови.       Что развеселило Аэда только больше. Подхватив рукой девичья бедра, он приподнял жену и вжал в стену, так что ей для равновесия пришлось скрестить ноги за его спиной. Инис сразу же ощутила силу желания, что испытывал муж, но преградой и раздражающим издевательством стала одежда. Впрочем, как раз это проблемой не стало: замешкавшись совсем ненадолго, Аэд перехватил жену поудобней. Она могла только заметить, как мужская рука дернула ее белье между ног — а следом в тело ворвалось наслаждение, нахлынув оглушающим счастьем.       Инис сладострастно вскрикнула и выгнулась навстречу Аэду, сильнее обхватывая бедрами. Тонкие пальцы зарылись ему в волосы, болезненно сжимаясь и дергая безо всякой нежности. Хотелось не только дать утоление кипящей в крови страсти, но и своей злости и ревности. Инис еще раз дернула мужа за волосы и качнула бедрами, опять прикусывая его губы, а потом жадно целуя.       Не только ей хотелось кусать — добравшись до девичьей шеи, Аэд ощутимо ее укусил, спустился к плечам и ключицам, всюду оставляя красноватые следы, порой тоже до крови. Задранное платье сбилось меж ними у Инис на животе, но, похоже, оно не мешало мужу любоваться женой. Хватание за волосы заставило встряхнуть головой и мстительно ринуться, взяв разгон, чтобы девушка задохнулась от ощущений. Летний Король владел своей своей Королевой рьяно, до боли, доводя до исступления, намереваясь сделать ей так хорошо, чтобы она взвилась на недостижимую высоту страсти, спеша и торопясь, чтобы это случилось как можно скорее — потому что имел свои планы.       И Инис взвилась, быстро достигнув пика, вжавшись всем телом и трепеща от болезненного удовольствия. Этот неожиданный всплеск совершенно лишил сил, выпил до дна, и девушка обмякла, повиснув на муже не в силах пошевелиться. Только тяжелое, со всхлипами, дыхание и прокатывающаяся дрожь говорили о том, что она все еще жива и в сознании. Наконец шевельнулась и слабо выдохнула:       — Пусти меня… — она дернулась, попытавшись выбраться из объятий. Свое Инис получила, и больше ей ничего не было нужно.       — Что, уже согрелась, моя дорогая? А где же забота о любимом супруге? — прищурился Аэд, и не думая внимать ее просьбе. Наоборот, ощутив, как она потяжелела, он подхватил ее под коленями выше, чтобы со всей яростью вторгаться в утомленное лоно.       Укусы по шее стали болезненнее, а когда вспыхнула короткая боль, Инис смогла осознать, что по шее течет теплая влага, которую муж попросту собрал языком, как заправский вампир. Чем быстрее и чаще он ее брал, тем громче ее тело скулило, и не стонами страсти, а болезненным плачем. Но Аэд предпочел отказать супруге в заботе и покинул ее лишь тогда, когда мужская природа исторгнулась жаром — да и то не спешил, пока не отдал все сполна. Только тогда он опустил ее на пол, зная прекрасно, как больно ей свести затекшие ноги, и поправил штаны, будто ничего не случилось.       — Все-таки хороша, — довольно осклабился он, поддел пальцем стекавшую по девичьей шее алую каплю и, ухмыляясь, слизнул.       — Да неужели? — огрызнулась Инис. Тело болело, и девушка тяжело оперлась о стену. — Неужели лучше твоей Дехтире? — она дернула головой и все-таки подняла руку, отталкивая мужа от себя с величайшем раздражением. Когда страсть отступила, свое место снова заняли ревность и нежелание делить мужа ни с кем, потому что он был только ее, и за его внимание она была готова убить. — Ты же и с ней так развлекался, я права?! — она резким движением оправила на себе платье и ткнула кулачком мужа в грудь, глядя на него весьма зло.       Но злость охватила не только ее. В одно мгновение Аэд шагнул к ней и резко и крепко схватил за горло, едва не впечатав жену головой в стену.       — Еще одно слово — и я вытащу Дехтире из страны мертвых, чтобы ты спросила у нее лично, — черные глаза смотрели не только холодно — горели удовлетворением и ненавистью, так роковые партнеры друг без друга не могут и в то же время мечтают убить дражайшую половину. Лицо исказилось, приобретя жестокую красоту, делая Аэда вконец непохожим на себя самого. Голос пророкотал низко с откровенным садизмом: — Не заставляй меня пожалеть о том, что мы женаты. Или лучше будет бросить тебя — и посмотрим, сколько ты тогда проживешь.       Инис дернулась, закашлялась, и по ее телу словно разряд прошелся. Потому что такое уже было, она вспомнила, в кошмаре, который наслала на нее Кейтленн. Королева пришла сюда с мужем, готовым защищать ее, нежным, ласковым, а потом на них обоих словно помутнение нашло. Да, она всегда ревновала Аэда к Дехтире, но никогда бы не стала говорить то, что уже наговорила. А муж бы не стал обращаться с ней так жестоко. От осознания всего этого жуткий клубок из злости, ревности и похоти вдруг распался, оставив только физическую боль, не имевшую ничего общего с душевной. А вот любимый муж по-прежнему смотрел на нее так страшно, что Инис невольно хотелось зажмуриться и убежать, но вместо этого она подняла дрожащие руки, обхватила лицо Аэда ладонями и нежно позвала:       — Аэд, любимый мой, единственный, очнись, — тонкие пальцы ласково гладили его щеки и скулы, несмотря на то, что мужские пальцы ощутимо сдавливали горло, — услышь меня, родной: в тебе говорит наследие деда, но ты же сам не хотел ему следовать. Правда же, любимый? — девушка скользнула кончиками пальцев по его губам, бережно стирая капли крови. Потом она скользнула выше, чуть подаваясь вперед и нежно гладя сведенные брови, и дальше к волосам, хотя воздуха осталось совсем мало, но Инис продолжала ласково перебирать волосы любимого и тихо его звать по имени. Сейчас она должна была приложить все усилия и достучаться до разума Короля, хоть самой было чертовски страшно и больно.       Из-за давления на горло слова у нее получались рваными и наполовину проглоченными, однако Аэд слышал ее. Вместо обвиняющего тона различил в голосе совсем иное, а нежная, дрожащая ласка и вовсе вызвала удивление. Однако настойчивые увещевания дошли до затуманенного разума далеко не сразу, и первым ответом он сдавил горло так, что послышались хрипы — он сломал бы ей шею, не защищай ее Колесо.       — Аэд, — едва слышно выдохнула Инис, — любимый, опомнись, — слова скорее можно было прочитать по губам, нежели услышать, но дрожащие пальцы продолжали перебирать волосы и чесать мужа за ухом, точно большого кота.       Он склонил голову набок, рассматривая ее, открывая тем самым свою шею, как сделал бы кот, которому пришлась по душе ласка. Хватка на горле Инис немного разжалась, так что теперь она сама могла бы избавиться от нее.       Но девушка не спешила, желая, чтобы муж сам отпустил ее. Только задышала чаще, продолжая нежить и ласкать любимого и не выказывая внешне ни страха, ни злости, ни раздражения, только безграничную любовь и нежность к Аэду, который был не виноват в том, что ими тут что-то овладело.       В тусклом свете, до сих пор освещающем коридор, было плохо заметно, но все же проглядывалось, что черные глаза стали светлеть. Когда же они вернули свой цвет (левый, как всегда, остался темнее) и юноша понял, что удерживает возлюбленную за горло, он разжал хватку, и рука, разом обессилев, упала.       — Инис! — сопоставив наконец все факты, он отшатнулся, повалился на колени, уперся ладонями в пол, держа равновесие, и сел на ноги, совершенно опустошенный.       — Ты вернулся… — слабо улыбнулась Инис и тоже сползла на пол по стенке, хотела что-то сказать, но вместо этого ее вырвало. Сначала — кровью вперемешку с их обедом, а потом, когда желудок полностью опустошился, желчью. Словно этим нехитрым действием выразился весь стресс от сложившейся ситуации.       Аэд и сам схватился за горло — перенял болевые ощущения у жены и понял, что сильно ее придушил. Наклонившись вперед, зашелся кашлем, попытался вздохнуть и смог далеко не сразу — только воздух зловеще свистел. Сама же Инис смогла продышаться: когда она очистила свой желудок и когда боль ушла, мышцы расслабились, повинуясь подсознательной команде мозга.       — И… нис… — свистящим шепотом выдавил из себя Аэд, которому очень хотелось ринуться к ней — но он оставался на месте, замирая от мысли, что с ним было и кем они были буквально несколько минут назад.       Девушка брезгливо отерла рот, пару раз вдохнула и, не вставая с колен, подползла к мужу, обнимая его и утыкаясь лицом в плечо. Снова стало холодно.       — Ты точно вернулся… — тихо прошептала она, едва сдерживая подступившие к глазам слезы.       Он обхватил ее, прижимая к себе за плечи, гладил и целовал, потом, спохватившись, вспыхнул блеклым сиянием, которое немедленно живительным теплом согрело окоченевшую было супругу. С каждым жестом она почти вслух слышала, а больше чувствовала, извинение, хотя Аэд ни слова не говорил. Правда, все же прошептал едва слышно:       — Ты тоже вернулась, любимая…       — Мы оба вернулись, любимый… — прошептала Инис в ответ, и слезы все-таки хлынули из глаз, а сама девушка еще крепче прижалась к Аэду в поисках поддержки.       На вопрос, кому утешение требовалось больше, можно было дать однозначный ответ: обоим. Сколько они так просидели на каменном полу коридора, неизвестно, однако, в конце концов, юноша обратил внимание на холод, все еще веющий из-за ближайшей двери, и, ласково вытерев слезы жены, предложил:       — Давай узнаем, что там? Кажется, зло, что мы ранее чуяли, таилось именно в нас. Может быть, поймем, что делать дальше, ведь куда-то оно же ушло.       — Давай, — согласилась Инис, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. — Я опомнилась, когда все начало напоминать кошмар. Прости, что я упоминала Дехтире. Я к ней ревную, но не настолько, чтобы кидаться такими словами… — тихо проговорила она.       Он невесело улыбнулся, хотя улыбка быстро исчезла.       — Милая, мертвые не имеют ни чувств, ни эмоций, и вожделение их тоже не одолевает. Я рассказывал тебе о том, что в Самайн от меня остается лишь малая часть — память да прожитый опыт. Это правда: полтора месяца я провожу с Дехтире и сыном — но мы не живем как муж и жена. Она сделала выбор и выбрала — не меня. Нашего сына.       — И все равно, прости, я пока не могу не ревновать, — Инис погладила губы мужа, — и за укус. Давая осмотрим все, что осталось, и как-нибудь уйдем отсюда?       — Твоя кровь вкусная, ты знала об этом? — в медовых глазах мелькнули остатки тени. — Я же говорил, что могу быть вампиром, — столь мрачно пошутив, он поднялся на ноги и помог встать супруге. Тепло снова согревало их обоих, поэтому они смело вошли в помещение, откуда веяло ледяным холодом.       Это оказалось то самое место, где по потолку, полу и стенам шла снежная изморозь. Именно здесь стоял закованный в лед саркофаг, где дожидался возвращения с той стороны Айвэн и где Ольха видела его перед тем, как он вернулся. Только самого саркофага здесь не было, вместо него в дальнем углу помещения явственно заявила о своем наличии… незримая тропа времени.       Аэд аж подобрался весь, заметив тропу. Отпустив руку Инис, медленно подошел ближе, чтобы изучить неожиданную находку, и в итоге не без удивления изрек:       — Это… выход. Мы можем вернуться в дом твоей семьи, на несколько минут позже момента, когда мы ушли, — он обернулся к девушке, и выражение его лица говорило об огромной надежде: ведь, если Айргедмар просьбу исполнил, Этайн будет в порядке. Уже должна быть.       — Тогда пойдем? — с надеждой спросила и Инис. — Мы забрали останки детей, избавились от того, что нас одурманило… И больше нам, наверное, нечего делать тут?       — Раз остров нас отпускает, то и впрямь нечего, — подытожил светловолосый, снова взял жену за руку и повел по тропе.

***

      Вышли они действительно рядом — в том же саду, который примыкал к дому родителей Инис. Не желая гадать, какой сейчас день, Аэд чуть ли не бегом направился в дом, чтобы попросту узнать, сколько прошло времени — потом совершенно обыденным образом связался с отцом по телефону, по окончанию разговора дополз до кресла (дело было в гостиной) и рухнул в него с несказанным облегчением.       — С Этайн все в порядке, — выдохнул он. — «Дядюшка Мар» сдержал слово, и она не слышала, как братья мои утонули, — затем перевел взгляд на левое запястье, вокруг которого по-прежнему был повязан скорбный груз, и поднял глаза на жену: — Милая, мне надо завершить это дело. Вернусь сразу, как сделаю все, что необходимо.       — Ты справишься один или мне пойти с тобой? — мужественно предложила Инис, хотя больше всего ей хотелось в душ, чтобы смыть с себя все, что, как ей казалось, налипло на нее в жутком месте.       — Я должен пойти один, — возразил муж, погладив ее по щеке. — На сегодня достаточно потрясений, — он не стал уточнять, значит ли это, что Инис не стоит видеть, как свершается скорбное дело, поцеловал жену и исчез в солнечном свете, благо еще не стемнело и в окна светило солнце.       Инис на это только вздохнула и пошла набирать себе горячую ванну, а потом ставить чайник. Несмотря на то, что муж все это время ее согревал, девушка все равно чувствовала себя промерзшей до костей и мечтала отогреться травяным чаем и ванной. Что она и сделала, выбравшись из горячей воды лишь тогда, когда та начала остывать. И тут же, переодевшись в одну из старых теплых пижам, перебралась в постель, где и заснула практически мгновенно. И это было благом, поскольку ни волнений, ни мыслей о произошедшем во сне не было, ни поднявшейся температуры Инис не почувствовала. Только плотнее закуталась в теплое одеяло и сжалась в комочек, ибо несмотря на то, что дома было достаточно тепло, девушка зябла.       Проснулась она сама, когда за окном полностью стемнело, от чувства, что рядом кто-то находится. Однако постель она занимала одна, мужа не было ни в человеческом облике, ни в шкурке кота. Зато на фоне окна темнотой выделялся мужской силуэт.       Инис зябко поежилась и закашлялась, пытаясь протереть слезящиеся глаза:       — Кто здесь? — она снова закашлялась, да и голос звучал хрипло и натужно.       — Это Брес, — силуэт слез с подоконника, на котором сидел, приблизился к постели и включил ночник на прикроватной тумбе. — Что у тебя с голосом, сестренка? — он нахмурился, заметив ее откровенно нездоровый вид.       — Не знаю, — Инис снова закашлялась, — горло болит. И холодно. Окно закрыто? — девушка поежилась и по нос вбуравилась в одеяло. — А Аэд где?       — Задержался где-то до темноты, я так понял, он светом ушел? — получив утвердительный кивок, он продолжил: — Да, закрыто. Ты простудилась, никак? — он присел на краешек постели и тронул лоб девушки горячей рукой. Нахмурился больше. — Я мало что понимаю в человеческих хворях, но, по-моему, ты слишком горячая. Да­вай-ка ты ска­жешь, что сде­лать, что­бы те­бе по­мочь, и за­од­но рас­ска­жешь, по­чему вдруг я пе­рес­тал чувс­тво­вать ва­ше при­сутс­твие в ми­ре.       — Градусник где-то дол­жны быть рядом, — Инис по­кач­ну­лась и сно­ва за­каш­ля­лась, ды­хание у нее ста­ло рва­ным и тя­желым. — Нас с А­эдом утя­нуло с тро­пы в ка­кую-то иную ре­аль­ность ос­тро­ва То­ри.       — Это я как раз за­метил, — он ода­рил ее сум­рачным взгля­дом и на мгно­вение за­мер, к че­му-то прис­лу­шива­ясь. За­тем ска­зав: — А, вот он где, — градусник нашелся быстро. Перед тем, как вручить его, он по­мог де­вуш­ке сесть и опе­реть­ся на поч­ти вер­ти­каль­но пос­тавлен­ную по­душ­ку.       Инис первым делом сунула в рот градусник и устало прикрыла глаза. Даже малейшая смена положения отозвалась усталостью. А вынутый изо рта градусник показывал очень высокую температуру.       — Тридцать девять, — вяло сообщила Инис. — Мы забрали оттуда саркофаги с телами братьев Аэда, он ушел их хоронить.       — Саркофаги? — переспросил Брес. — Так мы с Бригитой их давно похоронили сами, сразу, как переехали на остров, — потом склонил голову набок. — Давай-ка я Диана позову, чтоб быстро поставил тебя на ноги.       — Не, там они были, — Инис снова надсадно закашлялась, — и что-то еще, жуткое… — она съехала по подушке, закрывая глаза. — Я спать хочу, давай все потом…       — Ладно, расскажешь утром, — не стал настаивать братец и помог Инис устроиться поудобнее. — Я останусь, присмотрю за тобой, — как только она заснула, он послал одну из теней на остров Тори, где сейчас находился Диан.       Инис сонно угукнула и быстро провалилась в тревожный сон. Дышала она тяжело и со свистом, но даже это не заставило девушку проснуться. Лишь утром, когда в окно проник солнечный свет, Инис открыла глаза и с удивлением обнаружила рядом Бирог, на руке которой она уютно устроила голову, а в кресле сидел Айргедмар, с мрачным видом листая какую-то книгу.       — Доброе утро, милая, — друидесса нежно улыбнулась девушке и убрала с ее лица упавшие на глаза волосы. — Как ты себя чувствуешь?       — Хорошо, — Инис улыбнулась родителям. — А что вы тут делаете?       — Разве мы могли тебя бросить, как только узнали, что ты заболела?       — Заболела? — девушка похлопала глазами, пытаясь сообразить, когда это она болела. Сейчас она ощущала только жуткую слабость, но не более того.       — Я все-таки попросил Диана прибыть сюда и помочь тебе, — сказал Брес, появляясь на пороге девичьей спальни. — Он сказал, что ты перенесла сильное переохлаждение и схлопотала пневмонию. Но теперь ты здорова. Муж твой вернулся на рассвете, как я говорил, и нам обо всем рассказал, — он помолчал, выглядя весьма озадачено. — Кажется, я теперь понимаю, куда вы девались и почему вдруг остров совсем успокоился. Понимаешь? Совсем. В нем больше нет накопленной злобы. Вы избавили его от безумия, — он коротко взглянул на Бирог и Айргедмара и вышел.       Айргедмар негромко хмыкнул на это и притянул Инис к себе, по-отечески целуя в лоб, а заодно проверяя температуру. Лоб дочери был холодным. Бирог погладила ее по волосам, и Инис с облегченной улыбкой прижалась щекой к отцовскому плечу.       — Хорошо, теперь там и дети могут находиться, — резюмировала она, — я рада.       — А я не рад, что ты опять оказалась в центре событий, — хмыкнул тот, а потом поднялся, осторожно отстранив Инис от себя. — Тебе надо переодеться и поесть. Я пойду вниз, а вы наводите марафет, — он улыбнулся жене и дочери и вышел, и Бирог тут же взяла девушку в оборот.

***

      Через полчаса посвежевшая, переодетая и причесанная Инис вместе с матерью спустились вниз. Бирог мягко поддерживала дочь, которая еще пошатывалась от слабости.       На пороге гостиной они услышали голос Аэда:       — …Земля не принимала их, и тогда я понял, что должен унести их из Ирландии. Крошечный островок в западном океане на то согласился, и я сделал все, что было необходимо.       — Но пока искал остров, стемнело, и тебе пришлось ждать до утра, чтобы вернуться, — подытожил Брес, который вместе с «близнецом» рассказывали историю Диану, который, по-видимому, еще не был осведомлен о том, чем закончились приключения королевской четы.       Сам же целитель рассматривал рисунки, которые сделал его внук перед тем, как с женой отправился исправлять прошлое:       — Значит, вот что могло бы произойти. Но вполне объясняет, почему остров призвал вас к себе. Нужно как следует убедиться в том, что вся чернота оттуда в самом деле исчезла.       При виде Бирог и Инис мужчины отвлеклись от разговоров, а Луг, шагнув к жене, замешкался (и это было заметно, потому что о многих подробностях в своем повествовании он умолчал), но все-таки осторожно обнял ее. Инис тут же обняла мужа в ответ, а Бирог остро глянула на пару, заметив эту небольшую заминку со стороны юноши. Но ничего не сказала и, когда вся семья перешла в кухню, прошла к чайнику, заваривать чай и укрепляющие травы для Инис, а ее супруг на правах хозяина принялся разогревать пироги, которые приготовила девушка.       — Ты все сделал? — тем временем Королева приподнялась на цыпочки и поцеловала мужа в губы. — Как все прошло? — она с беспокойством смотрела на Аэда и, протянув руку, погладила по щеке. Все, что было в замке Тори, она ему простила и не думала шугаться: они были оба не в себе и его вины в насилии не было. Всеми силами Инис старалась показать это мужу, чтобы он сам не начал от нее шарахаться и думать невесть что.       — Провозился дольше, чем полагал, но мои братья свободны. Я рад за них, — сказал тот. Отвел взгляд в сторону и посмотрел на жену Айргедмара. — Бирог, ты же ведаешь мудрость друидов. Знаешь ли ты способ обрести свободу и мне?       — Я размышляла об этом, — Бирог посмотрела на Инис и ничего больше говорить не стала, с преувеличенным вниманием отмеряя какую-то сушеную травку в чайник. — Инис, родная, придется мед потерпеть, он тебе сейчас нужен.       Аэд это заметил и предпочел не настаивать, к тому же Брес объявил, что возвращается домой, и Диан изъявил желание отправиться с ним.       — Оставляю тебя заботам твоей семьи, юная Королева, — на прощание произнес целитель, и они оба вышли.       — Благодарю вас обоих за мать, — сказал Аэд опекуну супруги и кивком склонил голову перед ним и друидессой.       — Спасибо, Диан, — только и успела крикнуть вслед Инис, садясь за стол и принимая из рук Бирог большую чашку с травяным отваром и медом. От запаха последнего Инис поморщилась, но принялась пить, заедая мясным пирогом.       Аэду же в ответ достался от Айргедмара взгляд в духе: «Да-да, я вижу, как ты за это отблагодарил». Но вслух мужчина ничего не сказал: понимал прекрасно, что в том, что случилось, вины Луга не было.       Бирог и перед Аэдом и мужем поставила по тарелке с кусочками пирогов и чашки с чаем, потом молча села и сама.       — Вам какое-то время лучше будет пожить здесь, — вместо всего произнес маг, — Замок Эске еще не восстановлен, а на острове Тори и в донегольском замке опять можете нарваться на приключения. Так что здесь самое безопасное место, чтобы Инис отдохнула и восстановилась. Луг, силы Балора в ней сейчас нет, — мужчина серьезно посмотрел на мужа дочери. — И да, я знаю, что Колесо Королеву защищает, но иммунитет и организм ослабли, и любой стресс или очередное приключение повторит то, что вчера произошло. Любая вирусная болезнь будет вспыхивать моментально. Инис нужны покой и отдых, и ты рядом.       — Диан сказал, что иммунитета, дарованного съеденным яблоком из моего сада, достаточно, чтобы справиться с любыми человеческими болезнями, — сказал светловолосый. — Но место, где мы побывали… — он замолчал. Затем кивнул. — Не знаю никого, кто чувствовал бы себя здоровым после посещения глубинного слоя острова Тори, — он нахмурился, потер шею, по правде говоря, тоже не выглядя слишком здоровым. Несмотря на то, что по внутренним часам он и Инис отсутствовали больше суток и ни крошки не ели с тех пор, как проснулись, юноша не притронулся ни к еде, ни к чаю.       — Яблоко, может, и дает, но к вам липнут отнюдь не человеческие болезни, — хмыкнула Бирог, посматривая на него, а потом встала и налила тот же отвар, что и Инис. — Пей. И идите наверх, отдыхайте, можете нашей с Маром спальней пользоваться.       Айргедмар согласно кивнул и добавил:       — И сидите тут безвылазно. Еды хватит, все остальное работает, а место защищено так, что только по доброй воле уйти из него и можно. Луг, я в замке Эске оставлю пару артефактов защитных, для большей надежности, — Айргедмар не спрашивал разрешения, а просто ставил перед фактом. — Лишними они не будут и никому не повредят до той поры, пока какой-нибудь недруг не задумает навредить домочадцам.       Тот и не думал отказываться, на своем опыте зная, как хороши чары опекуна Инис.       — Только не стоит размещать их на крыше, — ограничился комментарием Аэд, так и не выпив отвара, хотя с друидессой не спорил. Услышав телефонный звонок, доносившийся откуда-то из глубин дома, поднялся и вышел. Судя по услышанной части разговора, звонил Айвэн, и речь шла о замке.       Инис, пользуясь тем, что на нее не смотрели, тоже отодвинула отвар, но вот тут Бирог непреклонно придвинула его к дочери:       — Пей, — приказала она, и девушка подчинилась, прислушиваясь к разговору.       Вести из замка единственные отличались заурядностью на фоне прочих событий. Аэд и Айвэн обсуждали какой-то проект на втором этаже, потом светловолосый сказал: «Погоди, мне нужно это зарисовать, а ты излагай» — и удалился куда-то наверх, видимо, в комнату Инис, где, как знал, точно имелась бумага. Таким образом он выскользнул из-под бдительного ока Бирог. Судя по всему, разговор грозил затянуться надолго.       Аиргедмар только хмыкнул. Семья переместилась в гостиную, где Бирог с Инис устроились на диване, разговаривая о своем, а он сначала спустился в подвал, а потом принялся развешивать по углам принесенные оттуда амулеты, что-то нашептывая. Королева косилась, но ничего не спрашивала, только взглядом изучала то, как амулеты вплавляются в стену и становятся совсем незаметными. Только когда время перевалило за полдень, Айргедмар решил, что им пора, к тому времени Инис совсем взбодрилась и ее здоровье больше не вызывало тревоги.       — Мы пойдем. Отдыхайте и ни о чем не беспокойтесь. И напои этого упрямца отваром, — сказал напоследок отец Королевы.       — Хорошо, — Инис улыбнулась, расцеловалась с родителями, и они ушли, оставив ее одну. Подниматься наверх она не стала, чтобы не мешать, села под телевизор, включив его, и как-то незаметно увлеклась кино, на которое наткнулась, щелкая каналами.       — …Три горшка с золотом, Айвэн, — муж заглянул в гостиную, увидел, что жена там, и снова скрылся, неся подмышкой целую кипу листов. — Ты же сказал, что к равноденствию управитесь. Что? Еще целых полтора месяца. На следующей неделе я собираюсь перебраться в замок, и тогда мы обойдем его весь. Давно руки чешутся заняться нормальной работой…       — Тебе надо отдыхать! — не преминула крикнуть Инис, услышав его слова. — Понял? Так что никакой работы!       Но муж то ли не услышал, то ли сделал вид, что не услышал, потому что его голос стал тише, пока совсем не умолк: Аэд вернулся наверх.       Инис погрозила кулаком потолку, но догонять упрямого мужа не стала. Откинулась на спинку дивана, вновь переведя взгляд на телевизор, да так и задремала, сморенная все еще присутствовавшей слабостью.       Правда, спустя некоторое время она поняла, что ее несут на руках. Время шло к трем часам дня, поэтому в окна светило неяркое солнце. Послышался скрип двери, а через пару мгновений Инис почувствовала кожей прохладу одеяла, а под головой — взбитую подушку. Не открывая глаз, она протянула руку и крепко вцепилась в ворот рубашки мужа, слишком сильно для только что дремавшего человека, и заявила:       — Не смей уходить, тебе тоже надо отдохнуть. Так мама сказала.       — Куда уходить? — спросил муж, присаживаясь рядом.       — Работать или куда ты собирался, — Инис открыла глаза и улыбнулась. — Забирайся под одеяло, будем спать или просто валяться, что захочешь.       — На следующей неделе же, — объяснил он, но под одеяло забрался, к тому же у него голова порядком кружилась.       — И на следующей неделе не отпущу, — Инис поцеловала мужа в губы и устроилась у него под боком, обнимая за талию и прижимаясь щекой к его плечу. — Спи, любимый, отдыхай и ни о чем не думай, ладно?       — А мы вместе отправимся домой, — заявил Аэд, которому было очень странно спать днем, однако стоило лечь по удобнее, чувствуя тепло жены, как он сразу заснул.

***

      Так и поступили. Через четыре дня супруги почувствовали в себе достаточно сил, чтобы закончить отсиживаться в доме родителей Инис, хотя Аэд с того дня пищей совсем перестал интересоваться, объясняя это тем, что по весне так бывает и что аппетит позже вернется. Из напитков пил только воду, в такие минуты заглядываясь задумчиво на Инис, но о причинах такого поведения не говорил. Он все-таки настоял переехать обратно на озеро Солис, где сила места, по его заверениям, очень быстро скажется на нем благотворно. Перебрались туда на обычной машине, почти такой же, как та, на которой удирали от даллаханов полгода назад. Прежняя сгорела, когда фоморы заняли замок, поэтому новая отличалась цветом. За рулем сидела Тальтиу, которая и забрала Короля с Королевой, покачала головой при виде приемного сына, но весело расписывала красоты Ирландии, по которым они ехали, возвращаясь домой.       Инис поведение Аэда хоть и беспокоило, но она не настаивала, привыкнув уже, что порой муж ведет себя весьма странно. Оставалось надеяться, что в замке ему станет лучше и он снова начнет есть. А ей снова надо будет вернуться к занятиям, и так уже безобразно многое пропустив, ведь родители отказались привезти ей ноутбук, единодушно решив, что образование образованием, но силы дочери восстановить важнее. Инис и восстанавливала — читала, валяясь в родительской кровати вместе с мужем, смотрела кино, долго и со вкусом спала, хотя казалось бы — за месяц она бы уже должна была выспаться, но нет.       Только сейчас, когда они неслись в сторону замка, переживала и нервничала. Некстати нахлынули воспоминания, и девушка крепко прижалась к мужу в поисках поддержки и защиты. Нет, Инис прекрасно понимала, что в замке ничего не осталось от той страшной ночи, ни единого воспоминания, но с эмоциями сладить никак не могла. Особенно, когда замок наконец показался, а Тальтиу замолчала. И чтобы хоть как-то отвлечься, девушка спросила:       — Любимый, а ты теперь против Бреса защиту ставить не будешь?       — А есть причина ее ставить? — Аэд мягко перебирал пряди волос жены, посматривая в окно. Машина как раз разворачивалась, проезжая заново отстроенный фонтан, к главным дверям. — Я не был рад ему раньше из-за некоторых разногласий, связанных с уводом у меня Королев… По правде сказать, мне не хотелось признавать, что проблема скорее не в Бресе, а в них, но было ужасно досадно из года в год одно и то же терпеть. Особенно доставало его, если уместно назвать, сочувствие. Поэтому мы вздорили и не общались сверх необходимого.       — Нет, — Инис погладила мужа по груди, — он же теперь мой брат. Я потому и спросила. Мне ему тоже нос сломать порой хочется, но он неплохой, — девушка перевела взгляд на окно, с облегчением убеждаясь, что следов разрухи нет.       — Он трикстер, — с усмешкой фыркнул юноша, — конечно, тебе хочется что-то сломать. Не только тебе хочется, — он заметил беспокойство жены и поцеловал ее в макушку. — Не бойся, осталось закончить кое-где отделочные работы, и наш дом станет еще лучше, чем прежде.       Автомобиль остановился прямо перед широкими дверями, выглядевшими точно так же, как прежние, что королевская чета помнила выломанными и разбитыми. Троица вышла из машины, Аэд взял жену под руку, а Тальтиу передала транспортное средство заботам слуги и последовала за супругами.       Двери при их приближении распахнулись, удерживаемые слугами, и троица вошла внутрь. Огромный холл с центральной лестницей, расходившейся на два рукава на уровне второго этажа, предстал обновленным и чистым. На стенах снова занимали почетное место гобелены, старинные щиты и оружие, под ногами стелились ковры, а солнечный свет из окон во всю стену за лестницами лился таким прекрасным золотым водопадом, что, казалось, весь холл сложен не из камня, не знающего обшивки, а из драгоценного металла.       Из груди Инис вырвался облегченный вздох. Ни следа разрушений, все светлое, солнечное и красивое. Девушка улыбнулась и прижалась к боку Аэда:       — Я так рада, что ничего не осталось от того, что я видела последний раз… И что это теперь действительно наш дом, — добавила она.       Теперь, когда все действительно закончилось, Инис наконец-то успокоилась по поводу того, что муж может от нее отказаться. Помогло, как ни странно, путешествие на остров Тори и все, что было там случилось. Но теперь, входя сюда и кивая слугам, Инис чувствовала себя настоящей хозяйкой, а так же женой, Королевой и вообще очень важной персоной. И опять было заметно, что слуги ведут себя иначе. Это было приятно.       — Так красиво и уютно, — оглядываясь, с улыбкой сообщила девушка. — Уверена, когда отель вновь начнет принимать постояльцев, все просто обалдеют от того, что стало еще лучше и красивее.       — Нужно поблагодарить Айвэна за то, что замок отреставрирован досконально. Ему пришлось перелопатить целую прорву чертежей, которые когда-то давно я сам восстанавливал по тому, что три сотни лет назад осталось от замка. Пойдем, посмотрим, что изменилось, — Аэд обнял жену за плечи и поцеловал ее в щеку. — Добро пожаловать домой, любимая.       С галереи второго этажа спланировала черная птица и превратилась в Морриган, статную и торжественную, которая первой приветствовала с присущей ей величественностью:       — С возвращением, Верховный король. Привет тебе, Королева! Лох Эске скучал по своим владыкам.       — Добрая весть, Морриган: мы вернулись, — ответил ей Аэд, и она, вновь обернувшись вороной, сделала круг над королевской четой и улетела, разнося повсюду его слова.       Привлеченные зрелищем и голосами, в холле собрались почти все обитатели замка, среди которых нашлись и туата: оказалось, что они покинули владения Бреса еще накануне, чтобы встретить своего Короля и его Королеву. Друзья, союзники, родичи и подданные — все приветствовали и радовались, и от счастливых голосов сам замок, казалось, сиял золотом еще ярче и мягче.       — Я рада, что мы возвращаемся сюда вместе, любимый, — прошептала в ответ Инис, смущенно улыбаясь. — Она жуткая, — так же тихо призналась она, провожая ворону-Морриган взглядом, а потом переводя его на окружающих людей, точнее, нелюдей. От счастливых лиц и умиротворенной атмосферы плакать хотелось, но она сдержалась, улыбаясь счастливо и радостно и прижимаясь к боку мужа. От ярких красок и свежего, чистого воздуха кружилась голова. И ни намека на то, что здесь когда-то хозяйничали фоморы. Словно в замке просто сделали ремонт, обновив его и сделав еще краше. — Нам надо устроить праздник, не в честь Колеса, а просто так, для тех, кто воевал с фоморами, для своих, — тихо предложила она.       — Значит, устроим, — согласился муж, пока еще плохо представляя, когда этим заняться, потому что ему не терпелось найти О’Доннелла и заняться пренеприятнейшим делом: изучать сметы и, главное, выставленные подрядчиками и поставщиками счета. Усмехнувшись в ответ на эпитет в адрес Морриган, сказал: — Сразу понятно, в кого Этайн такая грозная, верно? Морриган страшна в гневе, но еще страшнее — ее пророчества. К счастью, их давно не слышали.       — Сын! — по лестнице спустилась мать Аэда, которая заключила юношу в объятия и приветливо улыбнулась девушке. — Инис. Все рады вас видеть.       — Ты обязательно должна увидеть сад, — Тальтиу тоже обнялась с Королевой. — Мы долго трудились над ним. Твои кролики прибыли час назад, так что ты сможешь сама их и выпустить. Что скажешь?       — Тебе достается все веселье, любимая, — улыбнулся Аэд и махнул рукой кому-то в толпе: — Айвэн!       Оборотень в сопровождении старшего сына (Король выглядел ровесником Ниалла) и стайки слуг появился из боковой двери. Мужчины тепло приветствовали друг друга, но оба шамана, взглянув поверх головы Короля, удивленно переглянулись.       — Давай-ка поговорим в спокойном месте, — предложил О’Доннелл.       Аэд поцеловал мать и жену и с удовольствием скрылся в волчьей компании.       Инис только головой покачала, глядя вслед Аэду и волкам, после чего перевела взгляд на женщин и кивнула:       — Я с удовольствием выпущу их, наверное, засиделись в клетках.       Они неторопливо двинулись в сад. По дороге к женщинам присоединились Ольха со своими дочерьми и Бирог, так что в сад они вышли достаточно большой и радостной компанией. Действительно, Инис было очень радостно наблюдать и за зеленеющим, молодым садом, взращенным на месте того, что был уничтожен фоморами, и за самими женщинами. Те казались радостными и светились от счастья: все беды и страхи были позади, мужья и родные вернулись и больше никуда не собирались уходить. По крайней мере, до Самайна, но об этом никто не думал.       Изрядно подросшие кролики ждали их у восстановленного уголка, который стал еще краше прежнего, и им явно не терпелось выбраться поскорее на волю из не слишком просторных переносок. Так что зверьков выпускала не только Инис, но все вместе, любуясь тем, как они резвятся и знакомятся с новой территорией. Потом так же вместе они гуляли по саду и дому, рассматривая все и ведя непринужденный разговор о том, что можно еще сделать.