Книга тайных троп: Колесо года

      Последующие три недели выдались спокойными. Видимо, Инис сама решила напомнить Айргедмару о намерении помочь в восстановлении замка, потому что одним прекрасным днем хозяину оного замка принесли выписки с банковских счетов и он там обнаружил внушительную сумму, на которую не рассчитывал. Пришлось пообщаться с самим Айргедмаром на предмет обеспечения нужными бумагами упомянутой суммы, не говоря уж о том, чтобы поблагодарить за нее, хотя нельзя сказать, что Аэд принял подарок со спокойным сердцем, поскольку привык обходиться во всем собственными силами. После того, как сумма была учтена в таблице расходов, Айвэн полушутливо заметил, что «отец» Королевы подарил замку фактически целый «горшок». Таким образом, величина расходов, а по сути убытков, снизилась до двух полновесных «горшков», на что Аэд заявил, что с этим жить уже можно, а там, глядишь, вся сеть отелей через год начнет вновь давать прибыль и не придется никого увольнять.       Сам летний Король целыми днями пропадал тот тут, то там в различных частях замка, наконец дорвавшись до физического труда. Он объяснил жене, что когда-то отстраивал замок Лох Эске своими руками, поэтому намерен заниматься тем же сейчас. Заплетя длинные волосы в косу, чтоб не мешались, вместе с командой реставраторов Аэд работал над витражами маленькой домашней церкви, разбитыми, как и все красивое и важное, фоморами. Витражи несли художественную и историческую ценность, а церковь, несмотря на то, что давно не принадлежала ни одной из существующих конфессий, была построена (и восстановлена в первый раз) с любовью и тщанием, являя собой одно из светлейших и спокойнейших мест во всем замке.       Правда, два повода для беспокойства все же имелись. Первый заключался в том, что Аэд, хоть и выглядел намного бодрее, добравшись до работы, продолжал придерживаться исключительно строгой диеты, отказываясь от обычной еды и держась только за счет крови супруги. Никто, даже Диан, шаманы и ведуны, не знали, что с этим делать и не могли даже сказать, сколько это продлится, однако сам свежеиспеченный вампир вел себя как ни в чем не бывало и не жаловался ни на что.       Вторая проблема не бросалась в глаза и неделю оставалась тайной заботой исключительно Королевы. Дело в том, что, вопреки сложившемуся порядку вещей, ее организм вел себя не так, как положено, и наступление периода, знакомого любой женщине каждый месяц, опаздывало уже на упомянутую выше неделю. Если поначалу Инис не воспринимала это серьезно — бывает всякое, а она и Аэд столько пережили — то потом начала беспокоиться. Но по-прежнему ничего никому не говорила: родители и так не слишком радостно воспринимали то, что она поила Аэда кровью. Пока пустили на самотек («это твой муж и, если ты сама хочешь это делать, твое право»). Но вряд ли ухудшение здоровья оставит их такими же относительно спокойными: скорее, отец заберет ее домой, как и грозился.       Когда уже молчать стало невозможно, Инис обратилась к матери и Ольхе, которая стала такой же наставницей, как и ее дочери — подругами. Осмотр длился долго и тщательно, но ничего не дал — ни друидесса, ни ведунья не нашли ничего страшного. Если не считать отсутствия женских дней, Инис была здорова, и даже то, что муж пил ее кровь, на организме никак не сказывалось: потерю крови девушка компенсировала едой, солнечным светом, отдыхом и ласками Аэда. Логичнее всего было предположить беременность, и женщины, разумеется, предположили и проверили, но подтверждений не нашли, а ведь обе тонко это чувствовали. В конечном итоге Бирог решила:       — Без Бригиты или Диана тут не обойтись. Мы не видим ничего, что могло бы вызвать такой сбой, — она посмотрела на волчицу, и та, хмурясь, согласно кивнула.       — Лучше позовите Бригиту, — смущенно попросила Инис. Диан, может, и был богом врачевания, но еще и мужчиной. И его Инис стеснялась.       Мать кивнула, тут же набрала номер Бригиты и, коротко обрисовав ситуацию, попросила ее прибыть как можно скорее.       Жена Бреса прибыла незамедлительно — через три часа, которые занял путь с острова Тори в Донегол на машине. Выставив Бирог и Ольху, дочь Дагды и по совместительству богиня, помогающая женщинам, сначала устроила Королеве форменный допрос на самые щекотливые темы, которые та точно не решилась бы раскрыть в присутствии врача-мужчины. После этого Бригита взяла анализ крови на определенные гормоны, осторожно и бережно исследовала саму девушку, в финале прогладила ее по животу ладонью на манер Кехта, который таким образом считывал состояние организма, и глубоко задумалась. Откладывать анализ она не стала, потому что захватила с собой мини-лабораторию, и первый образец крови села изучать непосредственно в спальне Инис.       Инис краснела, бледнела, но выложила все, что Бригита хотела знать. Хотя и была очень смущена говорить на столь откровенные темы. А уж после того, как с серьезным видом жена Бреса принялась изучать ее кровь, девушка и вовсе оробела, скромненько устроившись в кресле. Только краснота со щек никуда не делась. Да и без матери, которая вместе с Ольхой ждали за дверью, Инис было тревожно. Плохо до этого момента девушка себя не чувствовала, но вот сейчас ей как-то резко поплохело.       Бригита молчала долго, сосредоточено меняя реактивы, подолгу вглядываясь в электронный микроскоп и что-то записывая на листе бумаги. Заметив, что Королева сидит буквально ни жива ни мертва, она улыбнулась и сказала:       — Не бойся, Инис, в целом ты здорова. Но вот установить факт наличия или отсутствия беременности на столь малом сроке нелегко, поэтому я, должно быть, тебя напугала немного. Определенные сомнения у меня есть. Современная медицина в большинстве случаев еще не способна зафиксировать настолько незаметные изменения, но я знаю, что и где искать. Мне все же понадобится консультация с Кехтом, поскольку до того, как появилась я, именно он заботился о женщинах и родовспоможении. В целом же у каждого из нас своя специализация: он военный врач-хирург, специалист по болезням, генетике и протезированию, я — акушер-гинеколог и ветеринар (из-за специфики дара Бреса пришлось изучить и это), наш Луг — прекрасный травматолог и терапевт, особенно в части человеческих хворей, Аирмед, дочь Кехта, гений фармацевтики. Так что не беспокойся: ты полностью в надежных руках.       — Но ни мама, ни Ольха не чувствуют во мне новой жизни, — пробормотала девушка. — Наверное, это просто переохлаждение и стресс. Я все время мерзну немного. Так что, может, и не надо Диана Кехта беспокоить, — правда, больше она не хотела это делать потому, что смущалась говорить о таких личных проблемах со слишком хорошо знакомым доктором.       — Я тоже не чувствую. Но пара твоих гормонов с тобой не согласна, — качнула головой Бригита. — Не бойся, с Дианом я сама поговорю. И с Лугом тоже — с ним в первую очередь.       — Но Аэд же говорил, что все контролирует, — только и смогла, что проговорить растеряно Инис. Вот чего-чего, а такого она точно не ожидала, особенно, после заверений мужа и слов матери о том, что та не чувствует беременности.       — Но ведь в тот раз, на острове, вы оба себя не контролировали, верно? — мягко спросила туата, ободряюще беря девушку за руку. — Как народ, предшествовавший людям, знакомый с наукой и магией (той наукой, что еще неподвластна людям), мы физиологически немного отличаемся от людей, и наши мужчины действительно могут контролировать деторождение. Но если контроль ослабнет или вовсе исчезнет, могут родиться дети.       Инис в полном шоке уставилась на Бригиту. Несмотря на то, что она говорила, что хочет детей от Аэда, новость огорошила. С того момента, как девушка убедилась, что он ее любит, она уже не торопилась с этим. И вот как снег на голову.       — Но почему тогда никто не чувствует ничего? И я — тоже. Ни токсикоза, ничего…       — Твой срок — три недели, и в обычных условиях уже можно было бы что-то заметить, — туата погладила девушку по руке. — Однако в данном случае условия обычными не назовешь. Человеческие женщины легче переносят беременность от наших мужчин, да и мы, женщины-туата, тоже. Здесь дело в энергии, которая передается будущей матери вместе с семенем: ты наверняка помнишь, что твоя первая беременность, хоть и не была настоящей, тоже протекала легко. Это оттого, что твое тело не воспринимает организм твоего мужа чужаком, с которым необходимо бороться, благодаря его же энергии, к которой твое тело привыкло. По правде сказать, меня беспокоит не отсутствие токсикоза или признаков беременности, а то, что ты мерзнешь: Луг как туата по крови связан с солнцем, а не холодом — с холодом, водой и мраком связана фоморская его половина. Вспомни Этайн, которая умеет собирать бури, сухие грозы и ливни.       Девушка сидела совершенно красная, она опустила глаза и чувствовала жуткий раздрай. Просто в голове все не укладывалось.       — Ну, может, это у меня организм так ненормально реагирует? — не слишком уверенно предположила Инис.       — Не должен ведь, — качнула головой туата. — Как только я выясню кое-какие детали у Луга и обсужу с Дианом результаты анализа, я сразу тебе сообщу, что узнаю. Но сперва дома в своей лаборатории посижу подольше. Мы обязательно во всем разберемся и поможем тебе, — она снова широко улыбнулась.       — Хорошо, — вздохнула Инис, — спасибо, — она все еще пребывала в заторможенном состоянии и никак не могла поверить, что тот относительно короткий момент, когда они с Аэдом были не в себе, принес такие плоды.       Бригита собрала свою мини-лабораторию вместе с записями и образцами, обняла Королеву и покинула спальню, чтобы в коридоре поговорить с Бирог и Ольхой и объяснить им всю ситуацию, а заодно попросить быть помягче и не допускать паники. После чего отправилась на поиски хозяина замка.       О последнем она могла не предупреждать: хоть Бирог моментально и вскипела, тоже вознамерившись поговорить с Лугом, перед дочерью она ничем это не показала. Они с Ольхой постарались успокоить девушку, которая ведунье сейчас до боли напоминала себя саму в схожем положении много-много столетий назад: те же шок, а потом метания и испуг. У Инис метаний не было, только глубокое потрясение от такого крутого жизненного поворота, который неизвестно что еще нес с собой. Так что юной Королеве сейчас как никогда требовались ласка, и забота старших женщин, и что-нибудь вкусненькое для приведения ее в чувство. Для этого женщины сходили сначала на кухню, а там переместились в небольшую уютную гостиную на третьем этаже.       Так уж вышло, что та гостиная располагалась аккурат по соседству с домашней церковью, где шли работы, а потому женщины могли видеть, как-то и дело по коридору сновали рабочие, а вместе с ними несколько раз туда-сюда проходил Аэд, по такому случаю одетый в простую одежду, длинный фартук и холщовые перчатки. Случайно заглянув в гостиную, благо дверь оказалась распахнутой, он заметил встревоженную жену в окружении вкусностей, мрачную друидессу и задумчивую волчицу.       При виде мужа Инис только сильнее вгрызлась в пирожное и опустила глаза, а вот Бирог напротив уставилась на Аэда с таким выражением, будто обгладывала его кости. После чего решительно поднялась:       — Я на минуту, — она мягко погладила Инис по голове и, чеканя шаг, отчего высокие каблуки стучали по каменному полу похоронным маршем, направилась к Аэду. — Уделишь мне минутку, дорогой зять? — голос был ровным, даже ласковым, но глаза при этом напоминали глаза дракона, готового пыхнуть пламенем.       Он посторонился, давая ей выйти, сделал по коридору с десяток шагов и открыл дверь, пропуская в располагавшийся там зимний сад с высокими окнами, где растения росли по стенам и во всевозможных кадках, горшках и мини-клумбах, вошел, закрыл дверь и жестом предложил разместиться на одном из двух плетеных диванах. Сам же остался стоять.       — Я слушаю тебя, Бирог. Что ты хочешь сказать? — голос Аэда звучал ровно, хотя не сказать что бы спокойно.       — Вообще-то я хочу тебя придушить, — честно призналась она, — и избавить дочь от тебя и всех проблем, что твое нахождение рядом несет ей. Но пока будь так любезен, поведай мне в подробностях все с того момента, как ты начал вести себя странно на острове Тори, — женщина опустилась на диван и пристально уставилась на него.       — Я заметил. Догадываюсь, что подобное желание у тебя возникло еще в Дублине. Можешь придушить, только толку не будет, — он скрестил руки на груди, уставился в окно и начал рассказывать — от и до, как она и просила, взяв за начало события немногим раньше. Поведал о том, как попали на остров, поднялись в Стеклянную башню, забрали оттуда саркофаги, спустились в в крыло, где когда-то жили его дед и бабка. Замялся, добравшись до момента, когда они открыли дверь в спальню, откуда явно вылетело что-то, что, по последующим размышлениям, ударилось в них. Отметил, что там же, в спальне, он и Инис повздорили на почве ревности Королевы. А затем что-то их позвало в подземелье, где Инис попросила ее согреть — а вот дальше воспоминания размывались. Аэд вспомнил, что у них случилась близость, затем свою вспышку гнева — а после провал и следующее, что он помнил — увещевания Инис о том, что его вины нет. Он помнил, что пил ее кровь, но ничего о том, что душил и как она убеждала вернуться обратно.       Бирог слушала молча, задумчиво сплетая и расплетая пальцы. И только в конце буркнула:       — Вот же молодость. Удержаться не могли? — и снова впала в задумчивость.       — Будь ты на нашем месте, я бы спросил тебя о том же, — парировал он, повторяя в голове то, что говорила Бригита. — Шаманы считают, что нечто, что угодило в нас с Инис, имеет прямое отношение к безумию Кейтленн. Айвэн рассказывал о том, что он и Альдер видели это безумие во время похода на Изнанку, где уничтожили душу вдовы Балора: безумная ревность и похоть, готовность убить любого, даже собственных детей, ради мужа, физическая зависимость от его присутствия рядом. Инис и вправду устроила сцену, при этом ходила за мной хвостом и замерзла, когда я перестал ее согревать — там стоял жуткий холод. Мне же, видимо, досталась гордыня Балора, — он прикрыл глаза и слегка покачнулся.       — Учитывая, как глубоко это все въелось не только в остров Тори, но даже в то место, где вы с Инис меня нашли, то я не удивлена, — сказала друидесса. — Вот только ты сам сказал, что наваждение исчезло, и остров Тори очистился. И если подозрения Бригиты подтвердятся, то я догадываюсь, куда все могло уйти.       — Не до конца исчезло, — возразил Аэд, прислоняясь к дивану напротив, но не садясь. — Во всяком случае, мне до сих пор приходится сражаться с остатками личности деда. Однако остров Тори счел, что мы в силах ему помочь, — он помолчал и озвучил очевидную мысль: — Ты думаешь, что безумие Кейтленн и зло, которое наполняло одно из двух могущественнейших мест всей Ирландии, угодило в утробу Инис и через несколько месяцев придет в явный мир, — он не спрашивал.       — Именно. Подтверждается это тем, что ни я, ни Ольха, ни даже Бригита не чувствуем ребенка. Хотя предварительный анализ показывает беременность. Такую же пустоту я ощущала осенью, когда дочь хранила твою силу, — Бирог вздохнула. — После того Инис говорила тебе, что она мерзнет?       — Бригита сказала об этом перед тем, как уехать, — Аэд все-таки сел на диван и самым натуральным образом схватился за голову, уперев локти в колени. — Мало того, что ей попросту рано матерью становиться, так еще… — он не договорил и закончил иначе. — Наивным было считать, что все неприятности остались в прошлом.       — Ничего хорошего не появится на свет, это точно, — Бирог вздохнула и посмотрела на юношу. — Помнишь, ты спрашивал меня о снятии гейса? Его действительно можно снять. И если в утробе Инис действительно безумие и злость острова Тори, то не только можно, но и вполне реализуемо.       — Одно с другим связано и вместе они способны решить обе наши проблемы? — он поднял голову и вопросительно уставился на нее. Друидесса видела, что он позволил лицу выразить что-то вроде слабой надежды, сильно придавленной неверием.       — Да, гейс можно передать, — чуть поколебавшись, призналась Бирог. — Это древняя тайна, в которую были посвящены только самые старшие друиды. Мы с Айргедмаром побывали в прошлом, потому что мне самой эти знания были недоступны. Пришлось попросить раскрыть эту тайну моих учителей. Вот только есть «но»: передать гейс можно лишь самому близкому родственнику, у которого еще нет ни одного гейса. А кто может быть ближе и чист от гейсов, как не новорожденный ребенок, плоть от плоти отца и матери? — Бирог остро глянула на Аэда. — Вот только принявший на себя чужой гейс редко живет долго и счастливо. Потому старые друиды и убрали это знание подальше от глаз и чужих умов. Представь, насколько был бы велик соблазн у многих заделать ребенка насилием, забрать у матери и избавиться ото всех ограничений.       — Если дитя, что родится у нас, заберет зло и безумие острова Тори, а заодно и мой гейс… — светловолосый замолчал и молчал долго, размышляя и взвешивая, пока не сказал: — Инис не смирится со смертью дитя, если он родится в образе человеческом. Ей было непросто свыкнуться с мыслью дать рождение солнцу, но это… — он мотнул головой. — Если это дитя обречено, а это в любом случае так, потому что никто не позволит злу укрепиться, то Инис не должна об этом узнать. Значит, дитя нужно кому-то оставить, чтобы ее успокоить. Где-то очень далеко, чтобы материнский инстинкт его не смог отыскать, — Аэд выпрямился и откинулся спиной на спинку дивана. — Кому же отдать ребенка, чтобы Инис не смогла его ни найти, ни забрать? Видимо, снова придется воспользоваться тропами времени. Только когда-нибудь Инис научится по ним путешествовать.       — Инис можно усыпить, как только она избавится от бремени, не дав увидеть то, что родилось, — качнула головой Бирог и выразительно приподняла бровь. — Я так понимаю, что ты хочешь скрыть от нее то, что это будет не обычный ребенок?       — И это будет правильным решением, — он твердо выдержал ее взгляд. Говорил он вполголоса, чтобы разговор не вышел за пределы сада. — Мы можем сказать правду о том, что за сила его зачала, но ничего не сказать о том, что он может иметь человеческий облик. Ей самой будет легче. Погрузить ее в сонные чары труда не составит.       — Я это и имела в виду, — вздохнула Бирог, — что мы должны рассказать про реальное положение дел, но не про то, что ребенок может выглядеть как ребенок, а не как сгусток тьмы наподобие солнечного света, который она уже рожала. С твоим гейсом, переданным ему, это зло навсегда уйдет в мир мертвых.       — Будет ли достаточно, если это порождение, — язык не поворачивался называть это ребенком, — родится и умрет естественным образом? Достаточно ли будет гейса, чтобы смерть не миновала его?       — Тебе повезло с воспитателями, которые знали, как говорить с младенцем. Достаточно просто не говорить о гейсе тому, кто возьмет ребенка на воспитание — и ему не прожить долго. Так что не стоит волноваться, — Бирог криво усмехнулась, — зло не выживет и гейса для этого будет более чем достаточно.       — Нам по-прежнему нужно решить, где мы его оставим, и при этом нам, скорее всего, придется сказать тому, кому оставим, что отец его — я, — он вдруг осекся, затих и едва слышно выругался на древнеирландском.       — Можно и так, и я бы не рекомендовала давать ему пробовать женское молоко: это ставит прочную связь между ним и женщиной, — добавила Бирог и приподняла брови. — Что?       — Я подумал о детях, что оставил когда-то, и вспомнил одно предание, которое подходит нам идеально настолько, что оно буквально кричит о пути через тропы, — он запустил ладонь в волосы и нервно взъерошил, хотя обычно не имел склонности выказывать сильное душевное напряжение. Помолчал снова. — Это предание входит в Уладский цикл и является частью повествования о рождении моего самого знаменитого сына. Поскольку я не помню описанных там событий, в которых заявлено мое же участие, я делаю вывод, что они случились со мной, который жил не тогда, а со мной, который пришел по тропе. И похоже, что замкнуть эту временную петлю пора наконец-то настала. Проблема в том, что, согласно преданию, принять роды у Инис и забрать темное порождение придется… Дехтире, — он шумно выдохнул, в красках представив, что скажет жена, когда об этом узнает. — Хуже попросту быть не может, Бирог, потому что именно ревность к Дехтире питала безумие, которое накинулось на нее на острове Тори.       — О да, Инис будет просто счастлива оставить своего ребенка, даже чудовищного, твоей бывшей жене, — хмыкнула Бирог, вздыхая. — И мне даже жаль тебя. Но убедить ее сделать это тебе придется самому. Причем так, чтобы Инис не послала тебя куда подальше. И несмотря на вашу любовь, я не берусь сейчас сказать, что это будет легко. Если эта сила что-то вроде паразита, то она попытается перетянуть сознание и тело Инис на свою сторону.       — Я оценил масштабность поставленной задачи, благодарю, — мрачно отозвался Аэд. — Время у нас еще есть. Но все же попрошу тебя и Айргедмара: когда беременность подтвердится, помогите со своей стороны донести мысль о том, что Инис носит не всамделишное дитя, а нечто иное. Потому что меня, возможно, она со временем и послушает, но ей понадобятся доказательства, которых она станет искать у своих близких. Даже учитывая, что это правда.       — Разумеется, — кивнула Бирог, — мы сделаем все, чтобы ее убедить. Это дитя не принесет счастье никому, и ей в первую очередь. И совершенно не потому, что ей рано еще думать о настоящем материнстве, — последнее предложение было сказано весьма многозначительно. — В прошлое я отправлюсь с вами, помогу принять роды и передам гейс ребенку. А тебе придется наречь ему имя, чтобы я смогла это сделать.       — В предании не упоминалось, что там был замешан кто-то из друидов, так что тебе придется провернуть это тайно, чтобы ни Дехтире, ни ее брат король Конхобар, ни их свита — никто ничего не узнал и не смог сохранить в памяти, — заметил Аэд и взглянул на нее. — Значит, решено.       — Об этом не волнуйся, — кивнула Бирог и чуть улыбнулась. — Возьму у Мара пару его поделок. Решено, Луг. Надеюсь, это будет последний раз, когда моя дочь подвергнется таким испытаниям.       — Хотелось бы мне в это верить, но я не стану, — безо всякой улыбки, еще мрачнее сказал он и поднялся. Открыв дверь, он вышел первым и, не задерживаясь у гостиной, поспешил вернуться к работе. Ему срочно требовалась занять голову чем-то иным.       — Зря, — усмехнулась Бирог, глядя ему вслед. Видений у нее, к счастью, больше не было, но ей хотелось думать, что у приемной дочери, которая и так против воли была втянута в противостояние между фоморами и туата, все сложится счастливо. В конце концов, эти двое действительно друг друга любят, а влюбленные, если они, конечно, не герои драм Шекспира и древних баллад, как правило, счастливы.       Друидесса поднялась и вернулась в гостиную к дочери и Ольхе. Инис уже изрядно повеселела, а вот пирожных на тарелках поубавилось. Сладкоежкой девушка всегда была, а неожиданная новость заставляла сметать сладости еще быстрее, а те в свою очередь примиряли Королеву с новым положением дел.       — Мам? — девушка с некоторой тревогой посмотрела на улыбающуюся Бирог.       — Все в порядке, милая, — друидесса присела рядом с Инис, обнимая ее за плечи и поверх головы кидая вопросительный взгляд на Ольху. Та кивнула, показывая, что все действительно пока в порядке. — Твой муж ушел и дальше доказывать, что нынешние мужчины еще умеют работать руками. А они у него обе целы и здоровы, если ты об этом волнуешься.       То ли соглашаясь, то ли протестуя, за окном грянул гром, и на прежде ясном небе собрались тучи. Спустя всего несколько минут зарядил водяной стеной ливень.

***

      Аэд не появлялся до самой ночи, видимо, дорвавшись до возможности посвятить себя делам. Помимо церкви, его видели то тут, то там, но нигде долгое время. Половину вечера и вовсе никто не видел, так что Айвэну, который вознамерился что-то обсудить с другом, пришлось искать того по всему замку. Зарядивший ливень не давал задерживаться на улице, мгновенно намачивая все, что попадало под него, до нитки, а во внешнем дворе, у фонтана, норовил начаться локальный потоп, что подтверждали собой обитатели замка, из тех, кому не повезло оказаться снаружи.       Глядя на это безобразие, Инис, которая привыкла к тому, что погода напрямую зависит от настроения ее мужа, вновь забеспокоилась и, бросив учебу, отправилась его искать. Облазила замок, а, когда не нашла его там, натянула дождевик и выбралась на улицу. Помог дождевик, прямо скажем, мало, но взыграло упрямство и Инис под крышу не вернулась, а пошлепала по текущим ручьям в сад.       Поиски в обычном саду ни к чему не привели, но в тайном, куда вход она знала, повезло больше. Там тоже лило как из ведра везде, кроме дерева, на котором росли волшебные золотые яблоки. Под самим деревом на большом плоском камне сидел, скрестив руки на коленях и устроив на них подбородок, пропавший муж, смотревший на ливень пустым, или же слишком задумчивым, взглядом — и только вокруг него и над ним ни капли не падало.       — И что ты устроил? — строго вопросила Инис, подходя к мужу. С нее тоже лило, вода хлюпала даже в сапогах. — Второй всемирный потоп решил сотворить? — и уже значительно более серьезным и обеспокоенным голосом спросила: — Любимый, что случилось?       Заметив девушку, Аэд потянул ее за одежду к себе и подвинулся, чтобы она могла сесть. Места хватало.       — Сдали нервы, — он неодобрительно оглядел ее мокрый вид, обнял — и теплый воздух мгновенно испарил влагу с одежды и высушил волосы Королевы. Убрал уже сухие рыжие пряди с девичьего лица. — Прости, что отвлек тебя от учебы и заставил промокнуть.       Инис хотела сказать, что не простит, но глянула на лицо мужа и промолчала, вместо этого погладила по щеке и улыбнулась:       — Да ладно, я уже все наверстала и догнала всех. Из-за чего сдали? Не ладится ремонт?       — Да ремонт — это ерунда, не беспокойся. Доделаем — куда денется, — Аэд попросту мягко сграбастал жену в охапку и уткнулся ей в шею — с другой стороны, не там, где не давал до конца заживать ранке (как Брес и предупреждал Инис).       — Тогда — что? — Инис освободилась от дождевика и обняла Аэда в ответ, поглаживая его по волосам. — Может, я могу чем-то помочь?       — Просто будь рядом, — он вздохнул особенно тяжко. — Мы говорили о том, что, если ты в самом деле беременна, эта беременность может оказаться похожей на ту, что ты уже переживала. Только в этот раз ничего хорошего она не несет — и это значит, что я снова не смог тебя защитить. Желание твоей «матери» меня придушить очень понятно, — он невесело хмыкнул. — Все проблемы решаемы, и эта — тоже. Но я надеялся, что теперь-то уж можно мирно ждать лета и ничего не бояться.       — Похожей на то, что я хранила твою силу? Но как? — Инис вздрогнула и закусила губу, крепче обхватывая мужа. — Тогда что там, если не твоя сила и не ребенок? И что мы теперь делать будем?       — Ждать вестей от Бригиты, — он заметил, что она начинает мерзнуть, и окутал теплом посильнее. — Ни Бирог, ни Альдер, ни сама Бригита не почувствовали новой жизни — так же, как и зимой, когда ты хранила в себе тепло солнца. А в этот раз, похоже, вместо солнца я передал тебе холод. Тогда, когда мы оба были сами не свои.       — Я поняла, Бригита сказала, что из-за потери контроля все и могло получится. Аэд, ты не обидишься, если я честно скажу? — Инис уткнулась мужу носом в грудь и вздохнула.       — Это не была потеря контроля, — возразил он и замер. — Скажешь что именно?       — А что тогда? — девушка вздохнула. — Помнишь, в каменной хижине на берегу я говорила про детей?.. Что хочу их от тебя и все такое… Я поняла, что пока их не хочу. Потом, в будущем, конечно, наверное, я изменю мнение, но пока мне… — она запнулась, подняла глаза на Аэда. — Ты же меня и без детей любишь, так? — уточнила на всякий случай.       От нее не укрылось, что выдох, который донесся от мужа, был слишком громким и эмоциональным.       — Конечно, милая, — он зарылся носом в рыжие волосы. — Тебе же всего восемнадцать, а мы и года не знакомы. Я и сам не желаю обременять тебя так рано, тем более, зная, что внутренне ты не готова. Если бы все шло так, как должно, этой кошмарной истории с внеплановой ложной беременностью никогда бы не случилось. Я бы не отбросил контроль, пойдя на поводу чужой гордыни и желанию показать свою власть. И, к тому же, мне кажется, что не все события помню, — растерянно добавил. — Какая-то часть прошла мимо меня.       Инис посмотрела на Аэда удивленно, но облегченно улыбнулась:       — Спасибо, когда я буду готова, у нас обязательно будут дети, столько, сколько ты сам захочешь… — она тоже вздохнула и вновь уткнулась ему в грудь. — Я тоже не все помню. Помню свои слова про Дехтире, а потом туман — и очнулась я, когда все стало, как в кошмаре…       — А я не помню, как ты очнулась, — он качнул головой. — Память сыплется фрагментами. Бригита и твоя мать считают, что остров Тори избавился от своего бремени, передав его нам. Точнее, через меня — передав тебе. Слова Бреса это подтверждают. И, помимо озвученного желания придушить, Бирог обсудила со мной, что теперь делать. Кажется, у нас возник неплохой план, — Аэд говорил не спеша, подбирая слова, чтобы правда оставалась правдой, хоть и смягченной.       — Какой? — пригревшаяся Инис уютно устроила голову на груди мужа. Шок и оторопь прошли, а рядом с мужем было так тепло и уютно, что Инис была готова дать ему разрулить любую ситуацию. Поскольку была уверена твердо: Аэд справится со всем.       — Избавить не только тебя от чужих дурных чувств, но заодно свести на них проклятие, наложенное Амергином. Тем самым решить две проблемы, — он немного переменил положение, чтобы супруге было удобнее, и рассеянно погладил по волосам и спине, представив, как сообщает ей о том, что чужая злоба у нее родится в человеческом облике и вдобавок роды примет, а потом и дитя это заберет та, ревность к которой жгучим ядом ее отравляет. От подобной картины аж голова закружилась.       — А такое возможно? — искренне удивилась Инис, ни о чем не подозревая. — Если да, то я только рада буду, что и тебя, и остров Тори избавим. А роды я переживу, — мужественно пообещала она. — Одни же как-то пережила.       — Твоя мать уверена в том, что это возможно. Она из друидов, здесь ей виднее, — светловолосый продолжал говорить так же спокойно, тщательно скрывая истинные переживания. Дождь лишь самую малость начал стихать. — В этот раз тебе не придется мучиться на снегу посреди рощи, и я буду с тобой. Это я тебе обещаю. У нас достаточно времени, чтобы все предусмотреть. А ты, если заметишь перемены, сообщай мне или ей, хорошо?       — Хорошо, — Инис улыбнулась и тут же вздохнула. — Пока мне просто все время холодно, как будто на вечном сквозняке стою. Руки и ступни мерзнут, а так — ничего, — она смолкла, закрывая глаза, посидела так какое-то время, а потом спросила: — Если все решаемо и не так страшно, то почему все еще идет дождь?       — Потому что я все еще не спокоен, — он взял жену за руки, и тепло побежало от него к ладоням девушки. — Там, в подземелье, ты тоже мерзла, помнишь? Что подтверждает наши подозрения в природе энергии, что ныне засела в тебе, — теплая волна побежала к ногам девушки. Аэд признался: — Мне кажется, что однажды ты скажешь, как тебе все это надоело и ты… — что-то буркнув, он уткнулся в рыжие волосы.       — И что я? — Инис погладила мужа по щеке. — Мне и правда хочется немного отдохнуть от всего. Но, похоже, пока мы не разгребем все то, что наворотили наши предки, отдых нам не светит, — девушка потерлась щекой о грудь мужа и улыбнулась. — Сейчас, когда ты греешь, холод совсем отступает.       — Значит, буду греть, — сказал он и снова замолк. Дождь продолжал лить, вдали громыхал гром, хотя стало ясно, что буря уходит.       Они еще какое-то время сидели вдвоем, а потом вернулись в замок, пусть не до конца, но все же немного успокоенные.