Глава 36. Затишье
10 апреля 2020 г. в 00:07
Потекли дни ожидания, в один из которых Бригита подтвердила, что Инис все-таки беременна. Это несколько напугало и расстроило девушку, которой и солнца в свое время хватило, но ничего поделать она не могла, оставалось только учиться и доверять мужу и родителям, которые заявляли, что все будет хорошо. И в то же время грыз ее какой-то червячок, дать определение которому не смогла бы даже сама Королева. Стали сниться странные сны. Просыпаясь утром, девушка их не помнила, не помнила даже то, что они вообще снились. Но при этом первую половину дня ходила как в воду опущенная и практически ни с кем не разговаривала.
Аэд и сам нечасто появлялся, с головой уйдя в реставрацию и ремонт. Приходил по вечерам, чтобы уделить время жене и выпить немного ее крови — есть по-прежнему не хотелось. Почти и не спал, но, видимо, на самочувствии это не сказывалось.
Погода немногим наладилась: частенько шел дождь, совершенно нормальный для Ирландии в это время года, и Аэд объяснил это тем, что влиять на погоду попросту перестал и сейчас она такая, какая должна быть согласно законам климатических изменений. Он рассказывал, как прошел день, интересовался новостями жены и особенно подробно расспрашивал о том, как девушка себя чувствует, порой излишне настойчиво. Успехи Инис его радовали, и, когда она сдала сессию (перенесенную благодаря стараниям Айргедмара), устроили маленький праздник.
Февраль сменился мартом, началась календарная весна. Чем ближе ко дню весеннего равноденствия, тем больше становилось суеты, но Аэд уже не пропадал целыми днями. Он и Инис взяли за привычку колесить по окрестностям после заявления о том, что ей нечего сидеть в четырех стенах. Побывали практически в каждом городе и деревне, посетили все интересные исторические места, особенно те, которые оказались связаны с туата. По тропам времени больше не путешествовали: хватало путешествий и в настоящем. Инис хоть и удивило желание мужа повозить по Ирландии, но и обрадовало тоже. Она с удовольствием ездила с ним и слушала его рассказы, которые развеивали даже самое мрачное ее настроение. Праздника равноденствия ждала с интересом и нетерпением еще и потому, что за ним следовал Бельтан. Об этом празднике Инис думала с замиранием сердца, то и дело вспоминая прошедший, который и впрямь был красивой сказкой. В этом году Королева надеялась, что сказка повторится, несмотря даже на то, что она носила сейчас в себе.
Сегодня они уехали довольно далеко от замка — на запад от Слайго, что на западном побережье Ирландии. Здесь, на берегу океана, располагался крупнейший сельскохозяйственный памятник земледелию каменного века, где Инис еще не бывала, а потому Аэд счет данный факт хорошим поводом упущение наверстать. Сурового вида голая земля неохотно порастала травой. Прямо перед супругами, которые несколько часов ехали на машине (при этом Аэд, как за ним водилось, привычно лихачил под триста и срезал путь быстрыми тропами — к счастью, ни один даллахан не испортил путешествие своими зловещими воплями). В небольшом отдалении возвышалась пирамида — многоступенчатые склоны вели к этакой стеклянной беседке на крыше, в которую, впрочем, забираться не полагалось. Прямо у дороги стояла плоская каменная табличка-указатель с надписью на двух языках — английском и гаэлике, — а вокруг простирались, собственно, сами поля, сплошь утыканные воткнутыми глубоко в землю белыми жердями. Народу в тот час вокруг не было ни души, над полями царила абсолютная тишь даже без единого порыва ветра.
— Это крыша местного музея, — оставив машину за воротами, объяснил Аэд, ведя супругу на прогулку. — Здесь нашли археологические сооружения возрастом в 5,5 тысяч лет. Захоронения, дома, границы между полями. Множество камней, из которых все это складывалось, залегло глубоко под торфяными болотами. В тридцатых годах прошлого века один ирландец, добывая себе торф на растопку, копнул поглубже и наткнулся на камни. А его сын, став геологом, обнаружил уже сам древний сельскохозяйственный комплекс, — он помолчал, слегка улыбнулся и добавил: — Здесь жили первые люди — народ Партолона. Ни туата, ни даже Фир Болг в те времена и не помышляли еще о приходе в Ирландию.
— Ого, — Инис с интересом рассматривала руины, — они древнее народа моего отца. И просто удивительно, как эти постройки так сохранились неплохо, хотя много времени прошло. Спасибо болотам, — она замолчала и какое-то время молча рассматривала руины, думая о чем-то своем. А потом посмотрела на мужа и спросила: — Любимый, а родители говорили с тобой о моем человеческом роде? Том, из которого меня забрали, лишив имени.
Он отрицательно покачал головой, не спеша идя рядом с ней по тропинке, проложенной сотрудниками музейного комплекса.
— Нет, об этом речь никогда не заходила. О том, что тебя забрали из рода, я впервые услышал от Святослава, если ты помнишь.
— Ага, — Инис вздохнула и улыбнулась. — Они подменили меня. Нашли девочку, которая действительно попала с родителями в аварию, забрали у меня имя и дали его ей. А мне дали ее историю и новое имя, которое давали девочкам в народе отца. Так и забрали из рода. А знаешь, кто был его родоначальником? — Инис мрачно усмехнулась и отвернулась от мужа. — Амергин. Тот самый, — это уже потом, после встречи с друидом-предателем, Бирог сказала об этом, расстроив дочь.
— Стало быть, он и впрямь почуял в тебе свою кровь — через три с лишним тысячелетия? — бровь молодого мужчины пошла вверх, удивление в голосе было искренним. Аэд качнул головой. — Родство с ним не бросает тень на тебя. Но было бы любопытно узнать, под каким именем ты родилась.
— Отец предлагал мне его назвать, — вздохнула Инис, — но я отказалась. Потому что ту девушку перестанут считать мной. С именем ко мне вернется память. А каково будет ей? Одиннадцать лет считать, что вот твои мама и папа, а потом разом стать для них чужой, оказавшись подменышем. Разве могу я так ей сломать жизнь? И с Амергином я не хочу иметь ничего общего, пусть все так и будет впредь.
— Пусть так, — согласился Аэд и обнял жену за плечи, продолжая идти. — Я не держу на него зла: его мотивы и цели понятны. Ты злишься на него потому, что его деяния напрямую повлияли на жизнь твоей матери и тех, кого ты знаешь — но если бы ты узнала, что он поступил так в отношении кого-нибудь тебе чуждого, ты бы могла о нем думать так же, как думают люди-ирландцы. Впрочем, полно о нем, — он решил сменить тему. — Ты знала, что раньше на пустынных ныне полях шумел лес, выходя к самому краю Атлантического океана? Его вырубили ради сельхозугодий. Хоть дело было давно, здесь не так уж глубоко спрятаны все находки, раз любой мог их вскопать лопатой для торфа. В музей не попало и трети всего, что скрывает земля.
— Представляю, — Инис охотно переключилась на другое, не став спорить с мужем и развивать неприятную для нее тему. — Раньше же было не до археологии, еще наверняка и на удобрения что-то пустили или на свои постройки. Я читала, что так и делали порой в некоторых странах.
— Вполне возможно, — Аэд взобрался на невысокий пригорок, где можно было неплохо устроиться, и опустился на сухую землю прямо как был, в джинсах. Похлопал по колену, приглашая жену сесть ему на ноги, чтобы не студилась на холодной поверхности. Тем более что ветер крепчал, его порывы хлестали в лицо и норовили забраться за шиворот. Мужчина на это не обращал никакого внимания, а к девушке направил тепло, чтобы она согревалась. Вспомнив, что она часто мерзнет, призадумался и спросил: — Милая, а что тебе снится ночами? Ты плохо спишь.
— Снится? — Инис нахмурилась и завозилась, крепче прижимаясь к телу Аэда. Потом пожала плечами. — Не знаю. Ничего, наверное, по крайней мере, я ничего не помню. С чего ты взял, что мне что-то снится и что я плохо сплю? По-моему, ты больше беспокоишься и придумываешь, — девушка потянулась и чмокнула мужа в подбородок.
— С того взял, родная, что сам плохо сплю и частенько просто наблюдаю, как ты спишь. И у тебя очень плохие сны, — он сплел пальцы в замок на ее животе. — Но совсем не понятно, что же именно. Наверное, мне стоит пробраться в один из твоих снов и самому посмотреть.
— А почему плохо спишь ты? — нахмурилась Инис, извернулась и посмотрела на Аэда. — Мне кажется, что тебе надо сосредоточиться на своем сне, а не гулять по моим. Тем более, если я их сама не помню, то все не так страшно. А тебе кажется так потому, что тебе самому надо выспаться.
— Моя любимая супруга носит под сердцем сосредоточие чужой злобы — разумеется, у меня нет никакого повода для беспокойства, — он обнял ее крепче и положил подбородок на плечо.
— Вот напоминать не обязательно было, — тихо вздохнула Инис, разом съеживаясь. — Пройдись тогда, если тебя хоть немного это успокоит… Я рада только одному, что это тебя избавит от гейса, а Бригиту с Бресом — от их ноши на острове Тори. Но иногда мне кажется, что все ошибаются и ничего там, — она указала на свой живот, — нет. Я вообще ничего не чувствую.
— Солнце ты тоже не чувствовала? — спросил муж, накрыв ладонями оный живот. — Главное, что души там тоже нет. Только энергия.
— Ну, — девушка задумалась. — Я чувствовала тепло внутри, а здесь — просто пустота, — Инис опустила глаза и улыбнулась. — Обещаю, когда-нибудь здесь будет настоящий ребенок, с душой и только наш, — она потерлась макушкой о подбородок мужа и снова улыбнулась.
Аэд тоже улыбнулся и вздохнул. Потом поерзал, чуть хмурясь, пошарил рукой под собой и извлек на свет небольшой камешек. Очистив его от земли, вручил девушке и сказал:
— Смотри-ка, бронза. Судя по форме, это осколок древнего плуга. Ему около пяти тысяч лет.
— И она просто так валялась? — девушка осторожно приняла находку, осмотрела и практично предложила: — Если продать ее коллекционеру, можно неплохо заработать.
— Видимо, осталась от раскопок. Зачем продавать? Пусть это будет напоминание о нашем маленьком путешествии.
— Пусть, — легко согласилась и улыбнулась Инис, сжимая кулачок и расслабленно откидываясь на грудь мужа. — Спасибо, любимый, что нашел время. Я же знаю, что у тебя столько дел, что это не просто.
— Хорошо, что не железо, — рассмеялся мужчина. — Для своей Королевы я всегда найду время.
— Королевы? — Инис приподняла брови и чуть насупилась. — А для просто любимой женщины уже нет? — поинтересовалась вроде бы в шутку, но в голосе мелькнуло явное напряжение.
— В данном случае разницы нет, — он поцеловал ее в висок. — Я все же попробую выяснить, что тебе снится.
— Ну, ты бы мог и любимой назвать, раз нет разницы, — проворчала Инис, но тут же расслабилась. — Ладно, попробуй. Только не в ущерб себе, — она развернулась и нежно поцеловала Аэда в губы. — Я не могу допустить, чтобы ты собой пренебрегал.
Она не успела заметить, как встревоженно на нее взглянул муж, который сразу принял беспечный вид, чтобы не давать лишнего повода для тревог.
Супруги провели на Кейдских полях время до самого вечера. Посетили музей, расположенный в пирамиде, где смотритель и гид рассказал немало интересного о земледелии в эпоху позднего неолита. Между ним и Аэдом развернулись дебаты, и старый ирландец никак не ожидал встретить в лице молодого мужчины (на вид ему было уже двадцать пять) достойного единомышленника.
На небе появились первые звезды, когда супруги вернулись к машине. Все это время Аэд прятал находку, уменьшив ее, а сейчас с хитрой улыбкой вернул Инис, после чего дождался, пока она пристегнется ремнем, и тронулся с места.
— Остановимся где-нибудь по пути или поедем прямо домой? — спросил он.
— Давай где-нибудь перекусим? — Инис с комфортом устроилась на сиденье рядом с мужем. — Готовят в нашем замке прекрасно, но, может, для разнообразия посидеть в кафе в городе? Если ты не очень устал, любимый, — девушка протянула руку и нежно погладила мужа по щеке. — Экскурсия была действительно интересной, как и ваш спор, но теперь мне хочется есть. О деньгах не переживай: я карточку восстановила, и у меня там неплохая сумма. Для реставрации замка не хватит, конечно, но на текущие расходы — вполне. И сейчас снова переводами займусь, раз программу нагнала и время появилось.
— Милая, не стоит беспокоиться о расходах. Замок сейчас в убытке, но мы не разорены, — улыбнулся Аэд, поворачивая на трассу, ведущую на юго-восток. — Так случилось потому, что фоморы разломали, разбили и уничтожили множество исторических ценностей — современную часть замка восстановили достаточно быстро, а вот с исторической возникли трудности. Но через год все станет, как раньше, — он помолчал, прищурившись. — Впрочем, если хочешь угостить, я не имею ничего против. Здесь рядом расположен Балликасл — тихий городок, где можно остановиться. В летнее время там, конечно, полно туристов, которые приезжают поглядеть на Кейдские поля, но сейчас еще не сезон, — он снова улыбнулся. — Мне нравится путешествовать по Ирландии на машине. Никуда не торопишься, любуешься видами, встречаешь новых людей и вспоминаешь забытое. Если чувствуешь, что устала, можем не ехать всю ночь, а остановиться в отеле и никуда не спешить. Что скажешь?
— Давай! — тут же подхватила Инис. — И мы там побудем только вдвоем без дел и того, что ты срочно нужен кому-то, кроме меня.
— Я весь твой, — тихо рассмеялся Аэд и указал девушке на огоньки впереди. — А вот и Балликасл.
Городок на вид оказался ничем не примечательным, больше похожим на деревеньку. Несколько улиц, застроенными разноцветными двухэтажными зданиями, пара маленьких речек, одна главная улица — вот и весь Балликасл. На главной улице, которая так и называлась — Мейн-стрит — Аэд остановился и заправил машину — колонка стояла прямо на тротуаре, напротив ряда домов. Из открытых заведений по позднему времени оставались только пабы, поэтому кроссовер двинулся дальше и за маленьким хостелом свернул направо, покуда не остановился перед светло-песочной трехэтажной гостиницей с большими прямоугольными окнами с вывеской «Дом Кидвилль B&B (постель и завтрак)». Аэд еще не успел заглушить двигатель, как дверь на крыльце открылась и гостей вышла встречать хозяйка — среднего роста и возраста чуть полноватая дама. Барбара, так звали хозяйку, если и удивилась позднему визиту, то гостям была рада. Узнав, что они гуляли по Кейдским полям, она понимающе кивнула и принялась хлопотать. Посетовала за то, что гости не позаботились об ужине сразу, но разрешила воспользоваться кухней и показала чистую и уютную комнату на третьем этаже, которую сдавала туристам. Записала имена и взяла предоплату за ночь, напоследок посоветовала обязательно отобедать «на кухне Мэри, самом лучшем ресторане с домашней ирландской едой во всем графстве Мэйо, помяните мое слово!» — так и сказала.
Когда они на кухне остались одни, Инис опустилась за разделочный стол и сложила на него руки, с хитрицой поглядывая на мужа.
— Помнится, ты обещал меня побаловать, — мурлыкнула она. — Будешь выполнять обещание? — по лицу и позе девушки легко можно было понять, насколько она счастлива сейчас, когда они остались только вдвоем без обязанностей Короля и Королевы и тем более без проблем.
— Раз обещал, значит, буду, — усмехнулся Аэд, поцеловал макушку жены, проходя мимо к холодильнику, и, прикинув, что может получиться, выудил оттуда свинину, краснобокое яблоко, масло, головку репчатого лука, с десяток мелких картофелин и маленькую бутылочку сидра. Поставив разогреваться масло на сковородке, он отошел к раковине, вернулся оттуда с доской, на которой уже лежал порезанный лук, бросил в маленькую кастрюлю картофель, залил водой и поставил на соседний огонь. Тут подоспел лук, который был убран в глубокую миску, его место заняли нарезанные яблоки. Когда на дольки посыпалось чуть-чуть сахара, они начали приобретать карамельную корочку — а в это время мясо превратилось в четыре аппетитные отбивные, которые тоже отправились в сковороду после яблок; тем пришлось отправиться на тарелку. Дважды по четыре минуты для каждой стороны отбивных — и яблоки с луком занимают свое место на мясе, а под мясом нагревается влитый четырьмя столовыми ложками сидр. Еще три минуты на сидр, чтобы дать ему закипеть — и ароматное блюдо разделяется по тарелкам, к радости Инис, двум, а не одной. Тут и картофель сварился и, как только был слит, занял законное место гарнира. — Приятного аппетита, — поглядывая на жену с любопытством, Аэд поставил перед ней тарелку с аппетитной отбивной, на которой отдыхали яблочные дольки, политые карамельно-сидровым соусом. Все было разделено поровну, включая картофель, и он строго-настрого (а на деле со смехом) наказал ему не подкладывать, иначе сочтет, что ужин ей не пришелся по нраву.
Но сейчас Инис, которая, пока шло приготовление, глотала слюнки и таяла от умиления при виде мужественного Аэда, корпевшего над ужином, с восторгом смотрела именно на две тарелки. Это значило, что муж тоже будет есть, а значит, чувствовал он себя лучше, чем прежде. И это радовало ее, как рождественский подарок, тем более что в этом году его все равно зажали.
— Ты тоже будешь есть? — с восторгом вопросила Инис, двигая к себе тарелку. — Тебе снова хочется обычной еды? — она накрыла руку мужа своей и сжала, заглядывая в лицо. Нет, она не против была делиться с ним своей кровью, но все же переживала, что он перестал есть.
— Не скажу, что аппетит вернулся, но почему бы и нет? Посмотрим, насытит ли меня эта стряпня, а если нет — ты сразу об этом узнаешь, — медовые глаза слегка потемнели, по лицу пробежала хищная тень. Но наваждение ушло, стоило ему присесть рядом. Первым пробовать не стал, а выразительно кивнул жене на тарелку. — Давай, скажи, что ты думаешь.
Первым делом Инис чмокнула мужа в губы и нежно улыбнулась:
— Я вся твоя, нужна тебе кровь или нет, — выдохнула она многообещающе, после чего взялась за вилку и сняла первую пробу. — Как вкусно! — выдохнула девушка, прожевав первый кусок. — Ты замечательно готовишь! — ну, а поскольку Инис была ну очень голодной, то она быстро заработала вилкой.
Светловолосый мужчина довольно улыбнулся, не в пример ей не спеша разрезая мясо на небольшие кусочки. Согласно кивнул, сосредоточенно распробовав, и как ни в чем не бывало принялся есть. Будто целого месяца своеобразной диеты не было вовсе.
— И впрямь получилось неплохо. Считаешь, что время от времени стоит повторять? — он прищурился, поглядывая на нее, но потом все же вернулся к свинине, яблокам и картофелю.
— Конечно! — воодушевленно кивнула Инис. — Ты невероятен, любимый муж мой, — девичья ручка шаловливо погладила мужа по бедру, после чего Инис вернулась к ужину, который исчезал с огромной скоростью.
— Не торопись, — со смехом сказал он ей.
Поужинали и впрямь быстро, после чего Аэд задержался, чтобы убрать посуду, и только после этого супруги поднялись в отведенную для них спальню, стараясь подниматься по скрипучей лестнице как можно тише, чтобы ненароком не разбудить хозяйку. В целом, им это удалось, и в комнату с мансардой они вошли без приключений. Спальня была достаточно просторной для двух человек, где при желании две односпальные кровати можно было растащить по углам. Но сейчас они стояли вместе, на них лежал двуспальный матрац, застелили эту конструкцию двуспальным бельем (что говорит об осведомленности милейшей хозяйки о брачном союзе ее гостей). К спальне примыкала маленькая душевая.
Инис оглядела обстановку с одобрением и прижалась к боку мужа с довольной улыбкой, потеревшись щекой о его плечо.
— Уютно, правда? — тихо спросила она, а потом лукаво прищурилась. — В душ?
— Идем, — он склонил голову набок, при этом в глазах мелькнул темный огонек, и джентльменским жестом пропустил даму вперед.
«Дама» огонек заметила и затрепетала, но не от страха: мужа она больше не боялась в любом его облике. А потому птичкой запорхнула в душевую, сразу же потянула молнию на боку, и платье поехало с плеч, открывая кружевные бретельки бюстгальтера. «Джентльмен» же помог даме аккуратно снять платье и избавиться от верхней части белья, обозначая линию плеч чередой поцелуев. Перед тем, как оставить супругу полностью обнаженной, он присел перед ней на колено и, глядя ей в глаза все больше темнеющим взглядом, плавно снял с ее бедер последний кусочек ткани.
Инис томно выдохнула, укладывая ладони ему на плечи и нежно, призывно улыбаясь. Дыхание девушки участилось еще в тот момент, когда Аэд стал целовать ее плечи, а от взгляда его и вовсе перехватило. Но она справилась с собой и сделала небольшой шажок назад, переступая высокий бортик душевой кабины. Покраснела, но помнила мужа за собой пальчиком.
Того не нужно было уговаривать дважды, и, оставив свою одежду рядом с платьем, он шагнул к ней, закрывая за собой дверцу. Вынудил ее коснуться стены и оперся ладонями по бокам от ее головы, приблизившись к самому лицу девушки. Окинув Инис с ног до головы, Аэд мягко прижал ее собой и завладел чуть раскрасневшимися губами. Девушка ответила на поцелуй нежно и жарко, обнимая и принимаясь оглаживать плечи и спину возлюбленного. А когда воздуха стало не хватать, отстранилась, жадно хватая ртом воздух и между этим тихо выдыхая:
— Я люблю тебя, Аэд, всем сердцем и душой. Единственный мой, любимый… — и снова его поцеловала, зарываясь пальцами в волосы, гладя, нежа и прижимаясь всем телом, трепетавшем от его близости.
Чем дольше они миловались, тем тяжелее становилось дыхание мужчины, который так и не оторвался от девичьих губ. Напротив, неожиданно прикусив нижнюю, он хитро взглянул на жену и собрал из маленькой ранки капельку крови. Подхватив ее под бедра, он соединился с ней в одно целое — но не в пример происшествию в подземелье сделал это бережно, осторожно. Дождавшись, когда жена устроится поудобнее, он крепче обнял ее и прошептал на ушко:
— Ты моя, любимая, только моя. Ни за что тебя не отпущу, — и каждое его движение к ней и обратно становилось доказательством.
Девушка сдавленно, с наслаждением простонала, запрокидывая голову и обвивая-обхватывая мужа крепко-накрепко. Двигаясь с ним в такт и где-то на краю сознания удивляясь тому, что это так похоже и в то же время не похоже на то, что было между ними в подземелье. Аэд брал ее страстно, но в то же время ласково, стремясь не только взять свое, но и доставить удовольствие ей. Инис платила ему не агрессивным напором, но нежной страстью. Все вместе это сводило с ума настолько, что долго девушка не выдержала, закричала от удовольствия и прижалась к мужу, особо сильно и пьяняще сжимаясь там, где их тела были сплетены теснее всего.
Их взаимная дрожь разгоняла по венам и жилам опустошение, дарящее счастье, и далеко не сразу их телесный союз был расторгнут. Но и тогда, заботясь о ней, Аэд прижал Инис к себе, чтобы от слабости она ровно держалась, и включил воду, чтобы теплые, почти горячие струи побежали по обнаженным телам. Она же коснулась груди мужа благодарным поцелуем и прикрыла глаза, наслаждаясь теплом, которое согревало ее внутри и снаружи и разгоняло ледяную пустоту в теле. Взяв с маленькой полки и выдавив на ладонь гель для душа, он принялся намыливать супругу, потом с тем же тщанием вымыл ей голову. Прошло некоторое время прежде, чем они вышли из душа, и Аэд высушил их обоих, сперва промакнув влагу на коже жены полотенцем, в которое ее завернул. После этого, высохнув сам, повесил полотенце сушиться, а сам повел девушку к спальному ложу, которое манило прохладным свежим бельем. Заснули они очень не скоро. К тому времени, когда утомленная девушка погрузилась в сон, за окном обещал заняться рассвет. Аэд же засыпать не стал, а, как и собирался, вознамерился пробраться к ней в сон и узнать, что же ей снится.
Поначалу — ничего не увидел. Безо всяких сновидений Инис мирно сопела Аэду в плечо, утомленная любовными играми, но вскоре все изменилось. Дыхание ее стало тяжелым, а сон — тревожным. В нем она брела по старой заброшенной деревне. В воздухе висел смрадный запах испарений, зеленая вязкая жижа тихо булькала, взрываясь болотным газом, под босыми ногами девушки скрипел дощатый настил мостков. Не было в мертвой деревне иных звуков, но, тем не менее, Инис шла, тревожно оглядываясь, словно искала кого-то. Чем дальше она шла, тем более ветхим становилось все вокруг, один раз нога девушки провалилась сквозь гнилые доски, и она задержалась, пытаясь вытащить ногу, нервно дергая ей, и все тревожнее оглядываясь. В тот момент, когда Инис все-таки удалось, сдирая кожу со щиколотки, освободиться, с дальнего края деревни донесся слабый, но явно испуганный детский крик. Инис вздрогнула и бросилась туда. Но опять не успела, хотя казалось, что до рыжеволосого мальчика оставалось всего-ничего. Но ее схватили-скрутили, а около ребенка появился мужчина, крепко схвативший мальчишку за плечо.
— Нет! — Инис дернулась, но ей зажали рот, и женский голос прошептал на ухо:
— Он — отец, он может делать все, что захочет.
Девушка дернулась из всех сил, но хватка стала только крепче. Все, что могла делать Инис, в бессилии наблюдать, как муж волочет упирающегося ребенка, их ребенка, к болоту. Над топью разлился солнечный свет, и мужчина с мальчишкой остановились. Вода стремительно высыхала, и тот, кого Инис видела своим мужем, занес руку и отвесил оплеуху ребенку. От удара тот повалился наземь и попытался отползти подальше, но мужчина сел на него, не давая подняться, и схватил руками за голову, намереваясь в одно движение свернуть хрупкую шею.
— Хочешь спасти своего сына? — нашептывал на ухо злой женский голос. Девушка вдруг почувствовала, что свободна. — Тогда умоляй о пощаде! Посмотрим, сможешь ли ты его защитить! Умоляй!
Но умолять Инис не стала, оттолкнула ту, что была сзади, и кинулась к мужчине, вцепилась в него и пыталась стащить с ребенка или, по крайней мере, отвлечь на себя, не дав ничего сделать. И сама не сразу поняла, почему в лицо бросилась жидкая грязь, почему не может вздохнуть, а живот горит так, будто его обожгли: муж не стал обращать на нее даже внимания и отбросил, ударив в живот со всего размаха. С места, куда она упала, было хорошо видно, как он смыкает пальцы на тонком горле — и как под этими пальцами и под самим сидящим ребенок покрывается черными клубами дыма и превращается в зловещий туман, в котором возникли два горящим зеленым глаза.
— Нет, — прохрипела девушка, пытаясь вдохнуть и встать, но не в силах сделать ни того, ни другого. Бессильные слезы хлынули из глаз и Инис замерла, сжимая в пальцах подсыхающую грязь и дрожа всем телом.
Оба — и мужчина, и мальчик — обратились в черный туман и исчезли, когда их настигли солнечные лучи. Они же заставили с хриплым воплем удрать и ту, которая прежде удерживала Королеву. Золотистые лучи двинулись к Инис, упали на нее, согревая теплом, и местность стала меняться, становясь девственным лугом, обрамленным зеленым лесом — такими же, какие она однажды видела далеко-далеко в прошлом. И вокруг никого, кроме солнца. Это же солнце высушило девичьи слезы и уняло боль. Инис подняла голову, с удивлением и беспокойством оглядываясь. Но постепенно и это тревожное выражение исчезло, осталось только умиротворение и спокойствие, и девушка растянулась на траве, прикрывая глаза и облегченно вздыхая.
Пушистая лапка тронула ее руку. Под боком у нее свернулся клубком рыжий кот, негромко мурлыкая. Инис повернула голову, улыбнулась и перетянула кота на грудь, обнимая и прижимая его к себе. Лицо у нее при этом стало очень счастливым. Кошмар стирался из памяти, забывался, и сейчас Инис нежилась в приятных ощущениях, гладила и чесала кота, потихоньку уплывая в дрему. Рыжий зверь продолжал петь свою песню, не спеша разминая лапами девичью гордость и довольно жмурясь. Солнце продолжало мягко светить, оно не слепило, но проникало под кожу и распространялось теплой волной по всему телу. Кот и сам чуть заметно засветился и замурчал еще громче. В конце концов, Инис совершенно заснула, продолжая прижимать к себе животное, от мурлыканья и движения лап которого по телу разливалась теплая нега.
В реальности лицо спящей девушки тоже расслабилось, порозовело, а на губах появилась томная улыбка. Дыхание участилось, правда, уже совсем не от страха, а от совершенно иных и значительно более приятных эмоций.
Стоило Инис расслабиться, как во сне кот выбрался из объятий и превратился в ее мужа, который так же мягко, как и в образе кота, принялся нежить ладонями манящие холмики поверх платья, внимательно наблюдая за ней. Он нисколько не походил на того, кто ранее во сне притворялся ее супругом, но выглядел так же, как в явном мире, если совсем точно — так же, как и в прошлогодний Бельтан. Устроился рядышком на траве, под ласковыми лучами, и, кажется, тоже мурлыкал. С губ девушки сорвался тихий стон, и она открыла глаза, сначала непонимающе глядя на мужчину. Но потом взгляд девушки прояснился, и она улыбнулась.
— Милый? А что, нам уже пора? — она томно потянулась и обняла Аэда, нежно улыбаясь.
— Нет, еще не пора, — он потерся носом о ее шею. — Ты как-то сказала, что была бы не против вернуться сюда, в древнее время. Мы можем остаться тут, сколько захочешь, пока ты в действительности спишь, — он улыбнулся. — А я здесь, в твоем сне, как обещал.
— О-о-о, — Инис сладко вздохнула, — а я думала, что настал Бельтан и нам пора идти. И как тебе этот сон? — было видно, что кошмара девушка совсем не помнит. Ее лицо и тело были абсолютно расслаблены, и к мужу она льнула с той же любовью и доверием, как будто не видела недавно, как этот самый муж пытался убить их ребенка.
— Бельтан еще впереди, — поцеловав ее, он наклонился над ней, и Инис могла заметить, что одежда на них обоих исчезла. — Сон тебе снился дурной, но теперь его можно сделать гораздо лучше, — он качнулся и навис над ней, излучая желание в темных глазах.
— Дурной сон? — тихо спросила Инис, когда поцелуй прекратился, и нахмурилась, пытаясь вспомнить. — Не помню… — взгляд девушки прошелся по обнаженной мужской груди, спустился ниже и вопреки обыкновению Инис не покраснела, а улыбнулась, и ко взгляду присоединилась изящная, девичья ручка, нежно прошедшаяся по груди и животу мужчины.
— И хорошо, что не помнишь, — он беззаботно качнул головой и коленом развел девичьи ноги, давая понять, чего именно хочет. — Зачем думать о дурном, если можно подумать о чем-то хорошем? — он вопросительно взглянул на нее.
Инис согласно кивнула и призывно приподняла бедра, поглаживая и без того возбужденного мужчину по боку и то и дело уводя пальчики ниже, с интересом естествоиспытателя ощупывая мужскую гордость.
Разумеется, его не нужно было дважды упрашивать (хотя сперва это он спрашивал у нее). Позволив ей вволю удовлетворить свое любопытство, Аэд таки взял жену за руки, поцеловал обе ладони, завел ей над головой и блаженно соединился с ней наконец…
…Когда любимая так зовет, сопротивляться решительно невозможно и нет никакого желания это делать. Пребывая одновременно во сне Инис и бодрствуя наяву, Аэд выпутал жену из одеяла и подобрался поближе. Юное девичье тело, которому стало так хорошо в царстве сна, манило томными вздохами и изгибами, а терпения у светловолосого мужчины всегда было мало, когда дело касалось подобного зова. И, когда она, спящая, бесстыдно раскрылась, являя взору все свои прелести, терпение окончательно испарилось — и томленое во сне тело ощутило привычную тяжесть. Инис потянулась к этой тяжести, прижимаясь к мужскому телу, как наяву, не открывая глаз, так и во сне, лаская мужа, нежным взглядом и ладонями, скользящими по сильным плечам и груди.
— Люблю, люблю, люблю… — шептали во сне девичьи губы, жадно ловя поцелуи и воздух и все равно задыхаясь. И уже въяве Инис повторяла эти слова, не открывая глаз, но в точности делая все то, что делала во сне, жарко, беззастенчиво ластясь к мужу, требуя еще больше ласки и щедро даря ему всю себя в ответ.
— Любимая… — слышала она во сне, и голос мужа резонировал в ее теле, и солнце, зелень, мягкая трава, ставшая супружеским ложем, были единственными свидетелями их единения.
Сосредоточившись полностью на ее сне, Аэд совершенно не думал о том, что жена пребывает в неведении относительно реальности происходящего. И оттого улыбался хитро, не видя в том ровным счетом ничего предосудительного. Напротив, чем дольше они делили нежность и ласку, тем большего хотелось любимую, и ему, целуя, сжимая и гладя ее, был очень интересен момент, когда она откроет глаза, растворяясь в нахлынувшем удовольствии, и увидит, что сон оборачивается явью.
Момент подступал все ближе и ближе: Инис, чье тело было распалено и сном, и явью, крепче прижалась и мужу и позволила удовольствию накрыть с головой. Сначала во сне, крепче обхватывая его и заходясь в стонах, и одновременно с этим распахивая глаза, просыпаясь и уже осознанно ощущая движения мужа и свой отклик на них. Несколько мгновений Инис осоловело таращилась на него, двигаясь машинально, но тут удовольствие ее настигло снова, и тело забилось в таком экстазе, что даже сознание покинуло девушку, не в силах вынести это удовольствие. Правда, и вернулось быстро, когда еще тело продолжало извиваться под мужем и сжимать его в объятиях.
Судя по тому, что из сна его вернуло в обычную реальность одновременно с моментом, когда Инис проснулась, Аэд не придал особенного значения краткому помрачению ее сознания — в основном благодаря тому, что и сам в этот миг очень слабо следил за реальностью, точнее, зажмурясь, совсем не следил, охваченный ничуть не слабыми волнами огненной сладости, словно разрядом тока пронзившими тело. Когда же сил ни на что не осталось, Аэд попросту расслабился, удерживая Инис собой, впрочем, сумев удержать в голове полусознательную мысль о том, чтобы своей тяжестью не мешать ей дышать.
— С добрым утром, любимая, — улыбнулся лукаво и зарылся носом в рыжие волосы на ее шее.
— С добрым, — тяжело дыша, выдохнула Инис. Тело ее била сладкая дрожь, но выглядеть девушка постаралась серьезной и строгой, хотя с томными глазами и отголоском желания в них, это сделать было тяжело. — Ты, развратник, что ты творишь? — она потянулась и легонько ущипнула Аэда за бок, а потом поцеловала мужа в губы.
— А что я творю? — полюбопытствовал он с самым лукавым видом, поглядывая на нее темным взглядом, ловя себя на том, что ему хочется ее укусить. Поэтому, съехав чуть ниже, он принялся обводить носом один из чудесных холмиков, глядя прямо в глаза Инис, и таки слегка прикусил, но вовсе не больно и не до крови.
— Вот это… — слова Инис оборвались стоном, и она в ответ ущипнула мужа уже за ухо. — И до этого… Ты меня и во сне соблазнил, и наяву… Очень собой доволен? — Инис тоже, конечно, была довольна, но не могла не пожурить мужа, который уж очень разошелся.
— Чрезвычайно, — рассмеялся он и куснул второй холмик. — Надо обязательно потом повторить, — а потом подался ближе, сжал ее грудь обеими ладонями и, согревая дыханием и без того горячую кожу на шее, взглянул на нее.
— А вот не дам своей крови, — выдохнула Инис, сладко жмурясь, — будешь знать, как развращать свою жену, — но, несмотря на эти слова, девушка откинула голову, открывая ему доступ к чуть затянувшейся ранке на шее, а пальцы пробежались по его плечам и позвоночнику очень нежно, давая понять, что Королева совсем не против того, чтобы ее муж отведал ее же крови.
— Разве я не знаю, как развращать свою жену? — промурлыкал точь-в-точь как кот Аэд, не забыв забрать себе неприятные ощущения, которые испытывала она каждый раз, когда он растравливал ранку. Ему-то самому благодаря высокому долевому порогу было все нипочем. Кожа вокруг ранки сразу же покраснела, из нее выступила первая алая капля — и со вздохом, похожим на полустон, светловолосый прильнул к источнику столь странной пищи и куснул посильнее, чтобы образовалась желанная струйка.
— Ты ведь меня понял! — выдохнула Инис, жмурясь не от боли, но от наслаждения, прокатившегося от места укуса по всему телу. Руки девушки царапнули плечи Аэда, пробежались по позвоночнику и бокам, а с губ девушки сорвался тихий стон удовольствия от такой несколько экстравагантной ласки.
Она скорее почувствовала, чем услышала тихий смешок, донесшийся от мужа, который еще при этом качнулся в девичьем теле, откровенно дразня. Оказалось, что желания в нем хватало для того, чтобы сделать твою трапезу еще слаще, так что из спальни они вышли лишь много часов спустя, когда солнце уже двигалось к обеду. Хозяйка не стала их беспокоить и оставила записку, в которой сообщала о том, что гости могут приготовить себе завтрак сами, если ее не будет дома. В доме стояла полная тишина, так что стало очевидно: ее дома нет.
Инис казалось, что она не шла, а летела, едва касаясь земли. Голова немного кружилась, но с учетом того, что муж перекусил ее кровью и ласками довел до практически полного изнеможения, то это было не удивительно. Так что на кухне беззастенчиво скинула готовку на мужа, а сама уселась на то же место, что и вчера вечером, заворожено наблюдая, как Аэд готовит, то и дело запуская палец в вазочку с вареньем и облизывая его. Вряд ли она отдавали себе отчет в том, что делает, полностью захваченная зрелищем и отголосками собственных ощущений.
А посмотреть было на что. Закатав рукава рубашки (летний Король по обыкновению ходил в белом и светло-сером, редко в иных цветах) и собрав волосы в низкий хвост, в большой глубокой миске Аэд смешал восемь стаканов муки, треть стакана сахара, четыре чайные ложки разрыхлителя и щепотку соли. В центре массы сделал небольшую ямку и добавил туда четверть стакана растопленного сливочного масла. Отдельно взбив полтора стакана молока и три яйца, сразу же вылил их в мучную смесь и замесил тесто. Разминая тесто, то скатывая в шар, то подбрасывая, он то и дело поглядывал на жену, таскавшую варенье, и усмехнулся:
— Смотри, тебе же самой ничего не останется, — кивнув на вазочку и рядом стоявшую банку, он объяснил, чего именно перестанет хватать, перекинул из одной руки в другую скалку, раскатал тесто до толщины не слишком увесистой книги, нарезал квадратами и на противне убрал все это в жарко нагретую печь-духовку. А пока все это румянилось, сварились заранее поставленные на плиту яйца. Желтки смешались с молоком, миндалем, шафраном, сахаром, тмином и солью и отправились на огонь в небольшую кастрюльку. Как раз к тому моменту запищала духовка, и Аэду пришлось отвлечься, чтобы достать оттуда и сложить горкой добрый десяток горячих сладких лепешек. — Они как раз хороши с вареньем, попробуй. Но оставь несколько для сырной похлебки, — посоветовал он, возвращаясь к вареву, потому что пришло время нарезать в него белки и натереть сыр. Как только все хорошо перемешалось, горячая молочно-сырная смесь была сняла с огня и разлита по найденным среди посуды горшочкам. Один из горшочков тут же занял свое место на столе перед Инис.
Та только заворожено кивнула, придвигая к себе блюдо с лепешками и поспешно берясь за одну из них. Не помешало и то, что та была горячей и обжигала пальцы и рот: слишком вкусно было жевать, чтобы обращать внимание на такие мелочи.
— Как вкусно!.. — выдохнула Инис, посылая мужу полный обожания взгляд и тут же берясь за вторую лепешку. Все доесть к моменту появления похлебки девушка, конечно, не успела, но лепешек значительно поубавилось. Но не аппетита — горшочек Инис тоже сноровисто придвинула к себе. — Ты тоже садись есть, — опомнилась она, опуская ложку в аппетитно пахнущее варево. — Кровь кровью, любимый, но лучше бы ты и нормальную еду начал есть, а то все так волнуются, — она, разумеется, в том числе, и Аэд прекрасно об этом знал.
— Между прочим, когда-то ирландцы пили кровь с молоком в самом что ни на есть буквальном смысле, — сверкнул глазами тот, поглядывая на нее, но лепешку все-таки разломил и обмакнул в горшочек. Не став дожидаться, когда лепешка впитает в себя слишком много, вытащил ее и откусил.
— Вот только с молоком ты мою кровь еще не смешивал! — фыркнула Инис, с аппетитом приступая к содержимому горшка и жмурясь еще больше. Это блюдо тоже было безумно вкусным. А еще радовало то, что у них есть еще немного времени на себя.
Только тогда, когда содержимое горшочка уменьшилось настолько, что лепешкой уже было не достать, Аэд взял горшочек руками и осушил до дна несколькими глотками. Как только с едой было покончено, он сказал:
— Сегодня у нас есть время на то, чтобы провести его вместе, а завтра начнут прибывать первые постояльцы и гости на фестиваль, который, как ты знаешь, начнется через два дня. Придется общаться с журналистами и отлавливать конкурентов, которые и без того всю последнюю неделю крутятся поблизости от замка и думают, что их никто не заметит.
Поначалу занятая едой девушка ничего не ответила, но когда все было вылизано чуть ли не до блеска, а лепешки съедены, Инис сполоснула, вытерла руки и подошла к Аэду.
— Это замечательно, что у нас есть время друг на друга, — она положила руки ему на плечи и заглянула в глаза. — Давай тогда проведем его здесь. Я еще не отомстила тебе за разврат, — мурлыкнула девушка, щекоча пальцами шею любимого. — А потом ты мне расскажешь о моей роли на фестивале и обсудим, что говорить журналистам…
— К обеду сюда заедут другие гости, поэтому нам придется съехать отсюда, но я уверен, что мы с тобой можем найти подходящее место, — Аэд удобно обнял талию Инис и посмотрел на нее. — Как насчет поездки к океану? Недалеко отсюда есть чудесное место на узкой косе между озером Кросс Лох и Атлантикой. Совершенно дикое место, где на мили вокруг ни души. Там у меня есть дом, где люблю порой бывать, когда хочется одиночества. Дом совсем небольшой и очень простой. За ним присматривают милейшая миссис О’Нил и ее сын Михал. Мне бы хотелось показать тебе это место — оно расположено на самом краю мира.
— Поехали, — согласилась Инис, прижимаясь к мужу и потеревшись щекой о его грудь, — на краю мира я еще точно не была. И к океану хочется. Главное, чтобы было тепло… — приподнялась на цыпочки и прижалась губами к губам Аэда. Тот окутал ее ответным теплом, сообщая, что холодно ей точно не будет.
Задерживаться не стали. Аэд быстро навел порядок на кухне, соорудив пару легких дорожных закусок, оставил для Барбары письмо с благодарностью и отправил для нее сообщение, в котором известил об отбытии. После чего вручил Инис бумажный пакет с закусками и завел машину.
— Ты что-то говорила о мести? — поинтересовался мужчина как ни в чем не бывало, когда они покинули Балликасл и повернули на ту же дорогу, по которой приехали с Кейдских холмов.
— Да-а-а, — протянула Инис, состроив зверское лицо, — тебя ждет о-о-очень страшная месть! — девушка откинулась на спинку сиденья и улыбнулась, прикрывая глаза. Ночь и первая половина дня выдались замечательными и очень активными, но теперь клонило в сон и желание близости немного улеглось, тоже решив сделать перерыв. Впрочем, не пообещать Аэду месть за его фривольности, от одного воспоминания о которых бросало в краску и жар, девушка не могла.
— Похоже, ты как раз успеешь выспаться, когда мы приедем, — ответил со смешком тот и, заметив, что жена угомонилась немного, все внимание отдал дороге, а вместо музыки, которую не включал фоном во время поездок, тихо что-то сам принялся напевать на древнеирландском — настолько древнем, что неплохо освоившая этот язык Инис почти ничего не сумела понять. Да и не пыталась, если честно. Голос мужа успокаивал и навевал сладкие сны, в которые девушка, убаюканная песней и покачиванием машины, очень быстро провалилась, уютно откинувшись на сиденье и примостив голову на подголовнике. На лице ее обозначилось умиротворенное и очень довольное выражение.
Солнце, освещавшее дорогу, спряталось за набежавшие тучи, и по стеклу и капоту машины застучали капли дождя. Они не сильно шумели, да и падали редко, не столько увлажняя без того влажную ирландскую почву по обочинам дороги, сколько убаюкивая юную Королеву еще больше. Автомобиль ехал на запад, и солнце, прячась в тучах, казалось, следовало за ними. Живописные поля сменились болотами, отчего местность вокруг стала немного мрачнее, но сначала слева за болотом мелькнуло озеро, а затем и справа показался океанский залив. Повсюду попадались крохотные деревеньки длинной хорошо если в одну улицу. Сразу за заливом впереди показался маленький городок Белмаллет, и, проехав почти его весь, на круглой площади с высокой стеллой в самом ее центре, у неприметного двухэтажного, выкрашенного в бледно-желтый цвет магазинчика с высокой стеклянной витриной, за стеклом которой виднелись глубокие серые и оранжевые кресла вокруг круглых столиков, всего двух, Аэд остановился.
Остановка машины заставила Инис вздрогнуть и открыть глаза Она не совсем понимала, что вообще происходит и не накрыла ли их очередная неприятность. Но все было спокойно, муж сидел рядом и улыбался, и девушка улыбнулась ему в ответ, а потом спросила:
— Мы уже приехали?
— Скоро приедем, а сейчас только сделали остановку, милая, — ответил Аэд, заглушил двигатель и вышел из машины. В Белмаллете дождя не было, с неба мягко светило солнце, но лужи на асфальте указывали на то, что непогода побывала и здесь. К счастью, как и положено в Ирландии, ненастье никогда не длилось долго. Впрочем, на улице воздух едва превышал десяток градусов над нулем по Цельсию, и ветер делал воздух холоднее, чем он в действительности был.
Аэд указал на вывеску над магазином — она гласила «Лунаса», что напоминало ему о втором названии фестиваля Ламмаса, а еще так назывался месяц август — и усмехнулся:
— Мимо такого названия я проехать не мог. Пойдем, здесь можно разжиться хорошим чаем и я не прочь выпить кофе.
— Я тоже, — Инис потянулась и поежилась, — мне опять холодно. Не совсем прямо замерзаю, но горячего сладкого кофе я бы с удовольствием выпила и съела чего-нибудь тоже, — она подцепила мужа под руку и повела его внутрь с таким деловым видом, словно это она, а не он, выбрала это местечко. Впрочем, внутреннее убранство именно об этом говорило — все было так миленько и уютненько, что только женщине такое и выбирать. Или очень заботливому мужчине, который знает, чем порадовать свою супругу.
Про кофе Инис благополучно забыла, поскольку увидела выставленные на продажу сувениры. В том числе и ручной работы вязаные кардиганы и кофты, у которых Инис и залипла, с восторгом гладя теплую и мягкую шерсть и перебирая цвета. Зато не забыл Аэд, который разговорился с Розалин, хозяйкой магазина, по которому носились мальчики-близнецы лет по семь и девочка лет шести. Впрочем, дети не мешали Инис и старательно держались подальше от товара. Услышав о том, что гости замерзли, Розалин заявила, что точно знает, что им нужно, и предложила занять один из столиков, после чего скрылась на маленькой кухне. Аэд же, заметив интерес жены к одежде, подошел к ней и приобнял, при этом заметив, что она и впрямь продрогла.
— Если тебе что-нибудь здесь хочется, то просто скажи, — он проследил взглядом пробегавшую мимо молодежь (которая хитро поглядывала на гостей в отсутствие матери).
— Вот кардиган хочу! — Инис погладила рукав длинного белого кардигана на молнии. — Он такой мягкий и пушистый. А еще мне тот набор нравится с пейзажами, — пальчик ткнулся в красивую фарфоровую чашку и блюдце с местным пейзажем. — И вот та плюшевая кошечка, — девушка потянулась к игрушке ручной работы. И если кардиган и чашка были вещами полезными, то игрушка — чистой воды хотелка. Но уж больно рыжий кот из шерсти и войлока напоминал ей мужа-кота.
— Хорошо, — улыбнулся он и, как только хозяйка вернулась с подносом, сообщил ей о хотелках жены.
Расставив перед гостями маленький чайничек на пару чашек, сами чашки и вазочку со сладким печеньем, Розалин сняла кардиган с вешалки, проверила, все ли в порядке, и, улыбаясь, вручила Инис примерить. Коробку с чашкой и блюдцем, а так же коробку с игрушечным котом она положила в бумажный пакет с ручками. Аэд, распробовав чай, попросил ее положить упаковку такого же, а еще сделать для него кофе на вынос, и вопросительно взглянул на жену: не желает ли и она кофе помимо чая.
Кардиган сел на Инис как влитой, обрисовав грудь и талию. И оказался действительно теплым, так что вылезать из него Инис не пожелала.
— И мне, пожалуйста, кофе, — попросила она, — а еще сэндвич и какое-нибудь очень сладкое пирожное, — после чего придвинула к себе чашку с чаем, а печенья и вовсе сграбастала два.
— Думаю, у нас кое-что подходящее есть, — сказала Розалин и вернулась на кухню. Через несколько минут она и в самом деле принесла сэндвич и пирожное для Инис, а потом вынесла два высоких картонных стакана с кофе, и Аэд наконец с ней расплатился.
Вернувшись в автомобиль, он убрал покупки на заднее сидение, а свой стакан с кофе поставил в подставку между сидениями. Убедившись, что Инис удобно устроилась, он завел двигатель и заметил:
— Мы с тобой неправильные ирландцы. А знаешь почему?
— Почему? — девушка уже вгрызлась в сэндвич, а потому повернулась к мужу с зажатым в зубах листом салата и кусочком помидора.
— Потому что ни разу не были в пабе за все время наших поездок! — рассмеялся тот, осторожно разворачиваясь на дороге.
— Я никогда ничего алкогольного не пила, — смутилась она, — и не тянет что-то… — честно призналась.
— Так и никогда? — по его лукавому виду было ясно, что где-то спрятан подвох.
— Никогда, — уверено кивнула Инис, — папа мне не давал. Да и тут как-то все чай и кофе больше.
— А как же молодое зеленое вино, что мы пили на прошлый Бельтан? — прищурился Аэд.
— А это было вино? — Инис задумалась. — Но оно мне не показалось алкогольным.
— Как и то голубое, что мы пили на Литу, — он улыбнулся шире. — В самом лучшем вине ты алкоголь совсем не заметишь, и пить можно долго. И чем больше пьешь, тем свободней становишься. От всего, что тебя ограничивает.
— То есть ты предлагаешь мне мстить еще и за то, что ты меня споил и воспользовался помутненным сознанием? — Инис с аппетитом жевала сэндвич, посматривая на мужа с притворной серьезностью.
— Твое сознание как раз было ясным. Вино всего лишь помогло тебе забыть о стереотипах и отбросить моральные ограничения, — парировал он, замечая, как день клонится к вечеру. Теперь они ехали на юг, и другой, южный залив, блестел водой по левую руку, со стороны мужчины (хоть в Ирландии движение левостороннее, машина не была праворульной).
— О да, моральные ограничения у меня точно отбросило все, — девушка вспомнила их ложе и первую брачную ночь и покраснела, — но я рада, что так получилось. Несмотря ни на что… — тихо добавила она, нежно погладив лежащую на руле руку мужа.
— Я тоже этому рад, — отозвался муж и отвлек внимание жены: — Смотри, мы почти приехали.
Автомобиль только что оставил позади городок Бингемстаун. Дорога шла строго на юг, к самому заливу, а потом повернула направо дугой на юго-запад. Настоящая сельская Ирландия: расчерченные квадраты полей, ограниченные то придорожными зарослями, то проложенными во влажной земле параллельными бороздами, оставленными телегами и вездеходами, то низкими каменными изгородями, то колышками с натянутой между ними в три ряда проволокой, а то кое-где современными переносными металлическими конструкциями, которыми обыкновенно перекрывают куда-нибудь путь. Вдоль самой трассы тянулась линия электропередач. Другие машины попадались исключительно редко, вокруг ни души не виднелось — лишь раз вдали видели собаку, свидетельствовавшую о том, что места все-таки обитаемы. Чуть дальше стали встречаться маленькие одноэтажные дома — желтые, бежевые, белые — под покатыми черепичными крышами, у некоторых во дворах стояли автомобили. Чем больше попадалось домов, тем больше стало людей: местные жители шли по обочинам в обе стороны. Больше всего их ожидаемо оказалось у местного паба, стоявшего у самой дороги. Несколько домов на самой окраине стояли давно позаброшенными — голый бетонный каркас без окон и дверей, без краски. Вокруг них паслись несколько чьих-то пони.
Погода снова нахмурилась, с полчаса накрапывал дождь. Затем снова прояснилась, выпуская солнце из-за густых облаков.
В очередной безымянной деревеньке, по сути, просто кучке домов без названия, от асфальтированной трассы на запад отделилась узкая гравийная дорога, где два транспорта разъехаться не могли. Если не знать, что именно эта дорога им и нужна, можно запросто ее пропустить. По ее сторонам уже не встречались дома, обочины обозначались рядом воткнутых колышков, обмотанных натянутой проволокой, да полосой нескошенной травы. Изредка попадались перекрестки, указывающие, казалось бы, вникуда, кое-где гравий размыло водой, и без хорошей пары резиновых сапог в эти места лучше и не соваться.
— Как тебе местная глушь? — полюбопытствовал Аэд, указав рукой на тонкую серую полоску вдали, сливавшуюся с пасмурным небом. — Озеро Кросс Лох.
— Очень красиво и уютно, — Инис улыбнулась. — Тишина — это то, что нужно перед суетой предстоящих праздников. Хотя и фильмы ужасов тут было бы неплохо снимать. Про всяких маньяков, орудующих в глуши, — со смешком призналась девушка. Но сейчас при свете дня и рядом с Аэдом никаких маньяков она точно не боялась. Наслаждалась тем, что вокруг так тихо и пустынно. Ведь, как и сказал муж, побыть наедине им точно удастся не скоро, так что уединение перед предстоящими хлопотами было настоящим благом. — Потом мы сюда будем приезжать на каникулы, чтобы от людей отдохнуть.
— Маньякам в глуши спрятаться негде, так что вряд ли они сюда доберутся, — отозвался Аэд, сворачивая на узкую двухколейную дорогу, которую явно сделали следы от колес. Серая полоса озера осталась справа, а слева и пока еще впереди показалась ещё одна полоса, на этот раз темно-серая — океан. Но скоро кроссовер двигался между обеих серых полос — озером и океаном.
— Ну, мало ли, если маньяк психически нездоров, то ему пофиг на то, что тут негде прятаться… — с самым серьезным видом принялась рассуждать Инис. Но потом отвлеклась и засмотрелась на пейзаж. — Как жаль, что сейчас еще рано купаться — тут такая красота. Я бы и в озере, и в океане искупалась… — девушка мечтательно вздохнула.
— Летом сможешь наверстать, — светловолосый мужчина указал на цель их долгого путешествия. — Вот и мой дом. Миссис О’Нил и ее сын сейчас гостят у племянницы, поэтому дом полностью в нашем распоряжении. Правда, еды в нем нет — и нам пригодится то, что мы взяли из Балликасла. Есть вай-фай, поэтому закажем продукты на дом, так что подумай, чего бы хотела на ужин.
— А ужин готовить ты будешь? — лукаво прищурилась Инис, а потом мотнула головой. — Нет, я. Есть у меня одна идея, и хочу тебя угостить. Ты же меня так вкусно накормил… — девушка послала мужу нежную улыбку и с интересом принялась рассматривать представший перед глазами дом. Высотой в два этажа, он мог вместить большую семью. Выкрашенный в приятный светло-желтый, почти белый, цвет, с бежевой черепицей, он стоял в ста метрах от берега. Низкая каменная изгородь очерчивала пределы маленького двора, где имелось парковочное место и стоял сарайчик, где, видимо, хранился какой-то инвентарь.
Поставив машину на место, Аэд взял оба бумажных пакета — с перекусом и чаем, а также вручил Инис стаканы с кофе, которые не остыли благодаря автомобильной подставке с подогревом. После чего совершенно обыденным образом открыл входную дверь, пропустил Инис и отнес пакеты сразу на кухню. Как он и говорил, в доме никого не было. Но женская рука в нем чувствовалась. Инис сразу обратила внимание на вышитые салфетки, декоративные панно и картинки, украшавшие стены, вязаные накидки на подушках и сиденьях, да и в целом в мелочах угадывалась женщина. Где-то в душе шевельнулось нечто не самое приятное, но оно быстро исчезло.
— Как тут внутри уютно, сразу видно, что миссис О’Нил этот дом любит, — Инис обняла мужа за талию и уткнулась носом ему в грудь. — Познакомишь нас потом?
— Когда приедем в следующий раз — почему бы и нет, — он поцеловал ее в макушку и отстранился, чтобы снять уличную обувь и пройти на кухню. Там, вымыв руки, разложил на столе содержимое пакетов и позвал жену перекусить с дороги. Сам же ненадолго вышел с кухни, чтобы включить роутер и вернуться с планшетом, который вручил жене:
— Вот, сайт ближайшего магазина в Бангор-Эррис, где можно заказать доставку. Брось в «корзину» все, что сочтешь нужным, а я потом посмотрю, всего ли хватает — и нам привезут прямо сюда.
Инис уютно устроилась на стуле, подобрав под себя ноги, и тут же уткнулась в планшет:
— Так, нам обязательно нужны мясо и овощи, еще пиво «Гиннесс», сельдерей, — бормотала она, скидывая в корзину, — мука, сахар, мед… — бормотание становилось все глуше, а список все объемней, словно Инис собиралась готовить на целую ораву, а не на них двоих. Спустя минут десять девушка с довольным видом протянула мужу планшет. — Вот, тут все, что мне понадобится для готовки.
Он взглянул на внушительный список и чуть не подавился боксти — картофельным оладьем, который как раз заканчивал есть. К счастью, все обошлось, и он благополучно выдохнул.
— Инис, ты, никак, заодно и на пир фестиваля решила пополнить запасы? Мы же завтра утром уедем. И, кстати, — он хитро прищурился. — Кое-что ты забыла, — и вернул ей планшет.
— И что же я забыла? — прищурилась девушка, еще раз перечитывая список. — Нет, тут все правильно — одно основное блюдо и два сладких.
— Ну, раз ты уверена, — вернув себе планшет, Аэд добавил еще кое-что в «корзину» плюс пару хозяйственных мелочей и закончил оформление заказа. Строго посмотрел на нее: — Милая, нам ждать около полутра часов. Давай-ка берись за еду.
— Ты так и не сказал, что я забыла, — Инис без возражений придвинула к себе оладьи и тут же откусила от одного из них. — Вкусно… Но мои вкуснее, — тут же ревниво добавила девушка, но жевать не перестала, с аппетитом уплетая еду.
Светловолосый снова прищурился, но ничего не сказал и комментарий оставил без ответа. Взяв стаканчик с кофе жены, он подержал его на ладони и поставил обратно — подостывший напиток оказался горячим. Сам же присел на край рабочего стола у окна, потягивая свой кофе.
— Так вот, о журналистах. Не удивляйся, если на тебя начнут коситься и попытаются докучать вопросами. Они тебя видели только во время Ламмаса, где ты была занята, но фестиваль начнется только послезавтра, поэтому тебе могут устроить допрос. Перед ними мне проще носить личину себя-сорокалетнего — а ты совсем юна, что некоторых может заинтересовать куда сильнее реконструкции замка-отеля, — он качнул головой.
— Они сочтут тебя старым извращенцем, а меня — малолеткой, которая охотится за твоими деньгами? — со смешком спросила Инис, запивая оладья кофе. — Видимо, это будет неизбежное зло, которое придется потерпеть.
— Сорок семь — еще не старость, — рассмеялся он и тихо фыркнул. — Но да, они могут подумать что-то подобное, особенно те, кого подошлют конкуренты. Они ведь тоже навидались рядом со мной других девушек. Пересуды в любом случае будут.
— И что мы в связи с этим предпримем? — с любопытством спросила Инис, улыбнувшись.
— Махнем рукой и выкинем из головы всю эту чушь, — проворчал Аэд, рассматривая опустевший стаканчик с кофе. Взглянул на жену. — Прогуляемся по берегу, если хочешь? Можем собрать съедобных водорослей, помнишь, как в августе. Нам ведь в любом случае утром понадобится завтрак.
— И ты меня им представишь как свою жену? — уточнила Инис, а потом фыркнула. — Зачем водоросли, если у нас на завтрак останется то, что я сегодня наготовлю, но прогуляться я точно хочу. Надо же мне выгулять новый кардиган.
— Значит, ты выгуливаешь кардиган, а я собираю водоросли, — легко согласился он. — Но резиновые сапоги надеваем оба. И да, — он слез со стола, — я представлю тебя как свою жену, потому что так и есть.
— Ладно-ладно, — улыбнулась Инис, — надо надеть резиновые сапоги, так надену, — она была крайне довольна тем, что, несмотря на возможные сплетни, Аэд не собирается отрицать их брак перед прессой. С другой стороны, а действительно, зачем ему отрицать, если они и дальше собираются жить долго и счастливо вместе, и других женщин больше у мужа не будет. — Идем гулять? — совсем веселым тоном спросила она, допивая свой кофе.
— Идем, — кивнул муж, навел порядок на кухне и, махнув рукой Инис, вышел из дома. Там, в сарайчике, он нашел пару резиновых сапог, одна из которых оказалась девушке великовата, затем вернулся в дом и переоделся в штаны и куртку, их не было жалко уделать в отличие от светлой одежды, в которой приехал. Раздобыв в том же сарае большую корзину и секатор, он повернулся к жене: — Ну что, готова?
— Готова, — великоватые сапоги неприятно царапнули ноги Инис, но она от этой мысли постаралась избавиться, не желая портить ими эту прогулку. Тем более что муж с корзинкой и секатором смотрелся очень умильно, напрочь затмевая собой все. — Ты так похож на себя в Ламмас, — с улыбкой сказала девушка, когда они уже шли к берегу. — Столько воспоминаний. В этом году мы же тоже поедем собирать водоросли вместе? — от воды тянуло зябкой прохладой, и Инис поежилась, плотнее кутаясь в новый кардиган. Тот грел исправно, и очень скоро девушка завертела головой, с восторгом оглядываясь и прислушиваясь к рокоту волн со счастливым выражением лица.
— Да, я езжу каждый год и буду не против, если ты захочешь присоединиться и в будущий Ламмас, — подтвердил Аэд, поглядывая на жену.
Как только они достигли побережья, он показал маленькую заводь, всю затянутую разноцветными водорослями. Поманив Инис, он указал на длинные толстые нити, сильно напоминающие итальянскую пасту. Присев над ними, он срезал несколько пучков и объяснил:
— У них очень поэтичное название, — он улыбнулся, — имонталия элонгата. Можно сварить рисовую кашу и перемешать, получится вкусно. А вон там, — он указал на ярко-зеленые пятна в воде, похожие на тонкие куски ткани, — растет ульва, из нее хорошо делать соус и есть вместе с хлебом. А в сам хлеб стоит добавить аларию, — он потянулся к рыжевато-красным водорослям, похожим на дубовые листья. — А мы в прошлый раз собирали карраген, который обычно используют в выпечке и молочных продуктах.
— Ну да, карраген идет как загуститель, я его в желе добавляла как-то… — не удержалась и блеснула познаниями Инис. — Ты только много не собирай. Или хочешь в отель отвезти, для повара?
— Почему бы и нет? — Аэд потянулся, чтобы добраться до особенно густого пучка водорослей, опасно балансируя на краю выемки, заполненной водой. Но без труда удержался. — В доме есть холодильник, там наша добыча и переночует. А завтра заберем ее с собой и полакомимся на ужин. Как тебе идея?
— Замечательная идея! — восхитилась Инис, но тут же нахмурилась. — Только ты осторожнее! Не хватало еще в воду свалиться! Может, ты и божество, но приятного в этом в марте мало, не находишь?
— Что значит «может»? — рассмеялся он и выпрямился. Осторожно ступая, выбрался на почти сухой участок. — Вспомни то дерево на первое утро прошлогоднего Бельтана. У всех туата хорошо работает чувство равновесия.
— Хвастун! — Инис не удержалась и, дотянувшись, щелкнула мужа по носу. — Смотри, отрастает, как у Пиноккио, будешь знать! — она показала Аэду язык и рассмеялась.
— Пиноккио любил приврать, поэтому нос-то и рос, — прищурился мужчина. — Я же озвучиваю очевидный факт, — в этот момент заиграла мелодия на смартфоне, и он ответил на вызов. Закончив, помог девушке выбраться из болота. — Звонила доставка, будет у нас через двадцать минут. Так что давай-ка к дому.
Они вернулись домой одновременно с подъехавшей машиной, привезшей продукты. Поставив на стол бумажные пакеты, Аэд тут же сунул нос в каждый, пока не нашел и не выудил мешочек миндальных орехов, который быстро спрятал подальше от Инис, пока она не увидела. После чего выложил на стол все остальное и оценил натюрморт.
— Сегодня твоя очередь готовить? — он переложил улов водорослей из корзины в стеклянные банки и, убрав в холодильник, отправился переодеваться.
— О, — Инис просияла, — давай.
Еще больше она воодушевилась тогда, когда получила в свое распоряжение кухню и продукты. В первую очередь девушка, разумеется, занялась мясом, решив в этот раз приготовить традиционную тушеную в «Гиннессе» говядину. Хорошо еще, что кусок был не заморожен и можно было сразу приступить непосредственно к разделке и готовке. Сначала нарезанное мясо она запанировала в муке, соли и перце и обжарилось на сковородке вместе с беконом, после чего переложила его в кастрюлю, куда отправился и обжаренный в растительном масле измельченный лук. Следом насыпался обжаренный сахар и как финальный штрих — добавилось пиво. После чего на два часа Инис оставила говядину томиться на огне, а сама занялась хлебным пудингом — сладким десертом из подсушенного белого хлеба, молока, мармелада, изюма и ликера, а так же пюре из сельдерея — и пусть только муж попробует своротить нос от такого полезного и вкусного блюда, которое традиционно подается как гарнир к говядине в «Гиннесс». Благодаря ее усилиям по дому очень скоро поплыли аппетитные запахи, будоражащие аппетит любого голодного человека — или бога.
Сказать по правде, голода Аэд не чувствовал, но выглядел весьма заинтересованным в плодах кулинарных трудов. Подтащив к себе стул, он развернул его спинкой уже себе и сел, скрестив руки на оной спинке и устроив на них голову, чтобы удобнее было наблюдать за порханием жены по кухне. Она и впрямь напоминала ему маленькую юркую птичку, и он улыбался, вспоминая малиновку.
— А знаешь, что ульву называют морским сельдереем? — спросил он, когда она мешала соус. — Готовится очень похоже, — он потянул носом мясной аромат. — Кажется, мясо просит, чтобы его выпустили и наконец съели. Что скажешь?
— Еще немного, — Инис пригрозила ему ложкой, который помешивала пюре, а потом взялась за крышку кастрюли с мясом. Придирчиво изучила результат, после чего одобрительно кивнула. — Да, можно теперь есть, — и сама же принялась накладывать на заранее приготовленную тарелку порцию мужа — побольше и традиционно выбирая кусочки посочнее и вкуснее. А потом взяла наполненную тарелку и поставила ее перед ним. — Ешь, любимый, — девушка подарила Аэду нежную улыбку.
Тот улыбнулся в ответ, принюхался к мясу, подцепил кусочек и отправил в рот. Да так и съел всю порцию, нахваливая мастерицу. Желая порадовать ее, очистил тарелку полностью, не забывая следить, чтобы и она тоже все съела.
— Угощение, достойное фестиваля, — вынес он вердикт. — Поздней осенью будет идеально. Благодарю тебя, любимая, — поднявшись из-за стола, он обошел стол и поцеловал жену, после чего собрал пустую посуду и поставил в раковину.
— Еще десерт есть, — сияющая Инис кивнула на духовку. — Я и на фестиваль сделаю, а на Литу испеку пирог. Раз тебе нравится, — сама девушка была жутко довольна тем, что Аэду по душе ее стряпня, и настроение, и так приподнятое, и вовсе взлетело до небес. Глядя на мужа, Инис сияла, лаская его нежным взглядом и всем своим видом говоря, насколько она счастлива.
— На десерт меня не хватит, — рассмеялся он. — Вон как накормила. А теперь попрошу тебя покинуть кухню и не подглядывать, пока не закончу. Будет сюрприз, — он мягко, но решительно обхватил Инис за талию и опустил ее за порогом. — Подождешь?
Инис сначала надулась, но потом все-таки улыбнулась и кивнула:
— Ладно, подожду и не буду подглядывать. Посижу в гостиной, — там она уютно устроилась на диване, замотавшись в плед, и включила телевизор, хотя периодически нет-нет да поглядывая в сторону кухни.
Некоторое время оттуда не доносилось ни звука, потом что-то тихо грохнуло, но потом Инис услышала негромкое пение мужа, показывавшего, что все в порядке. Еще через некоторое время, точнее, полчаса, Аэд вышел с кухни с закрытым бумажным пакетом, откуда явственно пахло чем-то очень знакомым и вкусным. Инис отвлеклась от сериала, который смотрела, и перевела взгляд на мужа, принюхавшись, но спросила другое:
— Что у тебя там грохотало? И все ли в порядке? — после чего потянулась и встала. — И что же ты приготовил? — Инис подошла к мужу, обнимая его за шею и пытаясь исподволь заглянуть в его пакет.
— Все хорошо, просто немного не уследил за посудой, — Аэд поднял пакет выше, чтобы она не дотянулась. — Вот выйдем из дома, тогда и отдам, — он улыбнулся.
— Эй, ты знаешь, что нечестно своим ростом пользоваться? — надулась девушка, впрочем, глаза ее лукаво блестели, что говорило о том, Инис обижается не всерьез.
— Понятия не имел, — парировал он, хитро прищурившись. — Готова отправиться на прогулку? — он кивнул на окно. — Как раз начинает темнеть.
— Вот я так и думала! — Инис рассмеялась и чмокнула мужа в подбородок. — Да, я готова, идем, — она отцепила руки от его шеи и взяла со спинки дивана свой кардиган.
Стемнело довольно быстро. На ясное небо высыпали звезды, которые в отсутствие городской засветки светили очень, очень ярко на сначала темно-синем, а затем полностью черном фоне. Берег шел ровно, мелкие отшлифованные водой камешки не мешались под ногами, и идти было легко. Обходясь без света, Аэд не забывал согревать жену, поэтому ей не было холодно. Они ушли довольно далеко от дома, когда он вручил ей пакет и позволил открыть.
— Теперь самое подходящее время.
Девушка прижималась к любимому крепко-крепко, наслаждаясь тишиной и звездами, и его теплом. Было так уютно и сладко, что хотелось, чтобы это мгновение никогда не кончалось. Инис даже про сюрприз забыла, хотя стоило Аэду протянуть ей пакет, как сразу вспомнила и, конечно же, тут же сунула в него свой нос.
— Марципан! — обрадовано выдохнула Инис. На магазинные конфеты он не походил, значит, именно с ними Аэд возился на кухне. — И ты сам его сделал! — Инис кинулась мужу на шею, звонко целуя его сначала в щеку, а потом в губы.
Он обнял ее за талию и покружил, улыбаясь, видя искреннюю девичью радость. Знал, чем порадовать, и про себя порадовался, что в свое время Бирог подсказала ему самую любимую сладость юной жены.
— Я очень рад, что тебе пришлось по душе, — сказал он, положил руку на ее талию, и они продолжили прогулку вдоль берега.
Они гуляли долго, наслаждаясь звездами и друг другом, в какой-то момент Инис сама первая полезла к мужу с поцелуями, и ей стало как-то не до звезд. Зато вспомнилось про месть — и стало жарко уже без помощи мужа.
— Пойдем домой, любимый, — выдохнула она, легонько прикусив мужу ухо, — я тут вспомнила кое-что…
— Я не против, — он чуть усмехнулся и, подхватив жену на руки, зашагал к ней обратно к дому, едва заметному в ночном мраке. И не отпустил до тех пор, пока не поставил ее перед порогом, чтобы отпереть дверь. Да и то задержался, чтобы взъерошить легонько рыжие волосы.
— За это я тоже буду мстить, — пообещала Инис, вопреки своим словам ластясь к его боку. И сразу же, едва они зашли, вновь принялась целовать мужа, прижимаясь к нему и сладко вздыхая, скользя ладонями по бедрам и заглядывая в глаза.
— Я же не через плечо тебя нес, за что же тут мстить? — поинтересовался муж, делая вид, что ничего не знает о взъерошенных волосах. Прищурясь, спросил: — Или же лучше было бы взять тебя на плечо, все равно никто не заметит? — ладони пробрались под кардиган и прошлись по спине девушки.
Инис тихо выдохнула и прищурилась:
— Как в Бельтан? Когда ты бессовестно воспользовался тем, что я и слова поперек сказать тебе не могла? — девушка прильнула к мужу, прикрывая глаза и нежно улыбаясь. От его рук текло тепло, заставлявшее девушку блаженно мурлыкать и ластиться к Аэду и требовать еще ласки.
— Почему же не могла? И разве я сделал что-либо против твоей воли? — резонно поинтересовался муж, забравшись теперь девушке под одежду. Спустя минуту кардиган повис на спинке стула, поскольку супруги ближе всего оказались как раз к кухне. Аэд же поймал себя на том, что теплое платье начинает его раздражать, и, обхватив Инис за талию, подняв над полом, понес ее по лестнице на этаж выше.
— Потому что я была очарована тобой, — рассмеялась Инис, обнимая мужа, пока он ее нес, и неторопливо выцеловывая ему лицо, пока не накрыла в поцелуе губы, сама довольно жмурясь от предвкушения.
— А, и поэтому не ты была очарована мной, а я воспользовался, да? — он усмехнулся и прикусил ей кончик носа. — А ведь я спрашивал, согласна ли ты стать моей, Инис О’Ши — и что ты сказала? Вот, сама виновата, — еще один укус достался ей в шею, а потом уже они достигли спальни и светловолосый опустил свою ношу в центр двуспального ложа, намереваясь стащить уже надоевшее платье. Что и сделал, не дав ей и слова сказать.
— Разве я могла ответить иначе? Споил, затанцевал и соблазнил… — девушка откинулась на покрывало, довольно щурясь. От воспоминаний о той самой первой ночи вновь стало жарко и томно в груди. — Вот разве можно так было поступать с невинной и наивной девушкой? — мурлыкнула уже далеко не такая наивная Королева и повела плечиком, спуская с него бретельку бюстгальтера, и нежно улыбнулась.
— Конечно, могла. Но тебе не хотелось ответить иначе, правда же? — Аэд присел рядом, внимательно наблюдая за ней, и медовые глаза чуть потемнели. — Как же я мог, получив столь однозначный ответ, поступить по-другому? — согнув ножку жены в колене, он провел по ней ладонями и выписал носом линию сгиба, завершив путешествие на чашечке, которую, смотря прямо на Инис, увенчал поцелуем.
— Не хотелось, — не стала лукавить и кривить душой Инис. — Но ты все равно мог бы не закидывать меня на плечо, когда нес на осмотр Диану, — Инис обласкала мужа жарким взглядом, а пальчиками второй ноги проскользила по бедру мужа.
— А что же было мне делать, коли ты стеснялась и не желала слушать никаких доводов? — прищурился муж, сгибая и ставя рядом вторую ножку, которой уделил ничуть не меньшее внимание. Отвлекая жену разговором, он стянул с нее нижнюю часть белья и продолжил целовать девичьи колени.
— Я не стеснялась! — возмутилась Инис, несколько кривя душой, впрочем. — Я не хотела нагружать человека во время отдыха, а ты моего порыва не оценил! — девушка гордо вздернула нос, но стоило нижнему белью частично последовать за платьем, как вся напускная гордость и бравада ее покинули. Инис закусила губу и опустила ресницы, подаваясь ближе к Аэду. Сейчас она больше не краснела, давая ему возможность видеть все, и наслаждаясь его взглядом и поцелуями.
Он же не спешил, растягивая удовольствия, и его любование выглядело почти целомудренным… до тех пор, пока за нижней не последовала и верхняя часть белья. Но и тогда Аэд обнял сведенные вместе колени жены и прошелся по ее груди взглядом, который еще немного — и можно было почувствовать. Он беззастенчиво дразнил ее, нарочито медля, оделяя лаской исключительно колени и бедра, одно из которых, повернув в одну сторону девичьи ноги, таким образом укладывая перед собой, принялся целовать, не забывая следить за терпением Инис.
Страсть она успела удовлетворить раньше (ночью и утром почти до самого обеда), и сейчас наслаждалась легкими поцелуями, прикрыв глаза. Впрочем, выдавали ее удовольствие и порозовевшие щеки, и чуть приоткрытые губы, и то и дело пробегавшая по коже дрожь удовольствия. Ну, а столкнувшись взглядом с мужем, Инис нежно ему улыбнулась, протянула руку и нежно очертила контур его лба, убирая с него волосы:
— Ты такой красивый, — прошептала она, — в любом возрасте.
— Зато ты останешься в том же возрасте, что и сейчас, — он положил подбородок на бедро, глядя на нее, обняв руками упомянутую часть тела любимой для лучшей опоры. — Если я скажу о том, что мне нравится смотреть на тебя вот такой, всю как есть, ты снова скажешь, что я пользуюсь твоими очарованостью и наивностью? — он широко улыбнулся, спрашивая об этом, любуясь ее наготой. — Ты кажешься хрупкой и чересчур осторожной для всех, кто не знает, сколько силы скрыто в тебе. Мне нравится замечать этот контраст, когда ты обнажаешь рядом со мной и душу, и тело.
Инис подарила мужу еще одну нежную улыбку и запустила пальцы ему в волосы, нежно перебирая пряди. Помолчала и тихо призналась:
— Мне тяжело быть сильной, но ради нас с тобой и нашего счастья я должна быть такой. Потому что слишком трудно мне твоя любовь досталась, — девушка склонила голову и поцеловала Аэда в макушку, — чтобы лишиться ее и тебя из-за слабости. Особенно — тебя, — твердым голосом добавила она. — Когда мной овладело безумие Кейтленн, я чувствовала ее стремление и желание не только держаться все время рядом с супругом, но и желание его убить, чтобы он не достался никому другому, а был только ее. И тем лучше я понимаю, что, несмотря на всю мою ревность и страх тебя потерять, что лучше ты будешь жив и счастлив, пусть и с другой, чем мертв и не достанешься никому.
— Я все же понять не могу, почему тебя терзают страх и ревность — моего слова против них недостаточно? — подобравшись ближе к жене, Аэд улегся рядом, получив удобную возможность гладить ее, сперва по животу, затем и выше. В его голосе звучало искреннее недоумение, лишенное малейшей обиды. Ему действительно хотелось понять, как ей нужно помочь, но без ее подсказки вряд ли что-нибудь выйдет.
— Не знаю, — Инис прижалась к мужу, уткнувшись ему в плечо носом, — я верю тебе. Правда, но это не разум и даже не чувство и сильнее меня. Но я не буду тебе докучать своей ревностью, любимый. Знаю, что ты меня не обманешь и с другой не изменишь никогда, — она осторожно коснулась губами его шеи.
— Я не верю, что какая-то преграда может и впрямь быть сильнее тебя, — мягко возразил тот, не отказывая себе в удовольствии играть с девичьей гордостью, которая так приятно ложилась в ладонь. — Ты Инис Отважная, ты ничего не боишься. Напоминай себе об этом чаще, родная. Это та истина, которую больше не нужно доказывать — она уже доказана всем и каждому.
— Лучше ты мне об этом напоминай, мне нравится слушать о своей отваге из твоих уст… — она помолчала, поглаживая бок мужчины и чувствуя, как тепло постепенно становится жаром, а потом тихо спросила: — Может быть, ты хочешь раздеться?
— Желаешь уравнять положение? — тихо усмехнулся муж и приподнялся, чтобы сбросить и откинуть туда же, к платью, рубашку. Но и только. — Не сбивай с мысли, милая, ты не перетянешь все внимание с себя, не надейся, — вернувшись в постель, Аэд улегся ей почти на живот, ладонью пройдясь по нежному бедру, и довольно зажмурился, ткнувшись носом в ложбинку между обеими половинами упомянутой выше «гордости».
— Пожалуйста, любимый… — месть выходила так себе, но слишком желала она сейчас мужчину, чтобы думать о таких мелочах.
— Мне хочется, чтобы ты попросила меня, — голос прозвучал настолько тихо, что, казалось, почудился. — Потому что ты, зовущая, ждущая, томящаяся, настолько прекрасна, что мне достается мука не меньше — но тем слаще награда, — помедлив, он все-таки дал ей то, что так жаждали оба, и сам не удержался от стона.
По телу гуляли блаженная истома и приятная усталость, и Инис улыбалась так счастливо, как может улыбаться только женщина, которой любимый мужчина подарил неземное блаженство.