Книга тайных троп: Колесо года

      Утром она проснулась от того, что в постели оказалось слишком просторно. Солнце поднялось высоко, сообщая о том, что время движется к полудню. Аэда в спальне не было, но на столе ноутбук и учебники Инис лежали немного иначе, стул тоже был задвинут не так, как вчера. За окном вовсю пели птицы, а на голубом небе неспешно плыли редкие пушистые облака.       Инис села, потерла сонные глаза и удивленно огляделась. Поначалу даже обиделась, что муж ее не разбудил, но в конечном итоге решила принимать это как заботу о своем сне и обижаться перестала. Вместо этого сладко потянулась, натянула на лицо улыбку и отправилась в ванну. Сегодня был очень важный день, и она должна была подготовиться. Готовилась Инис тщательно, подбирая самый весенний, но в то же время удобный наряд, не менее удобную обувь и собирая волосы. Все это заняло много времени, но в конечном итоге она выпорхнула из комнаты настоящим воплощением весны — в легком струящемся до середины икр светло-зеленом платье, подпоясанном кожаным плетеным ремешком, в туфельках на небольшом каблучке и благоухая легким едва заметным ароматом молодой травы и листвы. Флакончик с такими духами Инис обнаружила на туалетном столике, и запах ей безумно понравился.       Оставалось только найти мужа, которого с этого момента Инис была намерена радовать нежностью, лаской и хорошим настроением вопреки всем проклятиям и безумию.       Первый же отловленный работник отеля направил Королеву в танцевальный зал — так называлось просторное помещение на этаж ниже спальни супругов, в том же крыле и ровно под нею. Толстые каменные стены не пропускали звука, поэтому музыку Инис услышала только тогда, когда по коридору дошла до двери самого зала.       Там собрались знакомые и незнакомые девушке люди (по крайней мере, они выглядели людьми), вставшие рядами, внимательно слушавшие хозяина замка. Сам Аэд, одетый в просторные штаны и рубашку белого цвета, показывал им танцевальные движения, обозначая ритм громким счетом и хлопками в ладоши. Танцоры синхронно с ним шагали, делали повороты, притоптывали и прыгали с громким «Х-ха!». Никто не сбивался. Инис вошла в зал и замерла у двери, рассматривая собравшуюся компанию с удовольствием и удивлением. Смотрелось все очень красиво, так что Инис затаилась мышкой, не собираясь прерывать репетицию и радуясь, что так удачно зашла. Было на что посмотреть и чем полюбоваться. В первую очередь, конечно, мужем, который, как всегда, был бесподобен. Репетиция продолжалась еще около часа без перерыва, и никто, как казалось, не замечал притаившейся Королевы. Только когда Аэд объявил, что все танцоры свободны, они поприветствовали и поклонились девушке, покидая зал. Ее муж некоторое время стоял поодаль, беседуя с группой танцоров, что-то им объясняя, и Инис пришлось подождать до тех пор, пока группа ушла и муж наконец обратил внимание на нее.       — Доброе утро, милая, — Аэд поцеловал ее в щеку. — Как спалось?       Королева всем отвечала милой улыбкой и теплыми приветствиями, а наконец освободившегося мужа обняла и поцеловала в ответ:       — Замечательно спалось, — с улыбкой сообщила она, — и смотреть на то, как вы тут танцуете, было замечательно! А ты как спал, любимый? И завтракал ли или сразу делами занялся?       — Завтракать мне не хотелось. А спалось как всегда — без всяких снов, — Аэд посмотрел на нее. — А ты завтракала или пошла сразу меня искать?       — Сразу пошла тебя искать, — не стала врать девушка, — так что мы можем позавтракать вместе, любимый. А то ты опять себя до изнеможения доведешь, — Инис сурово сдвинула брови и посмотрела на Аэда, но тут же улыбнулась. — Пойдем, позавтракаем и за дела.       Ответить он ей не успел: раздалась мелодия смартфона, и пришлось отвлечься на входящий звонок.       — Да, это я. Уже приехали? Разумеется, вас встретят на ресепшене и подскажут, куда отнести оборудование, а я встречу на месте. Да, до встречи, — он завершил вызов и с сожалением посмотрел на жену. — Прости, милая, приехали музыканты, которые примут участие в фестивале, через пятнадцать минут у меня с ними встреча, так что позавтракать не успеем. Но ты голодом себя не мори, хорошо? Я слышал, что Тальтиу тебя хотела увидеть в саду: наверное, речь пойдет о прогулке и платье.       — А ты будешь морить себя голодом? — нахмурилась девушка. — Я скажу на кухне, чтобы после встречи с музыкантами тебя ждали хотя бы бутерброды и чай, — Инис дотянулась до щеки мужа и поцеловала его. — Удачи. Я быстро выпью чаю и пойду к Тальтиу, — пообещала она, снова целуя мужа, на этот раз в губы. — Увидимся. И все-таки поешь нормально, тебе силы нужны!       С этими словами девушка ушла. Сначала она действительно заглянула на кухню, попросила поваров собрать завтрак для Аэда и накормить его, как только он освободится. Потом быстренько перекусила сама и, накинув на плечи кофту (все-таки было еще достаточно прохладно), отправилась в сад к Тальтиу.       Там приемная мать Короля вместе с его родной украшали цветочными гирляндами специально к празднику возведенную сцену. Кроме того, по периметру внутреннего двора (где и располагался сад) разбили дорожки, так же отмеченные украшениями из цветов. При виде Инис обе женщины прервали работу и приветствовали ее очень тепло.       — Насколько мне известно, ты еще никогда не видела подготовку к празднованию, милая, — Тальтиу была облачена в светло-желтое платье до земли, по которому вились тончайшие ветви, покрытые молодыми листочками — живыми, как и каждая деталь на ее нарядах, виданных ранее.       — Вот и предоставился шанс. Мы начали подготовку еще до рассвета, — сказала Этайн, одетая в светло-голубое. Волосы обе украсили косами, оставив большую часть свободно струящейся по спинам.       — Добрый день, — Инис тепло улыбнулась обеим женщинам и, оглядываясь, вздохнула. — Мне следовало бы помочь вам, а не спать все это время… Аэд сказал, что вы меня хотели видеть. Мне чем-нибудь надо помочь? — девушка чувствовала себя неловко из-за того, что все вокруг работали, в то время как она отсыпалась.       — Мы покажем тебе путь, по которому ты как Королева пройдешь, — сказала Тальтиу и указала на украшенные цветами дорожки.       — Но сначала нужно примерить платье, — вмешалась Этайн и позвала невестку к высоким кустам. — Его шили всю ночь сестры-соседки и закончили точно к рассвету. Вот оно, лежит на скамье. Не запутайся в шлейфе: он и должен лежать на земле во время ходьбы.       — Хорошо, — с воодушевлением кивнула Инис, осматривая убранство вокруг и пуще того платье, на которое ей указало свекровь. Выглядело оно настолько невесомым, что даже прикасаться было боязно, но девушка все же пересилила себя и прямо тут, под укрытием кустов, принялась переодеваться. Село платье идеально и действительно оказалось совсем невесомым, словно сшитым из паутины. — Какая красота… — выдохнула Инис, оглядывая себя и оглаживая ладонями бледно-зеленый шелк.       — Оно станет еще краше, когда ты начнешь прогулку, — улыбнулась Тальтиу. — Пройдись по дорожкам, которые разметили специально для тебя, милая. Представь, что звучит музыка. Когда твоему сердцу захочется петь, а ногам — танцевать, начнется настоящее волшебство.       — Прямо сейчас начнется? Не дожидаясь праздника? — Инис улыбнулась в ответ и ступила на дорожку, отмеченную лентами. Непривычно было, что сзади что-то волочится по земле, и все время Инис порывалась подобрать шлейф и одергивала себя тут же. Но в конечном итоге она приноровилась и принялась вышагивать спокойно и размерено, глядя вперед, а не под ноги.       — На празднике времени пробовать уже не представится, — Тальтиу с ней поравнялась. — Ты должна стать воплощением весны, юной богиней, от шагов которой распускаются зелень и цветы. Магии внутри тебя достаточно, чтобы волшебство началось, но ему нужен особый настрой. Когда твоя душа запоет — вот он, нужный настрой!       — Не спеши, привыкни к маршруту, у тебя не будет времени смотреть, туда ли идешь, — добавила Этайн, оставаясь чуть в стороне.       Инис всерьез задумалась, отчего же ее душа сейчас может петь. И на ум сразу же пришел муж. Его возвращение к ней в день рождения Бригиты. Поцелуи и объятия, их время вместе, даже сон, где они занимались любовью, который обернулся страстными играми уже по пробуждении. И, разумеется, мысли о том, что Аэд вовсе не против взять ее в жены по человеческим традициям. И так задумалась, что сама не заметила, как на щеках появился румянец, а на губах сама собой расцвела счастливая улыбка. И точно так же под ее шагами распустились цветы и полезла из-под земли шелковистая, нежная травка.       — Прекрасно, у тебя сразу же получилось! — обрадованно воскликнула Тальтиу. — Молодец! Какая талантливая нынче у нас Королева.       — Это верно — талантливая, — согласилась Этайн, внимательно вглядываясь в невестку и задерживаясь взглядом на ее животе. — Переодевайся обратно: я уверена, на празднике ты справишься еще лучше.       — Хочешь остаться и помочь нам с цветами? — спросила Тальтиу. — Мы скоро управимся. А еще, я слышала, тебя ждали на кухне: прослышали, что ты надумала приготовить что-то к Остаре.       Чужие голоса вырвали из воспоминаний, Инис густо покраснела и улыбнулась обеим женщинам:       — Я вам помогу — и сразу на кухню, — радостно объявила она, быстро, но аккуратно переодеваясь в свое платье, и споро, даже суетливо, берясь за дело. Хотелось быть полезной, чтобы помочь матерям Аэда и успеть на кухню, и вообще сделать не меньше, чем ее муж.       За хлопотами да делами время пролетело незаметно. Инис впервые участвовала в подготовке и видела, какая работа предшествовала пышному празднику. Помимо хлопот в саду и на кухне она присутствовала при установке музыкального оборудования на сцену и его настройке, наблюдала, как работники отеля отгоняют любопытных постояльцев, чтобы те не мешали работам, дегустировала розовое вино (действительно розовое), которым будут угощать на фестивале, помогала слугам подобрать цвета штор и портьер, которые задумали сменить во всех номерах вместе с покрывалами на постелях, и советовала, как выгоднее расставить свечи и лампы, чтобы защитить от малолетних гостей, коих среди туристов было немало, и соответствовать настроению весеннего праздника. При этом Инис опять поймала себя на мысли о том, что ощущает себя полноправной хозяйкой замка Лох Эске. Да, ее внимание сейчас разрывалось между множеством задач, а еще предстояло само торжество, но девушке очень нравилось такое положение дел. Нравилось, что с ней считаются, спрашивают совета и действуют по ее указке, незамедлительно выполняя все ее указаня. От осознания Инис все равно бросило сначала в жар, потом в холодный пот, а потом ее вновь позвал кто-то из слуг, и девушка вновь отвлеклась, полностью погрузившись в предпраздничные хлопоты, мелькая то в одной части замка, то в другой.       Не успела она оглянуться — глянь, солнце пошло к западному горизонту. Гостей, постояльцев и обитателей замка проводили во двор, где по периметру накрыли столы. Против обыкновения стулья к ним не полагались, зато разместили несколько десятков скамей, сгруппированных по трое, на которых зрители, взяв со столов угощение, могли ими же насладиться, не растрачивая внимание лишь на еду. Отражая весенний дух фестиваля, угощали салатами из молодых трав и цветов, ягод и фруктов, свежим хлебом и яйцами, молоком и сыром, первым в этом году вином, сдобным хлебом и съедобными водорослями, жидкими блинами и сладким медом.       Приветствовать друзей и гостей полагалось летнему Королю и Королеве, поэтому Аэд быстро отыскал жену в огромной толпе и вместе с ней встал перед сценой. В бледно-зеленом и лимонно-желтом он выглядел свежим и отдохнувшим и широко улыбался, открывая сам фестиваль:       — Вслед за зимой всегда приходит весна, и долг каждого — воздать ей почести, зазывая весельем и радостью. Пусть же холода останутся в прошлом и всех согреет тепло предстоящего лета!       К моменту воссоединения с мужем, Инис чувствовала себя вымотанной и очень голодной, но в этой суете поесть ей удалось только за завтраком. Но все это того стоило. Все выглядело просто замечательно, и девушка сияла, чувствуя, что и усталость, и голод отходят на второй план. Так что Королева, стоя под руку с мужем в своем роскошном бледно-зеленом платье, с распущенными рыжими волосами сияла не хуже закатывающегося солнышка и осматривала собравшихся с законной, хоть и затаенной гордостью.       И, к ее счастью, муж повел ее к столам, не то заметив голодный взгляд, не то для того, чтобы подать всем пример, однако девушка получила возможность наконец усмирить спазмы желудка. В отличие от нее, Аэд от еды отказался (и она заподозрила, что он и завтракать тоже не стал), впрочем, по нему никогда нельзя было узнать то, что он хотел скрыть. К тому же затем он и вовсе сбежал под благовидным предлогом: сказал, что ему скоро пора выйти на сцену.       В самом деле: запела скрипка, и, собирая внимание, по двору между скамей прошел хозяин замка, играя не быструю, но радостную мелодию на ходу. Тишина установилась мгновенная: разговоры смолкли. Аэд уделил по паре секунд каждой сидящей зрительской группе и, в первую очередь, супруге, затем легко поднялся единым прыжком на увитую зеленью и цветочными гирляндами сцену, остановился у самого края по центру, не прекращая играть — и с обоих боков из-за кулис под резко ставшей задорной и громкой музыку, которую теперь порождала не только скрипка, но и целый спрятавшийся мини-оркестр, в котором она солировала, выскочили танцоры, что выстроились рядами и обрушили грохот тяжелых ботинок на слух зрителей, отбивая стремительный ирландский ритм так, как Инис видела на репетиции.       Танцоры сходились между собой, образовывали фигуры, кружились и прыжками сотрясали сцену так, что казалось, будто та скоро развалится. Это не было и в то же время было похоже на выступление одного из знаменитых коллективов, исполняющих не просто ирландские танцы, а дающих целые представления. Действо, что разворачивалось во дворе замка, выглядело проще и намного скромнее, чем «Риверданс», «Властелин Танца» и иные зрелищные современные шоу, и вместе с тем сложнее по технике исполнения при том, что половина используемых элементов и вовсе не относилась к ирландскому танцу. Это была совершеннейшая мешанина из танцев и стилей — однако и здесь, как и в упомянутых шоу, имелся сюжет.       Сюжет танца был таков: танцоры изображали фей, обитателей волшебного холма-сида, веселящихся на празднике весеннего равноденствия. Отдельная группа плясунов выступала в качестве охотников на фей, которые все время мешали тем праздновать. Охотники изобретали ловушки, ставили силки, прятались в засадах — но всегда феям удавалось ускользнуть до тех пор, пока юная фея, на вид совсем юная девушка, все-таки не попалась. Другие феи не могли ее освободить из клетки, чьи прутья выковали из железа (в роли клетки выступали трое танцоров, сцепившись руками). Но пленница оказалась хитра и убедила охотника открыть клетку. Налетевшие феи хотели было поквитаться с охотником, но бывшая пленница спросила его, хочет ли он уйти с ней. Охотник, очарованный добротой феи, согласие дал — и тотчас обрел крылышки фей. Как только это случилось, волшебный народ вернулся домой и продолжил праздновать еще пуще, чем прежде.       Зрители от души аплодировали, однако овации стихли, стоило со сцены зазвучать песне. За первой последовала вторая, за той — третья, еще и еще. Один за другим самые нежные, сильные, благозвучные голоса наполняли двор прекрасными песнями, кто по одиночке, кто дуэтом, а то выступал сразу втроем. Кого-то сопровождала музыка, кто-то пел, а капеллой — прекраснее концерта ни гости, ни местные давно не видали.       Инис тоже наслаждалась концертом, искренне переживая сначала за героев танца, а потом — наслаждаясь песней и сама не замечая, как тихонько подпевает себе под нос и улыбается, глядя на то, как радуются другие. А гости действительно веселились, наслаждаясь представлением и радуясь, словно малые дети.       «Как здорово, что все так радуются!» — про себя подумала девушка, прижимаясь к боку мужа и обнимая его за талию.       — Ты великолепно играл, — с восторгом прошептала она.       — Скоро начнет темнеть, и тогда наступит наша очередь, — он мягко почесал жену за ушком. — Точнее, еще до темноты мы с Бресом устроим небольшой поединок, а затем ты, он и я совершим обмен властью.       — Надеюсь, вы друг друга не пораните по-настоящему? — беспокойно спросила девушка, довольно жмурясь. — И кстати, как тебе мое платье? Оно мне идет?       — Конечно, идет, — он улыбнулся. — И не бойся: нынче ведь фестиваль музыкальный, а с оружием мы давно не выступаем: не хотим вспоминать о настоящих сражениях. Если помнишь, мы хотели устроить рок-фестиваль в прошлом сентябре. Нынче одним роком дело не ограничивается, но идею мы используем ту, которую имели в виду еще полгода назад.       Просиявшая Инис улыбнулась:       — Хорошо тогда, я с удовольствием понаблюдаю то, чего лишилась в сентябре. Уже предвкушаю… А когда мне надо будет прогулку совершать? После передачи власти?       — На рассвете, милая, — ответил муж и указал ей на сцену. — Смотри, начинается самое интересное, — поцеловав жену в щеку, он покинул ее и, затерявшись в толпе, скрылся из виду.       Вечер плавно вступал в свои права, солнце висело над горизонтом достаточно низко для того, чтобы послужить сигналом к началу следующей части празднования. На глазах зрителей сцену затянуло льдом — по стенам, полу и крыше. На цветы высыпал снег. Повеяло морозным холодом, и гости начали ежиться — однако всего несколько порывов холодного ветра мимолетно пробрали до дрожи, после чего снова стало тепло.       Но не на сцене.       Небо стремительно затянули облака, стало ощутимо темнее. Перешептываясь, гости отеля гадали, как устроителям фестиваля удалось это проделать, однако полуустановившуюся тишину прервали мелодичные аккорды электрогитары. Музыка была под стать снежному, холодному оформлению сцены, и, хотя ветер больше не дул, люди снова начали ежиться.       Заявляя о себе и власти зимы, из-за ледяных декораций, а на деле настоящего льда, вышел Брес, который и держал электрогитару. Облаченный в черную кожу, распустив кудрявые волосы, отросшие до плеч, он напоминал рок-музыканта, хотя вел себя не в пример сдержаннее. Вместо него зрелищность обеспечивали декорации и снег, который внезапно посыпался на головы зрителей, не покидая территории замка. Музыка, которую рождала электрогитара, настраивала на задумчивый лад. Долгий проигрыш оказался вступлением к длинной балладе, которую зимний Король начал петь. Инис с восторгом смотрела на названного брата, который, как оказалось, умел не только прекрасно язвить. Да так, что девушка просто заслушалась. Хрипловатый, низкий, но очень сильный и звучный голос зимнего Короля разносился над внутренним двором, звуча действительно очень приятно и чисто. На вид Бресу сейчас можно было дать лет сорок — ровно столько же, как и его «светлому близнецу» в день осеннего равноденствия. По нему и впрямь вздыхали — кроме людей, еще и женщины из числа персонала и сверхъестественных слуг — за что певец удостоился недоброжелательных взглядов от спутников этих дам, но вряд ли внимание обратил.       После второго припева, не повторившимся с первым, музыка изменилась. Она продолжила заданную тему, но изменила ее. Рокот барабанов со стороны музыкантов возвестил о появлении на сцене нового действующего лица — все, как было задумано. Этим лицом, разумеется, оказался Аэд, в руках которого на этот раз находилась не акустическая, как прежде, а электрическая скрипка. Длинная тонкая дека из изогнутого причудливым образом куска дерева отливала золотой медью и сочеталась как со светлыми волосами летнего Короля, так и со светло-бежевым костюмом из хлопка. Провод был перекинут через плечо и совсем не мешался, когда скрипач легким танцующим шагом под барабанный грохот, похожий на громовые раскаты, прошелся по сцене, перетягивая внимание на себя.       Оказалось, что исполнять сложнейшую партию на музыкальном инструменте, петь и танцевать одновременно для настоящего мастера вовсе не невозможное дело, а двое мужчин, завладевшие сценой, определенно заслуженно мастерами считались. Песня и не думала останавливаться, но теперь превратилась в песенную дуэль, которую вели Короли. Голос Аэда звучал немногим выше и мягче, чем у Бреса, не уступая ни в силе, ни в чистоте, ни в мелодичности.       Тишина среди гостей стала абсолютной. Все заворожено смотрели на сцену, где творилась настоящая музыкальная магия. Инис тоже смотрела с гордостью и восторгом, особенно этому способствовало осознание того, что один из играющих — ее муж, а второй — названный брат. А вот все остальные девицы могут на них только облизываться. Про себя девушка от таких мыслей засмеялась, но вслух не произнесла ничего, как и все, заворожено слушая и глядя на то, как лед на сцене то начинает подтаивать, а сквозь него прорастают цветы, то вновь все затягивает льдом настолько прозрачным, что была видна каждая жилочка каждого застывшего там листа.       Настоящее сражение развернулось между зимой и весной, стужей и теплом, тенью и светом. Чем неистовее становилась дуэль, тем быстрее звучала песня, тем яростнее в танце сходились соперники. Ни одна нота не была взята неверно, ни разу ни у одного не сбилось дыхание, словно руки и инструменты, ноги и голоса жили по отдельности своей жизнью, а усталости танцоры вовсе не знали. Напротив, невообразимое в красоте и невероятной сложности действие шло к кульминации, и когда летний Король финальным аккордом разорвал пелену мрачных облаков и на двор, на зрителей и на сцену хлынуло почти зашедшее солнце, под лучами которого растаял весь лед вместе со снегом — изумление достигло своего апогея.       Пользуясь полным отсутствием шума, в той же ощутимой кожей тишине на сцену позади музыкантов поднялась Эрин. Она несла в руках знакомый поднос и, поймав взгляд Инис, кивнула ей едва заметно, призывая подняться и присоединиться к ним. Видимо, Власть Ирландии и душу Изумрудного острова совсем не смущала публичность сакрального ритуала — гости и зрители же и вовсе сочли происходящее частью волшебного представления.       Девушка хоть и была заворожена, но кивок заметила и быстро поднялась, направившись к сцене. Что должна делать — она прекрасно помнила. Оборотни в полном составе сидели среди гостей, улыбались и были живы и здоровы, атмосфера стояла совсем другая — не то, что осенью. Так что, поднявшись на сцену, Инис с легким сердцем склонилась перед душой Ирландии и бестрепетно взяла нож.       — Первым — Брес, рука — левая, — очень тихо, почти одними губами произнесла Эрин, напутствуя Королеву: осенью все было с точностью до наоборот. — Не касайся клинка.       В торжественной тишине Инис взяла левую ладонь Бреса, чуть сжала ее ободряюще и быстро нанесла порез, после чего точно взяла левую руку Аэда и точно так же порезала руку ему. После чего под чей-то тихий испуганный вздох вернула нож Эрин.       Закатное солнце освещало богиню, а сразу за ней вокруг Бреса сгустились тени, выделяя его. Оба Короля сцепили ладони, локоть к локтю, как делали это на крыше крепости Тори, и зимний правитель заговорил первым на родном языке:       — Ночь и день сошлись вместе, достигнув абсолютного равновесия. Ночь уступает, признавая превосходство дня, и тень угасает, чтобы потом и солнечный свет склонился перед ней. Так заведено и так должно быть. Я сказал.       — День и ночь сошлись вместе, достигнув совершенного равновесия, — ответил ему Аэд также на древнеирландском. — День уступит, признавая превосходство ночи, и солнечный свет умалится, чтобы сейчас тень склонилась перед ним. Так заведено и так должно быть. Я сказал.       — Услышано, — провозгласила Эрин. — Я, Власть Ирландии, спрашиваю тебя, Брес: признаешь ли ты Луга своим Королем?       — Сейчас мы равны — но равновесие длится мгновение. Да, признаю, — темноволосый мужчина проводил взглядом золотое сияние, которое возникло искрой от соединенных ладоней, выросло и ярким светом охватило зимнего Короля, заставляя качнуться. Сияние гасило тень, поглощая, и на глазах почти что простым смертным становился Брес, а когда тень исчезла и место, где стоял зимний Король, и вовсе потеряло всякую тень ненадолго, по рукам золотое тепло переметнулось на Аэда, помедлив на миг под взглядом богини. Оно стремительно разгорелось, коснувшись летнего Короля, преображая и передавая величие и славу.       Когда Эрин расцепила их руки, Брес поклонился ему, и Королева заметила, как исчезает порез на ладони мужа. Рана Бреса осталась, и он устало опирался на гриф своей электрогитары. Инис знала, как ему сейчас больно.       Аэд развернулся к зрителям и провозгласил:       — Наступила весна! — и солнечный луч, хотя тот оставался на месте, точно и ярко осенил летнего Короля.       Инис сочувственно погладила брата по руке и, посмотрев на Эрин, тихо спросила:       — Вы же сможете залечить ему рану? — впрочем, тихо она могла и не говорить: за радостными и ликующими криками ее все равно бы не услышали.       А собравшиеся действительно шумели и радовались. Те, кто понимал, что сейчас произошло, искренне радовались очередному повороту Колеса. Люди же — красочному и чуть-чуть кровавому зрелищу. Да и то самой крови не видели.       — Конечно, — отозвалась мать зимнего Короля, и все четверо сошли со сцены.       После этого вновь заиграла музыка, и веселые зазывалы потащили гостей танцевать на широкую площадку перед сценой.       — На сегодня с нас все, можно идти отдыхать, — выдохнул Брес, передавая кому-то из слуг свой инструмент. Еще одному Аэд передал свою скрипку. — Как хотите, а я уползаю, — его взгляд остановился на Инис, и Брес не удержался, чтобы не потрепать рыжие волосы: — С нетерпением жду твой выход, сестренка.       — Я никого не подведу! — Инис обняла брата, поцеловала в щеку и улыбнулась. — И обязательно попробуй блины, их делали Ольха с девочками, но я тоже помогала! — с гордыми нотками в голосе сообщила девушка и посмотрела на Аэда преувеличено строго. — И тебя это тоже касается! Сдается мне, что ты вообще ничего не ел сегодня, любимый!       — Хах, а я тебе говорил, «братец»! — ехидно «сдал» того Брес перед тем, как уйти, опираясь на плечо матери, в замок.       Аэд вздохнул, проводив его взглядом.       — Я не голоден, Инис, — он чуть нахмурился, глядя в сторону, чтобы жена не подумала, будто она в том виновна. — Сначала было некогда, а теперь и не хочется. Давай пойдем спать? Завтра встаем перед рассветом.       — Я просто слишком хорошо успела узнать своего мужа, — тихо фыркнула Инис и обняла уже Аэда. — Любимый, тебе надо сначала поесть. Я, конечно, могу снова напоить тебя кровью, но это не еда. Пойдем, все так старались, ты должен отведать хоть чего-нибудь! — Инис решительно потянула его к столу. Один из слуг как раз буквально у них под носом поставил нетронутое еще блюдо с канапе и поспешно удалился, чтобы не мешать. — Вот смотри! С яйцом и свежей зеленью! — подавая пример, Инис съела один из кусочков, приправленных каким-то непривычным кисло-сладким соусом. — Давай, теперь ты! — она взяла еще одну канапе и поднесла к губам Аэда.       Тот увернулся от угощения:       — Милая, хочешь, чтобы на нас все смотрели? — он загородил ее собой, чтобы посторонние не любопытствовали, и признался: — Я так вымотался за день, что мне и крови не хочется. Давай отложим до завтра.       — Хорошо, идем, но завтра ты обязательно поешь! — сдалась Инис, сжалившись над очень уставшим мужем. — Надо что-то делать с потерей тобой аппетита, любимый. Меня это очень беспокоит, — с этими словами девушка взяла мужа под руку и повела его к дому. К ним попытались прицепиться с вопросами, но Инис заняла глухую оборону и к Аэду никого не допустила, фактически отконвоировав любимого в их спальню и только там облегченно выдохнула.       Никто из супругов не заметил, как тарелка, с которой Инис попробовала канапе, как-то незаметно и очень быстро исчезла со стола, так что никто из других гостей не успел попробовать угощение.       Уже в спальне, раздеваясь, Аэд сказал:       — Меня тоже вгоняет в недоумение столь резкая смена вкусов. И даже не у кого спросить о вкусовых предпочтениях деда. Разве что Бреса, но он рассказывал, что, когда с отцом пришел ко двору Балора, чтобы собрать войска против туата, никакого пира, как обыкновенно было заведено у правителей, они не видели, потому что фоморы — на редкость жадный народ. В своей скупости в те времена Брес пошел как раз в них. Этайн, как ты знаешь, помочь нам не может. А больше спросить, наверное, некого. Разве что Бирог — если она, потеряв свободу, жила какое-то время на острове Тори.       — Я спрошу завтра после праздника у мамы. Может, в книгах у них что-то есть на эту тему. Посмотрим, возможно, мама уже работает над твоей проблемой… — девушка забралась под одеяло и улыбнулась. — Но даже если нет, я готова тебя поить кровью столько, сколько надо, лишь бы ты только ей не ограничивался.       — Вообще-то фоморы и вампиризм — вещи не связанные, — нахмурился муж, присоединяясь к ней. — Диан рассказывал, что во время войны они питались, как мы, да и все началось-то с того, что Балор украл лучшую корову отца, — он тихо фыркнул. — Которая давала больше всех молока. Фоморам платили дань скотом и урожаем, чтобы те не заботились о еде сами. Иных известных причин к смене диеты я назвать не могу.       — Ну, в любом случае, — Инис обняла мужа, — нам надо поискать причину. Может, и придумаем что-нибудь, — девушка уютно устроила голову у него на плече. — А пока спи, родной. Есть ты не стал есть ради того, чтобы поспать, вот и спи, — она нежно поцеловала мужа в щеку и прикрыла глаза.       — Я думаю еще вот о чем, — не унимался Аэд, привычно обняв жену. — Человеческая кровь же слабо питательна, да и несколькими каплями не насытиться. Откуда же берется энергия? — он помолчал и, подумав, накрыл ладонью девичий живот. — Разве что…       — Думаешь, что ты берешь эту энергию? — Инис накрыла руку мужа своей. — Но тогда это может для тебя быть опасно…       — Навряд ли, ведь это моя же энергия, только окрашенная чужой злобой, — он выдохнул, и тепло согрело ей шею. — Я не чувствую никаких изменений в себе от того, что пью твою кровь, но я начеку. И попросил наших друзей обращать внимание на мое поведение, чтобы вовремя распознать, если что-то пойдет не так. Но, кроме самой жажды крови и отсутствия вкуса к обычной еде, все по-прежнему.       — То есть ты ел мою еду и не чувствовал вкуса? — расстроилась девушка. — Но все равно перешагивал через себя и ел, чтобы мне было приятно? — руки Инис сжались, крепче обнимая Аэда.       — Чувствовал, но она не принесла ни насыщения, ни удовольствия, — вздохнул он. — Но я помню вкус самой разной еды, а потому могу вспомнить, какие эмоции та приносила, как и смоделировать ожидаемый эффект. Айвэн рассказывал, что поначалу, после того, как его обратил Велеслав, он маялся, потеряв вкус к пище, и решил эту проблему, добавляя разные специи — но в моем случае это не помогает. Я совсем ничего не понимаю, любимая, — он поцеловав девичье плечо, извиняясь.       — Мы избавим тебя от этой беды, — Инис в ответ почесала его за ухом и принялась гладить по волосам. — Только давай спать, а то ты сбежал и теперь не спишь, — она поцеловала его в макушку и уютно устроила голову на его макушке, подтянувшись чуть выше.       — Все равно уже почти ночь, — он скосил глаза в окно. — Но ты права: если мне не спится, то тебе по-прежнему нужен сон, ведь вставать очень рано. Мы со всем разберемся. Спи, а я буду рядом.       — После праздника я всерьез займусь твоим режимом! — пригрозила Инис. — А то это совсем никуда не годится, — девушка тяжело вздохнула и закрыла глаза. — Спокойной ночи, любимый…