Книга тайных троп: Колесо года

      Странные были ощущения — после такого сна. Инис лежала, широко раскрытыми глазами глядя в потолок и переваривая произошедшее. А потом вскочила, торопливо одеваясь, путаясь при этом в рукавах-штанинах. Так же торопливо сбежала вниз и вылетела в сад, только дверь на петлях закачалась туда-сюда.       — Инис! — Бирог уронила тарелку, которую мыла, в раковину и кинулась за дочерью. — Ты куда?! Стой!       — Мне надо бежать, исправлять свои ошибки! — девушка бегом пересекла двор, распугивая животных, которые укрылись от катаклизмов под крылом друида.       — Куда?! — Бирог побежала было за ней, но, как ни странно, ее удержал Айргедмар:       — Пусть идет, — по лицу мужчины было видно, как тяжело дались ему эти два слова. Но так было правильно: они оба видели, как страдала их дочь. И если остановить ее сейчас, то страдания только умножатся.       В одной футболке и джинсах Инис выскочила за калитку и границу защитного барьера, чуть не упав под ледяными порывами ветра. Но выстояла, пару раз глубоко вздохнула, а потом превратилась в зарянку и полетела прочь. Лететь было тяжело: шквальный ветер кидал маленькую птичку из стороны в сторону — но все-таки до замка Лох Эске Инис сумела добраться.       С виду замок совсем не изменился: светлые стены крепости, стоящей на берегу реки, впадающей в одноименное озеро, по-прежнему давали уют и сулили приятное пребывание, хотя из-за природных катаклизмов вряд ли нашлось много желающих искать роскошного отдыха во время нужды. Однако людей попадалось немало, они сновали по двору и по замку-отелю в сопровождении персонала, выглядя, конечно, ничуть не помпезно. Из холла с широкой лестницей, из коридоров и комнат убрали гобелены, картины, ковры, покрывала и иные дорогие предметы, и интерьеры выглядели намного скромнее — но зато вместили всех, кто нуждался в убежище.       Инис пометалась по коридорам, вызвав изрядный переполох и попытки поймать птичку, а потом вылетела на улицу. Она была в полной растерянности: никого из знакомых слуг она не увидела, не было в замке и Киана с Этайн, не говоря уже о самом Аэде. И представления, куда мог деться любимый супруг, у Инис не было никакого.       Она отлетела от замка и вновь стала человеком, давая отдохнуть мышцам, которые неимоверно ныли. Да и сама девушка чувствовала себя уставшей и разбитой, еще не полностью восстановившись после тяжелых родов и болезни. Но дело было превыше всего, и, немного передохнув, и при этом изрядно замерзнув, Инис вновь превратилась, на этот раз в белую олениху, и бросилась бежать. По дороге в уединенный дом на берегу океана она еще несколько раз меняла облик, а один раз умудрилась даже упасть и достаточно сильно ушибиться, когда шквальный ветер налетел и закружил маленькую птичку, но все-таки добралась и устало обратилась в человека уже у его порога.       Было заметно, что океанский берег сильно подмыло, но дом, к счастью, стоял далеко от прилива и в целом не пострадал. Досталось разве что саду, в котором виднелись следы от волн, поломанные ветки кустов и прибитые ветром цветы. Чуть в стороне стоял старенький автомобиль, говоря о том, что дом обитаем. Инис еще не успела постучать, как дверь распахнулась и на нее чуть было не налетела низенькая пожилая женщина, за которой маячил высокий парень.       — Ох, мисс, простите, я не заметила вас. Вам что-то нужно? — от удивления женщина уронила пару крепких сумок, которые подхватил парень.       — Я отнесу их в багажник, — сказал он и направился к автомобилю, неся вдобавок еще и огромную спортивную сумку на широком плече.       — Здравствуйте! — Инис тоже вздрогнула от неожиданности и перестала тереть ушибленную руку. — Да. Я хотела узнать, Аэда Маккейна здесь нет? — робко спросила она, закусывая губу и мысленно молясь, чтобы Аэд был здесь.       Но еще до того, как миссис О’Нил ответила, она по лицу поняла, что молитва осталась неуслышанной.       — Мистер Маккейн не появлялся здесь с прошлого августа, мисс, — женщина покачала головой. — И теперь вряд ли появится: говорят, что следующая буря накроет все западное побережье — вот почему Михал и я уезжаем. Кажется, я вас вспомнила. Вы Инис, верно? Его жена, — вгляделась она. — Вы проделали такой долгий путь… Почему же не позвонили ему, а приехали сразу сюда? Что-то случилось? — похоже, к концу потока вопросов миссис О’Нил не на шутку встревожилась.       — Да, я Инис, — девушка кивнула, потом вздохнула и честно призналась: — Мы поругались, поэтому я и хотела поговорить лично, а не звонить. Но теперь, видимо, придется. Спасибо, извините, — Инис чуть улыбнулась. — И осторожнее на дороге, ветер ужасный.       — Сочувствую, милая, — понимающе кивнула миссис О’Нил. — Надеюсь, у вас все наладится. А на чем вы приехали? — вдруг спросила она, принявшись вертеть головой, выглядывая что-то за спиной девушки. — Что же, шли пешком от дороги? Может быть, подвезти?       — Нет, не надо, сейчас позвоню, и за мной приедут родители, они просто мешать не хотели, вот и отъехали, — соврала Инис. — Не беспокойтесь и спасибо огромное. Будьте осторожны, хорошо?       — Не за что, милая. Вы тоже будьте осторожны, — улыбнулась на прощание женщина и вернулась в дом за остальными вещами.       Инис пошла вперед, а когда ее от дома уже не было видно, зато было в избытке теней, которые падали на землю от нависших низко деревьев недалеко от дороги, тихо попросила:       — Позовите Бреса, — названного брата она не видела с того момента, как он кормил ее мороженым, хотя Бирог и рассказывала ей, что именно Брес увел их в прошлое и помог все сделать как надо. А сейчас без Бреса ей уже было не обойтись.       Небо стало темнеть, возвещая о скорой непогоде. Ветер усилился, собрались тучи, начал накрапывать дождь. Вскоре не осталось ни одного луча света — а ответа все еще не было.       — Ну братец! — Инис обхватила себя за плечи, понимая, что прежде чем действовать спонтанно и порывисто, стоило бы взять с собой куртку. — Мне без тебя никак! Ты меня вообще слышишь или стал страдать глухотой? — пробурчала себе под нос девушка, понимая, что Брес имеет все права злиться. И она, в общем-то, может превратиться в птичку и улететь. Но только куда лететь? Где искать Аэда? Больше мест, где он мог бы спрятаться, она не знала.       Ей вновь пришлось выдержать долгие, утомительные минуты ожидания, и когда смысл надеяться был исчерпан, из-за спины Инис послышался хмурый, как погода вокруг, голос:       — Значит, теперь снова «братец», — зимний Король выглядел младше, чем полагалось ему в этом времени года — лет на тридцать, хотя к концу апреля он обыкновенно превращался в старика, как Аэд — к концу октября. Темные волосы тронула седина, будто снегом присыпало, лицо же осталось молодым, без единой морщины. Черные брови хмурились, глаза щурились, и взирал на бывшую Королеву, скрестив на груди руки, он очень холодно. — Помнится, ты очень ясно сказала, что не хочешь иметь иметь ничего общего с нашим миром. Мы все с тех пор выполняем твой последний приказ. Опять недовольна?       — Прости! — Инис виновато опустила глаза. — Я была не в себе, и ты никогда не переставал мне быть братом. Ревность к другим женщинам Аэда вас никак не касалась, пока у меня крыша не поехала.       — А теперь крыша встала на место? — фыркнул Брес с едкой иронией. — Говорил тебе Луг, что тебе верен. Говорил тебе я, что нужно разобраться с ревностью, пока поздно не стало. Но ты же добрых советов не слушаешь и, как дитя, дуешься! Тебе все прощали из уважения к твоей стойкости, к тому, что тебе пришлось пережить. Только вся твоя стойкость не помогла тебе вырасти, — резким жестом он указал, не глядя, на бурно ворочавшийся вдали по берегу океан. — Могу спорить на что угодно, что даже сейчас, видя, как агонизирует остров, ты не способна до конца осознать, что наделала!       — Да-да, я кругом виновата! — уперла руки в бока Инис. — Я это осознаю! А ты вообще помалкивал бы: сам устроил в свое время черт-те что! Страну развалил, войну развязал, с детьми разругался, — Инис принялась загибать пальцы, сердито сопя, хотя где-то в глубине души прекрасно понимала, что не имеет права так говорить. Только не она — но и молчать — тоже не смогла. — Гадости наелся… И что-то мне выговариваешь? Я вообще-то чуть не умерла, по-моему, достаточная плата за все! А про рост вообще молчи уж! Мне девятнадцать! Причем не тысяч, а просто — лет! Я не могу по щелчку пальцев просто взять и перемениться!       — Вот именно, девятнадцать! Даже по человеческим меркам ты давно совершеннолетняя, — Брес снова фыркнул, махнул рукой и, уставившись на океан, сменил гнев на милость. — Мне было почти тринадцать, когда туата изгнали меня. В четырнадцать туата и фоморы начинали взрослую жизнь. Так что я хорошо знаю, что значит считаться взрослым, но еще взрослым не быть. Именно эта причина сподвигла меня отозваться на твой зов.       — Брес, это современный мир! В восемнадцать у нас только права на машину выдают, курить разрешают и пить алкоголь, — Инис подошла к брату и погладила его по руке. — Я знаю, что виновата, правда, не успела разобраться в собственных чувствах. И сейчас хочу все исправить, — она закусила губу, а потом тихо сказала. — А я видела Руадана.       — Что… сына? Где? — он развернулся к ней, вперился в нее требовательным и болезненным взглядом.       — Ночью. Дехтире пригласила меня в Страну вечного лета, — Инис вздохнула. — Там я поговорила с ней, а так же встретилась с Кухулином, Эмер и твоим сыном. Он знает, что скоро вернется в мир живых, и очень этого ждет, — девушка помолчала, а потом ткнула брата в бок, не удержавшись. — И уже думает о женщинах! Вот прямо сын своего отца, точно!       — Каких женщинах? — кажется, новость о визите названой сестры в Страну вечного лета поразила его даже сильнее, чем упоминание сына. Тычка он и не заметил.       — А вот таких, — Инис фыркнула, но потом озадачено тряхнула головой. — Он просил меня найти кого-то из женщин О’Доннелл — я не знаю других волчиц, которые бы воевали в Самайн в замке Лох Эске — и сказать ей, что он хочет с ней познакомиться. Представляешь?! — девушка потрясено покачала головой. — Вроде как она на него тогда по-особенному смотрела. Вот и что ты на это скажешь?       — Я скажу, что думать о подобном сейчас — точно не время, тем более что Руадан еще там, — пробормотал окончательно сбитый с толку полуфомор и ухватился за мысль поважнее. — Ты сказала, что Дехтире тебя позвала. Как она вообще умудрилась?.. К чему же вы в разговоре пришли?       — Его это не волновало, — фыркнула Инис, а потом снова вздохнула, понимая, как глупо ушла от основной темы. — Не знаю, как позвала, но ей хотелось меня увидеть. А говорили мы о своем, о женском… Что самое важное — ты знаешь, где сейчас Аэд? Я была в замке и здесь, но его найти не могу, — девушка потерла плечи. — А самой уже летать по такому ветру нет сил.       Темноволосый снял с пояса квадратик из шерсти, взмахнул — и укрыл Инис теплым плащом.       — Конечно, не можешь: ты отреклась от незримого мира, и незримый мир перестал существовать для тебя. Не считая той его части, что дает тебе жизнь, — он говорил о волшебной силе, позволившей ей превращаться. — Видимо, вы наконец поделили беднягу — и поэтому ты ищешь его? Найти-то нетрудно — не станет ли хуже?       — Спасибо, — девушка закуталась в плащ. — Она сказала, что воспоминания обо мне помогли Аэду бороться с духом Балора и не потерять себя. Я не знаю, станет ли хуже или же нет, но я должна с ним хотя бы поговорить. Извиниться за все и, если понадобится, — она сглотнула, — проститься по-человечески и уговорить выпить противоядие, пока яд фоморов его в могилу не свел.       Брес покачал головой.       — Луг уничтожил весь запас противоядия, который приготовил по твоей просьбе, и опустошил последнюю склянку с ядом в расчете на то, что никто, кроме него, не знает рецепта. Не убедила даже Этайн. Со дня своего ухода он ни с кем из нас не говорил — если бы мог, то и от теней наверняка бы закрылся. Других способов узнать, что с ним, и нет. На звонки тоже не отвечает. И я не знаю, захочет ли он видеть тебя, — честно сказал «братец». — Луг живет в Дублине. Он преподает в дублинском Тринити-колледже, где, кажется, учишься ты. Ищи его там.       — Я его заставлю поговорить, — Инис вздохнула. — А пока нам надо вернуться в прошлое, добыть противоядие и вытащить его в настоящее, а потом я полечу в Дублин. Иначе все бессмысленно.       — Тайные тропы теперь ненадежны, — снова возразил Брес. — После того, как на них заблудились сестры из сида Лох Эске, никто ими больше не ходит. Даже быстрые тропы закрыты. Но ты можешь попытаться убедить Луга сварить противоядие, раз он помнит его. Я верну тебя Айргедмару и Бирог, а завтра ты сможешь начать свои поиски.       — Не надо, я отсюда доберусь сама, — Инис качнула головой. — Чем раньше я со всем разберусь, тем лучше. По крайней мере, я теперь поняла, о чем было видение Аэда…       — Видение? — он поднял бровь.       — Он видел себя котом в месте, где много молодых людей собрано, в Ламмас, перед тем, как мы поругались, — кивнула девушка       — Ну теперь-то котом обратиться не может, — задумчиво протянул Брес. — Все же подумай, где проведешь ночь. Нынче по ночам намного холоднее, чем раньше. Оставь плащ себе: без него ты замерзнешь.       — Да найду где-нибудь дерево, птице же проще, — Инис махнула рукой. — А я пока могу еще превращаться.       — Не вижу причин, с чего бы тебе вдруг не суметь, — усмехнулся «братец», но лицо оставалось серьезным. — Перенесу тебя в Дублин, иначе тебя ветер снесет. На восточном берегу пока поспокойней, — притянув к себе Инис, Брес исчез вместе с ней в языках черного пламени.       Та только и успела, что возмущенно фыркнуть, но в брата все равно вцепилась, жмурясь. А когда открыла глаза они уже были в другом месте.       — Спасибо, братик, дальше я уже сама со всем разберусь, — Инис быстро поцеловала Бреса в щеку.

***

      Это самое «другое место» оказалось просторным двором, окруженным по периметру комплексом невысоких зданий конца шестнадцатого века. Девушка обнаружила себя прямо возле часовни, стоявшей посреди двора. По позднему времени народу сновало немного, все студенты, и вскоре Инис осталась совершенно одна.       Она тихо вздохнула, нырнула поглубже в тень, а потом вновь стала птичкой. Это ей далось уже с изрядным трудом (за сегодняшний день она изрядно вымоталась, и сил осталось мало). Но она упрямо поднялась в воздух и отправилась на поиски жилых корпусов. Оставалось надеяться, что путем заглядывания в окна ей удастся отыскать мужа. И что он ее не выставит сразу, а хотя бы выслушает.       В жилых корпусах жили преимущественно студенты, хотя, Инис знала, там порой селились и преподаватели, иногородние и иностранные. Жилая территория занимала огромную часть, но, сколько бы Инис ни облетела, бывшего мужа нигде не было видно. Вместо него она наткнулась на группу студентов, которые при виде нее закричали: «Смотрите, малиновка! Откуда она тут взялась?» — и щелкали смартфонами, фотографируя верткую птичку.       Инис с досадой пискнула и нырнула в тень, где бы ее не достали новоявленные фотографы. Но, по крайней мере, это был шанс попытаться что-то узнать. Она вновь сменила облик и как ни в чем не бывало вышла к студентам обычной девушкой, приглаживая короткие уже несколько месяцев как волосы.       — Привет! Как хорошо, что я кого-то встретила! Ребята, вы мне не поможете?       Учитывая, что на ней был плащ Бреса, выглядела она не так уж обычно, и какая-то девица в группе восхищенно цокнула языком:       — Ух ты, какая теплая штука.       — Доброй ночи, мэм! — поздоровались остальные исключительно вежливо, в полумраке не разглядев, что незнакомка сама им ровесница. — Чем можем помочь?       — Очень теплая штука, — рассмеялась Инис, подходя ближе и улыбаясь. Как бы она ни переживала, но показывать это посторонним не собиралась. — Здесь преподавателем недавно стал работать мой родственник. Он жутко рассорился с семьей, уехал сюда и никак не выходит на контакт, и все родственники очень переживают. Сможете помочь? Я бы поговорить с ним хотела, а то на звонки не отвечает, на сообщения тоже… Наверное, с сентября тут начал работать…       — Говорю тебе: это плед! — услышала она шушуканье какого-то парня с девицей за спинами основной части группы.       — Балбес! Не можешь отличить плед от плаща! Аранская шерсть, между прочим! — воскликнула на это девица.       Говоривший с Инис парень сделал вид, что перепалки не слышал. Остальные захихикали.       — А как зовут вашего родственника и на каком факультете преподает, знаете? — спросил он.       — Вообще-то это плащ, причем ручной работы, — слегка отвлеклась на спорщиков Инис. — Его зовут Аэд Маккейн, — Инис задумалась, вспоминая все, о чем они говорили и чем увлекался муж, — думаю, физика или что-то связанное с космосом! У него ученые степени в этих областях…       — Маккейн? — парень, обозвавший плащ пледом, выплюнул эту фамилию, будто чем-то поперхнулся. — Моя сестра учится на третьем году курса астрофизики, им структуру звезд и галактик читает как раз некто Маккейн — ох и вредный же тип!       — Погоди, он же читает у меня раннее ирландское право в древних сагах, — перебила его девица, распознавшая аранскую шерсть.       — А моему кузену — историю Ирландии 20-х и 30-х годов, — добавил еще кто-то, и студент, который заговорил первым, подытожил:       — Давайте поднимемся к нам, и мы покажем расписание. Кто-то из этих Маккейнов может оказаться тем, кого ищете.       — Но старикашка он вредный! — добавил знаток пледов. — В первом семестре половину потока отправил на пересдачу.       — Я думаю, что это один и тот же, — улыбнулась Инис, а в ответ на удивленные взгляды пожала плечами. — Он много в чем лучший из лучших. Так где он живет, можете показать? — то, что они назвали Аэда стариком, очень взволновало девушку, но виду она старалась не подавать.       Студенты переглянулись, потом девица нахмурилась, вспоминая:       — Он в городе живет. Точно, я как-то засиделась в студенческой библиотеке, выхожу — а профессор Маккейн с кем-то прощался и говорил, что время позднее, пора и домой. Мне стало любопытно, я пошла за ним, а он за ворота ушел. Но вряд ли кто-то знает, где конкретно его там искать.       — Да зачем искать, у кузена завтра у него лекция, я точно помню, потому что мы хотели посидеть в пабе, но когда читает профессор Маккейн, только попробуй опоздать, прогулять или уйти сразу после звонка, — хмыкнул другой паренек.       — Сочувствуем вашей семье иметь родственника с таким скверным характером, — бестактно вздохнул знаток пледов, за что получил тычок от девицы, любящей шерсть:       — Вот как есть балбес! Думай что говоришь!       — Похоже, идея с расписанием пока самая лучшая, — сказал первый парень и развел руками, извиняясь за длинный язык приятеля.       — Он замечательный, — возразила Инис, смерив говорливого студента сердитым взглядом. — Видимо, ссора не лучшим образом сказалась на его характере… — девушка смолкла, размышляя. — Ладно, а какой парой завтра лекция? И объясните, в какой аудитории и как туда попасть, а то я вживую никогда тут не была.       — Идем, все покажу, — позвала Инис девица и махнула парням. — Идите, я вас догоню. Займите мне место! — речь явно шла о пабе, потому что молодежь определенно воодушевилась.       Спустя полчаса бывшая Королева вышла из жилого корпуса с распечаткой расписания в руках. Лекция, о которой шла речь, должна была начаться в десять утра в аудитории, которую новая знакомая выделила на схеме, представленной в студенческом буклете — буклет она тоже вручила Инис. Распрощавшись с гостьей, девица пожелала удачи и, натянув дождевик, убежала в паб, несмотря на промозглый ветер и мелко накрапывавший дождь.       Инис же осталась стоять, рассматривая план. Ожидание будет долгим, а идти тут ей было некуда. Так что надо было бы найти укрытие, в котором она могла бы просидеть до утра. Но совершить подвиг во имя любви ей не дали: стоило только выйти за ворота колледжа, как из сгущавшихся сумерек выступила Бирог, держащая над собой раскрытый зонт. На плече у нее висела объемная спортивная сумка.       — Идем, родная, проведешь ночь в квартире, а завтра поговоришь с ним, — она взяла дочь под руку и повела ее за собой.       — А ты откуда знаешь? — Инис действительно устала, так что даже не сопротивлялась.       — Собаки рассказали, — она кивнула на двух псов, возникших рядом с женщинами.

***

      В той самой квартире, где они с Аэдом некогда искали Бирог, Инис с матерью и провели ночь. А утром, за полчаса до начала лекции, Инис проникла в пустую аудиторию и маленькой птичкой затаилась под одним из столов, дожидаясь, пока зайдет преподаватель. Оставалось надеяться, что появляется он раньше студентов и Инис успеет его отловить до того, как начнется лекция.       По закону подлости первыми появились студенты, причем многие торопились занять места загодя, то и дело поторапливая друг друга. И не просто успеть сесть, но и достать конспекты, потому что как только позвенел звонок, в аудиторию вошел местный гроза всех студентов и, потратив всего секунду на формальное приветствие, с порога принялся рассказывать об инертности национальных банков, засилье британских монополий и притеснении мелких и средних фермеров в первой половине 20-х годов прошлого века. По звучному голосу, без труда разносившемуся по аудитории, Инис узнала бывшего мужа даже с учетом того, что возраст сделал его голос низким и жестким, не оставив ничего от былой мягкости. Внешне он изменился совершенно разительно: на вид ему было никак не меньше седьмого десятка, выцветшие до седины волосы были стянуты на затылке, короткая борода обрамляла некогда красивое лицо. Темно-серый твидовый костюм не скрывал некогда прямую осанку, присущую в молодости, потому как в настоящем при ходьбе профессор Аэд Маккейн тяжело опирался на трость. Но студентам поблажки никакой не давал, в чем Инис убедилась в конце лекции, когда он всех заставил написать краткие тезисы по прочитанному и сдать на проверку. Подход к обучению, в общем-то, оправданный (да и рассказывал интересно, рисуя схемы, списки и графики на доске, наглядно иллюстрирующие сказанное), однако справились отнюдь не все — и проваливших задание профессор чихвостил даже после звонка, возвестившего о перерыве. Наконец разрешил всем уйти и, пока молодежь собиралась, первым покинул помещение, чем тут же воспользовались студенты, начиная сначала робко, затем все смелее ворчать на профессора.       Чертыхнувшись про себя, малиновка вылетела из-под стола, чем вызвала переполох среди тех, кто ее заметил, и под потолком помчалась вслед за суровым профессором. Его надо было хоть как-то поймать, а то Инис грозило, чего доброго, целый день за ним гоняться. Хотя сейчас вот закрался в душу страх, что посуровевший Аэд ее и слушать не станет, а просто выставит. Но Инис этот страх отогнала. Ему придется ее выслушать, а там уже будь, что будет. Погоняться за бывшим мужем ей все-таки пришлось, и не всегда удавалось избежать нежелательного внимания. Дошло до того, что кто-то из студентов заметил малиновку и те, что помладше, начали бегать за ней. Закончилось все тем, что первокурсники, которые не успели затормозить и влетели в чужую аудиторию прямо под трели звонка, наткнулись аккурат на суровый взгляд седовласого преподавателя.       — Ну и как вы объясните вашу совершенно возмутительную беготню, молодые люди? — грозно вопросил профессор Маккейн. — Какой предмет у вас сейчас по расписанию, мистер Фергус? Вы уже не в первый раз замечены в нарушении дисциплины! А вы, мистер О’Рейли? Два неразлучных дружка!       — Так ведь малиновка сюда залетела, сэр! — принялись оправдываться оба. — Повсюду летала!       — Малиновка? — переспросил тот (Инис не видела со спины, отразилось ли что-нибудь при этом на его лице). Резко повернувшись к аудитории, двинулся по рядам: — Ну и где она, маленькая негодница?       Изрядно утомленная погоней Инис на «негодницу» возмущенно пискнула и немного неуклюже вспорхнула из-под стола, вызвав при этом ажиотаж среди притихших перед суровой отповедью студентов. Кто-то даже попытался накрыть ее рукой, заставив отшатнуться, и все равно при этом придавили ей хвостик, что было весьма неприятно, но малиновка даже не дернулась, глядя на приближающегося бывшего мужа и чувствуя, как сердце бешено колотится, норовя выпрыгнуть из груди.       Тот поднялся по ступенькам и остановился в начале длинного ряда столов, взирая на птичку блеклыми глазами под низко надвинутыми бровями, и протянул к ней ладонь:       — Иди-ка сюда, непоседа. Не стыдно срывать занятия?       Малиновка легонько дернула хвостом, и студент от неожиданности убрал руку, так что птичка легко вскочила на протянутую ладонь и пискнула, явно намекая, что нет, не стыдно. Инис и в самом деле было не стыдно, ей плакать хотелось от счастья, но птицы не плачут, потому она просто потерлась головкой о большой палец Аэда и закрыла глазки. Тот осторожно сграбастал ее и усадил себе на правое плечо, наказав строго:       — Раз уж ты сорвала мне урок, сиди тут до звонка, — а сам развернулся к студентам, которые обнаглели до такой степени, что защелкали смартфонами, запечатлевая невиданное зрелище, и с размаху хлопнул по кафедре: — А ну, тихо! И так потеряли целых десять минут. А вы, господа, займете свободные места и будете слушать о стадии эволюции звезд средней величины разновидности «желтый карлик», а после лекции объяснитесь с вашими преподавателями о причинах прогула, — он хлопнул в ладоши, призывая к порядку. — Веселье окончено, к делу!       Дальнейшее время ничем не отличалось от заведенного учебного процесса, разве что когда прозвенел звонок, профессор сигнал к окончанию проигнорировал, еще и отчитал тех, кто в нетерпении ерзал. Рассказывал интересно и очень понятно, иллюстрируя подробными рисунками, выполненными очень точно (Инис помнила, насколько хорошо тот рисует), так, что даже первокурсники затихли и заслушались. После лекции всем захотелось рассмотреть птичку поближе, однако грозный взгляд профессора отбил охоту даже у смелых, но на вопросы по теме всегда отвечал.       Так уж вышло, что аудитория опустела уже перед самым звонком, возвещающем о начале следующего урока, и Аэд направился не на очередную лекцию, а в учебный центр, где его встретили, мягко говоря, удивленно. На вопрос о том, откуда на его плече взялась птица, он буркнул:       — Сама залетела, — и сел под носом секретаря, обложившись бумагами, которыми занялся, перестав обращать внимание на что-либо еще.       Малиновка терпеливо сидела, сначала на лекции, тоже ее слушая, а потом и в учебном центре, не слезая с плеча бывшего мужа и с воистину королевским величием игнорируя обалделые взгляды окружающих. По большей части потому, что дремала, даже тогда умудряясь цепляться за одежду так, что не отцепишь. Для разговора они должны были остаться наедине, а для этого надо было дождаться, пока Аэд закончит все дела.       Дела заняли весь день и закончились поздним вечером, когда пошел десятый час. Никакого перерыва профессор Маккейн себе не устраивал, даже обеденного, все время без устали мелькая то здесь, то там, стоя на ногах часами, будто вовсе не зная, что такое усталость. Впрочем, на трость при ходьбе опирался взаправду и без нужды не спешил. Ажиотаж вокруг птички холодно игнорировал и жестко осаждал каждого, кто отвлекался от учебного материала.       Привратник проводил его удивленным взглядом и пожелал доброй ночи. Ответив тем же, Аэд вышел за ворота и направился по улице пешком. Прохожих по пути не попадалось, и он ссадил с плеча птичку на мостовую, взглянул сверху вниз и сказал:       — Давай, превращайся, пока никого нет. Еще не хватало на улице напороться на любителей сэлфи.       Инис встрепенулась, но превратиться вот так с ходу не смогла: слишком долго пробыла в птичьем теле и усталость взяла свое. Хотя в конце концов перед Аэдом встала коротко стриженая девушка в джинсах, свитере и шерстяном плаще. Помотала головой, пережидая головокружение, после чего посмотрела на бывшего мужа робко и смущенно:       — Привет…       Знакомым до боли жестом он склонил голову набок, рассматривая ее, в глазах мелькнуло удивление при виде коротких волос. Поставив перед собой трость, на которую оперся обеими руками, положив одну на другую, тихо спросил:       — Зачем ты пришла? Ты пожелала не иметь ничего общего с нами.       — Я пришла поговорить и попросить у тебя прощения за свои неадекватные слова и за неспособность держать эмоции под контролем.       — В этом нет нужды. Ты была одурманена чужой злобой. Рано или поздно ты все равно бы сорвалась. Это не было новостью.       — И все равно, — Инис помялась, а потом шагнула к бывшему мужу, касаясь его пальцев. — Я прошу простить меня, Аэд, за всю боль, что я вольно или невольно причинила тебе, — девушка стиснула уже свои пальцы, глядя прямо в глаза мужа и стараясь сдерживать слезы. Это было бы очень не честно с ее стороны — взять и расплакаться.       — Ты ни в чем не виновата, — выцветшие глаза смотрели на нее прямо, безэмоционально, хотя это было не так. — Айргедмар был с самого начала прав. И все, что сейчас происходит, не твоя вина, а моя: Королеву заменить можно, в отличие от Короля. Но я ушел, прекрасно зная, что от этого пострадают другие. С тебя испытаний достаточно. Мне жаль, что я втянул тебя в мистерии и разборки с фоморами, требуя то, на что не имел права.       — Имел, — пальцы девушки дрогнули, а сердце сжалось при слове «заменить», — я по доброй воле дала согласие быть твоей женой и Королевой, добровольно дала обещание дойти до конца. И я добровольно, без принуждения полюбила тебя, — тихо сказала Инис. — Но я сама не справилась со своей ревностью, хотя ты всегда был честен и не давал повода для иных мыслей. Дала возможность злу подпитаться. И в итоге совершила то, что бесило и злило меня, когда говорили о других женщинах, покинувших тебя.       — Инис, полюбить по принуждению невозможно, — во взгляде мелькнуло что-то вроде горькой иронии и тут же угасло. — Свои обещания ты выполнила. А я нет.       — И что же ты не выполнил? — покачала головой Инис. — Я стою сейчас здесь, живая и невредимая только благодаря тебе, — девушка протянула руку и робко, несмело, коснулась щеки мужа. — Ты не отдал меня на растерзание фоморам, спасал и оберегал, подбадривал и поддерживал, когда я медленно сходила с ума, и терпел все мои выкрутасы.       — Тебя защищали, лечили и оберегали О’Доннеллы, Этайн и Бригита, Диан и Брес, — он покачал головой. — Моя роль здесь была не велика. Не приписывай мне то, что делали все. Я обещал обеспечить твою безопасность, дать жизнь, полную радости, и согласился на официальный брак. Ни то, ни другое, ни третье я не исполнил.       — Потому что я и сама сделала все, чтобы этого не произошло, — вздохнула Инис, — но я люблю тебя, Аэд, все еще и вопреки всему. И действительно сожалею, что я ничего не могла с собой поделать, когда безумие и ревность одолевали меня, — девушка, все так же глядя на лицо мужчины, нежно погладила его.       — Не надо, Инис, последнее дело — спорить, кто виноват больше, — он уклонился от продолжения скользкой темы. Взмахнул тростью в конец улицы. — Скоро поднимется буря, поэтому лучше уйти под крышу. Я живу неподалеку. Идем.       — Пойдем, — согласилась Инис, беря Аэда под руку. Он не вырывался и не пытался увернуться от ее прикосновений, и это вселяло надежду и уверенность.

***

      Квартира, которую занимал профессор Маккейн, была небольшой. В ней имелись одна комната, кухня, санузел, маленький балкон с видом на город с высоты последнего, четвертого, этажа дома под остроконечной крышей, на берегу реки Лиффи. Вдалеке над рекой живописным колесом горел разноцветными огнями «Дублинский глаз».       Переодевшись с дороги, Аэд вошел на кухню и жестом пригласил Инис располагаться.       — За день-то проголодалась, — сказал он, заглядывая в холодильник. — Посмотрим, что можно сделать.       — Давай я? — девушка оттеснила его от холодильника, придирчиво оглядывая набор продуктов. Выбрала некоторые и принялась за готовку. Молча, но то и дело поглядывая на мужа и чувствуя, что слезы сдерживать все труднее. Хотелось броситься ему на шею, обнять, расцеловать и расплакаться, но Инис сдерживалась. Только когда тарелка с поджаренным мясом и картофельным пюре была поставлена перед Аэдом, девушка села и сказала: — Тебе надо вернуться. Принять противоядие и вернуться.       — Давай-ка разделим поровну, — придирчиво оценив размер порции, он отложил на чистую тарелку и того, и другого, и строго сказал: — Ты целый день не держала ни крошки во рту. Птица потребляет энергии больше, чем человек, в несколько раз в пересчете соотношения массы тела к росту, так что ешь, — чем и занялся сам. Ответил на вопрос не сразу: — Я не могу вернуться, Инис. Не гожусь я теперь в Короли.       — Почему? Все ждут твоего возвращения, Аэд, — Инис закусила губу, но все-таки выпалила: — Любимый! И я тоже! Пусть ты найдешь себе новую Королеву, да хоть целую сотню! Лишь бы ты был жив! А с фоморским ядом, я знаю, ты уйдешь навсегда в Страну вечного лета, — девушка выдохнула и закусила губу.       — Инис, если я заставил тебя чувствовать себя виноватой… — начал он, сбился и спросил совсем о другом: — Зачем мне новая Королева, да еще целая сотня? Да и удивительно слышать от тебя подобные речи.       — Потому что после всего, что ты от меня наслушался в свой день рождения, ты вряд ли захочешь, чтобы я снова была рядом с тобой, — криво усмехнулась Инис, отводя глаза, а потом вздохнула. — Скажем так, встреча лицом к лицу с той, к которой я ревновала больше всего на свете, да еще и разговор с ней по душам вправляет мозги… Заставляет задуматься, — девушка снова вздохнула. — Дехтире права: если любишь по-настоящему, то не важно с кем твой любимый, главное, чтобы он был счастлив, жив и здоров…       На этот раз ей удалось заставить его удивиться так сильно, что он подавился едой и несколько минут попросту кашлял.       — С кем ты говорила? Инис, Дехтире мертва две тысячи лет, а ты жива и здорова. Ты не могла с ней поговорить.       — Еще как могла, — подтвердила Инис, похлопав бывшего мужа по спине, — я тебе не вру. Мы с ней разговаривали в Стране вечного лета. А еще с Кухулином, Эмер и Руаданом, — девушка посмотрела на Аэда. — Мы с ней о тебе разговаривали: она рассказала, что ты помнил обо мне, даже уйдя к ней, — Инис не выдержала и отвернулась, смаргивая слезы. — А я как дура тебя еще при этом ревновала.       — И как ты попала в Страну вечного лета? — все еще недоумевая, спросил он, когда снова смог нормально дышать. — Это правда, Инис: воспоминания о тебе помогли мне не исчезнуть.       — Во сне, Дехтире позвала, потому что хотела поговорить, — Инис снова сморгнула, криво усмехнувшись. — Говорю же: я дура.       — Прекращай, я тебе сколько раз говорил не наговаривать на себя? Ешь давай, — проворчал Аэд, кивая ей на тарелку. — Не встанешь из-за стола, пока все не съешь. Надо же, во сне позвала… — покачал головой. — Я и не знал, что так можно.       — Ей очень нужно было со мной поговорить, — чуть улыбнулась Инис, но аппетита опять не выказала, пару раз ковырнув пюре ложкой. — И речь сейчас не обо мне вовсе, а о тебе, Аэд.       — О тебе тоже. Еще не хватало, чтобы ты свалилась без сил, — нахмурился он, стоя на своем. И, чтобы подать пример, сам вернулся к еде.       Инис только вновь вздохнула, но все-таки стала есть и даже со все большим аппетитом, действительно проголодавшись и утомившись в облике птицы.       — Я не свалюсь, не свалилась же за вчерашний день, что тебя искала, — все-таки возразила девушка, не прекращая, впрочем, работать ложкой.       — Еще и вчера искала? Тогда тем более нечего голодать, — когда тарелка опустела, он поднялся из-за стола и поставил ее в раковину, намереваясь помыть. Замешкался, но все же вымыл тарелку, поставил сушиться и вернулся за стол. — Полагаю, юная леди, раз ты намерена остаться здесь, мне следует позаботиться о твоем образовании. Последние результаты экзаменов весьма удручили меня, — сказал он сурово, скрестив на груди руки, и было не ясно, серьезен он или все же не слишком.       — Какие экзамены, Аэд? — Инис так опешила, что даже не сразу нашлась что сказать. — Тебе надо противоядие принять! Снова стать Королем! — а еще девушка тихо порадовалась тому, что на ней надет свитер и не видно синяка на руке, за который и так вчера отчитала Бирог. А еще сердце тихо екнуло потому, что любимый не собирался ее прогонять.       — Я приложил слишком много усилий для того, чтобы забыть, из чего оно состоит, — покачал тот седой головой. — Понадобится время, чтобы его вспомнить. К тому же я не могу бросить работу в университете посреди учебного года. И не в том состоянии, чтобы занять прежнее место. Колесом придется заняться другим, — и пуще прежнего сдвинул брови. — Так что пока мы остается здесь, я займусь твоим образованием. Личные проблемы еще не повод отлынивать!       Инис не выдержала и рассмеялась, а потом вдруг без перехода у нее из глаз полились слезы, и девушка поспешила растереть их рукавом свитера:       — Извини, — пробормотала она, прижимая рукав к лицу, потому что слезы продолжали течь. — Сейчас все пройдет.       — Ох, Инис… — он встал, обошел стол, поднял ее и обнял, прижимая к себе. — Ну хватит все время извиняться…       — Но если я и правда виновата? — девушка обняла его, закрывая глаза. — Ты не злишься на меня, любимый? — тихо прошептала она, глотая слезы.       — Мы уже выяснили, кто виноват больше. Я рад, что ты пришла, — Аэд вздохнул и зарылся носом в рыжие волосы. — Кстати, длинные волосы тебе больше идут.       — Я срезала их в порыве злости, — смущенно призналась Инис, — когда оправилась от болезни, но сходила с ума, думая, что родители мне врут и ты уже ищешь новую Королеву, — она теснее прижалась к бывшему мужу и закрыла глаза, помолчала, а потом тихо спросила: — Возьмешь ли ты меня снова в жены, Аэд, когда снова будешь здоров и полон сил и все наладится? Когда станешь опять Королем?       — Я бы очень хотел, — она почувствовала поцелуй на макушке. — Но сначала надо им стать, а это не просто. К тому же не знаю, как посмотреть в глаза Эрин, которая так сильно мучается из-за меня. Истинный Король должен соответствовать высокой ответственности — это уже не про меня. Да и Лох Эске не примет, — он не стал ей говорить то же, что сказал матери Бреса. — Ложись отдыхать, — он отстранился и отнес вымыть вторую тарелку, заодно и сковороду из-под мяса, а остатки пюре отправил в холодильник на полку. — Кровать здесь одна, но места достаточно. Я лягу позже: нужно подготовиться к завтрашним занятиям.       — Если мы снова будем вместе, то справимся со всем, — тихим, дрожащим от счастья голосом сказала Инис. — Главное, что ты больше не считаешь, что день нашей встречи был для тебя самым ужасным днем в твоей жизни, — она быстро поцеловала Аэда в краешек губ, ничуть не смущаясь его облика, потому что для нее молодой или старый бывший муж был любим в любом облике, и ушла расправлять постель, а потом быстро прошмыгнула в ванную и обратно, пряча ушибленную руку. И заснула, едва только голова коснулась подушки, словно кто-то выключил напрочь, не оставив ни снов, ни реакции на звуки.       Дождавшись, когда она уснет, Аэд устроился за столом, повернул лампу так, чтобы свет не мешал Инис, взглянул на нее, пробормотал:       — Никогда так не считал, — и ушел с головой в работу.