8 сентября, вторник
— Рональд! Уизли настойчиво схватил Гермиону за талию и опять притянул к себе, оставляя влажный поцелуй на ее щеке. — Гермиона, — выдохнул парень, щекоча дыханием ее шею. — Прекрати, — девушка уперлась ладонями в грудь Рона, стараясь его оттолкнуть. — Почему? — Сюда может зайти кто угодно. — И что? Какая кому разница до наших дел? — Рон скользнул руками с ее талии к ягодицам, сжимая их. — Пойдем в спальню? Спрячемся за пологом и… — Нет, Рон, — стиснув зубы, прошипела Гермиона, пытаясь отодрать его руки от себя. Поведение Уизли ее задевало. Они стояли в коридоре, ведущем к мужским спальням, а Рон вел себя так, будто они были в непробиваемой крепости, и никто не мог застать их за неподобающим поведением. Конечно, было приятно, что он обращал на нее внимание, хотел провести с ней время и все такое, но его крайне наглые домогательства заставляли Гермиону почувствовать себя... униженной. Рон будто и не понимал, что ей некомфортно, что она хотела быть уверенной, что никто не застанет их в компрометирующей позе. Конечно, они с Рональдом еще не занимались сексом, хотя парень был всеми руками и ногами «за», но… В Норе были его родители и остальная куча народу, а в замке толпа учеников, которые тоже не предрасполагали к совокуплению. Гермионе хотелось уединения, романтики и более трепетного отношения к ее телу, а вот перспектива заняться сексом в общей спальне, спрятавшись за пологом, пытаясь побыстрее прийти к кульминации, чтобы никто не застал их, девушку совсем не устраивала. Это было неприятно, ощущать, что твоему парню все равно на твои желания. Рон опять прильнул поцелуем к ее шее, крепко прижимая к себе и давая ощутить свою эрекцию. Гермиона закусила губу, ощущая, как раздражение завладевало телом в большей мере, чем возбуждение. «Нет, это неправильно». Девушка, взяв себя в руки, сильно ударила его ладонями в грудь, но тут, будто почувствовав, что хозяйке нужна помощь, Живоглот с разбегу прыгнул на Рона, цепляясь когтями за его свитер. — Блять! — взвыл Уизли. Гермиона тут же отскочила от парня, подхватывая Живоглота на руки и благодарно поглаживая за ушком. — Не выражайся, Рон! — Твой дурацкий кот всегда все портит! — вспылил Уизли. — Он всего лишь заступался за меня, потому что в отличие от тебя понимал, что мне некомфортно. — Да тебе всегда некомфортно! Мы в замке, набитом людьми, Гермиона! Здесь негде уединиться, если ты еще не поняла! — Найти правильное место не сложно, главное — захотеть сделать это. Гермиона вздернула подбородок и вышла в общую гостиную. Она позволила Рону утащить себя в этот коридор только для того, чтобы поцеловать его и позже не выслушивать нытье, что она не обращала на него внимания. На самом деле у нее не было желания что-либо обсуждать с друзьями или обниматься с Роном, хотелось просто выполнить домашнее задание и хорошенько обдумать свои дальнейшие действия относительно ситуации с Малфоем. Конечно, с какой-то стороны было неправильно так пренебрегать своими отношениями и Гарри с Джинни, но пока для Гермионы первостепенной задачей было восстановить свою память, чтобы найти родителей, а потому ее выбор был вполне понятным. После вчерашнего разговора на дополнительных чарах Драко и Гермиона больше не перекинулись и словом. Грейнджер была слишком занята своими мыслями, пытаясь — естественно, безуспешно — понять, что ей следовало делать дальше. Даже когда Флитвик дал очередное усложненное задание с Протеевыми чарами, Драко и Гермиона потянулись каждый к своим листам, выполняя упражнение по отдельности. Надо было, конечно, оценить, кто из них справился с прошлым заданием лучше, но Грейнджер решила отложить это на следующий раз, потому что она была не готова опять вступать в новый разговор с Малфоем. Гермиона отпустила Живоглота на пол и села за отдаленный стол в гриффиндорском углу гостиной, раскладывая перед собой учебники и конспекты. Задание от профессора Ньюэлла, нового преподавателя по Защите от Темных искусств, было довольно легким. Фактически надо было просто переписать несколько страниц из учебника и в конце сделать вывод, исходя из своего мнения, потому Гермиона и взялась за него первым. Общая гостиная после шести часов вечера была полна народу. С каждой из четырех сторон сидели компании учеников, занимающихся своими делами. Равенкловцы в большинстве своем, так же как и Гермиона, занимались домашним заданием, хаффлпаффцы играли в плюй-камни, расчистив свою гостиную как игровое поле, слизеринцы же вальяжно расположились по креслам и диванам, тихо переговариваясь друг с другом. Джинни сидела на половине Равенкло с Луной, а Гарри наблюдал, как Дин и Симус играли в волшебные шахматы. Рон вошел в гостиную и сел рядом с Поттером, не обращая внимания на Гермиону. «Ну что же, это даже к лучшему. Когда я решу все свои проблемы, тогда и помирюсь с ним. Что, он не подождет с плотскими утехами хотя бы пару дней?» Пока Гермиона убористым почерком выводила буквы на пергаменте, переписывая информацию из учебника, ее мозг пытался решить две дилеммы. Во-первых, вчера она забыла спросить у Малфоя про фляжку Рона, а потому следовало поскорее поговорить с ним об этом, забрать и наконец-то перестать каждый раз вздрагивать, когда Уизли подходил к ней с каким-либо вопросом. Во-вторых, Грейнджер надо было придумать, как вывести Драко на откровенный разговор. Ей была важна та информация, которую он утаивал — если, конечно, что-то вообще было, — ведь так ее мозг хотя бы пытался работать на полную. Вдруг, вспомнив забытое на шестом курсе, она смогла бы ускорить процесс и найти родителей уже к Рождеству? Или еще раньше? От таких мыслей ее пульс тут же подскакивал, а надежда захватывала сознание. Конечно, был вариант честно признаться Драко, что ей это важно, но… это же Малфой. Гермиона была уверена, что он лишь посмеется и просто так ничего не расскажет, а потому действовать надо было умнее. Ее взгляд сам по себе упал на слизеринскую сторону, которая с этой стороны хорошо просматривалась. Драко сидел в отдаленном кресле в самом углу гостиной и выглядел крайне одиноко. Гермиона опять устремила взгляд на его руку, которая наверняка под тканью рубашки выглядела просто ужасно. Любопытство опять захлестнуло ее. Ей все еще было интересно, зачем он это сделал, но ответов, как известно, Гермионе не предвиделось узнать. «Что же ты скрываешь?» Будто услышав ее мысленный вопрос, Малфой оторвал взгляд от книги и посмотрел вперед. Их глаза через всю гостиную встретились, и в воздухе зависло напряжение, заставляя сердце почти что выпрыгнуть из груди. Гермиона тут же смутилась, осознавая, что ее поймали на разглядывании, и опустила голову, опять принимаясь за выполнение задания. В голове одновременно всплыли сотни вопросов, пытающиеся найти один единственный ответ — как ей все-таки заставить Малфоя раскрыться. — Хей. Грейнджер вздрогнула и вскинула голову, замечая расположившегося на соседнем с ней стуле своего парня. — Рон, я занимаюсь, — пробурчала Гермиона, не ожидая, что Уизли так быстро простит ее и придет. — Да, я вижу, — фыркнул Рональд. — Я хотел поговорить. Его рука легла на спинку ее стула, и он придвинулся ближе, зажимая ее между стеной и собой и закрывая обзор на гостиную. — Это не подождет? Я правда занята. — А я очень хочу тебя, и это не может подождать, — вдруг прошептал ей на ухо Рон, пуская стайку мурашек по ее шее. — Рон, это… Уизли положил вторую руку на девичье колено, сжимая ее ногу. Гермиона сразу же поблагодарила Мерлина и Моргану, что переоделась в джинсы и кофту, а то ладонь Рона наверняка бы уже блуждала под ее юбкой. — Мы в укромном месте. — Это не укромное место, — прошипела Грейнджер, откидывая руку парня. — Ты смеешься надо мной? Я тебе сказала, что не собираюсь зажиматься с тобой там, где нас кто угодно может увидеть! — Тогда пойдем найдем пустой класс или… — Я занята, Рональд! — не выдержала Гермиона, отталкивая его в сторону и грозно взирая на парня. Рон вскочил с места, раздраженно сжимая кулаки, а Грейнджер заметила, как прямо за Уизли проход из гостиной открылся, и платиновая макушка скрылась за портретом. — Какой смысл в наших отношениях, если тебе нет до меня дела? — А тебе есть, хочешь сказать? Ты принуждаешь меня к тому, что мне сейчас не интересно. Почему нельзя подождать? — Потому что я не хочу! Я и так постоянно жду тебя и жду, мое терпение тоже не безгранично, Гермиона! Теперь была очередь Грейнджер вскакивать с места и раздраженно сжимать кулаки. Сердце обиженно сжалось в груди, а злость на абсолютное нежелание Рона понять ее клокотала в горле. — Тебя никто не держит, Рональд! — вспыхнула Гермиона, хватая со стола учебники и свои записи. — Счастливо оставаться наедине со своими желаниями. Грейнджер пулей вылетела из гостиной, радуясь, что там было так шумно, что никто и не обратил на их ссору внимания. Оставаться в этом месте было невозможно не только из-за Рона, но и из-за излишнего шума. Гермиона, со всей силы прижав к себе книги и конспекты, неслась по коридору замка. Обида скребла душу, но Грейнджер, кусая зубами губы, пыталась удержаться от слез. Она просто надеялась, что Рон на самом деле так не думал и это лишь небольшое недопонимание. Однако странное, горькое чувство резало сердце, заставляя его ругать на чем свет стоит. Все же в этой ситуации она считала правой именно себя. Гермиона завернула за угол и тут же врезалась в чью-то грудь, теряя равновесие и начиная заваливаться назад. Однако ее удержали за локоть и поставили на место. В нос ударил аромат цитруса, а вскинув голову, Гермиона заметила пристальный взгляд серых глаз и поджатые губы на худощавом лице. — Чтобы за кем-то следить, Грейнджер, надо шагать не как слон. — Следить? — А ты разве не этим занимаешься? Драко резко отдернул от нее руку и отошел на шаг, высокомерно приподнимая брови. Гермиона вскинула подбородок, буравя Малфоя взглядом так же пристально, как и он ее. Сейчас на эмоциях после ссоры с Роном Грейнджер была настолько взвинчена, что даже высокомерный вид блондина ее нисколько не коробил. — Слишком много на себя берешь, Малфой. Нужно мне больно следить за тобой. — В гостиной же следила. — Я просто думала, — сквозь зубы сказала Гермиона, — и никуда конкретно не смотрела. — Ага, именно поэтому ты сразу покраснела и уткнулась в свои учебники, когда я подловил тебя на этом. Грейнджер поджала губы и сильнее прижала к груди учебники. Как же он ее бесил, Мерлин! Особенно сейчас, когда она и так была на взводе. Обида на Рона стала медленно испаряться, а вот злость на его слова стала заполнять сердце. И Драко, строящий из себя не пойми что, лишь сильнее заставлял залепить кому-нибудь пощечину да посильнее. — Весь мир не крутится вокруг тебя, Малфой! — огрызнулась Гермиона, не находя, что можно ответить, чтобы не выглядеть полной дурой. — Зато ты второй день подряд донимаешь меня, и мне это абсолютно не нравится. — Здесь я оказалась, поверь, не из-за тебя, — фыркнула Грейнджер, отводя взгляд. Посмотрев по сторонам, Гермиона поняла, что находилась совсем не там, где ожидала. Это не был один из коридоров, ведущих к библиотеке. «Черт, так бежала подальше от гостиной, что не заметила, как свернула не туда». Однако что здесь делал Малфой, было очередным вопросом без ответа. Драко, вопросительно изогнув бровь, ничего не ответил Гермионе, а лишь безразлично пожал плечами и развернулся к ней спиной. Грейнджер застыла на месте, не зная, что ей лучше предпринять. Сейчас выдалась хорошая возможность наладить с Малфоем контакт, но в то же время не хотелось так откровенно наседать на него. Гермиона, раздумывая, закусила губу, следя за тем, как Драко подошел к подоконнику и изящно запрыгнул на него с ногами. Он достал из кармана волшебную палочку и взмахнул ею. В тишине коридора что-то щелкнуло. — Ты стоишь там, потому что хочешь поведать мне, что здесь делаешь? Или таким образом продолжаешь свою слежку? — вдруг спросил Малфой, даже не оборачиваясь к ней. Он одним движением распахнул окно, заставляя холодный осенний воздух ворваться в коридор. — Я вообще-то шла в библиотеку, — пробубнила Гермиона, наблюдая за Драко и планируя тактику своих действий. — Она в другой стороне, Грейнджер. Или у тебя и это из памяти испарилось? «Мда, теперь это выглядит так, будто я и правда слежу за ним». — Чего ты пристал? Я же не спрашиваю, что ты здесь делаешь, — решила перевести тему Гермиона, понимая, что лучше она все равно ничего не придумает. Драко наконец посмотрел на нее, потянулся к карману брюк, и когда Грейнджер перевела туда взгляд, он доставал из пачки сигарету. — Я курить сюда шел. На сегодня допрос окончен? Драко поднес сигарету к губам и, взмахнув палочкой, заставил кончик затлеть. Гермиона внимательно проследила за тем, как он затянулся, а потом как заставил струю дыма вылететь в приоткрытое окно. Повеяло горечью сигарет, и Грейнджер поморщилась, теперь понимая, почему от него так пахло, но… «Драко Малфой и маггловские сигареты?» — Ты куришь? — удивленно вырвалось у Гермионы. — Как видишь, — язвительно ответил Драко, смотря на улицу и опять затягиваясь. — Но… это же маггловские сигареты. — И? «Я разговариваю с тобой, Грейнджер! Неужто это не удивительнее того, что я курю?» Драко посильнее затянулся, наполнил свои легкие горьким дымом до отказа и медленно выдохнул, наслаждаясь легкостью, кружащей голову. Он смотрел вдаль, за открытое настежь окно, делая самый отстраненный вид из всех возможных, но чувствовал на себе прожигающий взгляд карих глаз. — Ты презираешь магглов, магглорожденных и все что с ними связано, — медленно произнесла Грейнджер, все так же стоя в отдалении. Малфой фыркнул, усмехнулся, делая последнюю затяжку. Что он мог сказать? Что он решил измениться? — Бред. Что он вдруг все осознал и пошел по тропе добра и любви? — Вряд ли. Что он до позапрошлого года просто-напросто жил словами отца и не пытался думать собственной головой? — Уже ближе к истине. — Однако расслабляться они явно умеют, — ответил Драко, выпуская из своих длинных тонких пальцев окурок и давая упасть ему вниз. Гермиона ничего не произнесла, все так же изучая его взглядом, так будто он был диковинным музейным экспонатом, но Малфоя это даже не коробило, а наоборот, ему было приятно, он ощущал непередаваемое удовольствие от ее заинтересованности. «Как же легко заставить твое любопытство страдать, Грейнджер». Тогда, в субботу, он пообещал себе, что все будет как прежде. Он больше не будет поддаваться на чужие провокации, не будет уделять особого внимания сплетням и шепоткам, больше не будет ни перед кем унижаться и давать волю своим истинным эмоциям. Но Грейнджер как всегда смогла все это разрушить на корню прямо вчера на занятии. Он честно собирался не обращать на нее внимания, да вообще напрочь забыть о ее существовании, но она со своими вопросами, чертовыми большими глазами и вечным беспорядком на голове опять заставила его — нет, просто напросто принудила! — отвечать ей. «И как у нее это получается? Ничего не делая, заставлять меня следовать ее правилам?» Наверное, он и правда сказал многое в ту ночь, очень многое, раз она так усердно наседала на него. На самом деле Малфой помнил этот момент довольно расплывчато, алкогольное опьянение не прошло бесследно, но все же он знал, что кроме нескольких унизительных просьб больше ничего конкретного не слетело с его губ. Ну, кроме поцелуя, конечно. «Может, это ее так и задело? Она ведь верна своему рыжему ничтожеству». Драко вспомнил, как буквально только что в гостиной рыжий зажимал ее у стены, а потом… о, это Малфою понравилось. Они явно повздорили. Конечно, за шумной обстановкой было не разобрать, что Уизли говорил, подпрыгнув как ошпаренный, но все же сам факт того, что у них все не так гладко, заставлял ехидную улыбку расползтись на лице. Поэтому Драко вышел из гостиной, кусая губы, поэтому он пошел курить, собираясь проветриться. Ведь это неправильно, так? Радоваться ссорам тех, на кого он не должен обращать внимания, не противостоять любому контакту с Грейнджер, хотя он собирался держаться от нее и воспоминаний подальше. Однако он сидел в этом коридоре на подоконнике, а Гермиона стояла неподалеку, изучая его взглядом. В голове опять всплыла дилемма, которой, он думал, положил конец. «Стоит ли опять идти на поводу у своих эмоций или все-таки надо как сорняк вырвать все из собственной души и заставить Грейнджер пожалеть, что она пришла сюда?» Гермиона все также молчала, буравя его взглядом из-под ресниц и теребя край одной из книг, которые она прижимала к груди. Драко пока еще не решил, что он будет делать дальше, но по тому, как она усердно думала, глядя на него, явно планируя атаковать каким-нибудь вопросом, Малфой понял, что пора валить. Он спрыгнул с подоконника и пошел по коридору в сторону Гермионы, наблюдавшей за ним. — Малфой, я хотела... — все-таки решилась она открыть рот, но Драко грубо перебил ее, подходя к ней и останавливаясь на расстоянии вытянутой руки. — Мне все равно, что ты хочешь, Грейнджер. Еще раз замечу, как ты следишь за мной, сдам твоему ненаглядному обормоту, поняла? Гермиона в негодовании раскрыла рот, сдвинув брови, а Драко решил поставить огромную точку в их разговоре, надеясь, что он собьет ее с толку, и после этого гордость Грейнджер не даст ей доставать его хотя бы ближайшую неделю. Малфой резко вытянул руку и ударил по книгам и конспектам, торчащим из ее рук. Гермиона, не ожидая такого, отшатнулась, и все выпало из ее рук, с грохотом приземляясь на каменный пол. — Какой же ты урод, Малфой, — прошипела Гермиона, окинув его яростным взглядом. — Рад, что ты это вспомнила, — расплывшись в надменной улыбке, произнес Драко, вздернув подбородок и отправляясь на выход из этого коридора. — Верни фляжку, которую я тебе дала, — грозно выплюнула она ему вслед. — Не хочу, чтобы нас хоть что-то с тобой связывало. «А вот это больно», — пронеслось в голове вместе с ощущением стеснения в груди, но Малфой лишь кинул: — О, поверь мне, я только этого и жажду, Грейнджер. И ушел, оставляя ее собирать свои вещи с каменного пола и проклинать его сквозь зубы. «Так будет лучше. Для всех».***
Рон, сжав ладони в кулаки, взглянул на то, как Гермиона, выбежав из гостиной, скрылась за портретом. «Драккл ее дери». Уизли чувствовал злость, распирающую его грудную клетку, ярость и ничего не мог с собой поделать. Громко выдохнув, он развернулся и размашистым шагом двинулся по направлению к спальням. Раздражение с каждой секундой росло в геометрической прогрессии, казалось, что в любой момент он мог взорваться и разнести здесь все ко всем чертям. Рон в таком состоянии находился уже давно. Несколько месяцев он чувствовал себя самой настоящей маггловской бомбой замедленного действия, про которые как-то рассказывала Гермиона. Конечно, он не один был в таком состоянии, но остальные... они будто погрязли в своих проблемах, не обращая внимания больше ни на кого, кроме самих себя. Рон видел это, и его это бесило еще больше. Джинни избегала его, будто он не был в такой же ситуации, будто у него тоже не умер член семьи. Гарри постоянно хандрил, почти ничего при этом не объясняя, и Рону было совершенно не понятно, из-за чего. Он ведь победил, блин! Что его может не устраивать? Но Поттер как назло отмалчивался, когда Рональд пытался понять, в чем дело, а потому Уизли бесился еще больше. Гермиона же... Поначалу казалась нормальной. Самой адекватной из всех окружающих, а потому Рональд, находясь в Норе, сразу решил действовать. Потеря ею памяти лишь помогла Рону добиться ее согласия на их отношения, ведь она не помнила про его связь с Лавандой, которая, как объяснил потом Гарри, ее очень раздражала, а также не помнила, как Рон покинул Гарри с Гермионой во время поиска крестражей. Конечно, пришлось постараться, чтобы уговорить Джинни и Гарри ничего не рассказать девушке, но все же он смог и добился того, чего хотел. Все лето они с Гермионой наслаждались друг другом, не заходя дальше поцелуев, что было довольно печально для Рона. Но поначалу он сам не хотел торопить событий, а сейчас... Сейчас Гермиона отдалилась от него. Он чувствовал какой-то частью своего подсознания, что с ней тоже что-то происходило, но и она не посвящала его в свои проблемы. И это было лишь верхушкой айсберга внутренней ярости Рональда Уизли. Он и так чувствовал себя ужасно от потери родного брата и всеобщего подавленного настроения в семье, но сейчас все лишь усложнялось. Он ощущал себя одиноким. Будто выброшенным за борт. Друг вел себя так, словно у него кто-то умер, а не у Рона; Джинни избегала разговоров с ним, а Гермиона мало того, что постоянно отталкивала его с проявлениями близости, сейчас вообще не смотрела на него. А ведь для Рона это было так важно! Физический аспект отношений он ценил больше, чем моральный — наверное, потому что он не был силен в словесном проявлении своих чувств, — и настоящие отношения его совсем не устраивали, но... Гермиона этого не слышала. Рональд залетел в спальню, хлопнув дверью так громко, что у самого заложило уши. Ему хотелось выпустить пар. Внутри все взрывалось от негодования, раздражения и неприятного послевкусия одиночества. На выходных он смог заглушить свои чувства огневиски. Симус ему в этом очень помог, не отговаривая, как остальные, а наоборот активно соглашаясь. Но сейчас... Рональд оглянулся и с расстройством вспомнил, что свою фляжку с алкоголем положил в клатч Гермионы и так и не забрал. «Черт, надеюсь, она не разбирала свой клатч после вечеринки, а то я мог лишиться своего спасения». Уизли запустил ладони в волосы и сел на край своей кровати, ставя локти на колени. Это было невозможно. Чувствовать все это. Рональд не мог так, его прямо-таки разрывало изнутри. Один короткий стук, и дверь распахнулась, заставляя его вскинуть голову. — Лаванда? — Привет. Браун зашла и закрыла за собой дверь, неловко переминаясь с ноги на ногу у порога. — Что ты здесь делаешь? — Пришла тебя проведать. — Зачем? — нахмурился Рон. — Ну, я видела, как ты ругался с Гермионой, а потом расстроенный пошел сюда. Подумала, что тебе может понадобиться... помощь? Не знаю, я решила, что так будет правильнее. Рон закусил губу, пристально вглядываясь в девушку. Лаванда отвечала ему таким же серьезным взглядом. Ее слова были ему приятны. Браун была единственным человеком за многое время, кто волновался за него. Она правда стояла здесь, в его спальне, не думая о других, а лишь интересуясь его состоянием. Еще когда они были в отношениях, Рону нравилось это в ней. Она всегда заботилась о нем, всегда была готова развеять его печали и дать отвлечься. Уизли не помнил, как они расстались, потому что все это было без его прямого участия, но раньше он частенько думал, почему все так сложилось. Почему он подсознательно выбирал Гермиону, а не ту, которая всегда поддерживала его в любой ситуации. — М-м-м, я вообще думал выпить, но мой огневиски сейчас, увы, не у меня, — наконец-то ответил Рон, движимый жаждой почувствовать себя нужным. — О, — тут же оживилась Браун. — У меня есть немного в спальне. С вечеринки осталось. Хочешь, принесу? — Ну да, — Рон передернул плечами, — только, может, не здесь? А то мало ли, скоро кто-нибудь пойдет спать. — Хорошо, давай встретимся в коридоре у входа в гостиную, и найдем место... более уединенное. Рон закусил губу. Он понимал, что это было неправильно по отношению к Гермионе, но... драккл его дери, все внутри просто рвалось сказать «да», и Уизли не смог удержаться. — Окей, — ответил он, а Лаванда, подмигнув ему, вышла из спальни. Рон, поколебавшись несколько секунд, все же встал с кровати и подошел к двери. Противоречивые чувства разрывали его изнутри, а Уизли ощущал, как самое желаемое решение так сильно давило на него, что сводило скулы. «В любом случае я иду просто выпить с Лавандой. Просто выпить, только и всего. Это же не значит, что я делаю что-то неправильное? Определенно, нет». Глубоко вздохнув и откинув все противоречивые мысли вместе с ненавистным чувством одиночества на задворки сознания, Рон дернул дверную ручку, выходя в коридор.