23 сентября, среда
— Опять решил прогуляться, Гарри? Поттер вздрогнул и обернулся, оторвав взгляд от глади Черного Озера. — Луна, — улыбнулся Поттер, — привет. Ты откуда? Лавгуд шла со стороны Запретного леса, смешно подпрыгивая и размахивая руками. Гарри задумался о том, как же ей повезло. Луна всегда была такой жизнерадостной, открытой, будто прошлый год не заставил ее переосмыслить окружающий мир, будто не было войны и смертей. Гарри уже много раз задавался вопросом, как у нее получилось сохранить себя после всех ужасных событий, однако сам не зная почему, спрашивать у Лавгуд не решался. — Подкармливала фестралов у опушки леса. Во время битвы многих взрослых перебили, и маленькие остались без родителей. Я вроде тебе говорила об этом. — О. Да? Я... не помню такого, — неловко замялся Гарри, пытаясь припомнить такой разговор. Луна пожала плечами, легко улыбнувшись. Она встала рядом с Поттером, переводя взгляд на Черное Озеро, где как раз показалось одно из щупалец гигантского кальмара. — Ты слишком много думаешь, так что не мудрено. — Э-эм, что прости? Гарри удивленно приподнял брови, не ожидая, что подруга вот так просто возьмет и нарушит их уговор о молчаливой поддержке без лишних слов. Луна несколько секунд стояла, наблюдая, как кальмар высунулся из воды, осматриваясь по сторонам, а потом опять нырнул, скрываясь на глубине озера. — Гарри, если ты думаешь, что друзья не замечают твоего поведения, то ты ошибаешься, — неожиданно и слишком проницательно выдала Луна, переводя свои большие светло-серые глаза на Поттера. — Мы видим, что ты погряз в своих мыслях и молчаливых страданиях. Ты думаешь, что вся вина за произошедшее в начале этого года лежит на тебе, но... это был выбор каждого — идти сражаться с риском для жизни. Ты никого не заставлял и не принуждал. Все боролись за мир без Волдеморта, за будущее для себя и родных, и то, что ты делаешь сейчас, отгораживаясь от остальных, лишь ранит нас. — Но, — попытался перебить ее Поттер, однако Луна лишь повысила голос, не давая ему и слова сказать. — Мы точно так же были там, Гарри, видели все своими глазами, нам хочется быть рядом с тобой, общаться, дружить, как раньше, ведь тяжело сейчас всем, а ты... ты отталкиваешь нас, — Лавгуд заправила светлые волосы за уши и тепло улыбнулась, резко сменяя тон своего монолога на менее воинственный. — Мы будем ждать столько, сколько нужно, чтобы ты пришел в себя, ведь тебе пришлось умереть и заново возродиться ради победы, но все же... мы очень скучаем, Гарри. Рону и Гермионе не хватает их лучшего друга, Джинни не хватает твоей поддержки, как парня, а мне и остальным просто нужен друг, который понимает нас и не против иногда предаться воспоминаниям. Так что... — Луна перевела взгляд на Черное Озеро и озорно улыбнулась, глубоко вдыхая холодный сентябрьский воздух, — обдумай это, Гарри, и приходи иногда кормить фестралов, ладно? Гарри смог только удивленно моргнуть и медленно кивнуть. Слова Луны хлесткими ударами бились о его разум. Никто с окончания войны еще не был с ним настолько откровенен. Все всегда хотели поддержать его и не расстраивать лишний раз, ведь он столько пережил, но... все вокруг и правда пережили не меньше. Ту же самую Луну держали в подвале Малфой-мэнора без еды и воды несколько недель, и она сейчас спокойно стояла рядом, беспокоилась о нем и думала о голодающих фестралах. «А что сделал я? — неожиданно подумал Гарри. — Кроме каждодневного самобичевания — ничего». Поттер внезапно осознал, что даже не помнил, когда в последний раз интересовался делами Джинни и Гермионы с Роном. Они постоянно были рядом с ним, но тем не менее он совершенно не знал, как у них дела. Это осознание резануло по сердцу еще сильнее. Слова Луны пошатнули скорлупу его внутреннего мира, и Гарри, преисполненный чувством вины, тут же поднял на подругу взгляд, не заметив рядом с собой девушки. Лавгуд, легко подпрыгивая, уже направлялась в сторону замка, опять оставив его наедине со своими мыслями. — Луна, прости! — крикнул Гарри и кинулся к подруге, осознав, что погрузившись в свои размышления опять повел себя просто ужасно. «Была бы тут Гермиона, точно ударила бы меня одним из своих фолиантов для легкого чтения». — Я... я не хотел... — Все нормально, Гарри, — сказала Луна, когда он поравнялся с ней, все еще лихорадочно бормоча слова извинения. — Нет, не нормально. Я и правда веду себя, как идиот со всеми, а вы меня терпите, да еще и беспокоитесь обо мне. — Радует, что ты это осознаешь, — весело улыбнулась Луна, — но правда, не волнуйся, мы все понимаем. Просто было бы замечательно, если бы ты почаще выходил из своего кокона, прямо как сейчас. — Я... я постараюсь. — Или мне стоит каждый раз толкать тебе такую речь? — хмыкнула Лавгуд, неожиданно громко рассмеявшись своей шутке. — Было бы неплохо, — усмехнулся Гарри, понимая, что речь Луны и правда заставила его разум очнуться и заработать на полную мощность. Поттер неожиданно осознал, что сдвинулся с мертвой точки. Будто преследующая его апатия начала таять под гнетом вины и осознания своей несостоятельности как друга. Гарри ведь всегда считал друзей своей семьей и сейчас так нечестно поступал по отношению к ним, заставляя волноваться о нем, вместо того, чтобы помочь им справиться с проблемами. Неожиданно в голове возникло воспоминание о странном поведении Джинни вчера на обеде после трансфигурации. Она вернулась какой-то подавленной и дерганной, почти ничего не поела и сразу ушла, лишь сковано улыбнувшись на вопрос Гермионы, в порядке ли она. Помимо этого не могла не напрягать и сама Гермиона. Она провела в больничном крыле всю ночь, потому что зелье, которое ей дали в Мунго, как подруга выразилась, «не подошло ее разуму». Ну, а Рон после расставания с Гермионой — о котором Гарри почти ничего не знал — теперь обходил ее стороной, грустно смотря в сторону их компании. «Мерлинова борода, это же сколько всего я пропускаю, погрязая в своих размышлениях?» Гарри уже открыл было рот, чтобы спросить у Луны, что она знала про поведение друзей, как вдруг сзади послышался знакомый голос. — Как это благородно, Поттер, гулять с другой за спиной у своей девушки. Их с Луной обогнала Панси Паркинсон, которая и выдала произнесенную фразу, под руку с Дафной Гринграсс. Они высокомерно улыбнулись им и зашагали к главному входу в замок, вернув Гарри в те времена, когда такие нападки слизеринцев были нормой жизни. Поттер даже не удосужился крикнуть им в спину что-нибудь оправдывающее его и унижающее их. Сейчас это казалось такой глупостью. Гарри уже и не мог понять, как раньше одна лишь фраза, брошенная Малфоем или Паркинсон, могла заставить его рваться в бой. — Даже война не изменит вражды между Слизерином и Гриффиндором, не правда ли? — вслух выдал Гарри. — Дело не в факультетах, а в людях, я думаю, — глубокомысленно заявила Луна, пожимая плечами. Гарри промолчал, понимая, что она, наверное, права, однако вспомнил, о чем хотел с ней поговорить, и тут же забыл о слизеринцах, не умеющих держать язык за зубами. — Слушай, а ты не знаешь, что происходит с Джинни? Она уже давно странно себя ведет, а вчера так вообще... ходила темнее тучи. — Тебе надо спросить об этом напрямую у Джинни, Гарри. Я не могу раскрывать ее секретов, — ответила подруга и пристально посмотрела на Гарри без какого-либо блаженного удовольствия. — Но могу только сказать, что находиться в замке в прошлом году было невыносимо. Каждый день в Хогвартсе был подобен маленькому бою, так что... Гарри толкнул дверь в замок, внимательно слушая Луну, как вдруг ее перебил громкий смех целой толпы, собравшейся в Главном Холле. Поттер нахмурился и обернулся, замечая учеников разных факультетов и возрастов стоящих в кругу. — Что это такое? — вслух поинтересовался Гарри. — Это нехорошо, — лишь выдала Луна таким тоном, будто знала, что все это значило. — Что, Паркинсон, уже не такая борзая? — послышался мужской голос из толпы, и Поттер, совершенно сбитый с толку, шагнул вперед, пытаясь понять, что все-таки случилось. — Вы все равно ничего не сделаете. Только и умеете, что зажимать нас и оскорблять, — услышал Гарри голос Панси. — О, так тебе хочется действий? — Только попробуй. Послышался смех и улюлюканье толпы, а затем грозный крик Гринграсс: — Отстаньте от нас! Что вы хотите этим добиться? — Я хочу видеть, как все змеи из вашего гадюшника будут страдать. Гарри бросило в жар. Он подорвался с места, не веря всему, что сейчас услышал, и стал расталкивать толпу, пытаясь пробиться в центр. — Что здесь происходит? — грозно спросил Поттер, вываливаясь в середину толпы и замечая съежившихся, но старающихся не терять достоинства Панси и Дафну. Помимо этого Гарри сразу узнал того, кто непосредственно говорил со слизеринками. Это был Джон Уилсон, шестикурсник с Гриффиндора, с которым Поттер пару раз пересекался во время учебы. — О, Гарри, — улыбнулся ему Джон словно старому другу. — Ты ведь тоже хочешь проучить этих хитрых змей? Гарри перевел недоуменный взгляд с Уилсона на слизеринок, которые прижавшись друг к другу плечами, нервно озирались по сторонам. Это было очередным ударом за сегодняшний день, который заставил Поттера понять, что он и правда давно не обращал внимания на окружающую действительность, которая оказалась совсем не такой радужной, как Гарри думал. — Это неправильно, Джон, — послышался сзади тихий голос Луны, и Поттер не мог не обрадоваться дружеской поддержке. — Твое мнение, Лавгуд, мы уже слышали, но Гарри... ты ведь понимаешь, что это правильно? Они этого заслуживают. «То есть происходящее сейчас повторяется изо дня в день, и Луна уже пыталась их остановить?» Поттер мог понять озлобленность, мог понять желание обидеть врагов, но это? Целой толпой пойти на двух девушек? Это было низко особенно для Джона, который явно все это и задумал. — Я не понимаю, чего вы хотите этим добиться? — Мы хотим добиться равновесия в мире, Гарри, — скрестив руки на груди, уверенно начал Уилсон. — В прошлом году нас ущемляли, пытали и всячески унижали, а слизеринцы играли в этом не последнюю роль. Они всегда играют не последнюю роль в наших страданиях, а потому они должны заплатить за это. — Тебя не смущает, что ты сам говоришь, как один из них? — не выдержал Гарри. Его настолько взбесила речь Джона и вообще вся ситуация в целом, что он даже не заметил, как вынул волшебную палочку из кармана мантии и сжал ее в ладони, делая шаг к парню. Уилсон заметно напрягся, но не отшатнулся, выпячивая грудь и стараясь выглядеть как истинный гриффиндорец — храбрее, чем он наверняка себя чувствовал. — Я хочу добиться справедливости. — Нет, — злобно хмыкнул Гарри. — Ты хочешь поквитаться со слизеринцами и почему-то не осознаешь, что они были всего лишь безвольными пешками в руках Пожирателей смерти, которые заполонили замок. — Они могли сопротивляться так же, как и мы, — упрямо заявил Уилсон, не отступая от своей идеи. Гарри едва сдержался, чтобы не закатить глаза. Сейчас он чувствовал себя Снейпом, отчитывающим несмышленых, излишне буйных гриффиндорцев. Гарри понимал, что когда-то вел себя также. Он считал, что все должны поступать по чести, все должны быть похожими на него, а остальных людей и их поступков даже не хотел понимать. Но война заставила его измениться. И не только война. Сам профессор Снейп заставил его переосмыслить свою жизнь и поведение окружающих. — Не все обладают дюжинным благородством, Джон, — ответил гриффиндорцу Гарри. — Даже ты сейчас показываешь, что не обладаешь им, припоминая старые обиды, нечестно обходясь с девушками, и совершенно не имеет значения, с какого они факультета. Это низко, Джон, целой толпой нападать на них. — Так ты защищаешь их? — выплюнул Джон, сверля глазами Поттера. Гарри тяжело вздохнул и обвел глазами толпу. Он заметил прикованные к нему взгляды парней и девушек с Гриффиндора, Хаффлпаффа и Равенкло. Некоторые смотрели настороженно, другие благоговейно, а кто-то абсолютно равнодушно, и Поттер вдруг понял, что должен донести хотя бы до кого-то важную мысль, надеясь, что они прекратят терроризировать слизеринцев. — Я считаю, что мы все достаточно пережили. Война закончилась, и стоит начать жить заново, хоть и в пределах замка. Я понимаю вашу озлобленность и ненависть, но до тех пор пока, вы не выплескиваете ее на окружающих, а особенно в такой жестокой форме. Постарайтесь понять, что каждый в период борьбы с Волдемортом выживал, как мог, и не стоит винить кого-либо за неправильный выбор или... неправильную сторону, — произнес Гарри, отчего-то чувствуя себя взрослее своих лет. В голове промелькнул Малфой в туалете Плаксы Миртл, а потом зашуганные слизеринцы, которых заперли в подземелье замка во время битвы за Хогвартс. На сердце потяжелело, и Гарри, сжав ладони в кулаки, холодно оглядел толпу. — Поэтому если еще хоть раз я увижу, как вы нападаете на кого-то со Слизерина, каждый из вас лично будет отвечать перед директором Хогвартса. И не волнуйтесь, у меня хватит сил поставить вопрос о вашем исключении из школы за издевательства, я ясно выражаюсь? Толпа учеников заметно напряглась, и по одному-по два человека все начали расходиться, опасливо поглядывая то на Гарри, то на Джона. — Думаешь, если ты Избранный, мы все должны тебя слушаться? Стало неприятно. Гарри совершенно не хотел давить своим статусом героя войны, он просто надеялся, что они испугаются перспективы беседы с директором из уст старшекурсника, но это... Черт, он уже и забыл, что большинство видели в нем лишь Мальчика-который-выжил. Конечно, одни скажут: «Да ты чего! Это же круто! Таким статусом надо пользоваться!», но для Поттера это был не просто «статус». Это являлось лишь напоминанием того, через какие трудности он прошел, какую боль утраты ощутил, потеряв родителей, Сириуса и Люпина, Тонкс и Фреда. Это вновь заставляло его ощутить тяжелый груз ответственности за жизнь многих волшебников, и этим никоим образом не хотелось ни перед кем хвастаться. Люди просто не понимали этого и никогда не поймут. — Вы мне ничего не должны, — сухо ответил Гарри, осознавая, что заново уйти в свою скорлупу он не мог. Реальность требовала его присутствия, и он не мог на все происходящее закрыть глаза, — но я предупредил. Так что в будущем пеняйте на себя. Джон сильнее сжал кулаки, окинув Гарри злобным взглядом, но потом боязливо покосился на палочку в руке Поттера и фыркнул. Он сделал шаг назад и брезгливо взглянул на Панси и Дафну. — Пойдемте. Оставшиеся ученики двинулись за Джоном, а Гарри, устало вздохнув, потер свободной рукой переносицу. «Никогда бы не подумал, что буду защищать слизеринцев от своего же факультета. Что не так с этим миром?» — Ты все сделал правильно, Гарри, — тихо произнесла Луна, положив ладонь на плечо гриффиндорца. — Если они не послушают тебя, то и правда придется идти к Макгонагалл. Гарри смог лишь кивнуть. В голове не укладывалось, что такое могло происходить в родном и безопасном Хогвартсе. Сейчас замок совсем не напоминал то место, куда Поттер так стремился каждый год. «И не удивительно, — вдруг подумал гриффиндорец, — всем пришлось слишком много пережить в прошлом году». — Тебе неймется, Поттер? Теперь считаешь своим долгом спасать все, что движется, и даже слизеринцев записал на эту благотворительную акцию? Гарри резко обернулся к девушкам и печально усмехнулся, пропуская мимо ушей дежурную колкость Паркинсон. Девушки заметно расслабились после того, как толпа учеников рассосалась, а Поттер просто не мог представить, что бы произошло с девушками, появись он позже. — И как часто такое происходит? — Бывает иногда, — ответила Дафна, не давая Панси начать плеваться ядом. — Но парням обычно сильнее достается. Нас они лишь словесно пытаются унизить, а с мальчиками иногда устраивают дуэли или драки. — Мерлин, какой ужас, — Гарри запустил ладонь в торчащие во все стороны волосы, не веря в происходящее. «Надо что-то делать», — тут же подумал Поттер, уже готовясь открыть карту Мародеров и начать следить за Джоном и его друзьями. — Что, папочка недоволен своими львятами? — Уймись, Паркинсон, — отмахнулся от нее Гарри. — Мне правда жаль, что некоторые считают, что можно так поступать с людьми, поэтому хочу решить эту проблему, пока все не зашло слишком далеко. — Ты уже помог, — ответила Дафна, слегка улыбаясь. — Я думаю, неделю мы точно можем жить спокойно. Спасибо. Гарри удивленно моргнул, не ожидая благодарностей. А затем совершенно ошарашенно возрился на слизеринок, когда Дафна локтем пихнула Панси в бок, и та, сморщив нос, все же выдала сухое «спасибо». Поттер не успел даже ничего ответить, как девушки развернулись и под руку направились к главной лестнице. «Сегодняшний день по-любому должен быть отмечен красным в календаре у Трелони из-за огромного всплеска магии в пределах одного замка». — Мне тоже это не нравится, Гарри, — тихо сказала Луна, когда Поттер озадаченно взглянул на нее. — Что будем делать? — Я буду следить за ситуацией с помощью Карты, думаю обсудить ситуацию с главными старостами, а там... посмотрим, — поведал Гарри подруге небольшой план действий. — Но я этого так не оставлю. Луна широко улыбнулась. Ее светло-серые глаза тепло взглянули на гриффиндорца, и она опять положила ладонь на его плечо в знак поддержки. — Я рада, что ты вернулся к нам, Гарри. Поттер мягко улыбнулся подруге, и они вдвоем медленно отправились за слизеринками в общую гостиную, обдумывая сложившуюся ситуацию, и не замечая, как из соседнего коридора, нахмурившись, за ними наблюдала Джинни.***
Гермиона уже в который раз перечитала состав зелья и проверила имеющиеся у нее ингредиенты для приготовления эликсира. Драко еще вчера после обеда нагнал Гермиону в одном из коридоров и сообщил, что согласен помочь. Грейнджер удивилась его быстрому ответу вкупе с излишне бледным цветом кожи и бегающим взглядом. Он выглядел слишком болезненно, соглашаясь на ее предложение, что Гермиона не сдержалась и несколько раз переспросила, уверен ли он в своем решении. Однако, после того как Малфой окинул ее раздраженным взглядом, уже больше походя на самого себя, и сказал сообщить место их следующего занятия, все сомнения растаяли. Библиотека больше не подходила для их встреч, а потому Гермионе пришлось пораскинуть мозгами. Туалет Плаксы Миртл явно не был подходящей идеей. Мало того, что в начале сентября Гермиона нашла там Малфоя, истекающего кровью, так еще и перспектива приготовления зелья в тесной кабинке один на один с Драко, ее мягко говоря напрягала. Теперь между ними повисло забытое Гермионой прошлое и откровенно смущающая ситуация в пустом классе, где Драко внезапно оказался между ее ног. Рядом с ним Гермиона старалась не думать обо всем этом, но все же внутреннее стеснение не давало покоя. Она не понимала, как должна была вести себя рядом с ним после всего, а потому решила делать вид, будто ничего не произошло. Так определенно было легче не сойти с ума от окружающего безумия. Так что туалет Миртл отпадал. Как вариант можно было использовать Выручай-комнату, но Гарри уже предупреждал ее, что там до сих пор могло бушевать пламя Адского огня, а потому ничего не оставалось кроме классов в неотремонтированной части замка. Конечно, Гермиона понимала, что не сможет избежать воспоминаний о том, последнем разе, когда они оказались в пустом кабинете один на один, но выбирать было особо не из чего. Поэтому сегодня перед дополнительным занятием по чарам Гермиона отыскала подходящий кабинет и сообщила Малфою время и место, пытаясь не думать о том, что ее ожидает. Грейнджер глубоко вздохнула, еще раз пересчитала количество корней асфодели и, кивнув сама себе, положила все необходимое в заколдованную сумку. В спальню вошли Лаванда с Парвати, тихо переговариваясь друг с другом. Только лишь пересекшись с Браун взглядом, Гермиона почувствовала внезапный приступ тошноты. Она глянула на часы и поспешно встала с постели, направляясь на выход из спальни. Грейнджер понимала, что уже отпустила ситуацию с Роном, но душевные раны имели свойство медленно исцеляться, ведь они расстались совсем недавно. В гостиной как всегда было шумно. Все были заняты своими делами и никто не обратил внимания на выскользнувшую в коридор Гермиону. Она сжала в ладонях ремешок сумки и нервно поежилась, быстро шагая по коридорам замка. С каждым шагом внутри все больше начинал вибрировать клубок напряжения. «Это просто очередное занятие с Малфоем. Только и всего. Мы начнем готовить зелье и, может быть, продолжим отвечать на вопросы из книги… если он, конечно, додумается ее взять из библиотеки, так что… Надо перестать нервничать». Однако чувства не поддавались рациональному мышлению, а потому Грейнджер продолжала нервно кусать губы, подходя к двери в нужный кабинет. Гермиона остановилась и провела рукой по волосам, раздумывая, Малфой уже пришел или ей придется его дожидаться. Сердце лихорадочно заколотилось в груди, а ладони заметно вспотели от напряжения. Ощущение было такое, будто она шла на экзамен… или на свидание. «Свидание? Откуда у меня вообще такие мысли?» Гермиона нервно хмыкнула, сделала несколько глубоких вздохов, пытаясь выкинуть из головы странные мысли и… — Ты входить собираешься? Грейнджер вздрогнула и резко обернулась на звук, встречаясь с парой насмешливо прищуренных серых глаз. Дыхание перехватило, а по позвоночнику прошла дрожь. — А... э-э-эм, да. «Мерлин, почему я всегда умудряюсь выглядеть так нелепо перед ним?» Гермиона, ругая себя, на чем стоит свет, потянулась к дверной ручке, понимая, что опять сама себя поставила в неловкую ситуацию, как вдруг мужская рука промелькнула перед ее лицом. Грейнджер обдало горьким ароматом сигарет и холода, и дверь распахнулась. «Курил на улице?» — пронеслось в голове, но Гермиона вовремя успела прикусить язык, чувствуя, как его близость и ощущение пристального взгляда заставляли кожу покрываться мурашками. Грейнджер стремительно влетела внутрь, пытаясь взять себя в руки, но когда услышала, как дверь с тихим щелчком закрылась, отделяя ее с Малфоем от окружающего мира, волнение стало набирать обороты. «Это всего лишь Малфой. Драко Малфой. Да, у нас с ним что-то было, но… блин, что со мной не так?» Гермиона закусила истерзанную нижнюю губу и достала из кармана волшебную палочку, расчищая первые парты от пыли и штукатурки. Малфой замер где-то позади, явно наблюдая за ней, но Гермиона чувствовала, что ей нужна минутка без его участия, чтобы сосредоточиться и начать с ним контактировать, а это, как оказалось, было едва ли выполнимо. «И с каких пор Драко стал меня так волновать?» Вопрос был хороший, однако Гермиона предусмотрительно оставила его без ответа, доставая из сумки котел, горелку, чемоданчик с ингредиентами и книгу. Тянуть было уже некуда, и девушка, выдохнув, обернулась. Драко и правда стоял около двери, сунув руки в карманы брюк. Его пристальный, непроницаемый взгляд был направлен прямо на нее. Но Гермиона отчего-то опять заметила, как подпрыгнул его кадык, когда он сглотнул, а потом взглянула на слегка расслабленный галстук, небрежно висящий на шее. Распахнутая мантия и взъерошенные платиновые волосы подтверждали ее мнение о том, что он был на улице перед их встречей, и Гермиона помимо всего прочего задумалась, зачем он выходил из замка, если можно было просто открыть окно в его излюбленном коридоре. — И долго ты будешь пялиться на меня? — его голос прозвучал отрезвляюще, заставляя Гермиону тут же покраснеть. — А ты? — защищаясь, выпалила она. Мысли опять спутались от одной его фразы, и Гермиона поняла, что и правда совсем забылась, разглядывая его. «Да что со мной такое?» Она за собой такого никогда не замечала. Грейнджер всегда считала себя не падкой на разглядывание парней, ей всегда были важны больше внутренние составляющие, нежели внешние. Однако Драко Малфой умел путать все в ее жизни. Она не могла понять не только его поведение и чувства, но и свои собственные ощущения от всего этого. — Я просто жду, пока ты посвятишь меня в свои тайные планы, а вот почему ты зависла, пожирая меня взглядом, непонятно. Драко двинулся по направлению к Гермионе, заставляя ее смутиться, отвернуться и тут же подхватить книгу со стола. — Ничего я не пожираю, — пробубнила Гермиона, листая учебник, как вдруг услышала насмешливое замечание: — Ну мне виднее. Грейнджер разумно оставила его реплику без внимания и, найдя страницу с описанием зелья и его рецептом, подняла голову, чтобы обговорить все с Драко. Однако опять замерла. Малфой оказался в шаге от нее. Он стянул с себя мантию, откинув ее на соседнюю парту, и теперь стоял, облокотившись бедром о столешницу. Рукава форменной рубашки были закатаны до локтей, давая разглядеть рисунок вен и фрагмент чернильной метки Пожирателя на предплечье. «Драккл его дери! Он что, специально это делает?» Гермиона собрала всю силу воли в кулак и отвела глаза, замечая его излишне довольный взгляд, направленный на нее. «Так, мы пришли сюда ради зелья и выполнения задания». — Вот, смотри, — Грейнджер протянула Малфою книгу, раскрыв на нужной странице. — Все имеющиеся ингредиенты я принесла, а несколько других надо придумать, где достать. Как только Драко забрал у нее книгу, Гермиона отошла в сторону, стараясь оказаться как можно дальше от него. На ладонях выступила влага, а внутри все запульсировало от напряжения, которое испытывала Грейнджер. Гермиона нервно схватилась за чемоданчик с ингредиентами, начиная опять пересчитывать количество корней асфодели. «Надо успокоиться и выдохнуть. Нам с Малфоем работать вместе еще до конца семестра, так что мне надо привыкнуть к нашим странным отношениям и сотрудничеству, иначе до конца года мои нервы этого не выдержат». — Рог дромарога и перламутровая виньетка? — удивленно приподняв брови, спросил Драко. — Как ты собираешься все это найти? В Косом переулке, а тем более в Хогсмиде, такие редкие ингредиенты не продаются. Было приятно, что не надо объяснять Малфою редкость этих вещей, но все же Грейнджер надеялась, что он сам поймет, какая помощь, помимо приготовления эликсира, ей понадобится. Гермиона поставила на горелку котел и посмотрела, со всей уверенностью, которая у нее имелась, на Драко, хмуро наблюдающего за ней. — Я надеялась, что с этим ты мне как раз и поможешь. Я слышала, что в Лютном переулке незаконно торгуют редкими ингредиентами для зелий, а ты... — А я бывший Пожиратель, который должен там знать каждого незаконопослушного торговца? — Н-нет, — неловко поежилась Гермиона. — Просто Гарри говорил, что как-то видел тебя там с отцом, и я подумала, может, ты через него знаком с кем-то, кто может помочь с этим. Малфой изогнул бровь и положил на стол книгу, заставляя Гермиону нервно сглотнуть от его пронзительного взгляда. — Прости, Грейнджер, но вопреки сложившемуся обо мне мнению, — язвительно начал Драко, — я не бегал за своим отцом по пятам и не знаю Лютный как свои пять пальцев. Я с ним бывал там только в Горбине и Бэрксе, так что... Я не знаю, где можно найти эти ингредиенты. Все внутри упало и неприятно заворочалось. Гермиона даже перестала себя сковано ощущать в присутствии Драко. Все ее мысли заняло продумывание плана действий, если она не сможет найти недостающие ингредиенты до того момента, как они понадобятся. «Может написать Джорджу? Когда я в последний раз его видела, он выглядел уже получше и постоянно пропадал в магазине. Вдруг у него получится разузнать, как можно связаться с торговцами контрабандой?» Гермиона так резко и глубоко погрузилась в свои мысли, что даже не заметила, как начала постукивать пальцами по столешнице парты, пока Малфой вдруг не накрыл ее ладонь своей. Грейнджер вздрогнула и удивленно воззрилась на Драко, который тут же убрал руку, недовольно поджав губы. Его касание можно было сравнить с ударом тока. Ее кожа в том месте, где он дотронулся, продолжала пылать и после того, как он отдернул ладонь. Гермиона даже на секунду забыла, о чем она думала до этого. Весь разум переключился на Драко и его преднамеренное касание. Конечно, скорее всего он это сделал, потому что его взбесил стук пальцев о дерево, но все же... У них теперь вошло в норму касаться друг друга, а Гермиона об этом и не ведала? Гриффиндорку словно закоротило, потому что теперь она совершенно не понимала их отношений. Они больше не были врагами, но и друзьями их назвать было сложно. Гермиона не знала, как ей стоило относиться к нему, помня о его чувствах, и сама не могла разобраться, что испытывала по этому поводу. Это все было так странно, что начинала кружиться голова. — Но я попробую, — вдруг сказал Драко, после нескольких мгновений звенящей тишины. — Что? Драко закатил глаза и отвернулся от Гермионы, переводя взгляд на книгу с рецептом. — Я попробую найти человека, Грейнджер, который сможет нам помочь с твоим супер эликсиром памяти. Рог дормарога и перламутровая виньетка нужны уже на заключительных этапах приготовления, а это значит, — Малфой пробежался глазами по рецепту, — через недели три. Так что у нас еще есть время, чтобы решить эту проблему. Драко постучал пальцем по первому ингредиенту, совершенно обыденно взмахнул палочкой, заставляя горелку вспыхнуть пламенем, и потянулся к чемоданчику Гермионы, доставая оттуда флакончик с экстрактом белладонны. Гермиона же едва смогла устоять на месте, чтобы не кинуться обнимать Драко в знак благодарности. Это было настолько мило и совершенно не в его стиле, что Грейнджер поняла — ее чувства с каждым днем все сильнее предавали ее, заставляя сердце биться чаще при виде этого блондина. — Спасибо, — тихо выдавила из себя Гермиона, почти что завороженно смотря на то, как Драко вылил в котел несколько капель белладонны следом за стандартным ингредиентом. — Пока не за что, — лишь буркнул Малфой и подтолкнул к Грейнджер книгу. — Следующий на очереди корень асфодели. — Я нарежу, — тут же отозвалась Гермиона. Драко никак не отреагировал, начиная помешивать зелье, а Гермиона постаралась собраться с мыслями. — Я взял для нашего проекта книги из библиотеки, позже можно будет продолжать задавать друг другу вопросы. «Он вспомнил». Гермиона вскинула голову и удивленно воззрилась на профиль Драко, осознавая, как это приятно, когда не одна она думала об учебе. — Да, конечно. Малфой промолчал, добавляя еще несколько капель белладонны, а Гермиона закусила губу, думая о том, что в такого Драко она вполне могла бы когда-нибудь влюбиться.***
— Ты сегодня до странного молчаливая. Джинни не смогла сдержать ироничного смешка. Сегодня они с незнакомцем и правда словно поменялись ролями. Парень, не замолкая, рассказал о девушке, на которую он запал — и лишь благодаря Джинни, незнакомец смирился с этим фактом, а сама Уизли сидела, уткнувшись лбом в колени, и периодически поддакивала. — Слишком много мыслей, — расплывчато выдала Джинни. — Поделишься? — тут же прилетел ответ. Уизли передернула плечами. Конечно, ради этого они с этим незнакомцем здесь и собирались — поделиться друг с другом проблемами, перестать накручивать себя и утопать в куче мыслей, которые никуда не приводят, но... Джинни понимала, что если начнет рассказывать про одно, то придется погружаться в омут с головой и поведать парню о своей самой главной проблеме и страхе. В голове тут же вспыхнуло воспоминание вчерашнего дня, после которого ей пришлось пополнить свои запасы умиротворяющего бальзама. Кэрроу словно живые прямо перед ней, и эти голоса, так сильно въевшиеся в подкорку. Джинни вздрогнула и обняла себя за плечи, понимая, что сдерживаться все сложнее. Хорошо, что вчера рядом с ней оказался Малфой, который смог избавиться от боггарта и привести ее в чувства, но что бы было, если бы она оказалась одна? «Пора бороться со своими страхами, — подумала Джинни, скользя невидящим взглядом по противоположной стене. — Я не могу вечно бояться каждого шороха и воспоминания. Надо пережить это и помощь того, кого я даже не знаю, могла бы мне пригодиться». — Я... слушай, парень, я вообще терпеть не могу жаловаться или говорить о своих проблемах. Обычно я тот человек, который дает советы, во всем поддерживает и успокаивает, и все эти «все наладится», «время лечит» и жалостливые взгляды — сидят у меня в печенках. Так что я хотела бы поведать тебе о том, что просто съедает меня изнутри и заставляет не спать по ночам, но только, если ты готов к этому, и пообещаешь никоим образом не показывать своих эмоций относительно данной ситуации, а сможешь лишь выслушать и… не знаю... помочь мне с тем, что делать дальше. Послышался шорох. Видимо, парень за стеной поменял позу, сидя на полу, а Джинни вся напрягалась в ожидании. — Хорошо. Я тебя понял и обещаю сделать то, что ты попросила. Уизли кивнула сама себе и села прямо, начиная разглаживать ткань мантии на коленях и пытаясь сформулировать то, что собиралась сказать. Пульс тут же подскочил, а в ушах зашумело. Джинни нервно сглотнула, не зная, как правильно подать информацию, но спустя несколько минут тишины и лихорадочных метаний поняла, что правильного решения нет. Надо говорить напрямую, если она хочет обо всем поведать незнакомцу и решить что-то для себя. — В прошлом году, когда Пожиратели управляли всем в замке, я не смогла спокойно выносить их нападки в отношении младшекурсников и начала активно этому сопротивляться. И в общем... один раз, когда я, ну, перешла все границы в их понимании... — Джинни поморщилась, — Кэрроу утащили меня в пустой класс, как обычно делали с наказанными. Однако я вела себя совсем не так, как они хотели. Я кричала, вырывалась, в общем, немало хлопот им принесла и была готова к тому, что они измучают меня Круциатусом до сумасшествия, но... они... они... Сальные улыбочки и звонкий смех. Наложенная заглушка на класс и вспышка заклинания, разрезающая ее одежду. Веревки, сильно впивающиеся в обнаженную кожу, и сердце, замершее от страха, когда Амикус и Алекто начали раздеваться, пожирая ее обнаженное тело взглядами. Джинни едва сдержала рвотный позыв при неожиданно вспыхнувшем воспоминании и сипло выдавила из себя три слова: — Они изнасиловали меня. За стеной не послышалось ни звука, что было для Джинни словно толчком к дальнейшему рассказу. Она будто переступила через некую грань и теперь могла свободно, хоть и запинаясь, говорить то, что давно жгло ее голосовые связки. — Не единожды они ловили меня и уводили с собой. Я пыталась бороться изо всех сил, но их это лишь сильнее распаляло, и… потом я перестала, — Джинни сжала ладони в кулаки. — Я сдалась и, не знаю, мне кажется, что до сих пор чувствую себя так. Будто я теперь мало того, что использованная, грязная, но еще и сама виновата в этом. Мне хватило дурости вывести их из себя, но не хватило сил бороться до конца. Я будто опротивела самой себе и... окружающие, если они узнают об этом... мне кажется, они будут смотреть на меня, как на прокаженную. А мой парень он... я думаю, ему проще найти другую девушку, чем теперь возиться со мной, ведь я даже о поцелуях думать нормально не могу, не то чтобы... о чем-то большем. И меня преследует чувство, что это… все моя вина, — под конец прошептала Уизли. Джинни замолчала, чувствуя, как истерика медленно завладевала ею, и попыталась справиться с собой, начиная глубоко и ровно дышать. Воспоминания, сдерживаемые до этого так усердно, навалились на нее с двойной силой, и Уизли не могла просто взять и успокоиться. Ее начало лихорадить, а пелена из непролитых слез стала застилать глаза. От того, что Джинни впервые полностью кому-то открылась, стало немного легче, но вскрытые раны начали болеть еще сильнее и ощутимее. Девушка вцепилась похолодевшими пальцами в ткань мантии, пытаясь сосредоточиться и не дать неконтролируемым рыданиям взять вверх, как вдруг услышала: — Эй. Она вздрогнула и обернулась к повороту, из-за которого показалась ладонь, лежащая тыльной стороной на пыльном полу. Джинни несколько раз моргнула, закусила нижнюю губу и, подвинувшись ближе к концу коридора, вложила свою трясущуюся ладонь в теплую мужскую. Это было не свойственно Джинни, но сейчас она как никогда нуждалась в таком простом жесте человеческой поддержки, который давал ей понять, что она не одна. Это заменило тысячи успокаивающих слов, которые шептали ей подруги, заставляя лишь сильнее рыдать и жалеть себя. Парень крепко сжал ее ладонь, давая девушке успокоиться и перевести дыхание. Уизли начала считать от одного до ста и на пятидесяти уже смогла более ровно выдохнуть. И только тогда гриффиндорка осознала, как сильно вцепилась в чужую ладонь. Стало неудобно перед парнем, и Джинни расслабила хватку, убирая руку. — Успокоилась? — Да. Уизли закусила губу и вытерла тканью мантии влажное от слез лицо. После такого эмоционального всплеска стало намного легче, и Джинни подумала как хорошо, что она не знала и никогда не узнает своего полуночного незнакомца. Она даже не почувствовала себя неловко, ей просто было интересно, что он скажет. — Готова услышать мое мнение? — Ага. Послышался шорох и тяжелый вздох. — Я не считаю, что ты сдалась тогда, когда перестала бороться с ними. Ты поступила так, как того требовала ситуация, только и всего, — начал незнакомец, заставляя девушку услышать слишком знакомые нотки в его голосе. — Это все было ради твоего же блага, и тут не в чем себя винить. Поэтому тебе стоит все обдумать и посмотреть на это под другим углом, — парень немного помолчал и продолжил. — Также у меня язык не повернется назвать тебя слабой. Ты сейчас сидишь здесь, в этой школе, а эти ненормальные фанатики уже давно мертвы. Конечно, эта ситуация не может пройти бесследно, и это нормально, что тебе страшно и... все такое. Но ты ходишь на учебу, наверняка общаешься с друзьями и с тем же самым парнем, ты каждый день борешься с тем, чтобы встать с кровати и двигаться дальше, и у тебя получается... во всяком случае внешне, — хмыкнул незнакомец, — а это – дорогого стоит. Нужно обладать большой силой воли, чтобы жить дальше, несмотря ни на что. — Но все ведь не так радужно, — начала возражать Джинни. — Я, конечно, учусь, общаюсь с друзьями, но… я отдалилась от них, от своего парня, и мне кажется, что он уже нашел мне замену... — С чего ты это взяла? — Сегодня видела его в компании нескольких девушек и еще одной моей подруги, с которой они слишком часто проводят время, — Джинни поморщилась, понимая, что вполне вероятно, она себе все надумала, но ничего не могла с собой поделать. — И я, понимаешь, даже не обижаюсь на него, ведь у него тоже есть куча своих проблем и загонов, и ему надо с кем-то общаться. А я не хочу этого допускать, но… мне уже давно не доводилось говорить с ним по душам... просто потому что не могу это сделать. Ведь тогда и мне придется поведать ему о своих скелетах в шкафу, а я боюсь, что, узнав, он... — Если он тебя по-настоящему любит, то все поймет, примет и во всем поможет, а если нет, то, — незнакомец замялся, а потом не сдержал смешка. — Можешь слать его куда подальше. Зачем тебе в таком случае он нужен? Джинни грустно хмыкнула и покачала головой. На словах все казалось так легко и просто, а в реальности… Уизли даже не представляла, как она, гриффиндорка, наберется смелости, чтобы рассказать ему о своих переживаниях. — Я люблю его. Очень давно люблю. И не хочу его отпускать. — Ну вот видишь, — Джинни прямо могла услышать улыбку в его голосе. — Значит, ты уже все решила для себя. Тебе надо с ним обсудить свои проблемы, его тараканов и… перестать винить во всем себя. — Легко тебе говорить, — тяжело вздохнула Уизли. — Ты это говоришь человеку, который уже два раза пытался пригласить девушку на свидание, а она, словно издеваясь, воспринимала все это в шутку, а мне до сих пор не хватило смелости все ей объяснить. — О да, — саркастично выдала Джинни, радуясь, что они сменили тему, — наши же проблемы такие идентичные. — Но нам обоим не помешал бы Феликс Фелициус или… побольше смелости на крайний случай. Джинни не смогла сдержать смешка. «Он явно не гриффиндорец». — Ага, особенно мне. — Ну так-то да, я-то уже два раза решился пригласить ее, а ты пока… ничего не сделала. — Это не соревнование, — возмущенно буркнула Уизли. Незнакомец замолчал на минуту, а потом послышался шорох и его голос: — Так давай устроим соревнование? — И в чем смысл? — Мы решим свои проблемы, а заодно проигравший… не знаю, задолжает другому желание. Это звучало довольно привлекательно, хотя Джинни и понятия не имела, зачем ей желание от незнакомца личность которого, она никогда не хотела бы узнать. Однако парень умел убеждать. «Слизеринец, что ли?» — По рукам. Только желание не должно хоть как-то раскрыть наши личности друг перед другом. — Отлично, — довольно протянул парень. — Я уже чувствую привкус победы. — С твоей-то недалекой девушкой? Ну-ну. — Зато ты наматываешь сопли на кулак, а я действую. — Это мы еще посмотрим. Как они перешли от ее истерики к небольшому соревнованию, было непонятно, но Джинни почувствовала жалость от того, что никогда не узнает человека по ту сторону стены. Все же он был отличным собеседником и явно хорошим человеком.