Израненные

11 октября, воскресенье

Рваное, загнанное дыхание, хриплые стоны и скрип кровати. Ее волосы раскинуты по подушке, а грудь прыгает в такт быстрым, резким движениям. Драко не может оторвать от нее взгляда. Хочется остановить мгновение, выжечь его в своей памяти до мельчайшего вздоха. Ее ноги закинуты ему на плечи, и Драко уже не может точно вспомнить, сколько поз они поменяли за ночь. Где-то вдалеке занимается рассвет. Бутылка вина уже давно допита, недоеденный стейк остыл, а в пачке осталось всего две сигареты. Протяжный стон. Гермиона хватается рукой за спинку кровати и распахивает веки, сталкиваясь взглядом с изучающими ее серыми глазами. Малфой сильнее впивается пальцами в ее бедра, шумно выдыхая. Ее взгляд открытый, пронизывающий, искренний, и почти невыносимо осознавать, что он оказался достоин этой искренности. Драко обхватывает ее ноги руками и снимает со своих плеч, убирая их на одну сторону и заставляя Грейнджер перевернуться на бок. Направляет член в нее, резко входит, и от нового угла проникновения Гермиона выгибается, громче вскрикивая. Ее тело кажется ему совершенным в тусклом свете зарождающегося утра. Они меняют еще несколько поз, прежде чем Драко кончает, а потом оказывается головой между девичьих ног, заставляя Гермиону биться в конвульсиях оргазма через пару мгновений. Покрывало давно валяется на полу, а простынь сбита. Он падает на постель рядом с ней, поддавшись порыву, обнимает за талию и притягивает к себе ее обессиленное тело. Ее грудь высоко вздымается, опять привлекая внимание, и Драко думает о том, что у него, видимо, поехала крыша, раз после целой ночи секса ему все еще мало. Тишина сейчас кажется идеальным дополнением к тяжелому дыханию. Малфой прижимается еще чуть ближе, пряча лицо в ее спутанных волосах. Сердце учащает свой ритм от запаха сирени, и Драко думает о том, что теперь его кожа будет пахнуть как она — свобода и нежность. Тело приятно тянет, и от обстановки умиротворения клонит в сон, но Драко заставляет себя не спать. Он должен насладиться каждым мгновением подходящей к концу ночи. Только их ночи. — Мне кажется, я завтра с утра не встану с кровати, — вымолвила Гермиона и неожиданно повернулась на бок, обнимая Драко и уютно устраиваясь в мужских объятиях. — Тогда возникнет слишком много вопросов. — Вряд ли, — хмыкнула Грейнджер, выдыхая ему в шею. — Все знают, что Джордж любит пробовать свои изобретения на друзьях, так что никто не заподозрит неладное. — Если ты не явишься завтра на занятия, это определенно повысит мою самооценку, — ухмыльнулся Драко в ее волосы, чувствуя себя так, словно все это происходит не с ним. — Тогда точно придется идти, иначе твоя самооценка пробьет высокие потолки замка, а я не хочу создавать новые проблемы Макгонагалл. Было уютно и спокойно. Казалось, их личный мир в комнате паба не разрушит ничто, но на это, естественно, было глупо надеяться. ...Драко шагнул в общую гостиную, и гул голосов вперемешку со смехом и жар от камина после холода коридоров отрезвили. Заставили вернуться в реальность и будто схлопнуться отдельную вселенную, теперь существующую только у него в голове. На вошедшего Малфоя никто не обратил внимания, что радовало. Драко сейчас было не до разговоров. Он мельком глянул на слизеринскую часть гостиной и, не заметив кого-либо из однокурсников, отправился в спальни. Голова казалась тяжелой. Драко чувствовал себя странно и не мог понять — это хорошо или все-таки плохо. Возникло острое желание закурить, но Малфой все же поднялся по ступенькам и зашел в спальню. На одной из кроватей, закинув руки за голову, лежал Блейз, невидящим взглядом уставившись в балдахин над ним. На секунду Драко показалось, что Забини был чем-то озадачен, но затем друг повернул к нему голову и расплылся в широкой лукавой улыбке, будто молча не созерцал потолок несколько секунд назад. — Ну что, как прошли выходные? — протянул Блейз, не сводя с Драко взгляда. Малфой передернул плечами и кинул уличную мантию на свой сундук. — Нормально. — Вас с Грейнджер не было вчера весь день и сегодня за завтраком, ты правда хочешь сказать, что это не взаимосвязано? — скептически выдал Забини. — Я, конечно, все еще считаю, что ты творишь херню, общаясь с Грейнджер, но... раз уж ты все решил для себя, то мог бы и поделиться. — Ты прекрасно знаешь, что я уезжал из Хогвартса ради встречи с отцом, а куда делась Грейнджер, не имею ни малейшего понятия. — Да ну, — не убежденный ответом Малфоя, произнес Блейз. — Ну да, — развел руками Драко, как бы говоря: «Обломись, ты все равно ничего не узнаешь от меня». Малфой знал, что Забини не поверил, знал, что друг теперь достанет его различного рода высказываниями, но Драко все равно не собирался ничего говорить Блейзу. Все, что произошло в Лондоне, касалось только его и Грейнджер, и Малфой не хотел допускать к их личному маленькому мирку еще кого-то, даже такого близкого друга, как Забини. — Ладно, — отмахнулся Блейз, закатив глаза. — Расскажи тогда хоть, как прошла встреча с отцом? За это Драко и нравилось дружить с Забини. Блейз умел вовремя перевести тему и сделать вид, что отвратительное поведение Малфоя его абсолютно не трогало. — В целом, я едва сдерживался, чтобы не плюнуть ему в лицо, — скривился Малфой, садясь на свою кровать и открывая крышку сундука. — Азкабан не заставил его измениться, а сделал еще безумнее, как по мне. — Я и не сомневался, — пожал плечами Блейз. — А наследство? Все получилось? Драко хмыкнул. Оторвался от поиска вещей в сундуке и ровно сел на кровати, с самодовольным видом посмотрев на Блейза. — А как же. Теперь борюсь с желанием показать бумаги Макгонагалл, чтобы она заставила всех называть меня не иначе, как лорд Малфой. Забини подпрыгнул, сел на кровати и удивленно уставился на Драко. — Что? Уже? — Что-что, а нанимать людей, отлично знающих свое дело, отец умел. Адвокат все быстро оформил, так что теперь я — полноправный лорд. — Вау! — улыбнулся Забини, вскакивая с кровати и открывая свой сундук. — Я считаю, самое время распить мои запасы огневиски! Драко рассмеялся, глядя на энтузиазм друга, и покачал головой. — Может, лучше отложим до вечера и посидим с Тео и Грегом? — Не думаю, что получится вытащить их из гостиной, — хмыкнув, произнес Блейз. — В каком смысле? — Ты разве не видел их? Драко нахмурился, вспоминая, как глянул на слизеринскую часть гостиной и никого не заметил. — Эм, на нашей половине никого не было. — Неудивительно, — закатил глаза Блейз. — Тогда позже спустишься, увидишь. Может, все-таки по стаканчику? — Позже, — отмахнулся Драко. — Мне надо сходить в душ, переодеться и наконец узнать, что же такого произошло, пока меня не было в замке. Забини расстроенно насупился, но все же захлопнул свой сундук и направился к выходу из спальни. — Ладно, жду внизу. Хлопок двери стер с лица Драко беззаботность и расслабленность. Он посмотрел по сторонам, и вид балдахина над кроватью вернул его в воспоминания о сегодняшней ночи. Голова Грейнджер на его груди, тяжелое дыхание после очередного оргазма и ощущение приятного утомления в мышцах. Драко тогда смотрел в потолок, как раз на похожий балдахин над кроватью, и пытался ни о чем не думать, не размышлять о том, что будет дальше. И сейчас — Драко моргнул и провел рукой по волосам — хотелось опять откинуть мысли на задворки сознания, но они, как приставучие докси, лезли в голову. Было слишком странно осознавать, что они с Грейнджер... переспали. Впервые после того, как она потеряла память, впервые после того, как Драко понял, что самые светлые моменты в его жизни происходили, когда она была рядом. Малфой так долго ждал этого, так много представлял себе это в душе, но никогда бы не подумал, что их секс теперь будет другим. Раньше они трахались быстро, жестко, поддавшись всепоглощающей злости или раздражению, а в этот раз они занимались сексом — Драко просто не мог подобрать другого, более подходящего слова — осознанно. Словно они уже знали, к чему все шло, и нисколько не сомневались в своих действиях. Это было страстно, но не на грани с безумием, быстро, но не на грани с жестокостью. Раньше все происходило так, будто он был под кайфом — смазано и слишком быстро. Сейчас же Драко мог вспомнить каждое мгновение их близости, не прилагая усилий. И Малфою пришлось признать, что такой секс, наполненный смыслом, нравился ему больше. Драко ощущал небывалый прилив энергии, несмотря на бессонную ночь, а также внутреннее спокойствие, и единственное, что он сейчас хотел — опять увидеть Грейнджер. «Мерлин, слышал бы кто, о какой нелепице я думаю», — хмыкнул про себя Драко, качая головой. Но собственные ощущения и мысли были не единственным, что удивляло Малфоя. Драко до сих пор не мог поверить, что Грейнджер, вместо того чтобы уйти к себе в номер, сразу после того, как они поддались чувствам, пошла за ним на балкон, вернула в комнату и осталась на всю ночь. Это тоже было не присуще их былым отношениям, и Драко, честно говоря, было не по себе. Малфой понимал, что все шло так, как он и не мечтал, но все равно внутренняя настороженность присутствовала. Осознавая, что у него нет причин не доверять Гермионе, Драко все равно ждал подвоха. Малфой вспомнил, как они с Грейнджер прощались сегодня, после повторного посещения мистера Бейла и покупки всех ингредиентов. Драко и Гермиона тогда замерли в тени вывески ближайшего магазина Косой аллеи и посмотрели друг другу в глаза. Они уже обсудили дальнейшее приготовление зелья и то, как будут возвращаться обратно в Хогвартс, так что Драко ждал, что сейчас она скажет что-то типа: «Забудь обо всем, что было, Малфой» или «Надеюсь, ты не вздумаешь трепаться обо всем, что произошло этой ночью, Малфой». И Драко был готов к любому повороту событий, уже придумал кучу ответов в голове, собираясь максимально точно сыграть безразличие, но Грейнджер не оправдала его ожидания. Она заправила прядь волос за ухо, мягко улыбнулась, а затем произнесла: — Ну что, скоро увидимся в гостиной? Надеюсь, она все еще в порядке после всего, что было на вечеринке. Драко, растерявшись, смог лишь кивнуть, а Гермиона, неожиданно покраснев, развернулась и отправилась вдоль по аллее к магазину Уизли. Малфой смотрел ей вслед до тех пор, пока она не скрылась из виду, а затем осознал, что ничего не понял. Ему было приятно, что Грейнджер не назвала их умопомрачительный секс одноразовой акцией, но вместе с тем именно это и напрягало. Он не знал, что ожидать от нее, а потому — как бы глупо не было — считал минуты до их первой встречи в Хогвартсе. Драко глубоко вздохнул и наконец встал с кровати. В планах было принять душ и переодеться, а то в мэноре мама не оставила ему и шанса на спокойное времяпрепровождение, с порога закатив грандиозный скандал. Малфой так и не понял смысла в причитаниях Нарциссы, ведь он кучу раз игнорировал ее приемы, и она обходилась лишь парой колких воспитательных фраз в его адрес. Впрочем, сегодня его, видимо, решили удивить своим странным поведением все женщины. Малфой подхватил чистые брюки, рубашку и направился в общую ванную. Он все еще чувствовал, как от него пахло Грейнджер. Запах сирени и ее тела приятно ласкал обонятельные рецепторы каждый раз, когда Драко глубоко вздыхал. Однако Малфой понимал, что лучше поскорее смыть ее аромат, ведь Панси, словно хищница, могла унюхать любой запах, только лишь постояв рядом с человеком. Не то чтобы ему было дело до Паркинсон, просто Драко не хотел, чтобы вокруг него ходили какие-либо сплетни. Душ взбодрил, а чистая одежда принесла ощущение порядка. Драко застегнул рубашку и провел пальцами по влажным волосам, решая оставить их подсыхать самостоятельно, все равно дальше гостиной он отправится не скоро. В голове промелькнула фраза Грейнджер, кинутая на прощание, и Малфой поспешил на выход из ванной. Его наспех застегнутая рубашка и растрепанные волосы могли показаться признаком того, насколько ему любопытно поскорее узнать, что же такое с Тео и Грегом, но все это было только для Блейза. На самом же деле, Малфой не мог дождаться встречи с Грейнджер, их немого контакта взглядами через всю гостиную и, может быть, быстрых улыбок. «Мне явно пора лечиться. Разве нормально постоянно думать о ней?» Малфой сбежал вниз по ступеням, нашел глазами Блейза, расположившегося в кресле на слизеринской части гостиной, и направился к нему. На одном из диванов сидели слизеринки, которые раньше учились на курс младше — Шарлотта и Ракель. Они полностью погрузились в собственный разговор, не обращая внимания на окружающую обстановку, так что Драко устроился на противоположном диване у подлокотника, граничащего с креслом, на котором сидел Блейз, и перевел вопросительный взгляд на друга. — Ты не на меня смотри, а по сторонам, — лишь сказал Забини, кивая куда-то вперед. Малфой поджал губы, но послушался, одновременно с этим не упуская возможность найти взглядом Грейнджер. Собственно говоря, именно поэтому он сначала кинул взгляд на гриффиндорскую часть гостиной и... удивленно вскинул брови. Даже захотелось протереть глаза, настолько бредовым показалось ему увиденное. Теодор сидел на мягком бордовом диване и играл с Поттером в волшебные шахматы, в то время как за их игрой наблюдали Лонгботтом, Браун, Патил и еще нескольких равенкловцев и хаффлпаффцев. Прямо на глазах Драко Нотт пошутил, чувствуя себя при этом явно свободно, все рассмеялись, и Лаванда шутливо ударила его кулаком по плечу в абсолютно дружеской манере. «Какого...» Драко посильнее зажмурил глаза и открыл их, но картинка не поменялась. Тогда, пребывая в состоянии полнейшего неверия, Малфой решил добить себя и начал дальше разглядывать помещение. На желтой стороне гостиной Драко тут же увидел Гойла, выделяющегося своими размерами на фоне остальных, и лишь затем заметил, что он вместе с некоторыми хаффлпаффцами и слизеринцами помладше внимательно смотрел за тем, как двое равенкловцев размахивали палочкой, видимо объясняя что-то из области трансфигурации. «Что происходит?» — пронеслась в голове мысль, пока Драко переводил взгляд на синюю часть гостиной. Там он увидел Дафну и Панси, которые, активно жестикулируя, общались с Джинни, Луной и еще несколькими девушками с разных факультетов. — Что за фигня? — удивленно выдохнул Драко, переводя взгляд на Блейза, явно наслаждающегося шоком друга. — План Поттера сработал, вот что. Не знаю, насколько нам это поможет, но теперь в гостиной совсем не ощущается напряжения. Драко открыл рот, чтобы сообщить, что он как раз-таки стал ощущать это напряжение вдвойне, глядя на все это, но периферическим зрением заметил, как отъехал в сторону портрет, закрывающий проход. Сердце сильно ударило по ребрам, а шум в помещении вдруг снизил громкость. В гостиную шагнула Грейнджер. Все внутри замерло, а по позвоночнику прошли мурашки. Она стянула с шеи шарф и огляделась, а Малфой понял, что как завороженный ловил каждый ее жест. Вот Грейнджер заметила Поттера в непривычной компании, потом большую тень Гойла со стороны хаффлпаффцев, а затем своих подруг в обществе Панси и Дафны. Она нахмурилась и посмотрела в слизеринскую часть гостиной, прямо на Драко. Будто чувствовала, что именно там он и сидел. Малфой замер в ожидании, а она лишь вопросительно изогнула бровь, мотнув головой в сторону, и как бы указала на обстановку вокруг. Драко в ответ лишь пожал плечами и покачал головой, пытаясь донести до нее, что сам в шоке от всего происходящего. Напряжение схлынуло, а внутри обосновалось спокойствие. Она не воротила от него нос и не избегала взгляда. Грейнджер осталась такой же, какой и была в Лондоне. Настоящей. Именно для него. — Ну ты смотри сколько плюсов, — вдруг услышал Драко голос Блейза. — Можешь теперь сесть рядом с Грейнджер, а никто и не задастся вопросом, что происходит. Ты, главное, при всех ее глазами не раздевай, а то, боюсь, хрупкая душевная организация ее друзей к этому еще не готова. Драко кинул на Забини злобный взгляд, а когда повернулся обратно, то вокруг Грейнджер уже скакали Поттер, младшая Уизли и ее рыжий кот. Но отчего-то это даже не расстроило. Несмотря на прерванный зрительный контакт, Драко чувствовал невидимую связь между ними, чувствовал, что теперь он один из тех, кому может предназначаться ее искренняя улыбка. И это ставило все внутри него на свои места, доказывая, что не всегда там должен твориться хаос.

***

В коридоре было тихо и, наверное, холодно, но Рон едва ли это чувствовал. Он сидел на пыльном полу, прислонившись спиной к стене, и перекатывал в руках бутылку с огневиски. Рядом лежала мантия, чтобы в случае проверки учителями или старостами этой части замка быстро спрятать емкость с алкоголем. Палочка вряд ли пригодилась бы в таком случае, Рон не был уверен, что сейчас смог бы быстро воспользоваться дезиллюминационными чарами. В общем и целом состояние было странное. Уизли казалось, что он завис над пропастью и балансировал на самом краю, а каждый глоток алкоголя все больше затягивал его в успокаивающую тишину и спокойствие небытия. Рон знал, что это было неправильно, но ничего не мог с собой поделать. На душе было паршиво, и он не нашел лучшего способа избавиться от этого. Рон старался отвлечься, сидя со всеми в гостиной, но окружающая вакханалия из смешения факультетов не приносила радости. Потом Уизли думал провести время с Лавандой, надеялся, что она сможет перебить его мысли своей болтовней и нетерпеливыми ласками, но и здесь его ждал облом. Браун, несмотря на свою раннюю враждебность к слизеринцам, после вечеринки, казалось, пересмотрела приоритеты и теперь все время проводила в новой компании. Уизли же чувствовал себя чужим на этом празднике жизни. Если до этого большие шумные компании помогали отвлечься, то теперь наоборот, хотелось поскорее остаться в одиночестве. Рон знал, что не только он пережил кучу дерьма и теперь мучился от этого. Однако, глядя на остальных, создавалось ощущение, что Уизли одинок в своих чувствах, и от этого было... еще хуже. Уизли сделал очередной глоток из бутылки и слегка поморщился, прислоняясь затылком к холодному камню стены. Ноги отяжелели, руки с трудом подчинялись командам мозга, но разум казался кристально чистым. Рон уставился в одну точку на подоконнике, который располагался на стене прямо напротив него, и постарался полностью погрузиться в шум, стоявший в голове. Но в ушах против его воли послышался плач матери. Надрывный, душераздирающий. «Нет-нет-нет, — Рон замотал головой, прильнул губами к горлышку бутылки и зажмурился. — Только не это. Опять». Накрытые белой простыней тела в Большом зале и громкие женские всхлипы. Рон смотрел на мертвенно-бледное лицо Фреда, кажущегося слишком умиротворенным для этой обстановки, и не мог поверить. А затем... Картинка как всегда сменялась. Осунувшееся лицо матери. Темные круги под глазами, впалые щеки, потерянный взгляд. Она смотрела в одну точку, сидя на кресле в гостиной, а Рон пытался ее накормить. Чарли был занят в Румынии, Билл постоянно пропадал в Гринготтсе, Перси и отец выполняли поручения нового министра магии, стараясь привести магическую часть Англии в порядок, а Джинни помогала обустроиться Гарри на площади Гриммо. Гермиона находилась на восстановлении в святом Мунго, отчего Рон переживал еще больше. Он был один в Норе с мамой и Джорджем, едва ли походившими сами на себя, но Рональду ничего не оставалось, кроме как быть сильным. Уизли не мог позволить себе опустить руки, ведь он был ответственен за маму и брата, пока они были настолько опустошены горем, что ни на что не обращали внимания. И Рональд не мог их винить. Смерть Фреда подкосила их всех. Каждый в семье был опустошен, просто все проявляли это по-своему. Сейчас же Рон знал, что всем стало немного, но все же легче. Мама опять хлопотала на кухне, на которой совсем недавно именно Рону приходилось готовить еду на всю семью, Джордж без устали трудился в магазине, который по вечерам восстанавливал его младший брат, а остальные наконец перестали прятаться за делами. Все смогли смириться с уходом Фреда, все нашли в себе силы двигаться дальше. Все, кроме Рона. Он будто находился в каком-то пузыре. Когда остальные пытались смириться с потерей любимого человека, Рональд был слишком занят, помогая остальным. У него не было времени справиться со своей внутренней болью, а потому его до сих пор накрывало. Как сейчас. Сердце больно сжималось в груди, а в горле вставал ком. Дышать становилось все труднее, и Рон зажмурил глаза, стараясь справиться с эмоциями. — Хреново выглядишь, Уизли. Рональд замер и распахнул веки. В нескольких шагах от него стояла Панси Паркинсон, скрестив руки на груди. В этой части замка факелы не зажигались, поэтому было трудно разглядеть ее при легком свете луны. Однако, вспоминая прошлые года, было нетрудно заметить, что она сильно похудела. Щеки слегка впали, а под глазами пролегли темные круги. Единственное, что было не под силу изменить войне — это ее дерзкий огонь в глазах. — Не хуже тебя, Паркинсон. Панси фыркнула, встряхнула своими черными волосами и неожиданно направилась прямо к нему. Рон не успел среагировать, как она наклонилась и вырвала из его рук бутылку, сразу прислоняя горлышко к губам. Уизли удивленно проследил за тем, как она отпила, где-то глубоко в сознании прикидывая, а не останется ли змеиного яда на его бутылке. Паркинсон, сделав глоток, скривилась и, окинув взглядом коридор, направилась прямиком к подоконнику. Рон хотел уже возмутиться, ведь она так и не отдала ему бутылку, но отчего-то не произнес ни слова, заинтересованно наблюдая за слизеринкой. Панси же элегантно смахнула пыль с подоконника и запрыгнула на него, поудобнее устраиваясь и расправляя на коленях юбку. Теперь она сидела против света и казалась Рону всего лишь темным силуэтом. — Не думала, что у героев бывают проблемы, которые нужно глушить дешевым алкоголем. — Ты вообще многого не знаешь. В любой другой раз Рональд, скорее всего, уже ушел бы, не желая заводить разговоры с той, что всегда была для него врагом, но сейчас... Она отвлекла его от своих мыслей, а Уизли был готов на все, лишь бы заглушить боль в груди. — Так просвети меня. — Я что, выгляжу настолько пьяным, чтобы выворачивать перед тобой душу наизнанку? Панси хмыкнула, опять делая глоток огневиски. — Не знаю насчет души, но судя по тому, как ты еле ворочаешь языком, еще немного и прямо передо мной окажется все содержимое твоего желудка. — Почему ты здесь? — перевел тему Рон, решая утолить свое любопытство. Ему всегда казалось, что кто-кто, а Паркинсон была только рада оказаться в центре большой компании. Однако сейчас она находилась с ним, в пустом коридоре замка, и это заставляло испытывать интерес. — В гостиной стало слишком... утомительно, — пожала плечами Панси. — Надоело делать вид, что мне нравится это объединение. Последнее слово прозвучало с большой долей раздражения и сарказма, что заставило Уизли удивиться. — Разве вы этого не добивались? — недоуменно спросил Рон. Он в трезвом-то состоянии плохо разбирался в человеческих чувствах и намерениях, а сейчас и подавно не мог понять, почему Панси не была рада запланированной дружбе факультетов. — Конечно, добивались. Это внезапное объединение лично мне выгодно, оно может помочь избежать многих проблем, но это не значит, что я хочу выслушивать в сотый раз о пользе каких-то морщерогих кизляков от ненормальной Лавгуд. — Кто бы сомневался, — пьяно усмехнулся Рон. — Слизерин. — То же самое могу сказать и о тебе. Все принимаешь за чистую монету, не думая, что люди могут преследовать свои цели, думая лишь о личной выгоде, а не о других. Самый настоящий Гриффиндор. Уизли уставился на нее, надеясь перехватить ее взгляд, но в темноте не было видно, в правильную ли сторону он смотрит. — Не боишься, что расскажу всем о том, как на самом деле ты к ним относишься? Панси склонила голову, и Уизли буквально кожей почувствовал ее холодную ухмылку. — Ты не расскажешь. Поттер так старался подружить нас с остальными факультетами, что ты не пойдешь против него. Он ведь твой... друг? Так это вроде у вас называется? — Что, на Слизерине это слово не в ходу? — язвительно произнес Рон. — На Слизерине, — в тон ему произнесла Панси, — другом считают самых близких людей, которых можно по пальцам пересчитать. Вы же каждого, кто перекинется с вами парой слов и поможет скоротать время, готовы с легкостью принять в свой круг общения. Это обесценивает слово «друг», а вы даже не замечаете этого за своей жаждой новых знакомств и помощи окружающим. Вы с Поттером многое пережили, и я не отрицаю, что вы – настоящие друзья, но посмотри, — Панси сделала паузу, отпивая огневиски из бутылки. — Ты сидишь здесь, в пустом коридоре и пьешь в одиночестве, пока твой друг развлекает новых знакомых ради благой цели. Рон почувствовал, как все внутри задрожало. Стало неприятно, больно, и даже заглушить это мерзкое чувство он не мог, так как Паркинсон забрала у него бутылку. — Ты тоже сидишь здесь, хотя терпеть меня не можешь, и... пьешь тоже. И где твои близкие друзья? — Я сказала, что хочу освежиться в ванной старост, — пожала плечами Панси. — А твои друзья вообще заметили, когда ты пошел на выход из гостиной? Уизли ничего не ответил. Да и говорить было особо нечего. Паркинсон подкинула ему слишком много новой информации, а его мозг не мог переварить столько за один раз. Хотя на душе однозначно стало еще хуже. «Чего вообще эта Паркинсон здесь забыла? Шла бы разглагольствовать к своим змеям, а не мне мозги пудрила». — А вообще, — произнесла Панси, спрыгивая с подоконника, — с друзьями и, кстати говоря, с девушкой надо чаще разговаривать, сообщать им, что с тобой не так, ведь, насколько мне известно, никто из них не обладает легилименцией. Это явно поэффективнее будет, чем твое бестолковое сидение здесь. — Думаешь, что хорошо меня знаешь? — выплюнул Рон, ощущая, как начинает закипать от раздирающих изнутри чувств. — Мерлин упаси! — Панси подошла к нему, и Рон опять смог разглядеть ее глаза. Сейчас она не выглядела той самой сукой, какой он привык ее видеть. «На сегодня пора прекращать пить, а то еще приму к сведению ее советы». — Держи бутылку, а я все-таки отправлюсь в ванную. На обратном пути пойду этими же коридорами и надеюсь, что не обнаружу тебя в луже собственной блевотины. — Мне нахер не упала твоя забота. — Не бери на себя много, зайчик, — холодно ухмыльнулась Панси. — Если я спасу всеобщего любимца от беды, то получу пятьдесят очков в копилку Слизерина от других факультетов. Это всего лишь выгода. Не забывай. Внезапно Панси в его глазах приобрела свой изначальный образ суки со Слизерина, что заставило Рона облегченно выдохнуть. Паркинсон же, напоследок пристально взглянув на развалившегося на полу Уизли, отправилась вдоль по коридору. Рональд проводил ее затуманенным взглядом, а затем посмотрел на бутылку, опять оказавшуюся в его руках, и нахмурился. «Что это, блин, было?»

12 октября, понедельник

Проталкиваясь сквозь толпу учеников, хлынувшую из кабинетов после колокола, Драко пытался нащупать пачку сигарет во внутреннем кармане сумки. Ему не выпало шанса покурить с самого утра, и сейчас он чувствовал, как начинал сходить с ума без дозы никотина в организме. Было время большого перерыва, и Малфой надеялся добраться до их с Грейнджер кабинета раньше нее. Он просто хотел покурить в одиночестве и собраться с мыслями, чтобы в ее присутствии чувствовать себя увереннее, чем пару минут назад на трансфигурации. Драко почувствовал сильный удар по бедру и недовольно воззрился на младшекурсницу, которая так увлеклась беседой с подругой, что не заметила, как ее сумка мешает окружающим. Раздражение взвилось мощной струйкой, но Малфой, что было силы, сжал челюсти и ускорился, активнее пробираясь через толпу. Наорать на ребенка посреди оживленного коридора, когда слизеринцы пытались очиститься перед другими факультетами, было не лучшей идеей. Драко уверенно зашагал по коридору, а в воспоминаниях опять промелькнул взгляд карих глаз. Они вчера весь вечер пересекались взглядами. То Малфой ловил ее на разглядывании и заставлял смутиться, тут же начиная развязно ухмыляться, чем ненарочно привлекал внимание Блейза. То Гермиона замечала, как он неосознанно залипал на ее изящные пальцы, пока она поглаживала Живоглота, заснувшего на ее коленях, и самодовольно приподняла подбородок. Казалось, за целую ночь близости Драко должен был выпустить все напряжение, но с каждой секундой, проведенной в одном помещении с Грейнджер, все становилось лишь хуже. Например, сегодня на трансфигурации их переглядывания достигли такого уровня напряжения, что Малфой прослушал задание Макгонагалл и превратил собственную мантию в довольно уродливое разноцветное пальто. Минерва, несмотря ни на что, похвалила Драко за показанный профессионализм в изменении цвета. Однако задание заключалась в превращении мантии в свитер, а потому Малфою пришлось воспользоваться всем своим даром убеждения, чтобы доказать, что ему показалось это задание легким и он решил его усложнить. Макгонагалл сделала вид, что поверила. Всем остальным — ну кроме веселящегося Блейза — было до лампочки, а вот Грейнджер, пересекшись с Драко взглядом в конце урока, явно осознавала, как влияла на него. «Любопытно, как долго это будет продолжаться? А еще интереснее, что мы с этим будем делать, потому что если мое внимание будет еще более расфокусированным, то в конце семестра я с трудом сдам даже один зачет». — Драко! Малфой резко остановился и обернулся, замечая нагоняющую его младшую сестру Дафны. Гринграсс окликнула его, когда он был в нескольких коридорах от их с Грейнджер кабинета, а потому желание закурить одолевало все сильнее. — Привет, — тяжело выдохнула Астория, наконец приблизившись к нему. Драко сразу заметил по ее растрепавшейся копне светлых волос и тяжелому дыханию — она долго шла за ним. — Привет, Астория. — М-м-м, можно с тобой поговорить? — явно нервничая, спросила девушка, теребя пальцами ремешок своей сумки. — Говори. Малфой совершенно не находил причин, чтобы Астория Гринграсс вдруг воспылала желанием пройтись за ним по замку, а потом остановить для разговора. Несмотря на то что он общался с Дафной, с ее младшей сестрой он едва ли перекинулся парой вежливых фраз за все время в Хогвартсе. — Прямо здесь? Драко вопросительно изогнул бровь. — Я спешу, Астория. — Л-ладно, — выдохнула Гринграсс, по-видимому, пытаясь собраться с мыслями. Малфой оглядел девушку, ничего не понимая. У них с ней не могло быть никаких дел, и ее нервное кусание губ в данный момент вводило в ступор. «Странная она». — Ну? — поторопил Драко. — Я хотела сказать, что... что нисколько не обижаюсь на тебя за то, что ты не явился позавчера на прием, и даже наоборот я рада, что... ну, не интересую тебя... — Стоп. Что? — нахмурился Малфой. — Ты вообще о чем? Астория открыла рот, а затем закрыла его, удивленно воззрившись на Драко. — Ты не пришел на прием, который устраивала твоя мама. В субботу. — И? — Ты не знаешь, зачем миссис Малфой его устраивала? Теперь Драко хотелось закурить прямо здесь и плюнуть на все правила. Он ни черта не понимал. — А ты знаешь? — Конечно, — медленно кивнула Астория, смотря прямо ему в глаза. — Наши родители захотели устроить нашу личную жизнь, и это должно было быть что-то вроде... смотрин. — Смотрин? — тупо повторил за девушкой Драко. В голове образовался вакуум. Малфой вспомнил, как истерила Нарцисса, когда он вчера утром явился в мэнор, и все начало медленно вставать на свои места. «Ну, конечно. Мама знала, что я в жизни добровольно не пойду на такое, а потому решила не говорить, для чего нужен был этот прием». В груди что-то мерзко закрутилось, предзнаменовав ворох новых проблем. — Так ты ничего не знал? — осторожно поинтересовалась Астория. — Нет. Гринграсс глубоко вздохнула и на секунду отвела взгляд, прежде чем продолжить разговор. — В любом случае, я рада, что тебя не было. Отец, как и полагается, обиделся, ведь ты проигнорировал наше прибытие, и в ближайший месяц он не будет... — А мы думали, вы теперь по норкам прячетесь, чтобы мы вас не нашли, — послышалось сбоку. Драко вскинул голову и заметил того, кто устраивал проблемы каждый мерлинов день его друзьям. Джон Уилсон и десяток его последователей наконец осмелились подойти к Малфою. Как мило. Жаль только, Драко был не в настроении, особенно после последних новостей. Оглядев учеников, он заметил, как, по крайней мере, половина из них нервно поглядывали на Малфоя, явно опасаясь его статуса Пожирателя. Быстро сориентировавшись и не найдя лучшего варианта, кроме как выехать из ситуации на своей репутации, Драко расслабленно протянул: — Это вам лучше поскорее сгинуть отсюда, чтобы я вас не нашел, а то... мало ли. Эта часть замка не отреставрирована. Всякое может случиться. Малфой холодно усмехнулся, пытаясь воззвать к генам и воспроизвести ту самую пугающую улыбку тетушки Беллатрисы. Однако Джона это нисколько не смутило: — Ты один, Малфой, – ну не считая милой блондиночки, которая, как мы знаем, ни на что не способна, кроме глупых слез, – а нас много. Я бы на твоем месте был поскромнее, а то о проблемах с обрушениями в этой части замка придется рассказывать именно твоей мамочке. В горле пересохло. На периферии сознания возник образ Темного Лорда, угрожающего Драко и его родителям, и Малфоя передернуло. Драко краем глаза посмотрел на Асторию и заметил, что девушка заметно побледнела, испуганно застыв рядом с ним. Малфой внезапно осознал, что сейчас на нем лежала ответственность не только за себя, но и за младшую сестру подруги, а подмоги в разрушенной части замка ждать было, как известно, неоткуда. Конечно, вскоре к их кабинету должна была отправиться Грейнджер, но... по прикидкам Драко, до этого момента обмен «любезностями» дотянуть было сложно. Джон был настроен агрессивно, а значит, ничего не оставалось, кроме как действовать и показать этим мелким кретинам, что им могут дать отпор, к которому они не готовы. — А то что? — произнес Драко, выступая вперед и пряча за своей спиной Асторию. — Давай, говори. Пока что напугать меня у тебя плохо получается. Малфой не давал жестокой усмешке исчезнуть с лица, а неуверенности просочиться сквозь взгляд. Он нарочно дернул за рукава рубашки, чтобы оголить предплечье с темной меткой и посмотреть на реакцию его обидчиков. Половина учеников подпрыгнула, другая же никак не среагировала, лишь настороженно взглянув на него. «Значит, мне придется одолеть лишь половину. Уже неплохо». — Нарываешься? Думаешь, твоя метка делает тебя всесильным или неприкасаемым? — Джон выступил вперед и ухмыльнулся в своей уродской гриффиндорской манере, подражая слизеринцам. — Нет, Малфой, она делает тебя изгоем. Она делает тебя чудовищем, которое спокойно разгуливает среди нас. Если с нами что-то случится, то твоя метка будет тем самым, из-за чего именно тебя отчислят, а нас — нет. А все почему? Потому что ты... — Джон опустил голос до шепота, — отвратительный Пожиратель Смерти. Всегда им был и навсегда останешься. Все это знают, и у тебя не получится запудрить окружающим мозги. Челюсти заболели, так сильно пришлось их сжать, чтобы не кинуться на Уилсона. Драко быстрым движением руки выхватил из кармана брюк палочку и направил на Джона, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Слова Уилсона, которые, казалось, уже месяц не трогали, опять задели за живое, как на вечеринке в честь начала учебного года. «Они с Браун одни курсы проходили, что ли?» — В глазах окружающих, людей меняют поступки, Джон, — произнес Драко, совладав с голосом. — Я пытаюсь стать лучше, несмотря на свою репутацию, а ты на своем примере показываешь, насколько гнилыми бывают люди на светлой стороне. — Это еще кто из нас гнилой, — прошипел Уилсон, явно задетый словами Драко, и направил на Малфоя палочку. — Ты в прошлом году пытал учеников. Хочешь сказать, это делает тебя лучше в глазах других людей? — Поговори с теми, кого я... пытал, если можно так выразиться. И узнаешь, как все было на самом деле, — Малфой не хотел оправдываться, но и давать себя в обиду не собирался. Если уж из этой ситуации не удается выйти за счет слизеринских качеств, придется показать Джону, на что способен бывший Пожиратель Смерти. — Так что, вы наигрались и наконец свалите? Или вам подавай крови и зрелищ? — Только если твоей крови, — произнес Джон и кивнул остальным, давая команду поднять палочки. Малфой не шелохнулся. Ни одним мускулом не выдал свою нервозность. Он уверенно стоял перед толпой школьников, желающих уничтожить его, и думал лишь о том, чтобы Астория додумалась убежать отсюда под шумок, а Грейнджер... не попала под раздачу. Уж лучше пусть пострадает только он, чем она вмешается и огребет еще одно заклинание по его вине. Глубокий вдох. Громко произнесенное противником заклинание и вспышка света. Началось.