Все это время мы догоняли друг друга

Сначала на ягодице что-то начало слегка зудеть, списав все на укус насекомого девушка продолжила спокойно жить. Затем к зуду добавилась нестерпимая головная боль, которую прекрасно снимали таблетки, любезно предоставляемые Авелем, потом было всегда прекрасное настроение и острая жажда в той самой живительной таблетке, что спасала и позволяла жить и делать свою работу. Дни вращались, напоминая ей, что она белка в колесе, или же живет в дне сурка, отличаясь лишь мелкими деталями. Затем вернулся давно забытый тремор и нервные тики. Теперь таблеток стало две, а зуд на ягодице не давал сосредоточиться на работе, однако они и к этому привыкла, приноровилась и продолжила жить. По утрам под глазами систематически появлялись синяки, словно она не спала, а усталость одолевала все сильнее. Постепенно в ее жизни появилось два приоритетных желания: спать и съесть спасительную таблетку. Она рыдала, давясь слезами и гневом на себя саму за эту слабость, вода была включена на полную мощность, но казалось, что ничего не способно заглушить эту вселенскую боль в ее душе и те звуки, что ей не удавалось сдержать. Каждый день она улыбалась коллегам, мечтая лишь вернуться в свою квартиру, а возвращаясь понимала, что совсем не готова открыть свою душу человеку, который ее там ждал. В начале он даже пытался ее разговорить, а затем, кажется принял правила игры, и они оба стали играть друг для друга пару мечты. Ее рыдания, он точно их слышал. Каждый вечер, уходя в душ и поцеловав его в лоб с просьбой дождаться она уходила на пол часа, час и возвращалась с покрасневшими глазами, наивно полагая, что он не заметит, а он замечал. Одна часть его личности тянулась к ней, в попытке успокоить и дать необходимую защиту и поддержку, тогда как другая часть, ставшая уже отдельной от первой, нашептывала, что так ей и надо. Так родилась идея не просто травить ее небольшими дозами, а скрасить мучительную смерть обезболивающими наркотиками. Это крайне гуманно нашептывал ему внутренний голос, пока постепенно это не вошло в привычку и не стало чем-то обыденным. -Что ты делаешь, - чуть не оглохнув от громкости своего крика Сили бросился наперерез мужчине и тут же выбил из его руки шприц. Смех, какой-то зловещий, с нотками безумия смех охватил трясущееся в неясных конвульсиях тело. И что будешь делать дальше, агент? В полумраке лицо Авеля казалось абсолютно сумасшедшим, ни следа от того человека, который десять минут назад открыл ему дверь. Бут потянулся к мирно спящей Темперанс, которая почему-то так и не открыла глаза, он был достаточно громким чтобы разбудить ее, мужчина аккуратно потряс девушку за плечо, но вспомнив о снотворном с опаской приложил леденеющие пальцы к тонкой шее, в поисках пульса. Смех сумасшедшего вновь огласил комнату: -Ты опоздал Сили Бут, но могу тебя успокоить, она не страдала, я сделал все максимально для нее не заметно, - широкая улыбка озарила лицо некогда хорошего человека, когда его собственные колени начали подгибаться, не в силах удержать вес человека. -Чего нельзя сказать обо мне, - мужчина продолжал улыбаться, только сейчас Сили заметил, что тот аккуратно держится за лодыжку Темперанс и почти нежно поглаживает ее. -У меня не было выбора, агент, - на его лице почти видно сожаление -Она убила моего отца, - Бут ничего не спрашивал, продолжая в оцепенении наблюдать за угасающим человеком -Но я полюбил ее, слишком сильно, чтобы заставить страдать, - на глазах его навернулись слезы, но он уже не сожалел, спустя столько времени раздумий такой финал казался Авелю наиболее правильным и честным. Будучи одновременно ангелом и демоном, нельзя карать и не получать кары в ответ.