***
— Мы знакомы всего пару месяцев, а я уже запутался из-за тебя. Так ты боишься, что он будет страдать, или ещё не готов потерять его? Я хоть и не имею права лезть, чего не делаю, но мне искренне хочется, чтобы вы оба остались в хороших отношениях и не держали обид друг на друга. Для Марка эта история стала неким смыслом за это время, потому что друг делился с ним мыслями, не замечая, как вместе с этим открывал дверцу в свой внутренний мир, где таились секреты в каждом тёмном уголке. И каждый секрет был как отдельная история, которую Марк заворожённо слушал, чуть склонив голову вбок и подпирая щеку ладонью. У него всегда были ответы, что превращались в настоящую поддержку, в которой сейчас Назар нуждался как ни в чём другом. — Скорее первый вариант, я так устал мучить нас двоих. Наверное, мне просто не хватает капельки совести, но каждый раз, когда я пытаюсь сказать об этом, мой голос пропадает, а в горле появляется ком. Это всё так знакомо Марку — пытаешься сказать правду, а выходит сплошная ложь, покрытая тайной личного характера. Эту тайну парень носит под сердцем не так давно, но уже ощущал болезненное жжение, частый стук сердца и осознание, что действительно лучше промолчать лишний раз. Забавно предлагать человеку действовать, а самому при этом ничего не делать. Влюбиться в замужнего человека — самое паршивое чувство, которое только мог испытать Марк в своей жизни. Хочется подарить самую красивую бабочку, что пархала внутри при виде этого человека, но её гибель итак предсказуема. Он взрослый человек и должен бороться со своим недугом самостоятельно. — Я уже говорил, что Паша сможет подняться с колен, даже если выглядит беспомощным рядом с тобой. Я не знаю его лично, но судя по твоим рассказам он один из тех, кто не сдаётся и ищет выход. Просто верь в него, несмотря на то, что какие-либо отношения между вами могут окончательно разрешиться. На это Назару было нечего ответить — за него итак всё сказали, словно подчистую озвучив мысли вслух. Начать новую жизнь, зная, что в прошлой сделал кому-то больно. Это не давало покоя, но в то же время приходило осознание, что и у Юрова начнется новая жизнь, где он обязательно будет любимым и нужным. А Марк. Вотяков снова заметил, что сейчас ему становилось спокойнее, будто он уже не сможет без этого человека. Такие знакомые чувства, казалось, что они были уничтожены ещё давно, но как оказалось, стоит просто встретить нужного. Свет от фонаря так идеально падал на лицо Марка, освещая его половину, вторую оставляя в тени. На улице достаточно поздно, и Назар снова потерялся во времени, ни разу не взглянув на наручные часы. Он продолжал в упор смотреть на друга, смущая его этим взглядом, и уже догадываясь почему. — Перестань так пристально наблюдать.. — Что мне будет за это? — Вотяков ухмыльнулся, тем самым постепенно добивая Марка. — Мне это не нравится. — Врёшь.***
Тем временем, в центре парка раздавались громкие возмущения подростков, которые вызывали недопонимание у прохожих мимо людей. Парни активно исследовали территорию, раздвигая кусты вдоль тротуаров и заглядывая под все лавки. Тимур уже изнывал от бешенства, а Арсен бесился из-за этого ещё сильнее, поэтому каждую минуту между ними происходили споры и пререкания, но при этом друзья не расходились. — Ты уже пятый скейт за полгода теряешь, потом не жалуйся, что тебя мать карманных лишила. — Слушай, я тебя поддерживаю? Поддерживаю. Вот и ты будь мне другом, замолчи и ищи, иначе я буду воровать твою еду в школе. — Ну и не будешь списывать тогда на уроках. — Ну и останешься без личного переводчика, и понимай как хочешь. И вновь подростки начали «ссориться», зная, что до серьёзных конфликтов это не дойдёт. Решив сделать перерыв, оба сошлись на походе к ближайшему ларьку, чтобы наспех перекусить. В такую темень спасали только огни фонарей, под одним из которых Тимур заметил двух целующихся парней. Ему было всё равно, а вот другу стоило показать, и дёрнув его за футболку, указал пальцем на сие зрелище. Манукян поначалу даже как-то удовлетворился данным видом, ведь не часто увидишь такое, а после резко тормознулся, теперь уже хватая Самедова и недоумевая. — Тимур, это же Назар. — Чего? Назар – это тот, который.. — Да блять, это серьёзно он. Я его видел несколько раз, и могу сказать точно, что он. Парни выглядывали из-за широкого дуба, делая для себя какие-то выводы. Тимуру казалось, что Юров и Вотяков уже развелись, но никому не сказали, а вот Арсен прекрасно знал, что это подлая измена, отчего кровь внутри закипала, пальцы впивались в старую кору дерева, и появлялось желание подойти и разбить ебало. Изменять Паше? Паше, блять, который был для него идеалом? Не хотелось верить в это, но перед глазами находились все доказательства. — Просто посмотри, что этот ублюдок делает на стороне. — С чего ты взял, что они всё ещё вместе? Может, они разошлись, и теперь живут каждый своей жизнью. — О нет, я общаюсь с Пашей каждый день, и знаю побольше. Но я не собираюсь лезть в их жизнь, как бы мне ни хотелось этого. Я не могу сказать ему, что его муж просто в открытую проводит время с каким-то парнем, пока он не подозревает об этом. Если суждено, то Назар сам признается. — А если он признается, то они расстанутся. А если они расстанутся, то твой возлюбленный будет свободен, – сделал очевидный, но верный вывод Тимур. Как бы Арсену ни хотелось остаться с Юровым один на один в этой жизни, а за его состояние он волновался больше, чем за своё собственное. Что будет с Пашей и как он отреагирует? Оставалось только догадываться, а догадки эти были отнюдь не из позитивных. Если бы только Манукян был на месте Вотякова, он бы ни за что не упустил это чудо, не променял бы на кого-либо другого, ценил и оберегал бы. И что-то подсказывает Арсену, что оберегать ему действительно придётся в скором времени. — Так мы скейт искать будем, или нет?***
Теперь не нужно было ждать, стоило действовать, не теряя времени. Назар решил использовать субботу для того, чтобы признаться во всём и не ходить на сторону; уж лучше правда будет горькой, чем делать подлость за спиной. Всему однажды приходит конец, и примером являются не только отношения, но в данном случае под раздачу попали именно они. Жить во лжи всяко хуже, и чем дольше это длится, тем труднее потом справиться с болью. Стоит только представить, как ты идёшь на работу, в кино, в гости, а на душе камень, в сердце лёд, как становится не по себе от этого тянущего болезненного чувства ненужности. — Я не имею больше сил скрывать это и должен рассказать тебе обо всём. Я не чувствую больше ничего к тебе достаточно длительное время, но всегда боялся сказать, надеясь, что это временно. Как оказалось, всё на полном серьёзе, и ничего с этим сделать я так и не смог. Ты отличный человек, но пойми, такое бывает, когда не можешь насильно заставить полюбить. Это случилось и со мной. Я искренне прошу прощения за всё, что делал не так, на этом наши пути должны разойтись. Ты достоин лучшего человека, нежели я. Человека, который не предаст тебя однажды. На удивление Назара, Паша отреагировал на это без истерики и скандала. После того признания по общему согласию парни подали на развод, и тогда Юров впервые не пожалел о том, что не продал квартиру, купленную в первый день переезда. Он перенёс в неё все свои вещи, не оставив ничего в память о себе, кроме нескольких фотографий, которые делал не он, и по сути, они принадлежали Назару. Юров тщательно прятал эмоции, когда сталкивался с этим человеком, а когда произошла их последняя не случайная встреча, так он и вовсе закрылся в себе. То ли боль, то ли злость и обида разрывали его изнутри, и весь этот спектр эмоций лишал спокойного и крепкого сна. Теперь каждый день его встречала одинокая квартира, несколько коробок с вещами, которые было лень доставать и полное опустошение. Главное, что никто не видел его в таком состоянии – уставший от всего и потрёпанный жизнью, скрывающий это за улыбкой и общением с учениками. Единственный, кто знал об этом – его единственный друг, которому он мог довериться, на которого мог положиться. Арсен даже не удивился, но для вида пришлось побывать в состоянии шока хотя бы пару дней. Манукян не радовался этому, ведь его возлюбленный теперь выглядел несчастным и разбитым, а этого он боялся больше всего. Так хотелось поцеловать его, защитить от других своими объятиями, но сейчас не самое время, чтобы говорить о собственных чувствах. Люди так быстро не отходят от подобного, а ранимые люди тем более, нужно было время на реабилитацию, на восстановление разбитого сердца, на то, чтобы забыть и отпустить. Арсену оставалось смиренно ждать, когда Паше станет хоть немного лучше, иначе он только испортит всё своим нетерпением, из-за которого когда-то всё испортил Назар. Пару недель – довольно небольшой промежуток, тянувшийся долго для Манукяна, и страшно было представить, сколько ещё ему придётся пережить прежде, чем Юров обретёт счастье, пусть даже не с ним, но так будет спокойнее на душе. Кто бы мог подумать, что в своё «счастливое» подростковое время я буду переживать так, как никогда не переживал. Ощущения, сравнимые с полётом на самолёте – всегда кажется, что разобьёшься, но больше всего переживаешь за близких людей и держишься за них так крепко, словно вот-вот потеряешь. Я не хочу, чтобы этот человек лишал себя счастья из-за единичного случая. Смогу ли я добиться его? А может, никогда не стану ему кем-то большим, нежели просто другом. Время обязательно покажет. И вновь в той самой тетрадке появилась запись о последних событиях. Арсен боялся писать в ней что-то более личное и подробное, боясь, что кто-нибудь однажды найдёт и прочитает, и ладно какой-нибудь посторонний человек, но меньше всего хотелось, чтобы это оказался Паша. Подросток закрыл её, переводя взгляд на учителя. Его подавленный вид вызывал не самые лучшие чувства, и иногда Арсену было стыдно, что он не достаточно хорошо поддерживает Юрова.