Незнание закона не освобождает от ответственности.
(Римское право)
— Я учу его складывать оригами, — придя в себя ответил Чонгук. Он ненавидел оригами каждой клеточкой своего тела, а вспоминая последнюю попытку сложить из бумаги лотос, парень нахмурился. Проиграть или быть в интересующем деле не одним из лучших было для него сродни ходьбе по лужам в новых кедах — в идеале избегать, а если не получится — то максимально стиснув зубы перетерпеть, стереть следы и забыть, как страшный сон. — Смешно, — уныло ответил Сокджин. — Знаешь, между вами ведь есть какой-то интерес. — Интерес у Тэхёна к Чимину. Не думал, что ты стал таким невнимательным. — Я сказал это относительно тебя, а не Тэхёна. То, о чем ты говоришь — и так понятно. — Относительно меня? Я просто наблюдал за новичком. — А, наблюдал, — смакуя слово, ответил Сокджин. — Ну так что ты хотел? — у Чонгука заканчивалось терпение. Он не мог понять: собеседник уже перешел к сути или еще нет? — Завтра на встрече с председателем Хеком будет обсуждаться вопрос о выборе лидера. Намджун сказал, что в конечном голосовании больш`ую роль сыграет Тэхён, как менее заинтересованное лицо, у него ведь нет ни с кем из нас предыстории, это будет почти взгляд со стороны. Что думаешь? — Думаю, что это очень глупо — доверять мнению ни черта не знающего человека. — Мне казалось, ты знал о завтрашней повестке дня. — Откуда? — Намджун тебе не сказал? Чонгук не ответил. — Я спросил у него как будет проходить этот выбор и за кем будет решающее слово. Парень из «Сотворения Адама» хмыкнул. Кажется, у Сокджина тоже есть неоднозначный интерес. — И за кем же будет решающее слово? — слово «решающее» Чонгук произнес с издевкой торжественно, он насмехался над тем, что казалось ему фарсом, но разговор приходилось поддерживать из вежливости. — Председатель Хек и отдельная комиссия по этому вопросу: там и продюсеры, и пиарщики. Плюс Тэхён. — О, так много знаешь, класс, — выражая полное отсутствие интереса ответил Чонгук. — И зачем ты мне это говоришь? — задавая вопрос он без стеснения зевнул. — За тем, что мне казалось, ты уже начал обрабатывать мальца! Это не по-спортивному. — Я? Ты комнатой не ошибся? Чимин живет в другом крыле. — Чонгук, я видел твой взгляд, — резко огрызнулся Сокджин. Он не умел отпускать ситуацию, которую не понимает. Выдохнув, Сокджин продолжил: — Ты знал, что нас будут проверять? Из-за окончания контракта, Намджуну придется все время бегать по своим делам. Его менеджер попросит нас всех в «произвольной» очередности взять на себя часть его обязанностей, где-то по неделе на каждого. Не силен Чонгук в импровизации, свою неделю может и завалить. Что если ищет другие лазейки подняться? — параллельно анализировал напротив сидящего Сокджин. Он не замечал в себе излишество подозрительности и недоверия к давно знакомому человеку. — Расслабься, мне нет дела до вашей Игры престолов*. Чонгук прекрасно понимал зачем вовлекать всех. Пусть со стороны это будет выглядеть так, что они на волонтерских началах помогают другу, на деле же — своими успехами и промахами в управленческих делах парни будут подсказывать комиссии на кого свесить чугунную корону. — Тогда что у тебя с… — Я же сказал, просто наблюдал из интереса, — перебил Чонгук. Так говорят сыновья: «Да, мама, я уже поел!». — Интереса? — подловил его Сокджин с улыбкой. Больше никому из присутствующих оговорка не показалась забавной, Чонгук занервничал. — Ладно, я понял, что тебе нет дела, хорошо. По сценариям логики, разговор исчерпал себя. Сокджину стоило бы уйти, но он с небывалым интересом стал рассматривать светильник, стоящий у противоположной кровати. — Ты можешь потягаться за это место, — с ударением на «можешь» произнес Чонгук. Он подумал, что от него ждут подобных слов одобрения что ли. — Да? Ты поддержишь? — обнадеженно спросил Сокджин, глядя в глаза. До конца он не доверял словам Чонгука, зная о педантичности пижамника, его любви к порядку, тяжело было поверить отказу контролера от перспективы лидерства. Посмотрим на тебя по ситуации, — подумал гость темной комнаты. У Чонгука появилось чувство дежавю. — Я поддержу достойного, — максимально размытее ответа тяжело и придумать. Парня увлекало то, насколько скрытными стали друзья, как только стало известно об уходе Намджуна. Это ли есть человеческая природа, где вы — старые друзья, но каждый хочет иметь свое место в иерархии, занять точку зрения касательно ситуации, но не высказывать ее публично, чтоб обезопасить себя от осуждения. Чонгук буквально замечал, как эти неразделенные ни с кем мысли начинали накапливаться в голове у каждого из мемберов. Интересно, что об этом всем думал повидавший всякое Юнги, на кого ставил Хосок, был ли искренен с Намджуном Чимин до всех этих событий? Раньше было проще. Сейчас — каждый стал одинок. Если не поговорить об этом — группы, как общности, больше не будет. — Понятно. Давай хотя бы не допустим, чтоб Тэхёном кто-либо воспользовался. Кто-либо, не Чимин, а «кто-либо». Спасибо за доверие, хён, — обиженно подумал Чонгук, прекрасно понимая намек на себя. — Думаю, он сам разберется, — ответил Чонгук и встал с кровати. Сокджин среагировал на это «приглашение за дверь» — поднялся с пола и пошел к выходу. Открывая дверь, он произнес: — Не подумай ничего такого, я просто чувствую в себе силы и знаю, что потяну эту ответственность лучше, — уходящий чувствовал свою вину за такой напористый разговор. Чонгук понимал, что Сокджин прав и верил ему. Чимин, при всех своих талантах блестяще держаться на публике, находить общий язык со всеми на свете, поддерживать сокомандников, был слишком эмоционально нестабилен. Такое качество не раз играло с ним и его окружением злую шутку, от чего Чимин, хоть и становился в центре внимания, но не как человек, контролирующий ситуацию. — Все в порядке, Седрик**. Спасибо, что предупредил меня об этом всем. Хоть мне оно и ни к чему, — мысленно закончил Чонгук. Друзья обнялись на прощание и остались по разные стороны двери, каждый со своими мыслями. На следующий день в офисе председателя Хека прошло собрание, краткую сводку которого Чонгук уже получил несколькими часами ранее, а детали, не задумываясь зачем, он набросал себе в блокнот для деловых встреч. Суть «неделей Чимина/Чонгука/Сокджина» заговорщики из администрации так и не раскрыли, они даже не назвали это неделями, было лишь оговорено, что: «…каждый из вас, в течение какого-то времени…». Единственное, что было сказано четко — это продуманный, внешне произвольный, порядок: Чимин, Юнги, Чонгук, Хосок, Сокджин. С четверга начиналась неделя Чимина.***
Солнечные лучи пробивались сквозь зеркально-чистое окно в спальне Тэхёна. Искусственно созданная вокруг особняка природа была обманута по-весеннему теплой погодой, снег таял быстро, птицы начинали несмело щебетать, а деревья готовились к приходу весны. Это было утро, о котором мечтают все, засыпая в пятницу в надежде на погожие выходные деньки. Тэхён уже полчаса сопротивлялся свету, выстраивая из одеяла баррикады, загораживающие солнце. Не смотря на располагающие к позитиву и бодрому начало дня обстоятельства, физически в этой комнате никто не был готов бросаться осуществлять планы по графику. На телефон без конца приходили сообщения от старых друзей. Перед приходом в BTS Тэхён часто путешествовал, ездил в студенческие поездки-обмены, волонтерил на музыкальных фестивалях и много-много писал. Если бы у него не получалось так хорошо держаться на сцене, Тэхён определенно стал бы писателем. Даже сейчас на письменном столе недавно заселившегося парня валялись кремовые листки с заметками, интересными выражениями, сравнениями или даже целыми абзацами о чем-то. У Тэхёна гудела голова. Его биоритмы еще не могли подстраиваться под активную жизнь в роли айдола, писатель-любитель привык засыпать под утро и просыпаться после обеда. — Невыносимо, — стонал он, переворачиваясь с правого бока на живот. Глаза практически не открывались из-за яркого света, но Тэхён упорно продолжал скролить ленту. Когда заканчивался «тренировочный лагерь» для присоединения к BTS, Тэхён уже был физически и эмоционально вымотан. А когда он переступил порог особняка, казалось, что все испытания закончились, но они только начинались. — Кто рано не встает, того Хосок подзаебет, — пропел «кто-то» за дверью, предварительно поколотив ее кулаком. Тэхён несколько секунд собирался с силами, а затем откинул одеяло и поднялся с кровати. Ему казалось, что кто-то обернул его голову поролоном, а затем сильно зажал тисками. Тэхён, с трудом видя куда идет, пошатался к двери чтоб впустить утреннего гостя. — И тебе доброе утро, — промычал помятый парень с взъерошенными розовыми волосами. — Сколько можно спать? — укоризненно спросил Хосок, тряся заспанного за плечи. Образы «зажигалки» и «адепта музыкального искусства» уживались в нем очень неестественно, Тэхёна это удивляло. Как человек с такими колоссальными задатками может быть организованным и энергичным? Почему я в свои лучшие писательские дни выглядел выжатой тряпкой? Как же по-разному люди вкладывают душу в творчество, — размышлял новичок, с закрытыми глазами опустив голову на плечо. Грубо говоря, он мог спать стоя, когда этого сильно хотел и когда его так крепко держали, как это делал трясущий за плечи Хосок. — Салага должен просыпаться первым и засыпать последним, — как самую возвышенную китайскую мудрость произнес Юнги, плывущий мимо дверей Тэхёна в распахнутом шелковом халате цвета бургунди, который никак не гармонировал с его белой майкой и светло-серыми пижамными штанами. — Оставь его. Знаешь, людям с богатым внутренним миром и хорошо развитым ассоциативным мышлением, нужно чуть больше отдыхать, — подколол Чонгук, прогуливаясь со стороны западного крыла. Ему навстречу шел уже практически готовый к выезду Чимин, размышляющий на предмет выбора сегодняшнего завтрака. Чонгук, несший шарф Тэхёна за своей спиной, теперь накинул его себе на шею. «Что ты вытворяешь?», — спросил бы Сокджин, не находись он в своей комнате в этот момент. «Работаю над тем, о чем мы вчера говорили», — ответил бы Чонгук с улыбкой и самым безобидно-изумленным взглядом. — Гук, не разжигай новую войну, иначе мы до вечера не соберемся, — игриво подмигнул Чимин и локтем толкнул Чонгука в бок. Оба: сначала Чимин, а после его реплики и Чонгук, вспомнили о давней договоренности вести себя как ни в чем не бывало при остальных. Новость об уходе Намджуна и еще ряд календарных причин, на какое-то время вытеснили из их памяти этот договор, но теперь все становилось по-прежнему. По правде говоря, так было проще. Упиваясь ролями самих себя, «бывшие» были сосредоточены на игре, а значит их настоящие переживания уходили на дальний план. Иногда им удавалось почувствовать подобие счастья, находясь при этом в одной компании, празднующей какую-то важную дату или просто на отдыхе. — Прости, не могу не вмешаться, когда обижают макнэ, — тоном «ничего уж не поделаешь» ответил Чонгук вслед уходящему. — Эй, серый кролик. Смотри что я принес. Тэхён от неожиданности распахнул глаза, все еще находясь в цепких руках Хосока. Чонгук вытянулся вверх, чтоб накинуть шарф на шею владельца, перегибаясь через преграду — Хосока, но ему не удалось. Тогда Чонгук просто оттолкнул помеху в сторону и совершил задуманное. Мгновение — лучезарная улыбка сонному Тэхёну, а затем Чонгук повалился на коридорный ковер, не в силах устоять под весом запрыгнувшего на него мстителя. — Поднимайте сракены, опоздаете — Чимин будет виноват, — пнув ногой два тела произнес Намджун. — Сегодня он везет вас вместо меня, так что проявите уважение. Лидер озвучил факт, на который не должны были стать реакцией кислые мины. Но так и случилось. Хосок и Чонгук отправились завтракать с видом провинившихся братьев-драчунов. Через сорок минут BTS, в полном своем будущем составе, стояли напротив минибаса, который должен был отвезти их к пункту назначения, где уже будут поджидать несколько трейни, среди которых предстоит затесаться Тэхёну. — С чем мы едем на этот раз? — спросил Чонгук у Чимина, садясь позади него, в тупике салона машины. — Будет автограф-сессия и раздача подарков, — ответил парень, не отрывая глаз от телефона. Чонгуку на интуитивном уровне не понравилась эта затея, но он промолчал, о чем вскоре пришлось пожалеть. Просто ни с того, ни с сего он этот почувствовал. — Мы едем в школу? — уточнил Юнги, вошедший в минибас последним. — У меня в графике ничего не написано. — Увидите, — интригующе произнес Чимин. — Все прописано у Намджуна.***
Дорога заняла два с половиной часа. Машина с мемберами BTS отъезжала все дальше, за пределы города. Большинство парней воспользовались путешествием и заснули. Чимин задумчиво смотрел в окно. Он был в волнительном предвкушении сегодняшнего мероприятия, но из-за знакомых видов по ту сторону окна, в размышления о планировке проведения ивента начали вмешиваться когда-то давно прозвучавшие слова Чонгука: — То, что нужно людям — это не всегда то, чего они хотят. Чимин не знал, чего он хочет и его гиперактивность во всех сферах жизни это подтверждала, заглушая мысли о важных вопросах, на которые давно нужно было дать себе ответ. Он пару раз стукнул пальцем по стеклу, словно проверяя его на прочность, а затем принялся разглаживать стрелки на своем идеально выглаженном костюме. За окном постепенно исчезли высотки, стало больше растений и небольших ларечков, границы города были окружены чередой гостиниц, за которыми появлялись более скромные мотели со вновь обревшими популярность неоновыми вывесками. Пейзажи окраин не увлекали Тэхёна, который еще не успел отвыкнуть от прогулок по относительно безлюдным местам без конспирации. Всю дорогу он накидывал в заметки своего телефона синонимы к слову «болезнь». Его следующий рассказ должен был описать историю мнительной девочки-вундеркинда, диагностировавшей себе синдром Аспергера***, после ряда неудачных попыток завязать дружественные отношения со сверстниками. — Как думаешь, в какой мере одаренные подростки способны критически смотреть на свое поведение в компании и обществе? Чимин не ответил, он заснул, как и все остальные. И это меня-то надо было будить в такую рань, — возмущенно подумал Тэхён. Минибас притормозил во дворе трехэтажного, обветшалого здания. Потрепанность стен была спровоцирована старостью дома, но не безразличием и ленью его жителей. Напротив входа стояли еще два маленьких автобуса, с общающимися на свежем воздухе пассажирами — трейни и один грузовик. Как только машина притормозила, Тэхён выскочил из нее и воздушными подскоками направился к старым знакомым. — Тэхён! Теперь только своим ходом приезжаешь? — приветственно произнес один из пассажиров черного автобуса. — Да, да. Начинаю потихоньку привыкать к роскоши приездов с опозданием, — пожимая руки и обнимаясь ответил Тэхён. Он знал, что его ненавидят за это. Знал, что к вершине идут годами, а не полугодиями. Понимал, сколько мечтаний он разбил, придя всего на несколько общих тренировок и получив сразу пропуск к индивидуальным, а затем — путь к славе. Он и не хотел, и не не хотел этого. Так просто сложились обстоятельства. Стать айдолом — да, это была его мечта, но Тэхён не готов был положить на ее достижение свою жизнь, а лишь занимался тем, что нравилось, и оказался в нужное время в нужном месте. Трейни не были ему друзьями, но чтоб провести с ними остаток дня и не поубивать друг друга, приходилось играть роль глупого счастливчика, не видящего, как при любом его жеманном (по мнению тех же трейни) жесте, окружение порывается содрать с его ушей еще дешевые, обыкновенные серьги, облить новую, салонную прическу кислотой и порвать на тряпки элитный в своей простоте пуховик от главного дизайнера компании. — Что это за здание? Нам не говорили куда везут, — поинтересовался Тэхён. Его бывших коллег мысленно покоробило от слова «нам». Они знали чьи имена скрываются под этим «нам». — Это детский дом, судя по всему, — ответил один из трейни, шмыгая носом. Он был самым младшим и самым снисходительным к ситуации, потому что больше всех верил, что и его однажды настигнет слава. — Я слышал, что Чимин распорядился насчет этого грузовика. Говорят, там полно ништяков для детишек, — дополнил курящий в стороне парень, поправляя белую кепку. По обычным меркам Йода****, так его называли товарищи, был молод, но уже причислялся к трейни лишь номинально, работая скорее старшим, наставником. В возрасте Йоды уже крайне редко становятся мечтой девочки-подростка, но его, как человека талантливого и за выслугой лет, не выгоняли из компании, считая, что это будет хороший пример новичкам, «как не перезреть и вовремя выстрелить с дебютом». Йода был известен тем, что периодически общался с Юнги. Ходили слухи об их романтическом прошлом, но если быть откровенными, в среде, где 7 из 10 парней — геи, не допустить такие слухи невозможно. Однако прошлое у них все-таки было. Тем временем из машины вышли остальные участники BTS. Они редко пересекались с трейни, в основном на генеральных репетициях концертных номеров. Логично, что и дружественных связей между разными группами артистов не было, а были лишь два мира, разделенные деньгами, любовью фанатов и местом в истории. Юнги заметил в напротив стоящей толкучке знакомое лицо, он кратко кивнул Йоде и отвернулся. Что-то в выжидающем взгляде трейни заставило его еще раз спросить у Чимина: — Так это школа или нет? — Это детский дом, — ответил Чимин, проходя мимо, в направлении ко входу, вместе с двумя менеджерами и оператором. Юнги замер. Выцветшая рыжая краска на его волосах была самым блеклым и унылым пятном этого по-весеннему красочного дня. Парень стал похож на вырезку из нуарного комикса, неумело вклеенную в диснеевский мультфильм. Какого черта нас не предупредили?— озлобленно думал Юнги, но понимал, что нет смысла говорить об этом, когда все уже началось. Он вошел в здание последним из BTS, сжав кулаки в карманах своего зимнего пальто. Ты еще не знаешь, что твой дружок привез за собой, — отбрасывая сигарету в сторону подумал Йода, наблюдая момент прозрения Юнги.***
Автограф-сессия была успешной. Переживания Чонгука постепенно улетучивались. Стройные ряды детей разного возраста проходили мимо Хосока, Сокджина, Чимина, Юнги и Чонгука, получая заветные закарлючки на блокноты, плакаты и различные памятные вещи. Затем, по плану менеджеров, согласно с идеей Чимина, дети должны были направиться в соседний зал и получить полезный подарок от кумиров по типу телефона, наушников, детям постарше — ноутбуков. Если останется время — Чимин хотел дать возможность каждому желающему ребенку сделать общее фото с любым членом группы или со всеми сразу. — Бесконечное стояние в очередях — отличное времяпровождение для ребенка, — ворчал Юнги. — Мы осуществляем их мечту, — ответил Чонгук, подписывая очередной блокнот и приветливо улыбаясь невысокой восьмилетке, стеснительно наблюдавшей за ним исподлобья. — Тебе рассказать какая у них мечта? –сквозь зубы спросил Юнги. — Не всё в этом мире в наших силах, — успокаивающе произнес Сокджин и похлопал Юнги по спине, чтоб тот остыл. Очередь подходила к концу, ее замыкали дети постарше. В их глазах уже не было такого стеснения, но был восторг, желание равняться на успешных личностей, мечта пробиться наверх. — Куда они все уходят? Мы разве не здесь будем делать общее фото? — спросил Хосок, не переставая улыбаться. Улыбка — привычка айдолов, воспитал ее факт того, что практически все их шаги за порог дома освещаются светом камер. — Думаю, вы не сильно расстроитесь, узнав что я немного потратился из нашего благотворительного фонда, — загадочно улыбнулся Чимин. — и закупил много подарков! — Подарков? — переспросил Юнги, опасаясь худшего. Чонгук обменялся с Сокджином тревожными взглядами и продолжил дарить улыбки подбегающим арми. Времени «на поговорить» не было в самый нужный момент, а потом стало поздно. В то время как мемберы BTS насыщались положительными эмоциями и слушали восторженные комплименты, трейни готовились к превращению в конвейерные автоматы по выдаче коробок разных габаритов. Тэхён, придерживаясь своего ненавязчивого образа, спросил: — Вы знаете что в этих коробках? Ему никто не ответил, трейни продолжали раскладывать красиво упакованные коробки по стопкам, за принципом «от большой к маленькой». — Эй, хён. Смотри, тут один плохо запакован, — спустя полчаса произнес парень в синей водолазке и подозвал к себе Тэхёна, чтоб тот изучил коробку. — Кажется там ноутбук. — Ноутбук? — хмыкнул Йода. Затем окинул взглядом целый зал таких же коробок и сделал глубокий вдох, закатив глаза. — Тэхён, ты не мог бы связаться с Юнги? У меня есть к нему небольшой разговор. — Хм, знаешь, мне кажется BTS сейчас заняты, — неловко ответил парень. — У них там автографы берут и все-такое. — Ну да, — выдавил из себя Йода и тихонько рассмеялся. — Как же это я не подумал? Юнги занят. В спортивном зале, заваленном дорогими подарками, высокий, худощавый парень в белой кепке стоял перед выбором: принять или отрицать, отпустить или вмешаться. Что-то переклинило в его мыслях, былая невовлеченность в происходящее исчезла, глаза затуманило. Йода стал видеть окружающее, как видит происходящее на экране зритель кинозала, что пришел посмотреть на фильм, снятый как бы от первого лица. Анализируя свои самые агрессивные поступки, мы редко отдаем себе отчет в том, что действовали не во имя торжества справедливости, а во имя самих себя. Себя, которого обидели точно так же однажды, себя которую не удалось уберечь от ошибок юности, себя которых перевоплотились в кого-то другого и ждут помощи. Йода выбрал путь отрицания. Он быстрым шагом подошел к Тэхёну, положил руку ему на шею и резко дернул к тому выходу из зала, что вел на задний двор. — Пойдем, пообщаемся, — дружелюбно произнес Йода, его взгляд не допускал отрицаний, сердце забилось в бешенном темпе. Те, кто остались в зале, многозначительно переглянулись. Тэхён был намного более хлипкого телосложения и умел адекватно оценивать ситуацию. Юношу не пришлось тащить, он сам шел не упираясь. Устраивать панику среди трейни, которые и сами не отказались бы «пообщаться» с ним было бы опрометчиво. Стаффа по близости не наблюдалось, вся команда задействована в мероприятии соседнего зала — автограф-сессии. Им совсем нет дела до стажеров, — подметил Тэхён. Ему не доводилось сталкиваться с таким отношением за полгода его подготовки. Йода закрыл за собой хлипенькую, деревянную дверь и с силой толкнул Тэхёна вперед, да так, что тот чуть не улетел лицом в асфальт, однако парень успел выпрямиться на бегу и, заплетая ноги, повернулся лицом к агрессору, чтоб быть готовым к драке. Надо бежать, — подумал чуть не упавший. Это правильная, инстинктивная мысль человека, у которого нет шансов на победу в схватке, но Тэхён решил остаться. Ему казалось, что конфликт можно будет избежать, если он узнает суть проблемы. — Эй, что происходит? — Раз Юнги некогда меня выслушивать, выслушаешь ты! — слегка задрав подбородок на последних словах, произнес нападающий, а затем подошел к Тэхёну и больно обхватил его своими сильными руками. Издалека это могло показаться крепкими объятьями. — Пусти, — задыхаясь, потребовал заключенный. Он смотрел в глаза зверю, искренне ненавидевшему что-то или кого-то. Парень был так зол, но в той же мере он прекрасно контролировал ситуацию и знал, что делает. Из-за этой собранности оппонента, Тэхёну было трудно предугадать, что будет дальше, драки ведь крайне редко начинаются с объятий, разве не так? — Да-да, сейчас. Чувствуешь, как крепко? — оглядываясь по сторонам спросил Йода, он сделал пару резких, спортивных выдохов, а затем отпустил Тэхёна. — Какого черта? — только и успел произнести макнэ. Он хотел спросить что не так, но засмотрелся на то, как у Йоды резко проступили напряженные скулы, после чего тот с прищуром посмотрел куда-то между глаз Тэхёна, а затем отошел на два шага назад и с широкого замаха ударил парня по лицу, кулак попал четко в переносицу, хотя жертва и попыталась увернуться в последний момент. Одного удара от человека, которому не раз приходилось постоять за себя, хватило чтоб из носа Тэхёна хлынула кровь. Болевой шок запаздывал, от неожиданности парень слишком резко втянул воздух и горячая жидкость омочила горло. У Тэхёна зазвенело в ушах. Йода подошел к согнувшемуся пополам парню и, наигранно переживая, спросил: — А теперь что ты чувствуешь? — насмехающийся взял в руки голову Тэхёна и поставил голову парня так, что они упирались друг другу лоб в лоб. — Голова не кружится? Тэхён впился взглядом в своего противника. Теперь они оба хотели нанести вред. Из-за кровоточащего носа, покалеченному приходилось дышать ртом, от чего он выглядел не менее свирепо, испуская клубы горячего пара в минусовую температуру воздуха. Будущий мембер BTS хлопнул по ушам Йоды, надеясь таким образом дезориентировать его, далее последовал неумелый удар «головой об голову», как в кино. Только вот Тэхён совсем не умел драться и более того, он не знал, как правильно наносить подобные удары. По итогу больше урона Тэхён нанес себе, заработав то самое головокружение, о котором его и спрашивали. Уличные драки совсем не похожи на свои аналоги в кино, или даже на соревнованиях. В реальной жизни это чаще кровь, грязь и куда более быстрый финал. — Каратист что ли? Или боец ММА? Йода звонко засмеялся. Далее последовал очередной, четко поставленный хук в глаз и удар с замахом по икре, очень похожий на подсечку, но имевший эффект куда болезненней. Тэхён преклонил колено, ему тяжело было ориентироваться между землей и небом, парень придерживал себя от падения, упершись рукой об здоровую глыбу заледеневшего снега. Если бы у этого избиения были свидетели, они бы точно не хотели слышать звук, что сопровождал следующее прикосновение кулака к лицу Тэхёна. Бить по ногам в драке обычно предпочитал Юнги, Йоде это показалось символичным, и он расстроился тому факту, что соперник так быстро опустился на землю. — Чувствую, что ты отличный собеседник, — хрипло произнес Тэхён, — может продолжим… наш разговор… в формате переписки? После этих слов и жалкой попытки улыбнуться, парень был схвачен за загривок. Йода выпрямил Тэхёна и рассмотрел нанесенный его кулаком ущерб. — Да, по лицу я, конечно, зря… ну, ничего не поделаешь, — по-философски произнес парень и продолжил начатое — толкнул изувеченного ногой в живот. Тэхён больше не мог шутить, ситуация уже не казалась ему вызовом. Что у этого ублюдка на уме? Внутри словно образовался тяжеленный камень, постепенно растущий и давящий все органы. Кровь продолжала идти, попадая в рот. — Тебе интересно почему так? Йода подошел со спины и вновь толкнул Тэхёна ногой. Тело невысокого парня распласталось по грязному, заснеженному асфальту, висок наткнулся на угол чего-то твердого и холодного. — Вот и им интересно, — рассказчик обвел рукой здание детского дома, стоящее к ним задней стороной, — почему же так, а? Высокий парень вдохнул воздух в полные легкие и закрыл глаза, закидывая руки за голову. Сейчас в его мыслях была только одна цель — наказать, неважно кого. Пусть у этого дерьма будет виновный, пусть он будет. — Расскажу тебе классную историю. Мораль, я думаю, сам осилишь сформировать… так вот представь: тебе не 21, или сколько там, а 12 лет. 4 года назад ты попал в детский дом из-за того, что в твоей семье кто-то обанкротился, спился, убился и так далее. О, или еще лучше — ты здесь сколько себя помнишь. И живешь ты себе, как в сказке про Золушку, в послушании у чужих тебе людей, носишь не то, что ты выбрал, а то, что дают, играешь не теми игрушками, которые тебе нравятся, а теми, что не заняты другими детьми. Ну и конечно же, скорее всего, ты будешь считать себя бракованным, ведь нормального ребенка любят его родители, нормальный ребенок не попадает в такие места совсем один. Йода присел на корточки напротив Тэхёна, затем он взял парня за плечо и частично перевернул его на бок, чтоб лучше рассмотреть нанесенный урон. Каждую свою реплику рассказчик проживал. Каждая реплика проносилась болезненными воспоминаниями, вперемешку с радостными. Он помнил, как в детский дом пришел его первый настоящий друг, помнил, как они вместе мечтали о достойной жизни, как регулярно сбегали в поисках приключений. Его друг был намного смышленей и рассудительней. Юнги и Йода выглядели вместе как классический дуэт: интроверт и экстраверт, умный и сильный, такое редко можно было встретить в реальной жизни. — Иногда в твой дом будет приезжать ворох волонтеров, перед которыми ты будешь самым старательным, самым талантливым и милым ребенком, но они никогда не заберут тебя домой. У каждого из них в кошельке будет храниться фотография собственного, нормального ребенка. Тэхён дрожал от холода, его голова болела с такой силой, что казалось вот-вот и он будет кричать только от этого острого чувства. Неподбитым глазом Тэхён периодически смотрел на рассказчика, но чаще он лишь жмурился, пытаясь осилить убивающее его чувство. Кто-то стучал молотком по макушке. Тэхён понимал, что от того, как он с силой сжимает зубы ему не становится лучше, скорее даже наоборот, это лишнее напряжение для головы, но иначе он не мог пережить боль, ему казалось, что вот-вот, и он взорвется. Монолог Йоды был для Тэхёна фоновой речью, звучащей где-то далеко, под тонной тяжелой, мутной воды, разделяющей избитого, лежащего на дне и виновника ситуации, возвышающегося над зеркальной гладью поверхности. — На праздники ты будешь танцевать и петь песни перед высокопоставленными людьми. Они будут приезжать со своей съемочной группой и стройными рядами автобусов с подарками. Они будут гладить тебя по голове, улыбаться, желать достигнуть всего в твоей жизни, а как только камеры выключатся — чиновники, актеры, певцы уедут, окруженные конвоем охраны. А ты… — Йода похлопал Тэхёна ладонью по щеке, — ты будешь верить в их ложь, пока еще ребенок. — Сонбэ, там скоро все начинается уже, — окликнул кто-то за спиной Йоды. — Ах, да. К чему я это всё? Знаменитости-то не просто приезжают к сироткам посветить перед камерой. Они приезжают с подарками! Совесть-то свою надо как-то подчищать, не так ли? Ты — счастливчик, тебе подарят кусочек «счастья»: телефон, планшет, что там еще. — Ты…ублюдок…я… — Тише, побереги силы. Я знаю, что ты хочешь сказать. Что вы не знали, да? Вы вообще хоть за что-то отвечаете в своей жизни? Мне почему-то кажется, что один из вас все-таки знал, — быстро заговорил Йода. В то же время он понимал, что Тэхён в BTS еще практически никто и априори не может знать всего. — Так тебе интересно что же будет дальше? В глаза мне смотри! Тэхён изо всех сил старался не закрывать глаза. Йода, заметив эту стойкость, с отвращением скривился, взял лежащего за волосы, слегка приподнял его голову, а затем с силой окунул в затвердевший снег. — Страшно тебе? Или больно? Так мне продолжать? Ну тогда слушай. Этот прекрасный подарок у тебя отберут старшие, или же ты его сломаешь, потеряешь, можешь еще выменять на что-то более ценное — свободу. Тебе известно, что такое свобода, пижон? — спросил Йода прямо на ухо Тэхёну, тот зажмурился от шума, который уже не понимал, но все еще реагировал на громкость. — Возможно, у тебя получится подкупить охранника и сбежать. Ну, а что? И его детям хорошо, и тебе. Только вот все равно тебя вернут — рано или поздно. И да, не факт, что подарок не останется в кабинете у директора, тоже популярный сценарий. Но ты не расстраивайся, через полгода новый праздник, новые гости и новые подарки! — Йода! — вновь окликнули издалека. — Я почти закончил! — ответил парень и поднялся, засунув руки в карманы. — Ты не запомнишь тех добрых волонтеров, которые пытались научить тебя бесполезным навыкам плетения браслетиков дружбы или складывания салфеток в форму лебедя, но ты будешь абсолютно не приспособлен к существованию вне стен этой тюрьмы, всегда будешь считать себя отрепьем и на всю жизнь запомнишь, что тебе все должны, потому что ты — бедная сиротка. Хм, ну и с немалой вероятностью, твои дети повторят эту занимательную историю после тебя. Последовала длинная пауза. Рассказчик и ждал реакции, и упивался тишиной, считая ее признаком стыда молчаливого собеседника. — Ну так что? Интересная история? Как тебе, паренек, решивший стать щедрым меценатом? — Йода замахнулся и вновь пнул Тэхёна ногой в живот, однако расслабленный удар в этот раз пришелся на ребра. Отключившийся ранее Тэхён издал гулкий стон. — Какого хуя? — заорал Чимин, вбежавший на задний двор в сопровождении двух помощниц менеджера, Чонгука и Сокджина. Лицо Чимина исказилось гримасой ужаса. Он смотрел на опухшее лицо скрюченного на снегу тела и не мог поверить, что это его макнэ. Я убью его, — одновременно подумали появившиеся мемберы. — А что Юнги? Занят? — пропел Йода. Сокджин и Чонгук ринулись атаковать, но их остановили трейни, подоспевшие к счастью виновника ситуации. Началась подтасовка, мемберов обездвижили. Чимин сделал глубокий вдох, превращая внутреннюю агрессию во внешнюю уверенность и силу. Он кивнул помощницам и те, рассыпаясь в трусливых поклонах, оббежали Йоду и кинулись на помощь избитому Тэхёну. Чимин старался не смотреть на изувеченное тело пострадавшего, дрожащие руки он засунул в карманы брюк, распрямляя спину и храбрясь. — Ты — жалкое зрелище, Пак Чимин. Я это понял еще в тот день, когда Юнги привел тебя в нашу комнату. — Жалкое зрелище — это за 8 лет настойчивых репетиций, бесконечных кастингов и открывания рта под чужую фонограмму, стать всего лишь «наставником» для тех, у кого еще есть шанс чего-то добиться. Так ты из-за этого избил Тэхёна? Паренек-то быстро взлетел, а? — каждое предложение сопровождалось небольшим шагом вперед. Чимин ненавидел. Он, как кошка, крался к ненавистной ему, жалкой, серой мыши. Он уже был готов отомстить за Тэхёна, но Йода опередил хитреца, схватив его за грудки двумя руками. Еще мгновение — и автор идеи с дорогостоящими подарками мог бы оказаться на земле с подбитым, для разнообразия, ребром. — Ли Квансу! — указательным тоном пронеслось по двору. Благодаря обилию навесов и арок вокруг разворачивающейся сцены, голос звучал более звонко, проносясь чуть ли не эхом. Давно я не слышал это имя, — подумал Йода и обернулся. Он откликнулся на свое старое имя, имя другого Йоды, того мальчика, у которого была мечта и был друг. Воспользовавшись заминкой, Чонгук и Сокджин высвободились от державшего их «второго состава» и подбежали к Тэхёну, чтоб помочь двум безутешным девушкам отнести парня в помещение. Что делать? Я умею только накладывать жгут… а что если у него что-то сломано? Нос. Надо срочно…Как давно он без сознания в снегу? — метаясь взглядом по изувеченному телу думал Чонгук. У него пересохло во рту при виде несуразно опухшего глаза Тэхёна и крови, растекшейся по рту, шее, футболке и куртке Тэхёна. Чонгук умел драться. Он знал как долго еще будет сходить этот уродливый отек в половину лица. — Держись, — произнес Сокджин, не уточняя кому были адресованы его слова — он и сам не знал кому. Юнги медленно подошел к старому другу, выжидая пока тот отпустит Чимина. — Ты же вроде занят был, — съязвил Ли Квансу. — В твоих обидах не виноваты мои друзья, — ответил Юнги, высвобождая темно-красный пиджак Чимина из рук Йоды. — Твои друзья? Твои друзья приложились к чудесному будущему детей, живущих в этом доме, — Ли Квансу резало слух то, что этих избалованных уродов Мин Юнги называет друзьями. — В отличие от тебя, мы способны дарить людям радость, — огрызнулся Чимин, его резко остановил Юнги. — А тебе пора бы начать придумывать объяснения для Намджуна! — Да в чем я виноват? В этот момент Юнги был готов стать на сторону друга детства. — Чимин! — позвал Хосок, вопрошая о помощи. Кинув последний уничижительный взгляд на Йоду и поправив дорогой пиджак, Чимин растолкал плечами столпившихся трейни и вернулся в зал. — Вызвался руководить, так будь главным до конца, — прошипел Сокджин, отправляя заместителя лидера разбираться со ждущими сами не зная чего детьми и их воспитателями, что столпились за вторым входом в зал. — А теперь поговорим, — произнес Юнги, приклеенный взглядом к пятну крови на снегу.***
Дружба Юнги и Ли Квансу была необычайно крепкой. Будущий айдол был на два с половиной года младше своего приятеля, в детстве это, как правило, играет большую роль. Юнги находился под большим влиянием старшего, он по-братски любил в Йоде его смелость и уверенность в своих силах. Ли Квансу, в свою очередь, давал младшему поддержку, когда тот с трудом пытался обустроиться в реалиях детдомовской жизни. У Йоды не было никого, у Юнги была старая, немощная бабушка, которой государство не доверило опеку над маленьким мальчиком. Квансу завидовал, но желание опекать Юнги пересиливало эту зависть. Интересы Ли Квансу всегда становились интересами его друга. Как-то так складывалось, что старший начинал, младший подхватывал, развивался и перерастал своего хёна. Каждый раз, когда парни сбегали, Юнги рвался навестить бабушку, Квансу — плелся за другом следом, вымогая у того обещания, что после общения с бабушкой, они обязательно пойдут в парк аттракционов, на концерт, в бар. С годами Юнги становилось тесно в этих отношениях. Каждый раз, когда он пытался доказать свою точку зрения в споре, между друзьями возникала гнетущая, долгая и напряженная пауза, а затем оба просили друг у друга прощения и больше никогда не возвращались к спорной теме. — Квансу, они опять приехали! — кричал Юнги, когда детдом навещали очередные знаменитости. На одном из таких мероприятий Йоду заметил продюсер популярной корейской группы, находящийся при исполнении, но параллельно ищущий новые лица в толпе юных дарований. В те времена еще пользовались популярностью угрюмые, худощавые парни с длинноватыми волосами и вытянутым во все стороны черным одеянием. Ли Квансу хотели забрать сразу же, и одного. Парня с тяжелым характером не собирались задерживать в стенах детдома, все, что от него требовалось — согласиться на предложение и стать трейни. Йода понимал, что это будет жизнь в отрыве от лучшего друга. Понимал, что два мира разорвут их мир на части. И тогда он поставил условие, включавшее в себя кастинг для Юнги. Он добился лишь кастинга, но Юнги хватило этого шанса, чтоб пройти дальше. Друзья, настоящие братья, отправились на встречу своей мечте. Первые заработки Юнги тратил на бабушку, Ли Квансу вкладывал деньги в одежду и максимальное саморазвитие. Он хотел максимально оторваться от того мира, который будет преследовать его еще долгие годы. Как ни крути, а талант и трудолюбие, приправленные желанием добиться чего-то, добиться чтоб тобой гордилась семья, чтоб ты мог обеспечить близких — это непобедимая машина. У Квансу не было таланта, а было лишь желание бежать вперед и брать всё, сразу, и как можно скорее. На Юнги стали чаще обращать внимание ведущие хореографы и композиторы компании, с которыми трейни делился своими наработками. У двух друзей стало меньше времени на общение, теперь их мир не ограничивался территорией детдома и попытками побегов. Когда однажды Ли Квансу заметил своего друга, обедающего вместе с подающей надежды, возрастающей звездой индустрии Намджуном, он начал подозревать Юнги в мухлеже и интригах. Когда младший был вне очереди пропущен на первый этап кастинга в новую группу, Йода заметил в их общей комнате несколько новых чемоданов, постоянно наполняющихся вещами. Пока Юнги проходил новые этапы — Ли Квансу топтался на месте, пытаясь привлечь внимание продюсеров и директоров. Он даже пытался писать песни, но это было не его. Если танцевальным ремеслом, и, если хорошо постараться, умением петь он мог зацепить, то произвести на свет что-то свое Квансу так и не удавалось. Йода замыкался в себе, его место в рисунке номеров отодвигалось все дальше, вглубь сцены. Кто-то оправдывал такое решение постановщиков чрезмерно высоким ростом танцовщика. Оба парня выросли из своих детских копий. Квансу никогда не забудет, как им пришлось попрощаться. Друзья долго ругались той ночью, а затем Юнги захлопнул за собой дверь, больше не возвращаясь в общую комнату и не забирая оттуда вещей, их перевозили абсолютно чужие, незнакомые стаффы. После дебюта BTS общение друзей возобновилось. Раз в пару месяцев они перекидывались длинными сообщениями. Квансу рассказывал о том, как смешны и глупы новые трейни, Юнги рассказывал о том, как поживает его бабушка и как он не любит резкую смену погоды. Обоим было тошно писать эти электронные письма, потому что каждый из них говорил не о том, о чем хотел сказать. Квансу скучал и завидовал. Юнги не скучал. Юнги часто анализировал свое детство. Вспоминал, сколько раз ему приходилось отказываться от любимых занятий и от собственного мнения чтоб не ранить лучшего друга. Сколько жертв было ради капризного парня и раненного, одинокого ребенка, что сидел в углу подсознания Йоды. Юнги был очень зол, когда впервые осознал, сколько раз он жертвовал собой как личностью. Он понял, что больше не сможет быть Йоде искренним другом, потому что боялся вернуться в те времена, где ему было хорошо и безопасно ценой мнений и желаний. Боль обоих отступала, но жила. Старший просто волочил свое существование, по-философски рассуждая о том, что у каждого человека своя, неотвратимая судьба. Младший постепенно открывался новым друзьям, не встречая с их стороны давления и навязывания авторитетов. Он все еще оставался самым замкнутым и саркастичным в компании, но был любим друзьями и за это. — Не все люди прошли через то, через что прошел ты, — воспитательным тоном произнес Юнги. — Не все люди забывают как они стали тем, кем они стали, — ответил Ли Квансу. — Это ты с претензией сейчас говоришь? — Ты обязан мне тем шансом. — Так я что-то должен тебе? — с прищуром спросил Юнги, склонив голову на плечо. Он смотрел в глаза старому другу, а тот рассматривал здание детдома. — Будь хотя бы достойным человеком и не дари детям мечты, которые не осуществятся. — Моя мечта осуществилась. Ли Квансу повернул голову в сторону друга. — Ты один такой на миллион! А что будет с теми, кто всю жизнь убьет на эти грезы и станет никем? — его голос дрожал, белки глаз стали зеркальными. — Слушай, я согласен с тем, что Чимин натворил делов*****. Но это не непоправимо! И уж точно это не причина избивать Тэхёна! — Где ты был? — взвыл Ли Квансу, хватая друга за плечи. — Где тебя носило, когда меня отправляли работать стаффом вместо тренировок? Где ты был, когда ввели возрастные ограничения на кастинг внутри компании? Почему ты такой неблагодарный? Юнги чувствовал вину за то, что не протащил друга за собой, но как он смог бы это сделать? В душе парня боролись стыд и негодование. Он не признавал своей вины в том, что он такой, какой есть. Возможно, более талантливый, возможно, более упорный, но это была и его мечта тоже — стать звездой. К тому же, решение о включении парня в состав группы принимали специалисты, а не родственники. — Ты больше не сможешь работать в этой компании, — холодно ответил Юнги. — За что ты так со мной? — не веря услышанному спросил Ли Квансу. — В этот раз я не стану выгораживать тебя. Мне хватило того, что ты избил Ушика год назад, напал на Сынги посреди тура по Европе, а что было на день рождения бабушки в первый год моей карьеры на сцене? — перечисляя каждый из испорченных дней-воспоминаний, Юнги вновь осмыслял с каким трудом заметал следы за старым другом, что в очередной раз не мог совладать собой. Да, иногда ему не хватало Квансу, это была странная нехватка несчастного, но какого-то уютного прошлого. Но Юнги стал другим, теперь он понимал каким глупым был выбор между собой и другом. У друзей не бывает такого выбора, но раз между Юнги и Йодой он существовал — Юнги выбирал себя. — Юнги, приди в себя! Ты не помнишь, как было раньше? Мы ведь друзья! Ты готов меня вот так бросить ради славы? — молил Квансу, панически тряся друга за плечи. Он смотрел как разрывается его последняя светящаяся ниточка к мечте. То, как он говорил, то, что он говорил, было короткой, произвольной, эмоциональной выжимкой из всех продуманных и мудрых размышлений годами обиженного человека. — Если это дружба, то я выбираю славу, — глядя в глаза ответил Юнги. Никто не знает, что такое слава. По правде говоря, в этом выборе он избирал себя и свою жизнь, неотягощенную прошлым. Юнги стало легче после сказанных слов. Он почувствовал, что больше никакие сомнения не заставят его отвечать за чужие неудачи. — Ты считаешь, что я завидую тебе? — кричал в след уходящему другу Квансу. — Я не хочу, чтоб из-за моего прошлого страдали невиновные, — тихо ответил Юнги. Порыв ветра взлохматил его волосы. Парень посмотрел на постепенно опускающееся за крыши соседних домов солнце и закрыл за собой дверь. Скрипу старых железок не удалось заглушить громкий крик отчаянья, прозвучавший на улице. Айдол не знал наверняка, что стало причиной избиения Тэхёна: флешбеки детства, спровоцированные неумелой благотворительностью Чимина, или то, как жизнь способна разводить даже самых близких друг другу людей по разным берегам. Юнги был уверен в том, что сделал правильный выбор. Парень на секунду прислонился стене и закрыл глаза, думая о том, что этот день закончится не скоро. — Чимин, у меня есть к тебе разговор. То, что нужно людям — это не всегда то, чего они хотят.