И как же важно почувствовать жизнь не в одиночку, а с кем-нибудь вместе. Потому что вместе всегда сильнее, чем в одиночку.
(Евгений Гришковец)
Тэхёну не хватало. Чонгуку не хватало солнца. Эта гнетущая, скучающая по теплоте мысль, была в разы приятнее, «нормальнее», чем-то, о чем он думал уже около получаса. Насколько бы проще была его жизнь, будь эта нехватка солнца самой удручающей проблемой дня. Тем утром он проснулся достаточно поздно, но время обеда еще не настало. Чонгук несколько раз обновил свой планшет. Таблица с графиком, регулярно набитая распорядками дня авторства спецстаффа, была абсолютно пустой. Он не мог посмотреть, что там у других мемберов, но Чонгук сегодня определенно свободен, что бы это не значило и не предвещало за собой. Ошибка? Сегодня ему не хотелось никого видеть, не хотелось ни с кем говорить, выход из комнаты был худшей перспективой предстоящего дня. Перенасыщенный событиями и эмоциями этой ночи, Чонгук сидел в шипящей тишине и понятия не имел, как разгребать накопившееся, и как остановить запущенные на перемотку детали случившегося несколько часов назад: показательные шоу, блеск одних и отчаянье других глаз, то, как обожгло шею чем-то мягким, как Тэхён выскочил из машины и уверенным шагом скрылся за входной дверью особняка. Последний момент был самым отчетливым воспоминанием. Какой день теоретически мог стать еще хуже, чем «вчера»? Очередной вторник. Поморщившись, Чонгук снял с подушки окровавленную наволочку, а заметив, что и саму подушку можно смело назвать испорченной маленьким, но вызывающим чистоплотное отвращение пятном, он бросил и ее, и наволочку в угол. Так в его комнате впервые за долгое время стала появляться свалка для вещей. Обычно, в такие хмурые дни, как этот, он не ленился включить свет, но сейчас голова грозилась взорваться от мельчайшего люмена. Чонгук осторожно ощупал рукой слипшиеся на затылке волосы. Опустить голову под холодную или теплую воду? Он ничего не знал о степени урона, нанесенной ему хрустальным бокалом, разбитым об голову, но мнительный страх умереть от заражения крови или гноения раны был сильнее желания избежать неловких разговоров о вчерашнем с некоторыми из мемберов. Так Чонгук отважился на шаолиньскую операцию по спасению своего организма от драматичной, надуманной и глупой смерти. Чон, медленно крадясь, вышел из своей комнаты, опасаясь разбудить хёнов, но вероятнее опасаясь встретить их. До ванной было два шага и соображай он получше в тот момент, обязательно воспользовался бы тамошней аптечкой, но Чонгук думал механизированно. «Аптечка в больнице, больница в медпункте, медпункт в одной из комнат неподалеку». Так он поплелся в сторону одной из тупиковых комнат западного крыла. За открывшейся дверью Чонгука ослепила волна агрессивно яркого света, из-за которой он обронил пару ругательств и чересчур резко хлопнул ладонью по выключателю. Упершись спиной в стену, Чон закрыл за собой дверь. «Вылить на голову немного воды и обеззараживающего, прилепить вату, на ночь — помазать чем-то вонючим, но эффективно лечащим» — так Чонгук представлял себе план по тайному заживлению головы. В какой-то момент он саркастично хмыкнул, вспоминая, что Юнги всегда считал его голову самым слабым и уязвимым местом на свете. Прищурив все еще жгущие после вспышки света глаза, Чонгук поплелся к шкафчику с медикаментами, где стал осуществлять свой выбор по принципу «и того, и того, и обезболивающего побольше». Со всем добытым и награбленным он сделал шаг назад, чтоб было удобней закрыть дверцу, но оступился об что-то и рефлекторно обернулся, с грохотом роняя половину необходимых коробочек. Напротив Чонгука, слегка наклонив голову к плечу, стоял макнэ в полосатой пижаме из бежевых, белых и серых линий. От этого рисунка в глазах рябело, серый цвет был лишним, но Чонгук заметил не это. Тэхён цепко осмотрел нежданного гостя, избегая встречи глаза в глаза. Старший хотел было что-то сказать, но знал, что разговор не заладится без объяснений, а объяснения не случатся без доверительности, зрительного контакта. Патовая ситуация. Это было не расстояние, это было «ничего». Они уже стояли так близко друг к другу в тот день, когда Тэхен неловко поправлял старшему прическу. Сегодня же казалось, что младший абсолютно не смущен близостью. Он в принципе был каким-то уж слишком спокойным, на его фоне Чонгук казался диким, голодным воришкой, что попался на горячем прямо под носом у владельца пекарни. Тэхён наклонился к полу и поднял выпавшую из рук Чонгука пачку ваты. Макнэ с увлеченностью покрутил упаковку в руках, словно на ощупь не было понятно что это. Чон умолял его сказать хоть что-то, вместо того, чтоб тянуть эту ни к чему хорошему не ведущую интригу — тишину. — Что случилось, Чонгук? — Да мне просто вот… заметил, что лекарства просроченные в комнатной аптечке. — У тебя затылок в крови. Если бы Чонгук и правда никого не встретил тем утром, это было бы перевыполнением плана по количеству везения на год вперед. Тэхён говорил с упреком в голосе, и после очередной паузы, он все-таки посмотрел Чонгуку в глаза. В темном омуте, лишенном вчерашних искорок, отражался силуэт, растворяющийся в толпе мраморного зала. — О, я, хм, ударился сегодня утром. Кажется, сегодня не моя жизнь. — Я могу попробовать обработать, — Тэхён заговорил с энтузиазмом, даже взгляд оживился, но затем его голос вновь охладел: — если хочешь, конечно. — А? Да нет, я позову врача, — Чонгук принялся подбирать с пола коробочки. — Чтоб похвастаться своей кражей? –мрачно прыснул Тэхён. — Без обид, но ты явно не собирался просить кого-то о помощи. Парень в полосатой пижаме грациозно положил пачку ваты на горку, сложенную в руках Чонгука, и прошаркав к больничной койке, с разгону запрыгнул на нее. Тэхён злился, напрягал всю свою силу воли, чтоб не смотреть на Чона, хотя вчера вечером готов был петь фальцетом, лишь бы оторвать его тревожный взгляд на Чимина и обратить его на себя. Тэхён не представлял, насколько он переигрывает в непринужденность. Благо Чонгук этого за ним не замечал. Все его рецепторы ломались об непредсказуемость нового человека. Чонгук уже много лет не подпускал к себе кого-то, кроме мемберов и семьи. Тэхён стал чем-то, что ему пришлось изучать с чистого листа и с первого, того самого внезапного взгляда глаза в глаза с лохматым нечто. От чего-то на новичка не работали старые-добрые уловки, показная самоуверенность и все, чем Чонгук гордился в себе. Не подходила ни одна модель поведения, приходилось все время думать на ходу. Тэхён был каким-то неправильным. Все-таки он не дал себе отвести взгляд от планшета, что мучительно долго выходил из спящего режима. Младший ждал ответ, у Чонгука не было выбора. — Макнэ, об этом никто не должен узнать. — Ага, только ты, я, и бригада персонала, что будет убирать твою комнату, а там уже верняк заметит испачканную наволочку. Чонгук подошел к кровати и стал выкладывать на тумбочку награбленное. Ему не хотелось первым начинать разговор о вчерашнем, это были бы уже вторые извинения перед Тэхёном. Почему-то так выходило уже дважды — когда он должен был его поддержать, всегда находилась причина, чтоб не делать этого. Макнэ заметил, что Чонгук заинтересованно повернулся, чтоб рассмотреть видео с планшета, младший резко перевернул гаджет, а затем стесненно посмотрел на Чонгука снизу вверх и выпалил: — Пожалуйста, откуси мне язык, прежде чем я начну отвечать какую-то херню на первой пресс-конференции. Рука Чонгука повисла над баночкой дезинфектора. Он постарался скрыть свой настороженный взгляд, но ясно давал понять: Тэхёну надо поработать над тем, как он формулирует свои мысли. Может фанаткам и понравится, но пресса не прощает подобные двусмысленные оговорочки. Щеки Кима покрылись цветом померанца, а Чонгук многозначительно вскинул бровь. — Эм…я хотел сказать… — Ты только что создал инфоповод, — Чонгук решил свернуть все на шутку, но затем подошел к зеркалу с предусмотрительно приделанными колесиками, и подкатил его к подножью койки. — Я сделаю все, чтоб ни мне, ни кому-либо еще не пришлось делать что-то с твоим языком. Оба неловко хохотнули. Тэхён подскочил с кровати и стал умелыми руками подготавливать все необходимое для обработки раны. Чонгук сел спиной к младшему и лицом к зеркалу, так, чтоб вести с ним диалог, наблюдая за отражением. Тэхёну, чтоб быть выше, пришлось после взгромождения на кровать встать на колени. — Итак, Ким Тэхён. Меня зовут господин Канэко* и сегодня вам предстоит ответить на ТОП-самых банальных и тупых вопросов от японских журналистов. — Ахахах, а почему именно японских? — осматривая макушку Чонгука повнимательнее, спросил Тэ. Этот вопрос заставил старшего отвлечься от квадратной улыбки и задуматься над тем, в какой степени прошлое, прямо сейчас, вновь врывается в его настоящее. — Ох, лучше тебе не иметь такого опыта. Итак…назовите ваше любимое время года! — Ты серьезно? — Тэхён закатил глаза, но заметив в отражении выжидающее, полное детской серьезности и надутых губ лицо Чонгука, он все же ответил: — Осень. — Окей. Кто ваш лучший друг? — Ёнтан. — Что? — Чонгук тяжело вздохнул. — Ну какой Ёнтан? Ты должен был назвать кого-то из бантанов или в крайнем случае сказать, что мы все твои лучшие друзья. — Это мой пёс. Плечи и в целом все тело Чонгука оставалось в напряжении, в то время как его голову вело в разные стороны — за длинными пальцами Тэхёна, что перебирали черные волосы, обрабатывая кровавую рану. Дыхание старшего сбилось. Возможно, он так и заснул бы, доверившись приятным ощущениям, если бы не резкая боль, обжегшая его затылок. Обеззараживающая жидкость потекла холодом по шее, Чонгук вздрогнул. — Отлично, пёс. Но пусть для журналистов твоим лучшим другом будет… Намджун. — Да что в этом такого? — Ну ты же не псих-одиночка. Теперь ты один из нас. Тэхён скептически вскинул бровь, не отрывая взгляд от работы. Он задумался о том, как раньше был уверен в будущем восторге своей собаки от нового друга — Чонгука. Сейчас эта уверенность пошатнулась лишь слегка, благо собаки не понимают всего, что говорит человек, и Ёнтан не станет мстить за хозяина. — Кого из группы вы бы взяли с собой на необитаемый остров? — Намджуна? — Тэхён скривился в неуверенности, с надеждой глядя в отражение старшего. Чонгук закатил глаза и улыбнулся, неопытный собеседник вряд ли изменит продублированный ответ. Нельзя же так буквально воспринимать свои ошибки. Тэхён неуверенно стал закреплять повязку на голове Чонгука. — Это можно будет прикрыть банданой, — бормотал он самому себе. Один раз холодные пальцы зацепили ухо Чонгука, тот поежился то ли от щекотки, то ли от дискомфорта. Этот тренинг по интервью не удавался, потому что над обоими повис невысказанный вопрос. Чонгук решил, что пришло время его задать. — Как прошел вчерашний дебют? — Дебют будет, когда я выступлю со всеми. — Ну…все прошло как надо? — Я закончил, — отчеканил Тэ и откинулся на подушку, вновь хватаясь за планшет. — Спасибо, — механически ответил Чонгук и, подхватив несколько пачек с обезболивающим, направился к выходу, горя со стыда за провальную попытку. Почему ему так часто хотелось убежать от Тэхёна и почему он регулярно сталкивался с новичком в самых дурацких ситуациях всея BTS? Сердце Чонгука билось чаще прямой бочки**, Тэхён выкрутил звук на своем видео громче, видимо, чтоб не слышать этого панического ритма. — Боже, чья это вокальная эпилепсия? — отвлекшись от самобичевания, спросил Чонгук и обернулся. — ATEEZ. Мои коллеги по дебюту, так сказать, — Ким с мрачной завистью наблюдал за восторгом, отражающимся в глазах публики новой группы. — Тэхён, больше восторга в голосе! Вон как пыжится ради тебя, — рассмеялся Чонгук, а затем стал имитировать манеру вокалиста, выжимая из себя дрожащее «Flashing Light»***. — Почему волаете вы, а неловко мне? Это произошло снова, почти так же, как неделей ранее. Тэхён залился хохотом, украшающим звучание его низкого голоса, пока Чонгук, хмуря брови, продолжал свою пародию. Изредка Чон открывал зажмуренные от театрального напряжения глаза, чтоб насладиться снимающим его на телефон, смеющимся во весь ряд своих ровных зубов, Тэхёна. Эта сцена не была поводом потешить свое самолюбие, Чонгук неосознанно проводил эксперимент, развенчивал сомнения в том, что вчерашние огоньки в глазах макнэ — это не флер выпитого Чонгуком шампанского и не отражение красивого освещения зала. Так Тэхён смотрел на Чонгука. Чонгуку такой взгляд нравился все больше, ему хотелось, чтоб в запасе всегда были неуклюжие партии коллег по сцене, лишь бы ему так улыбались, лишь бы чувствовать себя счастливым, когда кто-то откликается на его ребяческие выходки. С кем еще могло быть так легко, или, может быть, когда? Искреннее дурачество — первая вещь, что работала на новичка Ким Тэхёна. — Эй, Гук? — пользуясь позитивной атмосферой начал Тэхён. — А ты любишь воду? — Эй, Тэ, а ты любишь воздух? Тэхён откинул голову назад, всем своим видом не признавая чужую шутку. — Хотел бы поехать к берегу? — Чего? — Ну…я собирался прокатиться на велике сегодня. Там мое любимое место. Может в глазах Чона это и выглядело как бред сумасшедшего, но Тэхён и правда собирался на какое-то время сбежать, чтоб разогнать дурные мысли и отдохнуть. Возможно, было плохой идеей брать с собой человека, с которым связана большая часть этих мыслей, но Тэхён радовался спонтанной идее, даже не злясь за себя на то, что так быстро снял маску обиды. — Место чего? — Чонгук давал Тэхёну шанс отказаться от разбалтывания затеи. — Небольшой пирс у берега Хагана. — Это ужасная идея, — застонал Чонгук и уже поспешил на выход, изображая закрывание ушей. — Это ужасно офигенная идея! Поехали, Гук. Это отличный способ выбросить из головы эту дерьмовую ночь. Это отличный способ увидеть тебя настоящего. Таким, как мне описывал Намджун и таким, каким ты бываешь, когда смеешься, — мысленно изменил сказанное Тэхён и растормошил без того лохматую шевелюру. Чонгук остановился. Ночь. Дерьмовая. Он неуверенно заглянул в авантюрные глаза Тэхёна. Возможно, им и не предоставится другой возможности поговорить о прошедшем наедине, без угрозы быть прерванными делами или людьми, без атмосферы поместья, где все выглядит, как сказал бы Хосок: «точно так же, но в 5 раз меньше, чем в доме, где живет мой отец». — Это будет очень долгая поездка, да? — изображая вид человека, которого умоляют сделать очень тяжелую и нудную работу, спросил Чонгук. — Ну, знаешь ли, время тянется безумно долго, если проводишь его катаясь на велике, у береги реки Хаган, с необыкновенно обаятельным и веселым макнэ. Чонгук закатил глаза и буркнул: — Через 20 минут у гаража. Тебе ведь не надо напоминать о том, что лучше спрятать свою бесячую улыбку под маской? Тэхён одним лишь выражением лица скопировал старшего, а затем запустил в него пачкой ваты. — Эй! Что насчет моей раны? Она совместима с жизнью у реки? — Такая жаба, как ты, выживет везде. Я придумал, что делать. И он правда придумал, в своем стиле. Тэхён что есть мочи затянул на Чонгуке шнурок от капюшона, превращая старшего в необыкновенного вида милого и угрюмого головастика или же Шалтая-Болтая, одетого в спортивную кофту. Поначалу Чонгук отказывался выходить из дому в таком виде, но потом был вынужден со всех ног погнаться в гараж, за выбором наиболее быстрого и «крутого» велика. С трудом шевеля головой, чтоб обернуться на отстающего в беге Тэхёна, Чон язвил сам себе: — Что ты делаешь, Гук? Тебе бы к врачу. — Гук, перестань ныть и просто признайся, что тебе нравится проводить время с этим фантазийным нечто…***
В этом году сеульский февраль был достаточно теплым. Ночной снег оттаял за утро, на свежем воздухе была необъяснимая парилка, при полном отсутствии солнца. Тэхён, на протяжении всего пути, выжидающе не будет сводить глаз с без конца меняющихся красок облаков. Его друг студент-метеоролог, создал абсолютно бестолковый, но дорогой сердцу Тэхёна стартап. Специальное приложение вычисляло такие показатели, как цвет неба, вероятное количество видимых звезд, облачность и прочие бесполезные для обычных людей явления. Цвет — это важно, — так считал и Чонгук. — Еще скажи, что придумал как мы выберемся. — Учись, звездулька. Такому учат только макнэ последних моделей. Беглецы арендовали пять одинаковых машин, заготовив для них абсолютно разные маршруты, каждый из водителей поехал в своем направлении. Тэхён выбрал вторую по счету машину, на ней обманщики и поехали в неприметный столичный переулок. Дорога заняла более получаса и была особенно путанной, давая возможность всем «хвостам» потеряться. Приехав на место, Тэхён расплатился с водителем и вместе с Чонгуком они перескочили на велосипеды.Следуя маршруту макнэ, пришлось общаться через наушники, это было неудобно, но Тэхён посчитал важным предупреждать Чонгука об объездных дорогах и неожиданных, давно обкатанных им поворотах. Педали активно крутились еще около часа. Всю дорогу Тэхён отпускал шуточки в сторону непривыкшего к такой быстрой и маневренной езде на велосипеде Чонгука. Младший то и дело оборачивался, энергично размахивая ладонью и передавая издевки-приветы в сторону Чонгука, Чон, в свою очередь, пыхтя отрывал руку от руля, чтоб показывать Тэ непристойный жест со средним пальцем. — Смотри, Гук! Там! — указывая вперед, прокричал в наушник Тэхён, но он же и загораживал обзор старшему, который просто физически не мог увидеть всю красоту, что постепенно открывалась перед ними. Велосипедисты доехали до северо-западной окраины Сеула. Последние дома, превышающие в количестве этажей пометку «3», были выстроены необычайно узко. Все, что Чонгук видел перед собой — кирпичные коридоры, а между ними — спина Тэхёна. Все, что видел Тэхён перед собой — красоту. Небо половинчато делилось на грязно-серое и, где-то вдалеке, розовое. Тэхён улыбнулся, солнце никуда не девалось, оно лишь было скрыто облаками большую часть дня, а под вечер — вышло из их грязной тени, направляясь к горизонту. Когда оба выехали из последнего тоннеля кирпичных построек, Тэхён сбавил скорость и снял маску, вдыхая свежий воздух небольшого частного поселка. Чонгук поравнялся со своим напарником и в изумлении выпучил глаза. Он словно оказался в другом городе, отличающимся от блеклого, ненастоящего Сеула, ну, всем. Огромные глаза головастика в черном только и было видно Тэхёну, но этого хватило, чтоб самодовольно рассмеяться. — Я же говорил, это того стоит! Маленькие дома раскиданы по небольшому холмику, внизу которого шла длинная дорога к берегу, за ним раскинулась река и небо самого теплого и яркого розового цвета во всей палитре, способной осязать человеческое зрение. — Нам туда, — указывая в сторону далекого пирса указал Тэхён и прибавил скорости. Вскоре ему пришлось завернуть обратно из-за свалившегося с велосипеда Чонгука. — Я вот не знаю, остаться помирать здесь или залезть тебе на спину, чтоб отомстить за эту поездочку? — глотая ртом воздух бормотал Чонгук. Тэ снял с него маску и помог подняться. — Ох, не советую так громогласно выражаться. Ты же не хочешь акцентировать внимание на том, что неделя в возрасте состарила тебя до невозможности съехать с этой детской горки? Чонгук махнул рукой в сторону макнэ, пытаясь схватить его за руку, но движение вышло вялым и Тэхёну было слишком легко от него увернуться. Старшего на неделю повело в сторону, Ким подхватил его за локоть. Признаться, эта поддержка была лишней, Чонгук все равно не упал бы, но отчего-то ему было вдвойне приятно не упасть. — Я поведу твой велик, пойдем. Пока Чонгук оглядывался по сторонам, Тэхён смотрел себе под ноги, выбирая саму подходящую для начала беседы фразу. — Ты часто здесь бываешь? — А? Да, я здесь жил когда-то, — облегченно ответил Тэхён. — Здорово, правда? Люблю такие тихие места. — По тебе не скажешь, что ты любитель такого. — По тебе не скажешь, что ты любитель такого, — перекривлял Тэхён и толкнул рулем Чонгука в бок. — Здесь много места, понимаешь? Я люблю простор: большие окна, широкие улицы, чтоб над головой было видно небо, а не высотки…а ты? — Хм. Я привык уже к тому, что есть. Хотя есть одна вещь, ради которой я готов ездить в такие места. — Какая? — Тэхён спросил слишком резко, его неподдельный интерес выражался слегка повышенным тоном голоса. Чонгук этому улыбнулся и поднял голову вверх. — Однажды я стоял посреди пустыря и в паре метров от меня шел дождь. А надо мной нет. Тэхён недоумевающе посмотрел на Чонгука, останавливаясь, чтоб скинуть с головы капюшон. — Ну, видимо он шел только из одной тучи, или не знаю как. Но было прикольно. Я шел, а он за мной. — Понятно, — с неловким недоверием ответил Тэхён и пошел дальше. — «Понятно», — буркнул Чонгук, — эй, я правду говорю! — Да, конечно, Чонгук, так все и было, — с серьезным лицом кивал младший, подавляя смех, пока не получил подзатыльник, который послужил спусковым крючком для гогота. — Ой, дай сюда, — проворчал Чон, отбирая велосипед. — И шнурки свои завяжи! Теперь уже Тэхёну пришлось догонять старшего. Сложенные у деревянного пирса велосипеды дополняли пейзаж: прогулочная дорожка, яркое закатное небо и двое парней с шевелящимися на ветру волосами. Тэхён достал из рюкзака мыльный фотоаппарат и стал деловито настраивать выдержку, а затем просто откинул все вещи в сторону, снял стискивающую движения куртку и направился к краю причала, вглядываясь в глазок объектива. Все выглядело так, словно Тэхён прибыл к реке один, без спутника. — Простудишься, — тихо сказал Чонгук у самого уха сидящего на корточках Тэхёна, он не хотел резко отвлекать. Макнэ вздрогнул, ему показалось, что что-то коснулось самой верхушки уха, но это был лишь ветер. — Мне неудобно в этой куртке. BigHit не умеет шить спортивную одежду. — Это ты не умеешь ее носить, — Чонгук накинул свою, более свободную и короткую куртку на плечи Тэхёна и присел рядом с ним. — Ой, а ты чего тут рассаживаешься, а? Я тебя фотографироваться привез. — Чего? — Фототерапия, Чонгук, — пнув старшего ногой пропел Тэхён, уже стоящий над Чоном. Он сделал пару пробных кадров для настройки, и скорчив рожицу, высунул язык. — На фото сверху вниз у тебя будет все в два раза жирнее, мое дело предупредить. Чонгук резко подскочил и опустил пониже незначительно задравшуюся толстовку. — Что еще за фототерапия? — Я буду говорить тебе слова или фразы, общаться. И буду снимать твои выражения лица. — Чегооо? — Задолбал. Это будет моя выставка. Каждую фотку подпишу этими словами, поехали! — первое фото из серии Тэхён решил назвать «Удивление». Со временем, конечно, он придумает название пооригинальней. Чонгук стал закрывать лицо руками, а стоило бы закрывать камеру. — Чонгук, ЕДА! Ахахах, да ты и сам похож на яйцо. А чего хмурый такой? Диетическое? Старший упер руки в бока и посмотрел на Тэхёна как на приставучего ребенка, что сразу было запечатлено на пленку — живо и смешно. — Ой, ну позируй хоть как-то, чего ты такой унылый? Чонгук закатил глаза и принялся изображать моделей, способных создать один за другим череду абсолютно уникальных, разных по настроению снимков. Тэхён носился вокруг старшего, то приседая, то наклоняясь в разные стороны. В определенный момент он перестал смеяться и стал в разы серьезней. Чонгуку уже не хотелось выглядеть в кадре нелепо, он думал о том, как все-таки получится хорошо, чтоб макнэ не заливался хохотом, проявляя эти снимки. Но как можно было выглядеть хорошо в дурацком капюшоне? — Стой, дай я сниму… — Нет! — сурово отрезал Тэхён, выныривая из объектива фотоаппарата. — Долго мне так еще воображать? — мычал Чонгук, становясь рабочим профилем в камеру, глядя на Тэхёна самым томным и вопиюще самонадеянным взглядом, со слегка приоткрытым ртом. Постепенно фотографии стали походить на кадры из современных фотосъемок, где максимально по-дурацки выряженные модели выглядят повелителями мира. Только вот здесь была душа — то, что видел Тэхён. — Ну и рожа, — наконец заметив неловкость, рассмеялся Тэхён и был вынужден сорваться на бег от Чонгука, что тут же рванул в сторону макнэ, чтоб преподать тому урок. Все же Чонгук был уставшим от езды на велосипеде куда сильнее. Когда он согнулся пополам, чтоб отдышаться, Тэхён продолжил снимать. — Ты…мелкое…чудовище. — Я…автор…лучшей в мире…выставки… — кривлялся Тэхён, продолжая делать смазанные снимки, давая старшему пинок под зад и вновь продолжая бег. Смех мешал ему восстанавливать дыхание и в какой-то момент Чонгук просто повалил Тэхёна с пирса на пляжный песок. — Сделай сначала хоть один нормальный кадр, бездарность, — откидываясь на спину посмеивался старший. Тэхён перевернулся на бок и вытянул фотоаппарат прямо перед лицом Чонгука — так, чтоб оба их запыхавшиеся, пунцовые лица, попали в кадр. Странное явление эти фотографии на мыльницу. Вы можете сделать 1000 селфи на переднюю камеру своего новейшего смартфона, но никогда не уловите один, хороший кадр и сразу. С нужным светом, с живой эмоцией и моментом, который хочется помнить. Тэхён лишь один раз нажал на кнопку, а затем устало сложил руку с фотоаппаратом на грудь и живот Чонгука. — Эм…и как это понимать? — Не хочу, чтоб песок в камеру забился. Ким дышал громко, прямо в ухо Чонгуку. У старшего по телу пробежались мурашки, живот, прямо в том месте, куда упирался фотоаппарат, болел от вибрирующих внутри мышц. После такой пробежки приятно дышать в полную грудь. Тэхёну воздух казался особенно свежим, легким, он чувствовал дурацкую радость от возвращения к старому хобби, от внегородской природы, от того, что Чонгуку было весело с ним, от того, что воздух был таким чистым и приятным. Тэхён дышал не им, а духами Чонгука, но не знал этого до поры, думал, что просто этот момент слишком хорош и хорошо в нем все, даже такие «незначительные» детали, как воздух у реки Хаган. — Тэ-хён? — примиряясь с давлением на живот выговорил Чонгук. — М? — младший не открывал глаз. Его тело замерзло, но Ким чувствовал жар. — Прости меня за вчера. Чонгуку показалось, что ответ заставил себя ждать целый час. — Забудь. Ты отработал, — прыснул младший и тут же получил пяткой по стопе. До того момента, как благоприятный свет заката перестал окружать Чонгука, Тэхён сделал еще пару снимков, обходя валяющегося на песке айдола. Позже они вновь вцепились в погоню друг за другом поочередно, из-за какой-то ерунды. Для того, чтоб повеселиться не нужна причина. Нужны двое.***
Вы не можете заставить кухонные приборы шуметь больше, чем они сами по себе работают, если с механизмом все в порядке. Точно так же вы не можете повысить температуру кипения воды, она одна. Но Пак Чимин, в спортивном костюме и дрожащими после тренировки ногами, создал на кухне шума больше, чем мог бы, одним лишь настырным давлением на кнопку миксера. Он сам не понимал, откуда в нем столько энергии. На часах уже далеко не 9:00 — время, до которого можно себе позволить один квадратик шоколадки, если очень грустно на душе, часы четко показывали 15:47. Чимин не первый раз приходил на кухню сегодня. После каждого круга адского комплекса на тренировке он срывался. Когда у Чимина происходили срывы, он начинал атаковать кухню, целясь в самые калорийные припасы. Сегодня был особый случай, значит особой была добыча — молочный коктейль с клубникой. Он наказывал себя двумя разноплановыми способами — изнуряющими тренировками и отравляющим питанием, но дурь не выбивалась — память о произошедшем не возвращалась. — Чонгук, возьми гребаный телефон! Он ненавидел себя за этот вкус во рту, каждый глоток приносил массу дрожащего в груди удовольствия, но не давал насыщения, вызывал тошноту. Его вкусовые рецепторы имели долгую память, и ощутив вновь знакомую сладость, они, можно сказать, заработали по-настоящему. Чимин вновь почувствовал себя пухленьким мальчиком, нарушающим собственные обещания привести себя в форму. Ему чудилось, словно каждый стакан прибавляет его весу тонну, а выйти из кухни Чимин попросту не сможет — застрянет в дверной проеме. — Пижама, ну где ты… Руки тряслись от экстаза. Организму срывало крышу от того, что сам мозговой центр — Пак Чимин, весь на эмоциях, дозволил ему запретное. Допивая очередную дозу, Чимин вновь попытался дозвониться до Чонгука. Тщетно. Телефон даже не выключен, он просто игнорирует его! Комната Чона пуста, на полу валяется подушка с пятном крови. Чимин все еще очень смутно помнил прошедший вечер, но у его кровати валялся пиджак Чонгука и шелковый платок. Пак знал себя хорошо и боялся того, что может всплыть, если он вызовет полицию. — Чонгук, пожалуйста, возьми трубку, — жалобно просил он, упираясь лбом в холодное кухонное окно. Чимину не хватило храбрости рассказать о пропаже Хосоку, и без того впутанному в их необъяснимые отношения. Чимин никогда не был откровенен с Сокджином. Ища помощь, Пак поставил на Юнги, с надеждой на то, что он не станет задавать лишних вопросов и просто поможет найти Чонгука, но Чимин попал не на то настроение друга. Юнги, сытый по горло беспокойным скандалами, молча взял за шкирку Пака и они оба пошли в комнату Намджуна, откуда и начались поиски пропажи — закончился подозрительно спокойный, оглушающий штилем событий день мемберов.***
— Пока у меня хорошее настроение, благодаря этому виду, можешь спросить у меня что хочешь, — болтая ногами с края пирса, произнес Чонгук. Разгоряченную после активностей кожу его щек обжигал холодающий ветер, он же и щекотно разглаживал челку по лбу. Чонгук увлеченно ковырялся в фотоаппарате, механизм которого, как оказалось, был куда сложнее простых блоков его телефона и планшета. Тогда на то, чтоб отдышаться им хватило пяти минут. После Чонгук и Тэхён принялись обсуждать книги. Макнэ не стал признаваться, что пишет. Чонгук сам догадался и стал расспрашивать об этом. Ему нравилось слушать Тэхёна потому что он рассказывал о себе, не забывая о собеседнике. Постоянно спрашивал его мнение, ждал реакции на свои шутки и был прирожденным мастером увлекать в свои полуфэнтезийные рассказы. Чонгук сам не заметил, что вовремя монологов Тэхёна, ни разу не отворачивал от него взгляд. Окружавший макнэ пейзаж не отвлекал от его симметричного лица, больших глаз и родинки на носу. Была она какая-то, ну детская что ли. Чонгуку это нравилось. Тэхён, своей комичной улыбкой, пожиманием плечами, танцами, во время которых его вечно заносило в сторону (чуть ли не до сваливания в реку), бросанием камешков в воду, словно говорил, что все ему на этом свете неважно и временно. Но Чонгук был уверен в своем умении распознавать людей и он чувствовал, как макнэ напоминает ему о том, что намного важнее комфортного в разнообразии гардероба, успешной репетиции и роста гонораров. За усердной работой и эмоциональным выгоранием этого худшего года в жизни Чонгука, пришла спокойная гладь речки Хаган, которую не надо беспокоить и тормошить касанием, чтоб увидеть в отражении настоящего себя. Монологи стали прерываться, когда макнэ засмущала такая внимательность Чонгука, но не слушай хён так увлеченно, Тэ точно бы впал в уныние. Когда обо всех своих самых лучших сторонах он уже рассказал, а фильтровать остальное становилось все тяжелее, Тэхён решил переключиться на Чонгука, чтоб дать себе передохнуть и узнать что-то новое о нем. — Если бы ты мог узнать любую вещь в этом мире, узнать ответ на любой вопрос. Что это был бы за вопрос? — Тэхён прижал колени к груди и опустил на них голову, глядя в сторону Чонгука. Старший направил на Тэхёна фотоаппарат и стал внимательно рассматривать макнэ сквозь объектив. Ким стал в фокусе другим, задумчивым. Камера сжала весь темнеющий розовым пейзаж до одной точки — завсегдатая пирса. — Хм…не знаю. Ложь. — Какой твой любимый цвет? — Тэхён поджал губы и вновь поднял голову, словно позируя профилем. — Хах, мы на интервью? — Цвеееет. — Белый. — Кем ты хотел стать в детстве? — М…не помню, если честно. Я был достаточно творческим ребенком, но не мог выбрать что-то одно. — Твоя любимая сладость? — Не люблю сладкое. Черт, Тэхён! Я хотел бить татуировки в детстве! — Хорошо, что передумал, — хихикнул младший и свалился набок от толчка Чонгука. — Эй! — Тэхён толкнул Чона в ответ. — Ну ты же вроде как чистоплотный? А там надо много работать с красками, с…кровью. — Я просто, — резво начал парировать Чонгук, но запнулся, когда понял, что таким ответом можно не гордиться, — хреново рисую. — Какой твой любимый фильм? — «Начало» с ДиКаприо. — За что тебя любят друзья? — За мою проницательность, конечно же. — Во сколько лет ты впервые поцеловался? Чонгук кашлянул, встряхнувшись, вместе с фотоаппаратом. Он медленно опустил камеру вниз. Зрение привыкло улавливать Тэхёна дальше, чем он сидел на самом деле. Теперь «корреспондент» казался опасно близко для человека, что был застигнут врасплох вопросом. Чонгук привык к нелепым интервьюерам, но его ответы всегда были заготовлены в голове как патроны, заранее, лишь когда он напряженно вслушивался в каждый вопрос. Сегодняшнее спокойствие, расслабленность, не способствовали тому, чтоб резко выпаливать такое. Тэхён и глазом не повел. Просто ждал. — Что? — Ну…ты ведь уже целовался, я надеюсь? — младший медленно повернул голову, сдерживая рвущийся смех. Карие глаза сверкали. Чонгук был готов поклясться, что более хитрого, самодовольного и ехидного лица он еще не встречал. Резкий порыв ветра скособочил бандану на голове Тэхёна. Теперь кончики ткани нелепо трепались за направлением воздуха и били ему по лицу в тандеме с волосами, щекотавшими уши. — Ай, боже, ну почему с моими волосами вечно так. — А мне нравится, — улыбнулся Чонгук и встретился глазами с краснеющим Тэхёном. — Замерз? — Нет. — Тэхён, ты всегда холодный, а теперь вот и щеки красные. Обветрил, наверное. — У меня…проблемы с давлением. Потому и руки холодные. — А ты не пробовал…сейчас, подожди, — Чонгук достал из кармана телефон, чтоб посоветовать Тэхёну одно из средств, которые сам регулярно закупает вместо кофе, чтоб быть всегда в тонусе. На экране высветилась пометка о непринятых вызовах: Чимин (38), Сокджин (21), Намджун (15), Юнги (2), Хосок (9). — Черт. Что-то произошло. Тэхён достал свой телефон, ему как раз кто-то звонил. — Алло? Джин? Я, да, с ним, сейчас, — макнэ протянул телефон Чонгуку. Тот приложил динамик к уху и тут же отодвинул его на пару секунд. — Хватит орать. Объясни все спокойно, — становясь на ноги, отвечал он. Чонгук отошел от Тэхёна на несколько шагов. По мере того, как он выслушивал чужой рассказ, из него вытягивали всю жизнь этого вторника. Чонгук слушал и тревожно смотрел на Тэхёна, следящего за ним с края пирса. Оба поняли, что веселье окончено и отвели друг от друга взгляд. Тэхён закрыл глаза и тихо простонал. Почему так мало? Чонгук закрыл рот рукой. — Как долго они уже там? — доносилось до воды, в которой младший стал рассматривать свое насупленное отражение. — Понял. Едем. Шаги Чонгука были быстрыми, а голос напряженным: — Нам нужно домой.***
Пока Чонгук продолжал переписку в своем телефоне, Тэхён медленно отодвинул шторку, что скрывала окно высокого трейлера. Он все не мог понять, почему Чонгук так нервничает, почему машина настолько долго буксует и не может заехать на территорию поместья их группы. За окном дрожала атмосфера тревоги, звуки сирен, раций прерывали неразборчивые выкрики толпы фанатов, что в подобной ситуации, несколько недель назад, казались Тэхёну более приветливыми. Сотни девушек, столпившихся около ворот и окруживших трейлер машины, размахивали плакатами и кидались предметами, которые трудно было разглядеть из-за легкой тонированости окна. Кто-то плакал, кто-то агрессивно размахивал руками, а сквозь толпу прорывались полицейские и представители стаффа, что не работал персонально на мемберов, а обслуживал саму компанию BigHit — Тэхён не узнавал их в лицо. Полицейские прокладывали машине дорогу, окружив ее рядом выставленных вперед щитов. — Гук? — М? — Зачем здесь копы? — Что? — Где наша охрана? — прохрипел Ким, пытаясь вчитаться в надписи на плакатах кричащей толпы. Ему очень хотелось бы, чтоб ситуация разрешалась более цивилизованным путем. Тэхён привык к тому, что в случае чего, мужчины в темных костюмах решат все без рукоприкладства, учтивым тоном, самым быстрым и безболезненным для всех сторон способом. — Без полиции такую толпу не разогнать, Тэ, — не отрываясь от экрана, ответил Чонгук. Он до конца и вопрос не понял, быстро набирая что-то на сенсорной клавиатуре. — Джин говорит, их около четырех сотен. — Господи… — выдохнул Тэхён. Высокая девушка в черной маске, что минуту назад зачем-то нарисовала красной краской из баллончика крест на дереве, стала размахивать подвешенным на палку, горящим куском ткани. В мгновение, по всему периметру этой огромной стачки, загорелись красные фальшфейеры ****. До Тэхёна отрывками доносились фрагменты фраз из громкоговорителя: — …ПРИЗЫВАЕМ К ПОРЯДКУ…БУДЕМ ВЫНУЖДЕНЫ…ПОЛИЦИЯ СЕУЛА…ПРИЗЫВАЕТ…СЛЕЗОТОЧИВЫЙ ГАЗ… — Гук? У Тэхёна пересохло в горле. Ветка помеченного дерева зашлась огнем, а толпа — восторженными восклицаниями. Часть стоящих около дерева, страшась огня, отскочила в сторону, началась неразбериха. Неизвестно, знали ли арми, что Тэхён сейчас в машине, а не в особняке BTS или любой другой точке пригорода Сеула, видимо, им было все равно. Новоприбывшие полицейские стали наступать на толпу из-за спины, в первую очередь ориентируясь на обладателей фаеров. — 김태형지성이면감천이다 *****, — уже более четко скандировала толпа. Тэхён от изумления открыл рот. — Что? Это из-за меня? — Ты о чем? — Чонгук, не вставая со своего сидения, пытался рассмотреть происходящее за окном Тэхёна. — Я думал, дело в том, что мы уехали без предупреждения. Но здесь что-то другое, да? Почему ты молчишь? Чонгук быстро отложил телефон в сторону, подошел к Тэхёну и задернул шторку прямо перед носом у макнэ, телефон был отложен в сторону. — Почему они так ведут себя? Я что-то сделал не так? — сокрушенно спросил Тэхён, поднимая испуганный взгляд на Чона. — Мы же просто катались на великах. Лицо Чонгука было в тени, а кожу Тэхёна освещал прорывающийся сквозь шторку цвет мигалок и фаеров. За окном кто-то истошно заверещал. — Нет… — прошептал Тэхён и рванулся посмотреть, что случилось, но Чонгук схватил его за плечи и прижал спиной к сидению. — Ким Тэхён, там разберутся. И мы разберемся. Ты ни в чем не виноват. — Кто-то может пострадать! А что если про нас скажут… — Не скажут. — А что если потом напишут, что… — Не напишут. — Чонгук, ты что, знаешь что случилось? Старший искал в глазах Тэхёна понимание, а находил тревогу. — Пусть они выйдут! — с ненавистью раздалось с улицы. Тэхён необычайно сильно оттолкнул Чонгука в сторону, но тот быстро оправился от удивления и не дал макнэ дойти до дверей, запутав ему ноги. Тэхён скрючился на полу трейлера, поджав под себя ноги, и, закрыв уши руками, стал раскачиваться вперед-назад. — По-че-му они так кричат? Чонгук был поражен тем, каким маленьким и уязвимым становится Тэхён, в замкнутом пространстве, без доступа к воздуху и свободному пространству. Он сперва замешкал, но затем сел рядом с макнэ и позволил тому прислониться к себе. Это не казалось обоим неловким. Тэхён сильно зажмурил глаза и склонил голову на плечо Чонгука, беспокойно ерзая ухом, словно ему что-то мешало, макнэ не хотел выть вслух. — Пусть они выйдут! — вновь выкрикнул кто-то. Трейлер с силой качнулся в сторону, вырвалось испуганное: — Чонгук! Чонгук бережно обнял Тэхёна, прислоняя одно его ухо к своей груди, а второе закрывая ладонью. Самые страшные проклены сыпались в сторону тех, кто не додумался сделать в этой машине полную звукоизоляцию. Ким стал постепенно успокаиваться, согревая дрожащие от шока руки под курткой Чонгука. — Мы не дадим развалить BTS! Агрессивные фанаты, те, что обычно ночевали у ворот, сейчас были подобны собакам с бешенством, что кидаются на любую, даже ничего не представляющую из себя угрозу. — BTS! BTS! Машина буксовала еще полчаса. Все это время Тэхён старался сконцентрироваться на прерывистом сердцебиении Чонгука и не слушать то, что все четче повторяют окружающие машину дикие люди. Он боялся не агрессивной толпы, боялся давления, чувствовал загнанность. Игра писательского воображения Тэхёна наталкивала его на параноидальные мысли о том, что за тонкими стенами машины целая орда, тысячи ненавистников, и скоро они раздавят то, за что он с таким усилием держится. — Они не ненавидят тебя…они просто не знают всего, — тихо проговаривал Чонгук, наклонив голову к прижавшемуся к его груди Тэхёну. Ему не нужно было получать ответ, чтоб знать — Ким просто хотел быть хорошим человеком для своих будущих фанатов, хотел оживлять группу, а не разваливать ее своим появлением. Тэхён был не готов к такому давлению в первый месяц своего членства в группе. — Это все-таки была хреновая идея. — Нет. Это был лучший вторник, за последние несколько месяцев, — уголок губ Чонгука слегка дернулся вверх. Ким молча вздохнул. Даже сквозь толстовку Чонгук ощутил волну горячего дыхания, ему что-то неразборчиво отвечали. — Эй, Тэ? Я буду твоим первым фанатом, если захочешь. «Вместе всегда сильнее» и сейчас Чонгук увидел в Тэхёне то, что упустил вчера, несясь со всех ног на реанимацию оживающей, отравляющей жизнь мечте. Он увидел, что в нем нуждаются куда больше, потому что не стесняются об этом заявить. Я все исправлю. — Пора выходить, — тихо произнес Чон, но Тэхён не сдвинулся с места, он почти перестал дышать. — Тэхён. Чонгук медленно отпрянул от младшего, помог ему надеть маску, капюшон и очки. Их выход из трейлера, пусть и был для толпы арми лишь передвижением двух черных точек, в окружении нескольких других точек — охранников, все равно вызвал новую волну криков, что уже точно невозможно было разобрать на таком расстоянии. Чонгук положил руку на плече Тэхёна, так они поднялись ко входу намного быстрее, чем если бы каждый делал это самостоятельно. Тэхён выглядел так, словно вот-вот и сползет по этим же ступенькам вниз, обратно к трейлеру. Обустроившись в холе, у подножья лестницы, что вела ко второму этажу, мемберы нервно ожидали двух своих пропавших макнэ. Намджун беспокойно расхаживал из стороны в сторону, Сокджин продолжал строчить гневные сообщения Чонгуку, что оставил телефон в машине, Юнги и Хосок обсуждали варианты того, куда и с какой целью Чонгук и Тэхён могли уехать, никого не предупредив, а Чимин сидел, поджав под себя ноги и делая вид, что вникает в чужие рассуждения. Все это время его мысли были не здесь, а с тем, кто через две минуты откроет входную дверь. Это ночь вторника, а значит дом должны были освободить от посторонних, но сегодня продолжилась череда нововведений и теперь менеджеры, юристы, стафф и прочий персонал, вместе с частью руководства компании, восседали в зале для переговоров, ожидая прихода Чонгука и Тэхёна. Дверь открылась, вошедших встретили синхронные, но различные по произношению восклицания мемберов, что тут же подорвались на ноги и поспешили встретить Чонгука и Тэхёна с допросами. Не сдвинулись с места лишь Чимин и Намджун. — Какого хуя, Чонгук? — прошипел Юнги, обычно не ввязывающийся в череду нравоучений. — Если так хотелось свалить, то хотя бы предупреждай! Или, блять, вообще не возвращайся, уебок! — Юнги, успокойся, — серьезно отвечал Чонгук. Он уже не придерживал Тэхёна, но отчего-то считал своим долгом просить окружающих быть на полтона тише, чтоб не давить на макнэ. Чон стоял на полшага впереди, слегка прикрывая Тэхёна плечом. Ким был неподвижен, смотрел то на Чонгука, то на принципиально отвернувшего взгляд в сторону Намджуна. Лидер поджал губы, он мог, но не опирался спиной об колонну у входа в длинный коридор, дублирующий восточное крыло на первом этаже. — Это ты успокойся. Пиздец, почему Намджуну пришлось отдуваться здесь за вас двоих? Макнэ, ты головой, блять, думаешь вообще или чем? — Сокджин отвесил младшему болючий подзатыльник. Тэхён сделал небольшой шаг вперед, но Чонгук притормозил его, сделав шаг в сторону, словно загораживая путь. — Намджун, прости, — хмуро отвечал Чон, поворачивая начавшую гудеть голову в сторону коридора. — Гук, я тебя не понимаю, — разочарованно хмыкнул Хосок, поворачиваясь лицом куда-то в противоположную от событий сторону и зарываясь пальцами в волосы на затылке. Эту фразу, сказанную на громком выдохе, никто не услышал. — Тэ, а ты? Мой отец вчера… — Чон Чонгук, неужели так тяжело было ответить? Голос громким эхом пронесся по этажу. Чимин, стиснув кулаки и слегка зацепив плечами столпившихся хёнов, накинулся на темноволосого макнэ с объятьями так резко, что тому пришлось сделать шаг назад. В нос младшего ударил знакомый запах молочного коктейля с клубникой. У него что-то случилось, — удивленно подметил Чонгук. Сердце автоматически дернулось на помощь, но в нем уже не было вчерашнего отчаянья. Это ли фантомная… Чонгук наступил на ногу Тэхёну, но тот отошел в сторону медленно и причина его поступка была в другом. — Эй, ты как? — спросил Тэхёна Сокджин и между ними завязался «разговор», где младший эмоциональным потоком высказывал происходящее на улице, а старший с серьезным видом кивал, давая возможность выговориться. Тэхён говорил, говорил вообще не то, что ему хотелось бы. Это была тирада паники, но паниковал он не от того, что толпа радикальных фанаток желает ему смерти. Видя то, что происходит рядом с ним он думал: «Это неправильно, это не должно быть так». Подобный заменитель, разговоры не о том — способ поведения похож на то, как когда вы бьете подушку, вместо того, чтоб бить ненавистного человека, или как когда говорите, что ударились рукой об угол стола, вместо того, чтоб сказать, что у вас болит сердце, да и вообще день не задался. Тэхёна трясло от негодования: только что он стоял рядом с Чонгуком, только что все было нормально, а Гук был единственной константой, и тут появляется это недоразумение с пепельными волосами и что происходит? Ну правильно, то же, что и вчера блять. Тэхёну не нужно было видеть лицо Чонгука, чтоб знать — им обоим не нравится происходящее и вскоре Чона опять придется вытаскивать из чертовой ямы самобичевания. Тэхён уже не впервые связывал проблемы с настроением Чонгука и поведение Чимина, но он делал это мимоходом, абсолютно не вникая то, что порождает его невнимательное сознание. Сейчас Ким думал только о том, что на поверхности его негодования. Да он с таким тоном отзывался о Чонгуке, к чему это лицемерие? И Да, давай, черт возьми. Повисни на нем и жалейся как тебе плохо без няньки, убожество. Тэхён не замечал за собой то, как планомерно начинает на дух не переносить само существование Чимина, при всем том, что это был его первый друг среди мемберов, не считая Намджуна. Именно Чимин провел с ним первую неделю адаптации, именно Чимин знакомил его со стаффом. Но так все равно какое право Чимин имеет вот так просто врываться в их… В наше что? — оканчивая свою тираду для Сокджина, абсолютно не связанную с мыслями, подумал Тэхён и замолк, выпученными глазами глядя на затылок Чонгука. Попал ты, Ким Тэхён. — Чимин, отойди, пожалуйста, — Чонгук не хотел, чтоб его голос звучал так серьезно. Спина старшего напряглась как вытянутая пружина, он не отходил от Чона еще долгие пять секунд, возможно надеясь, что это какая-то ошибка. Но в тишине, где Тэхён уже давно закончил своим низким голосом разносить этот вечер, голос Чонгука нельзя было спутать ни с чем. Чимин отошел в сторону. Чонгук встретился взглядом с Хосоком. Его улыбчивый друг в коем-то веке выглядел на свой возраст. Он серьезно смотрел на младшего и едва заметно мотал головой из стороны в сторону, осуждая вновь происходящее. — Чонгук, нас ждут в переговорной, — требовательно отчеканил Намджун. — Меня? — Забыл? С завтрашнего дня начинается твоя неделя. Все как один выжидающе уставились на недоумевающего Чонгука, словно его выбрали участником голодных игр. Он обернулся к Тэхёну, на секунду положил руку ему на плечо и направился к лидеру. Последним, с кем у Чонгука был тем вечером немой разговор, был Сокджин, осуждая цепляющийся взглядом за каждое его действие. Тэхён не поднимал взгляд в сторону уходящего. Он забыл обо всем, что видел за порогом этого дома, забыл о файерах и выкриках, забыл об утреннем расстройстве насчет чужого, успешного дебюта, стал забывать даже о Чимине. Тэхён помнил только мягкое сердцебиение, помнил, как в розовом свечении заката было тяжело дышать от смеха и сдерживаться от подпрыгивания, в реакцию на яркую, белозубую улыбку, он слышал, как Чонгук сказал, что будет его первым фанатом. Это конец. Ким Тэхён вновь захотел большего.