Она входила в калитку один раз, а биений сердца до этого я испытывал не менее десяти.
(Михаил Булгаков)
Хорошо. Возможно я просто сошел с ума. Чонгук беспорядочно разносил брызги по красному глянцевому умывальнику, наспех обливаясь холодной водой. Румяность щек постепенно отступала, капельки со взъерошенных волос спадали прямо за ворот рубашки, хотелось смеяться с абсурда ситуации. — Хах, Чонгук, это что, нервы? Что с тобой происходит? — максимально осуждающе шипел он на себя, и тут же мысленно отвечал. А на что похоже? Было так душно, что будь его воля, он бы приложился щекой к настенному кафелю, но проворачивать такое в общественном туалете, пусть даже посреди самого дорогого съемочного павильона страны, было плохой идеей. Чонгук без доверия смотрел на человека в отражении. Еще несколько минут назад его смутил чужой взгляд. Когда такое в последний раз было? Когда он был трейни? На что это похоже, Чонгук? А? Чонгук умывается еще раз и еще, а затем пугливо подскакивает от стука в дверь. На трепет. — Ну ты выходить собираешься? Все уже спускаются, я думаю… — Да. —…Тэхён поедет на заднем… — Нет! — Чонгук вытер лицо пиджаком. — То есть, — замялся, презрительно шарахаясь от своей же тревоги на лице. Чонгук сделал пару шагов в сторону двери, а затем вернулся к умывальнику, — у меня есть еще кое-какие вопросы по монтажу выпуска. Я позже поеду. — Хм, как скажешь, — недоверчиво ответил Хосок по ту сторону двери, слушая шаги метаний. Он не умел читать людей и не был уверен в том, что ему хотелось бы, но то, как макнэ сорвался со съемочной площадки, сразу по команде «Снято!», заставило его последовать за Чонгуком, чтоб проконтролировать настолько, насколько позволял уже взрослый макнэ. Интересоваться большим, значит рискнуть узнать лишнее. Хосок развернулся и зашагал к выходу, безуспешно уверяя себя в том, что все в порядке. Что это и когда это началось? — теперь станет«вопросами недели» для Чонгука.***
— Я уж думал ты поселился в офисе. Вошедший мысленно чертыхнулся и чуть было не уронил путанный провод от наушников на пол. Уставший Чонгук рад услышать этот голос, пусть даже такой серьезный. Тэхён встретил соседа по комнате лежа в своей кровати с раскрытой на коленях книгой. Макнэ уже был в пижаме, видимо недавно вышел из душа, его прическа была похожа на одуванчик и абсолютно не сочеталась с претенциозным выражением лица. Чонгук не подавал виду, что удивлен неспящему в такое время Тэхёну. Он стянул с себя мокрую от дождя куртку и повесил (со второго раза, промахнувшись в первый) на дверную ручку, никак не комментируя замечание макнэ, даже лицом не повел в его сторону. Тэхён проследовал колким взглядом за Чонгуком, тот спокойной походкой направился в гардеробную. — Ничего не скажешь? — Ты о чем? — Ну… как прошел твой день? — Все в порядке, — Чонгук, прыгая на одной ноге, наспех стал переодевался в домашние спортивки, чтобы уйти в ванную до начала неудобного разговора. — Устал? С кем общался сегодня? — Нет. — Что нет? — Э…все в порядке, в общем. — А по тебе не скажешь. Когда Чонгук повернулся спиной к вешалкам, Тэхён уже стоял облокотившись о дверной косяк со скрещенными на груди руками. Его надутые щеки, вместе с необычной прической, так и напрашивались, чтоб Тэхёна сравнили с мультяшным непоседой — жертвой удара током по неосторожности. — Ты полторы недели не можешь родить в ответ ничего кроме «все в порядке», «работаю», «да», «нет». Это из-за того, что я напросился к тебе жить? — Не выдумывай, — на выдохе пробубнил Чонгук и попытался протиснуться в проем между плечом Тэхёна и дверью. Когда все, что получилось у Чона — это упереться грудью в выставленную перед ним тонкую руку макнэ, старший, незаметно для себя, перестал дышать. Бежать, бежать, бежать. — И что ты пытаешься сделать? Пока Чонгук рассеяно мялся на месте, прощаясь с деньками, когда ему не приходилось смотреть в глаза Тэхёну, парень в пижаме оперативно выскочил в комнату и сбросил несколько подушек на пол, пригласительным жестом предлагая Чонгуку сесть. — Мы поговорим. Сейчас. Присаживаясь, Тэхён предусмотрительно прижал к себе рюкзак Чонгука со всеми отвлекающими факторами: блокнотом, телефонами, планшетом и т. д. Чон раздраженно закатил глаза, но мысленно бил тревогу, перебирая пути к отступлению: Пусть лучше меня автобус переедет. — Дай хоть телефон на секундочку. — Эээ…нет. — Ты издеваешься? — Определенно. Нет. — Тэхён. Чонгук нависал над соседом, уперев руки в бока, но это ни капли не устрашало. — Если я дам тебе телефон, что ты будешь делать? — Работать. — Вот именно. — Ты не мог бы просто… — Если ты возьмешь телефон и начнешь «работать», это уже не будет разговором. Это будет твоей работой и моими попытками привлечь твое внимание. — Но я… — Ты не выйдешь из этой комнаты и не получишь свой телефон, пока не расскажешь, что с тобой творилось все это время. Тэхён указал пальцем на груду подушек напротив. Чонгуку ничего не оставалось, кроме как пойти и сесть на них, растягивая каждое движение, будто макнэ устанет ждать и вообще забудет чего добивался. Если б ты только знал что, Тэхён. Если б ты только знал…***
Чонгук приехал домой на три часа позже остальных мемберов. Еще находясь в пробке из-за какой-то нелепой аварии (безответственные водители — один из лидирующих поводов терять веру в человечество) он твердо решил ночевать где угодно, но только не в своей комнате, не там, где Тэхён. Чонгук с фанатическим усердием убеждал себя в том, что не знает, что там у него случилось внутри, что сердце превратилось в отбойный молоток. Тогда, вовремя записи выступления команды «V», у него перестал работать мозг. Это факт. Возможно, перестало работать все остальное — неподтвержденный факт. Когда отключается мозг? На что это похоже, Чон Чонгук? Прогуливаясь от ворот к ступенькам при особняке, Чонгук не переставал анализировать. Да, верно. Думать и анализировать — это то, что нужно делать как можно больше, чтоб быть самим собой, быть здравомыслящим Чонгуком. Думать и анализировать — верный путь, так делают те, кто не ищут проблем. Только вот, к сожалению, чувства — это не то, что так просто поддать анализу, если вы не биолог. Это не то, что можно уничтожить силой разума. Каждый ваш посыл, каждая неосторожная мысль — проявление чего-то первородного в вас, того, что отправляет к черту все взращенное цивилизацией, здесь в бой вступает ваша человечность и природа, ваше дикое и ваше настоящее. Чонгук помнил только как горячей водой на его макушку вылилось что-то обволакивающее, а потеющие ладони похолодели. Потом еще сердцебиение участилось немного. Сильно. Перед тем, как замереть. С дыханием случилось тоже самое. Вот черт! Да, именно тогда, когда Тэхён со сцены медленно подмигнул в пустоту, где за секунду до этого был здравомыслящий, повзрослевший за несколько последних месяцев, беспристрастный Чонгук. Помянем его. Хороший был парень.***
День 1/9 Можно сказать, что пыточная неделя началась с того момента, как Чонгук проснулся от звонка Намджуна, а еще понося корейскую фармакологию на чем свет стоит. Снотворное помогло, даже слишком. — Чонгук, ты проспал! — Спасибо, хён. Я знаю. На другом конце провода — недовольное молчание в ответ на сарказм макнэ. — Так мне…есть смысл ехать на планерку? — Можешь считать, что у тебя сегодня выходной от работы в офисе. Я придумаю как тебя наказать позже. Короткие гудки. Чонгук мысленно подметил, что любое наказание от хена будет баловством в сравнении с тем, что придется разгребать после вчерашнего. Пока что виновником незваной лихорадки Чонгук считал себя. Ночуя в Комнате, Чон ни разу не столкнулся с теми отголосками прошлого, что она скрывала. Странно было снова убегать сюда, только уже по другому поводу. Уходя ко сну, Чонгук устало признал факт–да, у него напрочь отключился мозг, когда он позволил себе применять оценочное суждение (то самое «оценочное») к Тэхёну и констатировать его красоту. Констатировать то, что на какую-то долю секунды, Тэхён представился ему необычайно волнующим. На, пока что нескончаемую, долю секунды. Утром отрицать уже признанное было глупо. Окей, но это все еще ничего не значит. Ничего не значило и то, что Чонгук сверял тяжелым взглядом каждый коридор и помещение на предмет нежелательных лиц, прежде чем пойти туда. Ему казалось, будто «все видели» и «все знают», но что видели и что знают, Чонгук для себя не конкретизировал. Так он чуть не столкнулся с Хосоком на кухне, с Чимином в танцзале, но что куда важнее, куда не сворачивал, направляясь по делам, он везде находил Тэхёна. Это было странное чувство — радость и страх одновременно, округляющиеся до понятия «волнение», сильное. Нельзя было назвать такие столкновения полноценными встречами, Чонгук вел себя так, словно должен своему макнэ увесистую сумму денег и сворачивал за угол/утыкался в телефон каждый раз, когда предоставлялась такая возможность. В один из таких случаев Тэхён заметил и окликнул его, но Чонгук сделал вид, что не услышал, ускоряя шаг. В этот четверг Чонгуку было чем заняться. В этот четверг он активно нагружал себя всеми возможными видами работы за отсутствующего дома Намджуна, приготовил завтрак про запас, сделал и ужин для Хосока, памятуя о своем долге. Чонгук, по своему ошибочному мнению, блестяще отыграл перед Джином свое обычное настроение и что самое важное — не поддался ни одному из своих соблазнов, ну, он так думал. Чонгук думал, что хорошо справился. Он ни разу не приблизился к Тэхёну, не написал и не позвонил ему, не зашел в комнату, даже когда была возможность сделать это незаметно. Чонгук со стоном выругается, когда задумается над тем, а зачем он, собственно, играет в эти прятки вот уже целый день. Не это ли указывает на то, что у него не «все как обычно»? По правде говоря, с делами Чонгук справлялся посредственно, невнимательно и если и мог контролировать то, что делает, то никак не совладал с мыслями. Потратив столько времени и стараний на игнорирование существования Тэхёна, он фактически посвятил эти часы мыслям о нем. На телефоне все еще висело непрочитанное сообщение от Чимина, а еще новое — от макнэ. Тэ хотел угостить его вкусным какао. Чонгук прожигал взглядом текст приглашения и со скрипом признавал, что вчера Тэхён выглядел…хорошо. Удобное признание. У тебя же слабость к талантливым людям. Он понравился тебе, Чонгук. ПОНРАВИЛСЯ. Иначе ты бы не избегал его так усердно. Выпей суворексант*, вспомни чем заканчиваются подобные истории, и не смей больше думать о таком. Все пройдет. Если бы стакан, что он вчера вечером не поставил на столик во время пения Тэхёна разбился, Чонгук непременно счел бы это за знак, но пока очевидное оставалось незамеченным, так же, как и тот стакан. Нихрена не пройдет. День 2/9 Чонгук сам не понял, как оказался под дверями комнаты. Чужой. Он сам не понял, как вошел и закрыл за собой дверь. На полу уже не было той груды цветной упаковочной бумаги, все было точь-точь как в тот раз, когда его попросили принести нелинованный блокнот. Чонгук вспомнил, как часто навещал спящего макнэ в больничной комнате. Теперь это уже не казалось ему таким нормальным — навещать человека когда он в отключке, чтоб проследить за теплотой его рук. Легкий беспорядок — по всей видимости Тэхён не заходил сюда последние два дня. И вряд ли зайдет в скором времени. Чонгук вспомнил, как макнэ признал его какао самым вкусным из всех, что он пробовал и мягко улыбнулся, подходя к столу. (…) Чонгук-хён как-то странно реагирует на комплименты. Когда я сказал ему, что у него классная рубашка, он ничего не ответил, но черт, ему было приятно, я же видел! У него очень сильные руки. Сегодня на лестнице… возможно, мне не стоит обращать на такое внимание. (…) Когда я отключался, глотая свою кровь, последним желанием было чтоб меня нашел кто-то привыкший смотреть на подобное уродство. Не Чонгук. (…) Я благодарен Чонгуку за то, что он сказал мне правду о проблемах с моим дебютом, хоть и не должен был делать этого. С тех пор, как я здесь, мне не хватает искренности в других. Думаю, он тоже это чувствует. Может и есть плюс в тех новостях, хоть какая-то встряска от этой больничной жизни овощем. Кажется, у меня появился настоящий друг. (…) Он единственный, кто заметил мои проблемы с давлением. Как часто он приходил ко мне? (…) У меня надрывается сердце, когда я смотрю, как он мучается. Кто причинил ему столько боли? Когда я попытался взять Чонгука за руку (ага, Тэхён, давай не будем выяснять причину, да? Я просто сделал то, что хотел, я был пьян), мне показалось, что ему тоже хотелось этого. Хах, пока он не отскочил, разливая дорогущий напиток. Пометка: привыкаю к тому, что теперь я, как и мои хёны, богаче самого бога, раз в моей палате разливают такое дорогое бухлишко. Пометка:если бы я вернулся в тот момент, то поступил бы так же. Даже будучи трезвым. Чонгук растерянно захлопнул блокнот и отложил в сторону. Он прикусил язык, когда заметил, что его рот был открыт в заинтересованном изумлении. Читать чужие, мать его, дневники, неправильно, плохо, больше никогда так не поступлю. Он изо всех сил пытался содрать дурацкую улыбку блаженности с лица, он хлопал себя по грудной клетке, не понимая с чего вдруг так захотелось смеяться и глубоко-глубоко вдыхать. Чонгук поклялся, что больше никогда сюда не придет. День 3/9 Чонгук пришел в комнату как только убедился, что все мемберы спят. — Чон Чонгук, я позволю тебе провернуть это еще раз, если ты признаешь, что это худший и один из самых низких способов потешить свое самолюбие. Чонгук еще не успел признать свое утверждение, как уже открывал чужой дневник на нужной странице. К его глубокому разочарованию, в написанном больше не встречались фразы, заставляющие глаза округлиться, а сердце отыгрывать дабстеп. Повествование мыслей о Чонгуке нелепо обрывалось на моменте, где Тэхён с сухой благодарностью отмечал заботу Чона о его первом выходе в свет, в день рождения Хосока. Фразы те были максимально отшлифованы, написаны так, будто их после будет перечитывать кто-то другой, а не сам автор. Чонгук предположил, что где-то лежал другой вариант текста. В этом же сквозил холод, как и в той февральской ночи. От чего-то стало стыдно. День 4/9 Утро началось с чашки кофе в неловкой тишине. Чонгук застал Намджуна и Сокджина на кухне, тихо переговаривающихся. И все было бы как обычно: они оба просыпались раньше всех в группе, всегда завтракали вдвоем, общались, как и все нормальные друзья, но сегодня все выглядело так, будто предметом их беседы был Чонгук. Он мог бы сбросить это на свою четырехдневную паранойю, но и с рукой на сердце бы поклялся, что в оборванном его приходом разговоре отчетливо прозвучало «Гук» и «смотрел», а еще его смутило поведение хёнов, затрудняющихся в последующем разговоре. Пока Чонгук заваривал кофе, Намджун находил интересными катышки на своих домашних тапочках, а Сокджин, наоборот, следил за каждым движением макнэ как киллер перед выстрелом. И все это в тишине, распадающейся только от шума кофейной машины. — Вы в порядке? Что-то случилось? — Намджун, кажется, очень удивлен моей новой стряпне, — многозначительно кивнув лидеру, Сокджин доел свое изысканное блюдо, — хотя я давно ему говорил, что хорошо ориентируюсь в том, что происходит на кухнях других…народов. На этих словах Джин похлопал удрученного лидера по плечу и отнес тарелки из-под обыкновеннейшего омлета в мойку. После хёны по очереди вышли с кухни, оставив макнэ одного. После обеда на номера всех мемберов поступило известие их менеджеров о том, что коробку с мертвой крысой вновь попытались передать Тэхёну в кипе с остальными подарками. Похожий презент чуть не попал и к Намджуну. Парней призывали к спокойствию, ставился акцент на то, что их информируют чтоб держать в курсе, а не в панике. Сразу после этих новостей домой примчался Чонгук, игнорируя звонки лидера. Кажется, кто-то настойчиво проваливал свою неделю в роли главного мембера. Чон влетел в свою комнату, но не застал там макнэ. Тогда он принялся искать хоть кого-то, кто сможет дать ему больше информации о случившемся и, само собой, о состоянии Тэхёна. Он стучался к Сокджину, но первым, кто оказался дома был, Хосок. — Хоуп, ты видел? Ты, ты читал? Какого черта? — Я пытался дозвониться Намджуну, но линия занята. — А где Тэхён? Он не дома? — Видимо прошли времена, когда мы сами распаковывали свои подарки от арми, — задумчиво произнес Хосок, прикрывая жалюзи. В его комнате не было душно даже при ярком солнечном свете, благодаря удобному расположению на углу дома, где полно сквозняков. — Ты видел Тэхёна? — Мы вместе завтракали. — Ну, а потом? Чонгук терял терпение, наблюдая за меланхолией хёна. Он отказывался понимать это состояние, торопясь как можно скорее убедиться в том, что с макнэ все в порядке. — Просто позвони ему, в чем проблема? В том, что чем дольше и больше я переживаю, тем меньше я хочу, чтоб он это видел. — Забей, — Чонгук вышел из комнаты Хосока, в направлении спален Юнги и Чимина. У первого было беззвучно заперто и пусто внутри, второй… Чонгук понимал, насколько отчаялся, раз собирается постучать, но Чимин был последним, кого осталось проверить и спросить. Он прислонился лбом к дверям Юнги, собираясь силами, чтоб постучать в соседние. Благо к тому времени с конца коридора его окликнули. — Ты что только что мою дверь целовал? Пожалуйста, не делай этого снова. Это крипово выглядит. — Господи, ну где тебя носит? — Господь вездесущ. Где хочу, там и ношусь. Я обедал. В чем дело? — Ты не видел Тэхёна? — С самого утра торчит на студии с Сокджином. — Фух, спасибо. — Спасибо, Господи? — Иди в сраку. Чонгук не пошел дальше. Убедившись, что Тэхён не один, он вернулся в офис и до конца дня избегал гнева Намджуна. Тревога вернулась, когда мимо его рабочего места, с самым злостным и напыщенным лицом, прямо в кабинет дирекции пролетел менеджер Чхве. Чем Тэхён думал, когда подписывал контракт с таким скользким человеком оставалось загадкой со звездочкой. День 5/9 — Чонгук, я все еще злюсь на тебя. — Знаю. — Джин говорил, что ты как-то странно себя вел, когда мы записывали «Run BTS!». Чонгук так и застыл с куском бургера во рту, а ведь неделя так удачно подходила к концу! Он планировал возвращаться в комнату, возобновлять общение с Тэхёном, в общем жить как раньше. Чонгук даже смирился с тем, что макнэ вызвал у него неподдельный восторг (и еще кучу других комфортных для слуха выражений, скрывающих истинное значение произошедшего). И вот теперь оказалось, что его ошибка была замечена. Комната Намджуна показалась необычайно узкой. — Ты о чем? — с трудом пережевывая, уточнял Чонгук, делая самый наивный свой взгляд. — Ну смотрел как-то…не так. Блять. — Думаю, Джин-хён страдает от дефицита моего внимания, — засмеялся Чонгук. — Хах, наверное, — Намджун очень легко поддавался всему, что отрицало неприятные ему догадки. — Когда ты возьмешься за голову и начнешь работать? Гук, я уже понял, что ты не хочешь быть лидером, но мне правда нужна твоя помощь. — Ох, хён, мне жаль, что на этой неделе я так поступал. — Это ради ребят и ради Тэхёна. Нам нужно хорошо постараться, чтоб он остался в группе. — ЧТО? То есть, эээ…а что есть сомнения в нем? — Менеджер Чхве очень недоволен посылками с угрозами. Его беспокоит безопасность макнэ. Ты же помнишь, что он устроил, когда Тэхёна после драки оставили восстанавливаться в особняке, а не в клинике компании? Так вот, в этот раз он тоже требует компенсацию и считает, что следующий концерт должен пройти уже в новом составе. — Следующий концерт в марте. Сегодня 25 февраля. Он идиот? — Ну идиот или нет, а я сейчас работаю над редактированием программы. Хотя бы в половине номеров, но он должен будет появиться, чтоб этот козел отстал от нас. — Я приложу все усилия. Этот и последующие два дня Чонгук потратит на сон в общей сложности почти 10 часов, остальное время потратив на помощь Намджуну. День 6/9 /телефон Чонгука/ Пак Чимин: [17: 20] привет. когда будешь дома?[17:42] поздно
[17:43] ты думал о нашем разговоре?[18:04] нет
[18:04] будь осторожен по приезду тут опять какой-то митинг у главных ворот День 8/9 Конец февраля пришел с очень нетипичными для самого себя ливнями. Глядя сквозь окно, Чонгук наблюдал за бесконечным дождем и пропускал мимо ушей спич стаффа насчет концепции новых декораций на «Fake love». Чон то прокручивал между пальцами ручку, то опускал ее на стол, то брал в руки биндер с изображениями маленьких бананов, а то цеплял ее обратно, на папку с планировкой отпуска — тем, что Гук традиционно брал на себя в группе. Его неизбежно тянуло домой, в свою комнату. Истощенные мозги уже отказывались выдавать поводы к избеганию друзей, и уж тем более Тэхёна. В какой-то момент Чонгук просто решил, что вернется и сделает вид, что этих полутора недель не было. Мучая себя догадками о том, что же значила гипертония, вызванная Тэхёном, (а также был ли этот случай первым, и если нет, то когда все началось?) Чонгук слишком быстро топил себя в чувствах — в том, чего у него не было вот уже полгода. Это было похоже на кросс после долгой передышки зимой — тяжело, долго, непривычно. Уход Намджуна и это — слишком много раздражителей вокруг, нужно было к ним приспосабливаться, а не убегать. Чонгук решил, что сегодня он вернется домой пораньше, а завтра непременно будет ночевать в своей комнате.***
Чонгук, медленно моргая, смотрел на Тэхёна. С каких пор в его жизни стало так много этого на неделю младшего макнэ? Чонгук соскучился по разговорам с ним. — Ну что? Дар речи потерял? Признаю, было тяжело тебя дождаться, но думаю оно того стоило, — разделяя предложения паузами, размышлял Тэхён. — Я много работал. — И ночевал где попало. И на сообщения не отвечал. Ты знаешь сколько я молока перевел, пока делал тебе какао изо дня в день? — Прости, Тэ. Я ценю твою заботу. Но и мне пришлось позаботиться о тебе. — Не делай этого. — Не делать чего? — Не играй в сраного хёна со мной. — Я и не играю, — удивленно хмыкнул Чонгук. — Кто-то заходил в мою комнату. Мне будет легче, если я узнаю, что это был ты. — Но как… —…я оставляю грифель от механического карандаша над петлей двери. Когда кто-то открывает дверь, он ломается. Так вот, грифель ломался дважды. — Звучит как паранойя. — Мне уже записывать тебя в свою тетрадь смерти** или подождать еще более удачную шутку? — Чонгук прыснул, но ничего не ответил. — Что происходит, Гук? — Не принимай на свой счет, но твой менеджер урод. — Я заметил твое отношение к нему уже давно, но может поконкретнее? — А это и не лично мое мнение, так почти все считают. То, сколько денег он выкачивает из компании, выглядит не очень презентабельно. — Ты ведь понимаешь, что он делает свою работу, Чонгук? Зарабатывание денег — его работа. — Но не таким способом, Тэ! — Я стараюсь доверять ему, стараюсь доверять всем вам. Но мне угрожали, Гук. И еще… — Тэхён слегка замялся, — менеджер Чхве говорил, что в прошлом у вас были какие-то неприятности с законом. — Какого черта, — прошипел Чонгук и закатил глаза, — что же еще он тебе рассказал? — Да ничего конкретного, просто…скажи правду. Намджун сделал что-то плохое тогда, три года назад? — Блин, Тэхён. Почему ты строишь догадки, ничего толком не узнав? Намджун никогда не стал бы делать то, что причинит нам вред. Сам у него спроси. Тэхён пожал плечами, отведя взгляд в сторону. Он не знал кому верить, но чувствовал кому хотел доверять даже без объективных на то причин. — Почему ты не ночевал в своей комнате? Чонгук устало выдохнул, рассматривая длинные пальцы Тэхёна, крепко сжимающие его рюкзак. Наверное, хрупкость и упорство были самыми яркими его чертами. — Мне было стыдно перед тобой. — Почему? — Чонгук отметил, как выражение лица макнэ из сурового стало так по-детски изумленным, после вопроса он не до конца закрыл рот и губы выстроились в букву «О». — Потому что я заходил в твою комнату и читал твой дневник. Слова прозвучали громко из-за напряжения обоих, Тэхён не знал как реагировать. Сначала он испугался и стал судорожно вспоминать какой из дневников остался в его комнате, потом строил догадки о том, какую из записей Чонгук прочел и что об этом подумал, из-за чего стыдился. Тэхён шумно сглотнул. — Зч…хм…зачем? — Я не знаю. Я просто, — Чонгук по странному выдохнул, словно начал смеяться и резко перестал, — Тэхён, прости. Я не должен был этого делать. — Тогда зачем вернулся второй раз? Чонгук не был уверен в убедительности предыдущих ответов, как поступали все новые и новые вопросы. Он боялся, что с каждым постыдным признанием, становится все дальше, а макнэ все больше разочаровывается в нем и перестает доверять. — Мне было интересно узнать что ты обо мне думаешь. Тэхён не переставал удивляться тому, что слышит. Он смущенно опустил ресницы и молчал с минуту, размеренно выдыхая. — Я думаю, что раньше не мог и мечтать о том, чтоб встретить такого человека, как ты, Чонгук. А теперь мы живем в одной комнате и я могу рассказать тебе все, что думаю, обо всем, и буду чувствовать себя при этом свободным. Ты поддерживал меня в самые хреновые моменты за тот короткий месяц, что у нас был на знакомство друг с другом! Но когда я одержал маленькую победу, снявшись в своей первой передаче, ты пропал на полторы недели, Гук. Что я должен был думать о себе, когда ты в упор игнорировал меня? На последнем вопросе голос Тэхёна, болезненно дрогнув, зацепил сердце Чонгука. Он встретился взглядом с макнэ и заметил на белках его глаз красные сосуды — следы сильных недосыпаний и ранних подъемов. — Отныне будем честными во всем друг с другом. — Давай. — Тогда признаюсь честно, возможно мне придется убить тебя за эту футболку. Чонгук облегченно рассмеялся, гордо распрямляя плечи. — Думаю, я это заслужил. — Останешься сегодня? — Да, я хотел предложить тебе глянуть какой-нибудь фильм. Не смотря на то, что остаток вечера был похож на утопическую идиллию, где два друга смотрят фильмы, поглощая вкуснейшие и клинически вредные закуски, многие вопросы остались без ответа. Тэхён помнил, что грифель был сломан не в первую ночь из тех, что Гук не вернулся в комнату. А еще он боялся того лишнего, что мог прочитать в его дневниках хён. Чонгук тоже думал о записях макнэ и глядя в эти сияющие глаза чувствовал, как закипает от стыда его совесть, что спала, когда он скрыл причину своего странного поведения в последние несколько дней. Тэхён так смеялся, что Чонгук хотел записать этот голос и крутить в наушниках каждое утро, чтоб день начинался с чего-то доброго и теплого. Не смотря на то, что они так и заснули на полу, в куче подушек и упаковок от чипсов, закинув друг на друга ноги, фон этих взаимоотношений проступал все отчетливее. Бомба замедленного действия, запущенная в груди Чонгука полторы недели назад (или раньше?) безустанно вела обратный отсчет и грозилась вот-вот взорваться, особенно когда он проснулся посреди ночи и заметил, что Тэхён лежит на его плече. Чонгук убедил себя в том, что это сон. Тик-так, тик-так.