И целый млечный путь
лежит на моих плечах, словно грусть.
Только старый зонтик мой пусть
хранит меня от темноты лишь чуть-чуть…*
(Мэико Кадзи — The flower of carnage)
За три года до начала основных событий
Они ворвались в океанариум как только тот открылся. В еще пустом заведении, где не было никого, кроме работников и двух посетителей, отчетливо слышалось гудение подсвечивающих ламп и приборов для фильтрации воды. Намджун устало потирал глаза, не веря тому, что вместо лишнего часа перед последней тренировкой, они с Сокджином авантюрно, ни свет, ни заря, поехали посмотреть на морских животных. Это завораживало, он видел. Видел, но слишком хотел спать, чтоб оценить красоту по-настоящему, игнорируя подавленность и слезящиеся глаза. Ярко-голубой свет и полосы струящихся в нем цветастых ленточек — рыб, это было похоже на мультяшную вариацию центральных улиц мегаполиса, но вместо кричащих вывесок и экранов — подводная жизнь, не менее активная и привлекающая внимание зевак. Рыбы были везде. Сокджин, раскинув руки в стороны, стал пританцовывать от одной стороны прозрачного тоннеля, к другой. Вверху, справа, слева мемберов окружала океаническая природа, и лишь под ногами расстилалось темно-черное покрытие с синими переливами, смягчающее их ходьбу вдоль океанариума. — Я же говорил, что будет красиво! — не унимался Сокджин. — Завтра мы поплывем как эти рыбы! — Я? Разве что пузом к верху, — мычал Намджун, выдавливая из себя вялую улыбку. — Это не похоже на веру в победу. — А это не очень-то и похоже на то, ради чего мы встали в такую рань. Намджун подошел вплотную к стеклу, чтоб лучше рассмотреть размеренно плывущую стайку пестрых рыбок. Одного вида, но разнящегося окраса, они следовали за своим предводителем вдоль аквариума, абсолютно не отвлекаясь на заинтересованного посетителя. Плавник одной из рыб был неправильной формы, казался разорванным. Парню стало интересно: живые ли кораллы, устилающие дно аквариума. Он вряд ли смог бы это проверить, помня о своем неудачном погружении с аквалангом. Тогда что-то пошло не так с его давлением, ныряльщик почти месяц лечил пострадавшие от тяжести воды уши. Сокджин стоял за спиной лидера на несколько шагов позади. Он неуверенно дергал кнопку светлой джинсовки и рассматривал пол, изредка поднимая взгляд на затылок Намджуна. Он не был уверен в том, что выбрал нужное время и место, но несколько дней назад Сокджин просто осознал, что нужного времени может и не предоставиться. Пять лет должны быть подведены итоговой чертой, пять лет должны дать ему ответ, результат, и уже не так важно какой — позитивный или негативный. Он переживал, множество раз прогонял этот сценарий в своей голове, доводя все составные до идеала, решив по итогу хоть раз попробовать быть спонтанным. Удача ведь любит смелых? Легкое окрыление и трепет были тем, чего все-таки не стоило себе позволять в ответственный момент, но он позволил. — Джун… — М? — На самом деле, я хотел тебе медуз показать, они в другом зале. — Ай, ну так пошли, нудотина! Что ж ты сразу меня туда не повел, быстрее бы отмучался, быстрее бы ушли. Джин стянул с лидера берет и хлопнул им Намджуна по уху, а затем, уклоняясь от ответных шлепков, схватил того за локоть и поволок коридором к развилке. Тоннель океанариума делился на несколько разных секций, на стыке которых были и стыки аквариумов с обитателями, что не могут уживаться друг с другом. Сокджин больше всего любил наблюдать за медузами. Красочные подводные облака убаюкивали и завораживали, ему нравилась обтекаемость их шляпки с одной стороны и рванность развивающихся щупальцев с другой. Зал с медузами был последним, как правило самым большим и всегда самым безлюдным. Под конец своего пути по океанариуму люди уже не так цеплялись за то, что находится вокруг них, перенасыщенные впечатлениями посетители плелись на выход, подготавливая кошельки к покупке сувениров, а Сокджин просто садился на лавочку посреди коридора и наблюдал за этими воздушными, желеобразными созданиями. Не заглушай специальное покрытие их шагов, Намджун и Сокджин определенно вошли бы в этот огромный зал с шумным эхом своего бега, спотыканий и смеха. Как только более сонный посетитель увидел лавочку, он сразу потянулся к ней, но Сокджин дернул его за ворот куртки в другую сторону, к стеклу с наименьшим скоплением светло-розовых медуз, там их было проще рассматривать. — Ладно, признаю, это и правда красиво, — искренне заверил Намджун спустя несколько секунд, как они начали глазеть на морские создания. — Я понимаю, почему они тебе так нравятся, будучи опасными заразами. Сокджин самодовольно ухмыльнулся, прикрыв глаза на полминуты, в ушах немного зашумело. Он не стал ждать, пока соберется с силами его сердце, и разумом принял решение за него. Сокджин повернул голову на задумчивого соседа, слегка приоткрыл рот, чтоб что-то сказать, но затем остановил себя — Намджун продолжал размышления, которые парень в джинсовой куртке не посмел перебить, а лишь слушал взахлеб. Сокджин не понимал ни слова. Он дышал чужой мимикой, голосом, взглядом. Отголоски речи Намджуна были где-то над ним. Сокджин чувствовал себя как та медуза, что плавно колышется в водном пространстве, изредка пытаясь подняться чуть выше, к поверхности, к солнечному, красивому, смертельному свету. Лицо Намджуна подсвечивалось голубыми лампами. Когда он потянул левую руку вперед, чтоб дотронуться до стекла, что-то теплое коснулось кончиков пальцев его правой ладони. Намджун опустил голову, чтоб убедиться — Сокджин взял его за руку. Наверное, в этом не было ничего необычного или нового, они часто так делали когда дурачились или от безделья, наверное. Но сейчас было иначе. Сокджин не сопроводил свой жест ни объясняющим словом, ни успокаивающим шутливым взглядом отличника, вкусившего сладкую гадость школьных, невинных проделок. — Что-то…хм…не так? — у Намджуна пересохло в горле. Да вот только он понял все сразу. Он все понимал и хотел убежать оттуда, как делал это уже не один раз, когда складывались обстоятельства, похожие на эти. Но сейчас в соседней комнате не было Хосока и видеоигр, не было Чонгука и Юнги, дерущихся за пластинку и требующих арбитра, да в этом здании и около него, казалось, вымерло сейчас все человечество. Очень не кстати. Рука Намджуна враз стала рукой манекена — обездвиженной и пластиковой, но не смотря на это, Сокджин предпринял попытку слегка сжать ее своей теплой ладонью. — Я думаю, нам давно пора об этом поговорить. — О чем? — неуверенно хрипло уточнил Намджун. О том, — саркастичным унисоном мыслей они оба дали ответ на вопрос. — Намджун. Я давно хотел тебе сказать…то есть…мне не следовало откладывать это столько…лет. — Эй, стоп, стой. Сокджин, ты уверен, что сейчас подходящее время? — Намджун попытался высвободить свою ладонь, но его остановила и усиленная хватка друга, и уверенный взгляд темных глаз. — У тебя что-то случилось? Сокджин обманывал себя, надеясь на то, что такая паника в глазах Намджуна от непонимания того, что происходит. Он так же обманывал себя, когда думал, что это просто-напросто защитная реакция, тревога, возможно какой-то особый вид радости и трепета. По правде говоря, неизвестно что было бы сейчас хуже: столкнуться с отказом от человека, который знает, что ему хотят сказать или осознать, что к этому разговору столько лет шел только Сокджин. Оказалось все и сразу. — Намджун… — Вау, смотри как она красиво заворачивает, — истеричное перебивание было последней возможностью остановить Сокджина. Странно, но дрожал от страха не тот, кому суждено было сказать, а тот, кому пришлось слушать. — … я люблю тебя. Сокджин повернулся лицом к Намджуну, и из-за соединения в руках, младшему пришлось сделать тоже самое. Теперь они стояли друг напротив друга, еще ближе, еще напряженнее. Сокджин подмечал для себя, что эти слова в его голове звучали не так обреченно, а реакция Намджуна, там же, не была неловкой. Все было не так. Освещение этого зала, сколько же раз он представлял себе все это, там, в голове, было намного светлее, менее тревожно. Злосчастные медузы теперь казались ему напуганными животными, что хоть и медленно, но отдалялись куда-то вглубь аквариума. Путей для отступления он себе не оставил. — И всегда. Любил. Тебя. Тишина и гудение ламп. Но призраком вдалеке — эхо новых посетителей океанариума. — Сокджин я… знаешь, я не был готов к этому разговору так что давай, хм, может после соревнований? Намджун вновь начал паниковать, жалея о сказанном еще на этапе произнесения этих жестоких, обрывающих все ниточки между ними, слов. Старший моргнул раз, потом второй. Гудение ламп резко прекратилось, или же он перестал это слышать. В глазах напротив он не нашел ожидаемого ответа и раздраженно поежился от сумасшедшего смеха. Собственного смеха. — Нет-нет, хватит, все, молчи. Боже, я такой дурак, Джун. Хах, прости меня. Глупости это все какие-то, да? Забудь что я сказал. И правда, поговорим потом, да? Пойдем, — Джин отпустил руку и сделал большой шаг к выходу, но лидер преградил ему путь, выжидая, когда они вновь встретятся взглядами. — Присядем? Теперь уже Сокджину хотелось сбежать, а Намджун… ощутил, как с его плеч спал многолетний груз недоговоренностей. Сидя несколько немых минут на лавочке, они вспоминали все те моменты, когда были близки к этому разговору, но что-то шло не так. Шло не так — Намджун находил повод уйти. — Забудь, пожалуйста. Мне так стыдно, — Сокджин закрыл лицо руками, упираясь локтями в подрагивающие колени. — Эй…посмотри на меня, хён. Посмотри. Это мне нужно извиняться за то, что столько раз сбегал. Знаешь, это было очень по-детски и совсем не так, как ты меня учил сталкиваться с… Проблемами. Намджун прикусил язык. — Я хотел сказать, что ты заслуживаешь большего. Намджун улыбнулся своей самой теплой и ободряющей улыбкой, а в глазах Сокджина, что убрал ладони с лица, чтоб посмотреть на младшего, зажгло огнем, как и сердце, падающее вниз, сжавшееся от этой улыбки. Улыбка человека, который не любил его. — Ты смелый человек, Сокджин. Ты самый лучший из всех, кого я знаю. Я… ох, я ценю то, что ты нашел в себе силы признаться такому дурачиле, как я. Правда. Старший растворялся в этом чувстве. Ему было так больно, он жил с этой болью уже давно. Просто сейчас так надо было — разыграть эту попытку. — Ты ведь даже не заинтересован в парнях, так ведь? — По правде говоря, я сам не знаю. — Помяни мое слово, будем с Юнги сражаться за диджейский пульт на твоей свадьбе с очаровательной Мисс Какое-Нибудь-Красивое-Милейшее-Имя. Перед этими словами Сокджин провел руками по своему лицу, втирая в мягкую кожу незаметную, единственную за это утро слезу. Пошутив про свадьбу, он похлопал себя по коленям, встал и направился к выходу. — Ну, чего расселся-то? Ты на тренировку, вроде как, собирался, нет? Легкий тон и улыбка столь изредка несерьезного старосты общежития трейни. Как несколько лет назад, он пожал плечами своему другу и кивнул в сторону выхода из последнего зала океанариума. Прямо сейчас Сокджин давал себе обещание в том, что он никогда не даст Намджуну повод чувствовать себя виновным в его страданиях. Эта любовь отныне будет делом одного человека. — Мы поговорим еще об этом? — Однажды. Никогда больше.***
Все просто: если в сезонные шоу не вводить какие-то новые фишки, его рейтинги неустанно падают до тех пор, пока в вашем окружении больше не останется людей, следящих за его событиями, а новоиспеченные звезды-однодневки уже не будут вам известны поименно. Так случилось и с атлетическим соревнованиями среди айдолов. Все начиналось как хорошая инициатива, пример для молодежи, но скатывалось и скатывалось, пока к участию не стали приглашать помимо представителей музыкальной индустрии еще и спортсменов из сферы кино, искусства, изредка золотую молодежь или просто перспективных студентов — авторов передовых научных открытий. В целом, той зимой креативному отделу удалось вселить в инвесторов надежду на новую волну интереса целевой аудитории, но последнему году существования шоу было суждено стать таковым. Знакомство Ким Намджуна и Кан Сыня**, а после — одна ошибка на двоих, стали тому причиной. Это случилось на 20-летии Чон Хосока — празднике с таким масштабом и значением, что глава семьи даже позволил пригласить на торжество настоящих друзей сына — мемберов BTS. Всей молодежи, присутствующей в особняке Чон, было дано четкое указание: сидеть в специально оборудованном под развлечения подвале и не высовываться наверх, где их родители-известнейшие лица страны, выказывают уважение отцу именинника. Намджун и Сынь умудрились за вечер пройти путь от знакомства к дружбе и от дружбы к началу непримиримого конфликта. Ким считал, что по итогу все испортила его недальновидность, Хосок винил себя в том, что не предупредил хёна об особенностях менталитета богатых наследников, на деле же все решил случай, как обычно и бывает в колоде карт-людей, тщательно тасуемых умелым шулером-судьбой. Они сошлись на вопросах медицины, юношеских страхах Намджуна и неудовлетворенностях Сыня. Намджун, как сын терапевта и офтальмолога, а также осознанный любитель побаловаться различными препаратами (уже в прошлом), много выслушивал от родителей о том, что стоило бы поменять в системе, чтоб та заработала как надо. Уже будучи айдолом, он страшно боялся не реализоваться в жизни и жил во многом как его золотой макнэ: «быстрее, сильнее, выше», а также умнее, старательнее и т. д. Еще со студенческих лет Намджун цепко хватался за любую возможность обеспечить себе уверенное будущее, найти место, где его оценят по достоинству, чтоб он больше никогда не засыпал в общей спальне со страхом того, что завтра его вышвырнут на улицу без возможности попробовать себя на поприще сцены (или любом-другом). Кан Сынь, как сын, в первую очередь, политика в сфере здравоохранения, во вторую, что не скрывалось в высших кругах, бизнесмена, связанного с транспортировкой и продажей наркотиков, готовился возглавить семейное дело и активно искал себе в команду умных людей, способных как и он, регулярно выбирать каким ему быть в разных жизненных ситуациях: честным или умным. Перспективным старшего ребенка четы Кан называли не за красивые глаза и речи, а за действительно развитую не по годам сноровку в вопросах деловодства и бизнеса. Сынь разбирался во многих вещах не потому, что должен был, а потому что он действительно был заинтересован в семейном деле. Одна проблема была — одиночество, как и у всех чеболей, но такое сильное, что даже в кругу самых обласканных судьбой детей он не находил себе равного ни по интеллекту, ни по здравым амбициям. Так они нашли друг в друге то, что искали. Они вели задушевные беседы двух умственно развитых парней, похожих как добрый и злой близнец. Их друзьям быстро наскучили эти заунывные разговоры, и что чеболи, что мемберы BTS, активно рассеялись по разным компаниям, оставив Намджуна с Сынем практически наедине, где-то на краю барной стойки. Там они просидели практически весь вечер, болтали без умолку, на скоростях проскочив этап «притирки» друг к другу, и почти сразу начав перекидываться яркими идеями, планами, перспективами. Один говорил начало предложения — второй конец. Кан и Ким напоминали двух подростков, строящих заговор против мира, который обязательно осуществят, когда «вырастут», но как часто бывает в среде детей, как бы вам не было интересно друг с другом, рано или поздно возникнет вопрос вашего воспитания и финансовых возможностей родителей. Что один, что второй, во многом сходились во взглядах на лидерство, но как ни странно, первое же их столкновение произошло на почве разногласий насчет отношений к своим подопечным. — Вот ты вроде умный парень, Ким Намджун, но черт бы тебя побрал так цепляться за твой этот радужный выводок, — и сказано было дружелюбно, и на словах этих Кан подливал своему собеседнику в бокал, а Намджун все равно ощутил снисхождение, сквозящее в сторону его лучших друзей. — Я не просто лидер для них. Мы семья. После этих слов Кан едва заметно захлебнулся, а затем поспешно перевел тему, мысленно пометив себе: «в скором времени выбить из головы Намджуна подобную дурь». — В общем, задумайся о моем предложении. Айдолом ты будешь, в лучшем случае, лет 15. А политика — это практически на всю жизнь. Со мной ты ни в чем не будешь нуждаться, Джунни. Под «политикой» он, конечно же, подразумевал не только политику. Спустя пару часов доверительных историй, Намджун уже знал треть того, чем ему предстоит заниматься, если он пойдет работать на Кана. Заманчиво реформировать здравоохранение, сделать так, чтоб врачи получали достойную оплату своего труда, а пациенты — квалифицированный сервис. Не заманчиво марать руки в разных видах препаратов, половину из которых Намджун зарекся принимать, а вторую половину — врагу не пожелал бы попробовать и сам никогда не рисковал. Соблазн был так велик, что Намджун уже всерьез прикидывал такой конец своей карьеры айдола в ближайшие несколько лет. Он видел себя сидящим на двух стульях — честного депутата и честного гражданина, отказавшегося от второй части предложения Кана. Только вот одно без другого не существовало, Хосок сказал ему об этом значительно позже. — Сыграем в ставки? — воскликнул кто-то в толпе и Кан с энтузиазмом потянул своего нового друга в центр подвала, где тут же освободились для них места на самом мягком диване. — Сейчас я покажу тебе настоящую цену вещам, — прошептал он на ухо Намджуну и азартно улыбнулся, слегка поджав свой узкий, змеиный нос. — Не повезло Чимину, что отравился. Такое шоу пропускает, наш Намджун решил поиграться с богачами в ставки, — отбрасывая в сторону зонтик из своего коктейля, подметил Юнги. Он в корне не понимал зачем в его мужественный трехцветный алкоголь добавили такое нелепое украшение. — Думаю, ему же лучше не появляться на глаза никому из гостей и особенно хозяев этого дома, — Чонгук не отводил взгляд с экрана телефона, тревожно ожидая ответов от слегшего Пака. — А где Джин-хён? — Мне кажется, он даже не будет пытаться своими силами отговорить Намджуна от участия в этих убогих выебонах. Может пошел за Хосоком наверх? Хосок с Джином не успели — Намджун выиграл, чего делать не стоило, так как это лишь подстегнуло лишний интерес к его смышленой персоне. Забавно как пример хёна ничему не научил Чимина, который через три года, в той же игре, одолеет второго наследника семьи Кан. — Возьмешь реванш? — Ким был достаточно умен, чтоб не показывать своей радости. — Непременно, — болтая напиток в стакане, ответил Кан и пригласил Намджуна обратно к барной стойке. — Но не сегодня. Сегодня он не смог выиграть у лидера BTS стажировку под своим началом и до конца вечера, не смотря на максимально артистично описанные перспективы золотых рек, Намджун остался непреклонным, без конца размывая границы темы и переходя на другие вопросы из того гигантского списка, что могли обсудить эти два не по годам умных парня. Позднее уже хорошо выпивший Ким выходил из особняка Чон Хосока чуть ли не в обнимку с одним из самых богатых молодых людей мира до 30. Он думал, что их небольшие разногласия с Кан Сынем это все ерунда, а человек он необычайно хороший, хоть и слегка избалованный деньгами. — Я обязззательно ппподумаю над твоим предложением, — бормотал Намджун, когда его, сползающего с чужого плеча, подхватывал Сокджин и пытался уволочь к машине, — но и сссемью свою я не баарррр…хах…не брошу! — Позаботься о нем, — мелодично хохоча кивнул Сынь, пожимая напоследок руку своему новому другу и коллеге, на перспективу. — Позабочусь, — не отвечая улыбкой ответил Джин и потащил лидера к машине, славя высшие силы за то, что этот вечер закончился. Общение «близнецов» не закончилось одной встречей. В течении месяца Намджун несколько раз сталкивался с Сынем на различных мероприятиях и с каждым разом Кан становился все настойчивее в своем предложении. Трезвеющему Намджуну, взвешивающему все их разговоры на «за» и «против», идея работать с таким человеком становилась все более сомнительной и чеболь это почувствовал, после чего преступил к тяжелой артиллерии — предложил опробовать продукт, чтоб Намджун убедился в его безопасности. Конечно, ни о какой безопасности дело не шло и Ким, хорошо знающий, как устроено привыкание к наркотикам, резко отказался, хотя основная причина была в другом. Он обещал Джину, что больше никогда не возьмется за это. Так их общение сошло на нет. Один твердо убедился в том, что оппонент практически готов, ему нужен лишь повод порвать с обременяющими факторами, второй окончательно решил, что сосредоточится на карьере в сфере шоу-бизнеса и не будет думать о другом, пока ничего в его жизни кардинально не изменится. И изменилось. Случился прецедент навсегда убедивший Намджуна в том, кто он на самом деле.***
— Хорошо, что в этом году тоже не только атлетика, — выходя из машины, припаркованной у спорткомплекса, подметил Юнги, необычайно бодрый этим утром. — Да, иначе Намджун опозорил бы нас во всем, — подмигнул Чонгук, он начал разминаться как только ступил ногами на бетон. — Во всем, кроме шахмат, конечно же, — как настоящий друг Намджуна, договорил Хосок и залился продолжительным гоготом, с трудом успевая делать вдох перед новыми приступами. Пока все участники топтались у стойки регистрации за главным входом, оттирая весеннюю слякоть со своих ботинок, у Сокджина была возможность поменяться с Хосоком и представлять их группу на соревнованиях по баскетболу вместе с Юнги, но Намджун попросил не делать этого и он не стал. Еще со времен жизни в общежитии между ними была какая-то безусловная договоренность выполнять просьбы друг друга без расспросов. Джин не догадывался об этом, но Намджун чувствовал на себе такую же, а может даже более сильную, ответственность за вчерашнее, и попросту не хотел, чтоб его хён отказывался от любимого вида спорта только потому, что так ему пришлось бы провести остаток дня в неловких моментах с Намджуном. Из того, что еще повлияло на исход тех соревнований — там же, прямо перед регистрацией, они и решили какой стиль плавания будут представлять: Намджун выбрал брасс, Сокджин — баттерфляй. По пути в раздевалку, поддерживая беседу с кем-то из стаффа, Сокджин печально ухмыльнулся своему лидеру, изо всех сил стараясь делать вид, что вчера ничего не произошло, все в порядке. Больше всего он боялся, что признание навсегда отдалило их друг от друга. Раненные, неловкие, они практически все время молчали, хотя и ходили все утро вместе, будто доказывали, что все как раньше. Намджун, погруженный в себя, заметил рядом с собой Сыня только когда тот поставил свою сумку рядом и окликнул его. Перекинувшись парой дежурных фраз, они замолчали. — Какой-то ты грустный. — Да так…переживаю перед соревнованиями. — Кстати, я не знал, что ты тоже пловец, — Кан оглянулся по сторонам. Сокджин давно вышел из раздевалки, остальные спортсмены уже занялись разминкой около бассейна. Близнецы остались наедине. — Кто с тобой в заплыве? — Ким Донен, Чон Чану, Им Чангюн из наших. С остальными не знакомился, если честно. — Хм, ну и не надо. Намджуна начинала напрягать эта небрежность по отношению к еще даже незнакомым людям. — А со мной Ким Сокджун твой будет плыть, вроде. — Ким Сокджин? — Ну да, я так и сказал. — Наверное хорошо, что мы с тобой не будем соревноваться друг против друга, — Намджун вспомнил анкету, где нужно было галочкой отметить нужный стиль плавания. — Хах, так боишься моего реванша? — Что это? — айдол с интересом пронаблюдал, как Сынь начал доставать из сумки шприц, ампулу и другие принадлежности для укола. — У тебя глаза для красоты? Это небольшое, хм, усиление. Приму после разминки. — Не понял. — Думаешь здесь хоть кто-то играет по-честному? Только тссс, никому не выдавай мой секрет. Намджун потупился на иголку, затем неуверенно перевел взгляд на Кана, пытаясь убедиться в том, что он шутит. — А ты что, ничего не принимаешь перед соревнованиями? — Я не понимаю, ты говоришь о… — О допинге, — слишком громко договорил Сынь и толкнул друга локтем в бок. — Нет. — А твой друг? Так уверен, что сделает меня? — Ему хватает и легальных средств. Витаминов. Кан фальшиво хохотнул. — В любом случае, у меня есть кое-что поярче, — Кан многозначительно подмигнул, снимая кольца с пальцев и складывая украшения в сумку, — и я могу поделиться. — Мне это неинтересно. — Уверен? А твоему другу? Мы могли бы сделать соревнования эффектней. — Чтоб показать результат, ни мне, ни моим друзьям это ненужно, — резко одернул Намджун. — С нас не будут брать анализы, это не олимпийские игры, эй. Ты же хочешь выиграть для своих малышей? — Я выиграю по-честному, а даже если нет, они меня поддержат в любом случае. — Ох, ну как хочешь. Все равно они не оценили бы твои старания, я уверен. Узнай кто, что ты использовал допинг, отвернулись бы все и без разбирательств. Неблагодарные. Они не ценят теб… — Лучше заткнись! — Намджун с шумом хлопнул пластиковым чехлом от плавательных очков по столу и предупреждающе уставился на чеболя. Они были похожи, но злой айдол казался выше и сильнее. — Ладно-ладно. Дело твое. В раздевалку зашел удрученный Сокджин. — Эй, Джун, ты не видел мои…оу, что с твоим лицом? — Джин сверил неуверенным взглядом двух парней. — Я вовремя зашел? — Да. Все хорошо. В чем дело? — Мне нужна твоя помощь. — Хорошо. Подожди в коридоре. Как только дверь захлопнулась, Намджун положил телефон в карман и направился к выходу, но затем обернулся, придерживая дверную ручку. — С чего ты так уверен, что я не выдам твое жульничество? — А кому охотней поверят: мне — будущему этой нации, самому перспективному наследнику страны или тебе — глупому, незнающему чего хочет, да еще и бывшему наркоману? — Ты хоть знаешь как долго Джин шел к этим соревнованиям? Если бы не плечо в прошлом году, он бы взял первое место. — Или стой, а ведь об этом еще никто не знает, да? — Ким нахмурился, медленно сжимая кулак. — Намджун, ты что, скрывал свое прошлое от фанатов и прессы? Ай, как неловко. Может и твои друзья ничего не знают? — Какого черта? — Будешь молчать ты, буду молчать и я, — чеболь невинно развел руки в стороны, — Намджун, не буду скрывать, ты мне симпатичен как личность. Если примешь мое старое предложение, я тоже могу пойти на встречу. Намджун, не найдя что ответить, рывком закрыл за собой дверь с другой стороны. Удар был произведен с такой силой, что его было слышно на весь коридор, оживленный толпой участников и персонала. — Эй, остынь. Что он там тебе наговорил? — Неважно. Неважно чувствовал себя и Намджун остаток дня перед соревнованиями. Образ умного, пусть не всегда справедливого чеболя, абсолютно не состыковывался с тем человеком, что так откровенно шантажировал его посреди раздевалки. Айдол напряженно обдумывал все варианты выхода из ситуации, в тысячный раз проклинал себя за прошлые ошибки, и в тысячный раз благодарил старосту Кима, вытащившего его из этого глубокого омута самоликвидации. Пойдет на сделку — получит карьеру и навсегда распрощается с друзьями, не выдаст Кана — проиграет Сокджин, выдаст — его карьере конец, а скандал вокруг группы приведет к необратимому падению их рейтинговой позиции, в лучшем случае. — Знаешь, если так продолжится и дальше, я пойду и начищу ему ебало. Тишина в ответ. — Намджун, я это сказал, чтоб ты кинулся меня останавливать, а не продолжил сидеть, всрато рассматривая этот долбаный столб. — Что? — Говорю ты молчишь уже час! С тех пор, как мы вышли из раздевалки началась молчанка, а то, с каким эффектом ты оттуда вырвался, наталкивает на определенные мысли. Так Кан Сынь опять за свое? Предлагал тебе «работу»? Намджун тяжело выдохнул, глядя вглубь парка, к которому они вышли подышать воздухом перед заплывом. До открытия соревнований осталось 40 минут. — Скажи, ты очень хочешь выиграть? — О, так ты говорящий! Конечно хочу. Ты что, не помнишь как я в прошлом году договорился с Гуком? Я должен принести эту чертову медаль. Из-за меня мы в прошлом году не выиграли в командном зачете. Лидер не подавал виду, но такой искренний ответ Джина усложнил его выбор в десятки раз. — А если бы ты узнал, что кто-то играет нечестно, ты бы сообщил об этом организаторам? — Так, что этот урод затевает? — Просто ответь. Сокджин задумался, будто знал, что ситуация не так однозначна, как кажется на первый взгляд. — Не знаю, что там произошло, но скажу одно — я бы сделал все, что в моих силах, чтоб не пострадали наши. Если для этого потребовалось бы проиграть, я бы проиграл, если бы потребовалось выдать кого-то из играющих нечестно — я бы так и сделал. Джин положил руку на плечо Намджуна, это был единственный жест ободрения, возможный на пионерском расстоянии, разделявшем их. — Уверен, ты поступишь правильно. Иначе я бы не уступал тебе это геморство. — Лидерство? — Лидерство. Намджун бесшумно прыснул и подвинулся ближе, чтоб приобнять Джина, не догадываясь каких усилий тому стоило не вцепиться в его куртку, чтоб эти несколько секунд стали вечностью. — Могу я тебя попросить кое о чем? Ты можешь просить меня о чем угодно. — Да. — Одолжи мне свои витамины. — Зачем тебе? — Джин с переживающим недоумением заглянул в глаза Намджуну. — Мне нужнее, ты глянь как руки трясутся. — Ох, придумай что-то получше. Намджуну не удавалось врать убедительно, когда приходилось обманывать друзей. Получив неуверенное согласие от хёна, он быстрым шагом направился в раздевалку, чтоб поступить самым безболезненным для всех участников соревнований способом — сжульничать по примеру Сыня, подменить ампулу с его допингом на ампулу с витаминами. Он даже не был до конца уверен, что обе колбочки не будут иметь слишком видимых различительных знаков, просто шел туда с надеждой на то, что все пройдет так, как он задумал. Поначалу так и было. Остаток времени перед заплывом Намджун и Сынь активно друг друга игнорировали, будто и не было этой месячной дружбы по интересам, будто дело не доходило до поводов подраться. Когда пловцам в стиле баттерфляй дали команду занять стартовые позиции, Ким уже сидел на местах, предназначенных для ожидающих своей очереди. Светло-голубой бассейн отлично просматривался с его места, он видел все четче, чем некоторые СМИ, расположившиеся на трибуне болельщиков. Намджун пронаблюдал, как Сынь, улыбаясь и чуть ли не заливаясь смехом во все 32, сказал что-то, по всей видимости, ободряющее Сокджину, но тот лишь сверил нечитаемым взглядом соперника, ответил ему не особо уважительным кивком и отправился к своей дорожке, активно разминая плечи. На фоне светлых тонов соревновательного бассейна, кожа чеболя казалась слишком серой, а лицо — раскрасневшимся в разные оттенки, ни то от активной мимики, ни то от напряжения. Намджун подметил, что многие аристократы часто выглядят не шибко здоровыми, даже Хосок, в самые свои усердные тренировочные дни, казался ему болезненней остальных мемберов. Ким хотел поддержать своего хёна, думал помахать ему рукой, когда тот посмотрит в его сторону, но этого так и не случилось. На контрасте, практически все время до сигнального звука, Кан уделил Намджуну. Айдол был готов поклясться, что тот подмигнул ему, это было заметно даже через практически полностью зеркалящие очки для плаванья. Как только участники поднялись на свои вышки, Намджун с трудом проглотил ком нервов, застрявший в горле. Он был необычайно рад своей находчивости, тому, что смог разрешить ситуацию никому не навредив, однако что-то в поведении чеболя не давало ему окончательной уверенности в том, что все пройдет хорошо. Сигнал прозвучал, спортсмены толкнулись в воду. Такое редко можно заметить с трибуны, но камеры в тот день четко зафиксировали, как один из пловцов, участник с позиции №7, на долю секунды опоздал с прыжком в воду. Заплыв Кана не заладился с самого начала, но Намджун не следил за ним, он напряженно вел взглядом по брызгам воды, разлетающихся от быстрых движений Сокджина. До первого разворота в обратную сторону он проплыл в тройке лидеров, после второго разворота мембер BTS стал новым претендентом на победу. Рядом кто-то шумно переговаривался, но это не отвлекало Намджуна, если он и переводил взгляд, то только к секундомеру, размещенному на настенном табло. Оставался один полноценный проплыв туда-обратно, сердце лидера радостно колотилось, когда его хён, уже в большом отрыве от остальных участников, приплыл к последнему развороту и резво толкнулся в другую сторону. Сокджин был хорошим пловцом, любовь к этому виду спорта привита ему родителями, считавшими, что именно плавание сделает ребенка выносливым, а его здоровье крепким. Когда в прошлом году к соревновательным видам спорта помимо атлетики добавили плавание, он был вне себя от счастья. Джин так гордился своими умениями, что не всегда уделял достаточно времени на разминку, это привело к незначительной травме плеча, ухудшившей его результаты до третьего места. В сравнении с прошлым годом, сейчас Сокджин остановился перед победой, умышленно не доплыв до конца. Это выглядело странно, но когда от финиша его отделяли 50 метров, он последний раз оттолкнулся от стенки бассейна, сделал несколько гребков и внезапно вынырнул из воды, перестав плыть. Намджун сперва подумал, что ошибся дорожкой и изначально следил не за тем пловцом, но проверив данные с гигантским экраном, висевшим сбоку над бассейном, он убедился в том, что именно Джин остановился и, что более удивительно, его до сих пор никто не опередил. У края бассейна началась непонятная суматоха. Ким Намджун вскочил со своего места и подбежал к краю воды. — Сокджин! Джин-хён! Что случилось? Джин, не снимая очков, повернул лицо в сторону лидера, но ничего не ответил. Он сверял его взглядом несколько секунд, будто не слышал вопроса, а затем резко начал плыть в сторону столпотворения, Намджун последовал его примеру на суше. — Аджосси, что стряслось? В большой давке никто не реагировал на расспросы Намджуна, спортивные наблюдатели пытались оградить бортики бассейна от зевак-спортсменов, кто-то выкрикнул: — Да вытащите вы уже его из воды! И — Носилки! Срочно! Благодаря своему высокому росту, Намджун увидел, как несколько человек выволокли из воды обмякшее тело с вытекающей из-под резиновой шапочки кровью. — Что за? — Намджун, ты видел что произошло? Сокджин уже стоял рядом со своим другом, наконец стянув очки с лица. — Господи, Джин, ты так меня напугал, — лидер кинулся обнимать мокрого спортсмена, облегчено выдыхая, — почему ты остановился? — Мне кажется Кан…что-то случилось. Думаю, он не рассчитал кувырок или расстояние до стенки и ударился об нее головой. Может даже врезался, не знаю. Намджуна будто ударили в грудь. Он пошатнулся назад, придерживаясь за локоть хёна и не отрывая глаз от небольшого пятна крови, медленно растворявшегося в глубине прозрачной воды бассейна. Господи, что если это из-за… — Я не могу понять, в смысле, как такое вообще возможно, а? — продолжал размышлять Джин, приподнимаясь на носочки, чтоб возвыситься над толпой и понять, что происходит. — Джин, пожалуйста, скажи мне что в той ампуле были витамины, — резко дернув хёна, забормотал Намджун. Он закрыл своими руками уши Сокджина и направил его лицо прямо на себя. — Скажи это! — Да чего ты орешь-то? Конечно витамины! — Внимание! Просим всех сохранять спокойствие, — прозвучало из громкоговорителя. — Все спортсмены, зарегистрированные в таком виде спорта как «плавание» за классификацией стилей: брасс, баттерфляй и вольный стиль, должны явиться в зал номер 2 в течении 10 минут. Повторяю: все спортсмены… — Идем? Намджун? Ким Намджун! — Да, пошли. Намджун, с леденеющими конечностями, как заговоренный, последовал за наспех вытирающимся хёном. В голове отбойником звучало: «Только не это, нет, не может быть».***
«В следствии медицинской экспертизы в крови участника соревнований Кан Сыня было обнаружено наличие наркотического вещества — разновидности первитина*, вызвавшее в его организме аллергическую реакцию, что и привело к нарушению координации при повышенной мышечной активности спортсмена…» — Что вы скажите нам на это, господин Ким? — Я не знал, что Кан может пойти на такое. — Правда? Он утверждает, что это вы подменили его ампулу с витаминами на наркотические средства. — Он заблуждается. Я не стал бы так поступать со своим другом, да и зачем мне это? И откуда у меня взяться наркотикам? — Вы дружите совсем недавно, не так ли? — На что вы намекаете? — Мы задавали те же вопросы вашему коллеге, Ким Сокджину. Не нервничайте, это часть процедуры. Намджун сделал глубокий вдох, сосредотачивая все внимание на руки, которые время от времени начали предательски дергаться. Он старался держать в голове мысль о том, что каждое лишнее движение может выдать в нем «преступника по случайности». Полицейский смотрел только в глаза. — Я все сказал. Хотите — проверяйте отпечатки или что там. Когда прибудет мой адвокат? За отсутствием улик дело было закрыто, а Намджуна освободили. Чета Кан потратила увесистую долю сбережений, чтоб замять эту историю и уменьшить количество шумных заголовков. Без последствий, ожидаемо, не обошлось. Сыня юридически лишили прав главного наследника семьи и передали их младшему ребенку — Нгоку. Пострадавший же был отправлен на длительное лечение в заграничную клинику, но как ходят слухи, по сей день он не смог психологически оправиться от того случая. Некоторые считают, что он сошел с ума. То, что против Намджуна не было устроено войну лишь подтверждало, что благородным семьям важнее их авторитет, а не уже свершившийся факт. Старший Кан не стал разбираться в том, умышленно ли его сын употребил наркотики, или это была чья-то подстава. Он просто сделал что от него требовалось, чтоб их семья не потеряла все. На какое-то время его лицо исчезло с политической арены, но и это, вероятнее всего, ненадолго. Отец занялся воспитанием второго наследника, взялся за это с таким усердием, что Нгок в своем оборванном семейными делами детстве обвинил Намджуна, Хосока и всех, кто был в особняке Чона на его 20-летии. Делом чести для мальчика стала месть за брата и за себя. Намджуну осталось утешать себя тем, что если бы он не подменил ампулы следом за Сынем, под действие наркотиков попал бы Сокджин, и неизвестно чем бы все закончилось при таком раскладе вещей. Быть лидером — это брать на себя ответственность. Отворачивая лицо от тех, кто судачили за его спиной о неподтвержденном обвинении, Намджун смотрел на тех, кого подвел, создав скандал и благодарил эту жизнь за то, что Кан ошибался. Они правда семья и они правда остались с ним ни смотря ни на что.***
Наше время
— Ну вот как-то так я и облажался. Парни говорят, что это все чушь и он сам виноват в случившемся, но знаешь что…я же мог просто забить на эти соревнования, да? Мог объявить о допинге организаторам, мог отговорить Сыня, наверное, — Намджун потирал костяшки пальцев, глядя куда-то в сторону от собеседника. Прошло уже три года, но он помнил все в таких подробностях, будто это было вчера. — Я думаю, что в любом случае, это все равно привело бы к другим, разного рода херовым окончаниям для всех нас и все случилось как случилось. — Прости, что сомневался в тебе, — голос звучал подавленно. В голове почти месяц жили столько неподтвержденных слухов, столько дурацких историй, совершенно не совпавших с тем, как все было на самом деле. — Не бери в голову, Тэ. Я должен был рассказать раньше, но знаешь, мне было страшно, что со стороны эта ситуация повергла бы тебя в недоумение. Наверное кажется, что принять решение было просто, но поверь, макнэ, это не так. Как думаешь, что мне сказали Юнги и Хосок? — Что стоило забить? — Черт возьми, да! Но как я мог? — голос Намджуна стал немного громче. Он говорил так, будто оправдывает себя на суде. — Джин хотел выиграть, а я не хотел его подвести, Тэ. Соревнований не стало с тех пор. Я, знаешь, я просто рад, что это не зацепило никого. Если бы скандал распространился на кого-то из наших, я бы себе не простил. А что касается нашей с тобой ситуации и этой шумихи вокруг моего ухода и твоего дебюта, так Кан Нгок всего лишь хотел отомстить за брата и надеюсь, что его месть закончится на том, что я покину группу. — А если нет? — Значит мне снова придется действовать в ваших интересах, — Намджун замолчал, будто вспоминая новые детали из рассказа, — только в этот раз я положу всему конец. Намджун покинет группу через несколько месяцев, но чувство, что он отвечает за мальчиков останется с ним навсегда — тяжелым грузом на плечах, но счастливыми моментами, они будет далеко, как млечный путь и всегда рядом, как звезды каждую ночь. Спустя годы, Сокджин все еще будет его самым верным другом и наставником, при этом оставаясь собой: сдерживая обещание и всегда полагаясь на тот выбор, который приведет к лучшему исходу для Намджуна. «Я забочусь о них, а он заботится обо мне. Это то, за что я никогда не расплачусь перед Джин-хёном».