Не моя вина, что я торгую оружием

      Ничто в этом месте не внушало доверия. Ни заказчики, ни дряхлый ангар, ни автокран, ни груз, ни сама ситуация. Польский водитель, сидевший в кабине автокрана, тем более доверия не вызывал. Но отступать было поздно. Томоко вспотевшими руками в сотый раз проверила противогаз. Не то, чтобы он защитит, если что-то пойдет не так, но резиновая маска давала хоть иллюзию надежды. Наконец, последний контейнер был погружен, и Томоко позволила себе чуть-чуть расслабиться. Но ситуация оставалась под контролем — с ипритом шутки плохи.       Вся эта более чем мутная история началась довольно безобидно. Томоко бездельничала в своем офисе в Джакарте, и ей позвонили. Звонящий представился заместителем министра обороны Омана. Томоко, конечно, знала, что это враньё, но многие обращающиеся к ней пользовались вымышленными именами и должностями, так что тут всё было нормально. «Замминистра» попросил посодействовать в перевозке кое-какого вооружения из Албании — мол, оно нужно срочно, а у Томоко есть навыки доставлять груз быстро и без бюрократических проволочек. Предоплата — уже на счете. Единственное — груз надо будет упаковать в специальные контейнеры, которые предоставит заказчик. Очень уж груз хрупкий.       Других заказов на ближайшие полгода не предвиделось, так что Томоко решила смотаться в Албанию лично, тем более, что ей хотелось сделать ещё кое-какие заявки на тамошнем аукционе по распродаже армейского имущества. В свое время в этой стране правил диктатор Энвер Ходжа, готовившийся воевать чуть ли не со всем миром и накопивший просто колоссальные для такого небольшого государства запасы оружия. Теперь албанцы от него избавлялись самыми разными способами, в том числе и распродавали. Был, правда, нюанс — они продавали строго проверенным покупателям. С Албанией Томоко и до этого доводилось работать, но тогда она выкупала старые самолеты и перепродавала их коллекционерам, и эта сделка не считалась оружейной.       Сделав соответствующие приготовления для перевозки груза и зафрахтовав по дешевке небольшой сухогруз под либерийским флагом, Томоко вылетела на место. Перелет в столицу Албании, Тирану, прошел плохо. С первым самолетом что-то случилось, и он совершил экстренную посадку в Шри-Ланке. Второй, исправный самолет несколько раз попадал в зону турбулентности. Так что прибывшая в четыре часа ночи в пункт назначения Томоко была сильно вымотана, а встреча с представителем заказчика была назначена на раннее утро. Решив, что выспаться не удастся, она, уже сидя в отеле, решила просмотреть ещё разок, что и как предстоит перевозить. Так, склад в горах, сначала погрузить в контейнеры, потом уже на транспорт, везти аккуратно, спецодежду выдадут на месте всем участникам. Ай, да ну к черту, надо поспать.       На встречу Томоко опоздала на полтора часа. Представитель заказчика — нервный невнятный мужичок средних лет — испепелил её взглядом и сказал выдвигаться. Томоко, пригнавшая с собой автокран и грузовик, повинуясь, запрыгнула в кабину автокрана и приказала водителю следовать за «Фиатом» мужичка. Водила оказался поляком и всю дорогу с помощью небольшого запаса английских слов и большого количества польского мата втолковывал Куроки свое видение на ситуацию в мире в целом и в Албании в частности, так что к концу дороги Томоко уже знала с десяток польских ругательств.       Склад, как показалось Томоко, был заброшен уже давным-давно. Но «представитель заказчика» набрал чей-то номер, и уже через минут пять откуда-то появилось несколько албанских солдат, которые жестами приказали всем идти за ними в стоящий в отдалении домик. Там с Томоко сняли мерку и выдали противогаз и защитный костюм. Она не очень поняла, зачем всё это ей нужно, но на всякий случай взяла и по примеру всех остальных, надела всё это снаряжение.       Наконец, они попали на склад. Томоко сразу почувствовала неладное — не было привычных ящиков с боеприпасами, гор запчастей. Техники тоже не было. На стеллажах стояли какие-то странные здоровенные канистры с не менее странной маркировкой. Но дело есть дело, и работы по погрузке начались. Солдаты очень осторожно клали канистры в привезенные Томоко на грузовике контейнеры, а потом уже автокран переносил их в тот же грузовик. Куроки было при этом делать особо нечего, и она бесцельно слонялась по складу, пытаясь прочесть хоть одну из надписей на канистрах и на стенах. Это долгое время не удавалось — написано было на албанском. Но она случайно нашла канистру с иероглифической надписью на китайском. Значения иероглифов в японском и китайском, бывает, различаются, но надпись вполне однозначно гласила, что внутри канистры — горчичный газ, или иприт.       Сон и расслабленность мгновенно слетели с Томоко. Это был склад химического оружия. А если одна из канистр протекает? Или солдаты и рабочие уронят при погрузке? Или сломается автокран? А противогаз? Он старый. Вдруг он пропускает? Он точно по мерке, или солдаты выдали на размер больше? Томоко лихорадочно поправила противогаз и защитный костюм и начала искать «представителя заказчика», но тот куда-то исчез. Оставалось следить за погрузкой.       Когда последний контейнер опустился в кузов грузовика, в голову к Томоко заглянула одна интересная мысль — а если её хотят подставить? Химоружием торговать запрещено, перевозить его тоже запрещено, да вообще оно запрещено. И Албания вроде уничтожила все свои запасы? Нужно было что-то делать. Томоко не придумала ничего лучше, как позвонить в местную полицию. Но, как назло, связи здесь не было. И тут её взгляд упал на поляка. Не особо надеясь на результат, она подошла к нему и заговорщическим шепотом (насколько это позволил её скудный словарный запас и противогаз, который она снять боялась) сообщила все свои соображения. Поляк сразу же натянул противогаз, схватил Томоко за руку, затащил в кабину крана и там с кем-то связался по рации и так же резко выпрыгнул и побежал в сторону ближайшего леса. Куроки бросилась за ним. Бежать в противогазе было сложно, но страх был сильнее. Там, в лесу, они кое-как спрятались.       Солдаты сразу заметили их отсутствие и начали прочесывать местность. Но это продолжалось недолго — в воздухе появилось несколько вертолетов, а на дороге — колонна бронетранспортеров. Солдаты начали отстреливаться. Часть рабочих, к удивлению Томоко, тоже где-то раздобыла автоматы и открыла огонь. Но перестрелка продолжалась недолго ввиду неравенства сил.       Когда всё утихло, Куроки и поляк вылезли из своих укрытий и сдались властям. Добровольное признание и сотрудничество со следствием позволило им пройти свидетелями по этому делу, а не обвиняемыми.       Спустя полгода погожим летним деньком Томоко вышла из здания суда в Гааге, оглянулась и вдруг поняла, что не была дома уже года два, давно не видела родных и близких. Ностальгия, никогда до этого не посещавшая её, наконец пришла.       А в это время за ней из окна машины следило двое ничем не примечательных людей. - Черт, эту мочалку ничего не берет. Она ускользнула и в Сомали, и здесь. - Если ты о её неуязвимости, то мне больше всего интересно, как она выжила в том сгоревшем самолете. Что будем снова предпринимать? - Посмотрим по ситуации...