Часть 12
4 июля 2020 г. в 23:30
Куроки подписалась на контракт по поставке минометов и боеприпасов для них армии Демократической Республики Конго (ДРК). Контракт был очень амбициозен — согласно нему, Томоко была обязана поставить всем, абсолютно всем гарнизонам армии условленное количество минометов и боеприпасов к ним. Тут необходимо отметить, что понятие «дорога» в ДРК скорее теоретическое, а на практике их там почти нет, а те, что есть, в ужасном состоянии. Так что предстояла очень сложная работа с точки зрения логистики. Но был и плюс — платили за всё это бельгийцы, а значит, с деньгами не нагреют, а это для Томоко было главное.
Прошло уже три месяца, и задача была почти выполнена. Для этого потребовалось просто колоссальное напряжение сил. Можно было, конечно, нанять штук 10 вертолетов и с помощью них перебрасывать груз, но Томоко не искала легких путей, да и дороговато это было. Так что она довольствовалась одним старым раздолбанным Ми-8, купленным у мутного поставщика и управляемым нанятым по случаю экипажем, состоявшим из индусов. Естественно, одного вертолета не хватило (тем более, что на второй месяц он грохнулся где-то в глухих джунглях), так что пришлось вдобавок накупить грузовиков и нанять транспортный самолет. Грузовики подрывались на минах, транспортник жрал топливо, а Томоко горько страдала из-за убытков. Она ожидала получить прибыль в 1000% (даже с учетом взяток бельгийцам и конголезцам), а со всеми этими тратами выходило всего 800%. Приходилось мухлевать с самим товаром — просроченные мины и списанные минометы покупались в самых стремных местах, а фальшивые бумаги на них печатались безостановочно.
И теперь Томоко болталась в кузове пикапа. Дорога была очень плохая, и «Тойоту» бросало из стороны в сторону. Но лезть в кабину не хотелось — при наезде на мину все, кто там сидел, точно превратились бы в фарш, а здесь, сзади, ещё можно выжить. Садиться в один из двух старых грузовиков, которые ехали (или скорее, прыгали) сзади, вообще не хотелось, ибо они были набиты минометными боеприпасами. Это был долгожданный последний гарнизон, и после этого контракт должен был считаться закрытым. Томоко начала мечтать о мягкой постели и нормальной ванне, и дорога стала как-то приятнее.
В гарнизоне её встретил тучный полковник, подписавший нужные бумаги и сообщивший по рации, что груз доставлен. Куроки только запрыгнула в пикап, как по гарнизону кто-то начал стрелять из минометов. Первый же залп накрыл грузовики с минами, которые оглушительно взорвались. Взрывной волной Томоко контузило и выбросило из «Тойоты». Она уползла к какому-то овражку и скатилась в него. Артобстрел окончился быстро, и после него кто-то начал стрелять из автоматов. Потом стрельба стихла.
Куроки лежала на дне овражка в луже и смотрела на небо. Какой смысл воевать, если наверху такое гигантское, необъятное небо. Каким же всё было ничтожным по сравнению с этими облаками, с этим огромным серым небом. Вон плывут тучи — где-то будет дождь. Может даже здесь — и тогда она утонет, потому что пошевелиться и вылезти отсюда не может. А вот пролетел самолет. Су-30 вроде. Что он здесь делает? Такие есть у Уганды — надо бы и угандийцам что-нибудь впарить. Что-то очень большое, как небо.
Возвышенные размышления Томоко были грубо прерваны двумя солдатами, которые нашли её убежище. Немного посовещавшись, они решили взять её в плен. Грязную, оглохшую и в целом побитую жизнью Куроки вытащили и предоставили ближайшему офицеру. На Томоко был конголезский мундир — она одевала его на всякий случай, чтобы её не подстрелили свои же. Теперь он спас ей жизнь, так как офицер решил, что она (или точнее — он, так как в искупавшейся в грязи Куроки признать девушку было сложно) — наемник, и неплохо бы его предъявить более высокому начальству и получить за это медаль, а не расстреливать на месте.
Спустя три дня Томоко уже сидела в гарнизонной тюрьме одного из угандийских городов. С ней, как с гражданином Японии, обращались более-менее нормально, и снизошли до того, что объяснили всю глубину той ситуации, в которую она попала. Во-первых, она уже две недели возила боеприпасы и минометы не официальной армии ДРК, а каким-то очередным повстанцам. Во-вторых, тот последний рейс был вообще-то на территорию Уганды, и, следовательно, она участвовала во вторжении на чужую территорию. В-третьих, её схватили в ходе военной операции в униформе другого государства — так что она теперь проходит как «зарубежный наемник». В принципе, этого хватало, чтобы упечь её в тюрьму весьма и весьма надолго. Были и хорошие новости — бельгийцы посчитали контракт выполненным и перевели деньги.
Угандийцы начали склонять Томоко к тому, чтобы выступить на пресс-конференции, обличить агрессивные планы ДРК и Бельгии, а затем её выпустят. Куроки обещала подумать, на что ей ответили, что на «подумать» у неё есть неделя, после чего её будут судить как наемника.
Томоко после этого разговора отвели в одиночную камеру и заперли. Она уселась на нары и тяжко вздохнула. Во всей ситуации было несколько плюсов — она жива, её не бьют, ну и наконец угандийцы её знают не под настоящим именем — она предусмотрительно путешествовала с фальшивым паспортом. В остальном всё очень плохо. В консульство звонить смысла нет — её освободят и посадят на родине, благо нанарушала она достаточно. Выступать на пресс-конференции — угробить карьеру, да и опять-таки, вскроется её настоящее имя. Отказаться — и сесть в тюрьму, скорее всего, на всю жизнь. Но не всё потеряно! Ещё есть неделя, одежду у неё не отняли — а там спрятано кое-что, что может помочь. Осталось только придумать, как именно бежать из тюрьмы.