Не моя вина, что я торгую оружием

      Стояла жара. Кондиционеров здесь не было в принципе, а вентилятор не работал из-за отсутствия электроэнергии. Единственным спасением были толстые стены здания, внутри которого было более-менее прохладно. На улице эритрейки занимались строевой подготовкой, а Томоко лежала на раскладушке и смотрела в потолок. В принципе, здесь было не так уж плохо (сколько раз Куроки говорила эти слова про всякие гадюшники — уже и не счесть), но теперь ситуация становилась всё хуже и хуже. Вчера ей интересовались только японские власти, сегодня — Интерпол. А кто завтра? США, Китай, Россия или ещё кто-то? Ещё ведь оставались те таинственные люди, который встретились ей в Москве. Что нужно им? В каком направлении продолжать бизнес? И продолжать ли? Ну, наконец, был самый главный вопрос — как там смонтировали радар в Кэрэне?       Все эти вопросы были риторическими, так что Томоко довольно скоро перешла к тому, чем занималась уже три дня — смотрела анимешки. От созерцания приключений юной революционерки Утэны её вернула в реальный мир офицер, которая, смущаясь, на ломаном английском пригласила Томоко на обед. Куроки не очень нравилось всё это — чувствовалось, что танкисток слишком уж сильно проинструктировали заботиться о ней. Но от обеда отказываться было глупо, тем более, что завтрак она благополучно проспала.       Обед прошел, как обычно, в настороженно-дружеской атмосфере. Попытки подружиться пока натыкались на непреодолимый языковой барьер. Томоко не знала язык тигранья, на котором говорят в Эритрее, танкистки не знали японский. Офицер и Томоко знали английский, но на уровне «моя мало понять твоя». Разговорник помогал мало — он был тигранья-итальянский, который Томоко не знала. Впрочем, с помощью языка жестов объясняться кое-как удавалось.       Одной вещью, которая привлекала внимание Томоко, стала БМП. Машина была старая, заслуженная и очень странная. Эритрейцы как-то вкорячили туда вместо «оригинальной» пушки двуствольную зенитку, и теперь Куроки ломала голову, как им удалось это сделать. Просто конструкция БМП этого как бы не позволяла, но сделали ведь! Но к машине её мягко, но решительно не подпускали, однако она не опускала руки и стремилась удовлетворить свое любопытство.       Ещё одним развлечением была радиостанция. Она не работала, и Томоко пыталась выяснить, что же с ней не так. Навыков у неё не было, так что она действовала методом проб и ошибок. В принципе, заняться было чем, но что-то её тревожило. Наконец, на пятый день Куроки поняла, что не знает, где находится, какой тут ближайший город и всё такое. Та новость с розыском настолько испугала её, что тогда она даже и не задалась таким вопросом.       Во время ужина она спросила офицера, какой тут ближайший город. Офицер, подумав, сказала, что ближе всего тут городок Тсорона, но отпускать её до распоряжения из центра не будут. После ужина Томоко сразу же полезла за картой. Как выяснилось, городок этот находился почти вплотную к границе с Эфиопией. А Эритрея, надо сказать, с Эфиопией враждует. Да что там говорить, даже эритрейскую систему ПВО Томоко делала как раз против эфиопских самолетов. А с учетом «везения» госпожи Куроки можно было ожидать чего угодно.       Впрочем, рутина и другие переживания вскоре выбили из её головы все эти страхи. Кроме того, Томоко начали привлекать к общественно-полезному труду вроде покраски шлагбаума и уборке территории. В трудах и размышлениях прошел месяц. Куроки уже более-менее подружилась с обитательницами блок-поста. Проще всего было с Офицером — эту высоченную девушку в песчаной униформе было сложно не запомнить, да и с ней хоть как-то можно было переговариваться. Она даже запомнила пару японских фраз. Дальше шли Механик-водитель и Похожая-на-неё-но-не-Механик-водитель — они ходили в камуфляже, были примерно одного роста и вечно возились с БМП. Нельзя было не запомнить и Ту-что-вкусно-готовит — она заправляла бытом маленького гарнизона, и в основном ходила в майке и шортах. Наконец, оставалась последняя — Отаку. Она с большим интересом смотрела вместе с Томоко анимешки (правда, почти ничего не понимая), и, как выяснилось, собиралась поступать в один из эритрейских колледжей и стать переводчиком с итальянского, который она более-менее знала. Томоко подарила ей свой разговорник.       Через полтора месяца на блокпост прикатил джип с новыми документами для Томоко. Теперь её уже ничего не держало здесь. Ну, почти ничего. Да чего уж там врать — она привязалась к этому месту. Но бизнес есть бизнес — и она укатила дальше.       Однако после окончания эритрейского контракта этот самый бизнес начал трещать по швам. Теперь она была уроженкой Мьянмы под именем Мери Чжан (эритрейцы явно не заморачивались насчет этого), а ездить по миру с таким паспортом было сложнее. Сама же «Томоко Куроки» исчезла, как и вся её старательно наработанная репутация — как выяснилось, теперь ей действительно заинтересовались США. Осталось только несколько стабильных каналов, вроде северокорейского, но они приносили сравнительно немного, а затраты росли. Наконец, она начала просто уходить в минус, и недалек был тот день, когда у неё не останется ни цента. Надеяться на разблокировку счетов, где оставалось большинство её старых накоплений, было теперь почти невозможно.       В один безрадостный день Томоко, сидевшая в своей конторке и предававшаяся унынию, услышала стук в дверь. Она никого не ждала, и подумала, что ей показалось. Но постучали снова. Потом ещё раз, но сильнее. Наконец, дверь начали пинать со всей силы. Томоко, взяв на всякий случай пистолет, подошла, и спросила, кто там. С другой стороны хором что-то заголосили два очень знакомых голоса. Куроки, не выпуская пистолет из рук, открыла дверь, и в неё сразу же влетели Смайлик и Очкастый. Они начали со скоростью пулемета выкладываеть ей какую-то отличную идею. Она остановила их, усадила, налила им чаю и, устроившись поудобнее, принялась слушать.       Через полчаса Томоко снова была в прекрасном расположении духа. У неё был план, были союзники, и, наконец, была надежда.