Не моя вина, что я торгую оружием

      Засевшие в радиорубке ЦРУ-шники были совершенно не рады, когда кто-то постучал к ним снаружи и начал что-то глухо вещать на японском. Это означало, что марокканская охрана либо перебита, либо разбежалась, и противник уже здесь, и их отделяет только сантиметровый слой металла. Утиду подтолкнули к двери и приказали переводить.       Речь Томоко изобиловала разными образными выражениями, позаимствованными из разных языков, и Утти, чтобы не смущать присутствующих, пришлось сократить всё до «верните мои деньги и выдайте Яровски на расправу!». Услышав перевод, главный ЦРУ-шник гневно взглянул на псевдо-Зимина/псевдо-Винтера/псевдо(?)-Яровски и приказал Утиде сообщить Томоко, что просьба будет выполнена, если будет отведен северокорейский спецназ. С другой стороны двери последовал вопрос «я тут одна, какой к черту спецназ?».       Разговор продолжился, и ситуация с каждым словом становилась всё абсурднее. Персонал ЦРУ узнал, что тратил кучу средств и потерял множество людей, охотясь на торговца подержанным хламом, и всё по вине их сослуживца, который с какого-то перепуга решил, что она связана с ядерной программой КНДР. Томоко узнала, что за ней уже несколько лет следят ЦРУ-шники, считающие что она, убежденный пацифист, сторонник ядерного разоружения и знающая о ядерном оружии только то, что оно в принципе есть, помогала северокорейцам создавать ракеты и атомную бомбу, ну и что она действительно заработала на сверхприбыльном товаре столь мало. Это было ещё не самое страшное — Утида узнала, что Ульрих лежит без сознания где-то там, среди сражающихся друг с другом солдат.       Разговор этот проходил в весьма нервной обстановке, и его результатом стало понимание обоих сторон, что слова «мы крупно просчитались» по отношению к этой ситуации звучат как-то бледно и невыразительно. Оставался ещё главный вопрос — кто же ведет бой в здании, кроме марокканцев? Томоко в очередной раз сказала, что не знает, кто там мог прийти к ней на помощь, ЦРУ-шники в очередной раз ей не поверили. Оставалось только ждать рассвета и подхода новых штурмовых групп марокканцев.       Томоко прислонилась к стенке, обняла автомат и тихонько сползла на пол. Её накрыло меланхолическое настроение, и она начала предаваться размышлениям в духе «Кто я? Зачем я всё это делаю? С какого я района?».       Спасительный рассвет привел с собой срочно переброшенные батальон марокканского спецназа и роту американских «Зеленых беретов», переброшенную из Нигера. И они, вооруженные мощными прожекторами и, наконец, догадавшись вырубить оборудование для глушения радиосвязи, начали зачищать здание тюрьмы.       И вот тут началось самое интересное — никаких следов какого-либо вторжения найдено не было. Мало того — все, абсолютно все найденные пули и гильзы были от марокканских автоматов. Трупов было на удивление немного — трое охранников и один спецназовец из штурмовых групп, посланных ночью. Зато вот раненых хватало — больше сотни. Что самое интересное — все извлеченные из охранников пули принадлежали спецназовцам, все извлеченные из спецназовцев — охранникам...       В ходе расследования выяснилось, что Томоко не попала вообще ни в кого — её бесцельная стрельба только вносила дополнительную панику. Вскрывшиеся же новые подробности дела показывали, что единственное, за что Томоко можно реально судить — контрабанда оружия из Северной Кореи и нарушение эмбарго. Однако, принимая во внимание все подробности и не желая, чтобы некомпетентность сотрудников стала достоянием общественности, американские власти приняли решение замять дело. Бои в тюрьме «Аль Темара», по официальному заявлению марокканских властей, были простым подавлением бунта заключенных. Как ни странно, телефонные звонки Томоко тоже сыграли определенную роль — о ней действительно осведомились несколько посольств, правда, в духе «что там ещё она натворила?» - и ответы были в основном о том, что Куроки опять промышляла контрабандой.       Американцы подержали Томоко под стражей ещё месяц, а затем, вроде как завербовав, отпустили со строгим наказом не заниматься нелегальными делами. Естественно, они прекрасно понимали, что сразу после выхода она снова вернется к торговле оружием, но, по крайней мере, за ней было не так уж и сложно следить.       На выходе из тюрьмы её уже традиционно встречали Ульрих с Утидой, живые, невредимые и счастливые. Томоко оглядела их, пробурчала что-то про вечно неунывающих идиотов, и спросила — что делать дальше? Утти в ответ воодушевленно сказала, что клиенты уже готовы, заказы на оружие поступили, как и предоплата, осталось дело за малым — раздобыть, переправить и получить оплату.