Не моя вина, что я торгую оружием

      Томоко сидела в кресле и тупо смотрела на доски с «уликами». Два месяца прошли быстро, и они были потрачены, в основном, на видеоигры. Кто-то, может, сказал бы, что это — путь к деградации, и был бы совершенно не прав — сложно деградировать ниже того уровня, на котором она сейчас находилась (по крайней мере, так думала сама Томоко). Она уже окончательно убедилась в том, что ума у неё для самостоятельного разрешения этой загадки маловато, что никто не придет на помощь. Не помогала даже тяжелая артиллерия — «Google» и «Yahoo!». Так что оставалось только сидеть и ждать непонятно чего.       Куроки встала с кресла и, шлепая тапочками, отправилась на кухню, сварганить себе чаек. Закончив с этим нехитрым делом, она набрала Утиду — привычно узнать, нет ли чего нового. Ответ был стандартным — ищем, но найти ничего не можем. Томоко вздохнула. Она знала, что Утида с Ульрихом застряли где-то в Индийском океане на каких-то островах, куда они поехали неизвестно зачем, так что они действительно пока мало чем могли помочь. Японская разведка, видимо, последовав примеру всех остальных, сотрудничество с Томоко прекратила. Северная Корея поступила также. В принципе, теперь Томоко оставалась одна.       Она взяла какой-то бумажный лист и смастерила бумажную лягушку. Делать ей было нечего, и она просто машинально играла с этой нехитрой поделкой. Потом она сделала ещё одну, и нарисовала им черным маркером круглые глаза и номера — 1 и 2. Лягушки были очень похожи, и только эти цифры позволяли их различать быстро. Были, конечно, и мелкие отличия — всё-таки их делали вручную. Томоко развернула их мордами к себе и задумалась — а ведь если бы номеров не было, их запросто можно было бы перепутать, если не обращать внимания на детали. Потом она посмотрела на их круглые глаза, снова взяла маркер и превратила глаза в очки. Круглые, как у Ульриха.       Утида лежала в гамаке и дремала. У неё на сегодня не планировалось никаких особых дел, а все обычные, вроде ежедневного ответа Томоко, уже были сделаны. Поэтому её несколько озадачил звонок спутникового телефона. Лениво сняв трубку и столь же лениво ответив «Это кто?», она услышала очень взволнованный голос Томоко, которая требовала Ульриха к телефону. Через несколько минут беготни он был найден и совместно с Утти начал давать показания.       До Томоко внезапно дошла одна интересная вещь — нервных типов европейской наружности с круглыми очками, которые хотели убить её, похоже, было два. Попыток со стороны очкастых было четыре. В первый раз, в Албании, её действительно хотели подставить Ульрих с Утидой, которые это хором подтвердили. А вот дальше пошли разночтения. Когда на Томоко у берегов Эритреи напали «пираты», за ними тоже стоял некий мужчина — «нервный, белобрысый, средних лет, в круглых очках и сером пальто», а потом, уже собственно в Эритрее, её пытались грохнуть убийцы, связанные с некой фирмой «Мицуя Ltd.». От этих случаев Ульрих с Утидой открещивались — по их словам, в это время они как раз первый раз потеряли след Томоко. И оставался случай в Пакистане. Тут Ульрих совершенно не отрицал, что он должен был ликвидировать Томоко в составе группы наемников, но вот про то, что кто-то подослал ей в номер убийцу-одиночку, который потом пал от разряда тока, пущенного бдительным электрическим обогревателем, слышал впервые.       Со слов Утиды и Ульриха, они в основном занимались тем, что пытались уследить за хаотично метавшейся по миру Томоко, и постепенно вследствие этих наблюдений уверовали в её неуязвимость. Так что убийц-одиночек их фирма не посылала — с их точки зрения, это был бы просто перевод денег и людей. Ульрих до сих пор считал, что нападать на Томоко силами менее чем 20 человек — просто самоубийство.       После разговора Томоко пребывала в противоречивом расположении духа. С одной стороны, примерно ясно, в какой стороне искать, да и похвала насчет её опасности и крутости грела душу. С другой — информации было мало, да и вдруг Ульрих с Утидой наврали и всё это время были заодно с «ними».       Однако эти переживания были контрпродуктивными — надо было что-то сделать. Томоко отхлебнула остывший чаек, взяла бумажку, на которую записала свои мысли и показания Ульриха с Утидой, и пошла «подшивать» её на доску с «уликами». Закончив с этим тяжелым делом, она душераздирающе вздохнула и отправилась дальше деградировать за видеоиграми. Однако ей в голову продолжали лезть всякие разные мысли, и она снова пошла пялиться на пробковые доски.       Беглый поиск по названию фирмы — «Мицуя» — ничего не дал. Впрочем, это Томоко знала и так, и забила слово в поисковик скорее просто для самоуспокоения. Зато удалось кое-как связать те два анонимных звонка — и в первый, и во второй раз Томоко как раз занималась делами Эритреи. Всплыл ещё один необычный эпизод из прошлого — письмо о заирском золоте ей в бразильскую контору занес незнакомец, которого Томоко не успела особо запомнить. Но было несколько зацепок — он явно был не из ЦРУ (Винтера-Яровски оттуда к тому времени турнули), он был в очках, и по телосложению он был похож на Ульриха, хоть точно и не был им.       Естественно, в тот раз Томоко и не подумала взять записи с камер видеонаблюдения, а сейчас прошло слишком много времени. Но в Бразилии у неё остались контакты, у которых можно было бы выяснить хоть какую-то информацию. Как Куроки убедилась на собственном примере, любой подозрительный человек существует не в вакууме, и оставляет за собой шлейф всяких следов. Он где-то живет, с кем-то общается. Многие люди, про которых он сам давным-давно забыл, будут помнить его ещё долго. Вычистить из архивов авиакомпаний, муниципальных органов, полиции и тому подобных учреждений все следы невозможно. В конце концов, всегда существуют слухи о людях, и порой они бывают полезны. Так что она разослала электронные письма нескольким проверенным людям, и в последующие несколько дней получала краткие справки по некоторым подходящим под описание мутным людям.       Среди потенциальных кандидатов резко выделялся некий Освальдо — то ли мексиканец, то ли португалец, а может, и вообще бразилец. Было ясно, что он то ли испано-, то ли португалоговорящий, но контакт не смог хотя бы более-менее определить, из какой именно он страны — ни акцент, ни привычки, ничего ему знакомо не было. Однако он в точности соответствовал описаниям — средних лет, носит круглые очки, одно время красился под блондина, и крайне нервный. Кроме того, на одной из приложенных фотографий он точь в точь был как тот человек, который занес письмо в бразильскую контору. Правда, на других снимках он значительно отличался, но Томоко и сама знала, как сделать так, чтобы человека было сложно узнать.       Но вот запрос на более подробную информацию почти ничего не дал — этот Освальдо был как раз тем самым параноидальным конспиратором, который нигде не регистрируется, мало светится и вычищает за собой всё.