Птичье дело

      Рано или поздно это должно было произойти. Каждый день возвращаясь с учебы, Елисей готовился к тому, что Соловей мог похудеть на несколько зубов, или наоборот – потолстеть на пару пуль. Каждый вечер последних четырех месяцев они разговаривали, но ни разу о том, чем Соловей занимается. Елисей пару раз пытался намеком спросить, какого черта этот маргинал творит, но тот менял тему так ловко, что Елисей только на следующее утро понимал, что его обвели вокруг пальца.       Соловей никогда не причинял ему вреда. Никогда не ставил в неловкое положение. Даже напротив – он всегда помогал чем мог. Но Елисей все равно не решался спросить напрямую. Что он знает об этом человеке? Вдруг он свято уверен, что Елисей ничего не понимает? Вдруг он замешан в чем-то очень серьезном? Вдруг Елисей спросит, а среди ночи проснется с ножом в шее? Конечно нет, Соловей был ему другом и никогда бы так не поступил. Но нельзя же быть в чем-то на все сто процентов уверенным?       В тот день Елисей зашел в магазин по пути домой. До Соловья он покупал только то, что можно сварить или пожарить за пятнадцать минут. Редко в этот список входило что-то кроме макарон и сосисок, все же он здраво расценивал свои возможности. Но сейчас, когда в его квартире появился тот, кто (о боже) умеет готовить вещи посложнее жареной курицы, он выходил нагруженный самыми разными продуктами.       Елисей не был многозадачным человеком. В его вселенной не может одновременно существовать и усталость, и тяжелые пакеты, и тревожные мысли, что-то следовало оставить. В пакетах лежало пиво, так что выбор был очевиден. Он не ожидал ничего необычного, потому вид измазанного кровью и отекшего от увечий Соловья, как ни в чем не бывало курящем на кухне, его немного шокировал. - О, добрейший вечерочек, боец! – как всегда поприветствовал его Соловей. Прижимая пакет с замороженной рыбой к разбитому лицу. Кошмарный фиолетовый фингал растянулся по его переносице. Где-то кровь всего лишь выступила, но под носом она запеклась плотной коркой. - Бог мой, что случилось? – Елисей бросил сумки на пороге и окинув взглядом лицо соседа, прямо в ботинках побежал в ванну – за аптечкой. - Да Муромец, чтоб его черти драли… - Соловей сердито выругался, затянулся и окинул взглядом аптечку. Бинты, вата, какие-то странные ампулы, лежащие там со времен распада советского союза, зеленка, спирт и анальгин. Что еще ждать от студента? – О, неплохо. А я ее обыскался. У тебя перекись, может, найдется? - Хлорик только. Хлоргикседин. Но он тут не поможет. – растерянно ответил Елисей. В его вселенной действовать надо было или быстро, или никак. Он вытащил чуть ли не половину всей ваты и вылил немного спирта. Соловей внимательно следил за его действиями. – Дай обработаю. - Не-ет, это больно, я и так сегодня настрадался. – слегка истерично ответил Соловей и для надежности отодвинулся подальше к стене, прижав рыбу ближе к лицу.       Елисей глубоко вдохнул и мысленно посчитал до пяти. Он прекрасно помнил, как этот придурок посадил занозу и всерьез намеревался там ее и оставить. Он позволил ее вытащить только на третий день, когда палец покраснел и опух. Вот что было в нем удивительного – как приходить домой со сбитыми костяшками и хвататься за горячий чайник, так это милое дело. Но если дела касалась зеленка, спирт, или – о боже – ИГЛА, так он бесследно исчезает. - Не больнее, чем сдохнуть тут от какой-нибудь заразы. – спокойно сказал Елисей. - Да нормально все, я водичкой промою, тыщу раз так делал. – Все так же ответил парень, странным взглядом смотря за ваткой. Спирт намочил Елисею руки и собирался капнуть на пол.       Елисей посмотрел на вату, на мокрую руку, и, недолго думая, выжал ее в ближайшую кружку. Резкий запах действовал на нервы. - Все, теперь спирта тут почти нет. Дай я хоть попробую? Если будет больно, я прекращу. Забились? – Елисей не уговаривал, но все звучало именно так. Соловей сначала посмотрел на него, потом на ватку, а после вздохнул так тяжело, что в другом веке у одного французского писателя родилась идея написать «отверженных».       Он отнял рыбу от лица и пододвинулся ближе к Елисею. Тот сел на табурет напротив и поудобнее перехватил ватку. - Закрой глаза. - Нет. - Как хочешь. – ответил парень безразлично и провел ваткой по ссадине на фингале. Соловей зажмурился, но протестовать не стал. Еще около минуты они сидели в тишине, изредка прерывающейся его шипением. - И кто такой Муромец? – наконец спросил Елисей. Ватка уже со всех сторон была испачкана в крови, и ему пришлось разорвать ее и продолжать обработку внутренней стороной. Он не особо ожидал честного ответа, но Соловей его приятно удивил. - Да Пент один, ебись он конем, сука такая! – не скрывая злость, ответил он. – Он постоянно доебывает, мол, мое место в тюрьме и вообще недостойны мои татарские ноги ходить там, где наступали его господские сапоги. - Подожди, тебя полицейский что-ли так? Он же права не имеет!       Соловей засмеялся своим каркающе-хриплым смехом. Елисей с непониманием уставился на его. - Не имеет? Пенты творят что хотят. Вот сегодня я с ним просто столкнулся, он мне предъявлять начал, типа я гопота лютая и люди в страхе живут. Приложил меня прям по морде, а он еще и перстни, сука, носит, больно было – жуть. Вот кто, интересно, в страхе живет?! Вот ты в страхе живешь? - Нет, я не в страхе живу. – неуверенно ответил Елисей. Кто бы не был тот Муромец, он говорил по делу – Соловья обходили по широкой дуге. Елисея тоже это по касательной задевало - бабушки, постоянно сидящие на детских площадках, начали странно переговариваться при его появлении и больше не отвечали на его приветствия. У него появилось предположение, что полицейский друга поймал на чем-то криминальном, а не просто встретил в темной подворотне. - То-то же. А он говорит, жалуются…       Елисей смочил высохшую ватку спиртом и вытер кровь из-под носа парня, угрюмо смотрящего в сторону. Рука его случайно коснулась чужой кожи. Друг этого не заметил, или сделал вид, что не заметил, но это не помешало Елисею смутиться. - Ну раз жалуются, почему он не задержал?       Соловей посмотрел ему в глаза, а потом ненадолго замолчал. У Елисея появилась слабая надежда, что сейчас он скажет что-то, что скрывал раньше. - Ну-у, в общем-то он не может. Точнее может, но это смысла не имеет. – Неуверенно начал Соловей. Елисей после этих слов всем своим телом выражал вопросительный знак. – Я же в психушке лежал, меня бы отпустили.       Елисей не заметил, как выронил ватку. Он был уверен – ему не послышалось. - Ты ГДЕ лежал? – Он пытался спросить непринужденно, но у него слабо получилось. - Да ладно, мужик, ты сейчас так выглядишь, будто я шизоид какой-то. – немного обиженно проворчал парень. – От армии я косил, и задержался на пару месяцев дольше. Там пришлось мне кое-что в бумажках нацарапать, но я с врачом закорешился.       Кажется, психикa Елисея сегодня кому-то крупно насолила, что по ней целый день бьют. Соловей действительно косил от армии, это он рассказывал, так что у него не было причин не верить. Но вот последние слова как-то напрягли Елисея. Такого за собой он раньше не замечал, но сейчас ему стало неприятно от мысли, что он не единственный друг Соловья. Он тряхнул головой, а потом поднял и бросил ватку в мусорное ведро. - А на кой черт ты там задержался? - Да у меня тогда с квартиры поперли, так что жить было негде по факту. А там тепло, кормили неплохо и даже ящик был. Правда, новости только показывал. – Соловей говорил об этом так спокойно, будто оставаться в психиатрической лечебнице добровольно – нормальная вещь. Елисею стало немного жаль друга, но он понял, что рад, ведь теперь у него есть крыша над головой и возможность нормально жить. И плевать, как он эту жизнь обеспечивает. - Я кстати, закончил, не благодари. – сказал он, и Соловей тут же коснулся верхней губы, теперь не испачканной кровью. - Да спасибо конечно, я сам бы не решился! – он со всей силы втянул воздух носом. – Я спиртягой воняю. Роскошно!       Елисей хохотнул. Соловей еще немного принюхался, криво улыбнулся, оскалив острые зубы, и вскочил со стула. - Ну я тогда погнал, не скучай тут. - Да какой скучать, я сейчас продукты разложу и баиньки. – ответил Елисей. Ему бы хотелось, чтобы друг никуда не уходил, особенно с таким лицом – опасно же. Они бы выпили пива, поговорили бы душевно, как обычно. Но Соловей исчезал каждую ночь.       Он проводил его до прихожей, намереваясь забрать продукты. - Кстати, ты ведь знаешь, чем я занимаюсь там? – Соловей кивнул на дверь, натягивая куртку в дверном проеме. Елисею стало не по себе. - Предполагаю. – тихо ответил он. - Верно предполагаешь. – подмигнул ему парень и хлопнул за собой дверью.       Елисей замер, держа пакеты в руках, и уставился туда, где только что стоял сосед. - Ну, одной проблемой меньше. – пробормотал он себе под нос.