Какую дорогу ты бы ни выбрал...

- Ты напугал меня, - голос Иисуса звучит глухо и обвиняюще. - Я и сам испугался. Лето смотрит в глаза нависающему над ним мужчине и робко и неуверенно слегка ему улыбается. Парень очнулся ночью. Очнулся или проснулся, Полу неважно. Только одно имеет значение - Лето открыл глаза, и в них не было больше этого жуткого, потустороннего, совершенно отсутствующего именно здесь, но обитающего в каком-то другом, ведомом только парнишке, времени или месте взгляда, минующего Иисуса. Лето вернулся и осмысленно, внимательно смотрит на Пола снизу вверх. Блеск отсвета фонаря, что безбожно сжирает невосполнимый запас заряда батарей, лучится покоем в глубине изумрудных глаз. Мерцает случайными отражениями и искрится лунной дорожкой, покачиваясь в прибое. - Плохо выглядишь, - парень цепко всматривается в лицо Иисуса, прищурившись. - Сколько не спал? - в голосе Лето искренняя забота одерживает победу над слабостью. И тут Ровиа наконец отпускает. Разом. Мгновенно. Он начинает нормально дышать. Легкие наполняются воздухом в том объёме, что им положен и соразмерен. Сосущая вакуумная дыра в месте сердца начинает постепенно затягиваться, края гнойной, разодранной ревностью раны сохнут, рубцуются. Отчаяние, что пытало его, изводя и практически убивая всё это время, вроде бы отступает. Пол отшатывается от парня. Его ведёт в сторону. Только сейчас он чувствует, что живой. Он словно пьяный. Такой - не напившийся в хлам, а под кайфом, лёгким, невесомо свободным. Спокойным и радостным. Это, наверно, и называется счастьем. Вот это чувство. Когда точно знал, что конец, больше уже ничего и не будет. Всё закончилось. Амба. Финита. Утянуло на дно. Не вздохнуть и не всплыть. И тут вдруг!.. Вдруг яркий свет, и свобода, и невесомость. Надежда взрывается суперновой, пожирая остатки боли и тьмы. Хочется жизни. Всего. Да хоть заново ужаснуться до судорог. Хочется дальше и дальше. От облегчения жжёт желание разрыдаться. Но он же мужчина. Пол только тянет и тянет воздух, всхлипывая где-то внутри, коротко и, как он надеется, незаметно. Но его облегчение и восторг замечает его личное "счастье". Что может укрыться от пытливого Лето? Лето-солдата, Лето–воина, Лето – надеется Пол – человека... - Так плохо? - парень волнуется искренне. - Что? Сколько? Как ты? - Двое суток, - улыбается нервно Пол. - Всё обошлось. Парень хмурится и дергает сжатыми в тонкую щель губами. - Обними меня, Ровиа, и покрепче. Да развяжи наконец. Я не обратился. Всё в порядке. Так что хватит с тебя этого доминирования. Не переусердствуй. - И он смеётся. – Я не поклонник BDSM. Прости. Пол не понимает. А потом понимает. Лето над всем этим потешается. Над раной и ужасом, что сковал Иисуса неразрываемым стоном боли. Над страхом. Над бездной, наполненной жутью. Над смертью и над надеждой. Мелкий засранец. Ровиа вспыхивает пожаром обиды и восхищением. Нервно взрезает путы. Лето тихонько садится. Пол не мешает ему. Пусть. Черт с ним. Парнишка пытливо оглядывает Иисуса. - Спасибо, - тихий мурчащий голос щекочет мужчину внутри. – Пол. Спасибо. Парень ничего больше не говорит. Зажимает ладонью рану, укладывается вновь на столе и вздыхает. Молчит, и Иисус отходит. Приносит ему одежду, что самолично отстирывал, нервно кусая губы в желании хоть чем-то себя отвлечь, и одеяло. - Я почти ничего и не помню, - задумчиво произносит парнишка. - Но это было странно и страшно. Я вроде бы говорил? Ну, с тобой? И он пристально вопрошающе смотрит на Иисуса. Тот не отвечает, и парень опять продолжает чуть слышно: - Я словно умер, но видел тебя. Ты держал меня. И я держался. Пол. Ты меня выдернул из пустоты этой пропасти. Ты пришел и забрал меня. Ты со мной говорил. Но ты врал мне. Лето всё так же пристально и испытующе смотрит на Ровиа, требуя взглядом ответа. - Не неси чушь, - буркает Пол. – Ты бредил бессвязно. Болтал что-то. Я не понял ни слова. Лето моргает и поднимает в недоумении брови, так жалобно и так печально... Иисус больше не злится. Возможно, у парня сработала самозащита. Он усаживается рядом на стол и укутывает одеялом стройное тело. - Есть хочешь? И Лето вздрагивает, будто выныривая из вязкого омута мыслей. – Хочу, - говорит он уверенно и вроде бы с изумлением. – Очень. Пол срывается с места и идёт разжигать кейс-горелку. То, что он сам не ел двое суток, совсем не приходит в голову. ***** - Знаешь... Когда ты… Болел… - произносит с трудом Иисус. Он не уверен, что должен продолжить. Лето лишь поднимает вопрошающе брови и ухмыляется. Всё последнее время он бесит мужчину своим наплевательским отношением и равнодушием к ране и собственному состоянию. Они в белом домике за забором уже пятый день, и на третий Лето поднялся. Будто бы не было страшного жара и выломанных суставов. Словно не он бился под бёдрами Ровиа и чуть не порвал намотанные многократно на кисти и щиколотки полосы ткани. Регенерация. Да. Он не соврал. Но Иисус не может привыкнуть. Не может понять. Так не бывает. Ему до сих пор хочется парня оберегать, а тому это не нужно. Он справляется сам. Сам натянул камуфляжные брюки, лишь раз пошатнувшись, и только позволил Ровиа завязать шнуровку ботинок. Он готовил им есть, управляясь одной рукой с ловкостью картёжного шулера, и упрямо сменял Пола ночью на вахте. Тот поначалу ругался как черт, но после смирился. Что толку орать, если в ответ тебе улыбаются. Вот и сейчас Лето заставил Иисуса притащить в дом всё их оружие и теперь помогает чистить его, разложив на столе и диване. - Ладно, - Иисус снова злится. Беспечность парня выводит его из себя. Лучше поспал бы, но нет - сидит, разбирает винтовку, зажав её локтем. Ему неудобно, но он жутко упёртый. И эта упёртость и нежелание принимать заботу и помощь бесит Иисуса. – Когда ты почти подыхал вот на этом столе! - Пол тычет пальцами в автомат, подвернувшийся под руку. – Я думал, ты обращаешься. Это было... чудовищно. Я такого ни разу не видел. Так не бьются в горячке. Я подумал, что, может, пуля… - В крови ходячих? - перебивает его паренёк, замирая и хмурясь. Лето кладёт винтовку и отходит к окну. Долго молчит, видно, обдумывая слова Пола. Иисус не выдерживает и подходит. Обнимает парнишку за плечи и грудь. Не сильно. Боится навредить его ране. - Ничего не хочу знать, - шепчет Ровиа, нежно целуя ямочку у плеча в вырезе серой футболки. - Я так счастлив, что всё обошлось. И сказал тебе лишь для того, чтобы ты сам был в курсе. Может, я ошибаюсь и, возможно, неправ, но я думаю, ты не носитель вируса. Скорее, наоборот. Лето вздрагивает в объятиях, и Иисус прижимает его сильнее. – Не нужно никому это знать. ****** Пол, как ни странно, нашел с Магдален общий язык. Она слушается его беспрекословно. Собака чертовски умна. Она помогает. Днём чутко дремлет на заласканном солнцем крыльце, поводя и прядая лохматыми холмиками ушей, и вскакивает, услышав лишь ей одной слышимый звук или запах. Она не подводит. Ровиа знает всегда, если опасность приблизилась к их убежищу - Магда повизгивает еле слышно. Она не нападает, не рвёт ходячих. Может быть, опасается. Может, они для неё всё ещё люди. А может быть, чует, что обернётся от жадных, гнилых, ядовитых зубов. А может быть, Пол для неё совершенно не Лето, и она не спешит рисковать из-за него. Мужчине неважно. Главное – помощь и необычная преданность. Магдален знает, что парень внутри, в доме. Пол слышал её невозможный скулёж в первые двое суток. После она замолчала. Ровиа даже ревнует немного. Так… Иррационально. Будто бы мимоходом. Он даже посмеивается, оглаживая рыжую голову. Магда рядом всегда. Вот же чёрт. Умеет же парень влюблять в себя. Ровиа хмыкает чуть растерянно и кормит собаку. Рыба ещё съедобна, но всё-таки нужно избавиться от неё, так что Полу не жаль. Пусть наедается. Лето выходит, щурясь на солнце. Длинноватые волосы цвета расплавленного шоколада небрежно зачёсаны им назад. Парень садится на крыльцо и вытягивает длинные ноги. «Твою мать», - думает Пол, облизав Лето жадным и жаждущим взглядом. Парень строен и нереально изящен. Ладный и ёмкий, как капелька ртути - так же гладок и ядовит, так же красив и смертоносен, целостный и единый. Пол вспоминает, как, будучи несмышлёным мальчишкой, катал капли гремучего серебра из разбитого вдребезги термометра по грязному полу в дебильном соревновании с друзьями по общему дому. Не понимая, не зная, что играет с отравой, но будучи ЗАЧАРОВАННЫМ. Лето – как жидкий металл. Все движения плавные до изумления. Даже раненым он не лишился грации и скрытой силы. Он красив. И он яд для Иисуса. Собака уже у его ног. Рыба забыта. Парень треплет её за ушами и поднимает свой взгляд на мужчину. - Надо проверить, - произносит он как бы с нажимом. – Пули проверить. Мне это важно. - Чтобы проверить пули, придётся проверить людей! - Ровиа не испуган, но насторожен. Перспектива лезть в ту ловушку не радует. Не с раненым парнем. – Сколько их там? Может, целая группа. Это опасно. Я тебя понимаю, но я лично против. Парень кивает в задумчивости. – Ты не боишься, но ты осторожен и в благоразумии тебе не откажешь. И тебе это всё неважно… А вот Граймс бы полез. Захотел бы удостовериться. Разобраться. А тебе всё равно. – Лето замирает, видно, раздумывая, продолжить или нет, но решает всё же договорить. - Всё равно, как и Диксону. Он посматривает на Иисуса, искоса бросая острый пронзительный взгляд, сейчас как никогда наполненный тёмной синью. – Ровиа. Я в тебе не ошибся. Первый раз на памяти Иисуса Лето обратился к нему не по имени. Словно отметил важность и серьёзность сказанной фразы. Иисус поражается. Что? Всё это время парень его опасался? Видимо, проступившее на лице выражение изумления и обиды настолько заметно, что Лето спешит объясниться. - Кевин со мной говорил. Рассказал, что ты знать хотел, кто мы и что мы. Расспрашивал, где наша база и сколько там наших. Ему это совсем не понравилось. - Я всего лишь пытался его убедить рассказать о тебе, - расстроенно, словно оправдываясь, произносит мужчина. – А он мне ничего не ответил. Лишь намекнул, что тема закрыта. Очень доходчиво. Я понимаю намёки. - Да. Он такой, - Лето мечтательно и светло улыбается с гордостью и обожанием. - Кевин особенный. - Угум, - соглашаясь и вспоминая парнишку, с виду похожего на воробья, искупавшегося в луже, мычит про себя Иисус. - Знаешь, я всё ждал, когда ты начнёшь задавать вопросы, чтобы выпытать всё, а ты так и не задал ни одного. Значит, принял меня каким есть, - и Лето смотрит на Пола с искренним уважением. ***** Утром Иисус проснулся один. Первый раз он позволил себе расслабиться. Двое суток он вовсе не спал. Трое спал лишь урывками. И, наконец, отрубился совсем успокоившись. Не понял сначала, что совершенно один. Ровиа ночевал в спальне. Лето диван оккупировал. Спал на нём днём, свернувшись клубком как котёнок. Так по-детски сложив руки под щеку. И тихо-тихо. Пол проверял много раз, в испуге покрывшись разом жалкой и липкой испариной. Парень дышал. Ровиа отпускало. Пол открывает глаза легко. Ему снились добрые сны. Солнце и Лето. Ветер и зелёные волны залива. Ему хорошо и спокойно. Из за плотных задёрнутых штор пробивается свет. Слишком яркий для раннего утра. - Не разбудил. Мелкий упрямец, - Пол улыбается. Мысль не злобная, а смущенно-довольная, полная приятности и тепла. В доме тихо. В воздухе невесомо плавают, попадая в полосы света и ярко вспыхивая, пылинки. Пол поднимается. Тянется сладко, довольно, и выходит в гостиную. Парня не видно. Пол обегает комнату взглядом. Тот натыкается на нечто странное и неуместное - лист бумаги, прибитый ножом к крепко прикрытой двери. Иисус вздрагивает и холодеет. «Что он опять придумал, вёрткая сволочь?» Пол бросается к двери и выдирает с силой загнанный нож вместе с запиской. «Жди меня здесь. Дай мне три дня. Если не вернусь по истечении – возвращайся в Хиллтоп. Буду знать, где ты. Найду. За мной не ходи. Подставишься и подставишь меня. p.s. Пол. Я вернусь к тебе.» ****** Пол Иисус Ровиа не был романтиком. Ну, по крайней мере, пока не встретил невысокое и с виду хрупкое, вроде бы нежное, но аномально и неожиданно сильное для человека такой конституции, сияющее и плещущее через край жизненной силой, смешливое раньше, лохматое существо с глазами, полными тысячей отблесков солнца в прибрежной воде Средиземного моря, волнующей рябью колышущего яркие водоросли залива жаркого городка Сиркевва. С глазами, что меняли свой цвет от яркого изумруда до цвета маренго, а после в генциановый синий, и разом - в цвет тёмной мяты. С глазами, что прожигали насквозь остро и так безумно приятно. «Существо». Пол не может больше думать о Лето, как о себе подобном. Не теперь, когда он узнал парня так близко. Сильный и странный. Не имеющий запаха. С бешеной регенерацией. Боец и пацан. Юный парнишка с возможностью взвода солдат. Не совсем человек. Возможно, и антивирус. Это знание давит на Ровиа и до сих пор. Оно его взволновало. У Пола Ровиа была совесть. И она долго кричала. Цеплялась корявыми ручками и вопила. А после нашептывала: «Вот же она - живая вакцина». Но Иисус не меняет своих решений. Пол вырос в мире приспособленцев. Я тебе что-то – ты вернёшь мне с походом. Ты сделаешь для меня - я отдам тебе больше. Пол не альтруист и не фанатик. Ему положить на этот сдувшийся мир. Он не будет делиться Лето ни с кем. Он его. Пола. Всё. Даже если в нём панацея. Даже если им можно вернуть и исправить, вылечить полуподохший мирок - Пол не станет. Не будет. Он никогда не поделится. Всем, чем угодно, хоть собственной жизнью, но не своим личным счастьем. Он не рискнёт. Два месяца... Нет, чуть больше двух месяцев Иисус знает, что Лето не человек. Или человек не совсем. И это его восхищает. Вот и сейчас, целуя шрам над ключицей, в их маленькой спальне под шум дождя, он чувствует это всем сердцем - нежность, страсть и восхищение. Пол жалеет лишь об одном: когда-нибудь парню придётся его самого упокоить. ***** От необдуманных действий Ровиа удержала собака. Лето оружие не забрал, всё оставил Иисусу. Все припасы и джип. Взял лишь канистру с бензином и обожаемую винтовку. Но это Пол осознал гораздо позднее. Первой реакцией было – догнать. Он, подхватив автомат и оставив оружие в доме, выскочил за ограду и бросился было к машине, но тут заметил Магдален, что бежала ему навстречу. Лето собаку не взял. Оставил с Иисусом, и это было так странно. Пол открывает дверь джипа, но собака к нему не идёт. Возвращается и садится возле прохода в заборе. Видно, Лето велел ждать и охранять. И Иисус наконец включает мозги. Ну, вот поедет он за парнишкой, и что? Тот явно уже у места засады. Брошенных автомобилей навалом. Наверняка хоть одна машина завелась. Так что Лето уже решает свою проблему. Как? Пол вспоминает их спарринг и кашель Карла в последний миг перед тем, как сознание отключилось. Сам он хороший боец. Даже очень хороший, но с парнем ему не сравниться. Можно долгие годы изучать боевые искусства, оттачивая мастерство, а можно появиться на свет с врождённой способностью и лишь отшлифовать её до недостижимого уровня. Пол долго стоит у машины, задумчиво разглядывая Магдален. Парень, похоже, его приручил. Иисус невесело усмехается, встряхивает гривой волос и возвращается в дом. Он будет ждать. Три дня. Как просил Лето. Если тот не вернётся, Иисус не поедет в Хиллтоп. Он поедет к месту засады и сделает всё, что сможет. Он отомстит.