Лик

Тихие возгласы детей перебивали шёпот увядшей травы, отдаваясь звоном в морозном воздухе. Почерневшие листья намертво влипли в сырую землю, припечатавшись к грунту растаявшим снегом. Стив стоял посреди площади и сомневался насчет того, стоит ли ему работать в полиции дальше. Принёсший только усиленное самокопание отпуск длился целую вечность, породив слишком много вопросов и конфликтов, вылившись в целый рабочий день простоя. Если Эрика Уокер ещё мог терпеть, то Экклса он готов был придушить: первый доставал своей вонью, второй – своей специальностью. Вэнс то и делал, что придирался к словам и формулировкам, а ближе к концу дня стал задавать вопросы о последнем деле. Его интересовало всё: система «борделя», цены, поставщики – всё, кроме пребывания там полицейского. Стивен думал, что, может, все эти вопросы служили обходными путями к изучению его восприятия, но откинул эти мысли. В конце концов, как может человек, допускающий столько ошибок при ведении протокола обследования, так ловко выискивать нужную информацию? Или это детектив настолько хотел выдать желаемое за действительное, что перестал видеть дальше собственных убеждений? – Смотри, на огоньки не нарвись, – приглушённый о слой утеплителя хлопок раздался где-то сбоку от мужчины, заставив того обернуться на источник звука. Трое парней прощались друг с другом, и один из них в шутку стянул с самого низкого из них шапку. – Слышь, отдай, – на вид им было по семнадцать лет, может, чуть больше. – Никаких огоньков не существует. – Ну-ну. Детские сказки, городские легенды. Свист ледяного ветра в ушах. Удивительно, но за всю зиму в Ди-Си не было ни одной бури. Исключительно мягкая погода лишь изредка баловала морозами и выпавшим снегом, подчёркивая сгнившие остатки осени кристаллами инея. Потомак не замерзала, продолжая литься по изувеченному людьми устью в открытый океан. Уокер абсолютно не хотел приступать к работе. Он переживал за всеми забытого аутиста, что иногда приходил к нему во снах: тот шептал Стиву на ухо о болезненных прикосновениях, навсегда вошедших в его мышцы; трогал своё лицо в попытках спрятать улыбку удовольствия от каждый раз прокручиваемых воспоминаний; вжимался в угол, повторяя разрушившую его ситуацию. Полицейский его не понимал. Как и не понимал, почему Лен оказался прав. Детектив честно пытался найти хоть кого-то из этих двоих, но у него ничего не вышло. – Почему ты так вцепился в этих ребят? – полупрозрачная молочная блузка мягко отбивала играющие в металлическом блеске пуговиц солнечные лучи, создавая подобие магического свечения ткани. – Из-за них я не могу смириться с закрытием дела, – мужчине не нужно было смотреть на рыжунью, чтоб знать о её планах: её задумчиво-ровная интонация вместе с мягким голосом отпечатывались в сознании заварным кремом с цитрусовыми искорками вкуса – она собиралась с силами для выполнения прямых обязанностей, с которыми не всегда была согласна. – Пироженку хочу. – Хоти, – медные кудри переливались благородным золотом, освобождаясь от оков резинки: ещё чуть-чуть, и можно будет приступать к анализу эффективности компании. – Я знал, что на тебя можно положиться. Стив не понял, как прошла рабочая неделя. Тусклое пространство департамента давило вечной суматохой и механическим шумом, исходящим то ли от сканеров, то ли от движения суставов крутящихся рядом людей. Непонятный скрип, слышимый только парнем, исходил от стен, от аппаратуры, от стекла, от ткани… Даже дыхание живых существ скрипело в невесомости, концентрируясь в невидимых щелях и в карманах куртки. Мужчина даже думал о том, чтоб попросить у Эрика его трубку, но каждый раз отказывался от своей затеи, мучаясь в итоге от едкого, липнувшего ко слизистой запаху травы. Портман отчего-то не разговаривал с коллегой, ограничиваясь только долгим взглядом на перегоняющего что-то в мыслях взгляде карих глаз, отмечая в нём примеси сырой земли. – Тебе нужно к Экклсу, Стив, – старший говорил тихо, зная, что его услышат, несмотря на множество рабочих звуков полицейского участка. Если бы только это говорил один сотрудник, а не весь отдел, включая руководство. Уокер оттягивал этот поход до самого конца, надеясь быстро отчитаться перед сим неучем и забыть об этом навсегда, вот только капитан несколько раз в день напоминал о необходимости визита к штатному психологу, обязательно упоминая об условии, что пока парень этого не сделает, он не будет иметь никакого права приступать к новому делу. Не очень-то и хотелось. Зато хотелось лимонных эклеров с заварным кремом, воздушное тесто которых тает во рту, напоминая о весне и пении сидящих на цитрусовых деревьях птиц. Жаль, что Ирэн следит за фигурой – в ином случае пироженок в доме было бы намного больше. Заканчивалась вторая неделя рабочего простоя, и вместо того, чтобы в конце смены пойти выпить горячий кофе с Эриком под уставшее молчание и покалывание вечерним морозом щёк, Стив решил, что самое время помешать толстому козлу собираться домой. Полицейский стоял у кабинета, долгое время рассматривая дверную ручку, будто ожидая, что дверь откроется сама. Впервые за месяц он услышал тишину. Самое неприятное в ней было то, что она царила за этой дверью. – Не ожидал, – Вэнс стоял рядом с массивным креслом, доставая спрятанную на стеллаже за книгами бутылку коньяка. – Это надо отметить. – Серьезно? – психолог вальяжно обернулся с разведёнными в объятии руками, вот только в одной из них была выпивка, а в другой – стаканы. – Ну, конечно, – звон стекла о деревянную поверхность журнального столика между мебелью приглашал вошедшего присесть на диван и отказаться от спиртного. – Я не пью, – это была наглая ложь, которая дала Стиву возможность понять, что за всю свою карьеру он ни разу не был в этом кабинете – все методики они проходили на анкетах за своими рабочими местами для экономии времени. – Хочешь сказать, что я – алкоголик? – оказалось, Экклс умеет убеждать. – Ладно. Этот кабинет отличался от всего участка стилем и выбранной цветовой палитрой. Пока «не алкоголик» разливал коньяк, наполняя стаканы насыщенной медово-янтарной жидкостью, полицейский вспоминал особенности его встреч с этим «высококвалифицированным специалистом»: сначала от него пахнет потом, перегаром и сексом, а после он разбрасывает пенсы и спрашивает про аутистов. Кто же мог знать, что совсем скоро он сам будет пить на работе с этим человеком? – Я бы за твоей девушкой приударил, знаешь, – алкоголь раскрывался в ореховых нотах и шоколадном послевкусии, оставляя на губах едва заметное пощипывание специй. Детектив поставил стакан себе на ногу, смотря прямо на своего собеседника. – Ты же женат, – кольцо на руке Вэнса мерно поблёскивало в искусственном свете лампы и хорошо вписывалось в цветовую гамму одежды психолога. – Это мои проблемы – не будем о них. Если вся психотерапия состояла в распитии коньяка, то это был лучший психолог в жизни детектива. Мужчины успели выпить половину бутылки, порассказывать друг другу истории из практики, посмеяться над полицейскими на ночной смене и снова уйти в дебри ставшего родным орехового вкуса. Уокер успел забыть о причине неприязни к этому парню, но тот заставил его вспомнить: – Расскажи о себе, Стив, – вот она, часть психотерапии. Парень откинулся на спинку дивана, вздохнул, заглядывая в свой стакан с хмельным солнцем внутри, поблёскивающим в свете лампы. – Это дорогая штука, – Экклс развязал красный галстук в тёмно-коричневый горошек и немного расстегнул рубашку, освобождая массивную шею от официальных тисков. – Для тебя мне ничего не жалко, – он был уверен в себе, в своих возможностях. Уверен, что у него получится добиться от парня всего, чего пожелает. Хотел он только одного – удовлетворить свой интерес. Полицейский отпил ещё немного и потёр лоб. – Начни с самого простого – представься. – Меня зовут Стивен Уокер, мне тридцать три, я детектив, – приятное тепло разливалось по телу брюнета, заставляя отдаться в руки напускной безопасности. Он прекрасно понимал, что в этом случае выпивка была инструментом раскрытия и обхода его скептицизма. Понимал, что нет никакой головной боли, никакого надоедливого шума и едких запахов. – Прекрасно, – психолог демонстративно поднял стакан за собеседника и с манерностью персидского кота расплылся в улыбке, довольно прикрыв зелёные глаза. Он наблюдал за видимыми только ему признаками, смачивая горло вязким шоколадом в напитке. – С чем пришёл? – Капитан запрещает брать дела, пока не покажусь тебе, – Стивен видел пьяный блеск в глазах мужчины и радовался, что вряд ли этот тип будет серьёзно относиться к разговору, и он может наговорить ему всё, что захочет. – Ты пришёл ко мне не из-под палки, Стив, а по собственной воле, – наверное, это была именно та главная причина, по которой детектив не любил Вэнса: тот был открыт перед собой и другими в своих умозаключениях и желаниях. Уокер ему завидовал и принимал искренность за бахвальство. – Валяй. Полицейскому ничего не оставалось делать, кроме как выпить ещё. Свет пробивался сквозь водную гладь, рассеиваясь в глубинах океана. Бурлящие недра подносили ввысь сгнившие тела существ, демонстрируя собственную силу. Соприкоснувшаяся с тусклыми лучами плоть распадалась на мелкие части и уплывала вслед за течением, разнося заразу дальше. Древние монстры поднимались из глубин, дабы посмотреть на принесённый дар, поднимая свои грузные головы к предположительному солнцу и минуя сероводородные тины. Вместо кишащей жизни среды в воде кишели хитиновые лапки. Омертвевший слой плёнкой накрыл солёную поверхность, не давая возможности пробиться наружу к свежему воздуху. Не осталось ничего кроме протухшей смоли, вобравшей в себя разложившиеся трупы. Темнота всё глубже проникала в его сознание, стоило ему только закрыть глаза. Первые минуты Стив не чувствовал ничего, кроме дыхания в спину и приятной тяжести нагретого одеяла. Шуршание ткани было чем-то необходимым в этот час, и мужчина хотел подыграть этой невесомой дымке, но потянулся к своему телефону. Вместе с шёпотом комфорта ушла и умиротворённость. Приглушённый свет экрана ударил в карие глаза уведомлениями, которые до сегодняшнего дня детектив игнорировал. Удивительно, но его знакомый патрульный всё равно каждую смену отправлял Уокеру сообщения. Только за прошлую неделю на улицах было отловлено восемь человек в наркотическом бреду, каждый из которых говорил о каких-то огоньках. Он ведь это уже слышал. Дальше лучше: все задержанные говорили про один и тот же адрес, которого в реальности не существует. Стив понял бы, если все люди были адекватными, но влияние одного и того же наркотика на разных людей всегда даёт разный результат. Что за огоньки, что за адрес? Следующее, что увидел полицейский – видео с двумя торчками и бездомным. Он хотел бы его посмотреть, но… – Ты вернулся к своему утреннему свечению мне в лицо? – девушка недовольно сопела в чёрные волосы, зарываясь носом в подушку. Запах персика щекотал рецепторы, впившись в сознание закрывшего глаза мужчины. – Этот психолог знает, что делает. – В смысле? – ткань приятно оглаживала бледную кожу, рассказывая перевернувшемуся детективу о важности сна. – Ты месяц не притрагивался к рабочим контактам, а вчера поговорил с ним, и вот – ты снова залипаешь в полицейские дела, – запах опьянял, заставляя прильнуть губами к нежной молочной коже и вдохнуть глубже, ловя сладкие ноты кокоса в пространстве, наслаждаясь теплом женского тела. – Хм. Стив об этом не задумывался. Вряд ли он хотел видеть что-то ещё, кроме кажущихся тёмно-шоколадными в этой темноте локонов и изгибов хрупкой фигуры, пусть даже скрытой под одеялом, но осязаемой кончиками пальцев. Во всём этом не было головной боли, шумов и ноющих мышц. Было только ненавязчивое спокойствие ещё не наступившего дня. Может, не стоило так категорично относиться к Вэнсу? Или стоит заняться этими огоньками, нарками и несуществующим адресом? – Эрик, – утро в участке стало напоминать привычное течение жизни благодаря возобновившемуся общению детективов. Старший, только услышав голос коллеги, расплылся в улыбке и отложил металлическую коробочку с марихуаной подальше. – А ты знаешь, что у нас тут двенадцать заявлений о краже, а все они привязаны к несуществующему адресу? – Господи, ну наконец-то, – Портман, кажется, покраснел от счастья, а вместе с этим поднял вверх руки, воздавая хвалебные оды во имя всех своих дилеров. – Я уж думал, что ты на меня обиделся, – брюнет удивлённо покачал головой, наблюдая за блеском почти не красных глаз человека, забывшего капли дома. – Что эта рыжая бестия тебя против меня настроила. – Так, вот сейчас осторожней, – Эрик поспешно закрыл ладонью рот и потянулся за каннабисом. Он очень давно не общался с другом, и ему хотелось сказать всё, что думает. – Заканчивай со своей травой, а то напридумывал себе и сам ничего не спросил. Полицейский только развёл руками и потянулся к трубке. Несколько затяжек привели Эрика в чувства, вернув его в привычное состояние и наделив утраченной ясностью ума. Дым осел в его лёгких, позволяя насладиться утренней суетой. – Несуществующий адрес, говоришь? – проблема Портмана была только в том, что он разучился мыслить без наркотиков. Уже через час старший знал, к чему привязан этот маркер и среди кого он пользуется популярностью. Детективы переглянулись: нужно было найти кого-то, кто выглядит на семнадцать лет и не боится употреблять что-то потяжелее травы. Стив отпадал – ему можно было дать двадцать пять, но никак не двадцать. – Доброе утро, коллеги, – друзья одновременно повернули головы на вошедшего, оценивая что-то своё. Уокер вспоминал, как зовут этого стажёра, рассматривая растрёпанные от ветра русые волосы, сероватые мешки под глазами и надетые джинсы вместо брюк. – По нему видно, что он не местный, – Эрик кивнул, пьяно улыбаясь подвернувшейся возможности. Он видел, как меняется в лице его помощник Свит, который проработал с ним всего ничего по полицейским меркам и его ещё не успели запомнить. – Энди, напомни, откуда ты? – парень выпрямился, лихорадочно пытаясь понять, что случилось и почему ему уделяют столько внимания. Он надеялся, что нигде не налажал. – Филадельфия, – Стив поднялся со своего кресла и подошёл к напуганному щенку, обойдя его со спины. Эндрю был чуть выше, безвкусно одет в какие-то бренды и беспрекословно слушался своего наставника. – А вот как он узнал об этом адресе? Кто ему сказал? – детективы не обращали внимания на парня и говорили между собой, игнорируя немое возмущение стажёра. – Ну я узнал через своих, свои – через бомжей, а бомжи – я не знаю, – Эрик развёл руками. Он понятия не имел, почему бездомные знают обо всём на свете, как и не понимал, почему их вообще так много в столице. И кто им платит? – Этот подходит под «своих»? – Свит неуклюже ударился о плечо брюнета, что только что притянул его к себе. Парень понял – он попал и не имеет права отказаться. – Энди, – Портман был уверен, что с новоиспечённым полицейским можно было работать, но ему нужно было убедить в этом друга. – Чем у вас в Пенсильвании промышляют? – Ну… – никто не собирался отпускать парня из хватки. Стажёр чувствовал, как карие глаза сверлят в нём дырку, и ему абсолютно не хотелось встречаться взглядом с вернувшимся из отпуска маньяком. – Спиды, в основном… – А ты что-то пробовал? – Уокер чувствовал напряжение старавшегося не смотреть на него парня, который в самом начале их общения пытался ему дерзить. Он знал, что Свит признал его авторитет, и он теперь может крутить им так же, как это делает Эрик. Послушная карманная собачка. – Галлюциногенные, – Эндрю нашёл в себе силы посмотреть в бледное лицо. Детектив был похож на выжидающую лису, что наблюдает за мышонком. Парень отметил, что отпуск этому типу явно не пошёл на пользу. – И фен, куда ж без него. – Он нам подходит. Спустя ещё час Эндрю понял, что приехал не в тот город; что полиция – не самое лучшее место, где можно было оказаться; что связался не с теми людьми. Его курирует наркоман и его друг психопат. Страшнее всего то, что эти двое – мастера своего дела. Цена успеха? К концу смены детективы делали ставки. Стив поставил на то, что щенок Энди полностью отдастся наркотическому опьянению, и они ничего не узнают; Эрик поставил на то, что стажёр не будет принимать вовсе, но ему действительно не хватит опыта заметить что-то крайне важное. Они пили кофе, дышали едким дымом марихуаны Портмана и вспоминали свои стажёрские будни. Уокер слушал мужчину рядом и вместе с тем понимал, что скребущий шум возвращается к нему. Что мелкие коготки впиваются в древесину и надрываются в попытке нарушить структуру дерева. Что с каждым разом этот звук всё ближе, и совсем скоро он будет слышать этот скрежет в собственных костях. – Ты меня слушаешь вообще? – Эрик поднёс набитую трубку ко рту и был готов снова затянуться. Его серые глаза блестели в свете зажигалки, а покрасневшие белки мутно отдавали молочным шоколадом. Стив опустил взгляд на явно виновное в этом коричневое пальто друга, отмечая, что освещение здесь ни при чём. – Парами накурило, – может, в этом шуме вокруг действительно виновата конопля? Ему ведь не просто так от неё плохо. – Пойду к Экклсу, наверное. – О, ты теперь его фанат? – металлический звон коробки и шорохи ткани звучали неестественно близко, отдаваясь глухим эхом в черепной коробке. – Мы с ним пьём коньяк, – брюнет довольно улыбался и смотрел прямо перед собой, не поворачивая голову к коллеге, зная, что его глаза блестят так же, как и Эрика. – Может, и мне зайти? Приглушённый свет настольной лампы мягко обволакивал сознание, пропуская через себя водянистые искры зашедшего солнца. В этот раз Вэнс налил себе вина и предпочёл сидеть в почти что темноте собственного кабинета, наблюдая за блеском карих глаз и бестолковой улыбкой их обладателя. Психолог видел парня таким первый раз. – Расскажи о себе, Стивен, – вкус вина больше напоминал изюм и отдавал пёстрой корицей. Экклс вглядывался в детектива, отмечая будто шёлковый отлив бледной кожи в свете лампы. – Меня зовут Стив, я… – полицейский глубоко дышал, откинувшись на спинку дивана, поглаживая ласково пощипывающую ладонь ткань и наслаждаясь ответом её волокон. – Я не понимаю, что я здесь делаю. – Здесь, это где? – Уокер чувствовал на себе блуждающий взгляд зелёных глаз и слышал запах пряного винограда. Биение сердца болезненно напоминало о реальности происходящего. – В этой… вселенной, – шорохи утихали, оставаясь за дверью этого помещения. Всё благодаря свету одной единственной лампы: завтра парень поймёт, что Вэнс сделал это только чтоб убрать лишние влияние на измученное травой сознание, а пока Стив мог только наслаждаться минимальной дозой психотропного. – По крайней мере, не здесь: не в этой комнате, не в этом здании… – психолог проследил за медленными движениями светлых рук. Детектив сцепил пальцы вместе, чувствуя яркие покалывания собственной кожи, что отдавались щекоткой в спине и шее. – Мне бы хотелось… – брюнет услышал, как в темноте расстёгиваются пуговицы и звучит характерный звон металлической пряжки ремня. – Чтоб материя вокруг отвечала мне не вот этим вот всем, а чем-то большим… – «Вот это вот всё», – это?... – дыхание Экклса чуть сбивалось в шорохах ткани, и полицейский мог отчётливо чувствовать на себе внимательный взгляд. Сейчас всё казалось естественным и не вызывало никаких вопросов. И не вызовет потом. – У меня постоянно болит голова, я слышу шорохи в стенах, в столах, в телах, – запах корицы немного покалывал анализаторы, возвращая парня в реальность, охваченную этим приглушённым светом и вбирающим в себя мягким диваном. Лоскуты связанных между собой частей пространства вязко въедались в глаза. – Было ещё много всего, но каждый раз разное, – стоило только закрыть веки, как всё тело повело вслед за волнами и бегущими по телу мурашками. Это плохой знак. – Может, я хотел бы быть бабочкой и собирать нектар жарким летом и спать под выступившей корой, сложив крылья. – Заметь, на чём ты остановился: сложить крылья – это не что-то большее, – Уокер почувствовал обращённую к нему улыбку и услышал шорохи бумажных салфеток. В кабинете жарко и хотелось протереть лоб рукой: психотропное не отпускало, хоть Стив даже не курил. – Тебе нравится притворяться кем-то другим для достижения целей? – Приходится. Сильные челюсти прогрызали хрящи и окоченелые мышцы, игнорируя плотную чешую. Отчаянные крики чаек пробивались сквозь слои лимфы и гноя, всё ещё надеясь на удачную охоту. Трупная смоль сковывала перья, и птицы сами становились уловом. Огрубевшая кожа переливалась в мокром блеске, демонстрируя вековые наросты из водорослей и хитинового налёта. Существо смогло подняться на поверхность только спустя сотни лет, питаясь тонким панцирем, разрушая собственный пищевод и кишки. Оно ожидало крупную, способную удовлетворить голод добычу, что рассекала океан на металлических судах. Трупная вонь поразила лёгкие людей, разнося чуму на сушу, и навсегда закрыла путь к морю. Этот аутист продолжал являться Стиву во снах, но в этот раз там был ещё и Экклс. Последний гладил своей широкой ладонью чёрные волосы искавшего ласки парня. Он наблюдал, как в надежде на продолжение отсталый трётся щекой о его брюки, словно метящий своего человека кот. Детектив согласился, что Вэнс похож на Лена, вот только психолог хитрее. Было что-то во вчерашней консультации, что должно было смутить Уокера, но он не помнил, что. Более того, он не помнил даже примерного хода диалога. Вместо привычного просмотра новостей за ночь и ответа на сообщения патрульного, мужчина попытался систематизировать произошедшее: Эрик достал откуда-то слишком хорошую траву; Стива накрыло парами; он пошёл к Экклсу, а дальше… три часа беспрерывного общения. Как у Вэнса хватило на это терпения? Образы из сна продолжали крутиться в свободной от боли голове, навязчиво отдаваясь напряжением в теле. Вот аутист поднимается на руках, опираясь ладонями о тяжёлые ноги психолога, к его самодовольному лицу; вот парень облизывает рот своего любовника, садясь на обтянутые тканью бёдра; вот Экклс заводит руку в непослушные волосы и мягко целует бледную шею; вот психолог осторожно проводит подушечками пальцев вниз, останавливаясь на повреждённых ключицах, с интересом заглядывая в карие глаза. Стиву стыдно признаваться себе в том, что он хотел бы видеть этот взгляд на себе. Мелкая дрожь от неестественного возбуждения щекотно била по нервам и самоуважению. Парень глубоко дышал, пытаясь унять собственную фантазию и желание, но чем больше он прикладывал к этому усилий, тем ярче становились его чувства: стыд, похоть и разочарование. Он потянулся к собственному члену, невесомо проводя пальцами по пропитанной смазкой ткани к мокрой головке. Это было ужасно, но он ничего не мог с собой сделать. Сжатые губы возвращали его в реальность, напоминая, что это не к нему обращена извращённая забота Вэнса: все его прикосновения и поцелуи не для него, а всё удовольствие получит другой. Уокер запустил руку под бельё и стал ласкать свой липкий от возбуждения член. – А я думала, ты импотент. Утро в полицейском участке началось с очередного спора: справится ли Эндрю с поставленной куратором задачей или нет. Стив сомневался, что тот хотя бы нашёл прикреплённое к маркеру здание. Когда Портман достал свою металлическую коробочку, на смену пришёл психолог. Он не смог пройти мимо детективов. – Стивен, я влюбился в твоё подсознание, – мужчина не думал останавливаться и прошёл в коридор к своему кабинету. Брюнет посмотрел на друга, когда тот только забил чашу коноплёй. – Ну, я знаю, что ты невротик, но не смотри на меня так. Запах травы снова разлетелся по помещению, цепляясь в анализаторы всех вокруг. По оттенкам было ясно, что это та же партия, что и была вчера, поэтому самым правильным решением полицейского было уйти отсюда, пока всё не выветрится, а заодно уточнить, к чему Экклс это сказал. Ещё ему было интересно, как психологу удаётся пить каждый день и приходить без опозданий и бодуна. Чем дальше он шёл по коридору, тем больше ему казалось, что что-то не так. Уокер не учитывал утренний инцидент и считал, что это минутная слабость, но ему впервые было физически сложно открыть дверь в кабинет Вэнса. Он только прикоснулся к ней, как его кисть в невесомом окаменении замерла вместе с ним, оставив парня наедине со щемящей тяжестью в груди. Что-то случилось вчера. И он просто не мог это вспомнить. – А я уж думал, ты пересилил своё любопытство, – в комнате пахло… сырой улицей и книгами. Пахло корицей и чем-то ещё. В дневном свете здесь было… никак. Не было того антуража и атмосферы, создаваемой тишиной участка и концом рабочего дня. Было что-то… лишнее. Детектив не мог понять, что. – Садись, – мягкий текстиль касался бледной кожи, пытаясь о чём-то сказать. Напряжение сковывало тело, и Стив отчётливо чувствовал мнимую опасность, не понимая, в чём может быть причина. – Я понял, как с тобой нужно работать, – Вэнс медленно шагал вдоль дивана со своими бумажками, поглядывая на брюнета. – Ты внушаем, и вместе с тем у тебя высокий уровень эмпатии, – ситуация вынудила полицейского обернуться к собеседнику: он терпел липкую тревогу в собственных лёгких и боролся с желанием уйти от выжидающего взгляда зелёных глаз. – Я бы даже сказал, патологически высокий, – Уокер видел, что психологу доставляет огромное удовольствие наблюдать за ним. – Это не те черты, которые могут привести к чему-то хорошему: по отдельности – да, но не вместе, – что-то было в этих документах, что Экклс держал в руке. Детектив искренне надеялся, что сможет их посмотреть. – На тебя можно легонько подуть, и ты скажешь, что попал в ураган, – психолог наконец-то подошёл к дивану и опёрся о него бедром. – Это я и раньше видел – эти мои монетки и дрозды – но ты показал мне кое-что: ты не смог пережить выступившую кору. – Что? – это было слишком. – Посмотри сюда, – Вэнс передал свои документы детективу – это были копии результатов парня с ежегодной психологической комиссии за несколько лет. – Года четыре назад, я думал, что ты знаешь ключи, и поэтому выходят хорошие результаты, – резкое шипение вслед за шорохом ткани заставило полицейского снова повернуть голову к собеседнику. Тот открыл газировку и чуть отпил. – Вот только каждый год разные показатели. – А разве так не должно быть? – мужчина покачал головой: ему нравилось, что в практике Стив разбирается намного хуже, чем в теории, к тому же, он учитывает только физиологию психических процессов. В этом была своя логика, но не при работе с нормальными людьми – расследование преступлений психически больных – совсем другое. – В твоём случае огромный разброс, словно каждый раз тесты проходят абсолютно разные люди, – действительно: замеренные характеристики сильно отличались друг от друга. Уокер не думал, что все те на время перенимаемые особенности преступников так сильно бьют по его личности. Думал, что изменения касаются только мироощущения и никак не его самого. – Мы должны поговорить о комнате, Стив. Это было не то, что парень хотел услышать. Скрежет внутри костей появился так же внезапно, как и сковавший лёгкие холод. Детектив не верил, что способен об этом рассказать даже под действием веществ, какими бы они ни были. Злая трава, подлый делирий. – О, Стив, наконец-то, – Портман чуть ли не выронил свою трубку: он светился радостью, ведь раз уж его друг пришёл, можно послушать рассказ его подчинённого. Энди выглядел как выжатый лимон, а его зрачки всё ещё не пришли в норму и слабо реагировали на солнечный свет. Ему так и хотелось потянуться рукой к своей коже и разодрать её из-за ошибок нервной системы, но он держался. – Ну, давай, рассказывай. – Ну… – Свит протёр вспотевшее лицо, и брюнет услышал трепет уставшей кожи вперемешку с шорохом тканевой текстуры. – Сначала всё было хорошо, а потом ко мне подсела девушка, – Стивен был уверен, что старший лучше бы послушал о размере её груди вместо сбора информации по тем крупицам, которые был способен выплюнуть накаченный наркотой мозг. – Я угостил её, мы разговорились, а потом всё поплыло, – у детектива тоже всё поплыло: он всё ещё был зациклен на собственных ощущениях, о которых уже успел забыть. Скрежет давил на мозг, отдаваясь шумом в черепной коробке и давлением в глазах. Не мог ведь он так сильно отреагировать на простое упоминание о комнате? – Она увидела, что меня накрыло, и повела меня в туалет. – Ты сам пил что-то? – Эрик старательно оттягивал момент с уборной, надеясь, что ему не придётся закидывать ногу на ногу. – Ну да, – новенький плохо переключался с рассказа на ответы: он был истощён, но никто на него не давил. – Она как-то обчистила меня там, пока я… ой. – Она хоть старалась? – старший хитро улыбался, и Энди кивнул с неестественным для него выражением лица – Стив у него раньше такого не видел. – Дальше пришла охрана и вывела меня, – парень посмотрел в сторону Уокера, а последний так и слышал, как туго идёт мыслительный процесс в русой голове. – Ваш друг-патрульный меня нашёл и отвёз домой. – Что? Я всё прослушал, – Портман медленно потянулся ладонью к собственному лбу и прикрыл глаза: его коллега догадывался, что тот жалеет об отложенной трубке. – Не-вро-тик. После озвученного повтора было ясно: это налаженная система, в которую входят как работники, так и тусовщицы, и всё это кто-то покрывает. На мгновение брюнет задумался, откуда в Ди-Си столько отчаянных предпринимателей, но к этому вопросу он вернётся позже. Солнечный свет раздражал стажёра, заползая тому между волос и цепляясь за его кожу. Детективы обсуждали возможные варианты действий, пока Энди умирал на предоставленном сотрудником кресле. Стивен улыбался, искоса поглядывая на щенка, намекая другу, что его подопечный немного наврал. – Кто его знает, какая там была доза? – тихий шёпот Портмана был слышим только его коллегой. – Может, там слон бы откинулся, а он вон – живой. Нужно было выйти на организатора, поставщика и вербовщика. И всё это делается через самое слабое звено – промышляющих там девушек. Что-то крутилось у парня в голове. Что-то важное и на что он не обратил внимание, когда это было нужно… Огоньки? Точно. – Слушай, – Эрик поднял взгляд на собеседника, замечая в обычно эмоционально тусклых карих глазах азартный запал, выбивающийся из цветовой гаммы пространства вокруг. – Может, знаешь какую безработную девушку, которая внезапно всегда занята? – Может и знаю. Помутнённые инфекцией глаза были затянуты белёсой коркой, и существу не оставалось ничего, кроме как передвигаться на слух и нюх. Оно чувствовало запах жизни и свежей плоти, слышало издаваемый добычей гомон. Оставалось всего ничего до самого настоящего пира, вот только фильтр сковал лапы, полностью ограничив движение. Металлический каркас рассекал мышцы, пачкая и без того протухшую воду кровью. Животное метнуло головой в сторону, сильнее погружаясь в ловушку. Столетия поедания отбросов и сгнившей падали разрушило одно единственное желание прыгнуть выше головы. Вода содрогалась от угрожающего движения винтов и криков бывших жертв. Их было слишком много. Ровно столько же, сколько появилось на измученном теле новых ран. – Ну чего вы такие нерасторопные? – девушка мило улыбалась тонкими и чуть пухлыми губами с медовым металлическим отливом. Едва заметная тень на её лице от аккуратной тёмно-каштановой чёлки с несколькими выкрашенными в ярко-медный цвет прядями придавали её взгляду глубины и некоторой таинственности, которой часто так не хватало многим девушкам. – Нужно ведь всё пробовать, – весь её облик притягивал к себе этой теплотой и томным мерцанием: она ухаживала за собой и тщательно подбирала одежду за цветовой гаммой, подходящей её собственному цветотипу. – Поэтому мы тебя и позвали, – Эрик внезапно не смотрел на её грудь. Не потому что её не было – с ней всё в порядке – потому что они были близкими друзьями. Это было видно по их тону общения, по эмоциональной наполненности отдаваемых друг другу фраз. На них было приятно смотреть. – Ты же эскортом занимаешься? – Мне просто платят за то, что я такая хорошая и рядом, – её голос словно струился по длинным, лежащим на плечах волосам, напоминая звучание горного ручья: казалось, так и должно быть; этот шёпот травы в лесной тишине был неотъемлемой частью самой жизни. – Ты такая хорошая, что аж Стива загипнотизировала, – детектив услышал своё имя и повернулся к другу; тот бесстыже улыбался своими блестящими, совсем не укуренными глазами. – А у него-то такая девушка, что от одного взгляда на неё – на всю длину встаёт, а как рот откроет – так и вовнутрь втягивается. – Ну ахуеть ты сегодня разговорился, – Эндрю хотел было хоть как-то отреагировать на диалог его кураторов, но всё, что он мог – продолжать лежать в кресле и смотреть в потолок. – Прости, просто, мы с тобой столько не общались, что накопилось, и я ничего не могу с собой поделать – рвётся наружу, – по недовольному лицу Уокера старший понял, что ему придётся ещё долго писать отчёты для полицейского. – Если девушка вызывает такую бурную реакцию, значит, она достойная, и за Вас можно только порадоваться, что встретили такую интересную и многостороннюю личность, к которой невозможно относиться равнодушно, – подруга Портмана наверняка слышала от него рассказы об Ирэн; Стивен понял, что ей действительно платят за то, что она такая хорошая и рядом. Честно заработанные деньги. Тучи снова затянули морозно-серое небо, отчего последнее напоминало шерстяной плед со спрятанными под ним игрушками. Снег падал на крыши домов и затянутый тонкой коркой льда асфальт, оттягиваясь ветром вдоль бордюра шлейфом инея. Брюнет стоял у окна и слушал разговор девушки – Шейлы – и Эрика, к которым время от времени присоединялся сдавленный хрип щенка Свита. Они говорили об огоньках; о структуре такой взаимовыгодной работы, о которой подруга детектива только слышала от знакомых; о типичной верхушке такого заведения. Стиву было неприятно признаваться себе, что эта эскортница нравится ему намного больше той же Ирэн. Шор безоговорочно красива, но нрав действительно оставлял желать лучшего: в глубине души она оставалась азартной девочкой, привыкшей к тому, что все двери перед ней раскрываются по щелчку и искренне непонимающей, как может быть по-другому. Руководящая должность только усугубила ситуацию, искривив её когда-то нежный характер, намертво впечатав жёсткость и твёрдость, омываемые женской хитростью. Эрик просто не может понять, что девушки бывают с мужским характером, потому и не любит её. Мужик не потерпит рядом с собой мужика. Тогда почему терпит Уокер? Это были плохие мысли. Лучше бы парень продолжал слушать уютные нотки тягучей карамели в молочном шоколаде от Шейлы вместо сравнивания этих двоих. И всё же… Если полицейскому больше нравится эта милая и совершенно… идеальная в плане внешности по его субъективным убеждениям девушка, то, может, ещё не всё потеряно? – … А Стив всё время так: задумается о чём-то, и всё – был пацан и нет пацана, – мужчина повернулся к улыбающейся на слова друга шатенке и перевёл взгляд на Портмана: тот опёрся локтем о собственный стол и подпирал рукой голову, смотря на вышедшего из транса коллегу. – Его из-за этого особо и не пускают на допросы. Зато, когда дело касается каких-нибудь психов – вот лучше него никого нет. – Что ты уже заливаешь обо мне? – где-то за самим столом старшего хрипло и молча посмеялся Эндрю, что всё так же лежал в удобном кресле своего куратора, разглядывая потолок. – Что я могу о тебе заливать? Хвалю я тебя, – удивительно, но от Эрика не пахло травой. За всё время, что здесь находилась Шейла, он ни разу не потянулся к трубке. – Люблю ведь, люблю всей душой тебя и твою патлатую макушку. – Кто-нибудь, дайте ему косяк. День плавно переходил в вечер: Свит почти успел отойти от бурной ночки; Эрик с подругой согласовали план действий и поставили Уокера перед фактом участия в операции, ведь кроме него больше некому; Стив смотрел на щенка Портмана и заранее себя жалел. В любом случае собачонок молодец. Его можно было только похвалить, ведь он справился на все сто процентов. – Дай пыхнуть, – старший пожалел, что кроме Стива рядом никого нет – никто не поверит ему так же, как и он не поверил своим ушам. – А что это ты так? – мужчина чуть помедлил и насыпал в трубку половину от своей обычной дозы, зная, как организм коллеги реагирует на подобное. – Морально подготовлюсь хоть, – темнота из окон завлекала своими фонарями и праздничным освещением, подсвечивая падающий из всё таких же грузных облаков снег. – К чему? К Вэнсу или к операции? – Эрик умел задавать вопросы. Парень задержал дыхание и опустил руку с трубкой к себе на колено, напряжённо разглядывая сосредоточенное лицо. Самый настоящий допрос. – Уже не уверен, – горечь травы осела на слизистой, забиваясь в лёгких вязкой смолой. – Ты мог несколько раз за неделю вот так уйти в себя, – хорошо, что кроме них здесь никого не было: в ином случае Портман не смог бы обратить на это внимание своего друга. – Сколько за сегодня это произошло? Раза три? – Не помню, – трубка вернулась к своему законному обладателю. Её блеск в искусственном свете напоминал о старых выцветших картинах и тонких страницах пожелтевших книг. – Ещё и вот это, – старший постучал несколько раз металлической чашей о пепельницу, вытряхивая из неё сгоревшие листья каннабиса. – О чём вы с ним говорите? Стив хотел было ответить, но так и не смог найти нужных слов. Они так и остались молча сидеть в участке, слушая тишину стремительно падающих кристаллов за окном. Эрик был прав. Уокер не мог перестать думать о его словах даже здесь, в этом привычно приглушённом свете комнаты, которую он раньше ненавидел. Сейчас это было своего рода убежище, где он был одновременно чужим и желанным гостем. Это ощущение не покидало его с самого начала до этого момента. Что-то не так. И это не из-за травы. Экклс любил наблюдать и слушать. Он видел переполняющую его собеседника тревогу и молчал, затаившись в тенях своего кабинета. Он выжидал нужного момента; нужного напряжения; нужного… – Я не понял, – Стив заговорил первым. Он был резок и нетерпелив. – Какая кора, какие комнаты. Ты можешь объяснить, что мы здесь делаем? – Я хочу услышать это от тебя, – психолог не пил. Рядом с ним не было никаких бокалов, ставших частью его образа. – Почему мы должны говорить о какой-то комнате? – Вэнс видел отчаянную борьбу сознания и ликовал. – Что мы здесь делаем, Стив? – интонация мужчины мягко ложилась на недостаток освещения: у его собеседника не было выбора – он должен был успокоится. Детектив молчал. Молчал и злился от улыбки напротив, от ярких бликов на зелёных глазах, от всей этой ситуации. Горло отчего-то болело, и парень не мог даже предположить возможную причину. – Почему ты пришёл ко мне в первый раз, Стив? – полицейский продолжал молчать, ведь каждый из них знал, что это – приказ начальства. – Знаешь, как поступил бы человек передо мной несколько месяцев назад? – коньяка правда не хватало. Не хватало и простой воды. – Соврал бы. Я бы тебе подыграл – так всегда было, – и правда: всё то время что они работают под одной крышей, Уокер игнорировал как приказы капитана, так и сам факт ответного игнора. – Даже сейчас я противен тебе, но ты всё равно пришёл, – Вэнс продолжал улыбаться, разглядывая эмоции, которые всегда были обращены только к нему: он был абсолютно уверен, что никто из окружения детектива, из рабочей среды, вплоть до преступников, не видел этого раздражения, смешанного с задетой гордостью. – Точка невозврата, Стив, она была там – в той комнате. – Я не понимаю, что ты хочешь от меня услышать, – темнота вокруг сдавливала тело, а свет от настольной лампы раздражал сознание. Экклс поднялся со своего кресла и развязал галстук, отложив его в сторону. – На кого я похож? – теперь, когда он стоял, Стив не мог разглядеть его лица. – Ты так активно сопротивляешься этому, – мужчина чуть обошёл столик, разделяющий пространство между ним и его гостем. Последний был этому явно не рад и чуть поёжился, отводя взгляд куда-то в тёмный угол. – Я видел тебя после того случая: явные последствия аффекта в виде сонливости и полного отсутствия каких-либо эмоций, – Вэнс был совсем близко, и детектив чувствовал на себе его тяжёлый взгляд. – Кого ты искал в толпе, Стив? – Мужчину, – это был огромный сдвиг. – Сорок-сорок пять лет, коренной вашингтонец с плотным телосложением и поведенческим или близким к тому образованием, – психолог продолжал стоять над парнем, слушая его слова, анализируя при этом чужие эмоции. – У него высокий достаток, возможно, крупный предприниматель или входит в состав одной из палат, – Уокеру было сложно пересилить себя, но он справлялся. – Его зовут Лен, не женат. – И чем этот Лен тебя так зацепил? – Экклс наконец-то сдвинулся с места, присев совсем рядом с полицейским на диване, упираясь локтем о спинку. – Он… – парень пытался контролировать своё дыхание, но оно всё равно выходило обрывистым и выдавало его с головой. – … Убил моего друга. – Не было трупов, Стив, – мужчина осторожно потянулся к бледному лицу рукой, ставя её в пределы зрения: детектив не обернулся – он продолжал смотреть в сторону. – Давай определимся: я говорю не с вруном, способным перекрутить слова других в удобном для себя свете; я говорю с человеком, который боится жить, – психолог наклонился вперёд, заглядывая в лицо гостю, чувствуя, как тот отчаянно пытается зацепиться за темноту пространства, игнорируя свет лампы и непривычную близость. – Стив погиб в той комнате. Кто остался? Брюнет молча повернулся к своему собеседнику. Это было не то, что он хотел услышать. Не то, к чему он был готов. Вэнс осторожно положил ладонь на плечо к полицейскому и чуть подался к нему вперёд, собираясь сказать что-то важное. Вот только у него не вышло – Уокер поцеловал его прежде, чем тот успел открыть рот. Они были слишком близко, и, если сначала это служило рычагом давления, сейчас это единственный возможный способ открыться. – Ты будешь об этом жалеть, – психолог немного расстроился, что решил сегодня не пить. Он неосознанно смочил губы языком и потянулся кистью к чёрным брюкам детектива, наклоняясь к его уху. – Видит бог – это конец. Стив не придал этому значения. Он чувствовал, как дрожь пробирает его тело от горячего дыхания на его коже; как к его шее прикасаются влажные от слюны губы; как чужие пальцы расстёгивают его ширинку. Мужчина не церемонился с ним: он давно этого хотел. Наверное, у Экклса хорошая жена, которая ждёт его сейчас дома. Пока она сидит у окна с чашкой чая и перебирает в голове причины отсутствия мужа, он вжимает другого в спинку дивана и грубо стягивает с него штаны. Полицейский недалеко от него ушёл. – Ударь меня… – брюнет прошептал это перед тем, как провести языком по мягким пухлым губам любовника: ему было стыдно, и вместе с тем он ничего не мог с собой сделать: это не он просил; не он хотел; но это он чувствовал. Уокер видел лёгкое замешательство в зелёных глазах, но продолжал стоять на своём: он смотрел на мужчину напротив с какой-то болезненной надеждой получить то, чего ему не хватало всё это время. Это не извращённое удовольствие от самого процесса; не смена надоевшего партнёра; это попытка возместить ущерб. Вэнс долго не думал. Он с силой влепил детективу пощёчину, наблюдая за тем, как тот отворачивается, жмурится, задерживает дыхание, за тем, как краснеет его кожа. – Ещё? – возбуждение от этой покорности отдавалось напряжением у психолога в штанах. Тот улыбался, довольно разглядывая едва проглядываемые эмоции на лице «клиента» и его отсутствующий взгляд. Стив повернулся к толстяку и чуть раздвинул ноги, позволяя мужчине устроится поудобнее. – Да, – следующий удар был сильнее, отчего на глазах у парня выступили слёзы. Жгучее покалывание под кожей было единственным, что полицейский мог почувствовать. Больше не было стыда. Не было страха. Эмоциональная изоляция. Звук расстёгивающейся ширинки заставил Уокера выйти из собственных размышлений. Всё вокруг казалось таким неестественным… Словно это всего лишь симуляция когда-то пережитой реальности. – Так оно и есть, – тепло, исходящее от Экклса, обжигало кожу, а его дыхание отбивалось желанием прикоснуться к его телу. – По крайней мере, для тебя. – Что?.. – психолог мягко огладил подушечками пальцев покрасневшие щёки, притягивая горячее от лихорадки лицо к себе, впиваясь в мягкие губы. – Ничего, – Стив почувствовал, как скользит по его промежности горячая головка, размазывая смазку. Тяжёлое дыхание мешалось с темнотой и влагой, создавая ощущение, что всё так, как должно быть. Кто-то посмеялся. Кто из них это был? Парень прижимался к толстяку как мог: залезал к нему под рубашку, касаясь разгорячённой от желания кожи; тёрся щекой о его шею и выдыхал в накрытые пиджаком плечи, подрагивая от движения смазанных пальцев внутри. Свет куда-то пропал, оставив Уокера наедине со своими чудовищами. Они сжимали его по бокам, кусали за руки и впивались в шею, оставляя мокрые следы. «Он знает, кто мы, – шёпот внутри костей из шороха ткани царапал гортань. – А ты знаешь, что он нас предаст». Горло резало изнутри, а лицо горело вместе со всем телом. Полицейский приоткрыл глаза, наблюдая за двумя зелёными бликами, покорно целуя влажную бездну. Она гладила его в ответ своими широкими ладонями, охлаждая кипящую изнутри кожу. Ветер прильнул к ушам, забираясь в чёрные волосы. Кто эти «мы»? Ранее мутные глаза обрели свежий блеск, но им больше ничто не могло помочь. Белая дымка намертво вцепилась в глазное яблоко, оставляя только серый силуэт света. Запахи вокруг больше не были похожи на гнилостный смрад разложившейся трухи – перед существом предстали целые ансамбли из неизвестных дуновений. Оно хотело подойти ближе к источнику, но холод впивался жёсткими рядами в огрубевшую кожу, сдирая с пластин слои плесени и грибов. Что-то пищало, отдалённо напоминая крики изголодавшихся по рыбе чаек. Металлический звон сотрясал водную гладь, раздражая солёной влагой незатянувшиеся раны. Из-за людей вокруг желудочный сок бурлил, разрушая стенки внутренних органов. Кровь кипела в ожидании. – Чего это ты не хочешь больше к нему ходить? – глубокая ночь разливалась в ароматах липы и соцветий акации. В искусственном свете рыжие волосы переливались объяснимой усталостью и молочным шоколадом. – Не хочу, – было непривычно видеть мешки под обычно яркими серо-зелёными глазами, которые сейчас тускло отражали свет фонарей из окна. – Что он тебе сказал? – горло першило от мёда, напоминая гнетущую тишину, в которой Стивен оказался шесть часов назад. Что-то в ней было. – Что мне нужен психиатр, – мерный вереск улицы едва пробивался через окна, оставаясь чем-то далёким и неважным. – Что у меня психоз. Может, со мной действительно что-то не так, если даже Эрик это замечает? – Даже Эрик, – Шор это польстило, но в то же время задело: она привыкла к своему мужчине и принимала его таким, какой он есть, не обращая внимания на какие-либо изменения. Значило ли это, что она ещё ниже?.. – Прислушайся к себе, а там сам поймёшь. Что с лицом? – Ну… – детектив опёрся подбородком о ладонь, задевая пальцами ушибленную щёку: она покалывала и уже успела опухнуть. – Мне очень авторитетно объясняли… – Серьёзно? Тебя отпиздил психолог? Чем ты его довёл? – медь снова засияла в рыжих волосах от возбуждающего задора их обладательницы. Она хитро заглядывала парню в лицо, и её глаза снова начали искриться привычной пылкостью. – Сначала он меня, потом – я его, а там и вот это… Всякое было, – Уокер не верил, что говорит об этом, но зато теперь он защищён неправильной интерпретацией девушки. – Меня другое задело: есть кое-что, о чём я никому не говорил. Я сам не до конца понимал, было это в реальности или нет… – мужчина накрыл ладонью кружку с горячим чаем и положил голову на кисть, чувствуя приятный запах композиции из соцветий. – Ему я тоже не говорил, не мог. Он сам до этого как-то дошёл – меня это пугает. Он намного лучше, чем я думал. – Может, в этом и суть? Защитные механизмы, все дела, – полицейский посмотрел в глаза лягушке на шёлковой пижаме избранницы. – А ты точно экономист? Стив чувствовал себя отвратительно. Холодная вязкость обволакивала всё его тело, но хуже всего – он соврал единственному человеку, которому мог безоговорочно доверять. Что-то скреблось внутри стен и отчаянно бесило. Не может же такого быть, что бы весь Вашингтон в один момент заскрипел? Он не мог уснуть из-за этого шума внутри всего: он не расследует преступления с душевнобольными, тогда что это? Больное горло. Уокер долго думал на счёт всей этой затеи Эрика и Шейлы, пытаясь понять, как он так легко согласился. Мужчина не сомневался в компетенции старшего, но сомневался в благих намерениях эскортницы. Зачем ей помогать полиции вместо того, чтобы зарабатывать? К тому же, если она действительно такая хорошая и рядом, то откуда она знает об устройстве этого клуба? Нужно будет навешать Портману подзатыльников. Парень почти было уснул, но в неуютной темноте спальни зазвенел будильник. Смерть разливалась в трупном соке, источая приятные ароматы заслуженной добычи. Они щекотали рецепторы, напоминая о собственной силе и давно забытых в пучине высохших хитинов способностях. Существо рвало сладкую плоть, наслаждаясь облепившей дёсны кровью. Хруст костей и хлюпанья вывороченных под лапами кишок радовали слух, заставляя дрожать от удовольствия. Органы лопались, разливая липкую жидкость вокруг: всё скользило в ней и единственный способ устоять – вцепиться когтями в гладкий пол. Крики и гул эхом раздавались вдоль замкнутого пространства, вызывая у существа неподдельную радость и желание вогнать морду в мягкий живот, цепляясь зубами в податливый хребет, вырывая его вместе со щепками и нервными нитями. Где-то рядом кричали чайки. Стив должен был заставить себя сделать это, но он не мог. Ситуация, в которой он оказался сделала невозможным дальнейшие шаги: ему было всё равно, что там Портман думает обо всей этой затее; всё равно, что этот щенок Эндрю свалил всю работу внутри на детектива; всё равно, что этой бабе нельзя доверять. Шейла подкупает – с этим нельзя спорить, но… – Готов? – её тёмно-каштановые волосы притягивали внимание, и смотреть на девушку сверху-вниз было одним удовольствием. Жаль, что сейчас зима. – Типа того, – мужчина таки не спал с прошлой ночи и выглядел как сольный наркоман, забывший принять дозу: мешки под глазами подчёркивали холодный оттенок карих глаз, а неестественный блеск белка становился ещё более контрастным из-за чёрных прядей. У подруги старшего таких проблем не было из-за тёплого цветотипа. – Как так вышло, что Эрик не пристаёт и даже не курит свою траву при тебе? – Наверное, не хочет подавать плохой пример, – Уокер не ожидал. Он не мог определиться, что его удивило больше: то, что у его друга есть сестра, о которой он никогда не слышал, или же то, что Портман готов пустить близкую родственницу «на мясо». – Меня больше интересует, почему он хочет нас с тобой свести. – Господи. Это было очень неловко. Тонкий слой снега, переливаясь золотыми нитями в свете уличных фонарей, больше напоминал прозрачную вуаль. Внезапно чистое небо отдавало каким-то спокойствием, словно кто-то решил, что хватит с Ди-Си всех этих туч и ветра. Хорошо. Не тревожила даже мысль об уготовленной участи: сначала проникнуть внутрь клуба, случайно накидаться чем-то убийственным, что свалило бедного Свита на два дня, а потом в таком состоянии координировать действия снаружи, слушать Портмана и составлять план помещений. На словах легко, на деле… «Они начнут без нас», – точно. Эрик не любит ждать, да и внутри будет его сестра – есть ради кого спешить. И всё-таки, она была красива. Эти скулы, эти губы, эта кожа… Всё было так. И мягкое, ласкающее слух звучание её голоса не сравнится со стальным звоном Шор. Ох уж этот Портман. И ничего он не невротик. Просто жизнь такая. Сложная. Внутри клуба всё казалось таким же, как и в сотне подобных мест: дым, музыка, одинокие в своём веселье люди. Шейла прикоснулась своей шёлковой ручкой к мужской ладони и повела за собой, оборачиваясь на Уокера и задержав на нём задумчивый томный взгляд. Он ей шёл, придавая всему её образу таинственной глубины, в которую хотелось окунуться. Её тёплые пальцы ненавязчиво гладили бледную кожу, притягивая кисти парня к себе. – Для меня это новый опыт, – девушка встала на носочки, прижимаясь к телу компаньона своей грудью, проходясь кончиком носа по открытой шее, задевая мягкими губами мужские ключицы. Стиву пришлось наклонить голову, чтобы услышать её шёпот. – Эти ваши тайны… операции… – Это плохая идея, – мурашки от осторожного и вместе с тем горячего, переполненного страстью и неподдельным желанием дыхания прошивали тело полицейского, заставляя его почувствовать напряжение в паху. Ох уж эти Портманы. – Ты знаешь, что запретный плод сладок? – людям вокруг было всё равно, что происходит совсем рядом с ними: каждый занимался чем-то своим. Шейла невесомо прошлась подушечками пальцев по торсу детектива и, не сводя с него глаз, медленно вобрала их в свой рот. – А здесь ещё и во благо. Уокеру не хотелось с ней спорить: он чувствовал её тело, она чувствовала его интерес. Девушка медленно прикоснулась влажными от собственной слюны пальцами ко рту Стива, прижимаясь к нему всем телом, задевая его член. Она внимательно смотрела мужчине в лицо, чуть приоткрывая от азарта блестящий персиком рот, нажимая подушечками на тёплые губы. Детектив послушался. Было что-то в этом дыме. Своей сладостью он подчёркивал ощущения, благодаря чему на фоне прохладной пелены прикосновения друг к другу становились ещё более приятными: младшая Портман тёрлась своим животом о возбуждённую плоть, подрагивая от собственного желания, усиливаемого ответными ласками. Она не ожидала, что парень перед ней осмелится запустить руку под её короткое облегающее платье, игнорируя кишащих вокруг безразличных людей. – Может, прям здесь?.. – Шейла тихо постанывала полицейскому в шею, шепча свои вьющиеся в омуте слова, задевая носом, а потом и губами, мочку уха. Парень чувствовал, как спутница насаживается на его пальцы, зажимая его руку между ног. Он двигался к ней навстречу, чувствуя, как мокрая ткань её белья начинает натирать его кожу. – Это всё равно, что танец. – Тебе не хватает острых ощущений в жизни? – девушка выгибала шею навстречу коротким поцелуям, закусывая в удовольствии губы. Стив окинул взглядом окружающих людей: все под кайфом. Все. – Как и тебе*, – Портман осторожно развернулась к детективу спиной, прижимаясь к нему и потёршись тазом о его ширинку: она чувствовала его стояк, зная, какое напряжение он сейчас испытывает. Девушка уткнулась носом в бледный подбородок, наслаждаясь движением мужских ладоней по своему телу и вызываемыми в ответ мурашками, скопившимися прямо между её ног – она ждала продолжения. – Ты знала, что бармены ни при чём, – Шейла медленно подняла взгляд на спутника, не понимая, что тот имеет в виду. – Что всё дело в дыме, – шатенка хотела отстраниться, но Уокер прижал её к себе. – Что ж ты дружков своих не зовёшь? Ждала подходящего момента? – Параноик. Прошло сорок минут с момента, как они вошли. Эрик докладывал об остановке снаружи и докладывал о движении оперативной группы, а его сестра решила передавать информацию сообщениями с другого конца клуба: она «познакомилась» с огоньками, расспросила о персонале и условиях работы. Будто она об этом не знала. Вопрос в другом: если дело в дыме, почему персонал и эти огоньки не испытывают действия наркотика? Шейла начала писать несвязный текст. Что-то про «смотреть назад» и «будущее». Скоро и его возьмёт. Уже начинает. Самое худшее во всём этом – ожидание. Оно тянет за собой тревожные мысли, от которых в ряде случаев невозможно отвертеться. Вслед за ними забивающая лёгкие духота со своей подружкой-тошнотой. Так всегда было. И теперь он знает, почему. Вэнс был прав. Нужно было предоставить старшему Портману информацию о служебных коридорах и втором этаже: чёрный ход они и сами уже нашли, а вот как продвигаться без лишнего шума… Парня не покидало ощущение, что что-то не так. Куча людей вздымала руки в дымном облаке, танцуя внутри собственных галлюцинаций, щупая друг друга, рассказывая о своих ощущениях и восприятии. Уокер не понял, почему щенка-Энди так штырило после, если эффект схож с обычной кислотой. Он уже успел заметить несколько аэрозолей, и ни одного не было рядом со столиками, где сидели девчонки с Шейлой, и у бармена – они получают слишком маленькую дозу. – Ты знаешь, что цветы падают внутрь земли своими… лепестками… и потом появляется море? – сестра Эрика снова потащила мужчину к себе, но в этот раз на диван, где с неё посмеивались огоньки: каждая из них была по-своему прекрасна, и оставалось только гадать, как все эти девушки умудряются так хорошо выглядеть? – А мы дети цветов, потому что выросли из их крови. – Понятно, – младшая Портман тёрлась щекой о сидевшего рядом Стива, который улыбался в ответ на слова опьяневшей спутницы: он перестал чувствовать прикосновения и поймал себя на мысли, что было бы неплохо самому прикоснуться к её тёмно-каштановым волосам, очерченными контрастными линиями, и чем дольше он на них смотрел, тем ярче становился цвет огненно-рыжих в этом освещении волос. – А Иисус – это стебель, получается? – Ну, конечно, – девушка потянулась своими аккуратными ручками к своему коктейлю, прикасаясь к холодной поверхности стекла подушечками пальцев, открывая в наслаждении рот и сползая от мужского плеча к груди. Детектив поддержал её, не дав упасть к нему на ноги и вернув её голову на место. – Это круговорот жизни струится внутри зелёного стебелька, концентрируясь в сосудах так же, как и наш кровоток… Это ли не подтверждение божественного происхождения всего сущего?.. Образ и подобие… – Твоя подруга – это пиздец, – одна из огоньков наконец заговорила сама, наблюдая за счастливыми страданиями шатенки. Парень повернул к ней голову, замечая светящиеся неоновые пряди, собранные в хвост, выглядывающие из-под платиновых волос. Цвета двигались в такт музыки вокруг, затмевая всё пространство и останавливаясь во временном потоке: цветастые пучки вытягивались, становясь одним сплошным лучиком света, и втягивались назад. – Она нам нажаловалась, что ты её не хочешь. – Хочу, но тут такие обстоятельства… – они с блондинкой вместе посмотрели на Шейлу, которая закусывала губы и смотрела на потолок, не видя его начала и конца: для неё всё было единым и состояло из благодатной плоти лепестков. – … нужно вознести дары во имя затухающего в своём великолепии солнца, произнося почести горизонту необъятных событий вокруг утопающих в своей массе звёзд… – Стивен видел, как чёрные ресницы Портман распадаются на атомы бесконечное множество раз, и ему искренне захотелось на них подуть, чтоб они собрались назад, но вместо этого он погладил её плечо, чувствуя приятные покалывания в ладони. Солнце высушило кровавую влагу, лишая защиты огрубевшую кожу вырвавшегося из заключения существа, оставляя на поверхности чешуи застывшие струпья. – Согласна. Я бы тоже не хотела заниматься сексом с проповедником, – это было прекрасно: Уокер чувствовал любовь всей живой материи вокруг, вот только чего-то ему не хватало. Что-то заставляло его смотреть на коридоры и лестницы, словно он что-то должен был сделать. Точно. – Слушай, а что там на втором этаже? Комнаты какие-то, – блондинка чуть отпила со своего бокала и подняла голову вверх: в её глазах искрились тысячи мелких звёзд, переливающихся изумрудами утопающих в глубинах океана. Её утончённое лицо блестело от зелени на глазах и впитывало в себя красный блеск помады – вся она казалась чем-то эфемерным, словно некая сущность вбирает в себя крупицы материи для выживания. К ней хотелось прикоснуться, поцеловать её наполненные цветом щёки, обвести носом скулы и вдохнуть запах её волос. Полицейский сжал руку, которой гладил Шейлу. – Там собираются большие шишки и созерцают разложение общества с высоты своих толстых кошельков и капитолийских шпилей, – вторая огонёк подключилась к разговору, недовольно сжимая губы – сознание Уокера превратило это в микроскопический водоворот, который втягивал в себя всё лицо девушки, включая воротник её неформального пиджака и вертикальные полоски на платье. – Побольше расскажи, ага, – она была вредной и противной из-за сконцентрировавшихся элементов её образа на её лице. Портман полезла к спутнику целоваться, снова сползая грудью куда-то вниз, из-за чего потерпела неудачу в своём любовном порыве. – Ты посмотри на них: одна вообще неадекватная, у другого – глаза со вселенную и залипает постоянно – о чём ты переживаешь? – девушка покачала головой и отвернулась: теперь можно было рассмотреть её лицо, но постоянно что-то мешало. Это был и блеск металла на её ушах, уходящий внутрь кожи; это бил и неоновый свет красных ламп, выжигающий её до мышц и костей; это был и белоснежный свет телефона где-то у глаз. Мужчина посмотрел вниз, пытаясь найти источник этого света: Шейла что-то набирала в его телефоне, а в ответ ей приходили сообщения от старшего. Хорошая девочка. Стив понадеялся, что это были не ругательства. – Пойдём встретим Эрика, – шатенка опёрлась ладонями о ноги полицейского и попыталась подняться. Тот снова её поддержал, улыбаясь одной единственной точке в ближайшем пространстве: ему было сложно оторваться от расплывающейся вглубь стола стеклянной льдинки, смешавшейся с трубочками и апельсином. – А он мне лицо не набьёт? – голова немного закружилась, когда парень отвёл взгляд от излюбленного цитрусового ларца, державшего в своей мякоти солнечные лучи. Вкус крови остался на рецепторах, а костные щепки впивались в измученные и заражённые дёсны, смешивая во рту вкус собственной плоти и добычи. – А кто это? – блондинка всё так же пила свой коктейль и с удовольствием рассматривала людей перед ней, скрасивших минуты её скуки. Она знала, что больше всего парню понравилось залипать в ней, и ей это льстило. – Её мужик. «Мы должны написать ему», – Уокер отчётливо слышал мужской голос, очень похожий на его собственный. Но он точно не говорил. Пока они с Шейлой шли куда-то, куда она его вела, брюнет осматривал цветастые, переливающиеся друг в друга углы и распадающиеся в геометрические фигуры человеческие руки в вездесущем дыму: рядом с далёкой-далёкой дверью стоял точно такой же Стив и смотрел прямо на детектива. Это было ужасно. Когда он повернулся к младшей Портман, то увидел вместо красивой девушки очертания бесформенного существа, перебирающего невнятными конечностями и что-то шепчущего в такт музыке. Шепчущего что-то плохое. Что-то, касающееся его. Двери закрылись, и в маленькой комнате остались только они вдвоём: девушка с тёплым цветотипом и затуманенным взглядом, прижавшаяся к своему спутнику, наверняка забыв, зачем они сюда пришли; полицейский, рассматривающий вновь ясное лицо, останавливаясь на персиковых губах, замечая игру водяной глади в блеске освещения. – Ты можешь меня наконец-то поцеловать? – её голос звучал внутри черепной коробки, ласково разливаясь по телу возбуждением и вновь обретённым желанием. Мужчина не сдержался и запустил руку в отчего-то тёплые волосы, что шёлковыми нитями лились между его пальцев, словно горный ручей. – Что ты сказала Эрику? – прикасаться к её лицу, видеть её улыбку, чувствовать её запах в этом состоянии было лучшим, что он только мог почувствовать: всё это соединялось в обжигающее покалывание подушечек пальцев такой силы, что сложно было пошевелить рукой. – Что на втором этаже организаторы, – Шейла потянулась рукой к ширинке парня, запуская внутрь контрастно холодную ладонь, которая наверняка такой не являлась. Мурашки разбежались по коже в разные стороны, впиваясь своими лапами в мышцы. – Он уточнял что-то, но я уже не помню… – Хорошо, – полицейский закрыл глаза, отдаваясь собственным чувствам и желаниям. Он слышал, как сладко стонет его подруга, задевая своими влажными губами его уши; чувствовал, как его шею обводят тонкие пальцы. Это больше напоминало касание пёрышка. Больше не было приятных галлюцинаций – осталось только яркое чувственное восприятие. Детектив открыл глаза и увидел свои руки на женских бёдрах, стягивающие с неё бельё. Младшая Портман притянула бледное лицо к себе и принялась целовать тонкие губы спутника. Ей хотелось тереться о его кожу, чувствовать его рядом, ощущать его внутри. Заражение поглотило живую, уцелевшую от ранений ткань, заставляя существо расчесывать свою повреждённую плоть, выдирая куски собственного мяса. – Ты молодец, – Стив поднял девушку на руки и усадил её на ровную поверхность: теперь она могла удобно обхватить его ногами, наслаждаясь щекотным покалыванием внутри кожи от поглаживаний. Шатенка чувствовала, как бережно мужские ладони оглаживают её тело, забираясь под короткое платье, медленно поднимая его вверх, останавливаясь на талии и снова спускаясь вниз. Он понравился ей с самого начала, и она не могла не попробовать его. – Я чувствую тебя… – Шейла шептала в бледную шею, обжигая кожу, а руками она пыталась притянуть полицейского к себе: Уокеру нравилась эта близость, нравились эти эмоции. Лучше всего было то, что они растворялись в них вместе, открываясь друг другу в своём влечении. Девушка тёрлась промежностью о возбуждённый член, обсасывая губы детектива. Уже второй раз за ночь она готова была взвыть от тягучей вязкости между ног, но если в первый раз она могла себя контролировать, то сейчас ей пришлось вжаться в плечо любовника, проехавшись щекой о его лицо. Тот прижимал к себе одной рукой её голову: мелкая дрожь от женских стонов прошивала его тело, заставляя уткнуться носом в маленькое аккуратное ушко, спрятанное за мягкими тёмными прядями. «Посмотри на меня», – тот же голос, что парень слышал совсем недавно, прозвучал рядом с ним. Стив поднял взгляд на зеркало за спиной у Портман и увидел стоящего за своей особой мальчика, навсегда потерявшегося в комнате и ожидавшего своего мучителя. Это ведь невозможно. Это просто галлюцинация. Кто в тех комнатах на втором этаже? – Стив? – спутница напомнила о себе, заметив явное напряжение своего партнёра. Он был бы рад продолжить, но этот образ никуда не уходил. Уокер слышал его дыхание, чувствовал его присутствие. – Закрой глаза. И он закрыл, зарываясь носом сначала в волосы, а потом опустился поцелуями к шее. Шейла чуть царапала ногтями бледную кожу, впиваясь пальцами в спину от наслаждения: она наконец-то почувствовала возбуждённую плоть в себе, и теперь ничто не могло испортить ей ночь. Изнеможённое изобилием паразитов существо продолжало свой путь, идя на знакомые крики чаек. Оно метало головой из стороны в сторону, пытаясь отогнать надоедливых мух и мелких птиц, но в конце концов ни одна из них не оставила его в покое. Оно прогрызло своё тело до кости. Ему ничего не оставалось, как гнить заживо на опаляющем солнце. – Да ёб твою бога, сука, мать! – Эрика было слышно на весь клуб. Стив с Шейлой осторожно, насколько это было возможно с помутнённым сознанием, выглянули из-за угла, наблюдая за оперативной группой; несчастным Эндрю, что впервые в жизни услышал ор своего наставника; за собранным перед полицейскими персоналом и всеми, кто был на втором этаже. – Ну неужели хоть раз нельзя обойтись без ебучих сенаторов? – Да ладно тебе, чего ты разорался? Возьми на лапу – делов-то, – Свит смиренно молчал, наблюдая за диалогом сотрудников. Он боялся даже неправильно вдохнуть: Портману было обидно за все потраченные впустую силы, и его можно было понять. – Я всё вот это организовал, спланировал и сынициировал ради каких-то денег? Ну ты серьёзно? – старший уже выдохся. Он был в отчаянии и не понимал, ради чего старался: они нашли и поставщика, и организатора, вот только крыша у них – Капитолий. Это даже нельзя пускать в прессу. – Где вот эти двое? – А вон, – один из оперов узнал Уокера и указал на него рукой. Эрик обернулся, и ему хватило нескольких секунд, чтоб оценить состояние и друга, и сестры. Мужчина покачал головой и, прикрыв глаза ладонью, шепнул себе под нос что-то похожее на «уёбок».