— я чувствую, будто я изменился, но не в лучшую сторону. похоже, что мне просто стало хуже.
Я всё-таки не проснулась. После моих слов, сказанных как-будто бы и не мной, из головы словно исчезло что-то чужеродное. Стало легче даже дышать. Обеспокоенные родители просидели у моей постели ещё битый час, расспрашивая о каких-то пустяках, рассказывая что-то, перебивая друг-друга, пока в комнату не ворвалась бойкая девчонка лет восьми-десяти, на лице которой застыла странная для ребёнка решительность вперемешку с испугом. За ней же семенил маленький белокурый ангелочек в милом голубом платьишке с лифом, убранным кружевом, и объёмной юбкой с таким большим количеством мягких складочек, что девочка напоминала больше фарфоровую куклу, чем живого ребёнка. — Беллатрикс, — строго произнёс отец. — Вашей сестре нужен покой. — Девочки, — начала было мать, но Белла упрямо мотнула головой и через пару секунд уже оказалась у моей постели. Маленькая ладошка опустилась на мой лоб, а тёмные глаза сощурились. — У неё жар, maman. Вы вызвали колдомедика? — Анди! — воскликнула миниатюрная белокурая девочка, тут же кинувшись мне на шею. Наверное, я была слишком ошарашена, чтобы реагировать по-другому. А быть может, где-то на подсознательном уровне я понимала, что всё происходящее — реально. Именно поэтому я осторожно обняла маленькую девочку, прижимая ребёнка к себе, словно стараясь защитить от всего, чего могла. И тут же почувствовала, как сильные детские руки обнимают меня с другой стороны. В эти моменты Беллатрикс Блэк — а в будущем Лестрейндж — была совсем далека от того чудовища, коим являлась по словам Джоан Роулинг. — Мы все боялись, так боялись, что ты умрёшь, — жарко шепнула она и шмыгнула носом. — Ну-ну, девочки, осторожней, вы можете повредить Анди, — обеспокоенно сказала… мама. Я мысленно содрогнулась, стараясь отгонять от себя мысли об абсурдности ситуации. Я обязательно подумаю обо всём, что происходит. Но чуть позже. Сознание начинало уже медленно уплывать из-за постоянной головной боли, теперь бьющейся где-то на периферии сознания. Судя по всему, мать заметила моё состояние, именно поэтому женщина вдруг развила действительно бурную деятельность. Она вызвала непонятное существо (при появлении которого Нарси, сидящая у меня на коленях, поморщилась и сказала, что ей не нравится родительский домовик) и поручила ему заботу «о девочках». После её слов Нарцисса с видимым неудовольствием соскользнула с моих колен и подала ручку Борги; то же сделала Белла, и через какие-то жалкие мгновения девочки попросту исчезли. Захотелось потереть глаза и сказать себе, что всё это чушь. Что сейчас я проснусь. Что всё будет нормально. А всё никак не просыпалось. После «ухода» девочек, мама тут же вытолкала из комнаты отца, бормоча что-то про вызов семейного колдомедика и про его долг. Сигнус ограничился ещё одним обеспокоенным взглядом, брошенным в мою сторону, и лёгким кивком. Как только узкая спина главы семьи исчезла за порогом, а дверь за ним тихо притворилась, Друэлла остановилась перед кроватью, явно нервничая. — Дорогая, давай ты сейчас попробуешь встать? Тогда мы пойдём умоемся и приведём тебя в порядок… Неуверенность, сквозившая в её голосе, спокойствия не внушала. Тяжело вздохнув и предчувствуя надвигающиеся проблемы, я осторожно подвигала ногами, с облегчением отмечая, что они меня прекрасно слушаются. Так же неуверенно и осторожно опустила ноги на пол. Пальцы тут же уткнулись в толстый, мягкий ворс, отчего стопа тут же начала теплеть. Блаженно зажмурившись, я поняла, что не чувствую такой уже приевшейся боли в суставах. Нет, мне было хорошо и спокойно. Голова слегка кружилась, когда я неуверенно стояла на своих двоих, но ощущения были слишком смазанными из-за уже приевшейся головной боли. Поморщившись, я сделала первый шаг и тут же оказалась в кольце материнских рук. — Умница, моя дорогая, умница, — проворковала она, отстраняясь от меня и помогая неуверенно, но безопасно двигаться в сторону белой двери. — Сейчас мы умоемся, я заплету тебе косы и переодену… Сейчас, моя хорошая, сейчас… Дальнейшие воспоминания были отрывочными, словно я изредка то теряла сознание, то приходила в себя. Запомнилось ощущение воды на щеках, запомнилось то, как меня переодевали, словно маленького ребёнка, как расчёсывали волосы, что-то причитая. Помню приход колдомедика, его пассы палочкой и задумчивый взгляд. Он что-то говорил родителям, говорил долго и монотонно, отчего мне сделалось совсем плохо. Сонливость одолела меня ровно в тот момент, когда добродушный с виду мужчина лет сорока покачал головой и посоветовал давать мне больше отдыха. Я попросту отключилась.***
Пробуждение оказалось абсолютно не болезненным. Какое-то время я лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к ощущениям и гадая, где я — среди Блэков или всё-таки дома. Распахнув глаза, я резко села в кровати, осматриваясь и счастливо выдыхая, тут же успокоившись. Именно сейчас чётко оформился страх проснуться в какой-то момент там, в старой квартире, совершенно одна. Подтянув ноги к груди, я обняла их руками и ещё раз огляделась. Я находилась в достаточно большой прямоугольной комнате, которая словно делилась на несколько секций. В одном её конце стояла кровать, на которой я сейчас и находилась. Здесь же было окно, зашторенное тонкими муслиновыми шторами, на подоконнике которого примостилось несколько стопок книг, невдалеке стоял шкаф из светлого дерева, дверцы которого были украшены росписью из гирлянд каких-то цветов. По обе стороны от постели находились прикроватные тумбочки со светильниками на них. По обе стороны от шкафа, в противоположной от окна стене, были две двери с начищенными до блеска ручками. Простейшие умозаключения привели к мысли о том, что это ванная и гардеробная. Далее шёл кабинет или же его подобие, который плавно перетекал в гостиную. Там был и рабочий стол, и книжный шкаф, и множество кресел, козеток, ваз, кружевных салфеток и книг. Кое-где виднелись детские игрушки, такие как изумительной красоты фарфоровые куклы, кукольный же домик, представляющий собой чуть ли не произведение искусства, и маленький сервиз, даже на первый взгляд выглядящий дорогим и чудовищно хрупким. Покачав головой, я встала с постели и осторожно, держась за стену, направилась в сторону зеркала — тяжёлого, в массивной тёмно-золотистой раме и даже на первый взгляд кажущегося особенно внушительным. Первый взгляд на себя заставил вцепиться пальцами в раму и пару раз вдохнуть, выравнивая пульс. Ребёнок. Я была ребёнком. С зеркальной глади на меня смотрела девочка лет шести-семи, очень худая, даже измождённая, и чертовски бледная, отчего лицо почти сливалось с цветом длинной ночной рубашки, доходящей мне до пят. Вздохнув, я взялась обеими руками за полы сорочки и подняла её вверх, обнажая выпирающие рёбра. Что же с тобой случилось, Анди? Впрочем, худоба ей — а теперь и мне — была даже к лицу. Да и личико было вполне себе симпатичным: пухлые губы, правильные черты лица, длинные и загнутые кверху ресницы, прикрывающие тёмно-синие глаза, две маленькие точечки-родинки над правой бровью… дёрнувшись, я показала безжизненному отражению язык. В голове всё никак не укладывалось то, что происходило. Хлопок, раздавшийся левее меня, заставил вздрогнуть. Резко обернувшись, я увидела маленькое существо, похожее на то, что забирало вчера из комнаты… моих сестёр? — Меня зовут Марта, мисс Блэк, — отозвалось оно; Марта была одета в симпатичное свободное, мешковатое платье из чёрной ткани и имела на голове подобие чепца. — Теперь я буду вашим домовым эльфом. — Хорошо, — отозвалась я, стараясь сделать голос более уверенным. — Который сейчас час, Марта? Домовушка махнула тонкой ручкой, отчего прямо перед ней на несколько мгновений появился полупрозрачный циферблат часов. — Доходит восьмой час, мисс Блэк. Ваша семья завтракает в девять, и ваша матушка настоятельно желала бы вас на завтраке видеть. Оценивающий взгляд, брошенный на домовушку из-под ресниц, тут же дал понять насколько существо нервничает. Оставалось только дружелюбно улыбнуться и повернуться к Марте всем корпусом. Пора налаживать отношения с людьми — и не совсем людьми — с которыми мне придётся жить бок о бок достаточно продолжительное время. — Марта, называй меня Андромедой? И говори на «ты», хорошо? А то чувствую себя бабушкой, — хихикнула по-детски я, вызвав тем самым робкую улыбку домовушки. — Хорошо, мисс Андромеда… Пойдём, я приготовила вам… тебе ванну. Кивнув, я медленно, боясь упасть, последовала за домовушкой. Моя дедукция, так скажем, не подвела, так что прошли мы именно через одну из белых дверей, находящихся недалеко от кровати. Ванная комната была не слишком большой по сравнению с габаритами спальни, но вот для меня — среднестатистического русского человека, живущего в старой сталинке — это были хоромы. В голову закралась мысль о том, что фанонная версия о расширенном пространстве не лишена смысла. Комната была отделана большими белыми плитками по стенам и чёрными — по полу. Чёрная же ванна, большая, неправильной формы и глубокая, вызвала чуть ли не счастливый визг. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы взять себя в руки и отойти к умывальнику, чтобы распустить волосы из тугой косы, достающей мне где-то до середины спины, пока Марта набирала мне ванну и добавляла туда какие-то аромо-масла. Она же помогла мне и залезть в воду, и помыть голову. Честно говоря, я была ей благодарна. Упасть в обморок — или же просто упасть, поскользнувшись — мне совершенно не хотелось, а такая копна волос требовала определённого ухода. Уже суша волосы с помощью магии той же домовушки, я придирчиво оглядывала своё отражение. В принципе, есть вероятность вырасти и стать достаточно привлекательной девушкой. Одни волосы чего стоят… и запястья, тонкие, аристократичные. Впрочем, внешность мне была практически не важна. Я из хорошей семьи, я из обеспеченной семьи, я чистокровная, в конце концов! А это открыло такое множество дорог… Я жива. Неожиданная мысль заставила на секунду задохнуться, а пульс — снова сбиться. Несмотря на то, что меня непонятным образом закинуло непонятно куда — я жива. Жива. Когда я вышла из ванной, на постели уже покоилось домашнее платье, а рядом с ней примостилась пара балеток. Подумав, я позвала домовушку и спросила, нет ли каких-нибудь ботинок. После завтрака хотелось прогуляться, и что-то мне подсказывало, что делать это стоит в закрытой обуви. Марта удивилась, но вида старалась не подавать, а потому через пару минут принесла мне симпатичные ботинки из тонкой кожи на шнуровке. Вполне себе удобная вещь, между прочим — и не жарко, и ноги закрыты. Поблагодарив домовушку, я принялась одеваться. Надеюсь, мама ничего не имеет против подобной обуви и мне, так скажем, не прилетит. — Уже почти девять, мисс Андромеда, — напомнила Марта и обеспокоенно оглянулась на дверь, выходящую, судя по всему, в коридор. — Я провожу. А вот за это я была ей действительно благодарна. Было бы странным, если бы Андромеда потерялась в собственном доме. Хотя, судя по всему, с девочкой что-то произошло, из-за чего она то ли длительное время болела, то ли длительное время пребывала в коме — а вот магической или обычной, чёрт его знает — так что родители были абсолютно не удивлены частичной потерей памяти или моим странным поведением. Как бы зло это не звучало, подобное мне было на руку. Из-за смерти настоящей Андромеды Элладоры Блэк в это тело попала я. Элладора… я задумчиво закусила губу, продолжая, впрочем, идти за маячившей впереди домовушкой. В момент, когда отец спросил что-то вроде «ты помнишь, кто ты?», из сознания будто ускользнуло нечто чужеродное, оставив за собой лишь имя. Ни воспоминаний, ни пристрастий, ничего. Только имя. Как будто передавая его мне, прося сохранить… Покачав головой, стараясь тем самым избавиться от дурных мыслей, я остановилась перед дверьми столовой и тяжело выдохнула, силясь успокоиться. Я обо всём подумаю вечером, когда останусь наедине с собой. Сейчас время действий, не рефлексии. Где-то глубоко в душе неприятно кольнули мысли об Ане, заставив на секунду глаза предательски защипать. Успокоиться. И никакой рефлексии. Всё вечером. Дверь поддалась легко, так что мне не пришлось применять практически никаких усилий, чтобы очутиться в симпатичной квадратной комнате. Она была отделана в светлых тонах, повсюду — на каминной полке, на тумбочках, на многочисленных полках — можно было заметить различные безделушки вроде тех же расписанных ваз или цветов из хрусталя. Большие окна, сквозь которые косыми лучами проникал в комнату действительно внушительный поток света, сейчас были распахнуты настежь, словно двери; тончайшие занавески легко раскачивались в такт ветру, а где-то невдалеке раздавалось пение соловья. Круглый стол, в центре которого располагалась ваза с пионами, находился примерно посередине комнаты. За ним уже сидел отец, методично листая газету, и мать, теперь поднявшая голову и недоверчиво улыбнувшаяся. — Доброе утро, Анди, — женщина слегка приподнялась, чтобы обнять подошедшую меня одной рукой и легко мазнуть губами по моей щеке. — Как ты себя чувствуешь? Ощущения были странными. Я так же подошла к отцу, чтобы получить те же объятия — быть может, чуть крепче, чем материнские — и теперь уже со спокойной совестью сесть на место, которое глазами указала мать. — Вроде бы неплохо, спасибо, — я улыбнулась и обвела стол глазами. — А где Цисси и Белла? — Скоро будут, сони, — рассмеялась мама. — О, а вот и они… Обернувшись, я улыбнулась двум девочкам, замершим при взгляде на меня. Нарцисса, лёгкая и воздушная, тут же подбежала ко мне, обнимая. — Я так рада, что ты поправилась, — доверительно сообщила мне девочка, но под строгим взглядом сестры осеклась и обиженно надулась. — Мы все рады, Цисс, — улыбнулась Белла и буквально упала на собственный стул. — Maman, у нас есть какие-то планы на этот день? Подали завтрак, и завязалась та непринуждённая беседа, которая обычно завязывается за столом семьи, в которой на данный момент нет более-менее серьёзных разногласий. — Как только окрепнешь, обязательно сходим в Косой Переулок всей семьёй, — обратилась ко мне Друэлла, на что я лишь кивнула. — Сейчас там делать пока нечего, — отмёл эту идею Сигнус. — А вот ближе к середине лета — да, тогда и людей будет больше, и магазины новые начнут открываться… а пока ещё только май, учебный год и не думает заканчиваться. — Поскорее бы в Хогвартс, — мечтательно протянула Нарцисса, вызвав тем самым смех родителей. — Успеется, — мягко улыбнулась Друэлла. — Анди, ближе к обеду к нам заглянет семейный колдомедик. Он должен осмотреть тебя... и поговорить с тобой. Заминка доверия не внушала, но я тут же успокоила себя тем, что в обиду меня тут не дадут. Тем более, почему-то появилось осознание того, что именно колдомедик и просветит в причины моего сюда попадания, или, если быть точнее, причины смерти настоящей Андромеды. Что ж, исследование прилежащих к дому территорий откладывалось на неопределённое время… зато это самое время можно было потратить на чтение или общение с сёстрами. Подумав, я с удовольствием поняла, что абсолютно ничего не теряю, так что настроение продолжало оставаться хорошим. После завтрака Сигнус отбыл в банк — по словам матери, ему хотелось встретиться с поверенным Блэков и поговорить насчёт какого-то предприятия, так что там его уже ждал Орион — а Друэлла занялась домашними делами. В планах матери было позаниматься с Цисси французским и найти для меня в библиотеке жизнеописание всех Блэков. — Тебе нужно… немного освежить память, — тактично заметила она, ободряюще улыбаясь и притягивая меня к себе, чтобы обнять. — Не волнуйся, дорогая… у тебя всё получится. Было странным то, что я практически не волновалась. Шок, не иначе.