Космос в склянке

— Заявление о помолвке… Андромеда, уже четвёртое! Возбуждённая донельзя Беллатрикс сидела на постели своей сестры, скрестив ноги и активно жестикулируя. На дом уже давно опустились сладкие летние сумерки, тягучие, а оттого ещё более упоительные, а часы в холле пробили уже одиннадцать раз. Весь дом готовился ко сну, и старшая из сестёр Блэк украдкой от матери сбежала к ней, Андромеде, чтобы поделиться с ней чем-то, на её взгляд, особенно важным. На дворе стоял 1968 год, и весь ковен был занят одной-единственной новостью: предстоящей помолвкой старшей мисс Блэк. О личности счастливчика знали только домашние Блэк-холла и люди к ним приближенные, но предположения ковенцев становились одно занятнее другого. — И кто же на этот раз? — с неподдельным интересом уточнила Андромеда, расчёсывая длинные каштановые кудри. За эти три года она порядочно изменилась внешне, но, хоть оболочка и становилась другой, внутренний мир женщины претерпел разве что мизерные изменения. Она всё так же жила по чётко определённому для себя графику, читала интересующие её книги, грезила о будущих путешествиях и вела переписку с достаточно занятным кругом лиц. Впрочем, если быть совсем уж честной, красивой себя мисс Блэк не считала. Подростковая угловатость в её четырнадцать только-только начинала уходить, давая лишь какие-то невнятные намёки на фигуру, а лицо всё ещё оставалось худым и бледным. Единственной, по её мнению, красотой оставались длинные пышные волосы и тёмно-синие глаза. Отец какое-то время даже сравнивал её с фарфоровой куклой, а на своё тринадцатилетие так вообще подарил ей мастерски изготовленную «Лиззи». — Пусть ты и повзрослела, — улыбнулся тогда мужчина, видя нахмуренные брови дочери, — но я больше всего хочу, чтобы ты до последнего сохраняла в себе внутреннего ребёнка. До конца, Анди, слышишь? До конца. Сигнус Блэк в последнее время начал сильно сдавать: действия Вальбурги и Ориона, в первую очередь, били по Главе Рода. Ходили слухи, что они планируют как минимум троих детей. Андромеда бессильно кусала бледные губы в приступе злости и отчаянно давила в себе желание пережать тонкую артерию на шее своей достопочтенной тётушки. Что-что, а отца она любила так сильно, как только могла. В прошлой жизни, выросшая в безотцовщине, теперь она жадно ловила каждую похвалу от столь дорогого для неё человека. У Сигнуса не было сыновей, но в ней он видел свою преемницу. Ни Белла, ни Нарцисса никогда не вызывали в нём такой радости и гордости, как его маленькая, чуть не погибшая в шестилетнем возрасте девочка. Пусть не сразу, но домашние смирились с тем, что Анди — папина. И ничья больше. С ней он ездил на охоту, с ней обхаживал фестралов, её звал в кабинет при рассмотрении очередного занятного Родового дела. И Беллатрикс даже поначалу обижалась — всё же именно она была старшей — но вскоре нашла в этом некую прелесть. Теперь, по её словам, ей не пришлось бы подыскивать себе супруга, согласившегося бы взять её фамилию, да и ответственность за Род разом упала. Нарцисса же отца, казалось бы, даже побаивалась, а потому находила общество матери и сестёр более приятным. — Теперь в мужья мне пророчат этого полукровку, Реддла, — брезгливо сморщилась девушка и дёрнула плечиком, заставив шатенку едва заметно усмехнуться. Здесь, благодаря её стараниям, всё было по-другому. На первых же летних каникулах девочка подошла к отцу и вывалила на него кучу фактов, по ходу которых была отведена в кабинет, напоена чаем и внимательно выслушана. Преподнеся всю информацию как увиденное в момент своей комы, она убила двух зайцев одним ударом. Во-первых, теперь отец относился к ней если и не как к равной, то хотя бы считался с её мнением. Во-вторых, расположение сил на политической арене начало медленно меняться. Все как-то разом вспомнили о том, что лорд Волдеморт — никакой не лорд, а вообще-то вполне себе полукровка из вымороченного Рода. Медленно всплыла информация о крестражах, и оставшиеся его сторонники попросту отвернулись от него. Он писал Андромеде, писал много и часто, и ей действительно было приятно это внимание, но какая-то детская обида за всё то, что он сделал бы с Блэками, в какой-то момент всё же возобладала над ней. Отправленное ею письмо, закончившееся достаточно нелестными словами об общении с людьми, душа которых разорвана на части, оставалось без ответа три долгих года, и только сегодня утром она получила букет из снежно-белых лилий и короткую записку о том, что он «чист». Наверное, было в их общении нечто очень неправильное, даже компрометирующее, но она так устала считаться с мнением других людей… — Полукровка, — задумчиво протянула Андромеда и солнечно улыбнулась. — Сегодня он прислал мне цветов. — Каких? — поперхнулась воздухом сестра, мигом отставляя от себя чашку. — Лилии. Пышный букет лилий. Ну я и ответила, полосатыми гвоздиками. Несколько секунд Белла смотрела на девушку, сидящую перед ней, в немом восхищении. Так просто и непритязательно отказать достаточно сильному магу, пусть даже и безродному полукровке… Так просто… Уголки её губ дёрнулись, и девчонка зашлась в хохоте. Андромеда с какой-то даже теплотой наблюдала за тем, как сестра запрокидывает голову и свободно, заливисто смеётся. Это казалось таким важным и нужным, наблюдать за тем, как её чёрные, тугие кудряшки рассыпаются по плечам от каждого движения, а тёмные глаза блестят от веселья. Теперь она сполна понимала, что это такое — семья.

***

— Ну что, принцесса, пятый курс? Девушка слегка приподняла брови и улыбнулась. — Магнус, с каких пор такие нежности? Неужто забыл, как в прошлом году в Зале Салазара тобой полы подметали? Наследник Нотт усмехнулся и легко пожал плечами. Сидящая рядом Элис закатила глаза и толкнула её в плечо, глазами указывая на стол преподавателей; вот-вот должно было начаться распределение. — Такие маленькие, — задумчиво протянул сидящий рядом с мисс Блэк Эван. — А ведь через семь лет они выйдут отсюда, и Мерлин знает, что с ними станется… — Мерлин знает, что станется с нами, — улыбнулась Андромеда и слегка пожала плечами. — Но, в любом случае, не этим ли пленительно будущее? — Своей неизвестностью, ты имеешь в виду? — пробормотал наследник Розье. — Интересная точка зрения. Вечно недовольная Элис снова шикнула на нас, теперь уже чуть громче, вызвав недовольство старшекурсников. Почему-то новый директор импонировал ей до ужаса. Она готова была отстаивать его «достоинство и честь» перед всем факультетом, никак не желая понять, что настраивает всех против себя. Теперь от неё только и слышно было, что о «Величайшем волшебнике всех времён, Альбусе Персивале…». От неё старались отсаживаться за столом, на неё не обращали внимания в гостиной и никогда не садились рядом в библиотеке, но девушка будто бы этого не видела. Она грезила о своём великом будущем преподавателя Прорицаний, ведь «та-ако-о-ой» директор уж точно должен был углядеть в ней талант. Андромеда же относилась к Дамблдору ровным счётом никак. Он преподавал Трансфигурацию на продвинутом уровне — то есть, у Райвенкло и Слизерина — и справлялся с этой задачей вполне себе неплохо. Она ходила на дополнительные занятия и к нему, и к МакГонагалл, даже договорилась с ним о дополнительных часах уже после его восхождения на пост директора, но такого раболепия понять всё равно не могла. Однажды, всего лишь однажды он спросил, что она о нём думает. Это случилось в одно из солнечных воскресений, прямо перед ужином, когда она разбирала сложное уравнение по трансформации живого в иную форму живого. Тогда профессор — а на тот уже момент директор — Дамблдор сел прямо перед ней, оперев на кончики пальцев подбородок, и начал этот странный разговор. — Сегодня очень хорошая погода, мисс Блэк, — улыбнулся он, смотря в окно. — А вы просиживаете чудесный вечер в компании старика-профессора, разбираясь в дополнительных заданиях. Разве у вас нет друзей? — Есть, конечно, — отстранённо ответила девушка, продолжая хмуриться. Её задача заключалась в выявлении ошибки, допущенной в уравнении. Ошибка была одна, и это был факт. Но она видела две. И это был тоже факт. Андромеда снова нахмурилась и ближе поднесла пергамент к своему лицу, более подробно вчитываясь в строки. — Вы их не любите? Девочка сдула непослушную прядь с лица, подняла голову и улыбнулась. Ей просто необходим был отдых, а хорошая беседа никогда не помешает. — Я люблю трансфигурацию. Директор коротко рассмеялся и покачал головой. — Вы выглядите старше своих лет, мисс Блэк. И разумнее, — почему-то добавил он, поправляя очки в толстой оправе. Никаких долек ещё не было и в помине, а яркие мантии, по видимому, ещё не вошли в его вкус. — Со стороны, полагаю, виднее, — Андромеда снова пожала плечами и откинулась на спинку стула. — Виднее, — согласился Альбус. — И именно поэтому я и хочу попросить вас об одном одолжении. Не переживайте, мисс Блэк, это сущий пустяк. — И о каком же одолжении идёт речь? Повисла небольшая пауза, и Андромеде казалось, что она слышит бой часов этажом ниже. — Каким вы видите меня со стороны, мисс Блэк? И какого вы обо мне мнения? Девушка облегчённо выдохнула, расслабившись. Слегка улыбнувшись, она дёрнула одним плечом и вновь склонилась над работой. — Вы очень хороший преподаватель, директор Дамблдор. И, наверное, неплохой человек. Амбициозный, но нет, не плохой. Единственное что, есть нечто пугающее в этой вашей непоколебимой уверенности в общем благе и «хорошести» некоторых людей. Знаете, директор, в мире маглов было такое литературное направление — классицизм. Вот там как раз таки люди делились на «хороших» и «плохих». Знаете, что с ним стало? Тишина казалась гнетущей. — Оно изжило себя вот уже несколько веков назад. Она продолжала вникать в задание, когда уставший, слегка растерянный голос отвлёк её. — Спасибо, мисс Блэк, — серьёзно, будто решая для себя что-то, сказал мужчина. — Признаться, вы меня озадачили… Но спасибо… А сейчас бегите, дорогая, ужин вот-вот начнётся… Да-да, задание можете взять с собой… В тот момент он, казалось бы, что-то для себя решил, и где-то в глубине души Андромеда надеялась на то, что это решение будет сделано в её пользу. — Меда, ты тут вообще? Она вздрогнула, когда её руки коснулся обеспокоенный Магнус. Девушка улыбнулась и слегка кивнула. — Просто задумалась, извини. Ты что-то сказал?.. — Он предложил собраться, — отрапортовал Рабастан, усмехаясь. — Всем вместе, после ужина, в гостиной. Обсудить каникулы, да и просто пообщаться. Девушка склонила голову и снова улыбнулась. Эти дети стали для неё действительно чем-то большим, чем просто знакомыми или однокашниками. Нет, в них она видела настоящих друзей. Тех самых, с которыми не стыдно будет пойти до конца. Пусть они ещё в понимании того же профессора Дамблдора «всего лишь дети», но никто не запрещал им любить, быть собой и стремиться к чему-то намного более высокому и полному, чем то, что они имели сейчас. Никто не запрещал им жить. И сейчас, смотря на эти лица, ей впервые за долгие годы не хотелось думать о завтрашнем дне. Ей было хорошо здесь и сейчас.