_____
Утренний туман спал, и на траве, через которую пробирались Грантэр и Прувер, ещё оставалась роса. Кусты дикой розы попеременно встречались им на пути, но Жеан был слишком осторожен к окружающей его природе, чтобы срывать бутоны, поэтому он просто рассматривал их, пока Грантэр пересказывал ему всё услышанное за последние пять дней. — Кажется, я знаю похожую легенду про восстание 1832 года, только в потолок стреляли гвардейцы в революционеров, и дело было в Париже, в квартале Сен-Мери, — задумчиво проговорил Жеан, аккуратно поглаживая лепестки цветущей розы. — Просто всё это слишком драматично, — задумчиво продолжал Грантэр, сбрасывая пепел с сигареты. — Тем более, перед твоим эффектным появлением Жоли обронил что-то про Сопротивление во Второй Мировой. Как будто призраки помогали партизанам. Звучит как бред. — Всё возможно, — пожал плечами Жеан. — Но если ты хотел бы проверить… — Спиритический сеанс? — скептично хмыкнул Грантэр. — Он же ни разу не срабатывал. Хоть у меня и есть немного веры в сверхъестественное, сомневаюсь, что это поможет нам связаться с теми, кто возможно живёт в этом доме. — Неправда, Мириэль нам всё же явился. — Ага, через твои пальцы, которые двигали указатель. Прувер слегка толкнул Грантэра в бок, притворяясь, что возмущён, но затем задумчиво обернулся на высившийся вдали особняк. — В любом случае, дому чуть меньше трёхсот лет, здесь явно была не одна смерть, — больше самому себе, чем Грантэру, проговорил Жеан. — Попробовать можно, но прежде всего, мне бы хотелось попасть на чердак, про который ты рассказывал. — Люк не поддаётся. Путь остаётся один — мансардные окна. К ним можно пробраться с моего балкона, — Грантэр задумчиво провёл пальцами по кудрявым волосам. — И это совершенно не безопасно. — Когда нас это пугало? — подмигнул другу Прувер. Прогуливаясь дальше, вдоль леса, они временно оставили тему особняка, хотя она безмолвно висела между ними неразрешенной тайной. Грантэр всё так же курил, пока слушал последние парижские новости и сплетни Сорбонны, которые Прувер всегда умудрялся узнавать первым, но мысли его были далеки от повседневности. Ему пришла в голову идея показать Жеану местную библиотеку. Ещё в самый первый день она выглядела ухоженнее всех других комнат, и сейчас кусочек паззла встал на своё место. Если в этом доме и была потусторонняя сила, она явно облюбовала именно царство книг. Он уже хотел было озвучить эту мысль, как Жеан издал странный звук, похожий на всхлип, и показал пальцем на старый дуб, что стоял у кромки леса. — Рене, там кто-то есть, — прошептал Жеан, но Грантэр, смотревший в ту же сторону, что и друг, никого не видел. — Точно тебе говорю, — продолжал шептать Прувер, сжимая тонкими пальцами запястье Грантэра. — Не двигайся. Там только что был молодой человек и тут же исчез. — Скорее всего, это Фейи или Баорель, — также перейдя на шёпот, подсознательно копируя манеру общения, спросил Грантэр. — Как он выглядел? — Высокий, в очках. Грантэр вскинул бровь. Никто из их помощников не носил очки. По крайней мере, Грантэр ни разу этого не видел, но Пруверу пока говорить это не стоило, поэтому он лишь переплёл с ним пальцы и направился к широкому стволу дуба. Оглушающая тишина позволяла им слышать собственное дыхание и шуршание травы под ногами. Казалось, окрестности особняка замерли в натянутом ожидании вместе с ними. Не было слышно ни шелеста листвы, ни пения птиц. Стараясь не издавать ни звука, Грантэр медленно отпустил руку друга и приблизился к стволу, заглядывая за него. И в секунду, когда напряжение было на пределе, за его спиной раздался звонкий смех Прувера. В изумлении Грантэр повернулся к другу. — Не хочешь верить, говоришь? — Жеан усмехнулся, потрепав чёрные кудрявые волосы друга, и тут же отскочил на пару метров, ускользая от его хватки. — Жеан! Но Прувер его уже не слушал, с раскатистым смехом убегая в ряды винограда. Грантэр бросился вслед за ним. Человеку со стороны их отношения, наверняка, показались бы странными. Хрупкая внешность Жеана скрывала за собой высокий уровень моральной силы. Отталкивающая, совершенно не соответствующая современным идеалам красоты внешность Грантэра, которая хоть и была атлетически сложена, благодаря тренировкам по боксу, таила в себе целую россыпь неразрешенных проблем и неуверенность в собственных силах. И Прувер позволял своему другу защищать себя, создавая видимость беспомощности, понимая, насколько важно Грантэру было о нём заботиться. Именно этим была обусловлена прочность их дружбы. В ней редко было место сентиментальности, и зачастую они подстёгивали друг друга и подшучивали, со стороны даже иногда казалось, что они — неприятели, но такую дружбу, возможно, хочет иметь каждый человек. — Прувер! — Грантэр настиг Жеана на небольшой поляне между виноградниками и, схватив того за светлый кардиган, повалил наземь. Захлебываясь смехом от щекотки, Жеан пытался вывернуться, но Грантэр не собирался отступать от плана мести. И стоило ему слегка отвлечься, как Жеан вывернулся и теперь уже Грантэр оказался «жертвой». Они бы ещё долго так катались по траве, пока над их головами не раздался нарочитый кашель. Друзья подняли взгляд на высокого парня, стоявшего над ними. Повисла неловкая пауза. — Ещё немного, и Вы помнете лозы, — с сильным южным акцентом прервал молчание Баорель и кивнул в сторону винограда, до которого оставался всего метр. — Это — его вина, — тут же перевёл стрелки Жеан, вставая с земли и отряхиваясь. Несколько рыжих прядей выпало из его косы, и Грантэр не мог не заметить скрытого восхищения, с которым Баорель моментально начал осматривать его лучшего друга. На губах парня заиграла тонкая улыбка. — Святая невинность, — хмыкнул Грантэр, также поднимаясь с земли и в упор смотря на потомственного винодела, ловя малейшую реакцию. Он уже привык к такой реакции на Жеана, часто становясь свидетелем и медиатором между другом и его возлюбленными. Чистая поэтическая душа Прувера, поцелованная самой музой поэзии и лирики Эвтерпой, могла влюбляться по два раза в месяц, и ни один человек ещё не зацепил его лучшего друга настолько, чтобы он остался ему преданным. — У нас тут пикник, — Баорель в сомнении провёл по шее рукой. — И, если Вас устроит наша «рабочая» компания, может, это… присоединитесь? «И как ты умудряешься вносить косноязычие даже в таких внешне непоколебимых людей, как Баорель?» — подумалось Грантэру, которому оставалось только наблюдать за разворачивающейся по Шекспиру сценой, как «Гермия» уже увлекала своего «Лизандра» вглубь виноградных зарослей. Грантэр пошёл следом, нашаривая в кармане пачку сигарет. На небольшой поляне между виноградниками, действительно, развернулся пикник. И организован он был абсолютно вне канона мадам Грантэр. Вместо накрытого белой скатертью стола — несколько клетчатых пледов. Вместо шампанского и фруктов — молодое вино, кофе в термосе и бутерброды, хоть и изысканно украшенные рукой Боссюэ. Кроме уже знакомых Грантэру Фейи, Жоли, Баореля и Боссюэ, в их компании присутствовала девушка. Мюзикетта, как в унисон её представила «необыкновенная парочка». В ней не было современной модельной красоты, её тело дышало идеалами Возрождения. Будто сошедшая с картины Тициана или Рубенса, она одаривала находящихся возле неё парней домашним теплом и уютом. Грантэр не мог не заметить, как на неё смотрели Жоли и Боссюэ, и кажется, их совершенно не смущало, что она отвечала взаимностью им обоим. — Они ухаживают за ней ещё с начала весны, — хмыкнул Фейи, когда они сидели поодаль от всех, наблюдая за тем, как поляна постепенно превращалась в храм Афродиты. — Пока обходится без дуэлей? — усмехнулся Грантэр, затягиваясь сигаретой и с прищуром от дыма рассматривая, как Мюзикетта кормит виноградом Боссюэ, при этом запутываясь пальцами в волосах Жоли. — И обойдётся, — Фейи сбросил пепел в траву, откидываясь на локтях назад. — Жоли и Боссюэ — динамичный дуэт, но вместе с Мюзикеттой они превращаются в фантастическое трио. Грантэр поражался, насколько комфортно ему было находиться в этой компании. Обычно интровертный и закрытый, он даже не задумывался над теми проблемами, которые обычно давили на него при любом социальном контакте: как оценят его слова, поймут ли специфический юмор, не смущают ли собеседников его многочисленные шрамы. Они понимали, смеялись вместе с ним и подливали ещё вина. Обеденный пикник медленно превращался в вечернее застолье. Баорель и Жеан, вызвавшиеся принести ещё вина, вернулись только через час, потрепанные и счастливые. Жоли спокойно обсуждал с Грантэром апполоновское и дионисийское начало в философии Ницше, пока Мюзикетта и Боссюэ наслаждались вином на брудершафт. Фейи смотрел на компанию со зрелой снисходительностью и с лёгкостью поддерживал любой диалог, возникавший посреди зарослей винограда. Солнце уже начало опускаться за горизонт, в последний раз лаская своими лучами кромку леса, когда они собрались расходиться. — In vino veritas, друзья мои, — произнёс Грантэр, уже покачиваясь и размахивая бокалом настолько сильно, что несколько капель попало на щеку Фейи. Тот лишь смахнул их рукой, смотря на Грантэра снизу вверх. — Давайте же дадим обещание, что ещё не раз соберёмся этой дружной компанией и отметим величие нашей молодости этим прекрасным вином. Все собравшиеся поддержали его поднятыми бокалами, а Жеан, встретившись с ним взглядом, подмигнул. Знал ли Грантэр, что приезжая в эту далекую от Парижа местность, найдёт здесь родственные души? — Ты крутой, Фейи, ты знаешь об этом? — говорил рыжеволосому Рене, когда они шли обратно в особняк. Он еле стоял на ногах, и Фейи приходилось поддерживать его за талию, чтобы тот не грохнулся оземь. — Ты крутой. И ты не должен терпеть такого отношения от моих родителей, которые ни черта не понимают в этой жизни, понял меня? Фейи лишь кивал, снисходительно улыбаясь. — Посмотри на него, — он пьяно указал рукой на впереди идущих Жеана и Баореля. — Они его терпеть не могут, потому что он похож на девушку, а я не знаю человека сильнее Прувера, понимаешь? — Понимаю, Рене, но тебе надо проспаться. Завтра с утра нам ехать в деревню по поручению мадам Грантэр, и она не оценит твоего внешнего вида. — Да плевать мне на неё, — Грантэр фыркнул, хмельным взглядом обводя темнеющий в вечернем сумраке лес. И тут его взгляд зацепился за движение в кустах. Тихий безветренный вечер не шевелил и листка. Все его друзья были в зоне видимости, и мелкие животные, облюбовавшие эту местность, не могли шуршать верхней листвой куста. Там точно находился человек. — Ты это видел? — прошептал Грантэр, внезапно останавливаясь. Даже в алкогольном опьянении, он мог контролировать своё сознание — годы тренировок. И как Грантэру хотелось, чтобы ответ был отрицательным, но Фейи нарушил его планы. — Да, — внезапно произнес он, также вглядываясь в сумрак. — Здесь водятся олени? — Нет. Настигнувшее их «фантастическое трио» тоже внезапно остановилось. — Что Вы там увидели? — медленно спросил Жоли. — Не оленя, — ответил Грантэр, и вырываясь из «объятий» Фейи, направился к лесу. — Грантэр, стой! — Грантэр! Однако, Рене уже не слышал их, на удивление твёрдым для своего состояния шагом приближаясь к опушке. Сердце билось в груди с невероятной скоростью, и кровь шумела в ушах от быстрого шага. Он практически перешёл на бег, когда увидел ускользающую за деревья тень. Ему не могло причудиться, ведь так? При всех своих моральных проблемах, галлюцинациями он точно не страдал. Первым его нагнал Жеан, который моментально среагировал на внезапный порыв своего друга. Грантэр уже стоял у куста, проводя по листве ладонью и всматриваясь вглубь леса. — Смотри, — прошептал он, и Жеан прищурился, чтобы разглядеть след от мужского сапога на примятой траве. Грантэр ещё раз провёл рукой по кустовым веткам и вытянул из листвы черную бархатную ленту. Нагнавшие их приятели столпились вокруг Грантэра, заглядывая тому за плечо. Кто-то ахнул, чьи-то ногти впились ему в запястье. — И кто теперь из нас не верит? — шёпотом, всматриваясь в лицо каждого, произнёс Грантэр.2. Чёрная лента;
13 января 2019 г. в 09:54
На следующее утро окрестности особняка, словно придавая ему ещё большую таинственность, окутал густой туман. Редкое явление на юго-западе Франции решило явить себя в единственный свободный для Грантэра день. Проснувшись ранним утром, когда часовая стрелка замерла на римской цифре пять, он позволил себе полежать в постели чуть дольше обычного. Легенда, рассказанная Фейи вчерашним вечером, не шла у него из головы. Сравнивая свои внутренние ощущения и местные рассказы, он всё больше убеждался в существовании мистической тайны, окружавшей этот особняк. Этой ночью он спал беспокойнее, чем когда-либо в жизни. Будучи достаточно смелым человеком, он ждал малейшего шороха или намёка на шаги за дубовой дверью.
— Месье, да Вы — весьма впечатлительная натура, — прошептал он себе, всматриваясь в белую дымку за окном.
В самом деле, ему не хотелось помешаться на сомнительной легенде. Наверняка, о каждом старинном здании во Франции не единожды была придумана похожая история. Однако, от закрадывающихся в подсознание ощущений отделаться не получалось. Именно поэтому, накинув на себя халат, он спустился на кухню, в которой теперь создавал уют и кулинарные шедевры Боссюэ, с которым Грантэр познакомился после инцидента с лестницей.
«Кажется, моя аура неуклюжести перемещается на всех людей вокруг,» — покачал он тогда головой, пока его парень Жоли, медик по образованию, осматривал Грантэра на предмет ушибов и переломов.
«Здесь очень высокие потолки, и как ты только умудрился не переломать ни единой кости?» — удивлялся Жоли, не ведающий подробностей инцидента, которые Грантэр и Фейи негласно договорились не разглашать.
— Доброе утро. Кофе?
Грантэр застал Боссюэ за приготовлением завтрака. Здесь же, за одним из столов, сидел Жоли, уже с самого утра обложившись книгами по медицине и держа в руках кофейную чашку.
— Да, пожалуй, — сонно ответил Грантэр, опускаясь на стул рядом с Жоли и бросая взгляд на раскрытый анатомический атлас, из которого медик каллиграфическим почерком переписывал латинские названия мышц.
— У тебя ошибка в переписанном, — заметил Рене, благодарно принимая чашку кофе из рук Боссюэ. — Если ты хочешь сказать о мышцах во множественном числе вместо -us должно быть -i. Musculi intercostales interni.
Жоли вскинул бровь, сравнил свои записи с учебником и повернулся к Грантэру.
— Ты знаешь латынь?
— И древнегреческий. Сорбонна, история искусств.
Боссюэ присвистнул, а на лице Жоли расплылась довольная улыбка.
— Вы найдёте общий язык.
— И я уже знаю, кто будет проверять меня перед экзаменом. Сорбонна, факультет медицины.
— Избавишь меня от этого мучения, — усмехнулся Боссюэ, но Жоли даже не среагировал, тут же увлёкая Грантэра в разговор на латинском, который тот с огромным удовольствием поддержал.
Время близилось к полудню, когда Грантэр, зарисовывая «броуновское движение», атмосферу которого создавали его новые знакомые в небольшом кухонном пространстве, всё же решился поднять тревожащую его тему.
— Вы слышали что-нибудь о легенде, которая ходит про этот особняк? — спросил Рене, вырисовывая руки Боссюэ. И на секунду вскинув взгляд, заметил, как два парня переглянулись.
— Конечно, — ответил повар после небольшой паузы. — Наши семьи всегда жили в этой деревне. Каждый, кто в ней родился, слышал историю этого особняка.
— И каково Ваше мнение? — Рене вновь старался сделать вид, что это всего лишь светская беседа, и при дневном свете у него получалось чуть лучше.
— Я верю, — полушепотом ответил Жоли, нарочито внимательно смотря в учебник.
— А какое должно быть мнение? — пожал плечами Боссюэ. — В Париже есть легенда про каждое историческое здание, почему бы ей не быть в Бордо?
— Она не кажется Вам преувеличенной? — провоцировал на продолжение разговора Грантэр. — Кровь, расстрел, несколько семей… И после этого здесь создаются гостиницы и пансионаты?
— Лично я считаю, что таким образом сюда пытались завлечь искавших мистику туристов. Как в США, где дома с привидениями продаются в два раза дороже, чем новые таунхаусы, — Боссюэ наполнил свою чашку кофе и сел напротив Грантэра. — Каждый сам выбирает во что ему верить.
— А как же история про то, что призраки особняка спасли участников Сопротивления? — внезапно спросил Жоли, его голос немного дрожал, и весь его вид говорил, что ему эта тема неприятна.
— Хватит об этом, — внезапно прервал Боссюэ. — Нет никаких призраков, Жоли. Этот особняк просто слишком старинный, чтобы про него не сочинили легенду наши с тобой старики. Прибыль — вот, что их волновало.
Грантэр переводил взгляд с одного парня на другого, впервые за пять дней увидев их в небольшом разладе, но следующий вопрос ему не дал задать громкий удар распахнувшейся двери. Все присутствующие в комнате вздрогнули, и Рене даже прочертил линию поверх всего наброска.
— Не ожидал? — подмигнул рыжеволосый парень, прислоняясь к дверному косяку с невинным видом. Будто и не он сейчас спровоцировал инфаркт трех молодых людей.
— Жеан, я тебя убью.