____
Состояние, в котором находились друзья после этой встречи трудно было назвать спокойным. Среди них уже не осталось скептиков, но мистические события, происходящие в особняке, не давали им покоя. Жоли подскакивал от каждого звука. Хоть и храбрился перед друзьями, но все видели его нервное состояние. Боссюэ больше занимало то, что происходило с его парнем, и они с Мюзикеттой старались не оставлять Жоли одного, иногда переглядываясь в понимающем молчании. Баорель либо пребывал в шоковом состоянии, либо его действительно никак не задел тот факт, что всё его представление о мире резко переменилось в один вечер. Часто приходя в комнату к Фейи, они пили молодое божоле и рассуждали о том, какими окажутся другие обитатели особняка. Жеан иногда присоединялся к нему, но большей частью проводил время с Грантэром, пытаясь сложить загадочную мозаику воедино. И в какой-то момент Грантэр уже настолько устал быть в постоянном напряжении, что решил отвлечься от происходящих в особняке событий. Следующим утром погода не спешила одаривать виноградники солнечным светом. Небо хмурилось, налитые свинцом облака затмевали солнце, и в тишине, окружающей особняк, то и дело раскатывались отдаленные отзвуки грома. Грантэру нравилась такая погода. Как любой художник, он не видел красоты в стерильно голубом цвете, а небо в двухстах оттенках серого привлекало и дарило ощущение уюта. Именно поэтому после завтрака он не отправился в библиотеку или на чердак, а решил прогуляться, чтобы немного успокоиться. Ему казалось, что он уже знает всё про особняк и окружающие его виноградники. И единственным неизведанным для него оставался лес. Смешанный, состоящий из почти горных елей и дубов, он казался со стороны густым и непроходимым, но Грантэр — к своему собственному удивлению — нашел одну из троп, по которой и направился вглубь. Дитя цивилизации — его не прельщала тишина. С самого начала она пугала его своей неискренностью. После шумного Парижа, в котором постоянно всё гремело, ехало, говорило и бренчало, он не мог вынести закладывающего уши безмолвия. Именно поэтому в кармане толстовки у него лежал iPod, а уши — плотно накрыты наушниками. Современная классика — она отлично сочеталась с постепенно открывающимися ему пейзажами. Неспешно гуляя и заходя все дальше, он потерял счёт времени. Прошёл ли час? Два? Затянутое свинцом небо не могло дать ответа, скрывая от Рене положение солнца. И когда он обнаружил себя на поляне, опоясанной плотным кольцом деревьев, на которой пролежал, смотря в небо, то понял, насколько глупо было не следить за дорогой. После созерцания облаков он уже успел забыть, с какой стороны пришёл. Обойдя её по кругу в поисках знакомой тропы, он понял, что все три выходящие тропинки казались ему абсолютно одинаковыми. Если бы только у него был телефон с навигатором, или хотя бы на iPod отображалось время... — Месье, Вы – неисправимый дурак, — сказал сам себе Грантэр, и чего уж точно не ожидал – получить ответ. — Извините? — проговорил голос за его спиной, и Грантэр подскочил на месте, оборачиваясь. Кажется, даже вскрикнул, но увидев перед собой молодого человека, прислоняющегося к древесному стволу, выдохнул и покачал головой. — Это я не Вам, но Вы меня напугали, — усмехнулся Грантэр и добавил: — Месье. Сняв наушники, что в современном мире уже стало своеобразным знаком уважения, он сделал несколько шагов вперёд, чтобы получше разглядеть молодого человека. Если бы он не был таким материальным, Грантэр бы подумал, что перед ним стоит лесной полубог. Настолько скульптурно было сложено тело, обтянутое старомодным костюмом для верховой езды. Настолько нахмуренное лицо соответствовало древнегреческим идеалам красоты. И низкий хвост, в который тугой черной лентой были собраны кудрявые светлые волосы, нисколько не помогал Грантэру разубедиться в своем предположении. Правое запястье также обвивала чёрная лента, и тень устрашающего предположения тут же легла на мысли о светлом образе. Материальности доверять было никак нельзя. — Вы – наш новый сосед, не так ли? — разрушил неловкую паузу «полубог». — Да, — прошептал Грантэр. Не заснул ли он на этой поляне? Ни божественно красивый молодой человек, ни сама картина происходящего не казались ему реальными. Внезапно поднялся сильный ветер, и Грантэра обдало волной холода. — Вы забрали то, что принадлежит моему другу, — без всяких эмоций в голосе произнёс незнакомец. — Необходимо это отдать. Его голос был настолько лишён всякого тепла, что Грантэру казалось, что он разговаривал с ожившей статуей. Лицо его ни разу не дрогнуло, и положение тела не поменялось. — Что именно? — сглотнул Грантэр. Несмотря на внезапное похолодание, его бросило в жар. И как бы он хотел объяснить самому себе, что же происходит. — Лента. Молодой человек, наконец, сдвинулся с места и медленным, чеканным шагом подошёл к Грантэру. Его рука скользнула в карман джинсов, и Грантэр вздрогнул. Пальцы незнакомца были лишены человеческого тепла, и прикосновение могло сравниться только с прикосновением к мрамору. Незнакомец вытянул из кармана ленту и, сжав её в кулаке, серьёзно посмотрел на Грантэра. — Вам здесь не рады, — и будто по мановению божественной силы, растворился в воздухе. Грантэр приходил в себя ещё долгих пять минут. Даже мелкие капли дождя не нарушали его оцепенения. Наконец, он опустился на траву, массируя разболевшиеся виски пальцами, и постарался осознать, что же всё-таки сейчас произошло.____
— Ты его напугал, — молодой человек в очках старался закрепить ленту на запястье третьего. — Стоило пойти мне. И что означает «Вам здесь не рады»? По какой причине стоит пугать единственного удобоваримого хозяина, который мог бы остаться здесь на большее количество времени, чем предыдущие? — Нам не нужны хозяева, мы свободны. — Ты не хочешь отдавать особняк другим? Не такого ли поведения придерживались феодалы? Анжольрас сузил глаза, раздраженным взглядом окидывая друзей, и фыркнул. Развернувшись на каблуках сапог, он скрылся в глубине леса. — Спасибо, — прошептал Курфейрак, когда лента вернулась на своё законное место, слегка улыбаясь, и оставил поцелуй на щеке Комбефера. — И тебе стоит с ним поговорить. Ты — единственный из нас, кто имеет на него влияние.