Attraction

      Hurts — Меrсу       Поворачиваю голову, в очередной раз убеждаясь, что солнце сегодня днем население Лондона вряд ли увидит, так как небо было затянуто даже не облаками, а пепельной дымкой, немного, но все же пропускающей совсем бледные лучи солнечного света.       Я уже в который раз переворачиваюсь с бока на бок, ведь, с тех пор как я проснулась полчаса назад, мне так и не удалось вернуться в царство Морфея. За всю ночь удалось поспать лишь часа два, а уже через час мне нужно открывать магазин, хотя я планировала сделать это немного позже.       Сажусь на постели, потирая покрасневшие от недостатка сна глаза. Точно. Нужно будет взять выходной и потратить весь день на сон. Натягиваю длинный свитер и спускаюсь за кофе, надеясь еще немного побыть в одиночестве. Но внезапная телефонная трель не дает довести дело до конца, и я, закатив глаза, подхожу к аппарату. — Слушаю, — доброжелательно выдавливаю я, на что слышу уж больно знакомый смешок, а затем и голос звонившего. Им оказался не кто иной, как сам Меркьюри. — Я так рад, что подошла именно ты! Просто невозможно, я сегодня везунчик, — тараторит Фредди, и я слышу попутное чертыханье и какой-то грохот по ту сторону телефона. — Фред, ты там чего делаешь? — усмехаясь,спрашиваю я. — Просто складываю в коробку вещи, а из нее какое-то дерьмо выпало, — отвечает мужчина, продолжая греметь чем-то. Теперь отчетливее стало слышно шорохи и перестукивание предметов. — Думаю, если это твои вещи, то дерьмо, что выпало, является таким же важным, как и все остальное, — улыбаясь, я представляю, как он закатывает глаза и усмехается. Спустя несколько секунд он выдает: — Принцесса, ты была права! Это подарок Джона на прошлое Рождество не удержался... Так! Я что хотел от тебя. У тебя с утра найдется немного времени выпить со мной кофе? Нам очень нужно поговорить. Я могу забрать тебя минут через двадцать и потом подбросить сразу к магазину. Согласна? — спрашивает Фредди немного вымученно, видимо разговаривая на сильно вытянутом проводе телефона. — Эм, думаю, да. Пойду тогда одеваться, — он тоже соглашается, и я улетаю наверх, так и не выпив желанного напитка.       Направление сборов, заданное мозгом, то и дело менялось, и, все же, в первую очередь я решила заскочить в ванную умыться и привести себя в порядок. Нацепив уже привычные за последние дни брюки, свитер и пальто только уже других расцветок, смотрю в зеркало, в очередной раз заправляя за ухо выбившуюся из общей копны волос кудряшку.       Выглядываю в окно и не замечаю машины Фредди. Решаю спуститься и немного подождать на улице. Лестница под ногами предательски скрипит, а каблуки цокают, создавая много шума, но никто не выбегает из спален, чтобы посмотреть, в кто это идет.       Выйдя на улицу, понимаю, что во внешнем мире немного теплее, чем я ожидала, и это не может не вызывать у меня радость. Хоть небольшой кусочек тепла в этом городе. Людей на улицах еще непозволительно мало, из-за чего можно сразу же начать переживать, что ты встал слишком рано или, того хуже, уже проспал работу. Однако все эти переживания быстро рассеиваются.       Прикуриваю, задерживая дым в легких немного дольше обычного, ведь раздосадовано вижу, что из-за угла показалась машина Меркьюри. Курение из разряда «скоротаю время» всегда приводит к более ускоренному появлению объекта ожидания. Единственное, что меня не расстраивает, так это то, что Фредди это не Брайан и требовать выбросить сигарету, а тем более запрещать он не будет. Когда автомобиль подъезжает, я сажусь на переднее сиденье и чмокаю вокалиста в щеку, и он, качнув головой, трогается с места, пока я стряхиваю пепел с кончика сигареты в окно. — Что за срочность, Фред? Что-то случилось? — спрашиваю я, когда кроме проскочившей короткой шутки о моей пагубной привычке не слышу от него ничего более. — Ты думаешь, лучше опробовать новую кофейню или выбрать что-то старое-доброе? — будто проигнорировав мои слова, тараторит Меркьюри. — Ну… мне все равно. Фредди, что, черт возьми, произошло? — уже более решительно и взволнованно говорю я. — Да, кое-что произошло. Но мы поговорим, когда доедем, и я угощу тебя, как и обещал, — он сжимает рукой руль и бросает в меня взгляд, наполненный волнением и тревогой. — Фред, чтобы ни случилось — все будет в порядке, — решительно прикасаюсь к его плечу, заставляя уголки пухлых губ певца приподняться.       Мы подъезжаем к одному из заведений, в которые Фредди любит меня водить, чтобы поговорить по душам. Чаще всего я не запоминаю их названий, районов, людей вокруг, ведь разговор с Меркьюри переводит все внимание на него самого.       Помещение оказалось пустым, и даже официантка появилась в моем поле зрения не сразу. Видимо, девушка отдыхала перед началом дневной смены, так как на вывеске у них гласила надпись «круглосуточно». Из этого вывод, что эта девушка не спала, черт знает, сколько времени. Блеклому и тусклому помещению же просто был жизненно необходим солнечный свет, который бы достаточно освещал ряд столиков и стоящие рядом с ними диванчики. Около кассы виднелся продолговатый высокий стол наподобие барной стойки с такими же высокими стульями. Где-то за дверью подсобки доносился шум, видимо, с кухни.       Я собиралась сесть туда, куда в первую секунду упал взгляд, но Фредди тянет меня немного дальше за самый последний столик в углу. В голове сразу проскакивает мысль о возможном намерении скрыться от посторонних ушей, хотя здесь и так никого нет. Его пальцы всегда теплые, поэтому, когда он прикасается ими к моей холодной руке, я еле сдерживаю улыбку.       Усевшись за столиком, я заказываю подошедшей официантке кофе латте, который является одним из моих любимых напитков в последние месяцы, а Фредди, не раздумывая, берет свой излюбленный напиток — чай Эрл Грей с молоком и двумя кусочками сахара. Без чашки чая этого сорта не проходил ни один его день. Девушка была примерно моего возраста и выглядела довольно таки воодушевленной, когда они с певцом говорили о заказе. Я немного напряглась, так как мне хотелось с самого утра застать фанатку группы. Но дама либо не знала о королевах ничего, либо это была простая любезность.       Фредди складывает руки на стол перед собой, заключая их в замок. Закрывается что ли? Нет, скорее собирается с мыслями. Убеждаю себя не быть настойчивой, ведь такого Фреда можно было видеть крайне редко. — Я и вправду хотел тебе рассказать кое-что очень важное, но ты должна понять, как тяжело мне сейчас собраться с мыслями и произнести это вслух, — наконец произносит мужчина, встречаясь со мной глазами. — Если бы я могла помочь тебе облегчить эти мысли, то непременно сделала бы это, — мое подсознание само прикидывает возможные варианты произошедшего, но я уже догадываюсь, о чем он мне хочет поведать. Для меня это было даже не то, чтобы очевидно, сколько даже ожидаемо, что он наконец признается сам себе в этом когда-нибудь. — Думаю… ты уже немного в курсе, да и вроде как все вокруг догадываются. Один я, черт возьми, никак не мог определиться, с этим, — говорит он и прячет взгляд. В этот момент я понимаю, что для него это неимоверно важный разговор. — Думаю, я должен начать с того, что вчера я поговорил об этом с тем человеком, который должен был узнать это в первую очередь... да даже раньше меня — это Мэри. Хотя я больше просто подтвердил ее мысли, она уже будто знала, догадывалась, — говорит быстро и часто переводит взгляд куда-то за мою спину, наверное, ожидая заказа, который через пару мгновений ставят на наш столик. Я смотрю на него и не решаюсь перебить, боясь остановить этот поток мыслей, когда он только собрался с ними. — Ты еще тогда во время записи «A night at the opera» говорила мне просто отпустить себя и попытаться понять. И я прислушался, но это заняло время. Особенно мне помогло время, проведенное далеко от Мэри, как бы ужасно это не звучало, — будто подводя к мысли, он прикусывает нижнюю губу, тем самым скрывая улыбку. — Как ты себя чувствуешь после того, как вроде бы разобрался? — все-таки произношу я. Он задумывается над этим вопросом, и даже немного хмурится. — Я чувствую вину перед Мэри, но я точно знаю, что она навсегда в моем сердце... Просто теперь я ощущаю некую свободу, когда правда, наконец, улеглась в моей голове. Пока я не ощутил толком, каково это... — быть геем, — хмыкает Меркьюри в полуулыбке, закатывая глаза в конце своей речи. — Главное, что ты определился, — подхватываю его положительный настрой. — Да, хотя я мог бы записаться в ряды бисексуалов, нежели полностью отказываться от ваших ангельских фигурок, — отпивая уже немного остывший чай из чашки, добавляет он. — Фредди, я рада, что ты поделился этим со мной, да и вообще, что тяготы твоего сердца и разума отступили. Ты — герой в моих глазах, — касаясь его руки своими пальцами и немного сжимая тыльную сторону ладони, говорю я. — Звучит как тост, — поднимая чашку с чаем, вещает он, и мы соприкасаемся фарфоровыми чашечками, создавая в пределах столика характерный звон. — Я, кстати, думал, что у тебя другой герой, — хмыкает мужчина спустя несколько секунд. — Все вы отчасти ими являетесь, — завуалированно отвечаю я. — Да, но я имел ввиду такого блондинистого проблемного героя, — смеясь, уточняет Фред. — Ах, этот. У нас все хорошо, если ты об этом. Мы много разговаривали и все-таки наладили отношения, — говорю я, чувствуя легкий румянец на щеках, проступивший от подобных слов. — Так у вас все даже по-прежнему? Все еще продолжаете играть роль «спим друг с другом просто так»? — интересуется мужчина. Фредди не любитель грязного белья, он просто всегда переживал за всех своих близких людей и поэтому старался быть в курсе всех событий. — Не совсем. На днях он начал называть меня своей девушкой и устроил тайное романтическое свидание на лодке, можешь представить? Сама знаю, как это звучит, — говорю я, на что Фредди просто взрывается в порыве смеха. — Не ври мне, дорогуша. Мы не про одного и того же Роджера говорим, — в перерыве от смеха вставляет он. — Я сама к этому привыкнуть не могу, но эти перемены меня вводят в ступор до сих пор. Кстати, он сегодня обещал зайти, — заканчиваю я. — Если все действительно так... То я рад за вас! — у него даже голос звучит иначе, когда лицо озаряет светлая и искренняя улыбка. — Мы должны как-нибудь на днях еще увидеться. Я почти закончил с покупкой своего дома, думаю, это нужно будет отметить, — воодушевленно произносит он. — Да, мы просто обязаны это сделать, — хохотнув, соглашаюсь я. — Кое-кто обещал подвезти меня до места любимой работы, — стреляя в Меркьюри взглядом из-под ресниц, добавляю я. — Намек понял. И я даже ни разу не отнекивался! Поехали, — он оставляет на столе купюру, номинал которой я даже знать не хочу, и мы выходим.       За то время пока мы были в помещении кофейни люди успели повыходить из своих убежищ. На просторах узких улиц этого района числилось уже значительно больше прохожих и машин, учтиво ожидающих зеленого сигнала светофора.       У Фредди в машине часто играла одна из его любимых исполнительниц Арета Франклин, и сегодня не стало исключением. — Не помню раньше у тебя эту песню, — выдаю я. — Она называется «Respect». Такая лучезарная, она поднимает мне настроение, — он почти шепотом подпевает так скромно, будто со мной рядом сидит не вокалист одной из самых популярных групп в наше время. — Да, кажется, и мне тоже, — подлавливаю момент на припеве, тоже начиная подпевать. Фредди улыбается, добавляя громкости своему голосу, и салон машины наполняется его приятным звучанием в то время, как я только сбавляю обороты.       Путь к магазину, к открытию которого я опоздала почти на сорок минут, занимает слишком мало времени, чтобы я успела насладиться голосом сидящей рядом дорогуши. — Спасибо за утро, принцесса, — он щелкает меня по кончику носа, на что я машинально закатываю глаза. — Тебе тоже. Была рада увидеться, — оставляю на гладко выбритой щеке обыденный для нас поцелуй и выхожу из авто. Машу рукой на прощание, провожая взглядом удаляющийся транспорт.       Магазин пустует. Хотя чего я ожидала? Нужно распахнуть дверь, перевернуть табличку «закрыто», чтобы на горизонте хоть кто-то появился. Быстро расправляюсь с внешними факторами, указывающими на все еще не работающий магазин, во избежание вопросов со стороны хозяев, если они вдруг решат проехать мимо этого места.       Сегодня не ожидалось даже привоза нового товара, поэтому изначально, войдя в двери этого помещения, я понимала, что занять себя будет нечем. Пока я стягивала пальто, успела поправить на паре полок пластинки, чтобы те стояли ровно и не нарушали почти идеальную симметрию, которую я от скуки тут обычно создаю.       Спустя некоторое время заходит парочка покупателей, сильно засевших ко мне в голову. Ими были два пожилых человека, выбирающие обычно джазовые пластинки. К рок-н-роллу, который сейчас был дико популярен, они относились с недоверием, поэтому просто обходили стеллажи с этим жанром. Наблюдение за ними согревает мне душу, и в итоге они все же выбирают пластинку Луи Армстронга, который не так давно покинул этот мир, и, что удивительно, альбом «Битлз». Все-таки не предают старую веру, но с надеждой смотрят в будущее.       Далее проходит не слишком быстрая пара часов работы. Время уже переваливает за обед, но чувство голода внутри не просыпается, и я нахожу себе занятие — уборку. Хотя, всю жизнь она являлась самым моим нелюбимым делом, сейчас эта перспектива выглядела куда привлекательнее простого стояния за кассой и ожидании покупателей.       Еще через несколько часов над козырьком магазина собирается еще больше туч, и они не вызывают у меня совершенно никаких положительных эмоций. Во время разглядывания обстановки на улице приходит только желание закутаться еще сильнее в свитер. Кажется, с минуты на минуту пойдет сильнейший ливень. Отхожу глубже в магазин, чтобы полить цветы, стоящие у самой дальней стены, но резко вздрагиваю от неожиданно раздавшегося в помещении голоса. — Я пришел, — у меня чуть не выпадает графин из рук, когда я оборачиваюсь и вижу счастливого Роджера у входа. — Ты достал меня пугать, Тейлор! — деланно серьезно, но с улыбкой говорю я. — Прости, но я ведь предупреждал тебя, что приду, — разводя руками в стороны и ухмыляясь, напоминает мне парень. — Ладно, чего уж с тебя взять, — махнув на барабанщика рукой, отвечаю я. — Чем занималась весь день? — спрашивает он, улыбаясь, видимо, от глупости вопроса. — Не поверишь, такой насыщенный день был! Сначала стояла вот тут, потом убрала вон там, затем умилялась пришедшим за пластинками старикам, после поливала цветы вон в том углу, как ты мог догадаться, ну и на этот самом месте желала убить тебя, — еле сдерживая попытки расхохотаться, рассказываю я. Роджер же не сдерживается, а открыто смеется. — А, вообще, с утра увиделась с Фредом и мы немного поболтали, — пожимая плечами, добавляю я. — Вот видишь — было разнообразие, — хмыкает барабанщик. — А ты чем занимался? — интересуюсь я. Мы стоим практически в полуметре друг от друга и просто болтаем, что весьма для нас непривычно. — Выспался, ездил на студию, обсудил с парнями пару моментов в альбоме, писать мы не стали, так как Фредди не появился, — понимаю, что без ведома Меркьюри болтать о его переезде я не буду, поэтому прикусываю губу, чтобы не выложить правду. — Тоже очень занятно, — поддакиваю я. — А ты как думала. И, вообще, самое большое дело за день — это то, что я сейчас с тобой, — он приближается, чуть приобнимая меня за талию, тем самым притягивая к себе. — Какой же ты врун, — несильно толкаю его в грудь рукой и поддаюсь вперед. Роджер успевает первым приблизиться, соединяя наши губы в поцелуе.       Без сомнений я утопаю в его объятиях, отдаваясь этому сполна. Теплые, большие и сильные руки барабанщика окутывают не только тело, но и разум. Он целиком владеет мной в такие моменты. У меня проскальзывает мысль о том, что подобного рода эмоции и чувства раньше мне были непонятны, но теперь, испытывать их достаточно странно. Пугающе. Множество примеров, роящихся вокруг меня в потоке жизни, доказывают, что это не то, что нужно женщине. Что в итоге она остается со своей зависимостью от человека и не справляется, если он ее оставляет одну.       Пальцы Роджера проходятся вдоль спины, пересчитывая каждый позвонок и, как можно сильнее притягивая к себе. Это заставляет выгибать спину, податливо извиваться, прогибаясь ровно так, как требуют его руки.       У меня перестает хватать кислорода в легких от напористости Роджера, хотя сейчас я ему мало в чем уступаю. Мы ненасытные, всегда ими были. По темпераменту и характеру неугомонные и вечно желающие утолить жажду в получении удовольствия. Отличие лишь в том, что Тейлор мог делать это с кем угодно и часто раньше так и поступал. Я же редко эмоционально реагировала на кого-то до такой степени, чтобы у меня срывало башню. Прошлые мои отношения, в которых была интимная связь, не подразумевали под собой такую «зависимость».       Звучно разрываю поцелуй, открывая глаза и сталкиваясь с синевой глаз Роджера, который видимо, сделал это уже давно. Просто смотрим друг на друга. Я не могу оторвать взгляда от его глаз, а парень исследует мою реакцию. Часто вздымающаяся грудь, приоткрытые губы, затуманенный и даже немного потерянный взгляд. — Заметно, как ты скучал, — говорю я, когда я чувствую телом во всю разбушевавшееся мужское достоинство. Блондин обводит языком свою нижнюю губу, сдерживая ядовитую ухмылку. — Потому что ты просто невозможная, принцесса, — почти охрипшим голосом отвечает он. — Я польщена, но как же твое табу на секс, и, вообще, мы же все-таки в магазине? — выгибая бровь дугой, лукаво произношу я. На самом деле мне сейчас глубоко до фонаря, где мы, и какие запреты устанавливал вчера Тейлор. Жгучий узел желания уже разгорелся, и Роджер сейчас только усиливает его своими руками, все еще покоившимися на моей талии. — Ого, как ты заговорила. Значит, когда мы были в студии в Рокфилде, тебя это не смутило, а тут за покупателей переживаешь. И кто тебе, милая моя, сказал, что я склоняю тебя к сексу? Мы просто поздоровались… — над ухом отвечает Роджер, вытягивая каждое слово, прикасаясь губами к мочке уха. Его действия вызывают на моем теле стадо мурашек, которые он, слава всему святому, не может почувствовать из-за свитера. — Ты и тогда боялся, что нас поймают, так что не заливай мне тут. Мы можем еще немного «поприветствовать» друг друга, — смеясь, отвечаю я, но тут же оказываюсь еще сильнее прижатой к Роджеру, который становится более настойчивым.       Он делает пару шагов назад так, что я оказываюсь между ним и стеной рядом с дверью, ведущей в подсобку. Цепляюсь пальцами за его плечи, сжимая ткань одежды. Тут же отпускаю одну руку, ведя тонкими пальцами от плеча по груди и ниже, опускаясь к животу и просовывая руку в штаны всего на пару сантиметров, чтобы уцепиться за ремень и притянуть парня к себе.       Руки Роджера блуждают по моему телу, будто запуская сотни киловатт электричества в каждую клетку особенно тогда, когда от его движений свитер немного поднимается, оголяя живот и ребра. Тейлор удерживает одну ладонь на затылке, не разрывая поцелуй, сжимает волнистые волосы, заставляя меня забыть, где мы, и что делаем. Настойчивый язык барабанщика проникает глубже, сталкиваясь с моим, будто мы не влюбленные, а противники — сражаемся, непонятно за что, все больше распаляя друг друга с каждой секундой.       Нахожу в себе силы, чтобы уцепиться за ручку подсобки, которую дергаю слишком резко, чуть ли не выворачивая себе кисть руки. Роджер понимает, к чему я, и, ухватив меня под ягодицами, поднимает в воздух, заставляя обхватить его бедра ногами, тащит внутрь темного помещения.       Он усаживает меня на поверхность стола, который тут же проехался по полу от наших резких движений. Роджер отрывается от моих губ и тут же покрывает поцелуями шею, заставляя мурашки покатиться табуном по телу. Наконец, он подцепляет свитер пальцами снизу, оголяя живот и еще сильнее склоняясь ко мне. Я закидываю голову от сводящего с ума ощущения внизу живота, опираясь на стол обоими руками и еле сдерживая себя от стона, когда губы Тейлора накрывают живот, а пальцы сжимают кожу на бедрах.       Он поднимает свитер еще чуть выше, натыкаясь на персиковую ткань бюстгальтера, покрытого тонким кружевом, которое не скрывает твердые проступающие через ткань соски. Затем Тейлор поднимает руку, лежавшую на бедрах, выше, сжимая одну грудь и целуя другую прямо через ткань, и эти его действия заставляют все же вырваться из меня одному глухому стону.       Единственное, что в этот момент возвращает меня в реальность — это резко ударивший по слуху перезвон колокольчиков у входной двери, после которого мы замираем. Роджер оглядывается на прикрытую частично дверь подсобки. Я почему-то особо не нервничаю из-за того, что нас могут спалить, лишь ощущая величайший облом в моей жизни. Не нервничаю ровно до того момента, как по помещению не раздается громкий, отчетливый и совершенно знакомый голос. Брайан. У меня перехватывает дыхание, и я замечаю, как глаза Роджера округляются, когда он снова оборачивается ко мне. Он резко оглядывает всю комнату и, наверное, ищет укрытие. Я указываю ему под стол, который вполне мог спрятать даже двоих, но внезапный голос и включающийся свет в комнате ломают наш план: — Она, наверное, обедает, — раздается второй голос, который разъедает остатки здравого смысла. Прентер. Чертов Пол Прентер и мой брат стоят в дверях. Две пары глаз смотрят на нас, я смотрю на них, а Роджер медленно выпрямляется и оборачивается.       Сердце перестает стучать и , кажется, на несколько секунд время просто замирает. Слежу за реакцией вошедших «гостей» и в разум врезается ехидная улыбка Прентера, который, уже и не знает, куда деть свою долбаную радость. Заставляю себя перевести взгляд на Брайана, в эту же секунду сталкиваясь и с его глазами.       Просто непонимание, отречение и какое-то отвращение читается в его взгляде. Меня пугает то, что сейчас может произойти. Какой бы я не видела ситуацию — исход не лучший. Никто из здесь присутствующих не знает, что сказать, как реагировать, чтобы не усугубить положение. Никто. Кроме Прентера, который и выдает первым: — Кажется, мы не вовремя, — заставляет привлечь к себе внимание. Смотрю на него с нескрываемой злостью, и почему-то в голове рождается мысль о не случайном визите его и Брайана именно сейчас. Роджер запускает в него, как мне кажется, убийственный взгляд, а брат даже не поворачивает головы на Прентера. Думаю, теперь они с Роджером смотрят друг на друга. — Тейлор, а ты не охуел ли? — первое, что говорит Брайан слишком напряженным тоном, но видно, что он старается сдерживаться. — Брай, ты должен понять. Успокойся, — осторожно начинает Тейлор, полностью оходя от меня. — Успокоиться? Ты, наверное, перепутал девочку, к которой ты собирался совать руки под юбку, — он на шаг отходит и закрывает глаза руками, шокировано договаривая вторую часть предложения. — Все не так, как выглядит. Ты знаешь, каким я был, но просто поверь — я изменился. С Никой все по-другому, — стараясь держать ситуацию под контролем, спокойно отвечает Роджер. — А ты каким местом думаешь вообще? Хотя, о чем это я, ведь и так ясно, каким, — орет брат, когда снова сталкивается взглядом со мной и делает шаг вперед, оказываясь неподалеку от меня, но упирается в выставленную ладонь Роджера, который тут же выдает: — Брайан, не говори с ней так, остынь, — его голос звучит стойко и уверенно, что успокаивает. Хоть он здесь держит себя под контролем. — Остыть? Ты советуешь мне остыть, Родж? Ты ведь мне обещал, уверял меня, что вы друзья, а теперь я вижу, как ты пытаешься оттрахать мою сестру. Блять, даже в голове не укладывается! — снова срывается Мэй, агрессивно тыча пальцами в грудь Роджера. — Брайан, мы… — пытаюсь вставить слово, но брат резко перебивает. — Еще скажи, что у вас все серьезно и вы вместе. Это же насколько нужно быть дурой, чтобы поверить ему? Ему, Вероника, посмотри на него. Сколько раз в турах, да и здесь в Лондоне ты видела девок на нем? — срываясь, кричит Брайан. — Перестань орать на меня! — не выдержав, вскрикиваю я. — А как еще? Как мне на тебя воздействовать? — продолжает он. — Ты должен просто понять, что мы вместе, и не первый день. Я изменился, — вставляет Роджер, снова перекидывая внимание Брайана на себя. — Я не с тобой говорю! — кажется, обычно спокойный, он дошел до точки кипения и в этом виноваты мы. Но я никак не могла ожидать, что именно после этой фразы он с силой замахнется и удар прилетит в челюсть Роджера, заставив меня испуганно завизжать и зажать рот рукой. — Какого черта ты творишь? — ору я, глядя то на брата, то на Роджера, который не упал, но сильно пошатнулся, прижимая руку к лицу, по которому тут же начала сочиться кровь. — Ты должен понять, что меня не нужно слишком опекать! Я вполне соображу, что мне делать, и уж тем более, с кем спать и с кем встречаться. Я не указываю тебе на твоих женщин, и, будь добр, прими то, что все, так как сложилось. Либо ты успокоишься, и мы поговорим нормально позже, либо можешь больше не пытаться! — срываюсь и я, больше не собираясь терпеть оскорбления ни в свою сторону, ни в сторону Роджера.       Впервые за все это время перевожу взгляд на стоящего вдалеке просто смирно наблюдающего Прентера. Словно змей он наслаждается удавшейся проказой. Единственное, что не дает мне покоя так это то, откуда он мог знать, что именно сегодня мы будем с Роджером здесь в магазине…