Attraction

POV Автор 1978 год       Гул резко стихает, проваливаясь в просторы окружающего пространства, а музыка перестает громыхать. И где-то в соседнем доме, наконец, спокойно вздыхает работяга, всю ночь терпевший любителей погудеть в пятницу. Народ постепенно вываливается из помещения паба, на дверях которого кто-то из управленцев уже меняет табличку на надпись «Закрыто». Компании молодых нетрезвых людей громко общались между собой, казалось, позабыв о раннем часе, встающем солнце и первых сонных гражданах, снующих по улицам.       Эти двое не особо торопятся куда-то, они уже даже не особо веселятся. Наверное, это неправильно — пропадать из поля зрения друзей и семьи и просто сбегать в беспросветное веселье. Они всегда обещают в скором времени вернуться из так называемого «отпуска», но каждый вечер оказываются в новых заведениях. Их жизнь меняется буквально каждый день, но они перестали это замечать, когда начали вместе выбираться в подпольные бары и заведения подобного характера. Роджер Тейлор и Джон Рид были друзьями. Они, конечно, и раньше уходили во все тяжкие, но такого как сейчас не было уже давно. — Черт, Вероника меня убьет, когда я появлюсь дома, — с досадой отмечает барабанщик. — Ты говоришь это каждый раз, — усмехнувшись и покачиваясь, отвечает Рид. — Ты просто не видел ее в гневе, — хмыкает Тейлор. — Сколько ты уже не показывался дома, дорогой мой? — спрашивает мужчина. — Пару дней... или недель, — он слишком пьян, чтобы пытаться что-то скрывать. Джон знал, что почти после каждого их вечера он лично усаживал Тейлора в такси и думал, что отправлял того прямиком домой. — Тогда тебе конец, друг. Но куда же ты уезжаешь каждый раз? — они стоят около дороги и Рид предпринимает попытки открыть дверь своей машины, пока шатающийся Роджер прикладывает все усилия в поимке такси. — К любовницам, — бросает Роджер, вынуждая Рида рассмеяться. Все прекрасно видели, что в паре с Никой им обоим было замечательно и комфортно, но мало кто знал о подводных камнях этого союза. Особенно о подводном булыжнике по имени «Характер Роджера Тейлора».       Такси приезжает раньше, чем Рид успевает завести свою машину, и, наспех попрощавшись с другом, Роджер усаживается в автомобиль. У Тейлора есть выбор — поехать домой и огрести там по самое не хочу либо продолжить дальше расслабляться и вести понятную только ему игру. Он раздумает, попросив водителя просто ехать, и, наконец, решает, что не стоит сейчас задумываться над всем этим всерьез, а просто действовать. POV Вероника       Противный звук будильника пробирается в сознание и с губ срывается грубое ругательство от того, что по привычке я забыла и завела его. Хотя чуть позже вспоминаю, что так и собиралась проснуться, ради встречи с Фредди.       Переворачиваюсь на живот, потягиваясь, и вновь блаженно прикрываю глаза, но тут же распахиваю их, ощущая тепло на второй половине кровати. И это при том, что Роджер не появлялся около недели дома. Подскакиваю и с еще большим недоумением вижу, что это именно он и лежит. Носом в подушку, с разбросанными по бордовому белью светлыми волосами.       Сжимаю губы, шумно втягивая воздух и понимаю, что сейчас лучше просто сдержаться, нежели начать доставать его прямо здесь. Я ведь пока даже не слышала его слов о том, где он был, только по телефону иногда. И эти оправдания ограничивались словами о том, что на него напало творчество, а все остальное он объяснит позже. Ворочается, поворачивая голову в мою сторону, и улыбается во сне. Часы показывают половину двенадцатого, что наводит на меня подозрения. Во сколько он приехал?       Сползаю с постели, решая пока не трогать его, и спускаюсь на кухню, делая себе кофе, параллельно с причесыванием волос и макияжем, в котором сегодня мне захотелось выделить губы. Сегодня у нас с Фредди была запланирована встреча: около недели назад он намекал на подбор какой-то работы для меня, уточняя то, что теперь он и все королевы имели большое влияние и множество полезных знакомств, которыми нужно было пользоваться.       Время летит, и я приступаю к последним сборам. В небольшой комнате с вещами натягиваю короткую кожаную юбку, черные ботфорты и топ, подаренный Фредди. Поверх всего этого надеваю модную сейчас короткую пушистую шубу цвета спелой вишни, почти не прикрывающую задницу.       Слышу чертыханья на втором этаже и шлепанье босых стоп по паркету. Выбираясь из гардеробной, замечаю парня и степень его помятого вида. Он еле раскрывает глаза, пока идет по коридору. Я его окликиваю: — Тейлор?! — заставляю парня остановиться и обернуться. — Я думал, что тебя нет дома, — хмыкает он, приближаясь ко мне и изображая как можно большую активность из всего своего запаса. — Да это тебя тут, как правило, нет, — недовольно произношу я. — Ника, мне правда нужно было побыть в себе... Ты очень красивая... — оставляет влажный след на губах, которые я машинально обвожу языком. — В себе или в алкоголе и кучах группи? — срывается с языка. Роджер показательно отстраняется, закатывая глаза и цокая языком. — В газетах начиталась? — его ядовитый тон заставляет злиться еще сильнее. — Да может и там. Просто достаточно знать, каким ты бываешь, когда пьешь, — разворачиваюсь и ухожу, произнеся эту фразу. — Это ты на что намекаешь? — повышает голос он. — А я не намекаю, а говорю прямо — если хочешь делать из меня дуру и заливать про вдохновение, то продолжай, но я тебя перестаю узнавать, Роджер, — хмыкнув, продолжаю я. — Куда ты, кстати, вообще собралась в таком виде? — переводит тему, его любимое действие. — Еду обедать с Фредди. Может, собираешься запретить? — уже с сумкой вновь оказываясь рядом с ним, вопрошаю я. — С Фредди? На него потянуло? — вырывается у Тейлора. Я даже замечаю, как меняется его лицо со злости на недоумение, когда он осознает, что сказал. — Ты меня с собой перепутал, Тейлор, — отвечаю я. — А, может, перепутал с какой-то так угождающей мне группи? — в этот момент в его щеку с размаха прилетает знатная пощечина. Я разворачиваюсь и, цокая каблуками, спускаюсь вниз, не дожидаясь его реакции или каких-то слов. — Ника, постой. Я идиот, — предсказуемо, но он догоняет уже у входной двери, разворачивая за локоть, — принцесса, у меня голова трещит с похмелья, — он пускает взгляд из-под ресниц, стреляя им в меня, словно уверен, что это подействует. И оно подействовало бы, однако, здравый смысл взял верх, ровно, как и желание его позлить.       Он резко приближается, пытаясь очаровать своим видом, действиями, прижимая меня к двери. Шумно вдыхаю воздух, стараясь унять в себе желание обнять барабанщика, по которому за все время его отсутствия успела соскучиться. Нельзя не отметить, как сильно он успел поменяться за время своего отсутствия, как-будто что-то происходит, когда этот белокурый красавец исчезает из поля моего зрения. Упираюсь рукой в сильное плечо парня, отодвигая его от себя, при этом не увеличивая расстояние между нашими лицами.       Мои пальцы ползут выше от его плеча к шее и еще сильнее притягивают ближе. Могу поспорить, как чувствую напрягшуюся вену на его шее, когда мое дыхание касается мочки уха Тейлора. Оставляю алый из-за яркого тона помады след на виске барабанщика, плавно отстраняясь. — Ты ведь этого хотел? Моей покорности? Прости, но не сегодня. Я сильно опаздываю на встречу, а данные мной обещания я привыкла держать, — медленно произношу я, оттягивая слова словно длинную вязкую смесь, специально действуя Роджеру на нервы. Но, как бы это ни было странно, он не реагирует и дает мне спокойно покинуть дом.       Прохладный ветер раздувает края короткой шубы, обдавая прохладой все, что находилось под ней. Поправляю пряди волос, перед тем как сесть в машину, точнее одну из двух, имевшихся в собственности Тейлора, который позабыл о своих любимых игрушках. Смотрю на освещенный лучами солнца особняк, понимая, что уже два года обитаю здесь чаще всего в одиночестве.       Страх остаться одной был и в самом начале наших отношений, и я понимала, что когда-нибудь такое может произойти. Но сейчас все это казалось таким нереальным, что даже не было сил для того, чтобы что-то изменить. С каждым днем голову разрывали новые страхи и опасения, касаемые Тейлора. Меня разрывало и пугающее чувство остаться совсем без него. Дело даже не в моей беспомощности. Просто он — тот человек, который мог решить любую проблему, быть защитой для меня. Видимо, с ним я стала забывать, каково это — быть только за себя.       Счастье. Сладкое на вкус слово. Что вы знаете о таком многогранном и неоднозначном понятии, как это? Что вы представляете, когда произносите его? Что первое оседает в ваших мыслях? Это дом, семья, парень, муж, дети, друзья? Оно для вас так же неоднозначно, как и для меня. Оно не имеет четко выраженных границ. Счастье — светлое и теплое чувство, разливающееся теплом в груди. Ощущение полного спокойствия, гармонии и безопасности. Счастье, как часть тебя. Оно у каждого свое. У каждого иное. Мы — поколение людей, нелюбящих себя. И мы не верим, что достойны счастья, потому и боимся его. Думаем, что с нами что-то не так, когда в внутри тепло и уютно. Но вот именно Роджер был другим, он заставил меня верить во все это, научил видеть и понимать, что я нужна ему. Он и есть мое счастье.       Кусаю щеку изнутри почти до кровавых подтеков, утопая в своих мыслях, пока рассекаю листву, лежащую на дороге по пути в Лондон. Ехать не так далеко, а, учитывая загруженность мыслями, время пролетает еще быстрее. Сегодня стоит удивительная погода для осенней Англии. В тени ветер становится жутко холодным, а, пока пребываешь на солнце, можно даже пригреться. Чем больше стрелки часов переваливают за полдень, тем теплее становится на улице, и жарче в машине. Отсутствие свежего воздуха заставляет меня приоткрыть окно, впуская в салон небольшой ветерок.       В машине не играет музыка, я даже и не задумалась о ее включении, хотя она всегда помогала мне в размышлениях. Постепенно после продолжительного лицезрения природы, лесов и пейзажей, показываются строения, сначала простые, затем все выше и выше, все более похожие на Лондон.       Держу направление следования исключительно по адресу, который назвал Фредди вчера вечером, потому как название его очередного «лучшего места для ланча в городе» я не запомнила. Паркую машину, еще из окна оглядывая невысокие здания, и замечаю особенно выделяющуюся вывеску с надписью «Veeraswamy», понимая, что это именно то, что мне нужно. «С Фредди ведь не бывает иначе». Эта фраза скорее сарказм во всей нашей компании по отношению Меркьюри. Не будь он такой возвышенной личностью и любителем всего масштабного, грандиозного и помпезного, он бы не был главной истеричной королевой.       На входе меня встречает очаровательный молодой человек, видимо именуемый здесь администратором. Приглядываюсь к его имени на бейджике и хочу уже произнести что-то, но парень соображает быстрее. — Добрый день! У вас забронирован столик? — приятный голос и манеры. «Ну почему женщин не тянет на всех из себя приличных мужчин?». Смеюсь в голове от собственных мыслей. — Не думаю, Эдриан. Мой друг, мистер Меркьюри, думаю, уже позаботился об этом, — слетает с моих губ, на что парень тут же понимающе кивает. — Да, вы правы. Я провожу вас, — посмотрев в свои записи, отвечает он. Следую за парнем вдоль всего зала, а затем в следующий.       Мы оказываемся в просторном помещении, где есть свой отдельный бар, оформленный в индийском стиле. Из-за легкого оранжевого тюля почти все отливает песочным оттенком, что дарит месту особую уютную атмосферу. Помещение находит в себе лишь пару-тройку столиков, зато это создает впечатление просторности. За самым дальним из них, около большого панорамного окна, узнаю две старые добрые макушки королев. Фредди и Джон Дикон о чем-то общаются и я, расплывшись в улыбке, киваю парню в знак того, что проследую дальше сама и двигаюсь в сторону ребят. — Привет, музыканты, — громко выпаливаю я, оказавшись рядом. Приветствую обоих легким поцелуем в щеку и присаживаюсь. — Давно не виделись, Ника, — говорит Джон, улыбаясь.       Мы и правда очень давно не виделись, ведь большое количество времени я трачу на расширение магазина с пластинками и его улучшение, ведь заведение теперь частично принадлежит мне. После смерти жены хозяин лавки отдал его практически бесплатно, будто потерял смысл в жизни, но просил все же иногда принимать участие в его судьбе. — Как ваши дела, дорогуши? — произношу я, раскрывая меню. — Вчера долго не мог успокоиться, когда Брайан показал текст одной из новых написанных им песен, которую он планирует включить в новый альбом, — периодически вновь переходя на хохот, рассказывает Джон, на что я непонимающе хмурю брови, требуя продолжения. — Ты об этих «Толстозадых девчонках»* опять, зачем ты, черт возьми, напомнил, — еле как выдавливает Фредди, срываясь в порыве смеха так, что его слов практически не разобрать. — Толстозадые девчонки? — впадая в тот же порыв смеха, переспрашиваю я, — надеюсь, написана не с натуры какой-нибудь из его пассий, а то, боюсь, она обидится, — вдогонку тараторю я, вызывая у парней хохот. — Мы и так думали, как бы ему помягче сказать, что Крисси может все как-то не так воспринять, — отвечает Джон. — Да уж, альбом будет прорывным, я думаю, — заключаю я, параллельно делая заказ на салат и бокал красного вина. — Ты, кстати говоря, как думаешь провести свой юбилей, принцесса? — Фредди был бы не Фредди, не начни он разговор об этом. — Он только через неделю и, если честно, у меня как всегда настрой просто спрятаться в поместье и проспать весь день, — зная, что Меркьюри не одобрит этих слов, все же отвечаю честно, ведь врать ему — все равно, что пытаться вешать лапшу на уши богу. Мужчина, как и предполагалось, хмурит брови, ровно как и недоумевающий Джон. — Так, сиськи в кучу, сопли в сторону. Это что еще такое? Не понимаю, ты будто не знаешь, кто твоя фея крестная в этом мире! Не позволю! У нас будет сногсшибательная тусовка, хочешь ты этого или нет. А я знаю, чего ты хочешь! Просто куксишься, не пойми из-за чего, скажи же Джон? — деловито тараторит Фредди совершенно наигранным и в то же время строгим тоном. — Да я каждый год на свой день рожденье надеюсь, что он забудет и меня пронесет, но не в этот раз. От нас ты не денешься никуда, — немного наигранно и с толикой сарказма заключает Джон. — Ладно, я поняла, нужно заняться организацией, — киваю я послушно, осознавая, что выхода действительно нет. — И тут я вынужден тебя огорчить. Если ты со своим вот таким настроем займешься этим, выйдет званый ужин, где я усну в тарелке с салатом от скуки. Все! Беру все в свои руки, разрешаю только помочь, — он начинает лепетать о том, что доверил бы мне в руководство, а мы с Джоном только перекидываемся взглядами, мол, «неисправим». — Ты что-то говорил о работе, которая внезапно возникла для меня? — когда мне подают заказанный салат, я резко вспоминаю о предлоге, под которым меня вытащил Фредди. Хотя дело было даже не в нем, слишком уж я скучала по этим музыкантам. — Ах, да, точно. Ты вовремя вспомнила, кое-кто должен вот-вот подойти, — давя в себе желание сказать, кто же должен здесь быть с минуты на минуту, Фредди ухмыляется. — Это музыкант, даже артист я бы сказал, — произносит Джон, который, оказывается, тоже в курсе всего. Это заставляет меня начинать перебирать личностей нашего поколения, активно ведущих публичную жизнь. — И он тебе точно понравится. Его идеи — это нечто, — поддакивает Фредди, подхватив волну Дикона, но после сделав паузу. — Ну вы и жуки, выкладывайте дальше, — возмущенно вскликиваю я. — Суть в том, что тебе нужно будет быть его ассистентом, а это все равно, что быть нянькой. Ну, представь себе возиться со мной и моими желаниями? — продолжает Фредди. — Ой, я твоя нянька уже столько лет и ничего, терпимо, — хмыкает Джон. — Дорогуша, ты не исполняешь все мои желания, — игриво вскидывая брови, отвечает Фредди, на что Джон вновь цокает языком и заказывает глаза, мол, еще этого не хватало. — Так, вы оба меня настораживаете. Кто этот человек, чьи поручения я сама наверняка захочу исполнять, судя по вашему настрою? — отпивая маленький глоток вина, произношу я, указывая пальцем сначала в Фредди, потом в Джона. Они выглядят так, словно в следующую секунду в двери войдет кто-то уровня Фрэнка Синатры или Джона Леннона, что безусловно вызывает чувство непонимания и предвкушения.       Мы сидим таким образом, что все находятся в пол оборота к той стороне, откуда я пришла, и, собственно, где находился вход. Я не придаю особого значения мелькнувшему силуэту, но замечаю то, как Фредди оборачивается и, улыбнувшись, радостно хмыкает, видя приближающегося человека.       Высокий и худой — вот, о чем я думаю, когда вижу человека в темных джинсах с высокой талией, свитере, заправленном в джинсы, который был, очевидно, слишком большой для мужчины. На голове его сидела объемная твидовая кепка-восьмиклинка из плотной шерстяной ткани, а глаза закрывали солнцезащитные очки. Отчего-то вся структура силуэта человека была мне знакома, но из-за всех атрибутов, а особенно очков, я никак не могла разобрать, кто это был.       Парень идет к нам не слишком быстро, размеренно делая шаги и осматривая помещение, в котором оказался. Когда он оказывается рядом с нами, то пожимает руки парням и чуть хриплым тоном произносит: — Рад вас видеть, господа. А вы, наверное, та самая Вероника, о которой говорил Фредди, — кончиками пальцев он касается дужки на очках и тянет их вниз, позволяя тем самым мне впасть в мягкий, непринужденный шок.       Нет, я не такая уж и впечатлительная и падкая на артистов и музыкантов, потому что уже многие годы общаюсь с ними, бываю на их мероприятиях и видела многих из самых популярных в нынешнее время. Но, когда светлый прозрачный взгляд голубого оттенка встречается с моим, я будто улетаю куда-то далеко. Чувствуя неловкость и на секунду отведя взгляд, я возвращаюсь к этим глазам, встречаясь с тем, чего не заметила сначала. Один глаз был темно-синим, почти черным из-за аномально расширенного зрачка. Парень протягивает руку, и я, чувствуя скованность, тяну свою ладонь, чтобы пожать. Однако он наклоняется и быстро целует тыльную сторону моей ладони. Немного отдающая рыжим прядь волос выпадет ему на лицо, и парень ловко откидывает ее. — Рад познакомиться, я Дэвид, — его голос звучит совершенно не похоже на голос в записи, он хриплый и очень тихий.       Конечно, будучи любителем рок-н-ролла, рока и подобной музыки, находясь в чертовом Лондоне и общаясь с тем кругом, с которым общаюсь я, невозможно было не знать, кто такой Дэвид Боуи. Он был сейчас настолько популярен, что его пластинки заваливали все прилавки города, в котором он родился и вырос. И я даже слышала, что после своих двух больших тяжелых образов Зигги Стардаста и Измождённого Белого Герцога, он оставил их позади, намеренно приехав в Европу из своего излюбленного Нью-Йорка для записи альбома. Нет, я не шокирована. Ну, если только немного. Совсем чуть-чуть. — Вот уж действительно неожиданно, — выдаю я, бросая взгляд на Меркьюри. — Они не сказали тебе о том, кто должен приехать? — замечая мое замешательство, спрашивает Дэвид. — Именно. Строили тут из себя партизанов. Я не ожидала увидеть здесь тебя. Это довольно странно, я думала тебя больше интересует Берлин, а не Лондон, — отвечаю я. — Так и было, пока мы не увиделись с королевами, когда мой друг Игги Поп не пригласил меня в небольшое турне по Британии просто поиграть на клавишных и исполнять бэк-вокал. В общем-то, все и завертелось, так скажем, — сказав это, он делает заказ, ловя на себе странный взгляд официантки. — Какой ты все-таки джентльмен, Дэвид. Лучше бы признался сразу, что по большей части ты приехал в это дождливое захолустье под названием Лондон, чтобы повеселиться со мной и другими королевами, — шутливо бросает Фредди. — Меркьюри, а можно хотя бы сегодня не портить мне репутацию и первое впечатление обо мне, — хохотнув, отвечает Боуи, вызывая у меня и Джона смешки. — Так вы уже успели повеселиться все вместе? — смеясь, интересуюсь я. — Кажется, это было вчера. Наш менеджер трезвонил мне полночи с криками о том, что деньги улетают так быстро, будто наша компания скупает улицы Лондона. А на деле позже я узнал, что Дэвид с ребятами напились, и Роджер с Брайаном повезли всех в кабаре, тот, что в центре. Ну, а там они и просадили невиданное количество денег, — рассказывает Джон, мелко прерываясь, поняв, что сказал то, чего я бы не хотела слышать. — Ах, ну если Роджер, да еще и с Брайаном, то это да. Думаю, им было весело, — отвечаю я, сдержанно улыбнувшись. — На самом деле, дорогуша, мы были настолько не в себе, что толком не смогли там развлечься, а только разгромили помещение и напугали всех. Пришлось много денег отдать, чтобы не поехать в тюрьму, — поясняет Фредди. — Поэтому мне здесь понравилось, и я решил побыть в Лондоне еще некоторое время. Но после этой ночи мой ассистент сильно обиделся и уволился, а менеджер строит из себя не пойми кого. Так и родилась мысль о тебе, Вероника, — заключает Дэвид и все три взгляда обращаются ко мне. — Бросьте, я никогда этим не занималась, — неуверенно начинаю я. — Ну пока что твоя главная задача — усмирить менеджера, а уж он тебе расскажет все, что нужно. Мне нужен свой человек в Англии, а просто нанять кого-то сейчас не выйдет. Все так или иначе завязаны с твоими врагами или с полоумными фанатами, тем более ты многих здесь знаешь, — произносит Дэвид, убедительно заставляя что-то внутри меня поверить в собственные силы. — Ладно, я думаю, стоит попробовать , Дэвид, — на что он улыбается. — Я думаю, за это стоит выпить, — начинает Фредди. — Только не как в прошлый раз, дорогуша, — поднимая бокал с вином, твердит Джон.       Все действительно прошло очень прилично, хотя по меркам рок музыкантов так вообще скромно. Мы постепенно переместились в соседний от ресторана бар, небольшой и очень уютный, в котором мы и просидели до вечера. Эта приятная компания и вечер в целом дали приятное чувство, которого в пучине дел и забот я давно не испытывала.       Тогда на концерте в Гайд парке два года назад меня не покидало чувство того, что все меняется буквально прямо в тот момент. Тогда, смотря на эту толпу из тысяч человек, я осознавала, что мы все будто повзрослели, перешли на новый уровень. И дело не в разрешенности и доступности всего нового, ранее запретного, просто мы перешли черту простого беззаботного существования.       Теперь за каждым шагом парней следили журналисты, фанаты. И я начала осознавать, что мне нужно становиться другой, становиться старше не только по возрасту, но и по поступкам. Начиная заниматься магазином, как своей собственностью, я постепенно смогла вернуть долг Роджеру, хотя тот и не требовал этого. Просто я чувствовала себя самостоятельной и понимала, что это не приносит мне дискомфорта. Я занималась именно тем, чем хотела. Но теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что все эти два года я просто не обращала внимания на собственную моральную усталость. Никто и не говорил, хотя я прекрасно знала, что взрослая жизнь — это не цветочки. Однако это действительно не ощущалось благодаря парням. Благодаря королевам, а, особенно, Роджеру.       Под воздействием небольшого количества вина, сидя за рулем его машины и двигаясь в сторону дома, который он называет нашим, я думала, что единственное, чего хочу сейчас в таком вот приподнятом состоянии — это обнять долбанного Роджера Тейлора.       Стараюсь не превышать скорость, чтобы не остановили копы, чтобы не влипнуть в неприятности, хотя скорость всегда привлекала меня, но только не в данный момент. Не хотелось доставлять проблемы из-за небольшого количества алкоголя в крови. По салону разливалась мелодичная «Space Oddity» в исполнении недавнего знакомого Дэвида Боуи, когда я повернула на выложенную камнем дорожку к поместью.       Глушу двигатель и вместе с ним затихает музыка. Выхожу из машины, замечая, что в доме почти не горит свет, а лишь тусклый огонек подсвечивает гостиную, окна которой выходят на эту сторону. Видимо, Роджер именно там. Прохожу в дом, скидывая ботфорты в коридоре, от которых за день очень устала.       Выворачиваю из-за угла, открывающего вид на гостиную. Первое, что замечаю — это источник столь тусклого света, коим является камин, который сто лет никто не разжигал. Но вопреки всем своим ожиданиям увидеть Тейлора тут, они не подтверждаются. Вместо этого слышу шорохи со стороны столовой, но свет там не горит.       Тяжело вздыхаю, начиная думать о чем-то плохом, а именно о его очередной запойной ночке. Двигаюсь в сторону объятой мраком столовой. Глаза долго привыкают к темноте, потому что до этого я пробыла несколько минут в светлом помещении. Первое, что я подмечаю — это отсутствие бутылки где бы то ни было. Но, то, что я замечаю после, повергает меня в шок.       Небольшое, сантиметров в десять зеркальце, будто вытащенное из дамской сумочки, на котором даже в такой темноте я могу различить белую россыпь, больше похожую на оставшуюся пыль. Такую пыль, которую я бы узнала из тысячи. И мне никогда в голову не полезет мысль, что это мука, а Тейлор решил просто испечь что-то.       Хлопаю по выключателю и помещение окутывает теплый свет, только внутри теплее не становится. Меня буквально парализует, пока я смотрю на это зеркальце, замечая рядом с ним небольшой пакет с тем же содержимым. Во рту резко пересыхает. Когда-то этот порошок имел максимальную власть надо мной и, как известно, такое бесследно не проходит. Только сейчас это вызывает отвращение, тошноту и темноту в глазах. Роджер выворачивает из кухни, непонятно, чего он там делал и это сейчас неважно. Мой взгляд переходит на него, но я не вижу там никакой тревоги или волнения. Я четко вижу его глаза с бесконечным зрачком. Больше нет той голубизны присущей его глазам, что я так люблю. — Ка… какого хрена? — первое, что вырывается у меня. — Это не то, что ты думаешь... я не зависим, Ника... просто решил расслабиться, — начинает тараторить он, бешено обводя взглядом комнату, даже не пытаясь сконцентрироваться. — А, ты ведь так устал, милый, да? Устал шляться по барам и кабаре и цеплять девочек? — вылетает у меня. Этот процесс уже запущен, я чувствую, как мои руки дрожат. — Да, представь — это тяжело. Мне нужен отдых, а при том, что ты так ведешь себя, мне тяжело вдвойне, — бросает он, наконец, остановив свой взгляд на мне. — Обалдеть, и как же я себя веду? — нервно спрашиваю я. — Ты ведь была сегодня не понятно где и с кем. Я, думаешь, не понимаю, почему ты побежала к этому Дэвиду? Я мелковат уже для твоего полета? — словно глупый обиженный ребенок, выпаливает он. — Роджер, у тебя крыша поехала на фоне этого дерьма, — уже с желанием просто уйти отсюда отвечаю я, понимая, что в таком состоянии толкового разговора не получится. — Это дерьмо тут не причем! — кричит он, как настоящий торчок, который за свою наркоту порвет любого. — Да? Ты уверен? — кивает. Сжимаю губы, размышляя над тем, что хочу сейчас сделать. Но злость побеждает, заставляя меня сорваться с места, подлететь к столу и смахнуть с него все его содержимое. Зеркало с треском ударяется о стену и разбивается на кусочки, разлетаясь по мраморному полу. Понимаю, что само вещество осталось в пакете и подхватываю его, разрывая и вытряхивая над раковиной. Только сейчас чувствую резкую хватку на руке. — Стерва, ты из ума выжила! — орет Тейлор. — Не будет этого дерьма в моей жизни больше никогда! — вскрикиваю я, вырывая руку, чувствуя на ладони остатки кокаина, который прилип к коже, — ты не понимаешь, Роджер! Да отойди ты уже нахрен. Напоминаешь мерзкого Прайса, которого когда-то сам дерьмом и поливал! — толкаю парня от себя и тот отскакивает, поднимая на меня уже куда менее беззаботный взгляд. — Я… — еле выдавливает он. — Что? Сказать нехрен? Я думала, что ты, как никто другой, должен понимать, что «это» было в моей жизни и как я боюсь этого, — уже менее агрессивно тараторю я, потому что это действительно наводит на меня ужас. Понимание, к чему все это всегда приводит. — Пойми меня тоже... я просто балуюсь, это не значит ничего, — на повышенном тоне продолжает он. — Заметно по твоей реакции, — бросаю я. — Просто поверь мне. Мне тяжело, и я сорвался сейчас, как и ты когда-то... но ты можешь не переживать из-за этого, — твердит он. — Когда я увижу то, в чем ты пытаешься меня так рьяно убедить, я поверю, но сейчас ты не большее дерьмо, чем Прайс, — дрожащим голосом отрезаю я. — Я обещаю, все изменится, — он тянется ко мне, чтобы притянуть к себе, но я отталкиваю его руки. Попытка повторяется, только уже грубее. Схватив меня за руку, он притягивает к себе, обнимая.       Сложно противостоять этому, но внутри все будто обрывается. Трудно поверить в реальность происходящего. И так же сложно поверить, что эти его слова так запросто станут правдой. Теперь мне сложно тебе доверять, Роджер...