О ведьме и волшебном порошке

После ее освобождения из темницы, Слива отказалась покидать темное королевство, чем нимало взбесила Богга. Мало того что теперь за первоцветами следить приходилось в два раза жестче (Слива у них так и вилась , как только начинали показываться первые ростки), так еще голубая фея теперь стала неизменной шумной частью его свиты. Она сама себя туда записала. Король прекратил попытки протеста. Гонять ее - бесполезно, проще смириться с присутствием. За годы заточения сливовая фея настолько привыкла к ворчанию Богга, что просто уже не мыслила себя без его голоса. Стокгольмский синдром, скажете? Ну, не совсем... Она всегда находила короля гоблинов забавным в своей серьезности. Она и правда могла бы в него влюбиться, если духа вообще интересовала любовь в таком плане. В действительности Слива любила больше не короля, а его владения. Ведь тут растет столько всего интересного! – Не трогайте меня! Не лапайте меня! Я сама! – пискливо возмущалась на подгоняющих ее палками гоблинов фея. Они подходили к месту собрания. Толпа расступилась, запуская причитающую фею в центр. И когда Сливу наконец-то доставили по светлые очи правителя: – Эм... пыльца? – только что и спросил болотник. Это был далеко не первый их подобный разговор. Слива пообещала больше не варить никаких разрушительных зелий, но ее то и дело видели веселенькой, напевающей песни за сбором какой-то снеди назначение которой известно было только самой фее. И чего там только не было: то корешки, то плесень, то грибы, то какие-то несъедобные злые ягоды которые даже жители темного королевства с их не привередливыми животами есть отказывались. И Богг даже представить боялся что эта ведьма может наварить из пыльцы печально известных первоцветов. – Какая пыльца? – непонимающе спросила Слива. Гоблин красноречиво смерил ее взглядом из-исподлобья и поддел посохом пузатый мешок, висевший на ремешке у нее на боку. – Ах, это?! – спохватилась фея, поспешив спрятать свой мешочек подальше. – Это совсем не то что ты подумал... – А что я подумал? – спросил Богг, раздражение ее непринужденным поведением усиливалось. Слива вечно пыталась сделать из него идиота. – Ничего, – голубая фея сложила губки трубочкой. – Как пожелаешь, – он решил прервать тупиковый диалог. – Мне некогда с тобой разбираться, – сделал заключение король гоблинов. Тут по щелчку пальцев показался кокон из паутины. Злыдь и Вредь протащили палку в центр толпы, держа с обеих сторон, она угрожающе покачивалась. Клетку для Сливы предусмотрительно брали на каждую вырубку. Вот и пригодилась. – Ты не можешь... – ошеломленно пролепетала фея. – Могу, – прозвучало в ответ. Слива отступила дальше. – Прошу, – вежливым жестом пригласил король, указав ей на кокон. – Нет-нет-нет... – протест не принес результатов. – Полезай! – начал сердиться гоблин. – Ты меня не заставишь! – заверещала Слива, – Я НИ МИНУТЫ БОЛЬШЕ НЕ ПРОСИЖУ В ЭТОЙ ШТУКЕ! – она взмыла вверх над толпой, кружась. "СХВАТИТЬ!" – скомандовал болотник. На границе началась жуткая неразбериха: куча рук мгновенно взмыла вверх, пытаясь в прыжке ухватить фею; те кто мог лететь, крутились за ней по пятам; те кто находился повыше, спрыгивали с зарослей растений, пытаясь сбить неугомонную фею. Гоблины бегали, кричали, рычали. Это не приносило никаких никаких результатов. "Идиоты"- бурчал король. Все происходило так, будто его подданные не знали, что пытаются поймать бестелесного спрайта, их лапы проходили сквозь нее. Кто-то сбил с ног Злыдь и Вредь, теперь они потонули в общем месиве вместе с ловушкой. Наконец фея прекратила паниковать, осела чуть ниже и стремительно рванула ракетой вперед, в лес. По сверкнувшей линии ее полета, толпа сомкнулась и добрая часть гоблинов стукнулись лбами. Теперь они гудели друг на друга обиженно, потирая свежие шишки. – СЛИ-И-И-ИВА!!! – зарычал ей вслед болотник. Затем, он выцепил палку с коконом из толпы, где уже кто-то порывался набить морду обидчику. Гоблин зажужжал крыльями и отправился вслед за феей.