Тюрьма. Весенняя боль 2

Трущобы. 12 апреля 2315 года.

— А мама не учила вежливости? — Лично меня учили резать людей. Как визгливых щенят. — И где же сейчас твоя мама, Май? Мама была здесь, совсем рядом. Над головой нависал почерневший от копоти потолок полуразвалившейся землянки. Мама стояла спиной, словно не видела глупого сына. Май отчетливо понимал, что его здесь не было. Это был сон. Он кожей ощущал тепло тела Найса, но не мог проснуться. Май протянул руку, разгладив невесомые волосы женщины по воздуху. Мама обернулась и улыбнулась с потрясающим теплом. Словно вспомнила, что один из её детей все еще топтал полуразрушенную планету. Монстр в груди не дрогнул под её пронизывающим взглядом, и Май сделал уверенный шаг назад. Казалось, что он изжил свою драму. Что-то менялось. Он сделал шаг назад и едва не упал, поскользнувшись в луже пролитой крови. Значит, солдаты уже были здесь. Значит, все уже давно были мертвы, но трупов нигде не было. Мама протянула руку, зацепив холодом его локоть. Они шли мимо обветшалых домов, крыши которых трещали под натиском пасмурного неба. По размякшей земле и глубоким грязным лужам. Вдоль покосившихся бревенчатых заборов к высокой стене, где на вышке не было караульного. В конце улицы был красивый дом с разрезными наличниками. У него единственного была голубая крыша. Взгляд зацепился за что-то недосягаемое. Крыша была роскошью. Наверное, так выглядел рай для талантов. Рай был похож на уютный дом. Все поселение уже давно было мертво. Май знал, куда его привели. Это было кладбище, где он, семилетний ребенок, похоронил изуродованные временем тела односельчан. Зажмурился. В руках появилась рукоятка перепачканной кровью лопаты. Он поднял взгляд и увидел могильную плиту со своим именем. Настоящим именем. Мама звала его домой, а где-то слышались волны бушующего океана. Этим серым океаном был человеческий ребенок. Всё понятное в один миг стало запутанным. Май смотрел вперед, но не чувствовал соленого запаха свободы. Он должен был вернуться и помешать выживанию мира. Его надежды на покой рушились при одном упоминании злосчастного имени. Найс. Имени человека, с легкостью выбравшего свою судьбу. Жизнь, власть, возмездие в этом сне не имели значения. Май хотел броситься навстречу волнам, но его резко потянули назад. Он проснулся, но не сразу понял, где именно находился. Тяжелый сон на миг затмил рассудок. Его обе руки крепко сжимали ладонь Найса, и от стыда Май едва не провалился в приснившуюся могилу. Он усмехнулся, подтянулся на локтях и освободил ноги, запутавшиеся в простыне. Найс ничего не говорил, словно снова понимал гораздо больше, чем мог увидеть кто-то либо другой. Два врага никогда бы не стали так близки, чтобы разделить друг с другом драму. Жалость была неуместна. Май, мотнул головой, приказав мальчику продолжить молчание и встал с кровати. Впрочем, безмолвие было к лицу надменному человеку. Где-то здесь определенно был душ. Наспех умывшись, Май снова покачал головой. Казалось, он сходил с ума. — Значит, талантам тоже снятся сны, — Найс вошел узкую комнату и бросил полотенце. Безмолвие не могло продлиться долго. Фора была достаточной. — Мама предложила выкопать мне могилу, — хмыкнул Май. — И я вспомнил свое имя. — Твое имя то, каким я зову тебя, — гордо проговорил Найс, ничуть не смутившись. — Май. Он растворился в темноте старого не отремонтированного коридора так же тихо, как и появился. Он позволил растерянному чудовищу привести мысли в порядок. Чтобы эти мысли больше не путались под его ногами. Когда Май вернулся в комнату, то застал Найса с неизвестным до этого момента выражением лица. Бубновый Туз был в ярости. Он был подавлен. Даже в его праздничных днях по углам комнаты летали грозовые облака. Мальчик перебирал кнопки на треснутом столе, рассматривая на экране какое-то расплывчатое изображение. Работал с каким-то дерьмом. Впервые в жизни Маю было не интересно. Найс имел право портить себе ночь любыми доступными средствами. А Химера должен был выйти из тени и заняться работой. Нездоровое молчание снова создавало в комнате напряжение. — Думаю, мне стали сниться сны после контактов с Микки. Это какой-то побочный эффект гипноза? — Май одевался, чтобы покинуть трущобы и вернуться к своим делам. Например, в ближайшее время он собирался забрать Онору Бейкер из темницы и спрятать где-нибудь подальше от Бубнового Туза. Вряд ли такие планы понравились бы самодовольному мальчишке. — Знаешь, в некоторых религиях покойники приглашают родных, чтобы те умерли. Представь, что завтра меня не станет? Кто еще будет терпеть твой характер? — В моей религии не будет этих глупостей, не беспокойся, — Найс не отвлекался от работы. — И что же будет в твоей религии? — Май усмехнулся и забрал со стола удавку. — Я пропагандирую беспрекословное послушание, — Найс откинулся спиной на кресло и зажал в зубах карандаш. Сигареты ему явно не хватало. Здесь, среди глубокой ночи, когда казармы спали, Бубновый Туз строил коварные планы по порабощению мира. В полной тишине. Освещенный тусклым светом плоского экрана. Прекрасный и уставший. Найс все-таки отвлекся, сделав вид, что у него снова все было под контролем. — Мне осталось совсем немного. Детали я еще не продумал, но ты будешь плескаться по жизни, как в экстазе. — То есть, мне не понравится, — Май обошел стол и сел на самый краешек. Май пересилил себя, чтобы узнать, что именно расстраивало его праздничного человека. Ради дела он должен был добывать качественную информацию. Найс явно где-то провалился. Май подошел ближе: на экране светилась видеозапись с открытого форума. Форума людей против талантов. На фоне флага Военного лагеря талантов какие-то ублюдки насиловали мертвое тело женщины. Запись уже попала в широкий доступ. Секунда осознания принесла новую волну угрызений. Май не должен был подозревать Найса. Найс перематывал съемку снова и снова, словно хотел, чтобы его глаза ослепли или закровоточили. Однажды он и сам поглумился над трупом. Он узнавал лаборантку, которую сам же похитил. И в его взгляде плескалась новая растерянность. Он чувствовал себя преданным. Эвелин Гуд плюнула в лицо младшему брату. Найс был оскорблен тем, что его постыдное прошлое было так грубо использовано. Сестрица пародировала его жестокость. На нем даже появилась испарина, которую он не мог сдержать. Его светлая кожа покраснела от духоты. Май нажал на кнопку вентилятора, в котором уже не хватало одной лопасти. Затрещавший ветер ударил Найса по лицу, но тот лишь сжал кулаки. — Как это произошло? — Май постучал по защитной сетке вентилятора. Старался быть милым. — Я хотел лишь поговорить с этой лаборанткой, — Найс уперся подбородков в кулаки. Если он вообще мог вызывать жалость, то это был тот самый момент. Он даже старался не моргать, чтобы не пропустить ни секунды жуткого зрелища. На последних кадрах застывшее тело буквально сломали пополам. Это было зверство, не свойственное нормальным людям. Найс снова поставил запись с самого начала. — У этой женщины осталось двое детей. Её семья заслуживала достойных похорон. Я отослал её тело в лагерь миротворцев. И вот что они сделали. Май, где ты нашел силы убить младшего брата? — Найс снова стал отчужденным. Вопрос был трагичным. Найс начинал понимать, что для Эвелин Гуд не существовало пощады. — Я часто спрашиваю себя, почему не нашел сил не делать этого, — Май свернул экран. Он уже не знал, сколько раз мальчик пересматривал жестокую видеозапись. Раз за разом он насиловал самого себя. Свое неуспокоенное прошлое. Май подтянул колени к груди и обнял их, сидя на чертовом столе. Он впервые видел Бубнового Туза так близко, и это зрелище немного его взволновало. — Думаешь, твоей сестре удастся сорвать собственное перемирие и настроить мир против талантов? Зачем все это? Слишком сложный ход. — И этот ход она уже сделала, — через некоторое время проговорил Найс. Он хотел с кем-то поделиться своими мыслями и не нашел ничего лучшего, чем сделать это с врагом. — Этот ход не входил в мои планы. Если бы таланты могли доказать непричастность к съемке, они бы это уже сделали. Они оказались слабее, чем я думал. Было бы хорошо сменить власть в Военном лагере талантов сейчас. Если бы только был дельный кандидат. Никто пока не готов. Он мыслил наравне с Апокалипсисом. Но он не торопился сделать правителем талантов Микки. — И у тебя все под контролем? — Май не сдержал иронии. В конце концов, мир шел на дно. Просто не слишком гуманно. — Мне нравится страх в твоих глазах, — Найс хитро улыбнулся. Именно эта его улыбка, такая легкомысленная и самонадеянная, раз за разом приставляла к горлу врагов острые заточки. Именно эта улыбка была спасательным кругом обаятельного Найса. Морщинки на его лбу расправились, уступив гладкости молодой кожи. Он протянул руку и дотронулся до острого колена Мая, едва заметно провел ладонью по тонким волоскам. — Никому больше не показывай этот страх, глазастый. Только я имею право упиваться твоими слабостями. — Найс, твоя сестра держит войну в своих руках, — Май отвел колено и спрыгнул со стола. — Правда? — в голосе мальчика послышалось явное удивление. — Держит войну в своих руках, значит. А мне показалось, что её главный козырь только что нежился в моей постели. Нет смысла преследовать Химеру. Он сам придет к нам. — Просто убей её, — Май почти огрызнулся. — Она найдет способ добыть мою кровь. — Она не получит тебя, — насмешливо отказался Найс. — Геноцида не будет, поверь мне. Май усмехнулся. Он не мог объяснить срочной необходимости избавиться от новой леди миротворцев. Сил на откровенный разговор у него уже не осталось. Абсолютно не стесняясь, Найс снова замурлыкал под нос какую-то мелодию. Его пальцы нервно елозили по столешнице, отбивая четкий ритм. Бубновый Туз слишком долго распалялся в обещаниях. Четыре месяца грандиозной работы не были заметны миру. Черная трубка коротко звякнула, прочитав какую-то новость, Найс нахмурился и замахнулся рукой. Он хотел бросить телефон в стену, но стиснул зубы и резко выдохнул. Четыре месяца изощренных действий не приносили ему результата. Мир действительно был немного сложнее его посредственных представлений. Бубновый Туз впадал в нетерпение. Нетерпение грозило ошибкой. — Если хочешь, я избавлюсь от твоей сестры сам, — Май попробовал предложить помощь. Помощь самому себе. — Правда, теперь я сомневаюсь в твоей платёжеспособности. — Ты случайно не убиваешь в рассрочку? — Найс качнулся в офисном кресле из стороны в сторону. Глубоко вздохнув, он потянулся вперед, сложил на столе руки и лег на них подбородком. Лукавый взгляд с интересом прошелся по разрушенной комнате. Он словно гордился, что в его удобной приспособленческой жизни поселилось разрушительное зло. Более того, он собирался потакать этому злу, как ребенку. Потакать во всем, кроме одного: — Глазастый, ты же помнишь, что тебе нельзя приближаться к моей семье? Жизнь Эвелин в моих руках. Как и твоя. Я смогу защитить вас обоих друг от друга, будь уверен. — Воодушевляющая речь, — с разочарованием протянул Май. Он и не думал, что будет легко. Просто понадеялся лишний раз, что ему не придется идти против всей семьи Гуд в одиночку. Найс не встал на его сторону. Впрочем, это ничего не меняло. Май почувствовал приливающую злость. Обошел стол, пододвинул тяжелое кресло с другой стороны, сел, подложив под себя ноги. — Найс, ты слишком самоуверен. Мне ничего не нужно от тебя. — Ты только что просил у меня разрешение на убийство сестры. Не делай из меня идиота, этот путь обойдется тебе дорого, — Найс обо всем догадался. Иначе он бы просто не был Бубновым Тузом. Он с лёгкостью дотянулся до одной из папок, где отмечались успешные и безуспешные поиски заказанного лабораторного материала. Он жестким движением вычеркнул кого-то из списка и с громким хлопком закрыл обложку. Значит, новость в телефоне действительно расстроила Найса. Кто-то из необходимых для его исследований талантов исчез. В момент, когда папка была отложена, Найс поднял многозначительный взгляд на Мая. — Прости, я люблю порядок и безотлагательность в делах. Вернемся к главному вопросу. Кто умудрился сделать заказ на мою сестру, глазастый? Главное, как ты решился его принять? Он был слишком догадлив. — Эвелин перешла дорогу Военному лагерю талантов, — правда давалась легче всего. — Эта подстава с видеозаписью их задела. Это был глупый и неоправданный ход. Каид не забрал у тебя Бубнового Туза. Май сам не верил, что пытался защитить Найса. — Значит, таланты тебе дали этот заказ. Какого черта ты творишь, глазастый? Я слышал, Апокалипсис велел тебе убить Каида, а не работать на него, — в голосе появились капли неожиданного презрения. Эти капли быстро терялись в треске вентилятора. — Черт, мне стоило бы копнуть твой дрянной характер поглубже. Расскажи мне забавную историю о том, как ты посмел взять заказ против моей семьи. В твоем голосе должно быть раскаяние. Неужели таланты нашли в тебе слабости, до которых не докопался даже я? — А разве я — не твоя семья? Разве ты не посадил меня в один круг со своими? Могу я назвать Эвелин Гуд родней? Давай возьмем сестрицу за руки и разорвем её на части, — Май просто усмехнулся, вспомнив последний дружеский ужин в трущобах. В глазах Найса сверкнула ревность и раздражение, но мальчик промолчал, не поддался на провокацию. Май не хотел идти против Ноаха Шраги сейчас. И Май прекрасно понимал, что это убийство Эвелин вычеркнет из его жизни его ручного человека. Найс бы не простил. Нужно было серединное решение. Когда ничто не могло стать хуже, каким-то образом все усложнялось и усугублялось. — За кого ты меня принимаешь, Найс? Если меня долгое время не было в рейтинге, это не повод забывать мое настоящее имя. Это имя, которым зовут меня покойники. Что мне мешает получить гонорар сначала за убийство Эвелин, потом за тебя и за Каида? — Мое слово, — по лицу Найса расползлась таинственная улыбка, которая напрягала сильнее, чем любые слова. Эта улыбка заставила Май сглотнуть подступивший ком. Найс прищурился, с удовольствием отметив эффект своего влияния. Его внимательный взгляд рентгеном просачивался под кожу и перемалывал кости. — Глазастый, ты не пойдешь против меня снова. Ты ведь понимаешь это? Просто скажи Шраге, что отказываешься от заказа. Если дело в гонораре, я найду для тебя нужную сумму, — Найс не отводил взгляда. Знал, что дело было не в деньгах. Хотел узнать причину, по которой Химера служил талантам. Каид не забрал у тебя Бубнового Туза. Эти слова эхом проносились в голове снова и снова. Будто что-то значили. — Ноах Шрага убьет меня, — Май предпринял попытку лжи. Смешную и неказистую. Впрочем, Найс действительно не был идиотом. — Я не такой добрый, чтобы позволить тебе быть убитым, — Найс самозабвенно потянулся. Конечно, он не поверил. — Я видел твою сестру в Криминальном квартале, — Май закинул обе ноги на стол. — Эта территория всегда принадлежала миротворцам, — Найс приоткрыл тайну. Его ничто не смущало. — Есть и другие виды регенерации, — разговор становился деловым. — Эвелин их найдет. Май придумал новую хорошую причину. Геноцид не мог быть зациклен только на нем. — Уже нет. На данный момент регенерация живет только в тебе. Я исключил все неблагоприятные обстоятельства, — Найс резко выдохнул, опустив руки на стол. От этих слов Май вздрогнул и зажмурился. Он не боялся жестокости. Её на войне хватало. Он видел, как Бубновый Туз и Найс объединили друг в друге худшие черты. Самоуверенность и кровожадность. Найс снова вывел на экран стола изображение и перевернул его вверх ногами. Это были многочисленные досье на талантов всего мира на разных языках. Объединяло разные судьбы лишь название корневой папки: регенерация. Имена были вычеркнуты. Найс с любовью свернул изображения и поднял игривый взгляд на Мая. — С недавних пор ты стал уникумом, глазастый. Я ведь не ради удовольствия месяцами пытал ученых из разных стран. Все известные таланты с регенерацией уже мертвы. Все неизвестные — затаились, но я их обязательно разыщу. В ближайшие годы биологическое оружие против homo ingenium зависит только от тебя. Причины убивать Эвелин Гуд на радость талантам я не вижу. Это моя проблема. Я успокою Эвелин иными способами. — Я думал, что ты набирал персонал для лаборатории, — Май пожал плечами. — В науке я разбираюсь куда меньше, чем в пытках, — игра на два фронта вымотала Найса. Здесь, в полумраке безлюдного этажа в голове одного подростка рождались самые зверские военные планы. Наверное, убежденность Найса в правильности действий немного убаюкивала всякую осторожность. Может быть, войне был нужен противник, способный принимать любые решения. Чем дольше они говорили, тем меньше времени оставалось для их осуществления. Май снова замолчал. Найс достал из тумбы целую стопку синих конвертов и вытащил из нескольких вкладыши. Он должен был раздать официальные приказы двум талантам, которым доверил свои мысли. Стоун и Лайэр ждали в нем Бубнового Туза. — Красивые занавески, — Май не хотел слушать тишину. — Очень синие занавески. Как в Примавере. — Их шила моя мама. Как оказалось, она шила их каждому, кого любила. Эти из дома Доктора Бейкера. Он был её любовником, — Найс как-то очень просто кивнул головой. Он старательно выводил слова на вкладыше. Обучение красивому письму цепко присасывалось в качестве дурной привычки. Закончив первый приказ, Найс запечатал конверт и принялся за следующий. Он действительно мог говорить и писать, и это никак не сказывалось на его ровном почерке. Из этого ребенка мог вырасти кто угодно, но вырос дееспособный ублюдок. Найс отложил еще один конверт и выдохнул. — Какой ты помнишь мою маму, глазастый? — Она тыкала в меня иголками и забирала кровь, пока Старик не вмешался и не запретил ставить опыты на семилетнем ребенке, — Май знал, что от него не ждали слов утешения. Они были бесполезны. Они не изменяли жизнь так, как делала это правда. — Еще она очень громко смеялась посреди коек раненных талантов. Сейчас мне кажется, что даже корпус миротворцев был создан одной из возможностей самолюбования вашей помешанной семейки. Не думаю, что твоя мама желала мира от чистого сердца. — Как будто у кого-то в этом мире вообще было чистое сердце, — Найс ничуть не обиделся. Или обиделся очень сильно. Он вытащил нож из кармана и демонстративно подбросил его в руках. Его бездушный взгляд не отрывался от сонных глаз Мая. Сталь блеснула где-то наверху и приземлилась ровно в протянутые руки. Найс расправил ладонь до сильного напряжения, заставив рану снова лопнуть. Обмакнув в нее палец, он поставил свою печать на конверты и отложил их в сторону. — Мне не нравится твое присутствие. Я не хочу смотреть на тебя глазами Бубнового Туза. Помнишь, что я сказал тебе в Примавере, когда был для тебя просто Найсом? — От лица Найса ты нес много похабщины, — Май усмехнулся. Смешок вышел нервным. Когда придёт время, я хочу, чтобы ты попытался простить меня. — Я жалею, что брал тебя сзади, — вдруг жарко повторил Найс, все так же глядя в глаза. Звучало так, словно он зачитывал предсмертную записку. — Та ночь навсегда останется в моей памяти. Я говорил о том, как прикоснулся к тебе руками Бубнового Туза на глазах у свидетелей. Признаюсь, я не рассчитывал на продолжительное знакомство. Мне жаль, что я унизил тебя. И мне будет вдвойне жаль, если ты попытаешься унизить меня. Откажись от заказа на Эвелин. Май с безразличием отвел взгляд. Все, что он мог сделать сейчас, это отрицательно мотнуть головой. Все это как-то упростило ситуацию. Осознание того, что Найс не отдавал отчет своим действиям, значительно отрезвило сомнения. Мальчик ревновал к самому себе. Потому что он не хотел иметь власть. Все, что он жаждал получить, сидело прямо перед ним в зоне недосягаемости. Бубновый Туз должен был задушить вожделенные аппетиты увлекающегося подростка. Найс хотел перестроить мир под свою авантюрную натуру. Мальчик просто хотел жить счастливым. Каждый имел права на особенное счастье. Но сейчас он перемешал войну и страсть в одном контейнере. — Если ты победишь, имя Бубнового Туза всегда будут смешивать с грязью, — Май зевнул. — Я вычищу каждую грязь до блеска, — притворно-сочувственным тоном рассмеялся Найс. Он взял рацию и попросил Лайэра принести что-нибудь перекусить. Его глаза покраснели от усталости. Все, что было нужно его молодому организму, это здоровый ночной сон. Сон, который он не хотел себе позволить. Найс расплылся в широченной дерзкой улыбке, оголив ровный ряд зубов. Он что-то снова задумал, и это до чертиков его позабавило. — Давай сыграем в игру, Май. На сегодня я закончил с Бубновым Тузом. — Ты не закончил, пока твоя сестра твердо держит меня за яйца, — Май не хотел прощаться. — Особое отношение к твоим яйцам — наша семейная традиция, — Найс моментально лег на стол, подтянувшись к лицу Мая, воспользовался его замешательством и жестко поцеловал его в губы. Это был скорее колючий укус, чем поцелуй любовника. От этого прикосновения взметнулись вихрем. Найс подтянулся еще ближе, почти перелез на другую сторону, его рука уверенным движением пробралась в штаны Мая, не забыв надавить на ноющую рану в животе. Май не сопротивлялся. Сопротивляться после всего, что здесь творилось, было смешно даже ему. Поэтому он просто закрыл глаза, но машинально схватил Найса за запястье. Видимость контроля за ситуацией вызвало у Найса вздох восхищения. — Я никогда не устану наблюдать за твоими беспомощными попытками отказаться от меня. Я расскажу тебе об удовольствиях немного больше, чем ты знаешь сейчас. Его ладонь сжалась у самого основания члена и медленно двинулась верх. Май снова открыл глаза. На этот раз он постарался вложить в свои эмоции четкий вызов. — Я научу тебя принимать меня, — Найс едва уловимо слез со стола и сел на пол перед Маем. Он изобразил на лице одну из своих обезоруживающих улыбок. Вторая рука легонько надавила на колено Мая, заставив его немного раздвинуть ноги. Они не раздевались. Нагота не имела значения, когда они снова сняли маски и обнажили все точки боли. Май задыхался от его прикосновений, эта чувственность вонзала в Химеру тысячи острых заточек. Найс знал о боли все. Найс знал, как заставить заныть от невозможности каждую клеточку человека. — Закрой глаза. Иначе я тебя сломаю так, что в жизни не починю. Май с готовностью повиновался. Найс действительно чувствовал его насквозь. Если такое вообще могло быть. Часы на руке завибрировали в самый неподходящий момент. Май не смел открыть глаза. Война могла бы подождать еще несколько мгновений. От её двухсот лет стажа не убыло бы в течение одного азартного совокупления. Май сжимал пальцами подлокотники кресла от нетерпения. Ему нужен был больший контакт. Он привык, чтобы его брали с особой остервенелостью. Руку обожгло холодом. Часы упали на пол вместе с перерезанным ремешком. Найс не лез в профессионализм Химеры. Как не позволял этому профессионализму нарушить его темпераментные ласки. Горячее дыхание мазнуло по подбородку, но поцелуя не случилось. Майка в области груди резко намокла. Найс втянул сосок через майку, и тут же сжал его зубами. Теплые губы ощущались даже сквозь преграду. Найс больно перетирал грубую ткань в зубах, заставляя кожу неприятно жечь. Все это контрастировало с удовольствием, разгоравшемся в штанах. От Найса веяло силой. Его руки, замучившие ни одну жизнь, с той же животной беспощадностью заставляли жертву принимать ласку. Он двигал рукой в такт с вибрацией чертовых часов, как бы издеваясь. Впрочем, он знал, что делал. Май едва не дергался навстречу, чтобы ускорить темп. Его пальцы ног сжались едва ли не до судорог, но он терпел свои желания. Единственным, кто мог менять правила этой игры, был Найс. И наверняка он был очень собой доволен. Май чувствовал, что по его коже бегали беспощадные мурашки. Кровь закипала. Инстинкты. Они подступали к горлу сдержанными стонами. Химера. — Ты просто таешь во рту, — голос Найса звучал необычайно возбуждающе. — Слушай меня. Запах женского парфюма. Жасмин. Чертов кровожадный ублюдок. — Ты потрясающий, — Найс успевал сморозить что-то дикое. — Слушай только меня. Май сорвал с себя майку и бросился вперед, ударив Найса головой об угол стола. Тот упал на пол, придавленный телом легендарного убийцы. Май на секунду остановился и вздохнул. Руки дрожали. Руки не подчинялись. Голову словно объяло пламенем. Инстинкты. Инстинкты. Инстинкты велели зайти гораздо дальше, чем он имел право. Выпавший нож был схвачен. Футболка на груди Найса была разрезана едва ли не вместе с кожей под наслаждающийся смешок садиста. Время сопереживания ушло. Жесткий пресс. Обтянутые кожей грудные мышцы. Прекрасные ребра. Именно такие, какие Май любил ломать. Чужие руки снова скользнули в штаны. Сильные руки. Непоколебимые. Май елозил ладонями по телу, которое едва смог оголить. Он сидел сверху. Все было в его доступности. Все, кроме ускоряющихся движений руки на его члене. Все, кроме свободы. Свобода в эти секунды не имела значения. Май сначала сгорбился, потом сильно прогнулся, едва не сместив себе все позвонки. Химера. Май ногтями впивался в прохладную кожу человека. Даже эта межвидовая пропасть не могла остудить его. Оргазм подбирался все ближе и ближе. Май зажмурил глаза, как ему было велено. Было в этом что-то дикое, необузданное, словно хищные инстинкты сражались за выживание. Под ногтями стало совсем влажно, но Мая это не волновало. Что могло волновать таланта, получающего удовольствие от скользкой прохладной руки человека. Его собственного человека. Немыслимого и прекрасного. Май снова прогнулся, почувствовав, как от боли исказилось его лицо. Судороги прошли по телу. Вины в нем не было. Мощные спазмы сосредоточились в пальцах Найса, и Май со стоном выдохнул свои мучения. Выдохнул и упал на грудь закашлявшегося человека. Май резко дернулся, уловив запах крови. Он буквально свалился с Найса и отполз на несколько шагов в сторону. Поднял ладони. Под пальцами была свежая кровь. Найс с трудом поднялся и провел ладонью, перепачканной спермой, по своей расцарапанной шее, на которой остались следы удушения. Май не знал, что должен был сказать. Он просто вскочил с места и бросился к двери. Её нельзя было открыть изнутри без ключа. Он ударил ладонью по металлу и зажмурился, сдерживая подступившую к горлу горечь. Химера едва не убил своего человека. Химера вырвался за удовольствием. — Ты был очарователен, — Найс проговорил это сквозь хрип. Май сжал ладонь в кулак и ударил по двери еще раз. — У тебя бы не хватило сил мне навредить, — Найс подошел со спины и обнял его. Найс прижался всем телом. Май чувствовал, что чертов садист с огромным усилием старается дышать ровно. От этой чуткости снова побежали мурашки. Может быть, Найс действительно все контролировал. Иначе он бы прервал эту игру. Самоубийцей становиться он явно не собирался. То ли его руки стали теплеть, то ли жар возбуждения пошел на спад. Май снова услышал вибрацию часов, на этот раз он собирался ответить. И ответить срочно. Найс протянул ключ, но Май отмахнулся, подобрал свой единственный гаджет и с усталостью повалился на кровать. В ней он снова почувствовал себя так, словно это был его дом. Рай живого таланта. Здесь он имел право на голос. В постели садиста. Звонил Проводник. Значит, дело было важное. Он зашипел на всю комнату, вызвав у Найса тихую язвительную улыбку: — Проводник исполнителю. Черт, Химми, какого черта ты постоянно отключаешь отслеживание геолокации? — Проводник не имел права на личные обвинения. Сейчас в нем говорили его дружеские чувства. Может быть, даже семейные. Юниты элитного корпуса учились дорожить друг другом. Но эта дружба Найсу пришлась не по вкусу, он сел на стол и уперся ногами в подлокотники кресла. Проводник не услышал возню, но заминка ему не понравилась: — Хозяина твоей ночлежки убили, почему ты не сообщил о нападении? Кто убил, не узнал? Это связано с войной или местные разборки? Ноах Шрага устроил в Криминальном квартале резню. Миротворцы перетрясли все дома в поисках тебя, с ними был Тао Хи. Я же говорил тебе, что нужно быть осторожным. Я вышлю тебе координаты безопасного места, отправляйся туда немедленно. Привези Онору Бейкер, пока ты её не угробил. Отчитаешься о работе над убийством Каида Абу Дахиля на месте. Это приказ свыше, Май. Тебя вызывают в штаб. Ты крупно лажаешь в самодеятельности. Ни слова о Бубновом Тузе не прозвучало. Словно его не считали участником войны. В глазах Найса прочиталось недовольство. Он ожидал услышать, что его боялись. — Я передам Онору Бейкер в ближайшее время, — с усталостью протянул Май. Найс хмыкнул. Свою пленницу до казни он отдавать явно не собирался. — Химера, что-то случилось? — Проводник забеспокоился. — Ты что, там не один? — Слушай сюда, за тобой тоже начали слежку. Постарайся не мучить меня жалобами, — Май вспомнил, что тоже мог предъявить беспокойство старому товарищу. Беспокойство за самого себя, разумеется. Часы лежали возле уха Мая, и из динамика доносилось громкое дыхание собеседника. — Передай в Апокалипсис, что миротворцы и Старик хотят поднять все контакты Химеры со времен моего обучения в корпусе. Ты был единственным, с кем я общался близко. Постарайся не подставить меня лишний раз. Ты знаешь обо мне слишком много. — Я бы не сидел в кресле проводника, если бы не мог защитить себя, — отрезали в ответ. Он не забрал у тебя Проводника, который так отчаянно шпионит для тебя. — Если бы ты мог защитить себя, ты бы не сидел в инвалидном кресле, — это была лютая беспощадность. На войне поблажек не было. — Таланты прознали о тебе, Ноах Шрага раскопал, что ты работаешь на Апокалипсис. Думаю, кто-то сливает информацию. Лучше тебе пока не знать о моей локации. Слишком опасно. — Химера, ты еще веришь в конечную цель? — возмездие нуждалось в срочном уточнении. Старик должен был получить по заслугам. Он навредил слишком многим талантам. — Конечно, — Май поднял часы и нажал кнопку, включив камеру. — Что с Бубновым Тузом? — Считай, что он скоро оголится перед нами, — на другом конце с облегчением вздохнули. Найс с удивлением улыбнулся и приложил палец к губам, сдержав смешок. — Какое счастье. Голая задница Бубнового Туза — это просто предел моих мечтаний, — сарказм Мая вышел сухим. Проводник не торопился открывать все карты. Апокалипсис намеренно перестраховывался. Наемники не знали о существовании друг друга. Наемники не лезли в чужие дела. Май не мог узнать даже для себя, кого именно подослали к Найсу. — Я буду держаться от Бубнового Туза подальше, пока не получу приказ на его ликвидацию, — Май произнес это, глядя в загадочные глаза Найса. — Не забывайте, его обещали мне. Мальчик выглядел умиротворенным. Химера хотел знать, что именно ему было предназначено покончить с этим человеком. — Ты даже не представляешь, насколько изящный ход мы делаем против ублюдка. Расплывчатая формулировка ответа заставила Мая занервничать. Его могли слить. Его могли слить, потому что он перестал справляться с поставленным задачами. Слишком много пробелов. Слишком мало успешных дел. Он запутался в сетях войны и не знал, как вернуть себе независимость. Химеру поймали на крючок. Оставалось одно: отдать Онору Бейкер в Тотал Ликвидэйшен. Забыть на время про свою месть и надеяться, что идиотка не сдаст его с потрохами. Май не хотел идти на такие уступки. Был вынужден. — Миротворцы закончили проверки? — Май задал последний вопрос. — Все агенты выжили? — Многих раскрыли, допросили и приговорили к смерти, так что теперь в Правительстве людей существование Тотал Ликвидэйшен подтвердили на официальном уровне. Никто из них не выдал главу Тотал Ликвидэйшен. Миротворцы считают, что этим ослабили нас достаточно, что мы потеряли контроль над войной. В Военном лагере талантов никакого движения нет, Каид ничего не предпринял по ликвидации наших агентов. Это немного настораживает, но, скорее всего он просто состарился и не знает, с какого бока к нам подступиться. Миротворцы сейчас заняты на улицах городов, люди бунтуют, сбиваются в стаи, дерутся друг с другом, поджигают дома беглых талантов. Эвелин Гуд сделала глупый ход, подставив талантов видеозаписью, отсутствие военного опыта налицо. Она сама сорвала перемирие, к которому готовилась. Кстати, Старик не собирается оглашать предательство элитных юнитов, обвиненных в шпионаже. Представляешь, некоторые ребята, с которыми мы учились, тоже были агентами Апокалипсиса. Я был удивлен, честное слово. Все будут похоронены на его кладбище со всеми почестями. Однажды человечность Старика повернется к нему спиной. — В нем никогда не было человечности, иначе ты бы наша жизнь не была разрушена, — Май нахмурился. Тотал Ликвидэйшен не воспринимали появление Эвелин Гуд всерьез. Они не подозревали, что нарастающее напряжение между людьми и талантами провоцировалась ради одной цели: одобрение на использование биологического оружия. Раз шпионы Апокалипсиса до сих пор не добрались до миротворцев, у Эвелин Гуд была отличная система безопасности. — Вы действуете вслепую. Это очень опасно. — Чем быстрее ты исполнишь заказ на Каида, тем проще будет двигаться дальше. — После убийства лидера ВЛТ проще уже не будет, — Май намекнул на осведомленность. Хаос был только на руку миротворцам. — Быстро же ты собрал информацию. А до меня лишь недавно дошло, кого именно тебе приказали убрать, — Проводник как-то неловко снизил голос и пожал плечами. — Эвелин Гуд рассчитывает на мягкость и недееспособность Каида. Как только власть сменится, таланты дадут хороший отпор и людям, и миротворцам. Баланс войны восстановится. Ноах Шрага просто ждет своего часа. Будет интересно смотреть, как он противостоит Тао Хи. Апокалипсис собирался пустить во власть Ноаха Шрагу. Это бы грандиозный промах. Найс тоже не выглядел довольным. Интересного в этом не было ничего. Апокалипсис снова просчитался. Они не брали в расчет Микки. Параноик мог отобрать власть у любого. Даже у Бубнового Туза. Апокалипсис не учитывал и того, что Ноаха Шрагу интересовали лишь деньги и самовосхваления. А Тао Хи был слишком принципиален и непредсказуемым, чтобы вступать в войну с заведомо сильным противником. Май отклонил звонок, раскинул руки и растекся звездой в мягкой кровати. Ни одна сторона не имела полного представления о происходящем, имея сотни шпионов по всему миру. Только одинокий Найс смотрел в окно и с одним лишь верным помощником видел войну насквозь. Май переосмыслил свои подозрения насчет неудач Бубнового Туза. Возможно, своим бездействием он лучше всех контролировал ситуацию. — Ваши переговоры — смертельная скука, — Найс толкнул ногами кресло, и оно отъехало. — Не все пришли на войну веселиться, — Май сел в кровати, снова готовый дать отпор. Снова готовый постоять за себя. Наверняка перемены в его взгляде подбешивали Найса, но Май не собирался становиться частью стаи, где командовала лютая гиена. Гиена, выжидающая чужие страдания. Хитрая. Живучая. Претендующая на превосходство в любом виде. Май не отводил взгляда от хищного оскала мальчика. — Я создан, чтобы делать войну серьезной. — Очевидно, я буду вынужден это исправить, — Найс игриво провел по губам ручкой. — Когда ты стал специалистом по очевидному? — это был новый раунд пререканий. — Месяцы лечения в психиатрической клинике, — Найс ни секунды не думал, чтобы отбить словесную атаку. Перепалка перерастала в серьезный конфликт, несмотря на улыбки на лицах двух врагов. Улыбки были натянутыми. У таланта —оборонительная, у человека — торжествующая. Найс с напыщенным ехидством прикусил кончик ручки и застучал пятками по боковушке стола. — Месяцы принудительного лечения, глазастый. — Смирительная рубашка была тебе к лицу? — Май прищурился. Его голос не дрогнул. Дрогнуло самообладание где-то между ребер. — Даже не сомневайся в этом, — Найс сжал одну руку в кулак и снова разжал. Эта была пробитая ножом ладонь. Мальчик не поморщился. Он прекрасно скрывал свою боль. Оставалось лишь поаплодировать его бесчеловечному отношению к самому себе. Найс бесшумно спрыгнул со стола и на цыпочках подошел к кровати. Забрался на нее сначала одним коленом, потом другим. На четвереньках подполз к самому лицу Мая. — Мой Май. Одна чертова фраза, которой могла найтись сотня опровержений, переломила Мая. Апокалипсис всерьез рисковал, затягивая с ликвидацией Бубнового Туза. Потому что с каждой секундой маленький садист пускал твердые корни в умирающий мир. Май приложил ладонь ко лбу мальчика поразившись, какая прохлада таилась в людях. Они были слишком другими. Их не испепелял внутренний пожар. Их не пытался подчинить мутнеющий рассудок. Они не убивали ради эмоциональной разгрузки. Люди просто хотели влачить свое жалкое существование и дальше. Они слишком зависели от какого-то там призрачного счастья. Они всерьёз в него верили. — Тебя запрут в клинике, — Май отодвинулся, чтобы не чувствовать теплоту чужого дыхания. — Жаль, что мы не можем запереться там вместе, — это был комплимент. Колючие глаза. Похотливый прищур. Магический аромат жасмина. Найс тоже выпрямился и сел в кровати ровно, дав разрешение на личное пространство. Пусть небольшое, но очень нужное. Найс ощущал себя главным. Он считал, чтобы все делалось лишь с его позволения. Май позволял ему эту мистическую погрешность. Всего лишь человек, всего лишь никчемная букашка на пути эволюции. Букашка на пути апокалипсиса. Май улыбнулся этим мыслям. Трубка Найса зазвонила на столе, и мальчик с тихим смешком встал с места. Должно быть, Лайэр, наконец, созрел принести закуски. Его не было слишком долго. — Где же наше колоссальное доверие? — съязвил Май, когда мальчик поднес телефон к уху. Включать громкую связь он не собирался. — Давай поделимся и твоими секретами. — Мой главный секрет — это ты, — Найс подмигнул. — Делиться тобой я не собираюсь. Найс ответил на звонок и долго молчал, с каким-то благоговением выслушивая собеседника. Звонил кто-то близкий. Кто-то, для кого Найс не был Бубновым Тузом. Кто-то, кого мальчик не клеймил своей игровой пешкой. Его взгляд потеплел до беззащитности. В мире существовал кто-то, с кем у него не было причин сражаться. Тот, кто не был ввязан в войну. Тот, ради кого Найс смеялся, а не усмехался. Май пытался услышать хоть одно слово, хоть намек на личность таинственного собеседника. Вместо слов он уловил в голосе сильно знакомый акцент. В этот момент Найс перехватил разговор в свои руки: — Доктор, не волнуйтесь, я вернусь в клинику на время проверок. Обратно в Примаверу меня отсылать никак нельзя, придется что-нибудь придумать. Что? Тао Хи нарушил договоренность и перехватил тело днем? Ваша вторая жизнь начинает бунтовать против нашей дружбы. Ничего, я буду осторожен. Миротворцы ничего мне не сделают. Да, я видел видеозапись. Ход Эвелин был неожиданным, но последствия можно предугадать с хорошей точностью. Да, с рукой все хорошо, перелом давно зажил. Конечно, до встречи. Это был его психотерапевт. Вторая жизнь опасного убийцы Тао Хи. Это была правда. Заставь психотерапевта вызвать Найса в клинику и запереть там. — Если вернешься в клинику, они тебя не выпустят, — Май просто выдохся. — Это ловушка. — Прости, я немного задумался, — Найс остался пасти разбегающиеся мысли. Но он хотя бы попытался сделать вид, что его не задела идея возвращения в психушку в разгар войны. — Я задумался, а у людей такое случается, — снова повторил он и потянулся за новым конвертом для приказов. Прошла лишь секунда, а ход событий уже отразился в его планах. Он уже знал, как повернет ситуацию в свою пользу. Он держал руку на пульсе движения мира. И он прекрасно понимал, что возвращение в клинику было недопустимым риском. — А я все понять не мог, почему людей считают разумной жизнью. Оказывается, вы умеете думать. Жаль, что делаете это нечасто, — Май не стал лезть в его голову. Но и не смог промолчать. Он хотел свести все к иронии, хотя обстоятельства складывались крайне паршиво. — Жаль, что думать вам не удается так хорошо, как вы рассчитываете. Найс поднял руку вверх, заставив его замолчать. Впрочем, Май и сам захотел избавиться от своего же голоса. Звучал он неестественно и драматично. Вымученные натужные попытки отвлечь Найса не привели к успеху. Казалось, именно сейчас, второпях, не посоветовавшись ни с кем, мальчик облажается. Или облажает весь мир своим обостренным чувством будущего. Наверняка степень его самоуверенности у мозгоправов считалась какой-нибудь эксклюзивной болезнью, или хотя бы называлось модным непереводимым словом. Экспрессивное поведение сломанного ребенка не могло быть нормой. — Знаешь, ты подал мне отличную идею, — Найс закончил что-то писать сразу в трех конвертах и плотно их запечатал. Предыдущие полетели в мусорную корзину. Он поднял голову, стоя и упираясь кулаками в столешницу. Глаза его стали помутневшим серым стеклом. Бесстрастным. От ощущения собственной вины волосы на руках Мая встали дыбом. Найс усмехнулся и облизнулся. — Я должен запустить лабораторию прямо сейчас, — он сделал паузу и демонстративно вытащил папку с финансовой отчетностью. Было похоже, что на этот день у него все было припасено. — Май, я хочу вывести друзей из Примаверы. От тебя мне нужна оплачиваемая услуга. Ты последний из трех легенд, кого я бы стал просить. Но другие две уже выбрали свою сторону. К их сожалению, не мою. Я хочу нанять тебя для дела. Май понял, что Найс перешагнул через целую серию запланированных действий. Он сделал резкий шаг вперед. — У тебя тонны долговых обязательств. К слову, я тоже выбрал свою сторону уже давно. Я выбрал не тебя, — Май прерывисто вздохнул. Вздохнул с раздражением, словно его поставили на внеурочное дежурство в корпусе, а он не успел слинять вместе со всеми. Но это было не дежурство. Это было дежурное сумасбродство восемнадцатилетнего отпрыска людей. — Мне платят чемоданами денег, малыш Найс. Что ты можешь для меня сделать? Отпустить Онору Бейкер — я и сам её заберу? Сказать, где прячется Эвелин Гуд — ты не знаешь? Отдашь мне Наби в качестве приманки? Ничего из этого не стоит моей работы. В Примавере меня будет ждать Микки. Я не тороплюсь воссоединять нашу дружбу, побочных эффектов оказалось много. Май говорил о своих ночных кошмарах. Микки был одним из тех, кто хотел вернуть его домой. Военный лагерь талантов. Каид Абу Дахиль, Ноах Шрага и Микки сражались за одно дело. — Я бы не стал рисковать тобой, — Найс выглядел оскорбленным. — Глазастый, ты рехнулся? — Ты решил запереть меня в Примавере? — Май искал подвох. — Что в твоей голове, Найс? — Желание снова тебя отыметь. Честно говоря, оно немного мешает принимать трезвые решения, — улыбка Найса сползла с уголков губ. В его взгляде прочиталось неординарное понимание, оно казалось экзотическим и бедственным. Критичный взгляд с осторожностью осмотрел Мая с напряженных ног, готовых отпружинить от кровати, до помятых сексом волос. — Я бы никогда не запер такую свободолюбивую сволочь против воли. Если бы риск потерять тебя существовал, я бы не просил. Микки не станет пользоваться гипнозом, это я тебе гарантирую. Если он подчинит тебя силой, то проиграет моему обаянию. Он не сделает это. — Мои гарантии — твой гонор? — Май не шутил и не ерничал. — Я уже озвучил отказ. — Тогда я его не расслышал, — Бубновый Туз снова напирал. Он не просил, он вынуждал. — Найди себе новых друзей, — Май мог помочь только советом. — Про старых забудь. — Может, легендарный убийца объяснит свой отказ? — это была интенсивная насмешка. — Может, но чисто из наставнических соображений. У меня заказы от Апокалипсиса, от Военного лагеря талантов, а еще мне нужно разобраться с паршивым прошлым и убить Старика. И все это на планете, считающей меня врагом мира. Если я возьму заказ еще и от тебя, то узел затянется сильнее. У меня по работе сплошные конфликты интересов. Рано или поздно мне придется воевать против самого себя, — Май отбросил халтурное поведение. Если Бубновый Туз обращался к Химере, то чудовище его услышало. Услышало, и озвучила отказ от своего авторитетного имени. Имени, которое стали произносить слишком легко. — Ты хоть понимаешь, о чем именно просишь, Туз? Даже мое выживание в Примавере среди талантов-убийц Апокалипсис счел чудом. — Потому что раньше там правил я, а не религиозный фанатик, истязающий себя по ночам плеткой, — Найс с особой важностью и трепетом совершал ту же ошибку, что и другие. Недооценивал нарастающую мощь врага. Впрочем, на него это похоже не было. Найс снял футболку и вытащил из-под подушки красный свитер, зашитый ровными синими стежками. Он куда-то собирался посреди ночи. — Май, ты говорил, что можешь обратиться к Микки с просьбой. Так обратись. Всего два человека: Сильвер и Брэин. Уладь это дело без лишнего шума. Заодно вытащи из тюрьмы Наби. Я позволю временно воспользоваться им и убить Каида. Ты выполнишь дражайший заказ без лишнего шума, пока Апокалипсис не вздернул тебя за нежную шейку. Это отличный шанс распутать чертов узел. Микки отвлечет на себя внимание Ноаха Шраги так, что тому жить не захочется. А я в это время сделаю все, чтобы тебе не пришлось идти против меня. В Примавере ты будешь защищен от Эвелин Гуд. Это развяжет мне руки, и я смогу её остановить без крови. Бубновый Туз был потрясающим. Потрясающе пугающим. Пугающе самонадеянным. — Микки — не идиот, он не отдаст мне членов бывшего Совета Примаверы. Я удивлюсь, если они вообще живы, — Май приложил руку к нагревающемуся лбу. Слишком важные знакомства слишком важно портили ему жизнь. — А если он их отдаст, то далеко не по старой дружбе. Это выльется на меня настоящей трагедией. Я стану должником самого мерзопакостного параноика. Просто пошли в тюрьму пару наемников, чтобы твоим друзьям перерезали глотки. Это было бы гуманней. Мне не нужны лишние проблемы. — А мне казалось, ты просто обожаешь наживать неприятности. Не хотелось бы задевать твои чувства, но ты переоцениваешь свою дедукцию, — Найс снова взял в руку трубку и позвонил кому-то. Наверное, Лайэру, от которого в течение ночи не было ни одного звука. Без всякого раздражения мальчик положил телефон на стол. Он не дозвонился, но в его взгляде не мелькнуло ни одной искры подозрений. Такая вера в своих людей требовала невозможного самолюбия. Неиссякаемая вера. Очень трудная и не всем доступная. Найс наступал на одни и те же мины раз за разом. Подрывался. Склеивал себя из кусочков. Нельзя было отдавать свою душу кому попало с таким легкомыслием. — Май, это очень выгодная для тебя сделка. Мои идеи всегда работают. Ты прекрасно знаешь это. — Твои идеи мне никогда не нравились, — Май задумался. Слова Найса звучали отличным планом. Это значительно напрягало. — Три врага не смогут объединиться просто потому, что тебе так захотелось. Мне жаль, Найс, но тебе придется придумать новый способ вытащить друзей. А мне другой метод убийства Каида Абу Дахиля. А Микки другой шанс поймать меня на крючок. Союз между мной и тобой никогда не случится. Я не приложу ни единых усилий, чтобы твои лаборатории запустились, — Май подытожил главную причину отказа. Дверь резко распахнулась, заставив обоих вздрогнуть. Найс сначала опешил, затем с недовольством фыркнул в сторону влетевшего Стоуна. Замок с громким щелчком запер всех троих в небольшой душной комнате, где вентилятор перестал работать. Наверное, перегорел от скачков напряжения. Или просто устал охлаждать распаляющееся противостояние двух врагов. Стоун быстро скользнул взглядом по разрушенной комнате, но ничего не сказал. Бросился вперед, заглянул под столешницу, просканировал убийственным взглядом все шкафы, прополз под кровать. Резко выдохнул и вскочил на ноги, достал из кармана компактный прибор. С громким пиликанием по геометрии комнаты расползлись световые лучи. Такие красивые и опасные. — Даже знать не хочу, — Найс с неодобрением поднял руки вверх. Так он ответил на молчаливый вопрос в глазах Мая. Было похоже, что он счел своего пониженного Валета съехавшим с катушек. Но Найс не останавливал обыск комнаты. Он не вмешивался. Просто ждал с недовольным видом критичного уровня. Значит, их протокол безопасности еще работал. В самых крайних случаях Стоун брал на себя всю ответственность. Найс пожал плечами и сел в офисное кресло, чтобы дождаться окончания этого вероломства. — Стоун, кто тебя обидел? У тебя на лице нарисовался прекраснейший синяк. — Лайэр исчез, — это не был ответ на вопрос. — Не могу нигде его найти или дозвониться. — Поэтому ты решил поискать его в моей постели? — Найс ничуть не смутился. — Я хотел убедиться, что он не оставил в твоей комнате жучок или взрывчатку, — Стоун посмел огрызнуться. С него лился пот. Он был весь перепачкан копотью и грязью. Кое-где на одежде выглядывали пятна свежей крови. Стоун уперся руками в бока и снова оглядел комнату тяжелым взглядом. То ли он остался доволен проверкой, то ли нет. — Гори оно все огнем. Найс неожиданно рассмеялся. Ради этого он даже встал с кресла, подошел к Стоуну и утешительно похлопал его по плечу. Идея, что Лайэр подозревался в шпионаже, его развеселила. Это этой самоуверенности даже кожу защипало. Настолько едким и всепроникающим был смех безбашенного мальчишки. Его полный иронии взгляд скользил от хмурого Стоуна до пренебрежительного выражения лица Химеры. Он вел себя так, словно попал в цирк. Его здорово развлекло то, что Май и Стоун, наконец, хоть в чем-то сошлись. Они оба подозревали его верного Лайэра в предательстве. — Если Лайэр оставил пост, то сделал он это по необходимости, — Найс перетасовал исписанные конверты, поставил на свежие приказы новую печать, макнув палец в заранее приготовленную баночку с кровью. Ради простой показухи он больше не пытался открыть рану на руке. Он знал меру истязания собственного тела. Синяя стопка писем была уверенно убрана на край стола. Убрана в обход протянутой руки Стоуна. — Разве ты забыл, что тебя понизил? — Найс издевался над Стоуном. — Содержание писем узнаешь от Лайэра. — Приди в себя, Найс, шутки закончились, — грозно рыкнул Стоун и ударил кулаком по столу. В его глазах потерялось раболепие, уступив чем-то более совершенному. Уступив ярости разгоряченного таланта. Стоун расправил костлявые плечи и с остервенением потер синяк под глазом. Наверное, это было больно. Но в состоянии аффекта таланты не чуяли боли. Ни своей, ни чужой. — Я твоя безопасность, Найс. Ты сейчас же поднимешь все свои связи и узнаешь о прошлом Лайэра. Или это сделаю я. И финал будет не таким благополучным. Май напрягся. Конфликт назревал серьезный. — Не смей говорить в таком тоне о моих друзьях, Стоун. Лайэр был пленником трущоб, которого собирались сожрать заживо на ближайший завтрак, — Найс нырнул в карман за ножом. Снова его подбросил, снова его поймал. Разница была в том, что на этот раз лезвие повернулось в сторону Стоуна. — Лайэр никогда не предал бы мою доброту. Я спас его от смерти. А он вернулся в трущобы в тот же день с анкетой соискателя. Ни дня не думал. Я подобрал его из жалости, Роберт Стоун. Как моя мать когда-то подобрала тебя. Извинись. Стоун промолчал. Лезвие вплотную подошло к его горлу. — На колени, — Бубновый Туз не шутил. Он был последний, кто бы потерпел предательство. Одна мысль о подобном ввергало его в садистское бешенство. Стоун не двинулся с места. Он не признавал своей ошибки. Май подошел к Найсу ближе и хотел аккуратно отнять нож. Он не знал, зачем вмешался. Может быть, он не хотел, чтобы крепкие семейные узы разрывались у него на глазах, ведь таланты чтили такие связи. Лезвие действительно отдалилось от горла Стоуна. Этой же рукой Найс жестко ударил Мая по лицу. Нож полоснул по щеке, едва не задев глаз. Май снова усомнился в том, что регенерация была способна восстанавливать органы и части тела из ничего. Она не была волшебством. Она просто ускоряла заживление ран. Май сплюнул на пол и сделал шаг назад, не поднимая головы. Он не знал, смотрел ли Найс на него. И если смотрел, было ли в его взгляде раскаяние. В какой-то мере он и не хотел знать. В груди заныла детская обида. Уничижительная, безвкусная и бессильная. Химера просто не мог испытывать этих чувств. Наверное, вирус ошибся в эмоциях. Май прикрыл глаза во время всеобщего траурного молчания. Впрочем, это молчание наверняка было пропитано боязливостью со стороны Стоуна и обескураженностью со стороны Найса. Наверняка они оба вспомнили о мстительности Химеры. Аура темнела. Аура заполняла комнату кисловатым привкусом смерти. Май хотел забыть о дыхании, чтобы не впитывать тающий аромат жасмина. Вздрогнул. Мизинец осторожно обвил мизинец. Наверное, люди считали это высшим пилотажем примирения. Май отнял руку. — Ты же понимаешь, за что я тебя наказал? — голос Найса снова стал воркующим. В ответ Май протянул вперед раскрытую ладонь. — Май, не надо, — теперь мальчик звучал принципиальным и не терпящим возражения. Май не убрал руку и продолжил ждать ключ от комнаты. — Мои методы воспитания не так ужасны, чтобы ты расстраивался, глазастый, — Найс сопротивлялся разрыву. Но понимал, что в этом раунде проиграло его вожделение и надежда на продолжение постельного банкета. Пытаясь что-то исправить, он подошел к бронированному окну и приложил ладонь к панели управления, заставив толстое прочное стекло вползти в стену. Приятная прохлада ночи тут же ворвалась в комнату. «Ваш ранг — Туз. Добро пожаловать, хозяин». Похоже, систему программировал тот, кто занимался этим и в Примавере. Найс дорожил надежными контактами. Но здесь произошло слишком многое, чтобы открытое настежь окно спасло ситуацию. — Поступим так, я ненадолго уйду, проверю работу крематория и узнаю, кто побил моего Стоуна. А вы пока оба остынете и подумаете над своим поведением. Котики, только не поубивайте друг друга без моего разрешения. Стоун низко опустил голову и сморщился от унижения. Он готов был взорваться. Найс действительно ушел, захлопнув дверь. Он знал, что Стоун сдержит свое возмущение. Стоун с облегчением выдохнул. Наверное, переживал, что мог навредить своему ребенку. — Робби, не стесняйся, — Май подошел к окну и едва не высунулся из него полностью. Каким же чистым и свежим был воздух вдали от городской лживости, человеческих испражнений и кровожадности патриотов. Даже крематорий не мог произвести столько дерьма, сколько творили люди в своих городах. Какой упоительной была тишина. Май тоже заинтересовался помятым видом Стоуна. Особенно тем, что он отпустил Найса одного туда, где ему самому нехило наваляли. — Ваши проблемы — просто музыка для моих ушей. Можешь мне довериться, — Май развернулся к окну спиной и сложил руки под грудью. Без Найса дышалось легче. Стоун почти беззвучно хмыкнул и вытащил сигарету. Он уже не выглядел подавленным. Выражение тихой радости выглядело странным на его лице. Безмятежное дыхание. Благосклонность во взгляде. Усталая улыбка, то и дело вспыхивающая в его глазах. Даже руки не дрожали, хотя содранная на костяшках пальцев кожа наверняка ныла. Стоун выглядел смирившимся с тем, что падал в глубокую пучину необъятной тьмы. На смену рьяному желанию защитить Найса пришло какое-то опустошение, и оно Маю совсем не понравилось. Стоун не имел права лелеять свою усталость, потягивая сигаретный дым. Он должен был спасти Найса. Спасти, чтобы Химера смог его победить. — Как же меня веселят твои страдания, Робби, — Май солгал. Когда опасность миновала, его жар снова спал, уступив рационализму. Он промокнул налившийся порез на щеке соленой ладонью. — Давай, признайся, что ты натворил? Надеюсь, малыш Найс сильно рассердится. — Я убил всех наемников, — Стоун неожиданно ответил. — Криминальный квартал не простит. — Прекрасный способ самоуничтожения, — Май пришел в восторг от масштаба его ошибки. Криминальный квартал дорожил хорошими наемниками. И не прощал даже заказчиков. — Даже верность деньгам для талантов ничего не значит. Они верны только инстинктам. Представляешь, наемники проголосовали за то, чтобы Бубновый Туз казнил Найса вместе с Онорой Бейкер. Все эти наемники однажды воевали против людей. Человек для них — расходный материал. Как я только позволил Найсу связаться с криминальным миром. Просто вслушайся в фразу «наемники проголосовали», — Стоун как-то горько усмехнулся. Его можно было понять. Пониженный в должности, он самостоятельно разрулил поднявшийся бунт. И за эту самостоятельность ему бы здорово попало. Теперь подозрения Стоуна стали выглядеть осмысленными. Лайэр, к которому так привязался Найс, просто исчез в самый нужный момент. Словно он был именно тем, кто спровоцировал этот бунт. Стоун снова усмехнулся и осторожно дотронулся до синяка. — Все-таки, зря ты убил Найса в тот раз. Скучаю по тюрьме. В Примавере в их империи творилась идиллия. — Брось, у Найса были проблемы с головой и до встречи со мной. По-моему, он даже вырос, приняв пару таблеток яда. А вот Эвелин Гуд я убил действительно зря, у нее крыша поехала, — Май с легкостью отбил обвинение. Впрочем, он поспешил отшутиться. Потому что только что пятая военная сила потерпела свое первое поражение на своей же территории. Найс проиграл самому себе. Май не почувствовал восторга. — В семье Гуд вечные проблемы с воскрешением. Хоть закапывай обратно в могилу по очереди. — Лайэр — шпион Апокалипсиса? — Стоун рассчитывал получить ответ. — Скажи правду. — У меня нет полномочий помогать тебе, — на просьбу Май отплатил той же монетой. — Тебе не спасти Онору Бейкер, сколько бы ты не кривлялся, — Стоун ухмыльнулся. — Конечно, нет, я же не служба спасения, — Май снова повернулся лицом к окну и проводил удаляющуюся фигуру Найса. Мальчик скрылся в темноте и густоте дыма, выплюнутого мачтой дымовой трубы. — Ты действительно убил всех своих наемников в одиночку? — Май попытался вложить в голос обманчивое восхищение. Его целью была информация. Информацию добывать он умел любыми способами. — Ты никогда не казался мне способным. — Не переживай, кроме наемников Криминального квартала, я нанял еще и верных себе людей, — Стоун проговорил гордо. Он догадался, к чему была озвучена такая приторная лесть. Он неосмотрительно подошел к Маю, убаюканный спокойным разговором. — Я хотел сказать, что сбежать без боя у тебя не получится. Весь квартал я поднял на ноги. Если попытаешься выкрасть Онору Бейкер, я разберусь с тобой раз и навсегда. — Какое счастье, что я не собирался сбегать, — Май осторожно развязал удавку. — Без боя. Химера одним мощным толчком вытолкнул Стоуна в огромное открытое окно. Они вывалились с третьего этажа в объятиях друг друга и глухим ударом обрушились на вытоптанную землю. Стоун сгладил удар, успев создать плешивенькую воздушную подушку. Он упал на спину, отключившись. Это было смешно. Между своей жизнью и жизнью Химеры всего за долю секунды он выбрал вторую. Голова этого таланта была той еще загадкой, но Май быстро включил Химеру, скрыв обоих от приближающихся на шум охранников. Он наклонился ниже и понял, что Стоун почти не дышал. Лишь коротко всхлипывал скованными легкими. Из уголка губ просочилась тонкая струйка крови. Май сжал кулак и потряс им в воздухе. Он не мог ответить той же любезностью и спасти жизнь ублюдка. Май бросил Стоуна в одиночестве. Он знал, что под завесой Химеры его просто бы не нашли. Контролировать память десятка слабовольных талантов он мог достаточно долго. Единственной проблемой было то, что после снятия блока, они бы почувствовали ментальное вмешательство. Именно этот след в чужих головах сделал Химеру призрачным убийцей. Его никто не видел, но его хорошо ощущали. Май уверенным шагом прошел мимо охраны, удалив из их головы даже звук своих шагов. Жизнь. Власть. Возмездие. Давно забытое ощущение опьяняющего всевластия. С обратной стороны главного цеха был очень удобно припаркован пикап Оноры. Чертово везение немного напрягло. Май открыл железную дверь, ведущую в подвал со стороны улицы и с отвращением пошел вниз. Он включил освещение от питания своих часов, чтобы не спотыкаться об местную грязь. Пятнадцать ступеней вниз, три поворота направо, каждый через десять средних шагов. Впрочем, эти ухищрения были лишними. В небольшом лабиринте было сложно заблудиться. Вдоль стен лежали трупы с перекошенными лицами. Стоун и его команда охраны спустили всех убитых наемников в маленькую тюрьму. Май открыл одну из камер, и тут же захлопнул дверь. Темная комната была завалена целой кучей обглоданных неубранных черепов. Найс не до конца уничтожил след местных каннибалов. Май постарался собраться и не позволить собственной памяти воспроизвести картину, как он оторвал голову младшему брату. — Бейкер! — громко крикнул Май в пустоту. Время быстро истощало ресурсы. — Онора! Он попытался нащупать человека в облаке сознаний талантов. Найти ее оказалось проще, чем он рассчитывал. Идиотка даже заперта не была. Она просто рыдала на полу рядом с одной из камер. Растрепанная, пропахшая потом и запахом крови, жалкая, но очень нужная. Май схватил её под локоть, поднял на ноги и сильно тряхнул, приводя в чувства. Нытье без веской причины его раздражало. Найс снова её запугал. Запугал до такой степени, что она держала в плену сама себя. — Я боялась, что ты не придешь за мной, — дрожащая Онора попыталась обнять Мая. — Я тоже этого боялся, — Май ответил вполне себе загадочно. — Нужно выбираться отсюда. — Май, стой, — Онора дернула его за руку, не позволив уйти. — Мы же не бросим пленников? Онора рыдала не просто так. В камере, за крепкими новыми решетками, находился еще один измученный заключенный. Май никак не мог припомнить, откуда знал его лицо. Может, потому что видел в своей жизни многих участников войны. Пленник выглядел крепким, жилистым, очень сильным, но при этом его затравленный взгляд действительно вызывал плачевное омерзение. Взрослый мужик позволил ребенку пленить себя и пытать. Нужно было иметь хоть капельку гордости. Май даже знать не хотел, зачем этот талант сидел в клетке. Найс имел право прикармливать любых тараканов в своей голове, лишь бы это его радовало. — Конечно, не бросим, — Май легко солгал. Он чувствовал, как его блок начинал угасать. Значит, Стоуна бы обнаружили в ближайшие минуты. Времени на спор не было. Идиотка должна была выехать из трущоб как можно скорее. Май резко обернулся на Онору. — Постой, ты сказала пленников? Множественное число? Я никого не видел по дороге сюда. — Меня привели с другого конца коридора, он соединен с люком за крематорием. — В крематорий нам пока рано, — Май невесело хмыкнул, заглянув в слезящиеся глаза заключенного тюрьмы. Он вцепился в решетку и тряс её изо всех сил. Май просунул руку и убедился, что пленником был обычный человек. Человек с примелькавшимся лицом. Май снова отвлекся на плач Оноры и еще раз её тряхнул. В этот момент блок рухнул. Химера отключился, выдавленный регенерацией. Щеку защипало. — Беги в сторону, откуда пришел я. Дойдешь до ближайшей камеры, переждешь охрану, сядешь в пикап и уедешь по этому адресу, — Май дал быстрый инструктаж, отобразив в виртуальном дисплее данные, предоставленные Проводником. Тотал Ликвидэйшен бы встретили её и защитили. А она бы сдала Химеру с потрохами. План был не очень продуманным, но другого сейчас не было. — Меня могут убить из-за твоих показаний, — Май проговорил это с угрозой. — Не налажай. Онора снова скривила и без того уродливое лицо, когда поняла, куда её направляли. — Я не должна была сюда приезжать без твоего разрешения. — Не должна была, — согласился Май и толкнул её в спину. — Вперед! Пошла! Май подозревал, что Бубновый Туз простил бы ему эту выходку. — Я вспомнил тебя, — Май вернул внимание пленнику за решеткой. — Ты чемпион подпольных боев без правил. Пару месяцев назад я видел тебя в деле, когда выполнял заказ. Ты был телохранителем хозяина площадки, — Май усмехнулся, когда понял, что беднягу держали в качестве тренера для одного амбициозного мальчишки. — Жаль, что мне совсем не хочется тебе помогать, — Май оставил мычащего пленника за своей спиной. Наверное, ему отрезали язык, чтобы не возникал слишком сильно. Если бы во взгляде бойца был хоть грамм трезвости, он бы мог помочь в ближайшем бою. Но эта трезвость была вычерпана Бубновым Тузом до дна. Мальчишка не оставил мужчине ни шанса на достойное существование. Май понимал, что морально сломанный боец просто не смог бы выступить против своего хозяина. Найс его сломал. Сюрпризов не хотелось. Коридор действительно шел уже под землей, а не под главным цехом. Об этом говорила повышенная влажность и духота. Со стороны спины послышался вой бегущих охранников. Маю вдруг стало интересно, смог ли Стоун выжить? Доложили ли Найсу о трагедии? Этот интерес быстро угас, когда Май вошел в подземный бункер. Он был забит камерами стазиса. Это место Найс еще не успел защитить системой безопасности. Май вспомнил о сотне неподвижных талантов, которых почувствовал в первый день в трущобах. Это были пленники. Приготовленный лабораторный материал. Кое-кто из них выглядел дикарем и был из трущоб, кое-кого определял ухоженный вид. Здесь все были равны. Все это время Найс готовился к запуску лабораторий. Теперь он хотел достать из Примаверы того, кто действительно разбирался в науке. Его главный козырь был спрятан под крылом губительного Микки. Псы Стоуна уже почти достигла бункера. Май действительно не собирался бросать пленников. Он подошел к блоку питания, к которому вели огромные толстые кабели и понял, с чем были связаны многократные отключения электричества и скачки в сети. Генератор не справлялся с подключенной мощностью. Приоритетом было питание камер стазиса. Май выдернул шнуры. Лампы в камерах погасли. Резко проснувшиеся таланты заколотили руками, утопленные в жидкости жизнеобеспечения. Они погибали в страданиях. Май сложил руки под грудью в молитвенном жесте. Привычки людей было не так просто удалить из своей жизни. Май даже не попытался включить Химеру в принудительном порядке. Даже при истощенном запасе энергии, он мог разбудить зверя во вред себе и сражаться. Но он должен был отвлечь охрану от Оноры, чтобы идиотка попала в Тотал Ликвидэйшен. Хотя бы это задание он должен был выполнить успешно. Упоительная регенерация подлечивала его мелкие раны. Она успокаивала ушибленное лицо, ссадины на коленях и локтях. Когда в комнату ворвались таланты, Май с размахом развернулся и всадил в ближайшего из них искрящиеся кабели. Его и самого едва не шибануло, но корчащийся от боли ублюдок вызвал заминку. Охранников было восемь. Они медленно окружали Мая, отрезая его от пути отступления. Май знал, что где-то был люк, ведущий к крематорию. Но не видел. Наверняка он был тщательно замаскирован. Осталось семь обученных наемников. Против кулаков Мая. Превосходство над ними бралось лишь численностью. Драться псы Стоуна не собирались. Они направили в него дуло автомата. Они не показывали свои таланты. Это был умный ход, не присущий тупым наемникам Криминального квартала. Стоун действительно нанял более-менее дельных ублюдков. Стена задрожала, отъезжая в сторону. Найс не вступал в войну, потому что тщательно к ней готовился. Он создавал свою подземную империю под маской трущоб. Вся эта планировка была до боли знакомой. Автоматизацией занимались те, к кому Найс обращался в Примавере. Тот же почерк. Те же материалы. Та же задумка. Через проем в стене вошел Найс. Над его головой черным кругом нависал открытый люк, за спиной поднималась лестница. Прохлада ночи ворвалась под землю, высушивая удушающую влажность. Охрана замерла. Май посмотрел на них внимательнее, и заметил у многих на открытых частях тела знак инквизиторов. Два пера, опоясывающих символ «VI». Стоун лично подобрал тех, кто входил в близкое окружение маленького садиста. Победа инквизиторов на этот раз не состоялась. Они не смогли защитить имущество Бубнового Туза. Найс обвел глазами отключенные камеры стазиса, в которых уже никто не шевелился. Он добивался этих талантов последние четыре месяца и теперь его дело было разрушено. Все обещания, данные криминальным авторитетам канули в выразительном взгляде Химеры. Найс потерял лабораторный материал. Найс потерял доверия криминальной богемы. — Бубновый Туз приказал Стоуну охранять его, — Найс требовал ответа. Главный инквизитор. В глазах мальчишки распалялось волнение. Словно он от досады желал переиграть раунд. Он не знал, как исправить неисправимую ситуацию. — Стоун в другом бункере, в стазисе, — ответил один из инквизиторов. — Лайэр его нашел сильно раненным. Мы надеемся, что он выживет. Найс болезненно зажмурился, но быстро преодолел свою печаль. Он не мог беспокоиться о Стоуне, не мог выдавать свои слабости. Но в его глазах хорошо читалось то, расплата Мая близилась. Желание поквитаться подступало к его горлу. По крайней мере, ребячество Найса оправдало себя хоть в одном: Лайэр действительно вернулся в трущобы. Переждав бунт в безопасности, хитрый ублюдок вернулся героем, спасшим Стоуна от смерти. Он слишком умело идеализировал себя перед Бубновым Тузом. Под вопросом оставалась сторона, которой он служил. Для Апокалипсиса он был слишком неформатным героем. Миротворцы? Люди? Таланты? Криминальные структуры? Нейтральные территории? — Не вижу тупых наемников Туза, — Найс смотрел на Мая очень строго. — Отсиделись? — Скорее всего, отлежались, — хохотнул другой один из инквизиторов. — Они мертвы. — Когда ты только успеваешь столько гадить? — Найс строго покачал головой. Он обвинял Мая. — Это мы убили их, — третий вступил в разговор. — Был приказ от Бубнового Туза. — Ого, — Найс ничего не слышал о своем же приказе. Беседа была тихой и воспитательной. Найс доверял своей новой банде. Поэтому пожал плечами, распустив группу. — Вы подчиняетесь мне, а не Тузу. Впрочем, потом отчитаетесь. Оставьте меня с гостем. Отчет отложить не удалось. Как и оправдательные речи инквизиторов. — Да мы даже подумать не успели, наемники Туза подняли бунт за твою казнь. Лови, если хочешь разобраться с нарушителем сам, — один из самых дерзких парней выстрелил в потолок, бросил под ноги свой пистолет и пошел из комнаты. На всеобщее счастье конструктор предусмотрел беспорядки в бункерах. Ничего не обвалилось. Сработала лишь сигнализация, которую Найс отключил с пульта. — Кстати, никто не чувствует странный туман в голове? — кто-то сумел задать этот вопрос. Они уловили след ментального вмешательства Химеры. Вопрос был проигнорирован. Послышался рев двигателя. Над головой потолок завибрировал. Онора справилась. Онора удрала из трущоб, пробив старые ворота. Может быть, защитать машины от дикого животного смысла не было. Но обрешеченные рамы вместо бампера служили отличным тараном. Доктор Бейкер не зря модернизировал старую развалюху. Не зря многие ставили ухищрения на машины. — Начать преследование? — другой инквизитор обернулся на Найса. — Девчонка сбежала. — Это проблема Туза, — мальчик выглядел хмурым. — Напрямую вы подчиняетесь только мне. Найс отпустил Онору, даже не моргнув. Были проблемы посерьезнее. — Давайте сожжем трупы, пока не завоняло, — инквизиторы стали рассасываться. — Я присоединюсь позже. Найс собирался заняться грязной работой наравне со своими инквизиторами. В этом было что-то терпкое, немного печальное, немного сказочное. Но здесь, под слоем земли, в полутемном бункере, среди отключенных камер стазиса Найс стал совершенно спокоен. Наверное, он никогда не чувствовал себя проигравшим, потому что не позволял раунду закончиться без его победы. Сейчас, потеряв плоды месяцев кропотливой работы, он просто менял свою стратегию. Шум стих. В глазах Найса осталось лишь тихое разочарование во временном перемирии. Он сам привел в дом врага, хотя враг предупреждал его об исходе. — Допрыгался, тупой извращенец? — Май по-отечески усмехнулся гневу мальчишки. Впрочем, до отеческого тона он явно не дотянул. Четыре года разницы в возрасте позволили ему немного побесить такого взрослого ребеночка. — С твоей стороны было умно раскидать камеры стазиса по всей территории, — Май почти снизошел до похвалы. — Не покажешь, как попасть во второй бункер, где Стоун? Или спросим Химеру? — Едва сдерживаюсь, чтобы не показать, — прошипел Найс и бросился вперед. Его руки, сжатые в кулаки, обрушились ударами. Тренировки с чемпионом подпольных игр сделали его еще сильнее и выносливее. Этот человек никогда не имел сверхчеловеческих способностей. Он полагался лишь на свои силы. Он акцентировал внимание на ближнем бое. Май едва успел отбить череду атак и отскочил к стене. Позиция была заведомо проигрышной. Не было места для отступления. Найс не выглядел возбужденным. Он снова был рассержен. Его жилы на руках буквально пульсировали от напряжения, шрам от локтя до запястья лоснился блестящей розовой лентой. Найс отступил. Отступил с таким важным видом, что захотелось содрать его вместе с кожей. Этот человек мог разбудить кровожадность в любой твари. Май понимал, что ему снова давали фору. Немного раскачиваясь на ногах, он переместился в угол бункера, оставив позади себя метр для уклонения. Главным блюдом в бою был ответный удар. Химера вырабатывал адреналин. Вирус явно ощущал опасность человека. Май напал на Найса, стараясь выбить ногами его равновесие, но тот уже не допускал старых ошибок. Приняв удар развернутым бедром, ублюдок обвился вокруг Мая и повалил его на спину. Вот так легко, словно подбросил в воздухе кошку. При этом он все равно терял преимущество. С каждой секундой сопротивление Мая перерастало в нечто большее. Найс не позволял Маю оседлать его сверху ни при каких условиях, поэтому они бесцеремонно катались по полу, радуя друг друга ударами под ребра. Хоть движения сопляка стали резче и опытнее, силы он сдерживал. Может быть, он не хотел побеждать. Может быть, он был слабее, а его способности были переоценены. Резкая боль в глазах заставила Мая отпустить хватку, и в этот же момент он оказался плотно прижатым к полу. Это был песок, перемешанный с землей, брошенный в лицо. Найс должен был пригвоздить его руки, но не сделал этого, позволив протереть глаза. — Все, твоя взяла, глазастый, — Найс победил, но отдавал ненужную победу врагу. — Твое имя приравняют к врагам мира. Заканчивай с незаконными опытами, иначе я никогда не перестану тебе гадить, — прошипел ослепший Май. Впрочем, он снова чувствовал себя в безопасности. Он доверчиво открыл для ударов свой живот и все органы. То, что он принял за конфликт, в нормальный бой так и не переросло. Это была дружеская потасовка с претензией на воспитание. Мальчик отреагировал очень сдержанно на уничтожение своих ограниченных ресурсов. Даже с учетом того, что теперь, после убийства Стоуном наемников, Криминальный квартал отказал бы ему в поставке нового материала. Какого-то черта Найс все прощал. Это прощение к лицу ему не было. Май ударил ладонями по земле, едва не вывернув плечевые суставы. — Жаль, что ты не умер, — Май раскинул руки в стороны. — Тебе понадобилось четыре месяца разлуки, чтобы прийти к этому? — промурлыкал ублюдок. — Придурок, ты должен бороться в полную силу, а не ждать, когда тебя завалят, — новая перепалка последовала после очередной стычки на кулаках. Май был рад этому разговору. На словах они бились куда изощреннее и более действенно. Два человека, привыкшие сражаться за себя, не могли решить проблемы друг с другом обычным кровопролитием. Здесь было нужно что-то более изысканное, интеллектуальное, занятное. — Я только что понял, что инквизиторы — твой потолок. Какой из тебя Бубновый Туз? Тебе не говорили, что ты не похож на мирового правителя? Стоило подождать еще лет тридцать. — У мира не было времени на мое взросление, — Найс кончиком пальца смахнул оставшиеся куски песка и земли с лица Мая и погладил его по щеке. — Зачастил я тебя бить, глазастый. Начинает приедаться твой плачевный скулеж, — признался Найс и лег на Мая сверху, обняв его тело. Каштановая макушка, обрамленная выбеленными прядями, удобно устроилась на ушибленных ребрах. Тело болью отозвалось под тяжестью человека. Мышцы сжались, превозмогая боль. — Отпустишь меня? — Май не допускал лишней близости. Зрение вернулось. — Куда? — Найс действительно не понимал, что их время прошло. — Давай сходим вместе. — Я пересеку границу и убью Каида, — Май ответил прямо. — Мне нужно выполнить заказ. — Отправишься на территорию Военного лагеря талантов? А как же твой безопасный план с приманкой? Как же мое выгодное предложение? — Найс резко поднялся, прервав свое упоительное объятие. Казалось, он даже в мыслях не допускал такой чертовски нелогичный поворот событий. Самопожертвование Химеры ради беспринципного убийства за деньги не вмещалось в каноны его мышления. Найс презирал жертв. — Думаешь, Каида так легко убить? В какие щели ты спрятал свой страх, глазастый? Я доберусь до каждой. — Меньше интересуйся щелями, дела быстрее пойдут, — Май тяжело вздохнул. Немалый вес человека вдавливал его в землю. Регенерация приятно согревала каждый ушиб на теле. Все это казалось бессмысленным. Противники переигрывали друг друга, не позволяя захватить преимущество. Казалось странным то, что Старик так и не выступил с официальным заявлением. Мог ли человек, приказавший вырезать поселение целое женщин и детей, согласиться на геноцид? Вопрос не требовал ответа. Май поднял руку и провел пальцем по спинке носа Найса. Должно было случиться чудо, чтобы жизнь победила. Но чудеса на войне не случались. — Найс, если бы Каида было легко убить, меня бы не наняли. Пора действовать. — Хороший секс еще не повредил ни одному делу, — Найс все-таки прижал его руки к полу. — Тогда пусть в следующий раз он действительно будет хорошим, — ехидство Мая резко взяло над ним верх. В этой комнате, среди трупов талантов, было сложно не уязвить мальчишку. Май выполз из-под Найса с одной мыслью: их сближало самое сильное чувство. Оно связывало их. Ломало. Принуждало смотреть друг на друга. Стремление победить в личном соперничестве. Но Май был взрослее. Опытнее. Эта гонка для человека закончилась бы ничем. Май остановился перед камерой стазиса. — Найс, найди себе кого-нибудь другого и начни с ним с самого начала. — Вот только я уже решил начать с нашего конца, — невозмутимо сообщил Найс. Очередная глупость была высказана с неиссякаемым воодушевлением. Королем нелогичности в их мутной компании был именно он. Он подошел к Маю, сжал его волосы в кулак и ударил лицом об стекло камеры стазиса. Ему не нужна была власть. Она была скучной. А Найс просто обожал доказывать свое превосходство. Он провел языком широкую шершавую дорожку по щеке Мая. Как-то плотоядно. В буквальном смысле. — Глазастый, давай выжмем из этого мира хоть кусочек счастья для себя. Я буду трахать тебя таким, какой ты есть. С тучей эгоизма в голове. Я отведаю все твои подгнившие потроха, сделаю тебя счастливым. — И этот человек отрицал каннибализм, — Май перехватил руку Найса и тряхнул головой. — Я гиена, а не человек. И период спаривания у меня в самом разгаре, — Найс чуть наклонил голову, отодвинул край майки Мая и поцеловал след от отпечатавшегося шва. Эта странная нежность казалась коварным нападением. Совершенным. Обескураживающим. Вся эта уютная околесица была лишь очередной попыткой досадить. Найс медленно положил ладонь на предплечье Мая. Сначала легко и непринужденно, затем ощутимо смял кожу пальцами. — Мне очень-очень хочется тебя осчастливить, — он попытался прижаться всем телом к Маю. — Тогда застрелись, — Май кивнул головой на брошенный пистолет. — Думаешь, я бы не пошел на это ради тебя? — Найс поднял пистолет и прокрутил барабан, с легкостью упер его дуло прямо в глотку. Май даже не сглотнул. Найс не был настолько щедрым, чтобы избавить от себя целый мир. Эта была рулетка. Это была победа над самим собой. — Жаль, но моя судьба была предрешена предсказанием Наби. Это немного лишает интереса, но только Стоун сможет меня убить, — раздался щелчок без выстрела. Вот так просто, без лишней драмы и насмешек, Найс трактовал предсказание в свою пользу. — Май, если я вдруг умру раньше тебя, ты останешься совсем-совсем одиноким. Это тебе подарок от меня, — Найс пожал плечами и отбросил пистолет в сторону Мая. — Я уже не беру в расчет твоего Проводника в инвалидной коляске, который работает в резиденции Старика и умудряется шпионить на него. Мои соболезнования, глазастый. Долго в живых он не протянет. — Старик не казнит героя человечества, — Май легко отодвинул пистолет носочком стопы. Легенде не нужны были огнестрельные радости. Самоубийство талантам не грозило. — Так твой таинственный дружок стал героем войны? Для этого оказалось достаточным просто лишиться ног? — Найс вдруг тихо засмеялся. Где-то внутри себя. В груди. Он неумело трактовал жертву покалеченного солдата. Именно в такие неожиданные моменты его поехавшее нутро взрывалось жутким хохотом. Но в этот раз Найс просто оскалился. Точнее, это была самая едкая улыбка, полная яда, желчи и колкости. — Старик — нет, он не казнит очередного сыночка. А вот Эвелин Гуд с удовольствием лишит жизни жалкого талантишку, который наносит удары в спину нашему отцу. Поэтому похорони своего Проводника в своей головешке. Кроме меня о тебе никто не позаботится, — Найс с особенным блаженством закончил злорадствовать. Он ненавидел предателей. И во всем мире, котором он пытался спасти, этих предателей было очень-очень много. — Кстати, Май, твое желание отправиться в Военный лагерь талантов как-то смахивает на самоубийство. Я не отпущу тебя на смерть. Каида ты убьешь только тогда, когда у тебя появится одобренный мною план. — Найс, а что ты на самом деле думаешь о Старике? Ты спрашивал меня о твоей маме. Давай, спроси об отце, — в Мае тоже проснулась врожденная вредность. — Рассказать, как мы встретились с ним? — он подошел к генератору и воткнул назад несколько шнуров. Все камеры стазиса снова заработали. Май отключил одну из них, и насосы стали медленно выкачивать жидкость. Только после этого сосуд разгерметизировался, кислородная маска отошла от лица трупа и крышка открылась. Бездыханное тело таланта вывалилось на пол. Май отвлекся, чтобы изучить систему. За это время Найс не произнес ни одного звука. Наверное, он не хотел ничего знать об отце. Незнание упрощало жизнь. Зато Май собирался её усложнить. — Мне было семь лет. У меня была высокая температура, все тело ломило от боли, мышцы сводило судорогами, я не чувствовал ни рук, ни ног. Таким я помню свое детство. Если способности не проявлялись до этого возраста, то талант считался вырожденным. Наверное, чертов вирус погибал, утягивая за собой тело зараженного. Военный лагерь талантов запрещал применять медицинскую помощь умирающим недееспособным детям, в нашей экономике и без того хватало расходов. В одну ночь пришло мое время. Это произошло в военном поселении, едва получившим знак мирного. Все солдаты ушли на фронт. Остались ученики и несколько учителей. Мама воспользовалась ситуацией и пригласила врача с нейтральной территории, ей обещали помощь, но её запрос был перехвачен армией людей. Вместо доктора пришел твой отец. Руки Старика были такими теплыми. Долгое время я помнил их именно такими. Эти теплые руки отняли у меня все. Они вырезали всю мою семью, всю мою родню, всех друзей по песочнице. — Если бы Старик не убил твоих родителей, я бы никогда тебя не обнял, — это было жестоко. Больше Найс не комментировал эту ситуацию. Он просто освободил одну камеру стазиса за другой. Май легко выдохнул. Если бы только Найс знал, каким подлым человеком был Старик. Все эти воспоминания навевали какую-то тоскливую никому ненужную драму. Пережиток прошлого. Май держал этот козырь при себе. Он собирался открыть настоящую причину своего ухода из резиденции в момент, когда эта семья достигнет взаимопонимания. Он собирался отобрать у Найса веру в отца в самый болезненный момент. Химера тоже был пронизан жестокостью. Потому что предателем был не он. — Кстати, если Стоун умрет, ты будешь следующим, — Найс прервал утомительное молчание, закончив вытаскивать трупы. Эта угроза была высказана без никаких эмоций. Бубновый Туз не простил бы смерть своего мрачного пса никому. Найс вытянул через голову запачканную футболку, вытер вспотевшее лицо и отбросил её в сторону. Он медленно переводил взгляд от одного тела к другому. Все таланты погибли без весомой причины. Они не смогли послужить становлению нового мира. Этим Найс был крайне недоволен, но брал ответственность на себя. — Твои раны нужно обработать, пока ты не натворил дел. Хотя бы самые глубокие, глазастый. Съездим в одно место. Там я тебя подлатаю. — Вообще-то я все-еще босиком, — Май должен был вернуться в штаб. Май осмотрел свои руки, но не нашел особо глубоких царапин. Падение с третьего этажа завершилось для него вполне благополучно. Благодаря Стоуну он получил лишь несколько ссадин и пару клочков содранной кожи. В ответ на это Найс снял кроссовки, оголив белые ступни, и в полном молчание полез по лестнице к открытому люку. Май просто хмыкнул. У этого человеческого отпрыска находился ответ на любую проблему. Правда, не всегда этот ответ был адекватным решением. Люк находился позади крематория. В нескольких метрах от этого люка находился глубокий котлован. Стройка еще не была завершена. Наверное, Найс хотел соединить тюрьму с крематорием напрямую, чтобы не приходилось таскать мертвечину по узким коридорам подземелья, а затем по всей территории трущоб. Значит, Найс собирался обосноваться здесь надолго. Логово Бубнового Туза находилось в трущобах под Сан-Антонио. Столицей Южного Техаса, где главнокомандующим являлся Старик. Наверху толпились оставшиеся в живых инквизиторы. Найс выставил руку, заставив Мая остановиться. Май послушался. Ему не были интересны их разговоры. Слишком много тайн усложняли его жизнь. Найс подошел к одному из инквизиторов и начал что-то объяснять, нахмурив брови. Наверное, смешинки в его глазах, утомились, потому что выражение детского лица становилось мрачнее с каждой секундой. При этом взгляд наполнялся триумфом и восторгом. Раздался резкий гогот. В черном удушающим дыме смех Найса казался дьявольским. Инквизитор, с которым смеялся мальчишка, растворился в черном тумане. Найс вернулся к Маю, зажав не прикуренную сигарету в зубах. — Великая сила секса спасает души, — Найс приблизился и снова заграбастал Мая руками. — И сколько же душ спас секс конкретно с тобой? — Май вытащил сигарету из его рта. — Твоя будет первой, — Найс действительно задумался, сосчитав свои злодеяния. Его взгляд утратил жуткий блеск. Теперь он снова превратился в развязного мальчишку. Они чего-то ждали, и Май не хотел знать продолжения их истории. Он ощущал тепло человеческой кожи. Умиротворяющее и усыпляющее бдительность. Можно было забыться в этом тепле, если бы взгляд Найса не был таким жарким и оценивающим. Мальчишка не ждал покорности. Он её просто требовал, как любой самовлюбленный собственник. — Посмотри на эти трупы. Как ты можешь убивать ради убийства? Жизнь без удовольствий пугает. Страшно стать сухарем. Важна причина. — Страшнее убивать и находить себе оправдания, — Май хотел вывернуться из объятия. — Тогда опасайся меня более тщательно, потому что у меня есть оправдание для любого действия, — рука Найса обхватила его голову, чтобы удержать нужном положении. Чтобы они смотрели друг другу в глаза. Чтобы помериться силой непокорных воль. Разговор естественно и неуклонно возвращался к пронизывающим угрозам. Найс хмыкнул, отпустив Мая. Тот самый инквизитор подогнал к ним автомобиль и передал ключи и коробочку с пластырями. Найс пожал ему руку и что-то сказал, снизив громкость голоса. Все-таки, секреты шли его лживому образу. — Забирайся, глазастый. Стоило сесть в автомобиль, Найс приложил к руке Мая один из пластырей. Кожу защипало. Он бесцеремонно лег на колени Мая, копаясь в полке под бардачком, и вытащил старые разбитые механические часы. В дни, когда любая электроника взламывалась буквально одним вздохом, люди стали ценить ушедшую древность. Сняв потрепанный широкий ремень, он вставил его в испорченный дисплей Мая. Отремонтировал то, что сам сломал. — Что-то мне невесело от таких подарков, — рука словно немела. Найс вытащил теплый плед с заднего сидения и укрыл им Мая. — Пластырь снизит температуру тела, нам придется проехать все блок посты. В ближайшее множество часов твоя задница изрядно подмерзнет. Все веселье начнется тогда, когда я начну её отогревать, — Найс хмыкнул, переведя колымагу на ручное управление. Вряд ли опыт его вождения мог быть большим. Если опыт вообще имелся, потому что машина резко дернулась и заглохла. Чертова механика все еще существовала в мире, где ученые научились адекватно аккумулировать энергию солнца и встроили в машины автопилотирование. Найс хмыкнул и ткнул в кнопку запуска снова. На этот раз с противным скрежетом они двинулись в перед. Выбитые ворота неприятно процарапали бочину. И за эту бедняжку Найс все еще выплачивал кредит. — Мы едем откопать все твои страхи, глазастый. Кроме меня тебя не должно ничто беспокоить. — Разве не для этого ты построил коридор пыток, — Май расслабился в кресле. — Пытки — это самое скучное, чем можно заняться с тобой, — мечтательное выражение сделало его лицо снова сияющим и добродушным. — Да и тебе пытки не больно нравятся. — Неужели ты придумал что-то еще более извращенное? — Май ощутил укол подозрения. — Не придумал, — многозначительно хмыкнул Найс. — Прочитал в твоих глазах. Романтик из него вырос несъедобным. Либо не вырос вообще, потому что вместо легкого озноба, Май чувствовал себя замороженным куском огня. Если такое вообще могло существовать. Волосы на руках встали дыбом, кожа покрылась мурашками и побледнела. Еще раз хмыкнув, Найс закрыл все окна и включил отопление. Больше он ничего не говорил. Регенерация, сопротивляясь принудительному охлаждению, экономила на жизнеобеспечении и укладывала в сон. Этот холод был похож на омертвение. Такой ломающий, жгучий, выедающий теплоту, прогрызающий силу воли. На границе Остина Май лишь почувствовал датчик, приложенный к его руке автоматическим считывателем. За человека он вполне сошел. За больного человека, нуждающемся в тепле. Найс продолжил движение, проехав бунтующий Хьюстон через объездную дорогу, миную разрушенный Бренхем и Навасоту. Бомонт, оказавшийся на самом побережье океана, оказался таким же небрежным при идентификации. Вся эта система безопасности служила лишь для того, чтобы создать необходимую иллюзию для выживания. Настоящие технологии были доступны лишь военной полиции, офицерским корпусам, магнатам и просто очень богатым людям с глубоким чувством паранойи. Впрочем, Май знал куда они ехали. Отчасти это интриговало, отчасти немного бесило. Это был мертвый Роанок, на территории которого погибло мирное поселение талантов. Эрозия земли, разрушительные ураганы затопили все песчаные косы от Галвестона до восточных границ штата. Чертов Роанок был всего в часе езды от Лейк-Чарльза, где раньше проходила граница между двумя враждующими видами. Найс сильно рисковал, выруливая по глухим неохраняемым улицам прифронтовой территории. Впрочем, пока военные действия были приостановлены, а таланты не мобилизовали все силы, этот риск был оправдан. Они ехали в глубоком траурном молчании. Несколько коротких остановок заставляли Мая ежиться от собственных мыслей. В груди ни разу не кольнуло от воспоминаний. Даже вид бушующих волн, подглядывающих из-за пожухлых деревьев, не заставил его нервно сглотнуть. Наверное, он действительно вырос из этой драмы. Чувства потери долго притесняли его жизнь, пока ему не дали причину для прекрасной мести. В мире не осталось ничего более ценного, чем проигрыш всей семьи Гуд. Май вздрогнул, когда дисплей на его часах загорелся иконкой сообщения. Проводник просил просмотреть новости. В этот момент черная трубка Найса тоже вжикнула, и Бубновый Туз нахмурился. Шипящее радио не обслуживалось в отдаленных районах. Май подключился к спутнику, который использовали в Тотал Ликвидэйшен. Картинка, появившаяся на экране, дрогнула. Наверное, даже гаджеты понимали, какую мерзость им приходилось транслировать. Это было худое плаксивое лицо. Просто молчащее лицо. Светлые волосы, отросшие до плеч, ранимые черты лица, огромные глаза и красивый изгиб губ. На экране печальным взглядом провожал человеческую эпоху новый хозяин Примаверы. Микки, одетый в черную старинную рясу Монаха, сделал несколько шагов назад и сел. Он был в столовой Примаверы. За его спиной виднелись железные крюки. Чертов Параноик показывал свою убогость на весь мир. Военный лагерь талантов сделал свой ход против человечества. Для этого они задействовали самую таинственную базу. Бывшую тюрьму, где люди сокращали численность талантов на своей территории. — Клоп, — Найс скосил взгляд и как-то радостно скривился. — Проснулся, значит. — Не вижу повода для веселья, — Май отправил Проводнику подтверждение о прочтении. — Я начал уже переживать, что зря оставил Микки такой жирный кусок счастья, как Примавера, — с искренней эйфорией пояснил Найс. Он прибавил скорости от дозы самовосхваления. — Я даже всерьез задумался, что где-то просчитался. Тяжело воевать, когда противники бездействуют. Теперь мир действительно содрогнется. Таланты сделают нужный мне ход в ближайшие минуты. Давай, Каид Абу Дахиль, покажи нам свои яйца. Если бы таланты могли доказать непричастность к съемке, они бы это уже сделали. — Таланты не смогут оправдываться за видео, — Май осторожно развернул дисплей. — Очень на это рассчитываю, — Найс остановился на бугристой дороге. — Они включат войну. Унылый параноик вызывал приступ щемящей жалости. Микки как-то поежился, когда камера дернулась в неумелых руках оператора, и безутешно вздохнул. В его глазах застыл неутешительный прогноз на ближайшие военные дни. Похоже, таланты действительно оскорбились видеозаписью до глубины залежавшейся мести. Души у них просто не существовало. Таланты не собирались вставать на колени и клясться, что их руки чисты. И Май никак не мог понять, какую выгоду хотел получить при этом Найс. Параноик вздохнул последний раз и тихо заговорил, почти не моргая: «Меня зовут Майкл Таскилл. Я есть Бог человеческих мучений и вырождения устаревшего вида жизни. Я хранитель великой и непобедимой Примаверы. Кладбища живых талантов. Военному лагерю нанесли непосильное оскорбление, обвинив нас в низких плотских желаниях. Все, о чем мечтают таланты, это лишь истребление человеческого вида. Нам не интересны совокупления с мертвецами. Ни один из достойных талантов не покусился бы на презренного человека, пусть даже прекрасного в своей безжизненности. Я говорю от имени главы Военного лагеря талантов, Каида Абу Дахиля, поручившего мне показать человекоподобным отродьям и миротворцам место у его ног. Я с убеждением сообщаю, что в моих руках находится весь обслуживающий персонал этой тюрьмы. Три десятка человеческих жизней, некоторые из которых — ваши офицеры. Я требую от новой леди миротворцев, Эвелин Гуд, личного раскаяния за неподобающее поведение и признания вины. Она придет в Примаверу и принесет себя в жертву ради спасения людей. Миротворцы должны показать истинное лицо». Запись закончилась. Таланты действительно не оправдывались. Таланты приговорили дочь Старика к казни. Для этого пленили персонал Примаверы. Эвелин Гуд стала заложницей своей же интриги. Май почувствовал бы облегчение, но не мог. Он был уверен, что Эвелин Гуд не пожертвует собой ради других людей. Он понимал, что Ноах Шрага заказал ему эту женщину с теми же мыслями. План талантов был предельно прост: они собирались уничтожить репутацию миротворцев в глазах всего мира. Они собирались показать, что Эвелин Гуд не способна заслонить собой верных ей людей. Таланты были готовы к войне. Найс был этим очень горд.