16 апреля 2315 год.
Сан-Антонио. Квинтэссенция всеобщего отчаяния. Главная причина для траура в радиусе пятисот миль. Столица местного сопротивления. Спальный район. Тайный приют Найса. Один на двоих. Кто-то за стенкой пытался спустил бачок. О том, что его дерьмо осталось на плаву, он доходчиво объяснил вторым смывом. Май распахнул глаза, прекрасно выспавшись за несколько суток. Если бы дыра в стене не одарила его ароматами испражнений, Май смог бы почувствовать запах враждебности, царивший в Сан-Антонио. Жизнь и стремления города. Военный центр Техаса, процветавший на линии фронта. Май скрипнул дверью и вошел в соседнюю. Наркоман сидел на полу, уткнувшись лицом в унитаз. Пришлось вытащить его голову, справить нужду и вернуть на место. Определенно, это была сомнительная вежливость. Химера был родным этому городу. Скромное волнение в драму не переросло. Май прогуливался каждое утро: впервые за долгое время по центральным улицам. Без страха быть пойманным. В голове заиграла легкая мелодия. Меланхоличные шаги радовали его до ликования. Он наигранно и зло улыбнулся витрине. В отражении он казался совсем обычным. Обычность расцветала в каждом взгляде Мая, брошенном на спешащих людей. Все они должны были умереть. Регенерация восстановила запасы сил. Май зацепился за край рельсового автобуса. Спрыгнул через несколько остановок. Вместе с толпой остановился у шлагбаума, пропустив отъезжающий поезд. Ослепительный свет отражался от фасадов. Солнечные панели на зданиях уже раскрылись и повернули себя к солнцу. Рассвет разбудил городскую жизнь рабов. Бизнес-район с высокими белоснежными зданиями. Бесплатный монорельс, словно американские горки проходил над тротуарами. Спуск в подземную вакуумную трубу. Искусственные зеленые дорожки из невянущей травы. Высокотехнологичный центр. Один из немногих, что был создан не для войны. Он был создан для развития технологий. Для восстановления темпов развития. Для запуска прогресса в случае человеческой победы. Май поднялся на остановку. Роботизированный детектор расправил искусственную ладонь. Май протянул руку, но тут же передумал. Он мог идентифицироваться по старым протоколам. Как бывший юнит. Или предатель. Предатель спустился обратно. Вряд ли Сан-Антонио был рад возвращению Химеры. До конца квартала оставалось совсем немного. Перед павильоном проходила выставка медицинских технологий. Протезы, покрытые самовосстанавливающейся кожей. Маневренные. Улучшенные. Безопасные. Настраиваемые на любой режим. Май присел у последней модели. Цена колебалась в пределах десятка убийств местных чиновников. Может быть, две запасные ноги сравнились бы со стоимостью жизни самого Старика. И было сложно понять, стоило ли это кресло так дорого, или жизнь людей так обесценилась. Если бы ты мог защитить себя, ты бы не сидел в инвалидном кресле. Разумная жизнь должна была погибнуть. Май выехал из сердца города к холмам и историческому центру. Исторический центр застрял в двухтысячных годах. Когда люди по ошибки остановили прогресс, понадеявшись на чудо рождения талантов. Теперь лица этих талантов мерцали на электронном экране в качестве разыскиваемых преступников. Динамики сопровождали человеческую жизнь скучными новостями. Людям было все равно. Жители столичных городов с особым цинизмом относились к своим же проблемам. Каждый был уверен, что сегодня не убьют именно его. Чем дальше жизнь проходила от центра города, тем менее оправданным был этот миф. Май поежился, когда на экране появилось лицо Ноаха Шраги. Значит, люди не забыли о его зверствах. Правительству было плевать, что известный преступник стал политиком в Военном лагере талантов. Люди отличались злопамятством. Поднял голову: дроны ненавязчиво снимали происходящее. Это никак не защищало людей. Это позволяло искать и наказывать виновников. Словно Правительство сделало население приманкой для поиска злодеев. Такие поиски не обходились без трагедий. Только почувствовав запах печеных овощей, Май вспомнил о голоде. Вспомнил о голоде, и забыл про ненужные проблемы. Он знал эти забегаловки. Он помнил эту простую жизнь. Мы принесли тебе картошку из гриль-бара. Все, как ты любишь. Слишком зыбкая память о прошлом. За вас я отдам жизнь. Всегда. Слишком глупое прошлое, чтобы о нем помнить. На террасу гриль-бара вышла шумная толпа совсем еще детей. Все они были одеты в серую форму с эмблемой элитного корпуса. Курсанты: до выпуска и экзаменов им предстоял долгий путь. Им предстояла настоящая военная практика, и лишь лучшие среди выживших построили бы карьеру в резиденции Старика. Остальные уходили в полицию или служили расходным материалом для войны. Бедняги смеялись, сжимая пакеты с едой. Они смеялись, а проходящие мимо люди злобно на них косились. Кто-то даже сплевывал им под ноги. Человеческая благодарность к юнитам-талантам не имела границ. — Сэр, что-то случилось? — детский голос заставил вздрогнуть. — Вы выглядите уставшим. — Просто давно не ел, — Май сглотнул, когда мальчик без лица протянул ему свой пакет. Он безоговорочно отдал свою еду. Таланты приходили в этот мир ни с чем и отдавали все. — Если вам нужна помощь, я провожу вас до лагеря миротворцев, — ребенок был настойчив. — Я сам себе прекрасно помогу, — Май захотел содрать с юнита маску. Эти маски скрывали их личности. Ради безопасности. Потому что среди людей было слишком много ублюдков, жаждущих их смерти. Май отвернулся и пошел в противоположную сторону. Юнит-подросток упрямо последовал за ним. Не хватало еще проблем нажить на людной улице. Май остановился и с раздражением обернулся. — Ладно, шкет, чего ты ко мне прилип? — Вы идете босиком по центру города, — мальчик кивнул под ноги. — Вы беженец. Май опустил глаза вниз. Вот почему ноги горели огнем регенерации. Дорога царапалась. — Еще какой беженец, — Май едва не выругался. Он отнял пакет с едой и прикрыл им дорогие часы, которые мог позволить себе далеко не каждый зажиточный гражданин. Впрочем, встреча с неопытным юнитом была удобной. Эта гордость в глазах. Эта вера. Эта добропорядочность. Эта идеальная выправка воспитанника элитного корпуса. Наверное, он даже называл Старика отцом. Май хмыкнул. — Слушай, шкет, не знаешь, что расположено по тринадцатой улице в четвертом квадранте пятого сектора? Никак не могу найти нужное место, метки сместились, — он быстро соврал. — Давно я здесь не был. — Это в соседнем районе, — юнит удивился. — Вчера там была облава, взрыв все снес. Люди нашли штаб Тотал Ликвидэйшен. Безопасное место было скомпрометировано. Онора Бейкер должна была быть в нем. Должна умереть. — Замечательно, юниты проделали хорошую работу, — Май солгал и опустил ладонь на плечо низкорослого подростка. Наивный ученик аж зажмурился от удовольствия. Похвала для этих детей была огромной редкостью. Они были сиротами. Сиротами, забывшими свой родной дом. Печальные дети. Многие из них могли повторить судьбу Химеры, узнав правду о себе. Но сейчас они верили, что должны были воевать за людей. Воевать против своего же вида, который считался захватчиком. — Иди к своим, — Май убрал руку. Эта чертова детская доверчивость разъедала Маю печень. — Спасибо за помощь. — Мы обязательно добудем для вас мир, — мальчишка рысью побежал по улице. В этом Май чертовски сомневался. Опустил глаза на часы: новые координаты штаба не поступали. Май не почувствовал беспокойства. Таланты жили инстинктами и умом. Вряд ли Старик стал бы сжигать целое здание в центре Сан-Антонио. Если случился взрыв, то это было рук Апокалипсиса. Они заметали следы, унося множество человеческих жизней. Жизни полиции и миротворцев. Май сел на бордюр и вдохнул аромат из пакета. Это были большие грибы на вертеле. Настоящие грибы, выращенные талантами-миротворцами на влажных фермах, а не технологичное воспроизводство дешевой еды из некачественного сырья. Специи отдавали химическим вкусом, но не сравнивалось с кислыми обработанными помидорами. Если Онора умерла во взрыве, нужно было найти нового кандидата в убийцы Старика. Май вспомнил. Вспомнил о столкновении людей и заключенных Примаверы. О казни. Май открыл дисплей, рассматривая упущенные новости. Сотни тысяч комментариев со всех уголков мира сыпались под видеотрансляцией казни человеческого офицера. Микки стал известной фигурой. Его популярность взлетела в негативном ключе. Люди призывали к точечному удару по Примавере. Они призывали армию сопротивления убить всех: и талантов, и пленных людей. Люди боялись, что сотни разгневанный преступников выйдут на свободу где-то поблизости. Никто не знал, где была скрыта Примаверу. Май пролистал новости ниже. Желудок приятно наполнялся горячей вкусной едой. Осада Примаверы шла полным ходом. Старик не торопился. Наверное, с возрастом к нему пришла осторожность. Эвелин Гуд пренебрегла идеалами миротворцев, отказавшись обменять себя на пленников. Теперь Старик не имел права проиграть ни одну человеческую жизнь. Он пытался вести переговоры. Дисплей пиликнул, обновив канал. Люди на улице замерли, проверяя свои гаджеты, от новых до более-менее узнаваемых. Сан-Антонио, застрявший в разных эпохах технологического регресса, застыл. Сообщение было заблокировано. Новости канала обновились еще раз, издав повторный щелчок. Сообщение отразилось и на огромном экране. Это была еще одна жестокая расправа над человеком. Цензура войне была не нужна. Кто-то успел закрыть детям глаза, кто-то от страха забыл, что у них вообще были дети. Пленник Примаверы лежал на железной кровати без простыни. Сквозь пружины от пола до потолка прорастали семена. Май всерьез удивился, он еще не видел таланта, ускоряющего рост растений. Наверное, это требовало огромных энергетических затрат, но больше походило на сатанинскую магию. Спиной к камере сидел человек, приложив руки к мощным корням. Кто-то невзрачный, неприметный, хрупкого телосложения, но такой странный и знакомый. Над ним с грозным торжеством стоял Микки, облаченный в черную рясу. В руке он держал свой истрепанный молитвенник.Как победить, сникая на излете, Какой войною и каким оружьем? Для нашей скудной и заблудшей плоти Ужели казнь горчайшую заслужим?
Вся улица тяжело выдохнула.Народ без рода, стебель без опоры, Предпочитающий не знать о том, Что смерть спешит к нему, как поезд скорый, И всё в нутро свое вберет гуртом.
Люди не шевелились. Они услышали пророчество и подняли взгляды к большому экрану. Мир затаился вокруг сражения талантов и людей у стен Примаверы. «Леди миротворцев должна немедленно сдаться», — Микки отрубил трансляцию. Микки было плевать на переговоры. Микки было плевать на осаду. Микки требовал Эвелин. Ему нужна была месть. Месть за оскорбление Военного лагеря талантов. За видеозапись. По улице прошелся раскат ядовитого шепота. Из всех закоулков повалили зеленые мундиры миротворцев, оказывая помощь всем, кто не мог пошевелиться от ужаса. Наверное, для многих людей была последняя весна. Май вскочил на ноги и пошел прочь, попутно пытаясь связаться с Проводником Апокалипсиса. Никто не отвечал. Все это казалось слишком усложненным. Май снова обернулся, вдруг заметив что-то едва уловимое. Это что-то застыло холодком в груди. Эвелин Гуд вся эта суматоха была на руку. Её никто бы не смог остановить. Эвелин пряталась где-то совсем поблизости. Стоило лишь дотянуться рукой до её тонкой шеи. Май не прошел и нескольких метров, как увидел в улочке привычную потасовку. Привычной она была для Криминального квартала, но они находились в центре столицы Южного Техаса. Люди били ногами сопротивляющееся тело. Это тело отбивалось руками, ловя скрюченными пальцами удары ботинок. Рядом рыдал ребенок. Май не мог оторвать взгляда от его сереющих рук. Мальчик был хамелеоном и прятался, сливаясь с жестким асфальтом. Прятался и громко плакал. Это был один из редчайших представителей вида. Они были удивительны и совершенно безопасны. Вся их агрессия была направлена на самозащиту. Порыв ветра. Через секунду Май очутился на другой стороне улицы. Сильно затошнило и скрутило. Такой ценный и редкий обед просился наружу. Его похлопали по спине. Это был юнит элитного корпуса талантов. Действующий солдат Старика. Талант быстрого перемещения на короткие дистанции, достаточно знаменитый талант в кругах Сан-Антонио. Он защитил Мая от разъяренных людей, подкравшихся со спины. Химеру от людей защитил элитный юнит Старика. Май даже рассмеяться не смог. Юнит раскрыл невесомый прозрачный щит. Он собирался обороняться, потому что ни один талант не имел права трогать нападавших людей. Ни один справедливый талант не мог нанести вред свинским людям. Май вздрогнул. Он должен был почувствовать, что к нему приближались враги. Пластырь. Пластырь подавлял все его инстинкты выживания. Пластырь подавлял талант. Наверху, цепляясь ладонями за стены, ползло огромное насекомое в виде человека. С другого конца улочки стоял еще один талант, заблокировав выход ледяной стеной. На них была форма военной полиции. Они работали бок о бок с миротворцами и элитными юнитами. Май замер в предвкушении, что они спасут избитого таланта и его ребенка от агрессии людей. Но этого не происходило. Элитные юниты никогда бы не пошли на это. Слишком высока была цена. Они были здесь на случай ответной агрессии со стороны избитого таланта. Они ждали эту агрессию, чтобы защитить людей. Взрослый избитый талант захрипел, упал на спину и из-его рта фонтаном брызнула зеленая жидкость. Ярко зеленая, совсем ядовитая. Май видел её в Примавере. Таким веществом Найс пытал и убивал Фрога. Май лишь почувствовал, как его волосы взметнулись вверх от порыва ветра: элитный юнит успел добежать до места извержения яда и загородить собой плачущего ребенка. Это был великолепный ход. Юнит Старика пожертвовал собой под бесчувственными взглядами миротворцев и военной полиции. Все, кто был поблизости от извержения зеленой жижи, скрючились от боли, от их кожи пошел пар, словно они плавились от кислоты. Выжил только мальчик. Подлетевший к месту трагедии другой элитный юнит забрал его. Женщина из военной полиции, закрывавшая проход, заморозила атакующего таланта и всех, кто был рядом с ним. Все они теперь были разносчиками неизвестного яда и заразы. Май шагнул в сторону. Он не хотел знать, что юниты Старика собирались делать с трупами. Главное, куда они хотели деть ребенка-хамелеона. Наверняка они решили сделать из неожиданного сироты нового солдата. Май снова набрал Проводника. Не дождавшись ответа, он запрыгнул в ближайший автобус и поежился. Люди везде ставили кондиционеры, чтобы ограничивать силы талантов. Они делали все, чтобы им было тяжело выживать на их земле. Путь до вокзала обошелся в пятнадцать баксов. На въезде в Сан-Антонио ржавого пикапа не оказалось. Значит, Онора не доехала даже до города. С ней что-то случилось. И это что-то приносило Маю неслыханную радость. Я представляла жизнь Химеры более необычной. Не существовало жизни более скучной, чем вечный побег от всего мира. Май выкинул пластырь и подошел к одному из барыг-таксистов. Машины у них были совсем древние, без дверей и половины обшивки кузова. Их собирали как конструктор из разных запчастей. Часто их приходилось толкать, чтобы они хоть как-то крутили колесами. Май протянул левую руку и дважды встряхнул крепкое мужское рукопожатие. Сигнал был принят без проблем. Водитель-талант назвал хорошую цену. Наверное, мало кто рисковал ехать из Сан-Антонио в Криминальный квартал Виктории. Дорога стала слишком опасной. Май с нетерпением ждал приезда. Он не знал зачем возвращался туда, где его наверняка поджидали. Ему казалось, что именно сейчас с ним могло произойти что-то важное. Какое-то странное ощущение одиночества заставило его усмехнуться. Больше не шныряй по Криминальному кварталу. Объездная дорога по несуществующим тропам вылилась в несколько часов. Триумфальная арка Криминального квартала была заляпана чьей-то кровью. Снова здесь произошла какая-то резня. Май вышел у ворот и остановился, прикованный взглядом к рыжему ржавому пикапу Оноры. По крайней мере, девочка выжила и нашла способ приехать хотя бы сюда. Май сразу же почувствовал, что за ним враждебно следили, просто не смог понять, кто и откуда. Чтобы не вызывать подозрений, он просто пошел прямой дорогой. Чей-то испепеляющий взгляд продолжал буравить его спину. Это раздражало. Он был чертовой легендой, за ним не имели права наблюдать издалека. Химера. Вспышка ярости прошлась по головам жителей квартала. Все они почувствовали опасность, исходившую от жуткого таланта. Май повернул голову и увидел тело, исчезающее где-то между домами. Хищник пробудился и поставил свой блок. Май пошел по следу, игнорируя прищур нескольких миротворцев, оцепивших Криминальную богему. Он был взбешен. Никто не имел права смеяться над ним. Он перешел на легкий бег, подрезав ошалевшее тело прямо в центре улицы. Схватил его за горло и встряхнул. Этим телом был его Посредник по перепродаже мелкой работы. Май смотрел ему в глаза и сдавливал горло. Он не шутил. Посредник что-то хрипел, обнимая его руку пухлыми пальцами. — Я ничего не делал против тебя, — прохрипел ублюдок. — Я просто доделал твои документы. — Почему ты следил за мной? — Май немного ослабил хватку. — Немногие на это решались. Квартал продолжил жить тихой жизнью. Химера умел убивать без свидетелей. — Бубновый Туз приказал, — Посредник вырвался. — Я должен докладывать о ситуации. — О какой же ситуации ты хочешь ему доложить? — Май тряхнул таланта снова и отпустил. Посредник с раздражением поправил воротник и оглянулся по сторонам. Наверное, его удивляло, что на их громкий спор никто не обернулся. Впрочем, его зрачки на миг расшились, словно он о чем-то догадался. Догадался, что их никто не видел и не слышал из-за таланта? Май сложил руки под грудью. На улицу вышла толпа, от них он решил не прятаться. Они определенно чувствовали его присутствие. Наверное, оно ощущалось гнилостных запахом, страхом, когда мурашки кололи кожу, внезапной удушливостью. Май отключил Химеру, чтобы не наводить панику. Отключил, но взгляда от Посредника не отвел. Посредник столкнулся глазами с замершими миротворцами и помрачнел. Это была какая-то очень загадочная ситуация. Май развернул подбородок мужчины на себя. Тот кивнул за дом, словно хотел отчего-то укрыться. Там его язык стал совсем бескостным: — Слушай, парень, не стоило тебе сюда приезжать. Я должен доложить Бубновому Тузу о том, что ты здесь. Криминальный квартал теперь опасен для нас. Миротворцы заявили о своих правах пару дней назад. Мы даже рта открыть не успели, как Хозяин им подчинился. Эта земля с первого кирпича принадлежала им, а у нас осталось мало наемников, чтобы отбить территорию. Как только твоя подруга, рыжая пигалица Онора, вернулась в ночлежку, все здесь наводнилось зелеными мундирами. Она привела за собой след. Миротворцы начали готовиться к специальной операции. Говорили, что ведется облава на врага народа. Велели доложить, если этот талант появится в квартале. Они смертью мне угрожали, — Посредник достал из кармана распечатку портретной фотографии. Фотографии Химеры. Это была старая съемка, архивная, очень секретная. Её определенно вытащили из личных документов Старика. На это была способна только Эвелин, получив доступ к делам отца. Посредник постарался говорить еще тише. — Как только я взял фотографию в руки, сразу тебя узнал и сообщил об облаве Бубновому Тузу. В общем, мне приказано прогнать тебя отсюда. — Вот эти юнцы решили меня изловить? — Май выглянул из-за угла. — Обозревшая наглость. Три миротворца казались беззащитными ягнятами на фоне бесчинствующего криминала. — Я сообщил Бубновому Тузу еще одну важную новость, — Посредник махнул рукой, заставив Мая наклониться, и прошептал ему на ухо: — Операцию возглавит сама Эвелин Гуд. Она приедет в квартал в течение нескольких дней. Дело очень серьезное, убрался бы ты, парень. Нет смысла преследовать Химеру. Он сам придет к нам. Эвелин Гуд не дождалась. Ей срочно понадобилась кровь с регенерацией. Май ничего не ответил. Он ощущал тревожное волнение. Вместо необходимого ликования, он почувствовал, как вспотели его ладони. Прошлое в этот момент показалось ему детскими играми. Эвелин Гуд собиралась приехать сама. Это был отличный шанс убить её. Выполнить заказ. Покончить с геноцидом. Безоговорочно Май решил пойти на риск. Миротворцы должны были пасть в ближайшие дни. Посредник выглядел напуганным. Он застрял в треугольнике противоборствующих сил. Криминальный квартал не хотел ввязываться в войну. — Доложи, что я приехал, — Май был уверен. — Всем, кому посчитаешь нужным, доложи. — Даже тебе одному не справиться, — тот нахмурился серьезно. — Ты смерти не боишься? — Она — моя естественная составляющая, — Май поднял руку, продемонстрировав удавку. Посредник с задумчивостью кивнул. Он хотел что-то добавить, но передумал и мотнул головой. — Значит, «даже мне»? — Май прищурился. — Эвелин Гуд открыла мое имя? Посредник в полном молчании перевернул фотографию другой стороной. На ней была всего одна надпись: Химера. Эвелин нарушила главный закон элитных отрядов: засекреченность всех, кто когда-то служил людям. Обнародование информации могло переломать кости всему человечеству. Элитный корпус был замешан в скверных делах. Элитный корпус точечно уничтожал врагов. Химера убил многих людей по приказу Старика. Стоило общественности об этом узнать, как вся оборона Техаса погрязла бы в болоте. Только за открытие военной тайны Эвелин Гуд можно было упечь за решетку. Май разорвал фотографию и пустил кусочки по ветру. Значит, секрет Химеры перестал быть секретом. Все, кто собирался его ловить, осознавали риски. Бой предстоял честным. — Кому еще достались такие распечатки? — Май теребил кончик удавки в пальцах. — Дежурить в квартале остались четыре миротворца, — Посредник кивнул головой. Произошла утечка информации, серьезная утечка. Май собирался её остановить. — Мы просто помогали беженцам уйти от войны, — неожиданно добавил Посредник. Май замер. В какой-то мере, он тоже был беженцем. Он имел право на жизнь в этих стенах. — Наемники готовы сразиться за квартал? — он задал несоразмерный для себя вопрос. — Нет, — Посредник обвел глазами пустые улицы. — Хозяин отдает Криминальный квартал Эвелин Гуд, будь она не ладна. До нас дошли вести, что Бубновый Туз убил всех нанятых талантов и сжег их тела у себя в трущобах. Таланты не признают кремацию. Таланты не признают гибель от рук друзей. Бубновый Туз предал всех, кто ему поверил. Криминал такого не прощает. Хозяин собирает оставшихся наемников, чтобы отомстить Бубновому Тузу. Они очень не вовремя вспомнили о чести. — Хозяин выбрал самое неподходящее время для вендетты. Странное решение для того, у кого отнимают его собственность, — Май уже давно перестал удивляться глупости разумной жизни. Особенно тех, кто называл себя вершиной эволюции. Жизнь. Власть. Возмездие. Нерушимая доктрина. Непрерываемая последовательность событий. Война ссужалась до одной точки, на которой мог поместиться только единственный победитель. И в этот раз миротворцы сами подписали себе приговор. Апокалипсис уже давно ждал с ними встречи. Май расправил плечи, возбудив себя победоносными мыслями. — Меня устраивает открытое поле боя. Раз Хозяин Квартала пошел войной на Туза, то я не буду ему мешать. Дети пересидят главную битву в песочнице. Что касается тебя, я сохраню твою жизнь, если докажешь мне свою нужность. Как только Эвелин Гуд приблизиться к кварталу, я должен об этом узнать первым. Конечно, это была ложь. Свидетели не выживали после встречи с Химерой. Посредник немедленно кивнул и выдохнул. Наверное, поверил. Май отдалился на приличное расстояние. Один звонок в Тотал Ликвидэйшен должен был решить все проблемы на корню, но Проводник снова не ответил. Май набрал другое имя, той, кому меньше всего хотелось помогать. В конце концов, он был обычным исполнителем, а в итоге делал работу за всех. Глава Апокалипсиса тоже пропустила сигнал. Никто не отвечал, словно Апокалипсис сгорел в огне. Так не должно было быть. Май вернулся в свою ночлежку, плюнув на подозрительные взгляды миротворцев. Если они хотели следить за Химерой, могли бы делать это менее очевидно. Может, стоило свернуть им шеи прямо сейчас. Может быть, нет. Стоило сделать это на глазах Эвелин Гуд. Впрочем, возле ночлежки Май с воодушевлением увидел знакомые лица наемников. Они без особого интереса повернулись на него и тут же отвернулись. Значит, они еще не ушли на битву с Бубновым Тузом. И не знали о Химере. Май сбавил шаг. Эти наемники ждали сигнала к выступлению. Май усмехнулся. Чтобы застать Бубнового Туза врасплох, им пришлось бы сделать что-то совсем невероятное. Если кто и мог защитить трущобы, то только тот, кто их уничтожил. Найс определенно готовился к вторжению, раз не поспешил сунуть нос в Криминальный квартал. В холле за маленьким столиком спала Онора, подложив под голову руки. Май стащил её и за волосы поволок на второй этаж. Она неплохо набрала в весе за четыре месяца тренировок. Он выбил дверь и бросил верещавшую девушку на пол. — Назови хоть одну причину оставить тебя в живых, — Май перешагнул через её тело. Склонился сверху, размотав удавку. — Причина должна быть очень хорошей. Причина должна быть рабочей, потому что сейчас меня сильно разозлили, — Май ударил её ногой по боку. Удар был сильный. — Ты должна быть в Апокалипсисе, давать показания о докторе Бейкере, а не приводить на хвосте миротворцев в Криминальный квартал. Ты вообще была в штабе? — он снова поднял её за волосы и толкнул в пол. Онора ударилась затылком об доски и закрыла лицо, зарыдав. Женщины любили плакать. Женщины не умели идти до конца. На них нельзя было положиться. Май толкнул её лицо ногой, на этот раз уже не так сильно и агрессивно. Взял со стола приготовленный остывший обед. Она ждала его. Все эти дни она стерегла его возвращение. Май ударил ножом по дну сковородки. — Поднимайся, живо поднимайся. — Прости меня, — девушка медленно приняла сидячее положение. — Я испугалась. Она даже не пыталась попасть в Тотал Ликвидэйшен. Она свернула сюда сразу же. Шорох. — Закрой рот, — Май прислушался к звукам за дверью. — Открой дверь. Онора подползла к ручке и дернула её на себя. В коридоре никого не было. Май не вставал с места. Ему не могло послышаться. Чутье Химеры не могло подвести его там, где он был максимально сосредоточен. Май решился использовать талант. В опустевшем Криминальном квартале могли и не заметить очередного всплеска энергетической атаки. В ночлежке были посторонние. Кроме Оноры — еще четыре человека. Миротворцы оцепляли дом. Двое по коридору слева, один — справа, последний — на первом этаже. Оцепление или разведка. Опыта им явно не хватало. Они были слишком очевидными шпионами. Май осмотрел комнату и нашел жучок, неумело прикрепленный к ножке стола. Эвелин Гуд собиралась ловить Химеру, вооружившись настоящими прохиндеями. Либо она считала себя слишком везучей, либо была очередной идиоткой. Май поднял Онору с пола и усадил на кровать, она держалась за ушибленный бок и громко хрипела. Её неподвижность была некстати. Ей нужно было скорее прийти в себя. Интересное могло начаться уже сейчас. — За нами следят? — испуганно прошептала девушка. — Нет, мне показалось, — вместе с этими словами Май приложил палец к губам. Девушка замолкла и без особого восторга приняла протянутый нож со стола. Миротворцы были людьми. От людей можно было ожидать любой неожиданной подлости. Май и Онора просидели в полном молчании друг напротив друга несколько часов. Девушка косо посматривала на пластиковое ведро, но Май мотнул головой. Миротворцы буквально их подсиживали, но не действовали. Эта игра в молчанку могла продлиться до самого утра, но таланты не имели столько терпения. Нужно было подпортить их просчитанный план. Нужно было заставить всех зашевелиться. Май кивнул Оноре на дверь, приказав выйти в туалет. Онора выглянула в коридор. Вышла и благополучно вернулась через несколько минут. Они её не тронули. Она была никем. Май ждал её снаружи, возле двери. Он был недоволен. Ни один миротворец не сдвинулся со своей позиции. Впрочем, возле самого дальнего угла мелькнула чья-то тень. Май вскипел за эти несколько мгновений. Он был Химерой. Он имел права на более продуманный план собственного захвата. В конце концов, он был убийцей, который просто входил в дома и брал то, что ему было нужно. Он брал жизни своих врагов. Если сопротивлялись — отнимал. — Там кто-то был, — испуганно прошептала девушка. — Тебе показалось, — Май сказал это с убеждением. Она должна была понять игру. Жучок все еще работал. Май сам пошел в сторону лестничной площадки, сдвигая наблюдавшего миротворца все дальше и дальше. Зашел в уборную, даже помыл стакан, оставшийся в руке. Громко смыл за собой. Дважды. Все замерли. Никто не собирался его атаковать, но и отступать миротворцы не собирались. Значит, это была разведка. Они ждали Эвелин Гуд. Ждали её приказа. Май хмыкнул и прошел на лестничную площадку, чтобы пощекотать миротворцам нервы. Положил руки на пыльную оконную раму и выглянул наружу. Криминальный квартал едва был на себя похож. Даже проститутки в этот вечер пропустили свою смену. Наверное, легли спать голодными и неудовлетворёнными. Или вовсе уже сбежали. Эвелин Гуд нарушила естественную жизнь талантов. Май нарочно стоял и смотрел в окно. Он хотел спровоцировать миротворцев. — Мне кажется, тебе нужно отдохнуть, — Онора мягко обняла его плечо. — Звезд же не видно. — Звезды не обязательно видеть. Их достаточно чувствовать, — Май скосил взгляд на стену. Он слышал, что в метре от него едва дышал затаившийся миротворец. Онора все прекрасно поняла. Она вздрогнула и едва не выронила от испуга нож. Май мягко опустил её руку. Его настораживало такое шпионское дилетантство. Миротворцы могли ждать подмоги где-нибудь еще, но подобрались вплотную к врагу, да еще так неумело попались ему на глаза. Они что-то замышляли. Май собирался их переиграть. В эти пасмурные дни темнело довольно рано. Прекрасная Виктория с криминальными пригородами плавно уходила в глубокий сон. Май видел, как Посредник быстро прошмыгнул под окном и зашел в соседнюю ночлежку. Значит, новостей не было. Эвелин Гуд не пришла. Криминальный квартал стих раньше, чем закончилось детское время. — Онора, пойдем спать. Онора немного расслабилась. В комнате она действительно уснула, оглушив стены несвойственным мужским храпом. Май продолжал отслеживать притаившихся миротворцев. Они пришли в движение, услышав сон своих пленников через жучок. Вместо того, чтобы подойти ближе и напасть, они отступали. Словно сонные жертвы их совсем не интересовали. Это было нелогично, люди любили нападать именно ночью. Три человека покинули ночлежку и Май потерял с ними связь. Один миротворец остался сидеть на лестничной площадке. Через некоторое время он вошел сначала в одну комнату, затем в другую, затем в третью. Он перемещался в одиночку. Май ждал, что он войдет к ним, но миротворец проигнорировал именно их комнату и снова вернулся к лестнице. Они не нападали. Май позволил себе расслабиться только к утру. Спустился вниз. Никого из людей вообще не ощущалось. Миротворцы ушли из ночлежки. Все. Проводник из Тотал Ликвидэйшен снова не ответил. Посредник Криминального квартала с самого рассвета ушел на работу. Богема несколько ожила, открыв двери некоторых злачных забегаловок. Май достал записную книжку: ответа снова не последовало, словно Тотал Ликвидэйшен перестали существовать. Май прикрыл глаза прямо в кресле холла. Против армии миротворцев ему пригодилась бы своя армия. Онора не походила на группу поддержки. Бубновый Туз был занят враждой с Хозяином Криминального квартала. Май не мог покинуть это место. Не сейчас, когда появился реальный шанс расправиться с неуловимой Эвелин Гуд. Разбудил Мая громкий щелчок в часах. Чужие гаджеты ответили тем же пиликанием. Новости мира вторили об одном: Майкл Таскилл убил еще одного человека. Примавера не дремала. Примавера исполняла данные обещания. Старик все еще вел безуспешные переговоры. Несколько талантов, выпивающих за угловым столом даже вскрикнули от удовольствия. Они сбежали из Военного лагеря талантов, но болели за победу Микки в Примавере. Они остро ненавидели человечество. Стоун поступил правильно, убив всех наемников Найса, пока они не озверели. Свободные таланты не стали бы служить человеку. Онора вернулась из магазина и коротко кивнула. Май пошел следом за ней, в комнату. Она не заметила на улицах квартала изменений. С разведкой она справлялась средне. Среднего было достаточно. Эвелин Гуд все еще не приехала. К вечеру слежка ожила. Люди миротворцев снова окружили ночлежку, а Май лишь с полным непониманием перебрасывал маленький жучок из одной руки в другую. Ему дали свободу перемещения на целый день, а к ночи, когда он собирался просто спать, миротворцы снова заняли свои позиции. На хитроумную облаву это походило все меньше и меньше. Назвать это разведкой уже не поворачивался язык. Май перематывал каждый свой шаг с момента, как вернулся в квартал. Теперь ему казалось, что миротворцы хотели, чтобы их заметили. Май нахмурился и снова подбросил в руке жучок, который даже не потрудились хорошо спрятать. Значит, нужно было всячески игнорировать их появление. Это был какой-то странный отвлекающий маневр, и Май не понимал, отчего он отвлекся. — Попроси у соседей соль, — Май демонстративно оглядел комнату от потолка до пола. — Как раз об этом подумала, — Онора перемещала дно сковороды по плите. Она быстро вернулась, исполнив его приказ. Вернулась без соли. — Соседей не оказалось дома, — ее голос предательски дрогнул. Она кивнула на кровать, показала пальцем в узкое пространство под ней и скрестила руки на груди. Она была сильно напугана. Страх был ей к лицу. Люди вообще боялись особенно пикантно. Как раненные оленята перед безжалостной пастью гиены. Май чувствовал её сладкий страх самыми низшими инстинктами. Он понимал, что произошло. Миротворец, ходивший из комнаты в комнату прошлой ночью, убил всех соседей. Ночью. Во сне. Как и подобало подлым трусам. Эти слабаки даже проснуться не успели, как погибли. Все было слишком похожим на то, что произошло пятнадцать лет назад в военном поселении талантов. Словно Эвелин пыталась атаковать его психически. Как атаковала Найса видеозаписью. Она спрятала трупы под кровати только для того, чтобы их легко нашли. — Никого не было дома, — беззвучно сказали губы девушки. — Совсем никого. Может быть, миротворцы подготовились для будущего нападения. Избавились от свидетелей. Нужно было доиграть раунд до конца. — Наверное, еще не вернулись с работы. Значит, обойдемся без соли, — хмыкнул Май, держа перед собой жучок. Он не собирался наступать на чужие мины. Он не собирался признаваться, что воспринял их махинации всерьез. Он должен был их перехитрить. Или пересидеть. Теперь во всей ночлежки их было всего шестеро. Двое беглецов и четверо охотников. — Онора, я не думаю, что нам что-то угрожает. Давай ложиться спать. Проходили шестые сутки, как Тотал Ликвидэйшен последний раз выходили на связь. Игра в гляделки с миротворцами продолжалась, но Май никак не мог понять правила. Приходилось растягивать время до самых бредовых ситуаций. Посредник снова в полном молчании прошел под окнами, лишь на секунду скосил взгляд вверх и понурился. Эвелин Гуд не приехала и сегодня. Он определенно знал об этой осаде что-то больше, чем рассказал. Утешало то, что он бы не рискнул предать ни Химеру, ни Бубнового Туза. Тактика выжидания не работала. Стратегией Химеры всегда был бездумный хаос. Он чувствовал себя Богом беспорядков. Если миротворцы хотели спровоцировать его на нападение, они добились своей цели. Май просто включил блок на всех четырех миротворцах, спустился к лестничной площадке и поднял опешившего человека за шкирку. Того, кто дежурил в одиночку, кто был ближе всех. Ударил. Дотащил до комнаты и передал Оноре удавку. Пленник как-то неестественно махал руками в пространстве, но не пытался отбить атаку. Неестественно, потому что он не позвал на помощь. Он не дал сигнала к атаке. Это было крайне странное поведение. Это напоминало какой-то фильм ужастиков, где все одновременно сошли с ума и мучали этим адекватную жертву. Онора мотнула головой, наотрез отказавшись убить человека. Май смотрел на своего пленника и удивлялся тому, как низко он пал. Он связал миротворца и пригвоздил удавкой к ножке железной кровати. Поставил рядом с ним ведро и сел на кровать. Теперь они с Онорой в полном молчании смотрели на то, как человек без сознания занимал своим телом большую площадь пола. Тишина могла продлиться лишь до момента, когда миротворец бы очнулся. Нужно было срочно решить: убивать или нет. Решить и не ошибиться в выборе. Онора спустилась на пол, заметив для себя что-то интересное. Она раздевала незнакомца. Причем, снимала она именно нижнюю часть одежды. Взяв в руки прорезиненный тугой ремень, она ткнула пальцем на пряжку. Язычок был в форме змеи, символа миротворцев. Май мотнул головой, выразив раздражение. Он не понимал. И явно не умел читать чужие мысли. Особенно человеческие, в которых почти никогда не было смысла. Онора снова ткнула пальцем в человека, затем в его пряжку ремня и тут же подняла палец вверх. Май снова пожал плечами, вырвав ремень. На обратной стороне была написана фамилия человека. Май знал эту фамилию. Это был один из его старых учителей в элитном корпусе юнитов. Совсем съежился и был неузнаваемым. Он никогда не был миротворцем. Этот учитель никогда не разделял принципы борьбы за всеобщее спасение и перемирие. Он ненавидел талантов. Май посмотрел на постаревшее за много лет лицо, которое не узнал. Ублюдок не сопротивлялся. Потому что хотел попасть в плен к Химере. Он сделал это нарочно. Учитель против ученика. Миротворцы послали на задание того, кто его хорошо знал. Они пытались ударить по слабостям Химеры. Эвелин действительно подняла прошлое Химеры. Этот учитель занимал важный пост. И он очень хорошо знал, на что был способен Химера. Знал его личностный портрет. Онора показывала, что он был важной шишкой. Наверное, такую пряжку она видела на форме своего погибшего отца. Доктор Бейкер тоже был одним из лидеров старых миротворцев. Май принял промежуточное решение: он вставил в рот пленника кляп. Нужно было узнать о той чертовщине, которую Эвелин Гуд устроила в его отсутствие. Впрочем, инстинкты подсказывали ему, что стоило сбежать ко всем чертям. Сбежать, пока учитель не очнулся. Но Май не мог отступить. Он должен был дождаться Эвелин Гуд, чего бы это ему не стоило. Май сглотнул и хотел набрать Найса, но тут же передумал. Мальчик наверняка бы легко разгадал логику своей сестры. Но просить у него помощи было унизительной затеей. Стоун спал мертвецким снов в камере стазиса. Проводник и Апокалипсис не выходили на связь после взрыва. Онора пошла запекать картошку. Картошку она принесла из комнаты соседей, сходив туда снова. Она быстро адаптировалась к трупам. Она быстро адаптировалась к войне. Впрочем, в какой-то степени Май был спокоен. Регенерация насытила его силами. К утру пленный миротворец очнулся и захлопал глазами. Остальные снова просто исчезли. Онора вышла в коридор, плотно сжав жучок в ладони. — Давно не виделись, сэр, — Май подал туловище вперед, уперев локти в колени. Его бывший учитель резко подскочил и что-то угрожающе промычал. Притворялся напуганным. — Не стоит, сэр, — Май не отводил взгляда от мужественного лица. — Вы не умрете, сэр. Человек на миг замер, затем отвернулся и кивнул. — Не ожидал вас увидеть снова, сэр. По крайней мере, в мундире миротворцев, — Май встал и протянул пленнику оставшуюся картошку. — Соли нет. Нет специй, масла и какой-либо другой еды. Из мяса у меня остались только вы, — Май отчеканил слова Оноры, не забыв при этом надеть бесстрастную маску. Учитель не дрогнул. Он прекрасно помнил и знал слабости своего ученика. Знал, что Химера не был плотоядным. Он прекрасно знал драму его жизни. Учитель воевал бок о бок со Стариком, набирался опыта, обучал его юнитов, и лишь в конце карьеры ушел в корпус миротворцев. Чтобы устроить геноцид для талантов. Май убрал кляп, чтобы осуществить задуманный хаос. — Вы учили меня поведению в плену. Но не показали, как брать людей в плен. Я совершенно не знаю, что с вами делать, сэр. — Для начала неплохо бы извиниться, Химера, — учитель был мастером словесной полемики. Больше он не пытался играть в напуганного зверька. Здесь был взрослый разговор. — Почему миротворцы? — Май задал вопрос, ответ на который вообще не имел значения. Люди недолюбливали корпус миротворцев за дружбу с талантами. — Кто-то недавно убил моего брата и его маленьких детей, — человек все-таки ответил. — Командир охраны Примаверы, — Май припомнил послужной список. — Я не знал. Впрочем, это ничего бы не изменило. — Химера, элитный юнит, защитник человечества, предатель, — учитель сплюнул на пол, который так чисто вымыла Онора. — Я хотел показать твою бесчестную морду всему миру. Хотел справедливо тебя наказать. Хотел, чтобы тебя гоняли из всех щелей, пока ты бы не подох в одиночестве, — человек был горд мстительными порывами. Он действительно готовился к этой встрече. Он пришел, чтобы наказать убийцу своей семьи. Ничего общего с миротворческими настроениями в его голове не было. Поворот судьбы становился все более подозрительным. Учитель говорил так, словно лично командовал операцией. Словно желание Эвелин Гуд поймать Химеру живым его не волновало. — Радуйся, что мне отказали в обнародовании твоего личного дела. Старик отказал. Никогда бы не подумал, что между мной и тобой Эдвис выберет твою жалкую потрепанную шкурку. Ты был одним из самых посредственных ублюдков, что обучались в моих классах. Не удивительно, что ты закончишь вот так, — он много говорил. — Химера. — Вам не позволили обнародовать мое дело только чтобы защитить от меня, — Май отодвинул ногой сковороду. — Впрочем, это сильно не помогло. Мы все равно встретились. — Почему бы тебе просто меня не убить, — учитель вел себя вызывающе. — Давай уже. Провоцировал на нападение. — Убивать оказалось не так увлекательно, как учили меня люди, — Май едва сдерживал дрожь в руках. Он сглотнул, выдержав паузу. Этот человек знал о плене больше, чем другие. Он воевал в самых горячих точках, был ранен бесчисленное множество раз, имел большой опыт успешных переговоров. Этот человек квалифицировался преподавателем поведения солдата в плену. Самые первые курсы, которые проходили юниты. Май сложил ногу на ногу и продолжил молчать, ковыряясь в ногтях. Впрочем, молчание не было его отличительной чертой. — Вы хотели, чтобы я вас убил. Вы хотели выставить меня беспросветным злом перед Стариком. Чтобы он уничтожил меня. Пожертвовали собой ради этого. Но я вас не убью. — Стоило бить тебя палками намного сильнее, — учитель усмехнулся таком повороту. — Но меня нельзя убить, — Май просто предположил. — Вам нужна моя кровь для геноцида. — Даже близко не угадал, — учитель демонстративно задумался. — Сто ударов за ошибку. — Геноцида не будет, — Май остановил игру. — Эвелин не справится с главной проблемой. — Майкл Таскилл, Бубновый Туз, ты? — тон учителя был экзаменаторским. — Что из этого? Май промолчал, услышав ответ в голосе. Миротворцы не считали никого препятствием. Как не сомневались в том, что геноцид случится. Что-то существенно изменилось за последние дни. Май вставил кляп на место. Учитель деловито скрестил ноги, запрокинул голову и лег затылком на кровать. Он не пытался развязаться, потому что прекрасно знал, что эта удавка могла натянуться и отрезать ему руки. Руки военному нужны были больше, чем другим. Май вышел в коридор без настроения. Он не смог переиграть учителя. Впрочем, три минуты разговора он бы пережил без потери достоинства. Прошло десять часов, но миротворцы не начали спасательную операцию. Они не пытались биться за своего человека. Май снова набрал Проводника в Апокалипсисе и в очередной раз не услышал ответа. Подмога могла не успеть. Эвелин Гуд могла уже быть здесь. Время превращалось в ловушку. К вечеру ситуация повторилась. Три человека подошли к дому и заняли свои позиции. На лестнице никого не осталось. Миротворцы даже позиции не поменяли, словно не заметили, что их товарища пленили. Май не стал к ним выходить. Он проигрывал этот раунд. Вот только не видел причину. Его захватил неподдельный интерес, связав по рукам и ногам все инстинкты самосохранения. Эвелин должна была вот-вот появиться с каким-то грандиозным планом по его поимке. И до этого момента миротворцы просто тянули время. Делали вид, что устроили слежку. Май снова подбросил в руке жучок. Плененный миротворец смотрел прямо, словно его действительно занимал черный муравей, ползущий по стене. — Этот запах просто невыносим, — Онора первая нарушила молчание, пнув полное ведро. Май отскочил, чтобы испражнения учителя на него не попали. Он был привыкшим к резкой смене ситуации. Взглядом потребовал объяснения. Не хватало ему здесь еще слабохарактерной панической атаки. В плену никто не имел права терять самообладания. Май скосил взгляд вниз, на миротворца. Тот просто улыбался. Май ударил человека ногой, предварительно надев тяжелую обувь. Ему начинало казаться, что они сами стали пленниками и притащили к себе в комнату надзирателя. Май сжал виски, стараясь сохранить здравое мышление. Эвелин все еще не приехала в квартал. Она сильно задерживалась в пути. — Почему только я занимаюсь всей грязной работой? — Онора снова возмутилась. — Потому что ты третьесортная идиотка и скоро умрешь, — это был честный и ловкий ответ. Честным он оказался излишне, потому что Онора с обидой опустила голову. Одно можно было сказать точно: они оба сказали то, о чем нужно было молчать. Правду. — Быстро допроси пленника, — приказал Май и резво вывалился в коридор. — Вот же черт. Онора осталась стоять на месте, оторопев от важного приказа. Где-то по близости бродил Лайэр. Бродил и распылял свою сыворотку правды. Май почувствовал знакомое ощущение, разлетавшееся по воздуху. Май прильнул к окну на лестничной площадке, совершенно забыв о слежке. Посредник стоял под его окнами и о чем-то оживленно втирал грустному-грустному Лайэру. Значит, Лайэр допрашивал Посредника, перехватив его по пути в соседнюю ночлежку. Найс отправил Лайэра за информацией. Май перепрыгнул через три ступени, но резко остановился, услышав звонок. Этот звонок прозвучал максимально не вовремя. Тотал Ликвидэйшен отвлекли его. Они прислали новые координаты безопасного места, куда требовалось привести Онору Бейкер. Значит, они продолжали работать по плану. Они всегда вставали на ноги. В мире было слишком много уставших от войны людей и талантов, которые готовы были закончить резню апокалипсисом. Май поскорее вышел на улицу. Он просто отключил Лайэра и Посредника от себя, подошел к ним совсем близко. Он чувствовал себя прекрасно, будучи невидимкой. Несуществующей легендой. Недоказанным мифом. — Хозяин не должен нападать Туза, — Лайэр оглянулся по сторонам. — Мы же не враги. Трущобы пытались договориться с Криминальным кварталом. Предотвратить битву. Бубновый Туз занимался дипломатией. Никогда прежде он не бежал от войны. — Вы убили наших наемников, — возразил Посредник. — Вы наняли их через нас и убили. — Мы заплатим Хозяину за работу убитых, — Лайэр говорил мягко, вкрадчиво. — Вот когда заплатите и вернете займы, я посодействую тебе, — Посредник мотал головой. — Переговоры обязательно состоятся, — Лайэр извинялся. — Где сейчас ваш Хозяин? — Его сейчас нет в квартале, — Посредник был неумолим. — Давайте в другой раз. Май просто ушел, потеряв терпение. Этот разговор не имел никакого смысла. Лайэр задавал не те вопросы. Лайэр действительно пытался разнять стычку Туза и Хозяина. Никакие личные конфликты Мая не интересовали. Существовала лишь Эвелин Гуд. Замкнутый круг терзающих друг друга мыслей бесил его ровно до того момента, пока взгляд не зацепился за маленького разносчика газет. Мальчишка тащил за собой целую гору глянцевых журналов прямо по центральной улице. Ночью. Он не уехал со всеми. Май подошел к тележке, когда разносчик взял небольшую кипу и пропал в забегаловке, и пролистал журнал. Это был очередной рекламный каталог Бубнового Туза. Более полный. Более опасный. Весь его лабораторный материал погиб. Весь его персонал был в плену Микки. Все его друзья в Криминальном квартале отвернулись от него. Но Найс не сдавался. Найс превзошел себя в самолюбии. Он сунул свои нелегальные разработки миротворцам. Под нос разъяренной сестре. Он все еще собирался пробиться на подпольный рынок. Май прогуливался по пустынным улочкам квартала. Здесь почти никого не осталось. Наверное, Хозяин собрал всех в одном месте. Они готовились к нападению на Найса. Что было удивительным, так это то, что за ним не было слежки. Как миротворцы собирались ловить его живым, если они даже не проследили за его перемещением? Эта психоделическая игра начинала навевать скуку. Возле триумфальных ворот тоже не было миротворцев. Можно было сесть в автомобиль и просто уехать. Эвелин Гуд зачем-то бессовестно дарила ему выбор. Такую дорогую свободу Май не мог принять в подарок. За аркой какие-то таланты раскладывали на капотах своих машин брикеты с серым порошком. Все-таки, это был центр распространения наркотиков по всему Техасу. Наверное, здесь не обошлось дела без руки Каида Абу Дахиля. Май скрыл свое присутствие ото всех, чтобы не вызывать лишних волнений. Пнул пикап по ребристому диску: даже колеса не спустило. Миротворцы не боялись, что он сбежит. Были уверены, что Химера дождется Эвелин Гуд. Что он примет этот нахальный вызов. Словно хищную рыбу поймали на наживку. Решили помериться силами в равной схватке. На людей это похоже не было. Май обошел автомобиль полностью, посмотрел на ручку двери, к которой была примотана ниточка. Машину не взламывали. Машину не обыскивали. Май опустился на четвереньки, заглянув под капот. Никаких вмешательств не было, все шланги были покрыты толстым слоем нерушимой грязи. — Едва сдержался, чтобы не вставить тебе, — мелодичный тенор раздался за спиной. Очень предсказуемый тенор. Бубновый Туз прохлаждался в тени толстых ворот. — Ты говоришь сейчас сам с собой, — Май с большой охотой вынырнул из-под машины. Химера был скрыт ото всех. — Выглядишь особенно съедобным, — Найс с мальчишеской небрежностью оттолкнулся от колонны спиной. Его руки утопали в карманах широких джинсовых штанин. Красная толстовка, зашитая синими нитками, задралась до пояса. Он сплюнул серую жвачку на землю и растер её кроссовком. Протянул перебинтованную руку Маю. — Мне не нравится, что ты приехал сюда. Хотя бы изобрази глубокое раскаяние, чтобы я не наказывал тебя строго. — Впрочем, сумасшедшие всегда говорят сами с собой, — это была очень мягкая насмешка. — Не могу жить и не иметь тебя, — Найс хоть и улыбался, но сильно напрягся. — Я бессилен. — Займись вышиванием по трупам. Хобби отлично спасает от юношеского максимализма и пубертатного периода, — Май старался говорить сдержанно. Но он был рад этой встрече. Он был рад, что Найс приехал лично. Значит, и в его жизни наступил какой-то непередаваемый провал. Мальчик просто не смог вынести, что в войне что-то случалось без его ведома. Май с наигранным радушием протянул руку вперед, чтобы поздороваться. — Тебя стало слишком много в моей жизни. Твоя одержимость в ближайшие дни будет некстати. Они были знакомы не больше месяца. Месяц казался дольше всей прожитой жизни. — Ты держишь в плену офицера миротворцев, друга Старика. Отпусти пленника и уезжай, — Найс дернул его на себя. Схватил за волосы, не позволив отстраниться. Прижался виском к его виску. Процедил весьма озлобленно, нетерпеливо, без былой нежности и игривости: — Уезжай, пока Эвелин не нашла тебя. Пока вы оба не навредили друг другу. В тебе течет важная составляющая биологического оружия, чертов эгоист. Здесь я теперь сам разберусь. — Я не просил помощи, — Май отстранился, применив силу. — Я не просил совета. — Глазастый, я ничего тебе не советовал, — Найс пробежался по нему нечитаемым взглядом. Впрочем, он тут же отвел глаза, спрятав взрывоопасное настроение. Потянулся рукой, сжал ладонь Мая в кулак, расправил, как бы проверяя его пальцы на прочность. Снова сжал. Не было понятно, что именно его интересовала в руке убийцы. Найс натянуто улыбнулся. — Я говорю тебе, что ты уберешься из квартала. Не хочу, чтобы Эвелин портила мои личные вещи. Найс пытался замять свой конфликт с Криминальным кварталом, чтобы заняться сестрой. — Миротворцам я нужен живым, — Май не стал заострять внимания на оскорблениях. — Мне тоже, глазастый, — Найс в полном молчании отошел к краю парковки. Рядом с этим человеком все непонятное становилось еще более таинственным и интригующим. Его дешевые кроссовки скрипели, напоминая, как тяжело Бубновому Тузу было делать свои первые шаги. И как далеко он зашел. Лицо его одновременно искажалось от самодовольства и в то же время сияло невзрачной простотой. — Мне ты нужен живым гораздо больше. Сил не осталось. Контроля не осталось. Ничего не осталось, кроме развивающихся каштановых волос и светлых ресниц, отбрасывающих тени на вычерченные скулы. Май подошел к нему и поднял его руку. Костяшки пальцев были ободраны. Более того, они блестели незажившей алой пленкой. Найс тренировался. Эти дни он готовился защищать свои трущобы с особым неистовством. Май развернул ладонь к себе и заглянул под бинт. Рана уже не гноилась, но заживать не торопилась. Люди слишком легко ломались и сгорали. — Найс, ты проиграешь эту войну, — Май чувствовал, как их плечи соприкоснулись. — Что за глупые мысли поселились у тебя в голове? — мальчик уверенно мотнул головой. Его эмоциональная палитра вырождалась. Он идеально повторял нотки своего же насмешливого голоса, но он был серьезен. Наверное, мысленно Найс надеялся, что удержит подпольный рынок в своих руках и провернет свои эксперименты. Надеялся, но не особо в это верил. Найс сжал свою руку в кулак так, что костяшки даже побелели, натянув налившуюся кровью кожу. Он смерил Мая настолько высокомерным взглядом, что возник вопрос, были ли его глаза человеческими. Или хотя бы человечными. — Я оставил тебя на несколько дней, а ты уже придумал мой невозможный провал. Глазастый, мои похороны ты точно не пропустишь. — Прозвучало трагично для нас обоих, — Май уже не знал, хотел ли говорить дальше. — Я разберусь с Эвелин, — Найс немного смягчился. — Она не прикоснется к тебе. — Твоя сестра предала мир, что ей не позволит предать тебя? — это было обвинение. — Моя изобретательность, — казалось, у него горло перехватило от напыщенности. — Прозвучало трагично для всего мира, — Май даже испытал неловкость. Найс нахмурился. Над его яркими бровями красовалась незажившая ссадина. Побои шли этому человеку. Бледное лицо слегка покрылось румянцем: тренировался на улице. Он был очень странным мальчиком. Бесподобным ребенком. Он был одним из немногих, в чьи ладони можно было вложить жизнь. Чтобы эти ладони раздавили её, как надоедливую моль. В ленивых раздумьях Найс зачесал волосы назад. Его глаза впервые просили о пощаде. Это была западня, в которую он попал по неопытности. Он должен был выбрать между сестрой и геноцидом. Май был тоже бессилен перед этим всем. — Очень скоро ты разочаруешься в братских чувствах, — пощады не существовало. — Но до тех пор ты будешь радовать меня покладистостью, — Найс резко обернулся. — Просто признайся, что ты не контролируешь ситуацию, — Май выставил ладони вперед. — Ты моя единственная неконтролируемая ситуация, — Найс жестко ударил его по рукам. Май не сдвинулся с места, постаравшись сдержать в себе замешательство. Серые глаза Найса потемнели на фоне розоватой кожи. К алым губам прилила кровь. Азартная враждебность появилась в его взгляде, смешавшись с тайной нежностью. Найс прижался к нему всем телом, вжав берда Мая в капот пикапа. Ладони уверенным движением проползли под одежду, ногти впились в кожу живота и расчесали её до пояса брюк. Найс сглотнул и облизнулся. Ему не сопротивлялись. Вместо успокоения это разожгло в нем новый огонь. — Что тебе нужно от меня, Найс? — Май ящерицей заполз на капот. Он вел себя сдержанно. Сегодня был день взрослых разговоров. — Мне нужна фора. Ты должен временно отложить свою войну с Эвелин. Что бы тут ни происходило, ты должен уйти, — Найс резко раздвинул его ноги и притянул за талию к себе. Май сполз с покатой крышки капота, оставив заигравшегося человека между бедер. Он буквально повис на нем и попытался отстраниться. Но Найс снова дернул его на себя. Грубо. — Стоило бежать, пока я тебе разрешал. Ты всегда возвращался, — ладонь пробралась по позвоночнику к затылку, зацепила темные волосы, заставив Мая откинуть голову назад. — Глазастый, я рассчитывал, что ты будешь более уступчивым. Я могу лишить тебя свободы. Твое дыхание будет зависеть от моего слова. Но я все еще стою перед тобой и приказываю уйти. — Мне сейчас не до брачных игр. Твоя сестра сама вызвала меня на этот бой, и я от него ни за что не откажусь, — Май уперся ладонями в капот, чтобы не соскальзывать вперед. Он всем весом упирался в тело Найса. В такое человеческое. Жестокое. Прыткое и пылкое. Садист. Моральный урод, лишенный человечности. Тот, кому не нужно было себя контролировать. — Можешь считать, что я попал к ней в плен. Брось меня и спасай свои трущобы. — Ты попал в плен к своему эгоизму, — Найс поднял его подбородок, заглянув в глаза убийцы. — А если Старик придет к тебе в клинику? — прошептал Май. — Реши хотя бы эту проблему. — Он не придет, Май, — это была тихая драма, которая окатила огонь Найса ледяной водой. Последовавшая тихая пауза заставила изрядно понервничать. Найс мог оглушить сердцебиением улицы. Нужно было заканчивать с этим человеком. Он закурил, нервно усмехнувшись. Он мог бы сделать многое, но не сделал. Впрочем, они оба ошиблись. Их личная война была перенесена на предсмертный вздох всего мира. У них осталось время, чтобы изучить друг друга, чтобы ударить как можно больней. Май вздрогнул, когда его стащили вниз. Найс сделал шаг назад, позволив Маю вывернуться. Он снова дал мнимую свободу. — Больше не сиди на холодном железе, — это был новый приказ. Найс запрыгнул на капот, упершись пятками резиновой подошвы в проржавевший металл. — Интересно, чем моя задница отличается от твоей? — покладистости Май не проявил. — Моя используется по назначению, а у твоей — безграничные перспективы вот в этих самых руках, — Найс расправил ладони. Он кивком головы велел Маю подойти ближе. Распрямил ноги. Спрыгнул, оставшись недовольным очередным игнорированием великой воли. Уперся бердами в капот. Обнял шершавыми ладонями лицо врага, лицо измученного легендарного убийцы, чей взгляд был упрям и непредсказуем. Поцеловал в щеку, выдав новую порцию мятежной ласки. — А теперь брось Онору Бейкер, садись в машину и уезжай. Если снова ослушаешься меня, придется привязать тебя к ноге, как непоседливую тупую суку. — Либо ты сам остановишь Эвелин, либо перережешь мне глотку, — Май открыл себя. — Не сегодня, Май, — Найс деловито стряхнул пепел. — Но мне льстит, что ты выбрал меня. — Ты единственный в моем окружении способен на хладнокровное убийство, — Май смолк. — Чертов эгоист, мне просто не хватит терпения не делать тебе больно, — Найс с возмущением затушил окурок. Об щеку, которую только целовал. Химера стоял на своем. Животное недовольство расползлось по лицу Найса. Игры в добропорядочного маньяка ему быстро надоели. Дьявол подвалов Примаверы. Май просто расправил плечи. Снял блок Химеры с доходяг, копошащихся в наркоте. Выплясывающий возле Криминального квартала человек начинал вызывать подозрение. Но Найс смотрел сквозь пальцы на тех, кто его не волновал. Он угрожающе сузил глаза и прошипел сквозь зубы: — Май, тебе сложно мне поверить? Мне снова поставить тебя на место? Этого добиваешься? — Я взываю к твоему рассудку, — усмехнулся Май, почувствовав, как вспотели его ладони. С Эвелин можно было покончить раз и навсегда. Найс отказывался от прекрасной попытки. — Рядом с тобой я полностью безумен, — серые прищуренные глаза смотрели с ожиданием. Ты покончишь с собой, незнакомец. — Когда Эвелин придет, я не буду защищаться и прятаться, я буду нападать, — Май говорил серьезно. — Если я проиграю, она получит мою кровь. И тогда тебе придется найти и убить меня, потому что другим мы мою смерть доверить не можем. Таким будет мой суицид. Самоубийство оставит шрам в человеческом сердце. Но умрёшь ты от ножа чужака. — Пока я дышу, а дышать я буду еще очень долго, ни один чужак не покусится на твое тело, — Найс взял его за руки, ощутил влажность ладоней и поднял беглый взгляд. Удивленный взгляд. Неконтролируемый. Вспышка восхищения самим собой с долей снисходительности. Если бы он мог, он бы заурчал от удовольствия. Либо зарычал от восхищения самим собой. Он смотрел немного смущенно. Его острый подбородок гордо дернулся вверх. — Успеть бы отодрать тебя хорошенько, пока все эти чертовы предсказания не сбылись. Мертвым ты не потеряешь привлекательности, но мне нужно чувствовать тебя живого. Уезжай сейчас же, Май. — Дышалось бы проще, будь ты двумя разными людьми, — Май сжал пальцы Найса. — Прекрасный враг и твой мужчина? — лицо Найса заволокло какой-то мрачной улыбкой. — Когда это ты успел стать мужчиной? — Май сказал это поучительным родительским тоном. — Глазастый, трудности придется перетерпеть, — глаза его застыли. Эти слова много значили. — Как долго я должен тебя терпеть? — Май отпустил обе руки Найса, и они безвольно упали вдоль туловища. Май опустил глаза. Он чувствовал себя обнаженным нервом под пристальным вниманием серых глаз. Он хотел, чтобы ее слова прозвучали естественно и непринужденно. Он знал, что на него бросили предостерегающий взгляд. Чувствовал его кожей. Но не смолчал. — Ты строишь грандиозное будущее, а я пытаюсь его предотвратить. — Твои моральные страдания возбуждают во мне бесчеловечные желания, — голос Найса растекался расплавленным сиропом по коже. В нем можно было искупаться и утонуть. Или намазать вместо джема на хлеб и подавиться. Найс ненадолго замолчал. Какая-то дерзкая мысль заставила его быть более осторожным в словах. Более чутким и точным. — Мой Май, как ты посмел надеяться, что победишь в одиночку ту, в ком течет моя кровь? Тебя уничтожат. — Уничтожение — и есть смысл войны. Оно неизбежно для каждого участника. Тот, кто останется последним, никогда не забудет цену победы, — Май сжал руку в кулак. Только сейчас он понял, что именно высматривал Найс. Его кожа не была счесана от многочисленных тренировок. Он перестал развивать себя, пока целый мир двигался вперед. Он слишком сильно зациклился на апокалипсисе. Зациклился на своих желаниях и прошлых победах. Зациклился на своем эгоизме. — Я сижу в квартале в ожидании этой бойни. — Дни отсидки не пошли тебе на пользу, — Найс снова сунул руки в карман. — Отступи. — Прости, я слишком многое пережил, чтобы уйти по одной твоей просьбе, — Май отошел в сторону, намереваясь озвучить одну прелестную гадость. Вся эта не выплеснутая желчь могла плохо сказаться на грядущем сражении. Его внутренний яд хотел расплавить красивую кожу бестолкового человека. — Я провел три дня в тесноте с Онорой Бейкер. Я пожертвовал собой. — Глазастый, на что это ты намекаешь? — Найс имел основания с осторожностью взбеситься. — Я ждал, а твоя сестра так и не пришла, — Май сбросил напряжение. Он убедился. К несоразмерному по годам чувству собственности Найса прибавилось реальное опасение потери. Наверное, какой-то частью своего неразумного воображения Найс действительно представлял себе будущее. Одно на двоих. Но это будущее не справилось даже с первым препятствием. Война вела себя слишком непредсказуемо. — Может быть, Эвелин Гуд не собиралась приходить. Может быть, она просто струсила. Прошла не одна ночь. — Женщинам свойственно небольшое опоздание, — Найс защитил честь семьи мгновенно. — Твой единственный опыт с женщинами свелся к раскапыванию могилы. Май прикусил губу, ляпнув что-то лишнее. Это было в духе его характера. Вечный хаос мыслей. Неспособность разглядеть что-то дальше своего носа. Его вырастили прекрасным исполнителем. Найс расхохотался. Он ничуть не обиделся, когда его застаревшее дерьмо бросил ему прямо в лицо. Это его позабавило. Май улыбнулся в ответ: нельзя было смеяться так непринужденно. Найс не был готов разобраться с сестрой. Он тянул время. Он сам еще не понимал, что будущее не существовало у тех, кто обрушил на землю кровь своих близких. — Без тебя бы война прошла скучно, — Найс похлопал Мая по голове. — Садись в машину. — Моя битва здесь, — Май озвучил свой приговор бесконечному противостоянию. — Я проехал сотню миль не ради твоего отказа, — Найс жёстко протестовал это решение. — Это конфликт профессиональных интересов. — У меня к тебе только постельный интерес, — его голос все еще был спокоен, — Прямо сейчас этот интерес не удовлетворён, но я пытаюсь мыслить трезво. Мы немедленно едем в трущобы. Сейчас я должен быть там и защищать свою территорию. Из-за безответственной выходки Стоуна у меня появились незапланированные враги. Я сотру в порошок всех наемников этого квартала, вскрою глотку их Хозяину, а потом вплотную займусь тобой. Ты как-то не просек сути наших отношений. Май развернулся и пошел прочь. Эту сцену они не раз проходили. — Глазастый, я с тобой не закончил. Май остановился. — Я никогда не скрывал своих намерений, — это было негласное предупреждение. — Намерений уложить меня в постель? — Май резко остановился. — Ты говорил с Эвелин? Найс ничего не ответил. Он ждал уважения к своей чертовски порочной личности. Он что-то скрывал. Он приехал сюда не просто так. — Так ты вышел на Эвелин, — Май обернулся и с болезненной покорностью вернулся назад. — Стоун умирал, а я не мог его спасти, — взгляд Найса померк и источал темноту. — Мне нужна была помощь. В южном Техасе никто бы не стал лечить беглого таланта. Я обратился через Тао Хи с просьбой к Эвелин. Я не могу идти против миротворцев, пока они лечат моего Стоуна. Если они причинят тебе боль, я не смогу встать на твою защиту. Я прошу тебя уйти. Найсу связали руки. Он добровольно отдал Стоуна в плен. Он больше не мог сражаться. — Что ты несешь, Найс? Вся загвоздка была в том, чтобы найти Эвелин, а ты её нашел. Ты вообще собирался предотвращать геноцид? Думаешь, миротворцы еще не убили Стоуна? Открой глаза, — Май усмехнулся, не поверив услышанному. Глупый человек пытался сорвать грандиозную возможность остановить миротворцев ради жизни одного никчемного таланта. — Ты отдал ближайшего друга в руки психованной суки, мечтающей уничтожить целый вид, а теперь боишься, что на нем отыграются. Что Эвелин потребовала взамен лечению? Твое возвращение в психиатрическую клинику? Твои лаборатории? Или ты решил продать меня за Стоуна? Ради этого ты здесь? — Она не потребовала ничего, — Найс сорвался и толкнул его кулаком в грудь. — Весьма опасное условие сделки, — Май прокашлялся. Он по своей глупости поднял голос на того, с кем нужно было держать хрупкую дистанцию. Май выпрямился. Внутри заворошился рой диких и болезненных чувств. Война стала слишком душной. Она сузилась до нескольких лиц. Ради их желаний страдал весь остальной мир. Май смотрел вперед, где за стенами квартала расцветало болото. Оно затягивало восточную стену забора. Оно засасывало в себя беженцев. Эта земля прогоняла с себя всех талантов. Май посмотрел на носочки тяжелый новых ботинок. Обувь, которая могла пережить каждого человека на земле. — Эвелин Гуд предаст тебя. Не позволяй ей себя обмануть, Найс. Сегодня я и Ти-Эль её остановим. Если Стоун умрет, для тебя станет одной угрозой меньше. Все проблемы могут решиться сегодня. Близкий человек. Его руки не будут дрожать. Они будут резать с достоинством. — Глазастый, — Найс не позволил ему договорить. — Не открывай рот без моего разрешения. — Запретишь, когда твое имя будет звучать громче моего, — Май победоносно ухмыльнулся. — Что-то не вижу я никого из твоей армии апокалипсиса, — Найс сложил руки под грудью. Оскорбление он проигнорировал. Может быть, посчитал его целесообразным. В этой ситуации все варианты развития события были для него проигрышными. Он хотел сделать невозможное: одной просьбой остановить бойню исполинов. — В отсутствии Старика корпус элитных юнитов подчинился Эвелин. Десятки боевых талантов против твоей обнаглевшей задницы. Попытайся подумать головой, раз уж талантов относят к разумному виду. — Что-то я не вижу никаких боевых талантов, — Май твердо стоял на своем. — Кстати, однажды я уже убил твою сестру. Найс ударил его по щеке. — И я сделаю это снова, — Май резко поднял голову. Найс снова замахнулся. Его рука застыла в воздухе, не коснувшись кожи. — Ты это серьезно, глазастый? — Найс не поверил в произошедшее. Его удар посмели перехватить. Посмели выступить против справедливого наказания. В его опешивших глазах снова появилась темная глубина. Серый лед застыл. Терпение могло растрескаться в любую минуту. Найс был способен сделать что-то страшное. Но не сделал. Он действительно изменился в лице. — На секунду я мог забыть, что мы не в Примавере, — его голос стал неузнаваемым. — Это была бы твоя последняя секунда, — Май с тревожностью отпустил его запястье. Найс сжал пальцы в кулак до хруста. Его рука задрожала от напряжения, но опустилась вниз. Нового удара не последовало. Ветер завывал, пронзая арку ворот. Май сделал шаг назад, опустив голову вниз. Между ними что-то было. Что-то мертвое. Что-то, обреченное на несчастье. Холодный воздух перехватил горло. Май глубоко вдохнул и выдохнул, успокаивая нервы. Свидетели не оставались в живых. Особенно опасные. Он принял боевую стойку: положение осложнялось быстро темнеющей равниной. Май ощутил новый прилив тревожности. Он завел машину страха с толчка. Нельзя было проиграть этому человеку. Найс хмыкнул и размял шею, наклонив голову в разные стороны. В его движениях проступала победоносная стать. Затем в ход пошли затекшие от безделья запястья. Сильные ноги в скрипучих кроссовках. На лице его светилось пренебрежение. Он был хорошо подготовлен к этой драке. Румянец на щеках придавал ему особенную привлекательность. Ситуация стремительно заходила в тупик. Их взгляды встретились. Найс махнул рукой, уступив атаку. Май закрыл глаза и не двинулся. Он слышал каждый шорох. Ощущал присутствие человека. Его дыхание. Перетирание бинта в зажатом кулаке. Он слышал уверенность. Она была очень громкой. Оглушительной. Не было сил её выдержать. Май вытащил из кармана складной нож, оставшийся с ним после поездки в поселение. В этот момент Найс громко хмыкнул, удивленный неожиданным поворотом. Май знал, что собирался его разочаровать. Этого нельзя было делать, но выбора не оставалось. Он бросил нож под ноги человека, заставив его посерьёзнеть. Оружие против оружия. Удавка ловко переплела пальцы Мая. Это был продуманный вызов. — Глазастый, не лишай меня нас, — Найс с презрением осмотрел нож. Не поднял его. Май лишь мотнул головой, приняв другую стойку. Боевая мощь Химеры разгоралась в опустевшем Криминальном квартале. Найс обернулся на доходяг, вцепившихся в наркоту, и смерил их бешеным взглядом. Они тихо попятились за ворота. Почувствовали Химеру. Разглядели? Может быть. Запомнили? Ненадолго. Найс остался доволен произведенным эффектом. Они остались одни. Май старался не сталкиваться взглядом с человеком. Проще было снова ничего не видеть. Время словно замедлилось, пока Найс взвешенно принимал ситуацию. — Тебе меня не убить, не судьба, — Найс все-таки поднял нож. — Мы сотрясаем воздух. Найс сорвался с места вперед, он подлетел в течение нескольких секунд, к которым Химера был готов. Три отточенных движения связали руку Найса плотным узлом. Затянули. Эта удавка могла разрезать плоть при определенном натяжении. Найс остановился на секунду. Он мертвой хваткой вцепился в его лицо. Вцепился зубами в губы, жестко прокусив мягкие ткани. Май взвыл от боли, порадовав садистскую насмешку в глазах Найса. Хищник мог растерзать жертву зубами. Хищник резко оттолкнул от себя Мая, повалив на землю. Они покатились вниз, к болоту. Май почувствовал, что его одежда промокла. Май отпустил удавку, спутавшуюся в хаотичных бросках человека. Перекатившись, Май попытался отползти, выставив одну руку вперед. Найс вскочил на ноги: удавка соскользнула с руки, оставив глубокие вмятины на коже. Найс подцепил её кроссовком и подкинул вверх. Май поймал свое утерянное оружие. Намотал на руку легким движением. Его смели унижать. Найс снова бросился вперед, нацелившись в живот, но его атака была отбита. Май уклонился от последующих взмахов кулаков, способных выбить ему все зубы разом. Мальчик не сдерживал силу. Он сплюнул кровь в воду. Вязкое болото не давало им двигаться проворно. Найс снова набросился, сбив Мая с ног. Удар от колена приземлился где-то по ребрам, заставив хлебнуть воды. Положение осложнялось. Вылезти из трясины под весом здорового молодого парня было сложно. Май сделал глоток воздуха и снова погрузился в воду, когда его шею вдавили вниз. Май намотал удавку на руку Найса, и дернул концы в разные стороны настолько, насколько позволило сопротивление воды и задыхающиеся легкие. Потеряв равновесие, Найс завалился набок, убрав руку от чужой шеи. Май вынырнул, закашлявшись. В висок прилетела жесткая металлическая боль. Найс ударил рукояткой ножа. Май опрокинулся лицом в воду. Сквозь помутнение мышления он зашагал руками, утопая в грязной тине. Наверняка в этом болоте гнили многие мертвецы. Сдерживая рвотный порыв, Май попытался вскочить на ноги, но его дернули назад, поймав за лодыжку. Они снова упали в воду. Найс придавил его голову, заставив снова хлебнуть воды и жидкого болотного дерьма, затем вытащил за волосы и поставили на колени. К горлу прислонилось раскрытое лезвие. — Умоляй меня, глазастый, — шипенье раздалось из пасни перепачкавшейся гиены. — Скули. Дельные вражеские советы не могли спасти ситуацию. В дельном совете звучала угроза. Май попытался вырваться и едва не насадил горло на нож. Найс не шутил. Он держал намертво. Так, как держали самых опасных жертв перед казнью. Удавка могла не просто душить. Она могла убивать. Убивать зверски. Кровожадно. Так, как Химера не любил делать. Май раздвинул руки в воде и дернул удавку дважды. Шипы, оснащенные лезвиями, раскрылись. Это была злостная разработка военной промышленности. Май подкинул веревку вверх. Шипы обвили запястье Найса и разрезали кожу. Нож выпал из его руки. Май попытался ускользнуть. Ускользнуть и встать на ноги, оставив свое оружие на руке Найса. Тот потряс запястьем и сделал невозможное: намотал удавку и её лезвия на свой кулак. Сжал. Кровь заструилась по коже. Во взгляде человека полыхало дьявольское наслаждение изуверской победой. Найс шагал вперед, заставляя отступать. Его неловкая ходьба сопровождалась всплесками темной воды. На лице застыло выражение блаженного сострадания. Он был восхищен этой дракой. Восхищен смелым отпором. Май остановился, почувствовав берег. Найс продолжил движение. Май отвернулся лишь на секунду, чтобы выползти из воды. Удар обрушился по челюсти. Зубы заскрипели. Один явно был выбит. Такой удар мог и убить человека, но не Химеру. Потому что град побоев обрушился на лицо Мая. Ему оставалось лишь закрыть голову и снова сползти вниз. Найс поднял его за ворот и швырнул из болота. Май едва не ударился затылком о землю, но вовремя перекатился, пока увязший человек выбрался на берег. Полу лежачее положение было удручающе уязвимым. Удар кроссовка обрушился на живот. От силы удара перехватило дыхание. Так поступали те, кто не собирался щадить жертву. Май вспомнил бедолагу, которого пинали в улочке Сан-Антонио. Наверное, в людях была заложена мерзкая тактика боя. Найс собирался его убить. Май пытался отбивать пинки сильных ног руками, пока не перестал их чувствовать. Он даже не мог сжать руки в кулак: пальцы были переломаны. Наверное, еще и ребра. — Не нравится? Но и мне не понравилась твоя истерика, — Найс схватил его за волосы и ударил головой в землю. Он тоже тяжело дышал. Но он слишком хорошо знал ближний бой. Найс упал на Мая, сев ему на грудь, оторвал ладони, защищавшие избитое лицо, замахнулся и ударил перевязанным шипами кулаком. Шипы сняли куски кожи, где проскользнула удавка. Наверное, это было похоже на эффект терки. Снова удар затылком о землю. Оглушительная боль сковала тело. Тело не слушалось, словно в нем не осталось ни единой целой косточки. Найс продолжил: — Мне нужна была всего лишь пауза, чтобы Стоун ко мне вернулся. Май сглотнул кровь, перемешанную с пенящейся слюной. Мир перед глазами поплыл. Сознание едва держалось на плаву. — Я же дал тебе слово, что остановлю геноцид, а ты наплевал на мое обещание, — Найс снова поднял кулак и ударил Мая по лицу. Этот удар был хуже прикосновения кипящего масла. Шипы счесали то, что до этого было прикрыто кожей. Май подскочил и захрипел от боли, пронзившей каждую клеточку тела. — Какого черта мое слово ничего не значит для тебя? — жесткие пальцы надавили на глаза, заставив Мая извиваться под тяжелым жилистым телом. Он мог ослепнуть. Регенерация не восстанавливала органы с нуля. Найса это мало волновало. Он остановился на секунду, ударил ладонью по щеке, превратившейся в кровавое месиво. Наклонился. Шершавый язык обжог глубокую рану. — Открой глаза. Май сглотнул и выполнил приказ. Ради себя. Чтобы не выглядеть раздавленным. — Сегодня никто не умрет, — Найс был сгустком нечеловеческой холодной ярости. Его губы буквально лоснились от испробованной крови. Крови регенерации. — Не думай вставать. — Геноцид уже нельзя остановить, — Май жмурился. — Из-за твоей инфантильности. — Чертов эгоист, — хрипло пробормотал Найс. — Да ты полон сюрпризов. Удавка с шипами упала возле Мая. Сил поднять не было. Тело превратилось в боль. — Значит, не доведешь дело до конца, — Май усмехнулся, едва не захлебнувшись кровью. — Глазастый, проигрывай с достоинством, — Найс вытер лицо рукавом красной кофты. — Мое достоинство ты оставил на полу в Примавере, — Май чувствовал холод земли. — Знаешь, без кожи ты выглядишь еще более соблазнительным. Берегись, могу привыкнуть. Так и тянет откусить кусочек, — Найс мечтательно опрокинулся на спину. Он опрокинулся на спину и заложил руки под голову. Наверное, это могло напомнить совместное любование темнеющим небом. Но не напоминало. Найс закинул ногу на колено и замотал ею из стороны в сторону. — Сегодня я увидел тебя более голым, чем даже рассчитывал, — мурчащий голос убаюкивал. — Впрочем, в какой-то момент я действительно хотел полоснуть тебя ножом. Даже немного сожалею, что не убил. Или много. — Убить меня было правильным решением. Но ты на правильное не способен, — Май почувствовал предательские болезненные слезы. Те, что просто не контролировались. Тело выражало сопротивление, призывая к рассудку. Глаза чудовищно болели. Как и все остальное ныло огнем, утопающем в ледяной воде. Все бурлило и закипало. Регенерация утешала скорбь проигрыша. Просила его заткнуться, потому что сражаться он больше не мог. Он больше не мог защитить апокалипсис от несправедливого вымирания одного вида. Май больше не мог выступить против Эвелин. Пришлось уходить. — Убирайся, чертов сопляк. Не стоило даже мараться об тебя, — это была правда. — Сейчас я встану, и тебе снова достанется, — мурчание переросло в жесткую надменность. Осторожные легкие шаги донеслись над головой. Голова Лайэра склонилась над обоими: — Найс, нам нужно немедленно покинуть Криминальный квартал. — Насколько немедленно? — лениво отозвался Найс. — Я не закончил со своей девочкой. — Немедленно настолько, насколько ты одобришь, конечно же, — от раболепия замутило. — Бубновый Туз и его новая зверушка, — пробурчал Май, привстав. — Лайэр, послушай скрип костей моей подстилки. Просто музыка, — Найс принял сидячее положение и с удовольствием потянул позвоночник. О полученных ушибах говорила лишь перепачканная мокрая кофта. Он замер, о чем-то задумавшись. Спокойная улыбка коснулась его разбитых губ. Он был похож на автомат азартных игр. Он просчитывал варианты возможных событий и выдавал что-то неординарное. Но сейчас он показался необычно обычным. — Лайэр, ты допросил всех? Когда здесь произойдет бойня? — Эвелин Гуд должна подъехать ближе к ночи. Тогда и начнется операция по захвату Мая. Нам нельзя встревать в дела миротворцев, пока они лечат Стоуна, — Лайэр заботливо снял теплый кардиган и накрыл им задрожавшего от холода Мая. Сочувствие пересекло тонкую грань оскорбления. Оскорбления, которого никто бы не простил. Но Лайэр лишь дружелюбно присел напротив Найса и провел пальцем по рассечённой брови. Он был слишком добр и заботлив к тому, кто не мог отличить безбожную фальшь от истины. Он проникал в Бубнового Туза с самых незащищенных сторон. Он пытался стать надежной опорой для человека, окруженного одиночеством и предательством. — Найс, мне так и не удалось договориться о твоей встрече Хозяином квартала. Они оттягивают переговоры и мне это не нравится. Трущобы совсем беззащитны. Лучше вернуться как можно скорее. Мы должны быть там, а не здесь. — Они не хотят испытать моей харизмы? — Найс усмехнулся. — Покончим с этим. — Хозяина даже нет в квартале, — Лайэр с сожалением вздохнул. — Как и многих наемников. — Что-то не похоже, чтобы Квартал собирался уладить наш конфликт мирно. Жаль, что они выбрали бой. Трущобы готовы держать оборону, — Найс вытащил из кармана отсыревшую пачку сигарет и бросил её в болото. Запах мокрого табака ударил в ноздри. Он был сладким. Жасминовым. Найс убивал свои легкие цветочным ароматом никотина. В этот момент Лайэр достал из-за уха самокрутку, сам вставил её в губы Найса и поджег кончик. Все это смотрелось слишком органично и выверено. Они проделывали это не в первый раз. Может быть, они действительно спали. Найс глубоко вдохнул и пустил тонкую струйку дыма вверх, когда Лайэр вытащил из его губ самодельную сигаретку. Найс коротко цокнул. — Не вижу смысла останавливать бой, который мы выигрываем. Вернемся в трущобы и дадим всем наёмникам Криминального квартала под зад. Вся это дипломатия съедает мои нервы. — Конечно, — Лайэр снова вернул сигарету в губы Найса. — Сделаем так, как ты скажешь. — Давай, заводи машину, — Найс меланхолично кивнул. — Здесь я уже навел порядок. Лайэр кивнул и пошел в сторону парковки. Май дождался, пока он отойдет. Вся эта дружественная блажь вызывала тошноту. — Почему тебе сложно поверить, что Лайэр — чей-то шпион. Последняя сыворотка правды, которой ты верил, оказалась шпионом апокалипсиса. Ханни тебя сделал, а ты продолжаешь выплясывать на минном поле, — Май ощупал сломанным пальцем окровавленную десну. К его счастью, зубы регенерация умело восстанавливала. — Найс, неужели ты не видишь, что Лайэр просто тобой манипулирует? Он вообще знает, что Эвелин — твоя сестра? Уверен, это он предложил сбагрить Стоуна миротворцам. Потому что он начал догадываться. Начал подозревать. Может быть, Лайэр даже их шпион. — В трущобах ничего не происходит без моего ведома, — Найс снова усмехнулся. Это были его последние слова перед тем, как автомобиль умчал его в назад, в трущобы. Май закрыл глаза. Сил пошевелиться не было. Сколько бы воли он не вкладывал в себя, его тело сковывала не боль. Избитые мышцы просто не слушались. Он чувствовал себя основным блюдом, поданным на стол миротворцам. Найс не понимал, что натворил. Он ускорил геноцид. Эвелин Гуд оставалось лишь прийти и забрать свежую регенерационную кровь. Май слышал, как несколько автомобилей завелось. Последние таланты-наёмники покидали Криминальный квартал. Наверняка спешили сбежать, пока не нагрянула армия миротворцев и элитного корпуса, мечтавшего разорвать преступный мир. Убийцы с полным равнодушием проходили мимо обездвиженного окровавленного тела Мая. Запах Посредника неумолимо приближался. Значит, он тоже собирался бежать. — Туз приказал вывезти тебя из квартала, — Посредник помог подняться. — Ехать сможешь? — Уверен, пикап не заправлен, — Май оглядел пустую площадку. — Есть в квартале топливо? Этот бой пришлось перенести. Найс вышел победителем даже в чужой игре. — Все топливо вычерпал Хозяин, — Посредник о чем-то задумался. — Где же тебя спрятать? — От миротворцев не спрячешься, — Май попробовал сделать осторожный шаг вперед. Найс не учел всего одной маленькой детали: пути к отступлению были перекрыты. — Давай я позвоню Бубновому Тузу, — зачем-то посетовал Посредник. — Он заберет тебя. — Нет, отведи меня в дом, к Оноре, — Май протянул руку к удавке. Ему помогли её поднять и убрать шипы. Тонкая прочная веревка с трудом была намотана на левую руку. Она придавала сил. Пальцы не сгибались. Пальцев словно не существовало. Нужно было найти способ сбежать и ждать новой возможности убить Эвелин. И отчего-о Май понимал, что этой возможности ему не дадут. Это был хороший шанс. — В ночлежку. Я встречусь с Эвелин Гуд. Пикап едва завелся. Он въехал в триумфальную арку, скрипя древней подвеской. Лампа ярко горела. Дорога на колесах заняла куда меньше времени, чем Май погружался внутрь автомобиля. Заглохли, не доехав до дома несколько домов. Практически все огни были погашены. Только в доме напротив ночлежки горел свет. Из окна торчала голова одного из миротворцев. Они следили слишком открыто. Май вытер кровоточащий рот. От мерзкой каши во рту его могла избавить только хороший ополаскиватель. Таких здесь не было. Онора, увидев плачевное состояние Химеры, едва не выкатилась на улицу. Она испуганно подскочила и помогла дойти до дивана. Посредник вытер пот со лба. Он как-то слишком легко нарушил приказ Бубнового Туза, оставив Химеру в квартале. Может быть, решил выслужиться перед легендарной убийцей. Или надеялся, что среди его наемников появится знаменитое имя. Но предать слово Найса он посмел очень зря. Май протянул руку, потребовав телефон. Посредник покачал головой и отдал. Связь ему не нужна была. Май ему не доверял. Май не доверял тем, кто легко забывал свои обещания. Сначала Посредник получил приказ от миротворцев, потом от Бубнового Туза, а теперь с радостью отдался в руки Химеры. Что-то хитрое намечалось. — Я схожу за чистой одеждой, — Посредник участливо побежал по лестнице вверх. — Май, что с тобой произошло? — Онора бросилась вытирать кровь с его лица ладонью. — Ты допросила пленника? — Май сплюнул жижу. — Что он успел рассказать? — Сегодня ночью будет большая зачистка, — Онора с легкостью кивнула головой. — Эвелин. — Нельзя ли немного подробнее? — Май стащил мокрую футболку и приложил сверток к голове. Нужно было немного остудить мысли и согреть тело. Он почувствовал, как с ног стащили тяжелые ботинки. Теплые человеческие руки пытались согреть побелевшие стопы. По крайней мере, ходить Май мог, хоть и с трудом. — Онора, я же задал тебе вопрос. — Еще миротворец сказал, что ты не переживешь эту ночь, — девушка сильно смутилась. — Это как-то не похоже на результаты хорошего допроса, — Май был разочарован. — Май, больше он не отвечал мне, — Онора коснулась пряжки ремня. Не отвечал под действием распылённой сыворотки правды. Это была чушь. Онора не смогла допросить легкую добычу. Онора подскочила на месте и побежала вверх по лестнице. Наверное, обиделась, что её словам не доверяли. Или вспомнила, что Посредник пошел к ним в комнату, где был связан пленный офицер миротворцев. Даже сыворотка правды не смогла разговорить матерого солдата. Май поднялся и дотянулся до привязанного к стене телефона. Циферблат крутился. Не сразу разобравшись с механизмом, Май смог набрать номер. Динамик очень плохо работал: Проводник не вышел на связь. Апокалипсис игнорировал его звонки. Май вытащил из кармана секретный блокнотик, в котором от воды не расползлась ни единая запись. Экстренная связь должна была сработать. Пошли длинные гудки и ему коротко ответили. — Мне нужна срочная связь с главой, — Май не стал дослушивать приветствие. — Глава временно недоступна, — холодно отчеканили в ответ. — Так сделайте её доступной, — Май вложил в свои слова больше боли, чем возмущения. — Секунду, — давление сработало. Шорох и цокот женских каблуков. Старческое кряхтение. Скрежет ногтей об пластик. — У меня нет времени делать за тебя работу, — грозный женский голос знал, с кем говорил. — Нужна срочная помощь, — Май выглянул в окно. Свет в соседнем доме еще горел. — За помощью ты обратился не по адресу, — старуха снова была в сварливом настроении. — Эвелин Гуд готовится к захвату Криминального квартала, — Май умел веселить союзников. — У меня нет такой информации, — глава не ответила ожидаемой радостью. — Теперь есть, — Май начинал раздражаться. — Сегодня ночью в квартале будет бойня. — Прямо сейчас мне поступают сообщения о другом местонахождении Эвелин Гуд, а я должна поверить тебе? — глава неожиданно спокойно выдала целый поток связанных между собой слов. Когда ей было нужно кого-то хорошенько оскорбить, в ней пробуждалось немыслимое красноречие. Если это называлось опытом общения, то можно было порадоваться, что немногие доживали до старости. — Ты даже не смог привести человеческую девчонку по заданным координатам. Никаких сдвигов по убийству Каида Абу Дахиля. А теперь ты говоришь, что нашел ту, за которой безуспешно охотится Апокалипсис, Военный лагерь талантов и чертов Бубновый Туз. В общем, слушай меня сюда. Если Онора Бейкер умрет по твоей ошибке — ты умрешь следующим. Это твой приоритет. — У нас есть шанс остановить миротворцев в Криминальном квартале, — Май был упрямым. Глава замолчала. По возне было понятно, что к ней в кабинет вошел кто-то важный с каким-то неотложным вопросом. Какой-нибудь разносчик кофе из местной пиццерии. Май хмыкнул, решив, что легендарный убийца вроде него мог спокойной подождать. Он стащил с себя мокрые трусы и обтерся пыльной синтетической тряпкой со столика. Через несколько минут Посредник и Онора вернулись с запасными брюками. Они были грязными, но сухими. В этот момент часы пиликнули, оказавшись вполне живыми после погружения в воду. — Я выслала тебе координаты, — пробасила глава. — Через час ты должен быть там с Онорой. Май вздохнул. Она не понимала, что речь шла о геноциде. Она ничего не знала. Апокалипсис отказал в подмоге. Нужно было немедленно выбираться из квартала. — Май, давай уедем отсюда, — Онора присела рядом. — У нас нет транспорта, — Май нахмурился. — Пикап больше не на ходу. — Я обойду квартал, — Онора ловко подскочила на месте. — Что-нибудь найду, хорошо? Она вдруг резко перестала бояться враждебно настроенных миротворцев. — Если бы транспорт был, он бы уже давно сбежал, — Май кивнул на Посредника у бара. Тот включил новостной канал. «В официальном обращении Каид Абу Дахиль отрицает любую связь Военного лагеря талантов и террориста Майкла Таскилла. Напоминаем, что тюрьмы для особо опасных преступников-талантов была захвачена несколько дней назад» Таланты струсят и оставят Микки одного разгребать заваренное дерьмо. Найс был прав. Он всегда оставался правым. Каид просто бросил Микки одного в Примавере. У заключенных Примаверы без подмоги не было шанса против армии Старика. Тюрьма была отвлекающим маневром. Таланты собирались нанести удар по людям с какой-то другой стороны. С каждой секундой становилось все сложнее отслеживать тактику противников. Май решил заняться хотя бы своим пленным миротворцем. Все приходилось делать самому. — Май, ты знаешь этого Майкла Таскилла? — Онора принесла стакан воды. — Это мой старый друг, — Май уже не видел ничего смешного в своих словах. — Параноик. — Страшные у тебя друзья, — Онора посматривала на новости. — Он тоже захочет нас убить? — В скором будущем, — Май сморщился от боли. — Конечно, если выживет при осаде. — У Посредника спрятан старый байк, — Онора тихо прошептала. — Но на одно место. — Нам это не подходит, — Май отрезал. Значит, Посредник мог удрать, но не удирал. Единственное разумное объяснение: Посредник ждал приезда миротворцев. Он играл. — Нужно увезти тебя из квартала, — Онора озвучила умную и невыполнимую мысль. — Стой, — Май почувствовал приближающихся миротворцев. — Уже слишком поздно. Химера включил блок, спрятав себя и Онору. Принудительное включение таланта стиснуло легкие нестерпимым жжением. Словно он вдохнул кислоты. Май наклонился вперед и зарычал. Нужно было срочно вернуть регенерацию. Без нее тело теряло даже обычный иммунитет. Оно отмирало клетка за клеткой. Миротворцы открыли двери и с невозмутимым видом прошли мимо них. Мимо спрятавшихся невидимок. При новой вспышке боли Май снова застонал и сполз на колени на пол. Один миротворец вздрогнул и едва не обернулся. Это было невозможно. Никто не мог обнаружить Химеру через блок. Ни один человек на такое способен не был. Май зажмурился и снова открыл глаза: показалось. Миротворец спокойно ушел на второй этаж. Все трое подошли к двери комнаты Химеры. Они решили освободить пленника. Они слишком нагло открыли дверь, словно знали, что Химеры не было в комнате. Происходила какая-то чертовщина. Три миротворца едва вошли в комнату, как упали замертво. Пленный миротворец убил своих же товарищей. Он не был связан. Его кто-то отпустил. Май скосил взгляд на пьющего у бара Посредника. Единственный, кто мог это сделать. Значит, они с пленником были в сговоре, а происходящее здесь оказалось спектаклем. Посредник просто играл со всеми. И с Химерой, и с Бубновым Тузом. Возможно, даже с Эвелин Гуд. Он поднялся наверх и освободил пленника, а Онора этого не заметила. Или она тоже была замешана. Последнюю мысль Май стар из памяти. Это было глупостью. — Онора, поезжай по этим координатам, — Май сглотнул. Девочку не впутываем. Впрочем, он начинал что-то понимать. Игра не начиналась, потому что Онора была здесь. — Я не оставлю тебя, — девушка снова заупрямилась. Последний живой миротворец медленно направился к лестнице. Развязанный пленник замер на лестничной площадке, но не торопился атаковать. Онора достала бинты и под монотонный голос ведущего новостей наложила легкую повязку. В новостях сообщили, что Старик начал мобилизацию сил вокруг Примаверы. Переговоры были окончены в момент, когда Микки был объявлен талантами врагом всего мира, непричастного к войне. Операция по захвату террориста была назначена на утро. Микки дали последний шанс отпустить всех. Часы пиликнули, обновив канал. Телевизор и всемирная паутина сделали уверенное заявление: Майкл Таскилл незамедлительно отверг приглашение Старика к сотрудничеству. На экране в режиме реального времени умирал еще один человек. Микки снова кого-то казнил, не получив в руки единственное требование: Эвелин Гуд. Май не мог расслабиться. Развязанный миротворец остановился и чего-то выжидал. Сигнала? Посредник не торопился его давать. Наверное, дело все-таки было в Оноре Бейкер. — Добро всегда побеждает зло, — Онора произнесла несусветную глупость. В этом мире я добро. Скверное, но добро. — Надеюсь, что не всегда, — буркнул Май и попытался выпрямить спину. — Май, ты действительно убьешь Эвелин Гуд? — Онора как-то грустно понурилась. — Мир на это рассчитывает, — Май мотнул головой. — Но уже не сегодня. Сегодняшний бой был назначен между ним и горящим отмщением учителя. Эвелин Гуд, жаждущая геноцида, не стала бы ждать три дня. Она не пришла. — Онора, езжай с Посредником, — Май кивнул мужчине. — Как-нибудь уместитесь. Май взял в руку удавку. Он был настроен настолько решительно, что Онора послушалась. Покладистость действительно здорово упрощала проблемы. Посредник даже изменился в лице, выдохнув. Он действительно торчал здесь лишь для того, чтобы убрать Онору Бейкер с пути. Убрать тупую человечину с поля боя. Май не понимал, зачем миротворцам был нужен такой сложный ход. Пленный учитель начал движение, как только свист байка промчался под окнами. Это был сигнал, что они остались наедине с прошлым. Пришло время серьезных мужских разговоров. Май хотел знать, что именно здесь произошло. Смысл всего спектакля. — Как давно вы развязались, сэр? — Май подал голос. — Наш общий друг мне помог, — крепкий мужчина преодолел последнюю ступень. — Интересные у нас друзья, — Май сжал кровоточащие зубы. — Преданные и предающие. — Дружба частенько осложняется обстоятельствами, — миротворец прошел вперед и взял в руки недопитую Посредником бутыль пива. — Так вот какое пойло предпочитают отбросы. Всегда было интересно побывать в этом квартале. Подумать только, леди Элеонор Гуд до своей кончины мечтала сделать это место раем. И ей это удалось. Наверное, она была единственной, кто всегда добивался своих целей. Хорошо, что её дочь оказалась такой же упрямой. Да, я говорю о геноциде. — Мы остались одни, — Май не сводил глаз с врага. — Вы ведь этого добивались, сэр? — Включи регенерацию, Химера, — хмыкнул миротворец. — Не умирай у меня на глазах. Май сглотнул, осознав маленькую деталь. Он не выключал блок Химеры. Они разговаривали сквозь него. На пленного миротворца не действовали ментальные таланты. Он был привит той же сывороткой, что прививался Найс. Миротворцы провернули что-то ужасное за их спинами. Они отправили привитого солдата, чтобы Химера не смог сбежать. Не смог скрыться. Пальцы ног свело судорогой. Он попался в капкан. Все разговоры с Онорой, когда он скрывался талантом, были услышаны. Миротворец просто делал вид, что на него действовал талант. Из этого капкана ему никак нельзя было выбраться. Май снова сглотнул, сдержав новый поток эмоций. Чертов Посредник. Чертов ублюдок. Все они были привиты против ментальных вмешательств. Поэтому ни один из них не сказал ни одного слова правды за это время. Даже в присутствии Лайэра. Эвелин Гуд нарушила клятву миротворцев: не использовать таланты как оружие. — Мне нравится твой жалкий взгляд, — миротворец сел рядом. Он него разило мощью. — Вам всегда нравилось угнетать талантов, — Май осторожно взял в руки удавку. — Разве этому я учил тебя, Химера? В плену нужно сохранять спокойствие и максимально растягивать время. Как делал это я, — учитель закинул ногу на ногу. — Хочешь услышать перед смертью последний разбор полетов? Мы намеренно расставили силы неравным образом. С одной стороны коридора были два солдата-миротворца, с другой — я один. Ты предсказуемо выбрал цель попроще и пришел за мной. Впрочем, я ждал, что ты поймаешь меня еще в первую ночь. Я наблюдал за тобой и осиротевшей Онорой Бейкер с первых рядов, спасибо за это. Впрочем, ты никогда не умел думать на несколько шагов вперед. Даже два года назад, когда напал на резиденцию Старика, ты действовал необдуманно и спонтанно. Май стиснул болевшие кулаки. Никто не знал, что именно произошло в ту ночь в резиденции. — Вы только убили других миротворцев, — Май хмыкнул. — Зачем напали на своих? — Это были наемники, — миротворец расправил плечи. — Хотел поговорить с тобой наедине. — Хоть у кого-то сегодня желания исполнились, — Май напрягся. — Что вам нужно от меня? Они нарядили наемников в зеленые мундиры. Вот почему они выглядели ягнятами. Беженцы. — Я же уже говорил, — учитель скорбно нахмурился. — Отомстить за брата. За его семью. Старик не позволил мне. И я обратился к той, что ненавидела тебя до глубины души. У Эвелин Гуд действительно была душа. Запятнанная жаждой геноцида. — Месть, — Май с гордостью произнес любимое слово. — Эвелин Гуд велела меня поймать? Миротворец вытащил из кармана детонатор. Это был непредсказуемый ход. — Какого черта? — Май медленно поднялся с дивана. Было безумно больно хоть как-то передвигаться. Сглотнул. Ход мыслей быстр расчертил логическую цепочку. Миротворцы зашли в каждую комнату в ночлежке, чтобы её заминировать. Онору Бейкер Эвелин Гуд приказала не впутывать. Это была операция по освобождению заложницы и устранению террориста. Май выставил ладони вперед. — Я нужен миротворцам живым. Я нужен Эвелин. Миротворец оскалился и нажал кнопку. — Вообще-то она нашла другого носителя регенерации. Более сговорчивого. Три. Этим все должно было закончиться. — Есть и другие виды регенерации. Эвелин их найдет. — Уже нет. С недавних пор ты стал уникумом, глазастый. Два. Найс жестоко ошибся. — Я ждал, когда мы останемся вдвоем, — миротворец поднял руку вверх и зажмурился. — Май, они убьют тебя! — голос Оноры Бейкер раздался в ночлежке. Идиотка вернулась. — Нет, уходи отсюда, — вспотевший палец миротворца соскользнул. На втором этаже раздалась череда оглушительных взрывов. Тяжелые стены рушились. Здание буквально склеили соплями. Май закрыл голову. С потолка полетела раскуроченная обшивка и некоторая мебель. Миротворец бросился вперед, вытолкнув из дома застывшую Онору. Девушка в беззвучном крике протянула руку. Огонь обжог плечо и Май очнулся. Регенерация не включилась. Острые инстинкты Химеры забурлили в крови. Май уклонился от полетевших досок, скрылся под козырьком барной стойки. Здание полыхало огнем. Май не чувствовал ни боли, ни собственного тела. Все происходило в оглушительном тумане. Миротворец не смог предусмотреть одного: Бубновый Туз успел загадить этот план. Избитый Май не смог подняться на второй этаж в эпицентр взрыва. Май перебрался через горящие завалы и вывалился с лестницы. Нужно было убраться из квартала. Речь шла не о полной зачистке квартала при передаче территории миротворцам. Голова звенела. Любой другой бы не выжил. Май упал на землю, опаленный жалом огня. Запах прожаренного кролика снова насытил ноздри. Наверняка ему должно было быть больно. Раздался новый взрыв. Уже со всех сторон. Квартал тонул в пожаре. Стена отошла от дома. Штыри не выдержали. Старые гнилые бревна, разорванные в клочья, упали с неба. Май закрыл глаза, чтобы не смотреть. Он порадовался, что звон в ушах не дал услышать треск проломленных костей. Он знал, почему не чувствовал боли, почему наполнялся энергией. Он умирал. Это был предсмертный всплеск. Время подходило к концу. Его тела словно исчезло. Справедливости не существовало. Она была мертва с первых дней войны. Все вокруг горело. Безлюдные улочки полыхали. Взрывы прошлись по всем домам, не оставив ничего. Миротворцы уничтожили квартал беженцев. Онора лежала рядом. Счет времени был потерян. Возле нее горели тяжелые доски. Она почти не дышала. Май попытался подползти и послушать её сердце. Из её ушей текла кровь. Нужно было уходить, но он не мог пошевелиться. Нужно было снова спастись. Мертвецы не вершили возмездия. Май повернулся на миротворца: ублюдок тоже был жив. Химера восстал. С гудением в голове и предсмертном хрипе он восстал. Те, кто хотел его убить, не знали всех его возможностей. Нужно было выбирать: офицер миротворцев или несчастная Онора Бейкер. Май прекрасно понимал, что бросил её на смерть. Он взял миротворца за ногу и потащил к выходу. Каждый шаг занимал минуты. Возле триумфальной арки Посредник в ужасе пытался завести какой-то автомобиль. Значит, в квартале был транспорт кроме пикапа. Май собрал всю боль в кулак, вышагал несколько метров и швырнул ублюдка на капот. Протер грязной черной ладонью перепачканное гарью, кровью и потом лицо. Кругом были одни предатели. Наверное, это было заразно. Посредник подвел всех. И Найса, и миротворцев, и Химеру. Это было смело. — Ты должен был увезти её, — Май замахнулся и ударил Посредника по лицу. — Она вырвалась, — Посредник неожиданно зарыдал. — Она не должна была пострадать. — Тогда умоляй о смерти, — Май раскрыл удавку и намотал на шею таланта. — Моли. — Главной целью был не ты, — Посредник мотал головой. — Эвелин Гуд отказалась от тебя. — Какого черта ты мелишь? — Май зарычал, натянув удавку. Несколько секунд хватило. Хватило, чтобы Посредник начал говорить чертову правду. — Эвелин Гуд не собиралась сюда приходить, мы соврали и назвали её имя, чтобы удержать тебя в Криминальном квартале. Это была не её операция. Офицер миротворцев должен был очистить и сдать территорию, — Посредник клялся. — Эвелин просто разрешила офицеру тебя убить, дала отмашку. Потому что ты просто перестал быть ей нужен. Условие было одно: сегодня ты не должен был покинуть квартал. — Зачем? — Май переставал видеть его лицо. Словно глаза плавились от ярости. — Зачем?! — Чтобы разделить тебя и Бубнового Туза, — Посредник зажмурился. — Целью был не ты. — Нет-нет, — Май усмехнулся, покачав головой. — Ты несешь какой-то бред. Целью был не он. — Офицер миротворцев уничтожил квартал. Эвелин Гуд и Хозяин объединились, чтобы разрушить трущобы. Вот почему Хозяин не сражался за территорию Криминального квартала. Они заключили союз против Бубнового Туза, — Посредник продолжал рыть себе могилу. — Твой талант мог навредить её операции. Из-за тебя могли бы быть жертвы. Тебя решили задержать и ликвидировать отдельно. Тебя и Найса просто разлучили. — Так она не собиралась со мной сражаться, — Май проговорил свою ошибку. — Молю тебя о смерти, — неожиданно прохрипел Посредник. — Я предал вас всех. — Позвони ему, — Май почувствовал покалывание в кончиках пальцев. Волнение пробивало грудь. — Позвони ему и предупреди его о нападении. Расскажи ему правду немедленно. — Мне очень жаль, мне очень-очень жаль, — Посредник молился, словно был человеком. — Позвони ему, — зарычал Май, снова затянув удавку. — Парень, с момента того взрыва прошло много часов, — это прозвучало как Приговор. Май обернулся: уже светало. Он не знал, сколько пролежал под обломками. Он не помнил, как выбрался из-под завала. Он лишь слышал языки огня. Он думал о том, как стихало дыхание Оноры Бейкер. Объекта, который должен был храниться в безопасности. Май поперхнулся чем-то вязким и сплюнул тяжелый сгусток крови. Пошатнулся. Боль возвращалась с новой силой. Таланты были истощены. Оба вируса в теле принимали поражение в борьбе за жизнь. Май отпустил удавку, позволив человеку упасть навзничь и откашляться. — Что там произошло? — Май упал на колени рядом с ним. — Что произошло с Найсом? — Бубновый Туз успел вернуться в трущобы до того, как миротворцы начали, — Посредник проговорил с отрешением. Наверное, он знал, что это были его последние слова. Больше не хотел мучиться. Больше не хотел быть в центре столкновения чужих интересов. — Эвелин Гуд пыталась взять всех живыми и отдать под суд. Трущобы оборонялись, но миротворцев и наемников было намного больше. Эвелин Гуд предложила трущобам сдаться. Миротворцы не хотели жертв. Но что-то пошло не так. Бубновый Туз был убит два часа назад в трущобах кем-то из своих же людей. Его предали внутри стен трущоб. Близкий человек. Его руки не будут дрожать. Они будут резать с достоинством. Найс посмертно ошибся. Близким человеком был не Стоун. — Ему перерезали горло его же заточкой, — Посредник затих. — Кто-то из своих. Недавно Лайэр спас мне жизнь. Я доверяю ему полностью. Понятия не имею откуда он взялся, но он стал моей правой рукой. Передай Лайэру, что теперь за мою безопасность будет отвечать он. Пусть возьмет на себя все твои обязанности. Глазастый, не лезь в дела моей семьи. Лайэр никогда не предал бы мою доброту. С ним Лайэр, он за всеми подотрет. Все происходило на поверхности. Все видели и все знали. Но никто ничего не предпринял. Найс, Лайэр предаст тебя. Наверное, только слишком гениальные люди могли погибнуть от очевидного. Глазастый, мои похороны ты точно не пропустишь. Найс еще никогда не ошибался так сильно. Май посмотрел вниз и упал на спину: из него торчал огромный штырь. В боку зияла целая дыра. Изо рта и носа снова пошла кровь. Захлебывался. Руки задрожали. Конец войны просто не мог быть таким. Таким ничего не значащим. Легенды погибали слишком тихо. Их истории исчезали с бумаг, выветривались из воздуха и забывались. Но эта история осталась недосказанной. История человека и таланта, погибших в одно время. Каждый в своем кошмаре. Один смотрел, как снова уничтожили его дом. Второго в очередной раз предали. Май прикусил губу. Развернул дисплей с одной мольбой, чтобы никаких новостей не было. Но война не останавливалась ни на секунду. Чтобы Апокалипсис грянул прямо сейчас. Примавера, падение урожая, Каид Абу Дахиль, возмущавшийся против создания лекарства, люди, поджигающие дома талантов, теракты, катаклизмы, мировая истерия. Все это продолжалось так, словно Бубновый Туз и Химера не были даже частью огромной игры без всяких правил. Словно никто из них ничего не значил. Все имело конец. Химера не хотел умирать здесь. В полыхающем от одиночества Криминальном квартале. Май вспомнил, как прижимал нож к своему горлу и снова пожалел, что ребенку не хватило сил. Последние пятнадцать лет безжалостного боя не принесли результата. Таланты не были способны на суицид. Они были в плену своей жизни. Май чувствовал сильнейший озноб. Миротворец пошевелил рукой. Ублюдок был живее всех живых. С разочарованием пошевелил, потому что выжил, а должен был умереть и отправить свою душу к убитой семье. У людей была душа. Май усмехнулся. Он пожалел, что не вырыл себе могилу на своем кладбище. Он был ослеплен своим эгоизмом, что не увидел очевидного: Эвелин Гуд никогда бы не приехала ради честной схватки. Люди не были на нее способны. Дисплей пиликнул. Май открыл последнюю новость. «Миротворцы провели успешную операцию по зачистке нежилых трущоб, возле которых наблюдалась преступная активность. Террорист, известный как Бубновый Туз, был обвинен в многочисленных преступлениях против разумной жизни, талантов и человечества. В подвалах трущоб были обнаружены многочисленные захоронения еще живых людей и талантов. Все пленные были освобождены и получили квалифицированную медицинскую помощь в корпусе миротворцев. Их имена не разглашаются.» Май покачал головой. Найс бы никогда не посмел умереть. На экране высветлилось траурное лицо Эвелин Гуд. Эта тварь смела изображать скорбь. Найс был слишком уверен, что его смерть была в руках умирающего Стоуна. «Комментировать здесь нечего. Мы нашли жестокую машину глумления над человеческими жизнями. К сожалению, это не первая и не последняя попытка создания подпольных лабораторий и противозаконных опытов над людьми. Мы не смогли передать человека, называющего себя Бубновым Тузом справедливому суду, не смогли его допросить и справедливо наказать. В ходе выполнении операции захвата в ряду террористов произошел разлад. Бубновый Туз был предан своей же командой. Он был жестоко убит, а его тело было вывешено через забор в знак капитуляции. К сожалению, второму лидеру группировки, Томасу Гринлоу, известному в узких кругах как «Лайэр» удалось сбежать. Просим всех, кто обладает какой-либо информацией, связаться с любым отделением полиции или сделать заявление звонком в резиденцию.» Лайэр был где-то на свободе. Его можно было найти и убить. Эвелин Гуд сглотнула, её глаза набухли от слез, и она отвернулась в сторону. Этого не должно было случиться. Май прошел по прикрепленной ссылке. Некачественное изображение, цензура на лице, обмякшие руки и ноги, повисшие вдоль туловища. Старые затрепанные кроссовки, прошедшие длинный путь. Май отключил телефон и посмотрел на светлое небо. У талантов не было души. Двести лет войны закончились ничем. Самый страшный грех миротворцев был еще впереди. Геноцид. Май вытащил из кармана записную книжку и открыл фотографию. Единственную фотографию, которая осталась у него из прошлой жизни. Он, Сил, ставший проводником, и Сиерра, не дождавшаяся от него семейного очага, с масками на лицах и с красными медалями на груди. День, когда они окончили свое обучение в элитном корпусе. Гордая осанка Старика. Его отеческое объятие. Может быть, он действительно не знал, что уничтожал поселение детей. Может быть, он был так же хитро обманут и этот груз давил на его совесть долгие-долгие годы. Может быть. Он вырастил тебя, как собственного сына! Дал тебе имя. Дал цель! В чем-то Фрог был прав. В каком-то смысле это была хорошая жизнь. И сейчас Май усмехнулся. Он умирал с тайной в груди. Он собирался умереть, так и не рассказав миру, за что так ненавидел Старика. Почему пытался вырастить из слабой девчонки Оноры убийцу. Почему Химеру объявили предателем, врагом целого мира и выбросили на улицу. Причина была гораздо глубже человеческой подлости и жестокости. Но никто о ней не знал. Никто не знал, что произошло в резиденции два года назад. Май почувствовал, как его рука бессильно скатывалась вниз. Хорошая жизнь закончилась ничем. Война для них закончилась ничем. Они оба проиграли.