Тюрьма. Весенняя боль 2

22 мая 2315 года

Гридирон. Скрим изменился в лице как-то скоропостижно. Он насторожился, голову на толстой неповоротливой шее повело в сторону. Он грубым движением оттолкнул Мая с прохода и сделал несколько шагов вглубь вагона. Будто заметил что-то подозрительное. На секунду показалось, что он ринулся назад к Найсу, чтобы разорвать его на части. Май поймал его за край рубашки. Сделал это очень вызывающе. Скрим положил ладонь на его руку. Просьба не вмешиваться выглядела затруднительно деликатной. Они могли бы простоять так еще долго, если бы кожа Скрима не была такой отвратительно потной. Из темной комнаты посередине вагона вновь раздалось рычание таинственного существа. — Что это за хрень? — Май вывернулся и протер рот от чужого соленого пота. — Душа Инверно приняла тебя за врага, — Скрим нервно задергал массивным плечом. Май скептически усомнился в его адекватности. Снова просканировал вагон и почувствовал три сердца. Эйприл, Скрим и Найс отбивали свою жизнь в трех разных точках вагона. Ничего не изменилось, но Скрим выглядел раздосадованным. И немного напуганным. Он размял мышцы лица, поочередно искривив рот в разные стороны, и поводил бровями вверх-вниз. — Времени не осталось, — вдруг таинственно прошептал он. — Инверно в опасности. — Я думал, талант страха защищает Инверно, — Май поежился от подступающего холода. — Не в этот раз, — Скрим будто от кошмара очнулся. — Давай перейдем в конец поезда. Они прошли длинную череду вагонов. Жилой массив Примаверы, столовую, новичков Инверно и приемную с главным тамбуром. Скрим открыл дверь еще одного вагона. Здесь было что-то вроде склада. Полки были забиты пронумерованными коробками. Май осмотрел потолок: здесь не было газовых труб и камер видеонаблюдения. Магнитный ключ утонул в разъеме, и перегородка между полками отъехала. Это была комната Скрима. Берлога на два отсека. Скрим налил воды из бутылки и протянул стакан. Май сел на край расправленной кушетки, почувствовав тяжесть в животе. В комнате было до тревожности мило. — Гридирон — это так несовременно, — Скрим сел неожиданно близко. — Найс никогда не гнался за модой, — Май демонстративно отодвинулся на сантиметр. — Насчет синяков, — Скрим нервно почесал лоб. — Поверь, я пытался наладить с ним контакт. — Нужно было бить сильнее, — Май обвесил его сарказмом. — Не стал, чтобы случайно не убить, — Скрим вздохнул полной грудью. Сарказм был проглочен без смакования. — Вряд ли у тебя бы получилось случайно его убить, — Май не знал, как сгладить напряжение. Поэтому решил сделать то, что умел. Усилил накал. Их предплечья соприкасались в такт покачиванию вагона. Сложилось ощущение, будто они ехали на свои похороны. Май приметил взглядом шнурок от ботинка. Неплохая могла получиться удавка. — Слушай, Скрим, пару часов назад ты начал мне нравиться. Мне мало кто нравился последние пару лет. Давай ты продолжишь мне нравится на небольшом расстоянии. — Я не собирался на тебя давить, — Скрим произнес это так, словно размяк под действием кислоты. Он стал похож на размороженную тушу. Его характер внезапно стал рыхлым и сыпучим. Но Скрим так и не отодвинулся. Словно слушал, но не слышал. — Мы сделаем все по правилам. Инверно всегда неукоснительно следовала правилам. Как только Король проснется, мы ему расскажем о Микки и о его шпионах в другом вагоне. Расскажешь, что ты наемник, посланный остановить Бубнового Туза. Ты дашь показания, всех из Примаверы казнят, а тебя назовут героем Инверно. Героя никто бы не поспел судить. — И он не собирался на меня давить, — пробормотал Май и встал с кушетки. — Сядь, — Скрим потянул его обратно. — Я должен провести тебя в Инверно по правилам. — Нет, нет, нет. У меня не было планов прописываться в вашей Инверно. Я вообще появился здесь из нелогичных соображений Найса, — Май отрицательно замотал головой, но сел на место. Условия сотрудничества его уже не устраивали. Он решил заикнуться о плате. — Давай сделаем обмен услуги на услугу. Я расскажу вам о планах Микки, как ты хочешь. Расскажу обо всем, что произошло в Примавере. Расскажу о том, как Бубновый Туз опозорился и какие ошибки совершил. Сдам всех с потрохами. В обмен вы не спросите моё имя. Без вопросов позволите мне завершить свою миссию и уйти, — Май был очень доволен своей идеей. — Король не вчера родился, — Скрим поджал увесистые губы. — Выглядит так, будто вчера, — Май отвесил усмешку. — Я пришел решать свои проблемы. — Микки был твоей проблемой, — Скрим развернулся всем телом. — Теперь он идет сюда. — Микки был проблемой Бубнового Туза, — Май поспешил закончить нагнетенный спор. — Ты попросил больше, чем мы можем дать, — Скрим налил еще воды. — Освежись. Подумай. — Я бывший военный, Скрим. Я не прошу многого, я требую оптимальное, — Май отложил стакан в сторону. Они планомерно съезжали с нужной темы. — Слушай, я понимаю, что такое желать спасти свой дом, — Май запнулся. На миг перед глазами всплыла улыбка мамы. Заглушенная болью совесть кольнула в печени. Он резко захотел пить. Глотнул медленно, растягивая вкусный момент. — Хорошо. Допустим, я подчинюсь вашим неукоснительным правилам и назовусь добровольно. Кому от этого станет легче? Король вообще бы ничего не узнал, если бы ты и Эйприл не вцепились в меня, как невостребованные течные сучки. На секунду какие-то звенья щелкнули в голове, но дельная мысль проскочила мимо. Что-то было не так. Снова. Чутье Химеры что-то заподозрило. — Ты нам нужен, — Скрим строго погрозил пальцем. — Ты мне нужен. — Тебе нужен хороший алкоголь и немного сна, — Май тактично намекнул на психоз. — Майкл Таскилл уничтожит Инверно, — Скрим принял виноватый вид. — Это мой дом. — Я знаю, — Май практически запутался в чувствах. — Просто чувствую себя как-то странно. — Это атисерисация путает и изводит тебя. Даже сквозь вагоны она может сбить тебя с ног, — Скрим вздохнул и встал на колени. Взял в свои огромные руки пальцы Мая и подул на них горячим дыханием. Легкая порция тепла передалась через кожу. Скрим словно хотел в чем-то покаяться. Его небольшие глубоко посаженные глаза уставились в одну точку. Полные губы, над которыми наросла колючая щетина, дрожали при каждом вздохе. Старый глубокий шрам украшал желобок под носом. — Я требую от тебя помощи, а в ответ сыплю угрозами. Мы выжили, потому что уважали прописанные кровью законы. Инверно никогда не принимала врагов, людей и трусов. Мы жили с целью защитить наш дом от войны. Эйприл желает этого не меньше любого из нас. И он настроен против тебя. Мы должны дойти до Короля первыми, понимаешь? Душа Инверно — это пережиток прошлого. И Король может пойти ей наперекор. Каждая минута твоего молчания делает тебя нашим врагом все больше и больше. Когда Король проснется, я расскажу ему, что Май — не Джеймс Аверс. Эйприл защищал тюрьму своими методами. Беспокойство было оправдано. Но не реализовано внутри Мая. — Как Эйприл догадался обо мне? — Май развел руками. — Меня видели лишь единицы. — Кто-нибудь из вагона Примаверы мог сболтнуть лишнего? — Скрим мыслил широко. — Каждый мог сболтнуть лишнего, — признался Май. — Думаешь, Эйприл сдаст меня? — Эйприл верен Инверно, — Скрим попытался улыбнуться. — Я бы не стал сомневаться. — Верность, которую ты только что похвалил, означает мою смерть, между прочим. А ты бы сдал меня? — Май отчасти он хотел получить хотя бы шуточную клятву. Отчасти он хотел, чтобы Скрим ничего не сказал. Так и случилось. Мужчина отвел задумчивый взгляд к окну. Май хмыкнул. Провел ногтем по ободку стакана. Взял его. Бросил в пол. Стекло разлетелось вместе с остатками воды. Как его жизнь рассыпалась на осколки после предательства Старика. — Когда меня снова окружили люди и таланты, концентрация ненадежности взлетела от нуля до небывалых высот. Скрим, ты бы сдал меня своему Королю? — Мы как раз этим с тобой и занимались. Пытались сдать тебя так, чтобы никто не пострадал, — Скрим расправил ладонь, но не дождался ответного рукопожатия. Тогда он дотянулся и усадил Мая на стол. Сложил руки на его бедре и уткнулся носом. Наверное, ожидал хоть какой-то пылкий отклик. Но ничего не получил. — Я не стану лгать. Король любым способом узнает правду. Я не могу предать дом ради незнакомца. Даже если верю ему больше жизни. Май снова задумчиво глотнул воды. Она была очень вкусной и чистой. Сейчас между тобой и рельсами стою только я. Скрим был честен. Честность все еще существовала в прогнившем мире. — Ладно, мы сделаем всё так, как ты спланировал. Я вообще не собирался идти против власти Инверно. Мне осточертели ненужные конфликты, — Май почувствовал, что ноги затекли. Заёрзал на месте, но Скрим обнял его так крепко и неумолимо, что нельзя было и пошевелиться. Живот сдавило. Дышать стало нечем. — Эйприл сказал, что Король вскроет меня, как консервную банку. Здесь хоть раз выживали те, кого душа Инверно отвергала? — Доверься мне, — Скрим резко запрокинул голову, потянулся и положил палец на губы Мая. — Это сложнее, чем ты себе представляешь, — Май соврал. Для себя он уже все решил. Поперхнулся, увидев свое отражение в помутневшем глазе Скрима. Совесть снова клюнула в печень. Скорее всего, эта боль означала распад клеток. От нехватки регенерации тело начинало гнить. Слишком много сил ушло, чтобы залатать царапины на ладони. Что-то ослабило его тело. Май силой оторвал от себя Скрима и сполз со стола. Пересел на лежанку и приложил ладонь под ребра. — С Найсом могут возникнуть проблемы. Он никогда не смириться с тем, что ты отнял его любимую вещь. — С ребенком я справлюсь, — Скрим положил ладонь поверх запястья Мая. — Этот ребенок уже завтра всадит нож в твое горло, — Май с усилием усмехнулся. — Не понимаю твоего восхищения этим садистом, — категорично возмутился Скрим. Заняться в комнатушке было нечем. Поэтому он занялся причитаниями. — Как мог такой утонченный талант вроде тебя быть рядом с этим сумасшедшим? — Скрим резко прервал акт своего одиночного протеста и наполнил комнату ненужными сожалениями. — Прости, ты же не хотел этого. Не представляю, как ты пережил знакомство с этим Найсом. Но не беспокойся, ты его больше никогда не увидишь. Мы изначально не собирались выпускать его из клетки. — Что значит, не собирались его выпускать? — боль под ребрами вспыхнула жаром. Тупоголовый мальчишка был в опасности. — Эйприл с ним разберется сразу, как мы приедем на конечную станцию, — Скрим вспылил. Постучал пальцем по краю стола. Он вел себя так, будто уже стал ворчливым старикашкой. Но он быстро успокоился. Скрим снова почесал лоб. Переговоры заходили в тупик. — Слушай, я знаю, что ты не желаешь никому страданий. Но ты должен понимать: если человечишка выйдет из нежилого вагона, он вступит в свои права по рангу. Не просто вступит в свои права по рангу. Он вернет себе свое имущество. Поэтому мы его не выпустим. У тебя мой ранг дамы и моя протекция. Скажи об этом Скриму. — Вот что он имел ввиду. Конечно, Найс попытается вернуть меня, — Май едва не подавился языком. Может он и удивился, но не слишком сильно. Найс был в десятках метрах от этой комнатушки, а ощущался буквально на коже. Май покачал головой. Ну не мог мужчина вызывать в нем такой бурной реакции опасения. Мужчина. Май едва не прыснул смехом, представив, как бы доволен остался Найс, услышав эти мысли. Пришлось собраться. — Найс пойдет на все, чтобы добраться до моей задницы. Инверно следует трижды подумать, прежде чем идти против него в этом вопросе. Это будет серьезное противостояние. Или вы решили его убить? Смерть Найса повлечет ваш конфликт с человечеством и с миротворцами. — Даже близко нет. Ты бы знал нашего Эйприла. Он никогда бы не убил ребенка, даже такого отвратительного, — Скрим с воодушевлением похвалил своего конкурента. Сделать это с достоинством не получилось. Он снова скатился в оскорбления. Его действительно задевало присутствие Найса. Как-то даже чересчур. Скрим замялся, скорчив уродливую гримасу, и потер шрам над губой. Не хотел выдавать секреты, но желание похвалиться пересилило. — В общем, у Эйприла нашлись связи в психиатрической клинике. Он оказался знаком с лечащим доктором этого Найса. Доктор Мин Хи выслушал угрозы с нашей стороны, и обещал впредь не отправлять никаких людей в Инверно. Конечно, если бы вернем человека живым. Они договорились о переводе Найса прямо со станции ближайшим транспортом. Май откинулся на спину и закрыл ладонью улыбку. Он оказался прав. Найса собирались отправить в клинику. — С чего это Эйприл оказался знаком с доктором Мин Хи? Неужели ваш второй валет лишь очередной псих из лечебницы? — Май резко принял сидячее положение. Что-то снова намечалось. Какая-то загадка, не требовавшая усилий. Заметив досаду на лице Скрима, Май сбавил тон. Это был новый тупик. Предчувствие катастрофы накрыло сладкой неизбежностью. Май взял себя в руки. — Не война, а просто дьявольский круг размером с планету. — Ты тоже был знаком с доктором Мин Хи? — в голосе Скрима зазвучал нездоровый интерес. — Я как-то побывал на одном его сеансе, — Май небрежно отмахнулся. — Случайно. Если бы у вас не было проблемы, вы бы не продолжали со мной диалог. — У психотерапевта? — Скрим сделал паузу и покачал головой. — Ты меня удивил. — В тот день я сам себя удивил, — Май снова захотел пить. Больше ни о чем не хотелось говорить. В горле пересохло. Волнение и маленькая доля паники закоротила в висках. Осталось два дня. Два дня, после которых имя Эйсина Гуда вернулось бы в лечебницу. Май почувствовал легкий озноб. Так случалось, когда у талантов поднималась температура. Еще выше. До критических отметок. — Можно мне еще один стакан воды? Очень душно с тобой. Это был не комплимент. — Конечно, — Скрим без задней мысли развернул тонкое одеяло и накинул на плечи Мая. Он наклонился к полу и завозился под кушеткой. Блестящая лысина на макушке весело оттенила дерьмовый день. Скрим не нашел, что хотел, и вышел из комнаты. Май был готов с головой уйти в сон. Но он мерз и одновременно задыхался. Решил осмотреться, пока был один. Забрал шнурок ботинка, завязал на щиколотке. Берлога выглядела домашней, но не казалась безопасной. Скрим зашел с новым стаканом. Наверное, достал его из запасов. Налил воды и протянул. — Что с тобой такое? — Дурное предчувствие, — Май лишь поморщился. — Как будто я где-то нагадил в штаны. — Ты нашел место, которое смог назвать домом, — Скрим недвусмысленно подсел рядом и накрыл ладони, обхватившие стакан, своими ладонями. Он даже не пытался прикрыть оголенный эмоциональный слой. — Ты нашел место, которое мог бы защитить. Место, где ты сможешь забыть войне и жить с братьями. Тебе стало страшно забыть одиночество. — Вообще-то, мое одиночество было комфортным. А вот присутствие соседей по комнате мне кажется безнадежным, — Май смог признаться хотя бы себе, что нервничал. Не мог понять почему. Все складывалось просто прекрасно. Скрим был прав, больше не нужно было перебиваться от одного дня к другому. Здесь ждало его настоящее забвение. Май натянуто улыбнулся. — Примаверу разорвали на части на моих глазах. Мы все там проиграли, — Май почувствовал, как зачем-то загрустил. Потянуло на странные откровения. — Знаешь, я слышал, что Микки пару недель назад отправился в Аризону. Мы ведь не в Аризоне сейчас? — Нет, вообще нет, — Скрим пожал плечами. — А что могло его привлечь в Аризоне? Словно пелена с глаз упала. Микки не собирался нападать на Инверно в ближайшем будущем. Он был занят Стоуном. — Может, Гранд Каньон решил посмотреть, — шутка вышла не смешной. Май скинул с себя одеяло и встал. Спина была мокрой от пота. Скрим хотел снова поймать его за руку, но Май не позволил. Голова кружилась. Болезненность подступила к горлу. В носу засвербело. Май вывалился в коридор, забыв, что находился в другой части поезда. Наверное, Эйприл и Король тоже спали в этом вагоне. Май пробился к тамбуру и буквально повис на решетке окна. Он хотел выйти в бесконечное поле пшеницы и дойти до океана. Но что-то заставляло его желать спасения для Инверно. Его разрывало на части. Так, как разрывались куски брата. Куски мяса. Май с раздражением почувствовал массивные ладони на своей спине. Объятие подкралось сзади. Такое нежеланное. Захотелось переломать этому объятию руки. — Слушай, я ведь уже попросил один раз не быть таким настырным, — Май развернулся и оттолкнул Скрима подальше. — Ты же видишь, меня штормит. Я могу подумать, что ты извращенец с фетишем на полусознательных калек. Дождись, чтобы хотя бы голова у меня прояснилась. Май дал нечаянное сумбурное обещание. — Я же говорил, это атисерисация. Страх вползает в тебя и путает мысли. Эти атаки нужно научиться отражать. Страх ищет уязвимое место и бьет по нему. Поэтому твое настроение постоянно меняется, — Скрим пояснил, но сначала выслушал обвинения с полуоткрытым ртом. — Атисерисация разрушает твою связь с талантом. Ты не можешь регенерировать и поддерживать клетки в нормальном состоянии. Сейчас я тебе помогу, — Скрим жестко схватил Мая за плечи. Прилив болезненной энергии разошелся по венам. Это было похоже на удар током. Так же неприятно и бесполезно. Но Скрим лишь наращивал мощь. Задергался. Резко остановился. Казалось, его катаракта усугубилась за доли секунды. Казалось, Скрим состарился еще больше. — Тебе стало лучше, Май? Этого должно хватить надолго. — Больше так не делай, — прошипел Май и отстранился. Он не желал получать чужую силу. Особенно сейчас, когда его собственные таланты начинали мутацию. — Я только подзарядил твою регенерацию. Вчера приступ страха заставил тебя регенерировать за секунды. Это истощило тебя, — Скрим и сам сделал несколько шагов назад. Резко наклонился, будто его сейчас могло вырвать. Он тяжело дышал. Казалось, у него горели легкие. В полусогнутом состоянии он ввалился в комнату и залпом выпил остатки воды из бутыли. — Все в порядке, — в его глазах и словах отразилась сама смерть. — Я чувствовал, что без регенерации каждая клеточка твоего тела болела. Думаешь, человек бы сделал для тебя хоть что-то подобное? Твой Найс лишь жадный молокосос без чувства меры. Я не сделаю больно. Скрим перегнул палку. — Я буду спать на своем месте, — Май остался стоять на пороге. — Проводи меня обратно. — Я дал тебе слово, — Скрим неожиданно заупрямился. Ему явно было некуда деть руки. Попробовал поправить резинку штанов, почесал под носом, убрал за спину. Вот теперь он был похож на приличного заключенного. Он так сильно прищурился, что глаза потерялись на большом прямоугольном лице. Серовато-зеленые мешки оттенили глазницы. Поджарые плечи расправились. Наверное, в этот момент Скрим посчитал себя привлекательным. — Май, ты можешь остаться со мной уже сейчас. Ранг дамы мы оформим еще до рассвета. Если вернешься в свой вагон, будешь слишком близко к таланту страха. Тебя пустят по кругу, не стоило делать этого без ранга дамы. — Я хочу уйти, — Май с твердым намерением отвел взгляд в сторону. — Все будет по правилам. Глазастый, я начинаю всерьез переживать за твое будущее. — Скажи, что принял мои слова всерьез, — Скрим не двигался. — От тебя нам нужно лишь чистосердечное признание. Остальное я сделаю сам. Никто тебя не тронет. Вязкое болото пустых обещаний затягивало в ловушку. Захотелось бежать подальше. Как будто у кого-то в этом мире вообще было чистое сердце. — Май, — Скрим подошел ближе. Наклонился, чтобы посмотреть глаза в глаза. — Май? Глазастый, не лишай меня нас. — Прекрати на меня давить. Мне нужно осмыслить перспективы. Я никогда не давал невыполнимых и невыгодных мне обещаний, — Май чувствовал себя так, словно снова напился. Вместо опьянения подкатило мучительное похмелье. Поджилки пробирало невыносимой боязливостью. Чувства усиливались. Мерзкие надломленные чувства. Май частично понимал, что атисерисация, талант страха, проникал в него все глубже и глубже. Но ничего не мог с собой поделать. Не мог обуздать отупляющую панику. — Я знаю, что упустил из виду. Найс сказал, что Микки еще не подготовился к своей войне. Что для него развал Примаверы тоже оказался травматичным. Он ведь ушел в чертову Аризону. Он еще не вырос. Скорее всего, он вообще не собирается идти в Инверно сам. Звучало бредом. Но это была единственная разумная мысль за последний день. — Майкл Таскилл скоро придет сюда, — вот теперь Скрим выглядел загадочным и напуганным. Май безразлично пожал плечами. Ему снова стало все равно. На себя. Эгоизм уступил место какой-то жалкой обиде. Химера был убийцей. И убийца остался за стенами тюрьмы. Здесь пробуждался новый талант. Верный своей родине. Верный своему народу. Нужно было сделать лишь один шаг в верном направлении: сдаться. Сражаться на стороне своего вида. Этот груз нужно было сбросить с гордыни. До утра оставались считанные часы.

23 мая 2315 года.

Май проснулся от того, что комнату облепил плотный цветочный аромат. Он был настолько навязчивым, то хотелось отряхнуться. Чужое дыхание. Клокочущий звук раздраженного сердца. Волоски на руках не дернулись, словно опасности не было. Май потянулся, вдохнул через рот и выдохнул через нос. Он чувствовал себя живым. К слову, мало кто из живых мог похвастаться этим. Май облизнул губы, почувствовав на спине взгляд. Атисерисация подавила его таланты, но он был обучен распознавать опасность. Запястье было парализовано холодом. Кольцо наручника с прослойкой сухого льда. Его приковали к перегородке. Май дернулся, перевернулся и выставил кулак вперед. На соседней кушетке во все глаза таращились полыхающие холодом льдинки. Найс. Он выбрался из клетки. Вышел, чтобы наказать мир. Нужно было выдохнуть и затихнуть. Найс молчал, спокойная линия губ иногда кривилась в усмешке. Глаза не выражали ничего. Май даже почувствовал во рту отвратительный вкус заплесневевшего окурка. На неподвижном лице застыло выражение неприязни. Неприязни, которую нельзя было проглотить. Май тоже застыл под пристальным взглядом. Под ним можно было рассыпаться. Найс на несколько градусов наклонил голову. Резко. Можно было поклясться, что что-то щелкнуло в его позвонках. Светлая кожа полыхала тенью раскачивающейся лампы. Он неожиданно подался вперед, схватил Мая за затылок и подтянул к своему лицу. Казалось, он хотел, чтобы луч лампы упал на вспотевший лоб Мая. Найс наклонился и слизнул соленые капельки. Влажно и отвратительно. От подбородка к виску. Нельзя было дышать. Май попытался дернуться, но правая рука была намертво прикована к ручке на стене. Он не чувствовал запястья. Он уже не чувствовал ничего живого в себе. Беззащитность. Неизбежность. Безусловность. Найс разжал пальцы, и голова Мая упала на тонкую подушку. Волосы рассыпались. Нужно было сгруппироваться в углу. Было сложно понять, что могло произойти. Найс выпрямился во весь рост и закурил. Пепел стряхнул прямо над головой Мая. Пытался растоптать. Дать уничижительную пощечину и не замарать руки. Весь его вид не терпел возражения. Мощные клубы дыма разошлись по комнатушке. Он вел себя так, будто был один в комнате. Он снова обернулся через плечо и ухмыльнулся. От этого взгляда оголялись нервы. Роба сидела на нем как родная. Белая ситцевая ткань. Жаль, что не смирительная рубашка. Месяцы принудительного лечения, глазастый. Май взял себя в руки. От подступившего к горлу сомнительного трепета захотелось провалиться сквозь землю. Атисерисации и любым подкроватным монстрам можно было бы поучиться жуткой ауре человека. Его коварная улыбка пылала ожесточением. Он снова обернулся сначала на затихшего Мая, потом уставился в окно. Ненадолго. Он вздохнул так, словно прямо сейчас собирался обыграть вселенную. Паника, загнанная в угол, на секунду отпала. Это же был Найс. Это был всего лишь Найс. Найс, проторчавший десять дней на полу грязной клетки среди пауков и плесени. Май захотел разбудить забродивший рассудок человека. Найс мягко провел рукой по окну. С недоверием. С чуткостью. Словно занимался любовью со свободой. Словно удовлетворял свое извращение. Его напряженная спина подрагивала. От жары можно было свихнуться. Но можно ли было свихнуться от собственного сумасшествия? Найс угнетал обстановку. Сегодняшним утром в нем не было свечения. Злобное негодование зашевелилось под ребрами. Май дернул руку, решив вырвать кусок стены. Едва не выломал себе кости. Едва не разорвал сухожилие. Обжег кожу об лед. Лед источал неизлечимый холод. Внезапно в маске таинственности Найса прошла трещина. Даже воздух загорался от его кожи. Через широкую горловину ситцевой рубашки проглядывались глубокие раны. Засохшие. Прижженные. Май содрогнулся, на себе почувствовав пережитую человеком боль. Кровь в ранах превратилась в черную корочку. Май слышал, как мышцы Найса стонали в агонии. Десять дней на загаженном полу. Десять дней он был прикован к самому себе. Май подтянул пятки к себе. Сел, развернувшись на пол-оборота. Пригвождённой к стене руке было неудобно. Май нашел в себе силы поднять лицо и с вызовом ответить странностям человека. Найс протянул руку и едва ощутимо провел пальцами по щеке Мая. Жизнь была похожа на старый заброшенный мост. Жизнь скрипела, покрытая ржавчиной. Колеса стирали рельсы. В мясо. Найс пришел взять свое. Он опустился одним коленом на кушетку. Сделал это немного раздраженно, разнузданно, неряшливо. Деспотичная ухмылка снова выросла на неестественно отталкивающем лице. Обостренный. Критический. Безудержный. Найс схватил его за ноги и дернул вниз, заставил распластаться на кушетке. Навалился сверху. Его волосы упали на лицо и задрожали от смеха. Злорадного смеха. Этот смех не допускал возражений. Колючий лай гиены. — Не смей меня трогать, кретин, — прошипел Май, ударив Найса коленом в живот. Наверняка это было вероломно. Человек изогнулся дугой. Жилки натянулись в одну струну. Мышцы перекатились под кожей и расслабились. Найс сжал зубы и выдохнул боль. Не просто выдохнул. Он вколотил её в стену, мазнув по перегородке кулаком. Предупреждение звучало информативно. Панели затряслись. Найс небрежно развел ноги Мая и сел между ними на колени. Он не пытался приблизиться к лицу и поцеловать. Найс вспомнил о недокуренной сигарете. Фильтр уж задымился на столе. Его скулы свело от желания. Разбитые губы. Кровь на ладонях. Свежая кровь. Май вздрогнул всем телом. Найс уже кого-то убил. Буквально только что. До прихода сюда. Нужно было освободить руку или драться так. Драться насмерть. Бить наверняка. Май бегло осмотрел столик и понял, что поблизости не было острых углов. Найс опустил резинку штанов с бедер Мая. Зажатая между поясницей и кушеткой, засборенная ткань больно процарапала кожу. Руки Найса словно превратились в камень. Бесчувственные и бесчеловечные. Шершавые ладони разодрали бедра одеревеневшей кожей вскрытых мозолей. Май увидел белые следы на своем теле. У этой гиены не было когтей. Иначе бы у него просто не осталось кожи. Май разжал кулак, инстинктивно сжавшийся в наручнике. Найс хотел его. Это были мгновения из его отвратительного сценария. Нужно было перетерпеть. От этой мысли стало не по себе. Найс вел себя апатично. С той же безразличностью приспустил резинку своих штанов. Полутвердый член наливался кровью. Найс ладонью провел по нему, измазав чужой кровью. Это было гадко. Может, даже оскорбительно. Найс собирался разрушить единственное, что им удавалось. Он собирался облить желчью волнительное единение. Май протянул руку вперед, как в кошмаре. Выставил ладонь. Так делали те, кто сдавался в плен. Чтобы не убивали. Просьба остановиться. Он впервые применил этот жест. На войне он бы никогда не сдался врагу. Май вдруг понял, что люди никогда не брали пленных. Сейчас Найс не знал значения происходящего. Май и сам не понимал. Никто не имел права смотреть на него свысока. Никто не имел права третировать его чувства. Пальцы снова сжались в кулак, рука опустилась под неразличимый смешок. Май провел ладонью по скомканному пледу. Они теряли свой дом. Сглотнул. Снова сглотнул. Подступивший ком никак не проваливался. Найс наклонился и грубо просунул пальцы в рот Мая. Ноготь зацепил губу. Вкус чужой крови был отвратительной. Куда Найс воткнул убитому нож? Перерезал горло? Сердце сжалось. Захотелось захлопать в ладоши и поблагодарить за спектакль. Остановить чудовищность. Потому что эту чудовищность творил маньяк, так долго прятавшийся за хорошими манерами. Май прикусил пальцы и резко отвернулся. Губу щипало. Но Найс не заметил, что ранил. — Просто обожаю, когда без смазки, — Найс вытер увлажнившиеся пальцы об рубашку. Наклонился. Приставил член. Мысль о происходящем невыносимо жгла глаза. Май подавился дыханием. Член рванул вперед, неглубоко, растянув края сжавшихся мышц. Смазка все-таки была. Наверняка. Иначе бы ему не удалось так легко и больно ворваться внутрь. Значит, ублюдок подготовился. Значит, был трезв. Знал, что делал. Намеренно. Май попытался уползти, но Найс поймал его под колено. Эту боль нельзя было сравнить с пытками. Можно было только сжать зубы и терпеть, как под ребрами разрывалось обманутая гордость. Новый толчок растерзал остатки терпения. Найс вошел до конца, сам зажмурился от боли. От боли и расчленяющего удовольствия. Распятого на лаврах его победы. — Прекрати, черт тебя дери! — Май хотел впиться пальцами в его глотку. Найс не останавливался. Май чувствовал, как в него заливали расплавленное железо. Напряженная задница, обхватившая член едва не отзывалась скрипом. Смазки не хватало. Май сглотнул слюну. Член то и дело застревал, а потом толчком, одним ударом вбивался до конца. В заднице стало так горячо, что хотелось соскочить, исчезнуть, оттолкнуть. Май пытался снова спихнуть маньяка одной рукой. Но боль ниже копчика отнимала силы. Мышцы перебивались в спазмах. Пальцы ног вдавливали кожаную кушетку, царапали её ногтями. Судороги съедали ступни. Пошевелиться было невозможно. Май лишь мог зажаться и попытаться отодвинуться, чтобы было не так глубоко. Не так стыдно. Не так ненавистно. Найс ударил по лицу. С силой тряхнул Мая за плечи и при очередном толчке потянул на себя. — Прекрати! — попытки достучаться превратились в попытки расцарапать напыщенное лицо. Найс коротко ухмыльнулся, получив свежую ссадину и упал всем телом на Мая. — Маленькая дрянь, — он ускорил движение бедрами, стирая мягкую кожу. Он придавил локтем свободную руку Мая, накинулся всем немаленьким весом. Отрезвляющий шлепок по бедру не дал закрыть глаза. Май не мог сбежать в себя. Не мог исчезнуть. Каждая секунда его боли делала улыбку на лице человека слаще и слаще. Найс прикусил губу, задышал так, словно падал жертвой собственного аппетита. Его хриплые вздохи начинали пугать. — Какой же ты тесный, засранец. Какой гладенький и жгучий. Если еще хоть раз сожмешься, я сыграю с твоей приятной жопкой в неприятную игру. Я же обещал, что вобью в тебя прилежность. — Ублюдок, — шикнул Май, отвернувшись. — Я тебе череп за это вскрою, будь уверен. Расслабиться не получалось. Май напряг живот, будто хотел выдавить из себя пульсирующий жаром член. Найс охнул, провалившись внутрь. Еще глубже. Замер. Май выдохнул задрожавший в легких воздух тонкой струйкой. Это был скулеж избитого щенка. Плечи трясло от напряжения. Выражение на лице Найса стало глумливым. Словно он надкусил сочный прожаренный стейк. Словно это было чрезвычайным свершением. Взгляд пробирал до костей. Изувеченная страсть загорелась в глазах. — Я передумал, — Найс сощурил глаза от удовольствия и отпустил руки. — Сожми меня сильнее. — Ты пожалеешь, — Май не хотел смотреть на склонившееся над ним властное лицо. — Сожмись так жадно, будто от этого зависит твоя жизнь, — беспечно и самоуверенно приказал Найс. Уязвимо закатил глаза. Ему нравилась игра. — Вот так, пусть тебе будет еще больнее, — Найс медленно подался назад. Член, смазанный кровью и секретом регенерации, плавно разгладил стенки. — Теперь откройся и впусти меня, — Найс не давал уйти даже мыслями. — Более лояльной и доступной дырки чем ты я еще не встречал. Но твои растерянные глаза меня растрогали. Дальше будет немного послаще, — шершавая ладонь хаотично прошлась от горла к животу. Размеренно-медленные толчки не прекращались ни на секунду. — Не будь бревном. Делай, как я тебе сказал. Иначе будешь сжиматься от ножа. Я могу сделать много дырок в твоем животе и позвать других ребят. Хочешь этого? Сжаться — открыться. Сжаться — открыться. Оставалось лишь ждать, чтобы это закончилось. Боль притупилась. Промежность онемела. Ничего приятного Май не почувствовал. Найс перехватил его ногу, согнул в колене и пододвинулся еще ближе до упора. Угол изменился. Май зашипел сквозь зубы, впился в простыню. Найс продолжал двигаться, словно вколачивал сваи. Монстр жестко и неумолимо отымел его. В поезде чертовой Инверно. Май решил хотя бы занять удобную позу, но под взглядом Найса решимость испарилась. Он позволил надругаться над собой. Это был единственный шанс избежать новой порции боли. Голова словно погружалась в туман. Разбитость брала свое. Он никак не мог заставить почувствовать себя хоть что-то. Взял подушку и вдавил себе в лицо. Сильный шлепок оставил отпечаток на бедре, и Май понадеялся, что следы пальцев Эйприла регенерировали и стерлись. Иначе Найс бы срезал их вместе с кожей. Унижение жгло не слабее шлепков. Найс ускорился, заставив боль прорезаться глубоко внутри. Май всхлипнул, ногтями впился в плечо, желая разодрать его кожу. Чтобы ему тоже стало тошно. Найс зашипел что-то бессвязное. Вырвал подушку, бросил её в сторону. Смотрел прямо в измученное лицо. Попытался укусить за щеку. Но его губы обмякли, как и он сам. Май почувствовал внутри себя жжение. В нем беспардонно разлилась чужая сперма. Болезненная пустота заявила о себе, как только Найс слез. Освободил руку от наручника. Май закрыл лицо ладонями, перевернулся набок и поджал колени. Ему было плевать, что он выставил себя на обозрение. Дернулся от резкой боли. Палец Найса бесцеремонно ворвался внутрь, надавил на стенки кишки в разные стороны. Вытащил. С размаха вдарил ладонью по ягодице. Но тут произошло что-то из ряда вон выходящее. Он заметил нож, спрятанный в изголовье. Он был прикрыт подушкой, а теперь оказался на виду. Нож Эйприла. Май дернулся, чтобы перехватить его, но Найс его опередил. — Дешевка, — двусмысленностью он нагнал новую порцию молчаливых проклятий. Найс разглядывал нож так, словно от этого зависела чья-то жизнь. Май сглотнул и потер ноющее запястье. Найс мазнул лезвием по своей ладони, и полоска тут же налилась кровью. Нож был заточен. И точили его на Химеру. Найс перевел взгляд на Мая. — Твой новый хахаль подарил? Это безделушка, — это было не замечание, а холодное обвинение. Сделай так, чтобы к вечеру ты захлебнулся в крови. — Ты мне вообще ничего не дарил, — Май не ожидал, что с ним заговорят в таком тоне. — Разве? — непроницаемость его взгляда просто убивала. Он попытался найти карманы в штанах, но не нашел сразу. Расстроился. Потом улыбнулся, надумав что-то свое. Внезапный прилив радости так же быстро исчез. Он снова тщательно изучил каждый дюйм стали. Нож действительно гнулся и был похож на фольгу. Он провел им по своему выбритому лицу. — Знаешь, я дарил тебе свою благосклонность. Это казалось поинтереснее побрякушек. — Прости, я не расслышал. Ты говорил о снисхождении, пренебрежении и подавлении? — ярость вскипела. Май хотел преодолеть боль. Он резко поднялся и тут же оторопел. С телом что-то происходило. Задница перестала ныть, а красные следы на бедрах превратились в гладкую кожу. Май укрылся пледом, лишь бы Найс не заметил таинственного исцеления. Голова будто погрузилась в бокал текилы. — Забыл, ты же подарил мне разнообразие в постели. Изнасилование. Это был интересный опыт, но мне нужно привести себя в порядок. Не оставишь меня на несколько секунд? Повторение этой пытки напугало больше, чем таинственно регенерирующее тело. Слишком быстро. Мутация. Мольба Скрима. Атака атисерисация. Угроза Эйприла. Все это никак не вело его к мести за убийство семьи. Мысли в голове пробивали череп. — Рад, что твоя неразборчивая дырка позабавила не только меня, но и тебя. Может, кого-то еще. Поэтому в порядке ты уже не будешь, — холодно возразил Найс. Его взгляд стал еще более диким и жестоким. Выражение лица угрюмым. Он злился. Злость была хорошим знаком. Он облизнул губу и тут же отвел взгляд на беззастенчивый нож. Найс еще не знал, кому он принадлежал. — Я пришел превратить твою жизнь в кошмар, глазастый. — Что сделаешь такого, чего еще не сделал? — Май прищурился. Вел себя намеренно гадко. — Много всего, — Найс улыбнулся так, словно отвесил пощечину. — У тебя не так много времени, чтобы выпотрошить меня. Скрим скоро уже придет за мной, — Май самозабвенно расслабился и откинулся на спину. Его издевки выглядели сухими и пресными. Нужно было приперчить их. Ком в горле рос с каждым неосторожным словом. Май хотел вырезать его из глотки, бросить на пол и растоптать. Вместе с тем, что он называл доверием. Перчинка вылезла сама собой. — Ты ответишь за все, что со мной сделал. Ответишь перед Скримом. Этого Май не произнес. Как-то жалко оно прозвучало даже в его голове. — Брось, за это время я смогу разобрать тебя и собрать заново много-много раз, — Найс снова почти что веселился. Он был жарким. Он получал удовольствие от всего, что происходило в комнате. И каждый раз он тушил себя, чтобы не дать внутреннему маньяку вырваться. Было видно, что Найс с трудом сдерживал разбуженный садизм. Чувственные нотки обозревшей надменности снова заговорили вместо него. — А что такого вообще я сделал? — Повторю, для избранных, — Май произнес это уничижительно. — Ты изнасиловал меня. — Нет уж, давай-ка обойдемся без громких заявлений, — Найс быстро открестился от обвинения. Он смотрел мерцающими серыми глазами. Теперь они казались серебристыми. Они утратили самовлюбленную смешинку и всеобъемлющую страсть. — Я не насиловал тебя. Я просто вставил тебе в зад свой член и получил необходимую разрядку. Это стало смыслом твоего существования с тех пор, как ты стал моей безотказной шлюшкой. Напомню, в Примавере именно ты умолял взять тебя в дамы, — его голос даже задрожал от воспоминаний. — Просто я приласкал тебя раньше времени, и ты забыл свою основную функцию. Моя вина. Нужно было сначала воспитать тебя надлежащим образом. Как воспитывал других, — Найс вдруг мечтательно улыбнулся. — Боль и покорность. Я почти заскучал по тем временам. Май, я же считал тебя умницей. От меня может защитить только один. Я сам, глазастый. — Скрим не придет, — Май не знал, чем вообще мог возразить. — Знаешь, что изменится, если позволю тебе остаться со мной? Я. Я изменюсь, Май. — Конечно, нет, — скулы Найса дрогнули. — А чего ему приходить за моей бабой? — Черт, у меня все было под контролем, — Май скривил губы от отвращения. — Что именно было у тебя под контролем? — Найс оценивал каждое мелькнувшее слово. Май ничего не произнес в ответ. Стало очень тяжело. Он не выносил этих нападок. — Отвечай, когда я задаю тебе вопрос, — Найс снова встряхнул его мысли. В дверь постучали. Найс поднял палец вверх, приказав Маю молчать. Тот поспешил укутать оголенное плечо. Найс хмыкнул и подобрал скомканную одежду. Забросил её на противоположную верхнюю полку. Злорадствовал. Привязывал. Уничтожал. Найс стукнул дверь в ответ. С раздражением. Замки щелкнули: Эйприл вошел, использовав ключ-карту. Инверно тоже пользовалась древними технологиями. Как и весь мир. Май почему-то выдохнул, когда не увидел за перегородкой Скрима. Снова непонятное чувство пробудила в нем инстинкты. Захотелось попросить о помощи. У хитрого лиса. Май не поверил собственной голове. Что-то с ним точно было не так. — Надеюсь, я тебе не помешал? — Эйприл даже присвистнул, застав самую гущу межвидовой постельной разборки. Он закрыл за собой дверь. Явно собирался остаться. Взгляд скосил и оценил Мая. — Просто обожаю воспитательные беседы. Можно мне остаться и посмотреть? Не каждый день появляется возможность выдавить Химеру, как мерзкий прыщ, — проворковал он с жадностью. Глаза его загорелись разочарованием и непониманием. — Я уже закончил, — Найс закрыл узкое пространство собой. — Найди хозяина вещицы. Найс отдал нож. — Это мой, так что не переживай. Можешь оставить себе, — Эйприл положил его на стол. Это был приказ. Приказ валета человечишке. Эйприл сел, словно был хозяином всего вагона. Широко расставил ноги. Увидел пятна крови на руках Найса. — Ты хорошо справился с проверочным заданием. Убить трех талантов сумел бы не каждый человек. Где ты научился так красиво резать глотки? Стой, не говори, — Эйприл хитро заулыбался и встал. — Добро пожаловать в мою команду. Ты и я. Я даже разрешу тебе назвать нас инквизиторами. Может, чего обезболивающего принести для ран? Человечишка-Найс, присунувший Химере. — Не делай этого, — Найс угрожающе подступил к нему. Положил руки на плечи, левой рукой дружески похлопал. — Не представляй раскуроченную дырку моей бабы. Припухшие края, несколько кровоточащих влажных разрывов, — Найс сжал плечи Эйприла и тут же расправил. Даже разгладил тюремную робу. Он словно метался. Метался между возлюбленным сумасшествием и необходимостью рациональности. Найс и Бубновый Туз конфликтовали. — Из моей сладкой девочки сейчас вытекает моя сперма. Так будет до конца. До твоего, до моего или кого-либо другого, — победил встроенный в ребенка маньяк. — Да ты просто псих, — с восхищением фыркнул Эйприл. — Настоящий псих из клиники. — И ты дал мне свободу, — Найс убрал руки. — Это значит, ты оказался умнее других. — Так это ты его выпустил? — Май не удержался и подскочил вместе с пледом. — Закрой рот, — Найс живо толкнул его обратно на полку. — Я скажу, если разрешу говорить. Послышался глухой удар головы об перегородку. — У тебя две минуты, чтобы научить бабу манерам светского общества. Это может стать проблемой для нас обоих, — доброжелательность Эйприла растаяла на губах вместе с его насмешкой. Хитрый лис снова прищурился, разглядывая Найса. Они были знакомы не больше нескольких часов. Что-то заставило их сблизиться. Эйприл исчерпал наигранное дружелюбие. — Найс, не заставляй меня идти на крайние меры, — он растянул электронож и тут же с искрами погасил его в ладонях. — У тебя действительно две минуты. При малейшем твоем проколе я Химеру со света сживу. Тебя следом. Ты знаешь, почему я тебя выпустил. Ушел. Найс ничего не ответил. Только коротко кивнул вдогонку. С каким-то невероятным пониманием. Май потер ушиб головы, который тут же перестал болеть. Регенерация никак не отреагировала. Талант Химеры не воспылал, почувствовав враждебность человечишки. Как будто бы оба таланта отключились. Май померил свою температуру: он показался себе холоднее обычного. Дотронулся до руки Найса. Они точно сравнялись по температуре. Май усмехнулся: не мог же он заразиться человекоподобием. Это был бы самый скверный диагноз. — С этого момента живем по тюремным законам, — Найс не повернул головы, лишь отнял руку от прикосновения Мая. — Открываешь рот только с моего разрешения. Когда в комнату заходит любой талант, поднимаешь задницу и встаешь. Взгляд в пол, по сторонам не глазей. Избегай прикосновений. В общем, проявляй максимальное смирение, — казалось, он не закончил. И он действительно верил, что такой номер пройдет с Химерой. — Смирение, — Май нехотя отозвался. — Я такого слова не знаю. — Мне придется повторить урок? — Найс не шутил. Он обернулся и посмотрел сверху-вниз. — Ах, смирение. Это почти синоним слову «месть», которому меня научил наш общий папочка, — Май почувствовал легкий зуб в голове. Словно в его мозгах завелись тараканы. Они чесались и чесались. Слишком много талантов везли в этом поезде. Слишком много сильных и редких талантов. Май постарался собраться с мыслями и зацепиться за реальность. За свой якорь. Найс смотрел на него с подозрением. Как на что-то грязное. Май все-таки почесал затылок. — Я знаю много других слов. Голод. Страдание. Одиночество. Этому научили люди. — Полгода назад я вырезал твое одиночество. Не вынуждай меня вырезать и тебя. Построение на обед оборвало угрозу на самом интересном месте. Значит, время перевалило за полдень. Сон был слишком долгим. Май поднялся и пошатнулся. Схватился рукой за столик. Он сильно ослаб. Что-то явно изрешетило его силы. Найс грубо вытолкал его в коридор и встал рядом. Было странно ощущать его плечом к плечу. Теперь, когда температура их тел выровнялась, его можно было назвать теплым. Эйприл уже дошел до начала вагона. Сканер отозвался зеленым светом и поплыл дальше. Май улыбнулся и скосил взгляд. В поезде Примаверы Найс игнорировал проверки. Потому что был Бубновым Тузом. Здесь он сливался с толпой. Был таким обычным и неотесанным. Май пропустил Найса вперед себя. Он понадеялся, что это выглядело как смирение или полное подчинение. Слишком враждебно смотрели на них три пары глаз. Каждый по-своему. Эйприл. Скрим. Король. Они не двигались. Май был уверен, эта троица никогда бы не пришла к единому мнению. Все трое были сильны. Умны. Коварны. И боролись за свой дом. Май кивнул Скриму, поздоровавшись первым. Тот ответил, медленно сомкнув веки. Он не пришел, чтобы помочь. Они сели за угловой стол. Найс оказался спиной ко всем. Ему не нужно было следить за врагами. Он словно снова знал, кто и что предпримет в ближайшие дни. По потолку снова ползали пауки. Их было несколько. Найс переставил тарелку Мая поближе к себе и обменял еду. Вытащил имитацию мяса и переложил к себе. Немного жареного подгорелого риса отсыпал Маю. Демонстративно вернул на место. Его появление решило хотя бы одну проблему. Май попробовал. Соли было слишком много. Вспомнив постную стряпню Оноры Бейкер, он даже улыбнулся. Дурочка уже две недели была в руках Апокалипсиса. Аппетит подавило вспыхнувшим волнением. Они теряли драгоценное время. Геноцид уже был запущен. — Май, ты не голоден? — Король неслышно вошел в вагон. — Ты снова отказался от мяса. Оставалось лишь приковать глаза к полу. Или вырвать их к чертовой матери. — Он не отказывался, — Найс не перестал жевать. — Я забрал. Мой голод для меня важнее. — Для таланта Мая поедание плоти почти необходимо, — Король убрал побелевшие волосы. Вампиризм. — Я не буду заморачиваться ради слова «почти» и второсортной бабенки, — лицо Найса немедленно озарилось. — Мне, например, нужен душ два раза в день и трусы на смену. И слова «почти» я бы не стал употреблять. Это человеческая чистоплотность, о которой таланты даже мечтать бы не посмели. — Надеюсь, эти слова были последней твоей ошибкой, — Король без эмоций пошел дальше. Как-то слишком незаинтересованно. Значит, в его голове плескались проблемы похлеще. — Кто-то забыл про уважение к старшим по рангу, — Май проговорил очень тихо. — Мое уважение достается немногим, — Найс отхлебнул воды и как-то странно прищурился. — Все таращатся на меня, — Май поежился под взглядами некоторых тюремных ублюдков. — Им тоже нужны сменные трусы, — Найс быстро пережевал еду. — Они уже обкончались от одного твоего запаха, — Найс обернулся, потому что столовая осталась за его спиной. Обернулся и обвел всех взглядом. Каким – было не сложно догадаться. Потому что все заключенные опустили взгляды. Найс снова вернулся к своей тарелке. — Эти мужики колесят в поезде с месяц, и этот месяц они дрочат по одному в туалете. Может, даже друг на друга. Крестовый Туз запретил сопровождающим поезд заключённым брать с собой личные вещи, и все эти мужики оставили своих дырок в Инверно. А теперь я вернул право собственности над тобой, все смотрят на тебя и понимают, что твоя задница только что отведала члена. — Почему бы им не подрочить на тебя? — Май улыбнулся интересной идее. — Ты моложе. — Дрочилка отсохнет, — рассудительно пробурчал Найс. — Я авторитет. Причем, знаменитый. — Раньше они так не пялились, — Май снова опустил взгляд в тарелку. — Спасибо за рис. — Раньше они не знали, что в твоей заднице дырка размером с мой член, — он быстро доел. — Ты сидел в клетке, чтобы я спокойно доехал до Инверно, — вдруг осознал Май. Это было сумасшествием. Раны на теле Найса выглядели удручающе болезненными. Он сделал это, чтобы защитить. Защитить наемного убийцу. Знаменитого. Защитить беззащитного в тюрьмах Химеру. — Стоило прочистить тебе задницу, как твои мозги заработали, — бесцельно нагрубил Найс. Он ни разу больше не обернулся. Даже когда слышал голоса за спиной, он не реагировал. Угрозы. Оскорбления. Насмешки. Многие из заключенных впервые увидели человека. Бессильного. Юного. Найс покачивался на стуле. Хотел запить водой, но сплюнул. Он больше предпочитал горькую и грязную. Он наклонился вперед, чтобы ограничить круг слушателей. — Глазастый, сейчас в этом чертовом поезде идет серьезный отсев. Таланты конфликтуют и бесчинствуют, чего ты наверняка не заметил. Единственная твоя рабочая часть тела — это задница. Я вышел из клетки, чтобы тупая шлюха вроде тебя не запорола мне всю поездку, — Найс говорил без шуток. Озлобленно и серьезно. — Я не позволю твоей блудливой дырке уронить мой авторитет перед Крестовым Тузом. Любой бы идиот в Инверно предпочел бы стать шестеркой общего пользования, но не личной грушей для битья у Скрима. Не лезь на члены, о которых ничего не знаешь. Второй раз тебе не повезет. Не в Инверно. — Ты не говорил, что ранг дамы здесь специфический, — шепнул Май. — Я предупреждал тебя. Я внес ограничение на использование дам в Примавере, — Найс медленно доедал еду. Другие заключенные загремели посудой, освобождая столовую. — А здесь не видели моих человеческих порядков. Дамы Инверно с самого начала жили не лучше дырок для слива. Ты обиделся на мой член сегодня. Если бы стал бабой Скрима, молился бы каждый раз, поворачиваясь к нему спиной. — Тебя заводят подобные фантазии? — Май скривился от шума. Пришлось говорить громче. — Даже я в Примавере не мог спокойно спать первые два года, — Найс говорил так же тихо. Едва различимо. — Бабы скулили под своими мужиками так громко, что болели уши. Словно их рвали пополам. Монах был прекрасным Тузом. Но он считал использование слабых для удовлетворения сильных чем-то созидательным. Я внес небольшие коррективы, когда ввел ответственность. Я устранил быструю текучку заключенных в Примавере. У нас новеньких набиралось едва с десяток. В Инверно около тридцати процентов постоянных жителей. Остальные – массовка, которую всегда меняют. Используют и убивают. Крестовый Туз вынужденно выполняет договор с людьми об сокращении численности талантов. Май почувствовал резкий жар на плече. Он хотел отпрыгнуть, но оказался зажатым между столом и каким-то незнакомцем. Его ладонь горела и держала Мая за плечо. Его глаза выглядели бездумными и стеклянными. Изо-рта шла пена. Три секунды шли долго. Столько мыслей пронеслось в голове. Май плеснул остатки воды на пальцы таланта и тот очнулся. Огонь перестал жечь. Напавший талант упал на колени. Слюна у его рта вспенилась. Это был приступ. Подоспевший Найс перерезал ему горло. Кожа лопнула с характерным хрустом. Кровь буквально брызнула фонтаном. Найс сделал это. Повторил то, что однажды сделали с мамой. Поставил на колени, подошел сзади и убил. Май бросился из вагона, растолкав затор в тамбуре. Несколько кабинок оказались заняты. Найс подоспел вовремя и схватил его за плечи. Дернул на себя. Задетые таланты проходили мимо и говорили что-то бессвязное. Найс не был их авторитетом, но они боялись славы этого человечишки. Одна дверь открылась, и туалет освободился. Май хотел войти, но Найс схватил его еще сильнее и потряс. Май не сопротивлялся. Он не слышал. Он не видел. Он не чувствовал. Его поглотил мрак и слабость. Слюна зашипела во рту. Приступ. — Да что с тобой происходит? — Найс вдавил его в стену. — Ты весь холодный. Заметил. — Хочешь, чтобы я тебе в ботинки нагадил в буквальном смысле? — Май тряс головой. — У тебя три минуты, — Найс легонько толкнул его в кабину. — Я буду ждать здесь. Май бросился к раковине. Руки тряслись. Никак не получалось открыть сорванный латунный краник. Несколько капель появилось из носика. Май поймал их пальцами и облизал. Вода была горькой. Как и во всех водопроводах штатов. Он уперся лбом в стальной лист, служивший для местных зеркалом. Холода не почувствовал. Он вообще переставал что-то чувствовать. Жизнь. Власть. Возмездие. Жизнь. Власть. Возмездие. Нужно было освободиться. Казалось, что-то сковало его тело. Может быть, совсем не тело. Неожиданно дверь открылась, и Мая вдавило в решетку окна. — Скрим, ты рехнулся, — Май в бреду повел плечом. Стало нечем дышать. Нечем жить. — Эйприл выпустил Найса, — шепнул Скрим. — Они вдвоем дадут показания против тебя. — Найс бы не стал, — Май почувствовал тошнотворный вкус ванили во рту. Захотелось почистить жесткой щеткой язык. Содрать кожу в мясо. Не хватало ему еще Скрима и его теории заговора. Слишком сладко. Его снова выворачивало. Май надавил на корень языка, но желудок лишь отреагировал сухим спазмом. Значит, это было не отравление пищей. Ему становилось все хуже. Но на теле не осталось ни единой царапины. В конце концов, глючило что-то из талантов. Скрим обнял его за плечи. Прикосновение несло теплоту. Май вдруг почувствовал душевный подъем. В Инверно он был не один. Впервые о нем заботились, наплевав на прошлое. Май поймал рассудок хотя бы на мгновение. Нужно было любым способом избавиться от Найса. Сделать так, чтобы он исчез. Он откинул голову назад и ударился затылком в грудь Скрима. Эти странные мысли змеей обвивали его осторожность. — Найс взял тебя силой? Мужики говорили о твоих криках. Чертов ублюдок, — обеспокоенно проговорил Скрим. Его голос был низким и пробирающим. А гулкое сердце стучало в висках Мая. — Я отведу тебя к Королю сейчас. И мне плевать, если Найс попытается мне помешать. Я смогу повлиять на его конечное решение. Король составит акт передачи на тебя. Ему достаточно приказать, и ты перейдешь в мои руки, — его дыхание заскользило на макушке Мая, в волосах. — Я должен открыть свое имя и отдать тебе свою задницу, — Май с сомнением искал выгоду. — Я не дам твоей заднице пропасть, — на уродливом лице Скрима отразилось недоумение. — Моя задница итак в надежных руках, — Май отказался. Он начал слышать голос разума. — В человеческих руках, — практически скорбно проговорил Скрим. — Я говорил не о своих, — Май снова попытался открыть кран, но ему не позволили. — Это грязная вода, — лицо Скрима даже покраснело от сдерживаемой досады. — Вся моя жизнь была грязной, — процедил Май. — Горькую воду было легче всего пережить. Май попытался протиснуться к выходу. Скрим заполнил все пространство кабинки собой. Его плечи и бока буквально расползлись по стенам. Его лицо побелело от гнева. Казалось, он засомневался в чем-то. Дышал тяжело. Резко наклонился и сорвал с губ всего один поцелуй. При этом рука, зафиксировавшая плечо Мая, напряглась донельзя. Узкое пространство. Высокий противник. Май прикусил чертову губу Скрима, сделал полшага назад и мазнул локтем под нос ублюдка. Это должно было сработать. Скрим ничего не объяснил. ОН медленно смахнул выступившие капли и снова прижался губами. На этот раз к щеке. Они вывались из двери в коридор вагона и одновременно обернулись. Найс стоял спиной к ним, лишь повернул голову на шум. Все это время он говорил с Эйприлом. Не услышал, как тот вошел в кабинку. Нехорошая догадка посетила Мая: Скрим это подстроил. Эйприл со злостью сжал зубы. Такое поведение одного из высших рангов позорило Инверно. Нервно убрал разлохмаченные рыжие волосы за уши. Взгляд прищурился. Май почувствовал боль в колене и попытался сосредоточиться на ней. Потому что иначе пришлось бы смотреть в глаза Найса, который сейчас выглядел лишь тающим силуэтом. Нужно было удержать ускользающее сознание. Голова вспыхнула молнией. — Зачем ты это сделал? — Май через силу взглянул в полыхающие глаза Найса. Вопрос адресовался Скриму. Тот лишь с уверенностью протянул руку. — Пойдем к Королю немедленно, — Скрим подстроил все нарочно. — Вместе. Найс подошел в молчании. Май едва успел подняться на ноги и сделать шаг. Шаг вперед. К своему ублюдочному человеку. Все нутро кричало об опасности. Каждая клеточка тела стремилась вернуться к Скриму. Сознание полностью ломалось. Найс схватил его за предплечье и дернул на себя. Перегородил дорогу Скриму собой. Он рисковал. Рисковал, выступив против власти в одиночку, без свидетелей. — Скрим, мы с тобой еще не обедали, — Эйприл тихой поступью появился из-за спины. Здоровяк с большой неохотой кивнул. Конфликт был сглажен хитрым лисом. Найс немигающим взглядом проводил обоих до тамбура. Как только они исчезли, его лицо скривилось от отвращения. Он сдавил кулаками виски и взревел. Рухнул на колени. Опустил голову почти до пола и ударил по стоптанному красному ковролину. Его спина дрожала при каждом вдохе. Май попятился назад. Комната перед глазами поплыла. Очертания и краски смазались. Он проворно закрылся в туалете и сполз вниз, упершись спиной в дверь. Ручку дернули. Май зажмурился, когда удар ботинка с другой стороны двери отозвался в затылке. — Глазастый, открывай! — раздалось сдавленное шипение. — Хуже только будет. Май уперся ногами в железное основание унитаза и подпер спиной дверь. Ужас сковывал грудь. Он появился неожиданно. Из воздуха. Черный пар. Оплетал и холодил пот на щеках. Найс за стеной выламывал железную дверь. Бил так сильно, что перегородки просто скрипели. Каждый раз Май по инерции ударялся затылком. Из вентиляционной щели обсосанного пола показались лапки паука. Жирного. Мохнатого. Он поднялся по штанине и пополз дальше. По бердам к пупку. Затем замер, перетаптываясь лапками. Май зажмурился, надеясь, что ползучая тварь исчезла. Открыл глаза. Все стихло. Лишь пение женского голоса доносилось из коридора. За стеной была мама. Мама, которой перерезали горло. Она звала его. Он сглотнул. Галлюцинации. Что-то вызывало опьянение. Май стряхнул с себя паука и поднялся на ноги. Тело перестало болеть. Стало как-то легко, словно его сущность отелилась. Словно у талантов тоже была душа. Май дрожащей рукой провел рукой по светло-голубой-дымке. Он открыл дверь. Перед ним стояла красивая женщина. Её обреченная улыбка могла затопить сожалением целый мир. Май протянул руку, чтобы коснуться её волос. Сзади появилась тень. Он ничего не успел крикнуть. Горло мамы перерезали от уха до уха. Кровь полилась рекой, затапливая пол. Удар сердца – кровь закрыла колени. Взмах ресниц – кровь подступила к лицу. Май начал задыхаться. Он словно тонул. Дымка исчезла. Галлюцинации растворились в реальности. Очнулся от приступа. Найс держал его лицо под струей воды и жестко намыливал рот. Смывал грязь. Смывал чертов поцелуй. Сдирал измену вместе с кожей. Май попытался сплюнуть пузырящуюся струю, но лишь сильнее глотнул мыла. Найс закончил, толкнул его на ободок унитаза. Если в тесном туалете можно было пасть ниже, Май бы пал. — Я ошибся, — Найс закрутил кран. — Твое место в моих ногах. На уровне грязного пола. Он вышел. Для ублюдка он был излишне сентиментален и заботлив. Май отдышался, постигнув одиночество. Он увидел на полу тело раздавленного паука. Найс не церемонился с живностью. Новый приступ был слишком реалистичен. И снова этот приступ был остановлен появлением Найса. Якоря. Силой, удерживающей Химеру в сознании. Май промыл рот горькой водой. Ему надоели эти загадки. Раз за разом страх атаковал именно его. Душа Инверно не сдавалась. Наверняка была на это причина. За стеной послышались голоса. Найс с кем-то говорил под дверью. Май прислонился ухом. — Скрим плохо закончит, если не перестанет меня бесить, — с угрозой выпалил Найс. — Тише ты. Я за тебя голову заложил, — Эйприл шикнул. — Поосторожней с моей головой. — Не шуми, — Найс на удивление не стал спорить. — Завтра я закончу свои дела здесь. — Как же ты мне не нравишься, Найс, — с наигранной плаксивостью пропел Эйприл. Май громко задвигал ручкой, напомнив о своем существовании. Найс двинулся в комнату. Эйприл, кстати, тоже увязался за ним. Лис и гиена играли в одной команде. Что-то их объединило. И этому союзу должна была быть причина. Май зашел последним и протиснулся в свой угол. Эйприл хмыкнул этой осторожности. Впрочем, если бы апокалипсис рванул сейчас, Май бы его даже его не заметил. Тело словно превратилось в вату. Атисерисация выжала из него все соки. Максимально ослабила. Душа Инверно изводила врага. — Найс, сделал бы ты себе заточку. Не могу смотреть, с какой брезгливостью ты берешь в руки мой нож, — Эйприл развалился на другой кушетке, пока Найс выгребал из кармана какие-то черные куски непонятно чего. Эйприл сладко потянулся и сполз ниже, поставив ноги на лежанку Мая. — Инверно всегда уважала чистоту инквизиторов. Вы действительно избавлялись от хлама очень красиво, — под хламом Эйприл наверняка имел ввиду заключенных. — Мне понравился твой почерк. От уха до уха. Кто тебя на это вдохновил? У кого ты украл свой почерк? — Эйприл становился намеренно назойливым. — Признаться, честно, я свой нашел не сразу. Из многих вариантов убийства ты выделяешь для себя только один. Самый лучший вариант. И остаешься верен ему до конца. — А вот ты мне нравишься, сукин сын, — Найс вытащил из кармана уголь. — Жаль, что много болтаешь, — он срезал покрошил грязные края на стол тем же ножом и остался очень доволен собой. На столе лежали черные блестящие куски сгоревшего дерева. Наверное, нашел в старом вагоне. Найс никогда не упускал ни единой возможности. Сдружились. Игрок и наблюдатель. Гиена и лис. Человек и талант. — Значит, ты стал якорем Химеры, — Эйприл даже задумался. — Это ужасно долгая работа. Он нашел свой возвращающий якорь. А теперь я тоже его поищу. И отниму. Но Эйприл словно не собирался им вредить. За его угрозами было что-то более масштабное. — Быстрая для профессионала, — Найс не упустил возможности и похвалиться. Люди вообще всегда старались подловить момент и показать талантам, что преуспели больше. В любом деле. Даже в убийствах. Только убийцами себя они не считали. Найс снял с себя пропитанную потом робу. Разорвал её на тряпки и на каждой из них разложил угли. — В общем, у меня тоже нашлись особые способности. Не рекомендую Инверно их проверять, — подытожил он. — Мне даже интересно, довезешь ли ты свою бабу живой, — Эйприл отреагировал спокойно. — Довезу, — Найс сложил тряпки в несколько слоев. — Жаль тех, кто посчитает иначе. — Я грешным образом могу подумать, что ты мне угрожаешь, — Эйприл натянуто усмехнулся. — Грех не попробовать, ведь ты сильно подставился, выпустив меня из клетки, — Найс резко обернулся. Затем расхохотался прямо в сморщившееся лицо Эйприла. Идея подразнить местного авторитета ему понравилась. — Да расслабься. Если бы я угрожал тебе, ты бы уже не стоял на ногах. Я просто уточнил нюансы нашей поездки, — с неодобрением зыркнул. — Я могу напомнить и про другие нюансы, — он намеренно акцентировал на слове «другие», — Кстати, Химера так и не вспомнил обо мне. Давно у него проблемы с памятью? — У него не с памятью, а с самомнением проблемы. Я таким его нашел. А потом таким взял, — Найс отрезал от полупустой бутылки верх с крышкой. Оставшуюся воду перелил в конусообразную часть. Вручил её Эйприлу в руки. — Впрочем, сколько можно обмусоливать несносность моей бабы? — Сколько потребуется. Его хваленое самомнение подставит подножку вам обоим. Разобьетесь оба, — Эйприл говорил загадками. Найс прекрасно понимал, о чем шла речь. Они что-то задумали вместе. — Найс, мое расположение к тебе может резко закончиться. Я ведь ничего тебе должен. Сегодня протекция есть, завтра нет. В мире нет ничего постоянного. — В мире есть одна константа, — Найс погрозил пальцем. — Верность своему слову. — Для меня в мире есть только одна константа. Это моя верность Инверно, — Эйприл опустил ноги, когда услышал шум за стеной. Но никто не зашел. Шаги Скрима прошли мимо. В сторону конца вагона. Эйприл почесал под носом. — Скрим едва меня на тряпочки не разорвал, когда узнал, что ты выбрался. В общем, Король думает, что я выпустил тебя по договоренности с психиатрической клиникой. Придерживайся этой легенды. Доктор Мин Хи потребовал перевести тебя в нормальные человеческие условия. Король в своем уме, он примет эту причину серьезно. В любом другом случае не утащи меня ко дну. — Это не легенда, а твои влажные фантазии, — Найс взял устойчивую часть бутылки в руки и заглянул в неё одним глазом, затем повернул на свет, протер стенки пальцами. Или он сошел с ума. Или его гениальность снова цеплялась за невидимые факты. Найс поставил бутылку на дно и сел к Эйприлу. Сконцентрировался. — В общем, Доктор Мин Хи сам не всегда содержал меня в человеческих условиях. Ты хоть видел его клетки в подвалах? С чего бы ему вдруг заботиться обо мне в Инверно? Если Король не идиот, он поймет твое предательство. — Поосторожней на поворотах. Я не предавал своего Короля. И я не видел никаких подвальных клеток. Король тоже их не видел, — Эйприл закинул ногу на ногу. — Поэтому мои влажные фантазии — твоя единственная зацепка остаться в этом вагоне. А свои домыслы о моем предательстве засунь Химере поглубже в зад, — он передал воду в руки Мая. Задержался, когда их руки соприкоснулись. Эйприл не сводил взгляда с притаившегося Химеры. Его медовых глазах растекалось сожаление. А вот теперь он определенно задумал что-то плохое. И это не ускользнуло от внимательного человека. — В чем дело? — строго зацокал Найс. — Колитесь, пока это не перебило кости вам обоим. — Расслабься, Найс. Я не пойду крошить твою подстилку, — Эйприл собрал ноги вместе и встал. — Но благородный рыцарь Скрим намерен утащить принцессу в свое логово. — Дракон любит ломать ноги именно благородным рыцарям, — напыщенно хмыкнул Найс. — Как прекрасно, что я примерил другую роль, — Эйприл приложил ключ-карту. — И какую же роль ты предпочел? — улыбка сползала с лица Найса. — Кем ты стал для Мая? В нем проступила враждебность. Гиена защищала свою территорию. Свою стаю. Семью. — Я не стал, я всегда был, — Эйприл вышел вперед спиной. — Для Химеры я всегда был всем. Как только дверь закрылась, Найс бросил вдогонку пустую часть бутылки. Чертыхнулся. Он нервничал и совершал нервные телодвижения. Поломанными ногтями расчесал подбородок. Май поднял руку. Наверное, так выглядела просьба открыть рот. Этого он не знал. Не знал, хотел ли говорить. Просто жизнь по правилам Инверно вдруг стала удобной. Химера захотел остаться. Химеру тянуло в тюрьму. Он чувствовал свой дом именно там. Даже в образе бесправной вещи или груши для битья. Но Май усилием воли гнал это чувство, стремясь к чертовому человеку. — Почему не сказал, что прокололся перед ним? — Найс сел за стол. Если у тебя возникли проблемы с кем-то из шавок Крестового Туза, скажи о них сейчас. — Эйприл уже знал меня в лицо, когда я зашел в вагон, — Май замер под глубоким голосом. — Значит, ты облажался намного раньше, — Бубновый Туз быстро анализировал ситуацию. — Мы даже не встречались с ним прежде, — Май с ленью в голосе передал сведения. — Это не информация. Это блеяние тупой овцы, — гулко отчеканил Найс. Он говорил, как хозяин. Любовная нежность неприкаянного садиста растворилась в серьезности ситуации. — Эйприл наемник, и он что-то против тебя имеет. Инверно никогда не оставляла наемников в живых, потому что считала их врагами. Значит, Эйприл оказался очень особенным. Для него сделали исключение. Он даже занял высокий ранг у власти. Вот так выглядит информация. — Наемнику сохранили жизнь против правил, — Май снова погрузился в свои странные размышления. — Поэтому Скрим уверен, что меня оставят в живых. Уже был такой прецедент. — К черту прецедент. Мы не знаем, что сделал Эйприл, чтобы выжить в Инверно. А ты враг всего мира, перед Королем тебе нечем будет прикрыть стыд, — Найс потянулся к полу, поднял отскочившую от двери бутылку и поставил на стол. Снова уставился в глубину прозрачного пластика. Он взял лоскуты, оставшиеся вместо футболки и протер бутылку изнутри. Она будто была измазана чем-то жирным. Найс накрыл её угольным фильтром и перелил воду. — Скрим обещал помочь с Королем, — Май еще раз осторожно подал голос. — Серьезно? Ты ему рассказал о Химере? — бровь Найса изогнулась в недоумении. — Нет, — Май зажал мерзнущие ладони между ног. — Скрим просто ощутил во мне добро. — В мире подобного добра навалом, — Найс самозабвенно окунул его в дерьмо. Казалось, он немного успокоился, но это было ложью. — Эйприл сказал, что душа Инверно приняла тебя за врага. Мне с трудом удалось уговорить его молчать. По легенде душа — это поглощенный стенами талант страха. Но талант умирает без тела-носителя. Значит, где-то шарахается какой-то идиот, который управляет и мучает тебя. Найду тело, вытрясу душу, — Найс выжал остатки воды из угольного фильтра и отставил бутылку подальше от края стола. Он был окружен безумным сплетением мыслей. Немного постучал по столу. — Скрим ошибся на счет твоего спасения. Стоит Королю узнать о Химере в поезде, как Химеры не станет. — Звучит, будто тебе не плевать на меня, — холодный голос заставил его снова замереть. — Так и есть, — Найс явно и сам прозрел при этих словах. — Все стало сложнее нас с тобой. — Оно всегда было сложнее, — Май почувствовал себя подростком. Будто его бросили ради пачки сигарет. — Просто ты отрицал, — радость официального признания их невозможности быстро испарилась. Найс съезжал с темы общего будущего в самый неподходящий момент. Попытка вести себя адекватно провалилась. Затошнило. Во рту снова запенилась слюна. Май её сплюнул. — Ты не задал Эйприлу ни одного нормального вопроса. Допроси уже его. — Мне плевать на нормальные вопросы, — Найс сидел, сложив на столе руки. — Он всегда был всем для тебя. Любой бы идиот уже догадался с таким количеством подсказок. — Значит, я не идиот, — Май сделал хороший вывод. — Или подсказки были плохого качества. — Поговори мне тут еще, — Найс нехотя вернулся к разбору. — Видел его почерк убийства? — Я никогда не знал наемника с электроножом, — Май полулежа рассматривал пальцы. — Это его новое оружие, — Найс не смотрел в глаза. — Он намекнул на свой старый метод. — Я помню очень многих талантов-электриков, — Май пожал плечом. — Они мертвы, Найс. — Тогда почему один из них шатается по вагону? Эйприл выглядел живее тебя, — человечишка выдохнул. Снова потерял контроль. Потому что был вынужден считаться с силой масштабнее его самого. Было видно, как сильно он не хотел идти против Инверно. — Эйприл смотрел сквозь тебя. Словно пытался узнать в тебе что-то знакомое. Думаю, ты подгадил ему очень давно. Может быть, даже был ребенком, — Найс составлял личностный портрет своего нового знакомого незнакомца. — Он убивал по-разному. Перебирал варианты. Эйприл — убийца, а не садист, — Найс с безразличием провел четкую линию различия. — Убийца со вкусом, мозгами и терпением. Скорее всего, эстет. Значит, убивал он красиво и эффектно. — Я тоже долгое время был в поисках себя, — Май обозначил свое сходство и связь. — И кто же был твоей музой? — Найс ухмыльнулся, услышав попытки Мая работать вместе. — Безалкогольная текила и ненависть к Старику, — припечатал тот. — Я говорил о твоем детстве, — Найс не постеснялся ковырнуть рану. — Когда ты был юнитом. — Меня вдохновляла моя невеста, Сиерра Гуд, — Май тоже внес нотку юмора. — Ляпнешь что-нибудь подобное еще раз, я отрежу тебе яйца, — Найс даже замурчал. Он любил давить в других наглость. Любил ломать сопротивление. Любил сливаться с жертвой. Он потянулся, взял газету и расправил её на столе. Взял уголек и начертил на пустом месте маленький ромб. О чем-то задумался. Ожидание его мыслей было тягостным. Найс недовольно смотрел на испачкавшиеся пальцы. Его взгляд вдруг за что-то зацепился. Он смахнул угольную пыль и поднес рейтинг убийц к глазам. Будто ищейка напал на след. После однократного стука в дверь в комнату зашел Скрим. Отвлек от дельной мысли. Май встал на ноги. После выходки в туалете желание приземистого флирта отбило напрочь. — Можешь при мне не вставать, — Скрим с трудом не повернул головы на Мая. — Не может, если не хочет стать инвалидом, — Найс тоже поднялся. Он был вынужден выразить уважение старшему по рангу. Потому что был безликим Тузом. — Эйприл ошибся, когда выпустил тебя, — Скрим говорил так, будто хотел раздавить таракана. — Эйприл не дал тебе убить моего наивного Мая, — Найс не сомневался в своих догадках. — Что ты знаешь о моих действиях? Я отдал Инверно больше четырех лет своей жизни, — Скрим закрыл за собой дверь. Он словно не знал, что человечишку было сложно переубедить. Он не хотел переубеждать. Хотел надавить и придавить. — Я до сих пор уверен, что Король примет любую правду о Мае с моих слов. Не знаю, что ты задумал, человек. Ты запудрил Маю мозги, и он оказался в настоящей опасности. Вашу ложь нужно раскрыть Королю. — Скрим, — Май вмешался. Тот махнул рукой, приказав замолчать. — Найс, Король ждет тебя в приемном вагоне. Май скосил взгляд на Найса. Колесо повернулось. Это была не карточная игра. Это были маленькие фигуры на пятнистой доске. Скрим словно пытался изменить привычный уклад. Боролся против системы, которую почитал. Май грузно опустился на задницу. Найс выжил в Примавере, выжил бы и сейчас. Голова гудела. Страх то и дело забирался под кожу. Чем бы ни была душа Инверно, она не просто приняла Химеру за врага. Она знала, что он враг. Но Май никак не мог понять свою жажду защитить эту тюрьму. — Ты лишь убирал отходы за Бубновым Тузом, инквизитор, — Скрим даже открыл Найсу дверь. — Меня хотя бы к отходам подпустили, — Найс улыбнулся. — Уверен, ты даже этого не добился. Скрим схватил его за плечо и выволок в коридор. Захлопнул дверь. Май ничего не слышал. Значит, включили звукоизоляцию. Наверное, дрались. Найс сам нарвался на драку. Май сел на опустевшую кушетку и насладился тишиной. Газета словно пыталась что-то подсказать. Что-то крикнуть с напечатанных строк. Её принес Эйприл. Может быть, в качестве очередного намека. Май провел рукой по рейтингу. Такому чужому и незнакомому. Убийцы сменялись. Кто-то умирал, кто-то уходил. Устрашаемость оценивалась по новым и новым критериям. На обороте угольком было нацарапано слово: «отрицай». Найс оставил предупреждение. Скрим вернулся через несколько минут уже без стука. — Он снова поднял на тебя руку? — сел на другой конец столика. — Нет, — Май закрыл газету и отодвинулся. Все равно это было слишком близко. — Ты хочешь быть с ним? — Скрим смотрел так, будто мог вылечить даже смерть. — С каких пор у меня появился выбор? — Май занял удобную позицию. — Найс мой джокер. — Я же обещал, Король изменит это, — Скрим демонстративно сжал и разжал уродливые пальцы. Они дрожали так, словно его била лихорадка. В его низком голосе начала читаться открытая властная фальшь. Он уже не уговаривал. Он ревновал и указывал. Как собственник. — Слушай, Май. Душа Инверно встала против тебя, и это факт. Какой смысл убегать от правды? На твоей стороне есть только я, — он ткнул себя в грудь. — У тебя есть информация, за которую Король простит тебя. Эйприл тоже не был у нас желанным гостем. Он убил подростка. Подростка-таланта, усыновленного одной семьей в Техасе. Его смогли простить. — Ты убеждал, что Эйприл не тронул бы ребенка, — хмыкнул Май. — Ты же солгал мне. — Он нарушил свое табу единожды, — Скрим пытался оправдать его. — Он безумно сожалел. — Лучше уходи, — Май отвернул голову к окну. — Душа Инверно не примет меня. — Как ты можешь быть врагом, но не желать никому зла? — возмутился Скрим. Непонимание плескалось в нем безудержным бессилием. — Как я могу слепо верить чертовой душе Инверно, когда знаю тебя? Я чувствовал твои мысли, когда переливал в тебя свою регенерацию. Ты словно бесконечный поток чистоты и боли. Я чувствовал в тебе веру. Веру в то, что войны не будет. Я чувствую мечту о чистом небе и голубых родниках. Я выбрал апокалипсис. Под чистым небом не должна была возродиться разумная жизнь. — Я не смогу отказаться от самого себя, — Май с усилием воли смотрел в окно. — Объясни мне, — Скрим сел на корточки перед ним. — Хотя бы назови настоящее имя. — Я просто хочу мир, где никто не будет страдать, — Май отнял руку и почувствовал боль. На коже стали проступать синяки. Каждое жесткое прикосновение наливалось кровью. Каждая хватка Найса превращалась в синяки. Их борьба в туалете проявлялась на коже побоями. Май хмыкнул. Сейчас он мог разжалобить даже самого себя. Но не душу Инверно. — Я устал. — Мы могли бы избавить мир от страданий вместе, — Скрим просил несбыточного. — Ты бы смог отключить измученного больного от системы жизнеобеспечения? — Я бы вылечил вот этими самыми руками, — Скрим глухо засмеялся и показал изрубцованные ладони и пальцы. — Мне дан величайший талант лечить и людей, и талантов. Лекарство, о котором ты говоришь, обесценит жизнь. — Если вылечить каждого на планете, ты дашь войне новых здоровых солдат, — Май вздохнул. — Найс подставил тебя, уговорив молчать, — Скрим поднялся с пола и выпрямился. — Найс бы так не поступил, — Май говорил о том, о чем нельзя было открываться чужакам. — Кому бы ты поверил больше? Сумасшедшему подростку с неконтролируемой жестокостью или взрослому мужчине с талантом исправлять чужие ошибки? — Скрим отечески улыбнулся. От его мелких морщинок вокруг глаз рассыпались осколки тепла. Песчинки доброты. Солнечный свет в глухом вагоне. — Май, я буду бороться за тебя. Но тебе нужно помочь мне. Ты должен понадеяться на меня и принять помощь. — Я бы хотел поверить себе в первую очередь, — Май осмотрел свои исцарапанные ладони. — Человек не пара тебе, — Скрим похлопал по полке верхнего яруса и собрался уйти. Найс уже должен был вернуться. Они что-то с ним сделали. — Хорошо, пойдем к твоему Королю, — резко передумал Май. — Надоело спорить напрасно. Скрим замер, услышав просьбу. Он даже вздохнул как-то особенно. Словно его сожгли до пепла глупостью и возродили. Май встал и спиной загородил столик. Скрим его не торопил, ждал на выходе, в коридоре. Найс велел отрицать. Но отрицание завело их в тупик. Май глотнул воды, и она показалась ему горькой. Обычной. Найс испортил её своим фильтром. Взгляд снова упал на газету. Эйприл точно давал подсказки. Ноах Шрага снова занял свою передовую позицию. Тао Хи исключили из списка, как только он стал телохранителем Старика. Химера тоже исчез. Это навеяло ностальгию по юности. Однажды мир называл его героем. Ни к чему хорошему это не привело. Они прошли в комнату допросов. Май заткнул рот обеими руками, когда увидел, во что превратили тело Найса. Какой-то ублюдок с глубоко посаженными свинячьими глазенками пытал его. Найс буквально был распят. Его ударили локтем в живот, и инстинктивно человек опустил голову. Еще один удар по челюсти заставил его распрямиться. Найс зашипел сквозь зубы. Май сосредоточенно осмотрел другой конец комнаты. Король словно не обращал внимания на то, с каким хрустом наносились удары по человеку. Королю было плевать на конфликт с психиатрической клиникой. Эйприл просчитался со своей легендой. — Назови свое настоящее имя, Май, — Король не оторвал взгляда от стола. — Джеймс Аверс, — Май с первой секунды пошел в атаку. — Мы уже знакомились прежде. — Продолжайте. Найса снова ударили, но тот лишь сплюнул кровь и посмотрел в глаза Маю. Кивнул с одобрением. Курс был выбран верным. Палач снова обрушил град чертовых ударов, и Май отвел взгляд. Любые синяки могли бы зажить со временем. А вот жизнь заново не отрастала. Палач старался не задеть важные органы, лишь причинить боль. Боль, которую Найс так боготворил. Палач отдышался и встряхнул руки, с вопросом склонил голову. Король кивнул и снова уставился на бумаги. В руках палача появился нож Эйприла. Найс заулыбался во все зубы. Такой абсурдной и беспощадной выглядела улыбка, разукрашенная кровью. — Готов назвать свое имя, новичок? — нож навис над верхней губой Найса. — Джеймс Аверс, — Май инстинктивно облизнулся. — Ты научился подавлять приступы, чего Аверс бы не смог, — Король вмешался в допрос. — Вы меня недооценили, — Май театрально усмехнулся и развел руками в воздухе. — Я научился подавлять даже гордость. Ведь у меня был незабываемый учитель, — в этот момент нож опустился ниже и надавил на грудь Найса. Лезвие нанесло красивую красную полоску и оторвалось от кожи. Май инстинктивно отвернулся. Не сразу понял, что сотворил глупость. — Вампиры не боятся крови, — многозначительно заметил Король. — Признайся уже. В комнату вломился Эйприл. Очень вовремя, потому что нож лег на лицо Найса. — Пытки человека противозаконны, — произнес он, пока дошел до стола Короля. — Возможно, так было в Примавере, — Король возразил. — В Инверно это эффективно. — Пытать моего мучителя назло мне? — Май удивился. — Пришлите счет, я оплачу расходы. Эйприл махнул, чтобы он замолчал. Склонился перед лицом Короля и что-то зашептал. Очень тихо и неразборчиво. Скрим почти дернулся вперед, чтобы быть в курсе разговора, но затормозил себя. Значит, не хотел выказать недоверие Королю и другому валету. Найса это позабавило. Он замурлыкал веселую мелодию, чтобы никто не мог подслушать разговор. Наверняка в его ушах стоял гул от ударов. Если информация не доставалась ему, то не доставалась никому. Скрим нахмурился. Было видно, что он и сам был бы рад отвесить тумаков наглому человеку. — Говори правду, иначе человек умрет, — Король явно не дослушал все доводы Эйприла. Пытка продолжилась. — При звучании моего имени хорошие мальчики превращаются в камень. — К счастью, я не слышу, а читаю по губам. Впрочем, я готов рискнуть и оказаться очень плохим мальчиком, но отличным управленцем. У меня вместо сердца камень, — Король теперь смотрел прямо в глаза. Он был таким прозрачным и спокойным. Несмотря на юный возраст. Вряд ли он был старше Найса. Вряд ли был глупее. Он собрал белые волосы в хвост. Они были тонкими и переливались стальными отблесками. Они отражали каждый оттенок комнаты. — Назови свое имя, и я прикажу отпустить твоего человека. Эйприл снова что-то зашептал. Было непонятно, пытался он помочь или наоборот. — Меня зовут Джеймс Аверс, — с нарастающей злостью процедил Май. — Джеймс Аверс. — Включите вытяжки и разожгите угли, — Король положил ручку и сцепил руки в замок. Скрим взял Мая за предплечье и отодвинул от двери. Втащили решетку, наспех сваренную из каких-то старых труб. Наверное, разобрали перегородки старого вагона. Май никак не мог понять, что происходило в комнате. Почему так резко изменилось настроение каждого. В глазах палача разразился восторг, в лице Короля — умиление своей же гениальностью, на лице Эйприла проступили капли пота, а Найс хотел рассмеяться, но отхаркал кровь. — Гридирон, — Найс озвучил подсказку. — Не продадите мне в коллекцию? Я коллекционер. Май перевел взгляд на Скрима, про которого совсем забыл. Он был доволен собой. Гридирон — это так несовременно. Не стоило с ним откровенничать. Не стоило ему доверять. Май сделал шаг вбок. — Найс почти сломался, — Скрим определенно лгал. Он снова лгал. — Откройся, Май. — Меня зовут Джеймс Аверс, — тихо прошептал Май. — Я заключенный Примаверы. — Май, не надо, — Скрим тряхнул его за руку. — Что ты делаешь с собой? — Отрицаю, — Май придавил взглядом пол. Иначе при каждом усилии поднять глаза они наливались влагой беспомощности. Даже характер предавал его. Нужно было отмыться сильнее. Содрать губы в кровь, чтобы избавиться от навязчивого поцелуя. Скрим никогда не был на его стороне. Скрим просто хотел выслужиться. Это задело. Очень больно задело, а не должно было задевать. Обида выплескивалась через края его сдержанности. — Я отрицаю ложные обвинения. Найс бы никогда не дал против меня ложные показания. Угли заскрипели, даже разожглись. Мощный приток вентиляционного воздуха разбудил язычки огня. Комната стала быстро задымляться. Вытяжки не хватало. Стоило руке Найса освободиться от веревки, он вонзился пальцами в лицо палача. Его быстро повалили на спину. Руки его не слушались. Затекли. Мышцы застыли. Май не сдвинулся с места, чтобы помочь. Нужно было спасать себя. Кожа человека коснулась нагретой решетки, и послышалась отборная ругань. Туловище Найса было в крови. Запах горевшей кожи ударил в ноздри. Видимость терялась в непрозрачном грязном дыме. — Докажи, что ты Джеймс Аверс, а мой Скрим соврал мне, — Король продолжал разговор. — Тогда отпустите человека, — уверенно ответил Май. — Я привык питаться сырой кровью. — В поезде я не дам тебе такого шанса, — Король покачал головой. — Это против закона. — Против какого закона? — Май говорил медленно. И каждая секунда, каждый рваный вздох Найса убивал в нем сопротивление. Но нужно было справиться. Справиться, чтобы обрести дом. Чтобы остаться в Инверно. Это казалось бредом. Он подставлял себя, чтобы избавить мальчишку от пытки. — Найс — человек. Вы забыли, что в нем нет никакого таланта? Я не смогу поглотить и воспользоваться тем, чего нет. Он ведь первый homo sapiens в поезде. Дайте мне его крови. В глазах Короля сверкнула искра одобрения. Он махнул рукой и остановил пытку. Эйприл облил Найса водой и потушил угли. Его подняли за предплечья и опустили на пол. Вывернули руку, которой он пытался слабо сопротивляться. Сделали глубокий надрез. Май опустился на колени, затем вовсе на задницу. Найс покачал головой, измученным полубредовым взглядом назвав его идиотом. Он не хотел, чтобы его спасали. Он мог справиться с любой болью сам. Человека бы никогда не убили. Струйка крови скатилась до локтя. Май присосался к ране губами. Рвотный рефлекс разрывал голову. Он снова был уязвим. Снова приступ начинал холодить жилы. Май сосредоточился на тепле. Человеческом тепле. Соленой от кожи крови. Он обхватил ладонью горло Найса, чтобы тот не смел отстраняться и продолжал пить из руки. Кровь быстро загустела, и рана перестала кровоточить. Все было кончено. Кровь Найса была не похожа на глинтвейн. — Было забавно, но неубедительно, — металлический голос Короля заставил вздрогнуть. — Давайте хотя бы доедем до Инверно, — Эйприл внес свою лепту. — Там и разберемся. — Король, время уходит, — вступил в спор Скрим. — Мы должны начать подготовку. — Подготовку к чему? — Эйприл недобро прищурился. — Мы могли бы поговорить втроём? — Все уже обговорено, — Скрим ответил за всех. — Какую часть истории я пропустил? — Эйприл нервно вытер губы. — Что здесь произошло? — Поезд Примаверы был загипнотизирован Майклом Таскиллом на нападение на Инверно. Каждый бывший заключенный из того вагона — наш враг. Скрим предложил готовиться к войне, и я его поддержал, — Король озвучил уже принятое решение. Его разум был глух до других доводов. Скрим действительно смог повлиять на его решение. Только в отношении разжигания войны. Король взял бумаги и собрал их в одну кучу. Встал. — Готовимся отразить атаку. Эйприл саркастически поднял бровь. Найс нашел силы разлепить глаза и укорить взглядом Мая. Тихая прогулка до Инверно грозила превратиться в побоище. Но все прошло не так плохо. Они сохранили свои жизни. Каждый. Пришло время раздобыть себе чуточку возможностей. Май дождался, чтобы Король вышел, и хотел броситься к Найсу. Но не стал. Потому что альтруизм в нем куда-то провалился и переварился. Найс сам поднялся на шатающиеся ноги. — Инверно никогда ни с кем не воевала, — Эйприл с вызовом обрушился на другого валета. Мы не хотим воевать. Мы не будем воевать. — Против сумасшедшего Майкла Таскилла придется, — Скрим выдержал удар. — Душа Инверно не нашла врагов в поезде Примаверы, — Эйприл попросил взглядом выйти лишних. — Душа Инверно ошиблась в Мае, значит, могла ошибиться и в них, — Скрим закрыл дверь. — Она не ошиблась ни в ком, — Эйприл с непониманием закачал головой. — Май — враг. — Нет же, — Скрим противостоял ему. Они спорили за будущее, будто что-то решали. — Глазастый, ты зачем придумал эту глупость? — Найс подковылял к столу и еле сел на него. — В этот раз я ничего не придумывал, — правда была эликсиром власти. — Спасибо за помощь, — Скрим похлопал Мая по плечу. — Инверно сможет защититься. — Ты сдал меня, — Май увернулся от дружеского жеста. — Ублюдок, ты сдал меня! — Я просто пересказал Королю твою историю, — в словах Скрима не было сожаления. — Выслужился, — Май всплеснул руками. — Скрим, ты выслужился на моей истории. — Ты не мог решиться и довериться, — тот не соглашался. — Я хотел подтолкнуть и помочь. — Что теперь? — Май снова резко отодвинулся. — Я солгал Королю уже дважды. Я не вампир. — Душа Инверно отстанет от тебя уже скоро, — Скрим прекратил попытки достучаться. — Кстати, — недовольный Эйприл вмешался в спор. — Человек был под моей протекцией. — Это кто тебя научил ворковать над людьми? — суровые черты лица пронзила мрачность. — Я дал слово доктору Мин Хи из клиники, — гаркнул Эйприл. — Он заменил мне родителей. — Которых ты сжег в собственном доме? — спор перерастал в кровавый конфликт. — Это была приемная семья, и они были очень плохими людьми. Настоящие родители меня бросили, — Эйприл распустил электронож. Вся рыжина его волос загорелась. Каждая веснушка на гордо поднятом носу потемнела. Он очень быстро скользил взглядом по телу Скрима. Снизу-вверх. Оценивал нападение. Но вдруг передумал. Он очень органично был вписан в систему Инверно. Был умен, хитер, дальновиден. — Скрим, я вырос в приюте для беженцев в Аризоне, и с пеленок сражался за жизнь каждого незаконно перевезенного ребенка. Если в твоей голове возникла мысль уничтожить целый вагон талантов, ты должен был понимать, что я остановлю тебя. — Да прекратите уже, — Май втиснулся между ними и попытался оттолкнуть здоровяка. Резкий толчок. Май отлетел в сторону, рука провалилась в неостывшие угли. Костяшки пальцев обожгло. Он вскочил на ноги, но рука Найса легла поперек его траектории ответного нападения. Найс остановил его. Он был доволен, что нелепая стычка завершилась именно таким провалом. Верхушка Инверно раскололась. Май облизал ожог. Эти люди и таланты, они все были ненормальные. Май обошел стол. Сел на место Короля, практически спрятался за бурой спиной Найса. Скрим пересилил молчание. Пересилил свою выходку. Поднял решетку, прислонил к стене и растоптал угли. Конфликт снова был исчерпан. — Я не хотел навредить, — Скрим не поднимал головы. — Май, я бы никогда не причинил вред. — Конечно, нет, — с издевкой протянул Найс. — Ведь до приезда в Инверно это моя баба. — Этот цирк мне надоел, — Эйприл обвел глазами комнату допросов. Он снял футболку робы, кинул её на стол. Раны Найса нужно было перевязать. На смену хитрости пришло опустошение. Запустил пятерню в рыжину густых волос, взъерошил копну, покачал головой. — Май, у тебя земля под ногами стонет, — он стоял возле выхода. Дым уже рассеялся, и его цепкий взгляд смог вселить благоговение в каждого. — Стоило бы отстрелять тебе подобных. Эйприл кивнул Скриму, закончив страшной угрозой. Скрим повел бровью и вышел из комнаты. Им нужно было собраться, чтобы двигаться дальше. Эйприл на секунду задержался, зыркнув на часы. Повернулся спиной, перешагнул порог. Он был раздет выше пояса. Исчез в коридоре. На всю его спину была вбита татуировку рыжей лисы с пушистым хвостом. Художественный рисунок передавал мельчайшую деталь. Электрический талант был загвоздкой, а не зацепкой. Приют. Пожар. Табу на убийство детей. Долгий поиск почерка убийства. Ненависть к Химере. Все завертелось перед глазами. Хитрый лис имел права на смертельную злость. — Я знаю, кто он, — Май остался наедине со своим человечишкой. — Стремные у тебя друзья, — сквозь зубы прошипел Найс. Ему было зверски больно. — Сначала разберемся с тобой, — Май помог человечишке подняться. Его тело весило не меньше груженого вагона. Май дотронулся до напрягшейся мышцы руки и почувствовал в ней неуверенную дрожь. Душа Инверно ослабила его. Найс едва перебирал ногами, но где-то в середине вагона схватился за оконную решетку и подтянулся. Май позволил ему быть призрачно сильным. — Ты был прав по поводу Скрима. Он все-таки меня предал. — Скрим перепутал дерьмо в тебе с шоколадом, в этом нет его вины, — Найс отдышался, устроив себе привал. — Уж я-то в предательстве разбираюсь. Он верил в то, что спасает тебя, — пробормотал он. — Меня заинтересовал Эйприл. Кто этот сукин сын, и что за черт ему на печень надавил? Он явно Королю перца под нос подсыпал, — Найс пошел в сторону комнатушки, держась за неровности стеновой панели. Доковылял сам, плюхнулся на койку и присосался к горькой воде в бутылке. — Уши у меня целые, так что рассказывай. В моем гениальном плане Эйприл должен был быть на нашей стороне. Если он ведет игру за моей спиной, придется его исключить из жизни. — Он супергерой моего детства, — Май погладил зажатые в ладони часы. — Супергерой, — машинально повторил Найс. — Просто пойду и перережу ему глотку. — Не сможешь, — Май взял в руки газету с рейтингом успешных убийц. — Героизм опасен и непредсказуем, — в болезненном бреду подытожил Найс. — И в свое время этот супергерой занимал третью строчку рейтинга, — Май передал статью. — Как ты перешел ему дорогу? — Найс не дотронулся до газеты. Снова присосался к бутылке. — Украл место под солнцем, — хмыкнул Май. — Эйприл — это Ред Фокс из Аризоны. — Шутишь? Он умер больше двух лет назад, — Найс все-таки взял газету и развернул то место, где оставлял свои пометки. С удовольствием подчеркнул имя Эйприла. Теперь он явно ничего не понимал. Или понимал больше, чем следовало. — Эйприл — защитник слабых и спаситель обездоленных. Хреново. Впрочем, у вас у обоих героизм всегда утопал в крови. Давай, расскажи мне, что бойскаут с крыш Финикса забыл в Инверно? — Найс из гиены превратился в пиранью. Голова его явно кружилась, губы пересохли, под глазами выступили красные пятна. Он пережил ад, и в этот ад собирался утянуть каждого. — Глазастый, пошевеливайся. — Ред Фокс никогда не жил в Финиксе и никогда не жировал. Он грабил богатых чиновников, обличал их в воровстве, украденное раздавал нуждающимся. Он защищал детей из приютов от расплодившихся лабораторий твоей мамы и от цепких лап твоего отца, — Май подсел к Найсу. От него пахло тушеным мясом. Запах этот был очень съедобным. Май убрал закоптившиеся волосы, увидел кровь из уха, испачкавшую шею. Он дотянулся до влажных угольных фильтров и разодрал их снова на тряпки. Нужно было отмыть красивого человека. — Эйприл действительно вырос в приюте. Семья, приютившая его, однажды сгорела в пожаре, и больше его никто не брал к себе. Мне стало понятно, как он познакомился с твоим психотерапевтом, — Май только размягчил и размазал кровь. — Эйприл знает о двуликости доктора Мин Хи. Он сказал, что тот заменил ему родителей. Нельзя быть едва ли не родственниками и не знать тайны. Таланты так не поступают. Эйприл знает и Тао Хи. Наш любимый ублюдок поддерживает детские дома, где скрывали талантов. Значит, делал это и в прошлом. Если Тао Хи узнал, что ты в поезде Инверно, то и Эвелин тоже. Тао Хи принес рисунки. Он ужасно любит детей. — Если Эвелин вообще осталась жива, — прокряхтел Найс и взял поднял укатившуюся ручку. Слишком много «если» он исключил из данных. — Твоя семейка никогда не умела умирать, — фыркнул Май и вновь помог Найсу сесть. — Эйприл намного сложнее безмерной благодарности моему психотерапевту. Ему что-то нужно от тебя, глазастый. Он вытащил меня из клетки не по просьбе Мин Хи или Эвелин Гуд, поверь мне, здесь была моя заслуга, — хмыкнул Найс. — Вот же хитрый лис. Думал, что сможет скрыть свою героическую личность под маской инквизитора. Еще и моего Мин Хи своим папашей считает. Ну уж нет, свою семью я с придурками делить не собираюсь. — Будь я на месте Эвелин, я бы пожелал, чтобы тебя заперли в Инверно, — поразмышлял Май. — Потому что за стенами этой тюрьмы бушует геноцид? — Найс согласился с этой мыслью. Май не ответил на этот вопрос. Не стоило напоминать, что антивирус был опасен и для людей. — Все беженцы равнялись на Ред Фокса, — он с восхищением вспомнил былые годы. — А потом эти беженцы стали убийцами и ворами, — Найс схватился за горло и закашлялся. Наглотался дыма. Он был к гридирону ближе всех. И дальше всех от вентиляции. Он взял заляпанные кровью угольные фильтры, прочистил горло и отхаркал в тряпку. Люди были слабы. Их тело физически восстанавливалось медленнее. Найс вытер рот. — Эйприл не настолько идиот, чтобы оставить меня в Инверно на несколько лет. Я здесь всем костью поперек горла встал. Сейчас меня интересуешь ты, глазастый. Каким местом ты перешел дорогу злопамятной лисице? Я не могу придумать план, в котором Эйприл был бы моим врагом. — Я всегда во всем был последним в элитном отряде Старика. Ненавидел свою беспомощность. Сиерра сносила деревья, Сил мог заморозить противника и убить вместе с вирусом, — Май вспомнил, как прижимал толстый затупленный нож к горлу. Как сильно хотел умереть. Уйти к родителям. Детские воспоминания не умиляли. Он осмотрел спину Найса и понял, что нужно было срочно обработать запекшуюся кожу. Нарвал еще тряпок из наволочки. Найс терпеливо ждал новой экзекуции. Молчал. Тогда Май был вынужден продолжить. Тишина заставляла откровенничать. — Я случайно узнал о мальчике из Аризоны. Моем сверстнике. Уже ребенком он защитил приют, в котором рос, от грабителей. Он прыгнул на вора сзади с компьютерным шнуром и повис на нем. Грабитель не смог освободиться и задохнулся. — Удавка, — тело Найса пробила дрожь боли. — Сукин ты вор, Май. Украл у него почерк. Сними удавку. Пока будешь разматывать, я отрежу тебе обе кисти руки. — Я действительно выбрал его первое убийство своим постоянным оружием. Это было сложно назвать совпадением, — Май тут же перебил логичное возражение Найса. — В общем, я помешался на удавке. Старик хотел найти для меня что-то менее контактное. Я учился ближнему бою, дрался черенком лопаты. Я настоял на своем, это был мой выбор, — Май почти очистил кожу Найса от сажи. Нужно было найти что-то заживляющее. А заживлять сейчас был способен только Скрим. Найс словно услышал эту дикую мысль и развернулся к Маю лицом. Он ждал продолжение рассказа. Май отсел. В конце концов, ближайшее будущее уже нельзя было переиграть. Как и прошлое. — Не смотри на меня так. Долгие месяцы я фантазировал, что смог защитить своих родителей от солдат. Ведь у меня была способность исчезать, а я просто замер и смотрел, как маме перерезали горло. Я тренировался. Я упорно старался быть похожим на Ред Фокса. Ловил любые упоминания. Я становился солдатом, он становился защитником бедных районов Аризоны. В свое время мою хитрость считали героической. — Дети всегда подражали супергероям, — Найс вырвал лист газеты. — Пусть успокоится. — И сколько подражателей стали легендарными убийцами и врагами всего мира? — Май процедил последнее сквозь зубы. — Он был моей музой до самого конца. Ред Фокс, которому я едва не поклонялся, был идеалом. Он действительно постоянно менял свой почерк, и каждый раз я пробовал что-то новое, но возвращался к удавке, — Май вдруг поймал свое отражение в бронированном окне. Он выглядел гниющим трупом. Тело отмирало. Начинало гнить. В местах синяков образовались рыхлые мягкие впадины. Он почувствовал себя рыхлым перезрелым яблоком. — Под конец карьеры Ред Фокс остановился на несчастных случаях. Его работу было легко отследить, но сложно доказать. Он стал профессионалом. Я к тому моменту тоже был вполне самодостаточным засранцем и героем человечества. Потом он исчез. Просто растворился в воздухе, а я про него забыл. У меня тогда своих проблем хватало, Старик окрестил меня предателем и выгнал из резиденции. Я стал наемником, подвернулась работа в Апокалипсисе. Я начал специализироваться на несчастных случаях. Я украл его первое и последнее оружие. Даже твою сестру я выбросил из окна, если ты вдруг забыл, — Май привел неоспоримое доказательство — Я украл его почерк дважды. Я даже предположить не мог, что Ред Фокс был все это время жив и ждал расправы. Да мне давно уже стали неинтересны герои. Герои всегда умирают, разве нет? В конце концов, я же перешел на сторону зла. Специализация: несчастные случаи. В настоящем — беспринципный наёмник. — Как хорошо, что ты это понимаешь, — необычайно ласково подтрунил Найс. — Мое имя появилось в рейтингах вместо него, — неловко закончил Май. — Так ты еще занял его место в рейтинге, — Найс повел ногой в сторону, размяв колено, и замер, забыв вернуть ногу назад. Погладил ногу. Похоже, старая травма дала о себе знать. Когда люди ломались, они не возвращались к прежней жизни. Шаг за шагом они теряли себя. Найс остался сидеть, широко расставив ноги. Он продолжал подчеркивать имя Эйприла. Линия стала очень жирной и разъела бумагу. — Он знал тебя в лицо, Май. Почему? — Уверен, мы не встречались с ним раньше. Но я что-то и почувствовал при встрече. Это сложно объяснить человеку. Будто знаешь, что тебе не причинят вреда и не обманут. Ощущение дома. Смешно, но меня потянуло к нему, — Май взял в руки пластиковую бутылку и отхлебнул. Подавился. Выплюнул воду обратно. Поднял ошеломленный взгляд. Найс тоже остановился. Перестал чиркать в газете и с явно охреневшим видом смотрел на него. — Не в том смысле потянуло, извращенец. Если нам не нужен враг в его лице, я его просто уберу. — Надо будет — я уберу сам, — пренебрежительный кивок выглядел равнодушным. — Это моя каша, — Май занервничал и заерзал на месте. — И мне её расхлебывать, — Найс словно включил в голове автоответчик. — Я пытаюсь поговорить с тобой, — Май даже не был уверен, что его слушали. Мальчишка был не просто хорош собой, а незаконно хорош. Легкая растерянность была ему к лицу. Потому что даже растерянность Найс сжимал обеими руками и не давал выскользнуть. Ему не хватало информации. Он не мог плыть по течению и сдвигать фигуры с доски. С одной стороны, он раздражал, с другой стороны умилял. Май сложил ноги под себя, окончательно замерзнув. — Найс ты не можешь отрицать то, что геноцид произошел. Мы допустили первую волну и можем проворонить вторую. Воздух за стенами уже заражен и опасен. Найс должен был остаться в Инверно. — Между прочим, воздух опасен и для тебя, — Бубновый Туз закусил кончик ручки. — Ной мог позвать тебя в Инверно по приказу Эвелин. Чтобы запереть, пока воздух не станет чище. Ты не забыл, что они были друзьями в корпусе миротворцев? Он был Картеру едва ли не братом. Просто открой глаза и посмотри, как сошлись звезды, — Май пытался расшевелить безудержную апатию. — Ладно, предположим, что я не прав. Может быть, ты даже разговоришь Ноя, который не чувствует боли, без пыток. Возможно, он даже расскажет о биологическом оружии что-то важное. Ты не сможешь остановить то, что уже произошло. — Ной расскажет мне что-то потрясающее, иначе пожалеет, что не чувствует боли. Эта тема закрыта и не смей намекать на то, что апокалипсис — наше спасение, — Найс хлопнул ладонью по столу. Ничего логичного и умного он не сказал. — Почему ты обвинил моего лаборанта в пособничестве Микки? Что Сильвер наговорил, что ты готов уничтожить целый вагон заключенных? — Найс вдруг вспомнил об очередной нерешенной проблеме. — За ночь я должен отрезать головы талантам, для которых выстраивал Примеру. Большинство из них были преданы мне, а не Микки. Я хочу знать причину твоего идиотизма. — Микки действительно сделал твоим талантам внушение, — признался Май. — Но Сильвер придумал, как запустить реакцию разложения моей регенерации. — Всего-то? — Найс одарил его красноречивым взглядом. — Я ждал какой-нибудь сенсации. — Я не умру за то, чтобы другие таланты жили, — Май пригвоздил свою идею ультиматумом. — Больно важную роль ты приписал своему эгоизму, — в мальчишке снова проснулась сила. — Но ведь Ной согласился говорить только при мне, — Май задал встречный вопрос. — Кто ты такой, чтобы об тебя спотыкался мой грандиозный план? — Найс не забыл поглумиться и показать оскал слегка пожелтевших от курева зубов. Резко замолчал, оговорившись. Это была интересная реакция. Его щеки покраснели сильнее, а глаза забегали по потолку. Он собирался солгать. И он солгал. — Я притащил твой зад в Инверно из снисхождения к тебе. Ной польстил себе, раз посмел поставить мне условия. — Ной не ставил тебе никаких условий, — Май рухнул бы на пол, если бы не успел сесть. — Ты солгал. — Твоему присутствию здесь была причина, — Найс покрылся налетом линчевания и важности. — В этот раз перед отправкой в поезд люди скрасили мои дни в одиночке, — Май сжал зубы. — Человеческое гостеприимство прекрасно, — хмыкнул он и развернулся всем корпусом. — Десять дней подряд меня пытали, Найс, — Май едва смог произнести это без дрожи. — Нет, никогда. Глазастый, какого хрена ты несешь? Что ты пытаешься мне доказать? — теперь Найс выглядел так, будто искал свой интеллект по мусорным бакам. Болезненный и чуточку разгромленный. Он стоял на краю пропасти и даже не балансировал. — К черту. Десять дней пыток не пересилят боль, которую ты почувствуешь, если я дам ложную надежду. Просто поверь, что ты должен был сюда попасть. Заметь, здесь эти десять дней я тоже не в раю провел. У меня выбор между твоими чувствами и желанием отряхнуться от свалившейся грязи. — Отряхнись, — жестко процедил Май. — Докажи, что ты не такая мразь, какой я тебя вижу. — Я не хочу калечить тебя лишний раз, — его поведение походило на дурацкий розыгрыш. — Раньше ты мог засунуть окурок мне рот, — Май напомнил о самом первом уничижении. — Я тебе в рот много чего могу засунуть прямо сейчас, — Найс резко повысил голос. — В этот раз пусть это будет правда, — Май пожал плечами. — Проглочу в любом виде. — Хрен с тобой, — Найс махнул рукой. — После того, как я получил первое приглашение на «Ковчег» Ноя, Лайэр начал глубоко копать под каждого заключенного. Это опасная тюрьма, Май. Я случайно заметил кое-что интересное в записи триста пятого заключенного, — Найс заметил на себе шаткий взгляд и, видимо, решил пояснить свой поступок. Но оставил паузу. Эту паузу можно было заполнить кучей догадок. Найс закурил и его взгляд стал затуманенным и неясным. — Этот неизвестный мне заключенный в своей анкете оставил метку. Что потратит единственное свидание с внешним миром на человека по имени Хоуп Эбель. Он сидит в тюрьме больше двух лет и до сих пор никто не пришел к нему на встречу. — Кто-то хотел встречи с моим младшим братом? — Май вскочил с места и с бешенством вытер лоб рукавом. — Доктор Бейкер рассказал Стоуну, что твой брат был мутантом. Он был рожден с двумя талантами, — Найс сложил руки под грудью. — Вероятно, наш с тобой общий папочка позаботился о том, чтобы эволюция талантов не всплыла раньше времени. В Примавере ты сказал, что Химера — слишком сильное оружие. Как тому научил тебя Старик. И Старик действительно умеет вычеркивать имена людей из истории. Химера должен быть в тени. — Старик не вписал имя Хоуп в списки погибших, — догадался Май. — Он забрал тело. — Поэтому триста пятый заключенный думает, что твой братик выжил, — подтвердил Найс. — Ты снова влез в мою жизнь, — Май принял для себя решение не искать неприятности. — Я и есть твоя жизнь, — скрип рельсов на повороте почти погасили его дерзкое признание. — Найс, это мое прошлое, а ты копаешься в нем, как в горшке с дерьмом. Ты притащил меня, потому что побоялся, что этот заключенный не станет с тобой говорить, — Май мальчишку за горло и несильно сдавил пальцами. Давно он не ощущал биение жизни так близко. Где-то совсем рядом пульсировала вена. Крупная, выступающая. Найс даже закатил глаза. Знал, что ничего не будет. Но Май не торопился отпускать. Подошел вплотную. — Повторяю последний раз. Твой отец знал, что поселение в ту ночь было беззащитно. Знал и пошел на детей войной. Он ублюдок, и дал нам наши ублюдочные жизни, — прошипел Май бессовестным тоном. — Вместо геноцида ты можешь бесконечно ковыряться в трусиках сестры, хрустеть лобстерами, ездить в мое поселение и откапывать трупы детей, можешь проявлять неадекватный интерес к моей жизни. Но ничего из этого не принесет тебе удовлетворения. Потому что твой отец — убийца и трус, бросивший родного сына в психиатрической клинике. Найс как-то слабо кивнул. Его шею пришлось отпустить. Май с усталостью повалился на полку. — Прозвучало так, словно ты остался единственным, кто пытается хоть что-то сделать, — Найс замер, будто потребовалось время, чтобы проглотить ряд кощунственных обвинений. — Ты провел в поезде целые сутки. Но все, что ты смог, так это подставить задницу под член Скрима. Как-то мелковато даже для тебя, — он старался говорить спокойно, но злость съедала его — Уверен, в его штанах было не так уж мелковато, — ответная колкость родилась в мгновение. Май перевернулся на другой бок. В горле засвербила явная обида. Ребенок отчитал его по делу. Неожиданный рывок, заставил икнуть. Его схватили за волосы и резинку штанов, и сбросили на пол. Босая нога уперлась в живот. Не сильно. Найс не пытался выдавить ему кишки. Он убрал ногу, перелез через Мая и уселся на его кушетку. На ней была подушка без наволочки и тонкий дырявый плед. Май с трудом поднялся, но на другую кушетку не залез. Он замерз слишком сильно. Пальцы на руке стали пухнуть и труднее сгибаться. Если бы Скрим зашел прямо сейчас, Май бы нашел тепло рядом с ним. Слишком токсичными были разговоры с Найсом. Слишком ядовитым был воздух в комнате. По полу полз небольшой паучок, он старательно подбирался ближе, но тут же отступал. Нельзя было надеяться на помощь Скрима. Это было противоестественное желание. Паук попятился. Он не сводил маленьких любопытных глаз. Найс вразвалочку сидел под пледом и продолжал смотреть на выстроенную схему имен. Он словно искал кого-то, кто не был на своем месте. — Скрим лишь пытался мне помочь, — Май заступился, почувствовав, что врагом сделали его. — Скрим пытался помочь только себе, — характерно облизнулся Найс. — Он хотел твою дырку. Личная неприязнь могла сбить с верного расследования. Май уперся двумя руками в край кушетки за спиной, подтянулся и усадил задницу рядом с Найсом. Тот замер, почувствовав движение возле себя, но не огрызнулся. Он был весь поглощен делом. Май видел Бубнового Туза заработай уже второй раз, и в этот раз в нем кольнуло жалобное восхищение. Вся газета была исписана символами. Изрисована паутиной, как бы символично оно не выглядело в холодной Инверно. Он писал ручкой, которую Король забыл в комнате пыток. Он успевал подловить все детали, пока мир двигался. И двигался он, как оказалось, вокруг его самоуверенной персоны. Найс добавил еще одну линию, подписав её странным символом. Теперь картина напоминала звезды галактики. Бубновый Туз строил планы. Май поднял один листок и увидел жирный знак вопроса возле имени Скрима. Найс не торопился делать из него злодея, наплевав на личную неприязнь. Вот так выглядит информация. — Он лекарь, — вдруг произнес Май, дополнив сведения. — Практически человеческий врач. — Не знаю, что хорошего в человеческих врачах ты нашел. Последние из них отправили меня в клинику к сумасшедшим талантам. Лекарь, значит, — Найс зачеркнул знак вопроса рядом с его именем. Казалось, одного слова было достаточно, чтобы превратить имя в угрозу. Уже вечерело. Лампа стала тусклой, отчего зрачки Найса расширились донельзя. Он перестал хмуриться, словно решил задачку. И решение ни к чему хорошему не привело. — Май, что он сделал такого, что заслужил твое полное доверие? Ты только и трещишь о нем и его члене. — Он скрыл меня, когда ударил первый приступ, — Май не стал язвить в ответ. — Может быть, что-то еще? — лицо Найса совсем потемнело. Голос стал мягче и добрее. — Он всегда был честен, если дело касалось меня, — Май осторожно подобрал пальцы ног. — Тебя аттестовали по предмету «история войны» во время учебы в корпусе? — Найс замер. — Лекари были одними из первых возникших талантов. Многие годы служили людям, спасая от тяжёлых болезней. Согласно истории, межвидовая война началась со стычки внутривидовой. Причина долгое время не расследовалась. Существовало много версий, ни одна из них не подтвердилась. Поэтому начало войны считается неизвестным. Между тем лекари были первыми главнокомандующими Военного лагеря талантов и его основателями, — закончил Май свою лекцию. — Доказанные голые факты без прикрас, — вздохнул он. — Поговорка «таланты рождены убивать» появилась вместе с лекарями, — Найс нажал ручкой так сильно, что продырявил газету, которую держал на коленке. — Внутривидовая война между талантами как-то слишком хорошо вписалась в легенду о душе Инверно, если добавить к ней пару фактов, — Найс перевернул газету, но не нашел на ней и клочка чистого места. Тогда он взял маленький уголек и начертил на светлом столе два круга. Их пересечение заштриховал. — Внутривидовая война талантов велась между лекарями и талантами страха. Это я точно знаю из литературы двадцать первого века. Два подвида талантов что-то не поделили. Началось с информационной войны, переросло в локальные стычки, и превратилось в вооруженную бойню. Лекари победили и отвоевали кусок территории. — Войну начали задолго до рождения Военного лагеря талантов, — возразил Май. — А теперь послушай еще кое-что. По легенде, Инверно строили, чтобы сдержать опасных талантов-преступников. Но люди испугались и объявили всех талантов врагами. Начальник стройки сжег свою душу, когда люди предали его. Стены тюрьмы впитали его страх, что таланты ответят жестокостью на жестокость людей. Он оставил три заповеди, что Инверно не впустит людей, чтобы они не пострадали от рук талантов. Что Инверно не впустит врагов, которые настроят узников против людей. И Инверно не впустит трусов, потому что именно из-за страха человечество предало талантов, — Найс повторил рассказанную Сильвером историю в более подробной интерпретации. — Но в самом начале таланты страха сражались с лекарями. Если атисерисация была другом людей, то за что сражались лекари? — Думаешь, лекари затеяли заварушку, чтобы начать войну против людей? — удивился Май. — Я не могу апеллировать факты домыслами, — притормозил Найс. — Во время учебы тебе стоило больше читать книжек и меньше бегать за гениталиями Сиеррой Гуд, — усмехнулся он, обведя имя Скрима, Эйприла и Короля в маленькие кружочки. — Однако, мне удивительно встретить два практически вымерших подвида таланта страха в одном поезде, — он закончил свою мысль и ухмыльнулся. Вот за какую веревочку он собирался дернуть. — Если атисерисация ищет врагов внутри Инверно, то чем занимается лекарь Скрим? — Начинает войну против внешних врагов, — прошептал Май. — Снова внутривидовую, на этот раз с Микки. — Для простого валета у него оказалось дохрена амбиций. Но это я исправлю. Он подписал себе приговор, — хмыкнул Найс. — Теперь меня интересует позиция Короля. Место у высшей власти он бы не занял за красивое личико. Я свою карьеру своим потом и чужой кровью проложил. Он едва ли старше меня, чтоб занимать такую карту. Руки еще не замарал. Почему он так облажался? Почему пошел на поводу у Скрима и согласился с ненужной им войной? — Так ты счел Короля красивым? — иронично отметил Май. — Да, он же похож на девчонку. — Тебя в моих словах только это зацепило? — Найс резко запрокинул голову. — Почему ты вообще затащил меня в свою койку? — Май неосторожно сковырнул тупое молчаливое уязвление. Вместе с этим неожиданно ожило и прибитое к полу тщеславие. — Я же видел твою предыдущую даму. А теперь этого Короля. Я вообще в твои вкусы никогда не вписывался. Ты мог дать мне ранг дамы и не трахать при этом. Какого черта ты зациклился на мне? — Май перехватил пачку сигарет из рук Найса, положил её справа от себя. — Я не собираюсь всю ночь вентилировать легкими твой дым. Я не твоя собственность. Я не твоя вещь. — Наглая ложь, — Найс смотрел, стискивая челюсти все сильнее. Рука медленно поднялась вверх так, словно хотела залепить пощечину. Замерла, пальцы сжались в кулак и тут же разжались. Ладонь похлопала Мая по грязной макушке. — Да какой идиот дал бы тебе ранг дамы, не попользовав задницу? Это ты по тюрьмам как по курортам ездишь. Посиди под землей пару лет и изменишь мнение. Я предупреждал, что от меня тебе спасения не будет. Он взял и разорвал газетные листы. Чиркнул зажигалкой и подпалил уголки. На столе разразился совсем небольшой пожар. Найс разобрался в ситуации и нашел решение всем проблемам, но он молчал. Язычки пламени освещали его бледную кожу и тут же гасли. Он уперся локтем в стол и подпер голову рукой. Тормозной путь от Бубнового Туза до подростковой меланхолии занял несколько секунд. Тряпки на его спине пропитались кровью и прилипли. Май коснулся пальцем раны на плече, и Найс вздрогнул. Как-то слишком доверчиво. — Я решу проблему с Эйприлом, — пообещал Май, решив разгрузить человеческие плечи. — Задница по швам не треснет? — Найс укусил его почти без интереса. Думал о своем. — К слову, не собирался ему давать, — с наигранным возмущением шикнул Май — Удивительно, — Найс все-таки отвлекся от мыслей, потянулся через него и забрал сигареты. — Хватит меня травить. Я сегодня итак твоей крови выпил, — пришлось снова немного съязвить. — Ты пьешь мою кровь с момента знакомства и останавливаться не собираешься. — Остановлюсь, когда покончу с собой, — Маю совсем не нравилось беззлобное поведение Найса. Они слишком ослабли, чтобы начинать раунд против правления Инверно. Поезд снова качнулся, даже затрясся на каких-то ухабах. Возможно, они едва не слетели с рельс, которые не видели ремонта уже много десятилетий. Май потерял равновесие и прислонился к спине Найса. Она выглядела так, словно из него сделали барбекю. Тот зашипел, но не оттолкнул. Май сам поспешил зацепиться за столик и пересесть на другую сторону. Тряска продолжалась. Пришлось лечь. На глаза тут же навалилась тревожная сонливость. — Ты сказал, что мы не будем ворошить осиное гнездо. — Мы не будем, — пообещал Найс. — Я сделаю это один. — Действуй, если это убьет только тебя одного, — снова наигранно фыркнул Май. — Каким боком завтра мне выйдет твоя покладистость? — Найс прилег на бок и под столиком они снова встретились взглядами. — Ты что-то мне не договариваешь о бешеном благородстве Скрима, — наверное, он тоже прикрыл глаза. Наверняка ему тоже было холодно, но он перебросил чертов плед Маю. Таланты замерзали гораздо быстрее. Особенно ослабленные. — Я не собирался спать ни с кем, — пробормотал Май и перелег на другой бок, к стенке. — А вот теперь мне стало за тебя страшно, — послышалась возня. — Скрим был внимателен ко мне, — Май знал, что начинал оправдываться. — А ты был внимателен к нему? За что он получил свое прозвище? Как попал в Инверно? Сколько ему лет? — Найс встал, чтобы поправить плед, к которому Май по причине своего упрямства не прикоснулся. Затем он лег рядом, прижавшись грудью к его спине. — Май, сколько подобных тебе малышек Скрим имел и куда дел? Что ты знаешь о нем, кроме имени и таланта? Черт возьми, глазастый. О чем вы вообще с ним разговаривали? Ты беспричинно готов на рельсы кинуться, чтобы доказать широту души Скрима. Широкая у него только морда. — Зато у Эйприла руки по локоть в крови. С каких пор ты доверяешь убийцам детишек? — дрожь пробежала по телу, кости затрещали от пробирающего холода. Озноб превращался в лихорадку. Май почувствовал, как Найс раздосадовано выдохнул ему в затылок. Идея разозлить его еще больше затрепетала в груди теплом. — Да, я бы сделал это. Я бы кинулся для Скрима на рельсы. Я бы жизнь за него отдал, потому что он поверил в меня. Найс встал с кушетки. Май обернулся, чтобы посмотреть ему в глаза. — Будь добр, воткни это себе в глотку, — он протянул заточку. — Я устал слушать твою истерику. — Будто я могу это сделать, — фыркнул Май и принял любезный подарок. Нож с неожиданной легкостью вошел в горло. Больно. Нельзя было сглотнуть. Слишком ошарашенными выглядели глаза Найса. — Сукин ты гаденыш! — мальчишка бросился к нему. — Где твои инстинкты? — он дернул нож на себя, и закрыл кровоточащую рану ладонями. Он был в панике. Именно сейчас он забыл, как должен был спасать. Забыл, чему научился из книжек о человеческой анатомии. Забыл, что был великим и непобедимым Бубновым Тузом. Будущим правителем всей разумной жизни. Он держал руки, вымазанные в крови. Он дрожал. Знал, что должен был позвать на помощь, но не мог убрать ладони от раны. — Ты не можешь убить себя! Регенерируй, тварь! Май тонул. Нужно было позвать Скрима. Тонуть было немного страшно. Серый океан штормило в обезумевших глазах Найса. Рука, сжимающая острый человеческий локоть, разжалась и упала на кушетку. Тело немного сползло вниз. Мышцы забились и не могли пошевелиться. Смерть была великолепна. Только пугала. Даже Химеру ей удалось поймать стеклянными когтями. Она была стервятником и продолжала рвать его горло. Глаза стали сухими. Моргать больше не имело смысла. Казалось, что эта боль ничего не значила. Принадлежала кому-то другому.

Не избыть печаль такую. Нет, не спрашивай ответа — Что случилось там, в ночи? В одиночестве тоскую. Сон ли это? Смерть ли это? Все напрасно. Помолчи.

— Глазастый? — тень машущей ладони перед глазами была такой незримой. Самоубийство оставит шрам в человеческом сердце. На душе Найса могла остаться лишь мелкая ссадина. Странная сила обрушилась и придавила его болью. Каждая клеточка задрожала в такт дрожи поезда. На глаза налились слезы. Сердце отвесило один тяжелый удар. Затем еще один. Оно разгонялось и разгоняло кровь. Пальцы сжались. Что-то ударило под дых. Май судорожно наклонился вперед и его вырвало собственной кровью, которой он едва не захлебнулся. Его рвало и рвало. Прямо на ноги Найса. Человеческие руки гладили его по голове. По спине. Черт, смерть снова промахнулась. Май не смог подняться сам. Найс поднял его с пола и усадил на полку. Его руки были в крови. Весь он был в крови. — Как обстановка в аду, глазастый? — со странной осторожностью прошептал Найс. — Я не воскресаю из мертвых, — от ощущения смерти стало физически больно. — Значит, мне показалось, что ты себя зарезал? — Найс щелкнул пальцами сначала возле одного виска, затем возле другого. Проверил реакцию. А реакция была предсказуемая. Май посмотрел на него, как на последнего идиота и с трудом перебрался к столику. Водой прополоскал рот и сплюнул на пол. Найс подал старый плед, чтобы вытереться. — Глазастый, где ты мне набрехал? Твое молчание всегда растекается лужей под ногами. Но на этот раз это была кровь. — Скрим накачал меня своим талантом, — прошептал Май. — Похоже, это спасло мне жизнь. На теле не осталось ни единой царапины. Каждый синяк зажил за мгновение. — Я разберусь с этим, — Найс поймал его хаотично двигающиеся руки и прижал к полке. — Разберешься с чем? — Май потянулся вперед и коснулся губами щеки человека. Он был холодным. Как и полагалось. Температура тела вернулась к норме. Голова как-то прояснилась. — Найс, твое молчание добавит моей луже крови глубины, — Май начал раздражаться. — Разберусь с вездесущей добротой Скрима. Он оказал тебе услугу, накачав лекарской регенерацией. Но вместе с регенерацией он отравил тебя. Я разгадал твою безмерную любовь к ублюдку, — его гладкое лицо не выражало ничего особенного. А вот глубокие серые глаза выдавали каждую мысль. Он мысленно крошил кости ублюдку. — Регенерация лекарей вызывает наркотическое опьянение. Жертвы воспринимают их господами. Тебе еще не хотелось остаться в Инверно и присоединиться к местному сброду? Скрим может навязать свои идеи. Поэтому в период межвидовой войны за лекарями шли толпами. Эта же толпа пошла потом против людей. Лекари спасали, давали шанс на вторую жизнь, и эту жизнь жертвы отдавали служению лекарям. У тебя возникло недвусмысленное желание поверить Скриму. Его регенерации было так много, что хватило на то, чтобы залечить и мои раны, — Найс развернулся и показал свою спину с легкими шрамами. — Ты что, присосался к моему горлу? — Май покачал головой. Это было безумием. — Как к хорошему вину. Хотел выпить тебя до капли. Не пропадать же добру? — Найс игриво оскалился. — Не парься. Твоя кровь была сладкой, как вода в бутылке. Скрим поил тебя с первой встречи. А чертова атисерисация подавила в тебе твои таланты вместе с инстинктом самосохранения. Поздравляю, у тебя появился недолгий шанс на суицид, — Найс пояснил свои догадки. — В общем, ты оказался на перекрестном огне двух враждующих подвидов. Талант страха и твой лекарь вцепились в тебя и рвут на части. — Чувствую себя центром вселенной, — Май сложил ногу на ногу. Сильно штормило. — Не обольщайся, я выбью из тебя это чувство, как только вернусь обратно, — Найс стянул с ног тонкие штаны и бережно поднял их с пола. Сложил. Положил на верхнюю полку. Трусов на нем не было. Возраст у него был трудный. Сложно было найти грань между отравленной детской натурой и циничностью мирового правителя. Вот только трусы можно было раздобыть. Найс спустил вниз рюкзак, распотрошил его и оделся. — Как я выгляжу? — Напыщенным молокососом, — Май потянулся и затащил подушку на свою кушетку. — Буду считать, что прекрасно, — самодовольно хмыкнул Найс, поправив светлые джинсы. — Если тебя вдруг убьют, восстановится моя репутация, — Май потянулся к полупустой сумке. — У тебя не работают инстинкты самосохранения, поэтому помолчи, — тот мотнул головой. — У тебя ничего не получится в одиночку, — жажда мести растворилась в адекватности. — На меня не подействовал дурман, — Найс призадумался. — Это уже половина победы. — А другая половина победы в руках Скрима. Вообще-то даже Король пил вкусную воду так, словно на наркоту подсел. Целыми стаканами. На стороне Скрима власть, — Май потянулся к пеплу, где Найс сжег свои размышления. Подул изо-всех сил. Ворох взлетел в воздух и запачкал обе кушетки. Сожжённые мысли осели на казённой мебели. Май начертил на столе символ инквизиторов. Две буквы, с которых началась его собственная тюремная история. — Скрим хочет защитить Инверно, накачав всех своей наркотой? Чего он задумал? — Переворот. Слово громом разнеслось по комнате. — Ну уж нет, он верен Инверно, — Май резко закачал головой. — Но верен ли Крестовому Тузу? Душа Инверно — это пережиток прошлого. — Ты его подозреваешь? — Май прищурился. Он нечасто мог согласиться с человеком. — Скрим восхищался твоим анархизмом в Примавере, — Найс наклонился к ботинкам. — Я уже объяснял ему, что против власти пошел не из идейных соображений. Мне за шкурку Бубнового Туза заплатили отличные деньги, которые я еще не отработал, — Май отвесил скверный намек. — Может, Скрим потерял веру, что их Туз может защитить Инверно? И решил, что справится лучше. Он хочет изменить порядки, чтобы защитить свой дом от угрозы появления Микки. Найс, мы не можем убить его. Вся Инверно верит в него. Какое нам вообще дело? — Скрим знает о Микки больше, чем мы, — Найс сел напротив и провел ладонью по столу. Стер со стола свой код Бубнового Туза. — Поверь, больше меня о чертовом параноике никто не знает, — Май был доволен собой. — Размер информации не имеет значения. Важно содержание. Например, Микки четыре года планировал свержение власти Бубнового Туза в Примавере, — Найс озвучил общеизвестный и уже неинтересный факт. Тут же поспешил его приукрасить. — Я тебя сильно удивлю, но наш дорогой Скрим провел в Инверно столько же. Сопоставь факты. Я отдал Инверно четыре года своей жизни. — Но Скрим как огня боится Майкла Таскилла, — Май с трудом сдержал немощную тревогу. — Может, потому что уже обжегся об него, — Найс посмотрел в глаза. — Я разберусь с этим. — Скрим и Микки не в одной команде, — Май схватил его за рукав и усадил на место. — Займи чем-нибудь Эйприла, а я чуток приоткрою тайну, — человек замер в полуприседе. — Тайну? — Май точно понял, что потерял логику. — Разве Эйприл не твой местный дружок? — Тайна здесь, глазастый, и Эйприл её хранит. Ищи неизвестные факты. Смысл всегда в них. — И какой факт я не учел? — Чем все это время занимался Крестовый Туз? — Найс подмигнул. Был резон в этом вопросе. — Может, потрахивал кого? — поиздевался Май. — Бубновый по этой причине проиграл Примаверу. Немного отвлекся на чужую задницу и все пошло по наклонной. — Какая слабая теория занятости, — в серых глазах зашевелилось что-то темное. Найс медленно скользил взглядом по комнате. Капли пота на его висках показали, насколько человек был на грани. На грани своих мизерных возможностей. Найс собрал волосы, чтобы немного остудить шею. Он что-то шептал губами. Молитву, заклинание или посекундный расчет каждого своего шага. Май долго не мог понять, что его так напрягало на обеспокоенном лице человечишке. Что-то было такое, до чего можно было дотянуться рукой. Или нельзя было просто увидеть. Мысль никак не могла пробиться и сформироваться. Ты знаешь, почему я тебя выпустил. — Эйприл знает, что ты Бубновый Туз, — выпалил Май с осуждением. — Ты ему рассказал. В ухе Найса не было последнего бриллианта миротворцев. — Да, иначе он бы не выпустил меня из клетки. Теперь он из шкуры вылезет, лишь бы я исчез из жизни Инверно по-хорошему, — Найс явно был рад признаться. Ему снова не хватало его команды. Его Совета Примаверы. Оппозиции гениального мышления. Слушателя он явно выбрал не того. Но в условиях дефицита пришлось доверить себя Химере. — Я не знаю, как далеко зашло предательство Скрима, как много об этом знает Эйприл. В Примавере против меня боролись два оппонента. Немного несуразный, но честный ты, и Микки, четыре года внушавший мысль о предательстве в своих проповедях. Скрим восхитился тобой, но пошел по стопам второго. Он отравил вагон, как Микки отравил сознание моих талантов в Примавере. — Мы даже не знаем, придет Микки в Инверно или нет, — Май усмехнулся. — Он в Аризоне. — Мы — нет, — Найс загадочно прикусил палец. — А вот Скрим в этом не сомневается. — Значит, я должен отвлекать и защищать Эйприла, пока ты дашь по черепушке сначала Скриму, потом атисерисации, — Май снова остановил его. — Не нужно тебе высовываться лишний раз. Тебя ненавидят. А Скрим доверяет мне. Дай мне с ним поговорить и все узнать. — Нет времени. Я уверен, что Крестовый Туз едет в этом поезде, — Найс ответил с неохотой. — Святая инквизиция, ты думаешь, что он носитель таланта страха? Думаешь, что все это время Крестовый Туз мучил меня приступами? — Май почувствовал, словно стена незнания пала в голове. — Впрочем, не могу его винить за это. Если ты прав, то я оказался в глубокой заднице. Но это не факты, а твои удобные фантазии. — Атисерисация приходила ко мне, пока не пробила меня и не узнала мою личность. Не знаю, насколько глубоко она проникла. Хочу узнать. Моя цель — окончание несуразной войны между людьми и талантами. Инженер, который построил эту тюрьму двести лет назад, мечтал о том же. Мои приступы прекратились, когда на моей стене появился ромб. Если это был Крестовый Туз, то он приветствовал меня на своей территории, — закончил Найс. — Но Эйприл любой ценой захочет сохранить тайну атисерисации. Он не позволит добраться до Крестового Туза. Я не могу защитить тебя от черного нематериального облака. Мне нужно его тело. — Я уберу Эйприла, так, для надежности, — кивнул Май. Шнурок от ботинок плотно облегал щиколотку. — Что за зверские наклонности, глазастый? — ухмыльнулся Найс. — Просто займи его собой. — Ты слишком доверился мне, — Май припечатал свое подозрение. — Где ты меня обманул? Найс быстро отвел глаза. — В этом безумном хаосе ты из штанов лезешь, чтобы потерять единственного союзника. — Эйприл нужен живым, чтобы мы завтра покинули поезд, — Найс не вернул взгляд обратно. — Договоренность была такой. Завтра на станции мы не войдем в Инверно, просто уйдем. — Нет-нет-нет, — усмехнулся Май. — Завтра ты встретишься с Ноем, а я с талантом, который ждет моего мертвого братика. — Планы изменились, — голос человека звучал виновато. — Инверно закрывается на карантин. — Найс, нам плевать, — Май взмахнул руками. — В стенах этой тюрьмы все разгадки. — Если попадем в Инверно, больше не выберемся из неё. Даже Ти-Эль не поможет, — Найс медленно покачал головой. Даже попытался потянуться и перехватить руки Мая, пока они не покалечились об полку. — Да послушай же ты меня. Инверно закроют на карантин на несколько лет. Пока антивирус за стенами не перестанет убивать талантов. Мы выйдем из нее только после геноцида. Мы опоздаем. А отложить карантин нельзя даже на один день, даже если найдем Крестового Туза или поработим Инверно. В этом поезде есть вагоны, к которым не имеет доступа даже местная власть. Это государственная программа. Кажется, в хвосте едут мирные таланты, которым моя сестра пообещала спасение от смерти. Май поджал губы. Перевозка заключенных была прикрытием, чтобы эвакуировать часть населения талантов. Жизнь снова плевала ему в лицо. — Май, мы должны сделать шаг назад, — Найс пересел на его кушетку и дотронулся до плеча. — Позади меня могилы моей семьи, — слезы почти накатили на глаза. Сдержался. Не хватало еще заныть перед человечишкой от обиды. Зверской обиды. Обидной обиды. Хрустальный замок нежной надежды таял, словно лед. Нельзя было упустить эту возможность. За эти годы могло произойти что угодно. Таинственный талант мог даже умереть. Геноцид был мелочью по сравнению с личной бедой. — Сколько лет пройдет до снятия карантина? — Много, — честность Найса в этот момент можно было назвать губительной. — Ты не останешься. — В Инверно кто-то ждет моего мертвого брата, — сдержаться не получилось. Май отвернулся и зажмурился. Боль была невыносимой. Её нельзя было понять человечишке. — Ему придется подождать еще, — жалости в голосе Найса не ощущалось. — И тебе тоже. — Просто придумай что-нибудь грандиозное, — Май резко развернулся и сжал руку Найса. — У меня нет времени на грандиозное. Есть одна ночь и один день, чтобы уладить все проблемы, — Найс вырвался из цепкой хватки. — План такой. Завтра во время остановки поезда на станции Эйприл приведет Ноя в вагон на считанные минуты. Мы возьмем информацию о миротворцах, сыворотке и геноциде, и исчезнем. Я бы не ворошил осиное гнездо, но, если не заставить атисерисацию и лекаря отстать от тебя, до завтрашнего вечера ты не дотянешь. Сейчас я пойду в вагон Примаверы и начну казнь по приказу Короля. Сделаю вид, что подчинился. Убью всех талантов, кроме Сильвера и Брэина. Из-за санитарной зоны тела на сбросят на рельсы. Трупы даже выгружать не станут, сразу отправят назад. Мы будем среди них, но слегка живыми. Эйприла при этом рядом со мной быть не должно. Ты хорошо меня понял, глазастый? Мои руки не должны быть связаны ни твоим сумасбродством, ни мамкиным инстинктом Эйприла. Понял меня? — Понял, что ты находишь лучшие решения только для себя, — Май отвернулся к окну. — Вероятно, мы договорились, — Найс подошел к двери и громко в неё постучал. — У меня приказ из Ти-Эль не выпускать тебя живым, — жестко напомнил Май. — Серьезно? Сейчас? Что ты несешь, гаденький? — Найс крайне возмутился. Отвязный тон загрохотал авторитетом. Опустился на корточки, по очереди вздернул штанины на ногах Мая. Нашел удавку. Попытался развязать: узел не поддался. Запрокинул голову наверх, чтобы впиться смеющимся взглядом в лицо Мая. — Сделаешь шаг против меня, и те десять дней пыток покажутся тебе раем. Я выведу тебя из поезда живым, но не обещаю, что невредимым. — Предлагаю сделку, — Май дернул за конец шнурка, и он легко сполз с ноги. — Сделка мне понравится больше твоей истерики? — Найс попытался перехватить его. — Не обещаю, — Май поднял руку вверх, чтобы до шнурка было сложнее дотянуться. — Интригует слабо, но я послушаю, — ладонь Найса опустилась на его колени. — Не люблю переговоры. — Я соглашусь на твой план. Сделаем так, как ты скажешь. Мы уйдем из поезда, и я никогда не припомню тебе этот день, — Май подкинул шнурок в руке, и поймал его, даже не посмотрев вверх. Мотнул кистью. Зажал двумя пальцами. Третьим поддел и затянул. Шнурок мягким браслетом сполз по руке. Май опустил руку и затянул его потуже. — Я никогда не припомню, как ты отнял у меня день, когда я мог бы узнать больше о своей семье. Семье, которую я потерял из-за вас. Паразитов, зацикленных на порабощении других. — Так мы после этой миссии еще планируем общаться? — брови Найса изогнулись в удивлении. Май не знал, что сказать. Словно оказался голым под пристальным взглядом толпы. — Глазастый, это была шутка, — Найс хмыкнул. Май приложил все усилия, чтобы сожрать глумливого мальчишку глазами. Тот поднялся и отряхнул штаны. К удавке больше не потянулся. — Я же сказал, что пошутил, продолжай свою сделку, — он снова подошел и ударил в дверь сильнее. Чтобы на другом конце вагона кто-то из дежурящих услышал. Май снова промолчал. Тогда Найс развернулся спиной к двери и ударил по ней пяткой. Едва не вышиб. — В общем, глазастый, твое предложение отличное, я заинтересован. Моя ответственность в том, что ты оказался здесь. Я за свои действия и слова всегда отвечаю. Я не мастер переговоров, но, думаю, ты что-то хочешь взамен. Бутылку рома? Секс? Голову отца на пике не проси, я не торгуюсь семьей. — Взамен ты не прикоснешься к Скриму, — Май не хотел видеть человеческого лица. Если узнаю, что он хоть в мыслях залез к тебе в задницу, я ему голову оторву. Этот момент настал. — Вот оно что, — многозначительно присвистнул Найс. — Спасаешь ширпотреб. — Я спасаю тебя от ошибки, за которую ты уже не расплатишься, — загадка вышла легкой. Потому что отгадка последовала следом. — Ревность однажды свела тебя с ума, Найс. Ты был готов убить женщину своего отца, сбежать из клиники, мучить, уродовать, раскапывать могилы. Лишь бы Старик не нашел утешение в стороне от семьи. Я здесь, с тобой, — Май вскинул взгляд на оторопевшего человечишку и протянул руку вперед. — Я никогда не убегал от тебя. У тебя нет причины убивать Скрима. И у тебя нет права его казнить. — Значит, Апокалипсис снова не получит мой труп, — с пониманием отозвался мальчишка. — Стоун рассказал Оноре Бейкер о том, что я намеренно тебя не убил и запорол задание, — Май пожал плечами. — Я отдал Онору Бейкер в Апокалипсис. Каковы шансы, что она не проболталась? Когда мы выйдем, твой труп будет меньшей моей проблемой. Май, они будут меня пытать. — Последний раз я видел Онору Бейкер в объятиях миротворцев, — Найс все-таки закурил. — Она сбежала, чтобы предупредить меня об облаве, — Май потянулся рукой к его сигарете. — Лучше бы отдал её Стоуну, — как-то по-взрослому отметил Найс и глубоко затянулся. — Ты понимаешь, что Ти-Эль на тебе живого места не оставят? — Плевать. Хочу решить еще одну загадку перед смертью. Микки и Стоун говорили на эускаре, — Май постарался произнести это непринужденно. — Я ничего об этом не знаю, — Найс солгал и еще раз ударил пяткой по двери. — Ладно, — Май убрал руку, так и не получив сигарету. — Если узнаю что-нибудь, расскажу. — Ты мне угрожать пытаешься? Не копай под моего Стоуна. Ничего не выйдет. Это не твоя тайна, так что отцепись от нее, — Найс беззастенчиво стряхнул пепел на пол. Хуже от этого не стало. Кровь, пыль от сгоревших страниц газеты, куски рваной наволочки. Порядок в этой коморке настал бы не скоро. Найс обладал зверским терпением. — Завтра из вагона мы высадимся в гущу геноцида, где Тотал Ликвидэйшен узнали о твоем предательстве, — хмыкнул он. — Тайнам придется подождать. Но скажу тебе кое-что на будущее. Скрим — враг. Все вокруг враги. Каждый, кто хоть чуточку замешан в войне. А не замешанных нет. — Мы ведь тоже не друзья, — Май подполз на коленях по полке к двери и тоже постучал. — К счастью для тебя, я тащусь от твоей задницы, — короткий поцелуй в щеку оставил ожог. — Пожалуйста, не трогай Скрима, — попросил Май, притянув человеческое лицо к себе. Нельзя было его хотеть. Такого чумазого, развязного и неугомонного. Нельзя было целовать. Только дышать этим запахом болезненного дыма. — Я его не трону, если не даст причину, — Найс прошептал прямо в губы и отстранился. За дверью послышались знакомые легкие шаги. Ключ пиликнул в замке, и перегородка отъехала. Найс вышел спиной вперед. Он собирался вырезать вагон Примаверы под чутким наблюдением остальных. Он не боялся и не чурался грязной работы. Из этой грязи он лепил пьедестал, с которого собирался управлять миром. — Глазастый, не забывай про задачу. Эйприл показался за спиной Найса. Его взгляд был ненавидящим. Супергерой детства тоже что-то задумал.