Тюрьма. Весенняя боль 2

Территория людей. Трущобы.

Потерялся. Надломился. Вернулся. Духота иссушила ноздри. Воздух с жаром проходил через центр головы и плавил легкие. Май проснулся с чувством ментального похмелья. Если такого чувства не существовало, он его с легкостью выдумал. Приоткрыл глаза. Возле ног сидела мама. Состарившаяся мама. Какая-то страшненькая. Она гладила его по ноге от колена к стопе. От стопы к колену. Эти монотонные прикосновения успокаивали. Женщина что-то напевала себе под нос и левой рукой постукивала по кожаному барабану. Бредил. Полетел. Недалеко. Рухнул головой вниз. Провалился сквозь надгробную плиту, голова отъехала куда-то в сторону. Серый клуб дыма залез в уши и приглушил бой барабанов. Ненадолго. Тихие голоса. Галлюцинации. Что-то тянуло в забвение. Зачесалось предплечье. Он протянул руку и почувствовал влагу на пальцах. Кровь. Что-то холодное пригвоздило руки к чему-то жесткому. Где-то здесь ощущались человеческие руки. Приходи ко мне. Я тебя живо починю. Цепи. 3 июня 2315 года. Голова вполне предсказуемо оказалась на месте. Потянулся и отключил пиликающие часы. Как же громко они трещали в ушах. — Я хотел разбудить тебя поцелуем, но передумал. Это тянуло на сексуальное насилие, а вторая твоя истерика убила бы во мне чувство прекрасного, — немного глумливый и циничный тон. Запутанная речь человека к последнему слову потеряла всякий смысл. Май соврал себе. Смысл потерялся еще где-то в самом начале. Обыденный голос Найса раздался эхом по какому-то коридору. Он даже как-то успокаивал. Зазвенел замок, скрипнула решетка. — Глазастый, ты уже в адеквате? Если бросишься на меня еще раз, я тебе глаза ложкой выдавлю, — Найс подошел совсем близко. Его любопытная мордаха склонилась сверху. — Который час? — Май хотел потереть глаза, но не достал до лица. Руки были все-еще закованы. — Полдень, — нарочито улыбнулся Найс, открыв замок наручников. — Ужасно выглядишь. Как я люблю. — Чувствую себя не лучше. Я надеялся уйти из трущоб к рассвету, — затекшие руки почувствовали свободу. — Ты опоздал к своему рассвету на неделю, — Найс открыл дисплей своих часов и что-то чиркнул в воздухе. Неделя в отключке. Май чувствовал себя совсем слабым. Он почему-то не регенерировал. — Что вы со мной опять сделали? Я тебе по тебе панихиду сейчас устрою, — Май потянулся вверх и вниз. Отшутился, дав себе время. Это же было похоже на шутку? Задал себе вопрос. Ответить не смог. Запутался. Нужно было вести себя адекватно. Хотя бы не показать свою слабость. Растянул любимый позвоночник. Позвоночник был очень нужен. Опустил взгляд на руку. Гематома от хватки Найса все еще красовалась на запястье. Он просто проспал целую неделю войны. Регенерация больше не лечила. Май принюхался к запаху очередного последнего утра. — Ты бы хоть помылся. — Вообще-то, это мой запах мужчины, — Найс ничуть не обиделся, но послушно понюхал ворот футболки. Пришел явно с тренировки. Он действительно выглядел зверски аппетитным. По лестнице снова пошли знакомые шаги. Но Май определил их острым чутьем. Химера не выключался. Даже в приказном порядке. Даже усилием. Это было интересно. Очень больно, горько, неприятно и страшновато, но интересно. Мало того, что не было регенерации, так еще и второй талант пожирал его истерзанные нервы. Май попытался встать, но ноги показались ватными. В голове появились вертолеты. Автономные. Неуправляемые. В животе тоже что-то появилось. Это едва не вывалилось наружу. — Сиди на месте, — Найс небрежно толкнул его обратно на жесткую кровать. — Сейчас тебя осмотрят. Осмотрят. Как лабораторную крысу. — Найс, ты позвал меня, чтобы твоей давалке зад подтереть? — скрипучий голос Сильвера был особо нерадостен. Коротышка зашел в камеру и сразу скривился от запахов. Ничего больше не сказал, потому что мальчишка беспомощно развел руками по воздуху. Да, это была камера в подвале. Май сидел на твердой кушетке почти в темноте. Серые кирпичные стены ничем не радовали. Сильвер повел маленькой лампочкой по воздуху, посветил ею в глаза Мая, осмотрел оба запястья, определил пульс, тыкнул термометром. — Температура пришла в норму, сатурация есть, признаков воспаления я не вижу. Как и признаков регенерации. Пациент здоров и скоро умрет, — подытожил Сильвер без сомнений. — Теперь я могу пойти и заняться глобальной проблемой вымирания половины населения Земли? Или это снова подождет? — Сильв, пристопорись. Брэин уже должен был вернуться из пригорода, поторопи его с записями, — Найс неловко кивнул. Растерялся от такого громкого наезда. Может, он вообще не расслышал и не вник. Сильвер ответил критичным взглядом. Он и без надуманных приказов знал, как вести себя. Поэтому ушел. — Сто семь и шесть, — Найс с дотошностью присел на кушетку рядом с Маем, широко расставил колени, выгибался по привычке. — Что ты знаешь о числе сто семь и шесть? — Я убивал и за меньшую сумму, — Май беспечно почесал ногу. Кожа была покрыта мелкими красными точками. Сосуды явно барахлили, раз решили полопаться вот так просто. Мгновенно зачесалась и спина. Потом все тело. Нужно было стерпеть. Май стиснул зубы и осмотрел комнату. Все, что можно было расцарапать, было расцарапано. — Какого черта тут было? — У меня есть две новости для тебя. Обе практически прекрасные, — Найс снова глумливо усмехнулся. Значит, ничего хорошего в них не было. — У тебя был сильный жар всю неделю. Сто семь и шесть, при такой температуре происходит повреждение мозга. Но ты им все равно никогда не пользовался, так что было не страшно, — Найс говорил так, словно открывал захватывающую дух тайну. — А теперь вторая новость. Ты уснул, а твой Химера — нет. Всю неделю он полностью тебя контролировал. Интеллекта в твоем вирусе было еще меньше, чем в тебе, поэтому мы смогли тебя поймать и заковать. — Тебе несказанно повезло, — Май проникся чужим бахвальством. — Ты целую неделю помирал на моих руках, но так и не помер. В чем везение? — Найс ребячески прищурился. — Глазастый, я боролся за тебя. Уверен, что зря. Но, я не привык жалеть о своем выборе, — Найс попытался более деликатно возмутиться. Веселиться он перестал. Провел пальцем по багровеющей гематоме на запястье любимого врага. — Ни одно жаропонижающее не сработало. Даже пластыри на основе крови другого таланта. Но я чертовски рад слышать твой надоедливый скулеж, — Найс крепко взял его за руку. — Вот теперь я тебя узнаю, — Май солгал. — По крайней мере, я говорю о твоем занудстве. — Иногда мне кажется, что твои проблемы в лишних хромосомах, — Найс отвесил щелбан по его лбу. — В моих хромосомах твои проблемы, — Май потер лоб, загоревшийся болью. — Я вот на них не жалуюсь. Отголосок щелбана был ощутимым. Болевой порог сильно понизился. Попытался скрыть беспокойство. Улыбнулся уголком губ. Нервно. Бегло. Даже как-то виновато. Май все-таки поднялся на ноги. Рывком. Даже дошел до лестницы и выше. Постарался идти прямо и быстро, но надоедливое человеческое дыхание и пара знойных глаз не отставали. Май усмехнулся, вспомнив лицо мальчишки. Морщина между его бровями за неделю стала глубже лет на десять. Химера его напугал. Настоящий Химера. Впрочем, он пугал и Мая. И немного забавлял. Значит, он был чертовски хорош даже с отключенным мозгом. Последняя ступень. Воздух в трущобах был пропитан дымом и копотью. Трущобы дышали. Трущобы жили. Возня. Однажды он видел, как в его блевотине кишел комок белых толстых червей. Они были похожи на праздничные ленты. Только праздника в них было мало. Это очень напоминало то, что творилось в империи Бубнового Туза. Беженцы мели песчаную площадь на фоне злопыхающего крематория. Численность женщин и детей поубавилась. За воротами шли занятия по физической подготовке. Очень знакомые занятия. Вел их Чарльз Шоу, бывший наемник корпуса Старика. Выглядел он не очень трезвым, но не падал. На скамейках по центру небольшой площадки группа талантов что-то бурно обсуждала с трясущимся от неопытности Лайэром. Наемники. Ничему жизнь не учила человеческого детеныша. Найс осмотрел свою империю горделивым взглядом. Сосунку было чем гордиться. — Крематорий сжигает беженцев, которых я убил, да? — беспечно озвучил Май, пока его не обвинили. — Да ты воплощение раскаяния, — Найс плюнул под ноги и затер след кроссовком. Купил новые. — Ты привел чудовище в дом, но не спрятал маленьких овечек, — фыркнул Май, собираясь уйти. — Для тебя жизнь разумного существа вообще ничего не стоит? — Найс жестко поймал его за руку. — Конечно, стоит, — Май выдержал гневный взгляд глаза в глаза. — Сумму указывают в контракте найма. Тебе действительно плевать на других. — В этот раз твой сволочизм пошел против моих интересов, — жестко сообщил мальчишка. — Твой интерес был во мне, а не в старых бесформенных клячах с сосунками, — злобно прошипел Май. — И я спасу этот интерес, — Найс руку все-таки отпустил. — В моем доме бойни больше не будет, запомни. Беженцы уйдут, Лайэр. — Если бы ты их выслал, её бы и не было, — процедил Май, сбросив маску. — Детям не место на войне. — Да, с моим приказом вышла отсрочка небольшая. Я собирался их отправить куда-нибудь, но немного позже, — Найс чиркнул спичкой, которая не загорелась. Кто-то мимо проходящий бесцеремонно ткнул зажигалкой под нос человечишки и пошел дальше. Считали его за своего. За обычную рядового убийцу. — Нам пригодились их руки. Руки бесформенных кляч и сосунков. — Это Лайэр уговорил тебя оставить их, — Май тут же просек, откуда выросли ноги у этой драмы. — Он же не думал, что ты сорвешься и поубиваешь их, — Найс мгновенно заступился за своего Валета. — Конечно, не думал. Если бы он хоть знал, привел бы в трущобы еще больше мирных и беззащитных людей. Отличный способ в очередной раз подставить тебя и измазать твое имя несмываемым дерьмом, — Май уже устал отрезвлять человека. Не могло оно быть случайностью. Лайэр ничего не делал случайно. — Я не просил лезть к моей команде, — Найс уверенно мотнул головой. — Я просил не лезть. — Почему никто не замечает присутствия Химеры? — все были слишком спокойны. Практически все. — Я не могу отключиться. — Я раздобыл секретное оружие, — Найс из пальцев сплел пистолет и шутливо выстрелил им в Химеру. Гениальный ответ. Очень по-взрослому. Май снова перевел взгляд с немногочисленных беженцев и проследил за дымом из крематория. К горлу подступил комок. Воспоминания вспышкой боли сжали затылок. Он чувствовал. Кровь на пальцах. Треск кожи. Хруст позвонков. Добыча рвалась на кусочки в его сильных руках. Химера разодрал беспомощных талантов в клочья. Это было легко. Никто не успел проснуться и оказать защититься. От отвратительных воспоминаний отвлекло тепло на руке. Мизинец Найса обвил мизинец Мая. Очень тонкая нить связи. Очень прочная. — Тебе нужна помощь, — Найс даже головы не повернул. Понимал, как абсурдно звучали его слова. Май почувствовал на себе испепеляющий взгляд. Сильная аура одного из талантов пропитала трущобы. Май развернулся и увидел старуху, которую принял во сне за маму. Она точно его чувствовала. Монстра. — Там какая-то жуткая женщина ревностно пялится на меня. Ты всегда предпочитал постарше, но это уже перебор, — Май кивнул на странную особу в оборванной одежде. Найс с интересом обернулся, но безмятежно продолжил курить. Женщина была упитанной, большеглазой, смуглой, с широким морщинистым лицом и орлиным носом. Смотрела в упор, словно видела его внутренних демонов. На коленях держала барабан. Она сидела у стены забора. Она смотрела так, словно глумилась над укрощенным монстром. Прожигала Химеру насквозь. Май помнил, как били по вискам её барабаны. — Так где ты взял эту ведьму? — Её зовут Муна, она из индейских шаманов, — Найс даже смутился. Настолько глупо это звучало. — Ты бы еще зубную фею призвал, — Май не сдержал открытой улыбки и пихнул его локтем в бок. — Будешь так искрометно шутить, вместо феи получишь стоматолога, — пообещал Найс, но настроение у него явно улучшилось. Его действительно успокаивали интересные диалоги. Нужно было взять на заметку. — Ладно, глазастый, давай без шуток. Шаманка объяснила твою нестабильность тем, что духи выпустили в тебя дурные стрелы. Ты потерял свою связь с годийо, это что-то святое на их языке. Нарушена твоя внутренняя гармония, — Найс неожиданно верил в то, что пытался донести. Это его смущало. Румянец на щеках и блеск в глазах с потрохами выдавал замешательство. — Я считал тебя психом. Но только что ты пробил дно, — Май не услышал в голосе мальчишки шутливости. — Просто давай вернем твою гармонию на место, — Найс обольстительно замурчал под нос. — Пойдем, я помогу. — Трахать ты меня не будешь, — как само собой разумеющееся предупредил Май. — Я серьезно говорю. — Давай исследуем твое годийо, — Найс взял чужую ладонь в две свои. Такие теплые. Сухие. Горячие. — Как бы ты не боготворил мой зад, святым он не станет, — Май похлопал сверху второй рукой. — Глазастый, как же мне хочется тебя покалечить, — Найс криво улыбнулся, когда флирт отсох и отвалился. Они спустились по ступенькам. И вот они замерли посреди коридора маленьких тюремных камер. Некоторые из них были забиты костями жертв каннибалов. Некоторые были расчищены для будущих предателей. Суровая тюремная романтика настигла их на свободе. — Ты всерьез надеялся решить мои проблемы с самоконтролем своим членом? — Май заметил, как при его словах мальчишка даже отвел взгляд в сторону. Остановились возле камеры. Пора было заканчивать раунд. Оставаться здесь он не собирался. Май подошел ближе, совсем близко, непорядочно близко. Убрал светлые пряди с виска, обнажив ухо. Какие у человечишки были нежные шелковые волосы. До чего он был аккуратным в своей юношеской несуразности. Май прошептал тихо-тихо: — Твой член — это не волшебная палочка, малыш Найс. Не маши им налево и направо. Что такое роман? — А ты не бойся, не сотрется, — руки предсказуемо обняли чуть выше талии, под ребра. Найс глубоко втянул его запах пота и болезни. Его провокационное настроение было взято в узду. Найс мягко поцеловал щеку любимого врага и отошел на безопасный метр. Точнее, вышел из клетки и закрыл её за собой. Ключик повертел в руке. — Ты просто меня выслушай, ладно? — Найс убрал ключ в карман. — Ты потрясающе доставучий, но я еще хуже. Даже не надейся убежать от спасения. По части семейных драм — я худший. Ведь единственное святое для талантов — это семья. Тебя спровоцировало существование живой тети. — Остынь уже, — без энтузиазма и увлеченности вздохнул Май. — Я же не одноклеточный, я сложнее. — Правда? Никогда бы не подумал, — Найс иронично всплеснул руками. Часы запиликали. На связь пыталась выйти экс-Глава Ти-Эль. Тетя Женевьева собственной персоной. Интересно, зачем она звонила именно сейчас. Ладно, пропущенных за неделю была тьма. Скука. — Точно, я же не забрал Онору Бейкер из Апокалипсиса до раскола организации, — Май ударил себя по лбу. Вспомнил, какой безвкусной детали жизни ему не хватало. От этой детали интерес к смакованию психологических проблем прошел. Пора было действовать. Май увидел, что на лице Найса исказилась пугающая гримаса. Нельзя было просто так это оставить. Май взял Найса за руку. Такую теплую руку из человеческой кожи. Заставил его сунуть ключ в замок и отпереть решетку. Нельзя было не поиздеваться. — Может быть, дело в разлуке с Онорой Бейкер? Она же тоже моя семья. Да ты не ревнуй, Найс. Я еще в своем уме, чтобы не заводить романы ни с талантами, ни с людьми. — И что ты понимаешь под словом «роман»? — Найс иронии никакой не понял. И не мог понять. — Полагаю, это взаимные чувства, — окончательно оживился Май, похлопав человека по щеке. — Еще одна причина закопать Онору Бейкер вместе с её талантом, — хмыкнул Найс, выпустив его. Веселье прошло. Май, они будут меня пытать. Нужно было её забрать обратно. — Онора точно оказалась талантом, но в условиях твоей ревности я прощаю этот недостаток, — Май чувствовал себя вполне уверенно. — Я же хотел, чтобы именно человек убил твоего отца, как меня заставляли убивать свой вид, — Май знал, что сильно лукавил в своих обвинениях. Прошлое немного бесило, но он уже был взрослой сформировавшейся гадиной, чтобы грустить о таком. — А потом я понял, Найс, чем сильнее Онора Бейкер будет тебя бесить, тем сильнее ты ощутишь боль от потери отца. Ты будешь гореть в агонии день за днем, как горю я, — Май улыбнулся. — А потом наступит конец света и больше никто не будет страдать. — Так ты злодей, который хочет избавить мир от страданий, — Найс не скрывал своей насмешки. — После того, как ты объявил себя добром, у меня не осталось выбора, — Май зашел в комнату. Злодей. Май по-хозяйски раздвинул вещи в шкафу Найса, дернул за ручку и попал в тайное убежище Бубнового Туза. В тайне его стоило держать хотя бы потому, что здесь был отличный душ с горячей водой. Май скинул с себя старые провонявшие вещи. Кожу обожгли первые упоительные капли. То ли они были очень холодными, то ли горячими. Май не чувствовал. Он долго смотрел, как рука краснела, пока Найс не пролез в кабину и с чертыханьем не переключил режим. Ничего не сказал. Просто ошарашенно смотрел на любимого врага. — Женевьева знает о моей мутации, — Май осознание ожога пришло немного позже. — Я поговорю с ней. И этот ожог не собирался заживать. Химера не собирался отключаться ни на секунду. Блокировал лечение. — Раньше ты не называл её по имени, — одежда Найса полностью вымокла. — Когда называешь кого-то по имени, это становится личным, — Май облокотился спиной о стекло. — Не будь я садистской мерзостью, я бы даже смутился. Для засранца, мечтающего забрать мою жизнь, ты слишком часто выскуливал мое имя подо мной. Значит, я стал для тебя личным? — Найс выдавил немного терпкого шампуня. Сладость была приторная. Жасмин. Мальчишка сейчас выглядел таким неопытным, разрывающимся на части, хотящим и вопрошающим. Его руки неаккуратно намылили пену в чужих волосах. — Мне нравится обсуждать с тобой мой член. Но есть кое-что, о чем я должен сказать конкретно, чтобы разобраться, — Найс снова использовал свою самую сексуальную суперсилу. Честность. Пока в душевой творилась честность, вода смывала остатки шампуня под ноги. — Наша давняя поездка в твое поселение не была случайной. Я не лгал тебе, но и правды не открыл. Я надеялся найти ваши родовые фотографии. Я хотел знать, кем тебе приходилась глава Тотал Ликвидейшен. Это твоя родная тетя по материнской линии. — Почему ты заподозрил нас в родстве? — Май набрал еще немного шампуня в руки для тела. — Она приезжала к дому доктора Бейкера, когда ты нежился в коме, — Найс сначала озвучил дату и место события. — Тотал Ликвидейшен тебя открыто пасли, — он все дальше и дальше уходил от сути дела. Как будто действительно был уверен, что Май имел проблемы с интеллектом. — А твою Женевьеву случайно опознал Стоун. Эта же женщина угрожала ему от лица Ти-Эль в еще Примавере, пока я тоже лежал в коме из-за отравления, — он немного помолчал, вылив добрую часть шампуня и себе на голову. Успел даже скинуть в ноги свою футболку. Она заткнула слив и вода быстро набралась в поддоне. В пене Найс выглядел совсем уж малышом. Пока не открыл рот. — Знаешь, Май. Когда я убивал в Примавере шпионов, отсылал тела по домам. Людей — в резиденцию, шпионов Военного лагеря талантов переправляли на труповозках через границу. И только Апокалипсис никогда не приходил за своими. Никто не пытался похоронить то, что осталось от Ханни. Там, конечно, остались только объедки. Но за тобой она пришла лично. Я беспокоилась о тебе. Она слишком часто поддавалась ошибочным порывам. Прокололась перед Бубновым Тузом. — Твоя чертова тетка излишне сентиментальна, — Найс неожиданно встал на его сторону. Не смей, слышишь? Химера, уходи оттуда. — Малыш Найс, моя мутация никак не связана с Женевьевой, — Май догадался, к чему были эти стенания. Но я действительно не желала потерять тебя. Май сдался, прервав трансляцию в звенящей голове. Обессилил, оступился, едва не выбил собой стекло. — Мы оба не получили жизни, которую должны были получить, — Найс не дал ему упасть. Он был серьезен. — Женевьева сына своего на помойку выкинула, не мне обиду держать, — Май взял себя в руки и фыркнул. — Но ты держишь, — Найс недоверчиво улыбнулся и помог встать на ноги. — Тебе больно. Она могла вырастить тебя. — Нет, она могла выкинуть меня на помойку следующим. Но ложь ужасно разочаровывает, зря она скрывала, — подобрались к кульминации. Звонкая мысль ударила в голову разрядом тока. — Беги. — Что? — по голосу было понятно, что мальчишка отпускать не собирался. — Нет, ничего, — Май старался сохранить спокойствие. Слишком было жарко и душно. Кровь снова начинала закипать. Это не было похоже на активацию таланта, потому что талант был активирован. Это было предобморочное состояние. Вирус вытеснял его из контроля над телом. Май с трудом вывалился из душевой. В висках стучала кровь. Он еле-еле натянул на мокрое тело какую-то одежду. Светлую рубашку и широкие шорты. Мысленно порадовался, что Найс обожал неудобные балахоны. Взять себя в руки. — Я немного прогуляюсь за стенами, а ты будь паинькой, — Май забрал удавку. Сунул нож в руки Найса. Найс не шелохнулся. Размышлял, под скрип с досадой стиснутых зубов. Он не принимал эту жертву. Но и ножа из рук не выпустил. Заминка вышла удобной, и Май бросился прочь. Босиком. Он дошел до ворот, и сквозь туманные мысли отчалившим рассудком услышал приказ о закрытии ворот. Найс сделал это. Перестраховался. Возможно, не таким уж безрассудным он был. За стеной не было жизни. Выжженный пустырь. Когда-то здесь была битва, люди использовали против талантов химическое оружие. С тех пор земля была бесплодной. На целые сотни гектаров. Земля не простила людей. Sapiens и Ingenium переоценили свою значимость в цепи эволюции. Природа больше не хотела жить ради них. Природа позволила роду homo быть полноправным творцом своих несчастий. Рассудок возвращался. Ты считаешь меня безразличной ко всему старухой. Но это не так. Было что-то другое, что выворачивало его наизнанку. Химера подавил регенерацию неспроста. Была другая опасность. Страшнее, чем смерть от болезни. Май упал на колени, снова услышав в голове голоса. Схватился за виски — не помогло. Заколотил по земле кулаками — только кожу разодрал. Злость была такой болезненной и разрушительной. Май зачерпнул пальцами землю и почувствовал, как глубоко вонзился в неё. На правой руке ногти стали темнеть. Превращаться в беспощадное оружие. Май почувствовал тревожное биение сердца. Как будто он стал птицей в клетке. Вокруг этой клетке расхаживал увесистый кот. Дикий. Своенравный. Голодный. Страх. Это был страх. Животный страх провоцировал Химеру на мутацию. Заставлял становиться сильнее и опаснее. К нашему общему сожалению, тебя я считаю лучшим. Очень важный страх, который сводил судорогами мышцы. Это не было связано с семьей. Нет. Не с тетей. Если бы ты не был нужен мне живым, ты бы просто не проснулся. Вращаются лохмотья тени, Плывя в разинутую тишь. Вся высь – разор и запустенье, Где ничего не разглядишь. Гулкий удар сердца. Вирус мутирует и адаптируются к твоему образу жизни. На небе сущие загадки Все рваным ритмом излиты В том неприглядном беспорядке, Где зарождение темноты. Догадка была так близка, но имя Женевьевы не выходило из головы. Май замер, попытавшись осмыслить. Но в голову лезла другая навязчивая мысль. Такая радостная и прыткая. Просто неутолимая. Химера обрел семью. От этой мысли по коже пробежали мурашки. Семья была опорой. Семья пыталась остановить мутацию. Женевьева предупреждала. Женевьева. Женевьева. Женевьева. Май пытался понять, о чем. Она говорила о смерти. Почему она говорила о смерти? — Вообще-то я умирал. — Прости, что прервала процесс. Но средь вселенского обвала, Куда на свете ни гляди, Еще ничто не оторвало Надежду, острием кинжала К моей прижатую груди. Человек. Химера становился сильнее, чтобы убить человека. Значит, я стал для тебя личным. Да. Мысли упорядочились. Жар исчез. Осталась безвыходность. Май обернулся на стены трущоб. В голове раздался скрип усохших извилин. Талант бунтовал против людей. Талант устал ждать, чтобы насытиться разорванным в клочья телом человека. Ужасная причина. Гнойная рана в вынужденной человечности. Не заживаемая. Химеру провоцировал ребенок враждебного вида. Совершенно ненормальный. В некотором роде потрясающий. Хитрый, целеустремленный, глумливый. Опухолью въевшийся в каждый орган. Живой враг. Живая слабость. Живая опасностью. Май сжал руку в кулак с силой. Так, что ногти медленно вонзились в мясо ладони. Регенерация откликнулась в венах. Слабая, истощенная, не восполненная. Наверное, это была аварийная доза. Последняя. Или нет. В пальцах налилось тепло. Руку немного защипало. Ногти стали обычными, гладкими и прозрачными. Май вернулся к воротам, и их ему беспрекословно открыли. Найс был не просто беспечным. Он был маленьким сопливым идиотом. Химера был начеку. Даже зрение изменилось. Как в симуляторах реальности. Все было не тех оттенков. Все было не тем на запах. Все вызывало не те ощущения. Только одну фигуру Май ощущал жаром. Пылающим пожарищем. Это был Найс. Найс, которого теперь хотелось убить. Разорвать его кожу. Отделить голову от тела. Мишень. И Май твердо чувствовал его где-то в казармах. Подошел к колонке и умылся. Он не собирался растворять рассудок в инстинктах. Нужна была помощь. Дошел до мед блока, и с радостью не обнаружил на месте Сильвера. Зато над ворохом бумаг корпел Брэин. Он резко закрыл руками то, что писал, и начал выводить значки. Значит, между делом Брэин кому-то письма рассылал. Подозрительно, но не слишком. — Семье писал? Или ты предатель, которого я ищу? — Май попытался пошутить, изобразив самого себя. Почти получилось. Если бы не звериный рык, который он издал в конце фразы. Дышать. Быть спокойным. Рядом сидел кровожадный талант, начинающий убийца. Это была лучшая компания для Химеры. Май осмотрел шкафчик с лекарствами. — Брэини, Ти-Эль подослали кого-то, чтобы шпионить за Найсом и убить его. Не тебя случайно? — Не-е-т, — Брэин даже побелел от такого обвинения. Одно слово он произнес почти по буквам. — Не обделайся, если бы тебя подозревали, уже бы убили, — Май открыл шкафчик с транквилизаторами, но он оказался пустым. Он не нашел того, что искал. Но рассудок действительно приходил в норму. Химера не бунтовал рядом с другим талантом. Они ведь даже спали в одной палатке. Май расстроился. Он был не прочь убить Брэина в состоянии аффекта. — Впрочем, бойся. Если Сильвер не остановит геноцид вовремя, письма некому будет отправлять. Поэтому займись формулами из его исследований, а не глупой перепиской. — Да, — Брэин без желания убрал конверт. — Знаешь, ты все тот же герой, но теперь для другой стороны. — Я сюда не за оскорблениями пришел, — хмыкнул Май, почувствовав себя самим собой. — Ти-Эль — какие они? — Брэин несмело поднял голову. — Неужели они совсем убийцы? — Они очень своеобразные убийцы, — с воодушевлением продолжил разговор Май. — Да, совсем. — Тогда почему ты служишь им, а спишь с Найсом? — несмелость быстро переросла в наглость. — Ты это серьезно? — Май почувствовал всплеск. Как назло, мелкий пакостник затронул ненужную тему. Сердце ударило особенно сильно. Но Химера не смог подчинить себе тело и убить человечишку. Сознание сдерживало его. — Я втираюсь в доверие, — обыденно улыбнулся Май. Себя обмануть было сложнее, чем Брэина. — Все-таки, я был изначально нанят убить Бубнового Туза. Просто я сделаю это на своих условиях, — во рту пересохло. — Где коротышка Сильв? Удивительно, но мне нужен его совет. Уверен, что моя любовь больше в твоих интересах. Лабораторный ублюдок уже давно заметил мутацию. Еще в лесу. Ждал, чтобы к нему приползли. — Сильвер работал с антивирусом в бункерах. Потом пошел отнести письма в почтовый ящик. А я по утрам езжу и отправляю их из пригорода, — Брэин кивком головы пригласил Мая посидеть и подождать. Не знал, что времени ждать почти не осталось. — Знаешь, Сильвер намного лучше, чем пытается казаться, — видимо полудурок забыл о синяках в области почек. Как еще спину не переломили чудаку. — Найс хотел нанять человеческий персонал для тесной работы с вирусом, убивающим талантов, но Сильвер пошел сам. Сказал, что нет времени бояться. Как думаешь, попытка предотвратить геноцид сделало их хорошими людьми? А мое желание отомстить за брата сделало меня плохим? — Брэини, не полощи мозги на ровном месте, — Май вдруг понял, что в кабинете тоже пахло сладким. Цветочным. Знакомым. Но эта мысль убежала. Уступила более стервозной и забавной. — Философия в мире одна. Пока ты не выплюнул свои легкие от чудесного «лекарства» миротворцев, человеком ты не станешь. Ни плохим, ни хорошим. А если уколешься им, то станешь. Но только мертвым человеком, — взгляд зацепился за вазу с белыми полевыми цветами. Вот откуда шел запах. — Попытка остановить геноцид сделало Найса обычным лицемерным политиком. Хорошо это или плохо? Подумай об этом. Может быть, хотя бы ты осознаешь мой выбор Апокалипсиса, — с этими словами Май бросил веник на пол и выпил прохладную воду из вазы. Стало совсем отлично. — Красивые цветочки, неужели Сильвер подарил? — Я нарвал за забором, — Брэин сильно смутился. Когда в мед блок вернулся Сильвер, стало просто прекрасно. Потому что Химера совсем успокоился. — Чего ты здесь окопался? Все-таки решил попробовать мой член? — недовольный сморщенный коротышка одним своим вредным лицом укротил бунт вируса. Какой же он был неприятный. У него была маленькая голова. Низкорослое тело. Непонятно, зачем такой голове и такому телу был адски необходим такой большой нос. Этот нос морщинился при каждом недовольстве. Недовольств было много, поэтому нос всегда был сморщенным возле переносицы. — Будь ты настоящей женщиной, я бы не побрезговал твоей ничтожностью. — Если ты топишь за разнополый трах, чего облюбовал тощий зад Брэина? — хмыкнул Май, развалившись. — Рот, а не зад, — Сильвер серьезно оскорбился. — И топлю я за традиционность семьи. — Это какую такую традиционность ты откопал членом у него во рту? Неужели она у него в зубах застряла? — Май сложил ногу на ногу. Как же ему нравилось осаждать. Осуждать. Осмеивать. — Все, не утруждайся. Я понял, — Май поднял руки, чтобы сдаться на милость. Коротышка пригладил почти лысую голову. Сбрил отросшие жирные пакли. Старый ворчливый хорек. Май не мог не продолжить. Чем-то его задели слова коротышки. — Традиционность семьи — это где тринадцатилетних детей отправляют на войну в качестве мяса, а поселения оставляют без защиты. И где деревни скупают сперму Чарльза Шоу, чтобы разбавить кровь и не плодить инвалидность при отсутствующей медицине. Может, ты думаешь, если отобьешь Брэину почки и подаришь цветы, он родит тебе ребенка? — Май увлекся злостью. — Не то, чтобы ты мне совсем не нравился, но я желаю тебе смерти, — Сильвер не опустился до диалога. — Не флиртуй со мной так явно, а то у меня еще встанет, — проурчал Май. — Чего ты пришел? — Сильвер то ли спросил, то ли наехал. — Я вожусь с тобой из уважения к Найсу. — Да в тебе и грамма уважения к нему нет, — Май попытался придать ничтожность человеческой жизни. Химера должен был спать. — Послушай меня внимательно, Май, — Сильвер проговорил быстро, почти без эмоций. Но он неожиданно скинул со стола бумаги. Они дождем разлетелись по приемному кабинету мед блока. Если мужчины могли быть истеричными, это был тот случай. — Больше никогда не допускай оскорблений в мой адрес. Иначе я действительно забуду про всякое уважение, — Сильвер взбесился не из-за небрежного обращения к Бубновому Тузу. Он взбесился из-за своей важной персоны. Любил этот ублюдок свою неповторимость. — Химера, твоя жизнь ничего не стоит. Ни цента. Твое лицо скрыли от мира не ради тебя, а ради этого мира. Но ты и без того затянул удавку на наших шеях. Если бы твой братишка унес регенерацию в могилу, а не в твой гнилой рот, биологическое оружие бы никогда не разработали. Ты не порождаешь хаос. Ты и есть хаос. Май даже не вздрогнул от этих страшных слов. Будто бы он и сам не знал правды. Глухой стук отвлёк. В следующее мгновение дверь просто вынесли к чертям собачьим. Огромный боец ворвался в маленькую комнату, за ним вошли еще двое, затоптали чистый пол и скрутили Сильвера. Поставили на колени. Тот даже не рыпнулся. Телосложение не позволяло. По потолку разросся неконтролируемый мох гнева. Реальный мох. Плесенью запахло. Это было все, на что коротышка был способен. Брэин вскочил на ноги, он ведь был в низшей касте талантов. С деловым видом в комнату вошел Лайэр. Он добродушным взглядом окинул мед блок. — Сильвер, ты должен ответить мне на пару вопросов, — Лайэр прошел вперед и сел полубоком на стол. Важность была напускной. Неказистой. Отвратной. — Кто ты такой, чтобы задавать мне вопросы? — Сильвер мгновенно ощетинился, очень разозлился. На лице не осталось живого места. Тонкая кожа буквально сморщилась, а кончик крупного носа приподнялся. Губы сжались так, что казалось, сотрут друг друга в кровь. — Я тебя спрашиваю, ты теперь равный мне по рангу, не зазнавайся, — Сильвер повысил тон голоса, но достоинства вообще не потерял. Его по-прежнему держали на коленях. — Валет, — коротышка обозначил тоном свою важность. — Потрудись объясниться. Угроза была явно вымышленной. Еще и суетливой. Беглой. Но Лайэр побледнел. Он попробовал дозвониться до кого-то. В итоге он набрал сообщение и побледнел еще больше. Махнул рукой жестом Найса, просто скопировал, и позволил бойцу отпустить Сильвера. Похоже, ему запретили трогать важного лаборанта. Коротышка поднялся. Он осмотрел свой испачканный на коленях отглаженный халат. Покачал головой и сбросил на пол все бумаги, которыми занимался Брэин. Снова одним рывком. Прерывисто и глубоко дышал. Его черные глаза были жарче огня в крематории. Найс вообще не торопился. Он появился минут через двадцать ожидания его незаменимой персоны. — Неужели ты снова обгадился? — мальчишка с беспокойством споткнулся взглядом об Мая. — Это Сильвер предал тебя, — Лайэр с волнением и возмущением передал конверт Найсу. — Прочитай. Найс с подозрением взял конверт, еще не переварив слова «предал». Письмо было вскрыто. Глаза забегали по строчкам как тогда, в Примавере. Когда он получил от Картера доказательства, что двести двадцать шестой заключенный был кем-то другим. Но на этот раз Найс даже присел на кушетку. Новость потрясла его. К ней он не был готов. Читал он долго, почти до самого конца. Возможно, где-то даже перечитывал. Или тянул время, чтобы сообразить с реакцией. Он аккуратно сложил бумагу по заломам. Посмотрел без эмоций сначала на грязные колени Сильвера, потом на насмешливое лицо Мая, а потом очень требовательно на Лайэра. — Сильвер кое-кому докладывал о жизни в трущобах, — Лайэр подытожил прочитанное. — Шпионил. — Адресат? — Найс аккуратным и безразличным движением повернул конверт. — Микки Таскилл. На этот раз удивление пришло даже к Маю. Значит, параноик вернулся в Техас из Аризоны после неудачи с завоеванием Инверно. В это мгновение боец отошел от Сильвера и собой перегородил выход. За эту неделю новые члены команды вполне себе сработались. Найс пока ничего не говорил. Отдал конверт обратно. Снова посмотрел в лицо Сильвера. Тот ответил спокойным бесстрастным взглядом. Объясниться он не торопился. Впрочем, его и не просили. Потому что обвинить Сильвера нужна была особая смелость и готовность сжечь мост здравомыслия. Найс поднялся, взял Лайэра за локоть и заставил его слезть со стола. Наклонился. Сам. Во всеобщем молчании поднял каждый листочек с пола. Все записи Брэина, который так сильно старался с рукописью лабораторных исследований. Найс никогда не уставал от грязной работы. Никогда не переставал подтирать за всеми. — Спасибо, — Брэин резко поклонился и под добродушный смешок человечишки сел на место. — Сильвер, а тебе есть что сказать мне? — Найс сел на стол и ударил пяткой по перегородке из фанеры. — Да, у меня много дел, а Лайэр меня отвлек, — Сильвер остервенело стянул с плеч халат и бросил на пол. — Мне и твой халат поднять? — задумчиво удивился Найс, еще раз осмотрев конверт. — Не забывайся. Но Лайэр сам бросился на пол. Как собачка. Но не поднялся. Замер: заметил что-то. Потянулся под стол и вытащил еще один конверт, который спрятался от глаз. Он был похож на тот, в каком было найдено письмо Сильвера. Лайэр с готовностью посмотрел адресата. Это сильно его удивило. Он тут же передал конверт Найсу. Май пересел на кушетку, поближе к человечишке. Любопытно. Почерк на конверте был знакомым. Брэин. Он писал не семье. Он действительно шпионил. Вместе с Сильвером. — Адресат Микки Таскилл? — Лайэр выслуживался, как умел. А умел он неплохо. — Брэин тоже предатель. — Вы променяли меня на того, кто пытался вас убить в Примавере? — недоверчиво присвистнул Найс. — Это заговор против тебя, — мгновенно оживился Лайэр. Он из кожи лез, чтобы показать свое участие. — В сговоре меня обвиняешь, Найс? — Сильвер плевать хотел на любые совпадения. — В сговоре с ним? Неизвестно какая из его фраз была пропитана большим презрением. — Бубновый Туз, — мрачно поправил его Найс, снова изучив конверт. Его всегда предавали. Каждый раз. — Играйте в свои шпионские игры в другой песочнице. Кроме меня никто не заинтересован в антидоте к биологическому оружию? У меня нет времени посрать спокойно, Бубновый Туз. Не вмешивай меня в свои разборки, — Сильвер явно не воспылал чувством гнева от такой потрясающей истории. Его вообще не трогали ни живые, ни мертвые, пока не оказывались в его лаборатории. И он вообще был уверен, что собственноручно написанное письмо его не касалось. — Бубновый Туз, так ты меня в чем обвиняешь? — повторил он с вызовом. — Я хочу, чтобы инквизиторы расследовали это дело, — Найс сказал это Лайэру. — Ты проследишь за всем. Сильвера он проигнорировал. — Спасибо за доверие, Туз, — Лайэр начал ворошить бумаги, среди которых хотел найти письмо Брэина. — Верно, спасибо за доверие, Туз, — с неприкрытым сарказмом повторил Сильвер. — Мне идти в камеру? Знал свою ценность. — Я ни в чем тебя не обвиняю. Разве ты забыл, как я веду себя с подозреваемыми? — Найс красовался. — Спишь с ними? — Сильвер посмотрел в сторону Мая. Вот это могло не сойти ему с рук. Но сошло. — Продолжай работать над антидотом, — Найс встал на ноги, и махнул рукой, чтобы проход освободили. Он не приказал. Он предложил выбор. И выбор был сделан. Сильвер взял стопку перчаток и все собранные бумаги, набрал код в самой дальней двери и растворился. Этот замызганный коротышка делил с Бубновым Тузом какую-то особую драму. Может быть, они даже спали. Но эту мысль Май пресек. Найс хоть и был падок на дурно пахнущие разлагающиеся трупы, но Сильвер был совсем перебором. Даже старая шаманка с орлиным носом на фоне этого коротышки казалась ничего такой. Но Сильвер был предателем. Он служил Микки. Что-то здесь не сходилось. Чарльз Шоу с окровавленной после тренировки рукой как раз заходил в медблок. Немного разминулись. Он проводил взъерошенного человека молчаливым пьяным взглядом. Кто-то попытался подойти к Найсу возле крематория со своими вопросами, но тот излюбленным взмахом руки остановил грядущий поток проблем. Пока что трущобы только вставали на ноги. Все хотели совета. Но не для всех у Найса был совет. Май догнал человечишку уже внутри крематория. Как бы в печку дурачок не залез от обиды. — Уверен, что коротышка предал тебя? — пришлось протискиваться между секционными столами. — Это тебя не касается, — Найс взял руку одного трупа и переложил в другое место. Совсем беспардонно. — Меня касаешься ты, — Май остановил попытки человека закурить. Здесь и так дышать было нечем. — Когда это ты научился манипулировать мной? — Найс все-таки зажал сигарету в зубах. Пожевал фильтр. Сплюнул на пол. Но он всегда держал врагов близко к телу. Осведомленный враг — предсказуемый. — Я сформировал команду, они неплохо сработались. Пришло время расшириться и укрепиться в силе. Сегодня я устроил ужин и пригласил всех для празднования, — он с усталостью закрыл глаза. — Я хотел, чтобы все прошло идеально. Какого-то черта именно сейчас Сильвер решил меня предать? — Я тоже крайне возмущен. Сильвер мог бы проявить участие и предать тебя немного позже. Где его гуманизм? — ядовито поддакнул Май. — Чего это ты такой довольный? — Найс горьковато усмехнулся, но не расклеился. — Сильвер последний член твоей старой команды, — Май высказал подозрение. — Он мешает твоему Лайэру. — Чем это? — Найса позабавило это обвинение. Он оторвался от стола и подошел к Маю. Вытеснил его к печи. Взял за руку. Переплел пальцы. Этот неподъемный заезженный флирт каким-то образом работал. Увлекал за собой. Неволил. Обязывал. Особенно напрягала раскаленная печь за спиной. Найс потянул на себя, хотя мог толкнуть и пригвоздить к жару металла. — Давай посекретничаем, Май, — с легкой угрозой добавил мальчишка. — Тебя заводят мои разочарования? — Найс улыбнулся, покачав головой. — Я нашел хоть что-то сексуальное в твоем образе, — весело поддакнул Май, закипая изнутри от жара печей. — Почему мне кажется, что ты знаешь о предательстве Сильвера больше его самого? — прищурился человек. — Потому что ты мнительный? Нет, я уж точно не замешан в этом. Я в это время Скрима очаровывал, чтоб слить тебя с поезда и спасти мир в одиночку, — Май знал, что держался молодцом. Он стоял лицом к открытой двери и видел, как из мед отсека вышел боец. Он в ширину поражал воображение. Подавляющий ошейник с его шеи до сих пор не сняли. Значит, еще не доверяли до конца. Май подул на волосы Найса, загородившие ему обзор. — Оглянись, твоя нянька ищет тебя. — Лайэр настоял на телохранителе с активным боевым талантом, — Найс словно пожаловался на мамочку. — Раньше возле тебя крутился один подозрительный тип, теперь ты взял телохранителя, — поддакнул Май. — Может, ты сам решишься меня охранять? — недоверчиво хмыкнул Найс. — Куплю тебя за вкусный сэндвич. — Мне скоро заплатят два сэндвича за твое убийство, — Май поспешил выйти наружу. — Глазастый, ты вообще не понимаешь слово верность? — Найс потянул его в сторону казарм. — А что? Вполне себе продаваемая штука, — Май юлил. Чувствовал, как руку словно обожгло от хватки. — А как же кодекс наемников? — Найс остановился возле умывальника и помыл руки. Трогал же труп. — Но ведь ты для меня личное, — Май передразнил восторг человека. — Личное я могу выкинуть и в мусор. — Когда будешь продавать меня, хотя бы не продешеви, — Найс точно не хотел быть бесплатным. — Сейчас ты стоишь копейки, — они прошли в столовую. — Считай, наше общение — это моя инвестиция. — А что с выручкой сделаешь в будущем? — Найс кивнул на свободный столик. В столовой на первом этаже обедал небольшой отряд Чарльза Шоу. Все хорошо знали друг друга. Громко гоготали, спорили, мерились силой и острословием. Их было пять человек. Те самые, что прибыли вдогонку из оружейного поселка. Они даже головы не повернули. Правда, один из них скосил презрительный взгляд на Найса. Как же эти дикие таланты не любили людей. Не могли смириться, что дышали одним воздухом и испражнялись в одну канализацию. — Так что ты будешь делать с выручкой, глазастый? — Найс занял столик подальше от шума. — Устрою конец света, — Май собирался плюхнуться, но его за руку придержали. — Тогда мне придется стоить максимально дорого, иначе тебе не хватит денег, — проворковал человек. Он положил обе руки на стол и опустил взгляд. Губы приоткрылись, приготовившись сказать что-то нелицеприятное. Эта гремучая смесь осторожности, мальчишеской спеси и важности созидателя будоражила. Найс хмыкнул, кивнув. Смирился с неудобным положением. — Глазастый, возьми за стойкой еды и принеси. С недавних пор это стало твоей обязанностью. — А задницу ты хоть сам подтирать будешь? — Май не сдвинулся с места. — Я не буду обслуживать тебя. — А еще ты не будешь оспаривать мое слово и законы, — пообещал Найс с улыбкой. — Когда ты стал такого хорошего мнения обо мне? — вспомнилась вынужденная клятва. Химера не хотел снова нарушить свое слово. Либо так, либо быть изгнанным за ворота. Нельзя было потерять пропуск в трущобы. Все таланты из оружейного поселка следили за Маем. Они близко общались с Инверно и прекрасно понимали, что означал ранг дамы. И вряд ли им это нравилось. Взгляды их были слегка враждебными, но любопытными. Больше всего их волновало наличие человека в команде Бубнового Туза. Найс ответил им долгим взглядом. Сложно было сказать, что он означал. Слишком радикально наемники оружейного поселка были настроены против людей. А Найс умел учиться на своих ошибках. Они не знали, что презирали самого Бубнового Туза. Простым смертным не сообщили. Май подошел к женщинам за стойкой показал пальцем на человека, и ему выдали два одинаковых подноса. Обе порции макарон были политы сырным соусом с комочками. На краю тарелок лежал кусочки пережаренного цыпленка. Стакан пресной воды. Маленькое блюдо с двумя панкейками на каждого. Умиление ущипнуло за задницу. Мальчишка пытался делать все правильно. Между музеем кровавых пыток и крематорием он приказал поливать панкейк кленовым сиропом. Острое чувство вины кольнуло в груди. Найс и сам не умел жить по-человечески, но пытался научить этому других. Даже в покалеченном войной мире он казался инвалидом. Он потерялся очень глубоко в себе, и некому было спасти этого человека. Он сделал все сам. Его искаженное восприятие искажало и без того искаженный мир. Такой начитанный и образованный человек разбивался об отсутствие элементарного опыта человеческого взросления. Найс хотел затянуть в свою бездну весь мир и назвать это перемирием. Сложно было назвать его аморальным, когда не было общепринятой морали. Май поставил оба подноса перед Найсом и демонстративно сложил под грудью руки. Мальчишка с кем-то говорил по телефону. Как раз уже прощался. Он зарылся пятерней в волосы, а три продольные складочки украсили лоб. Прощался он изрядно долго. Видимо, плохие новости получил. Май спокойно перелопатил обе порции так, чтобы ему достались голые сухие макароны. Порции обидно остывали, а ведь горячую еду было так сложно достать. — Сиди тихо, — Найс не попросил, а снова приказал. Хлопнул дверью столовой и спешно ушел. Найс оставил на столе черную трубку. Май ввел необходимый код на часах, и они автоматически отсканировали все доступные Найсу номера. Давно уже стоило подпортить грандиозные начинания человечишки каким-нибудь маленьким хаосом. Найс вернулся не один. С ним был Чарльз Шоу и Лайэр, с которыми от отсел за соседний стол. Отсел по-хозяйски. Словно своей собаке на место возле ноги указал. Наверное, обсуждали будущее Сильвера. Когда дело касалось еды, даже Химера не был таким уж гордым. Второй панкейк Май буквально затолкал в себя. Запил горьковатой водой. Взял забытую трубку со стула, подошел к столику Найса и положил перед ним на стол. Тот просто сунул её в карман, но даже взгляда не поднял. Значит, положение дамы было незаметным. А незаметным Май быть не умел. По крайней мере, в голове созрела одна шкодливая мысль. Он знал, как мог помешать Лайэру захватить власть в трущобах. Май вернулся в комнату в подвале главного цеха и звездой растянулся на мягкой кровати. Так можно было в конец облениться. Он прошерстил украденные номера и к своему великолепию нашел нужный. Стоун. Прошло уже достаточно дней, как он и Микки разминулись в Аризоне. Стоун мог бы поставить точку в попытке Лайэра подставить Сильвера. Почему-то хмурый Роберт не возвращался домой. Тревожная мысль все-таки не давала покоя. Параноик Микки шел за Бубновым Тузом. Он собирался мстить за срыв захвата Инверно. — Робби, куда же ты делся? — нетерпеливо прошептал Май. Соединения не было. Может, Стоун вообще заразился и умер. Было бы неприятно. Май нашел в столе Бубнового Туза ножницы и вырезал огромный треугольник из черной футболки Найса. Платок, чтобы закрыть свое лицо. Гардероб Найса выглядел простоватым, но качественным. Плетение ткани было превосходным. Перевязал удавку более удобным узлом. Пальцы вдруг резко свело болью. Май попытался разжать свою хватку, но рука словно плавилась. Заскрежетал зубами, стерпев боль. Ногти зацепились за простыни и оставили длинный рваный след. Снова заново. Май поднял трубку, набрал добавочный номер. — Проводник на связи, — голос бывшего друга едва не заставил завизжать от радости. Сил вернулся в дело. — Докладываю, Бубновый Туз разрабатывает антидот, он нужен миру живым, — отрапортовал Май. По крайней мере, без приказа сверху Лайэр бы не убил человечишку. — Химми, — голос Сила дрогнул. — Апокалипсис уже раскололся. Кому я должен доложить? Значит, Проводник работал на два фронта сразу, не считая резиденцию Старика. — Доложи и новому Лидеру, и Женевьеве, — Май не церемонился с ответом. — Где мне её найти? — Она пустилась в бега, на неё началась охота, — Сил прошептал в трубку. — Не лезь, наемники очень серьезные. — Когда Картер Моррис вылез из кресла лидера, Женевьева наняла меня. А теперь сама попалась, — Май неожиданно развеселился. Чужие неудачи делали его день чуть менее ужасным. По крайней мере, он посчитал нового лидера Апокалипсиса вполне предсказуемым. Но звонил он не за этим. — Слушай, Сил. Знаю, это не в твоей компетенции. Мне нужна закрытая информация о Томасе Гринлоу, он зовет себя Лайэр. — Я сейчас только в архиве Старика могу посмотреть, в Ти-Эль загляну вечером, — Сил включил воду. — Нужна информация из Ти-Эль, он может убить Бубнового Туза не вовремя, — ничего не давалось просто. — Не разъединяй только линию, повторный прозвон могут засечь, — было слышно, как жужжала инвалидная коляска Сила, пока тот ехал до своего рабочего места. Потом застучали кнопки клавиатуры. В архив до сих пор не купили современную технику. Всем было плевать на инвалида, застрявшего среди бумаг. — Вижу досье на Томаса Гринлоу, вполне себе полное. В базе Старика он считается вторым лидером группировки Бубнового Туза и экстремистом. Честно говоря, не вижу, за что зацепиться. Очень положительный талант. Родители погибли около десяти лет назад, вырос в Первом приюте миротворцев. Получил образование. Приехал в Викторию, чтобы присоединиться к миротворческому движению Элеонор Гуд, но пошел работать по специальности. Он занимался проблемами ликвидаций техногенных катастроф. Не похоже на почерк наемника из Ти-Эль. Судя по информации, твой Лайэр кристально чистый талант с замечательными помыслами. — Я просто обожаю замечательные помыслы, — Май знал одну простую истину. У каждого была драма. И больше всех ими грешили именно кристально чистые жизни. — Проводник принял, — быстро прошептал Сил, разъединяя линию. — Свяжусь с тобой из Апокалипсиса. В дверь постучали. Май завернул чернеющую руку в простыню. Здесь все пропахло жасмином. Человеком. — Май, ты должен присутствовать на ужине, — Лайэр аккуратно перешагнул через порог и придержал дверь. — В качестве ужина? — Май даже не думал встать и выказать уважение Лайэру. — В качестве дамы Бубнового Туза, и это мой приказ. Не вынуждай Найса разрываться между твоими капризами и его положением в обществе, — Лайэр снял очки и повесил их за дужку на ворот. — Съезжаются все, с кем Найс уже отработал стратегию и кому открыл лицо. Ты будешь подчеркивать статус Бубнового Туза, поэтому подбери что-нибудь симпатичное, — Лайэр с каким-то сомнением оглядел одежду, которую Май на себя нацепил. — Кстати, я понимаю, ты хочешь защитить Найса. Не понимаю, что я такого сделал, что ты возненавидел именно меня. Для всех станет лучше, если мы будем настоящими друзьями. — Считай, что я всегда ненавижу настоящих друзей, — Май привстал на локтях. — Кроме Микки, им я дорожу. Потому что это немного забавно и легкомысленно. А еще опасно и совсем нелогично. И если я напишу ему письмо, а ты его вскроешь, я тебе вскрывалку засуну в задницу, а ручонки оторву и не подумаю, что не люблю кровь. Уяснил, Валет? — Май закончил издеваться над таким усердным талантом. — Найс одобрил твою дружбу с Майклом Таскиллом, и мне этого достаточно. Я никогда не копал под тебя, — Лайэр протянул потерянную записную книжку. По имени он его не называл. — Ты обронил это во время пожара в Криминальном квартале. Блокнот у тебя еще со времен службы у людей, там штрих код резиденции Старика. Мне случайно удалось её обнаружить. Слушай, — Лайэр совсем замялся. — Проблема в том, что Найс обратил на меня внимание в другом смысле? — Лайэр явно пытался расстаться с жизнью. В одной душещипательной речи обвинить Химеру в ревности. — В каком другом смысле? — Май расслабил пальцы и убрал удавку. Не хватало еще подчиниться инстинктам. — Я люблю его, — Лайэр произнес три заветных слова совершенно не тому адресату. — Он тоже любит себя, мне то что с того? — Май почувствовал, как кровь успокоилась. — Ты пытался уронить меня в его глазах. Он уже не ребенок, он видит, чего ты добиваешься, — Лайэр оказался неожиданно прытким. Перестал смущаться и нести околесицу про общее дело и веру в будущее. Его действительно интересовало то, лежало в трусах одного взбалмошного мальчишки. И он был уверен, что остальные тоже пришли за этим главным призом. Лайэр не уходил. Все-таки, толика смущения осталась. И страха. Словно он боялся потерять эту жизнь. — Найс никогда не откажется от меня. А я никогда не откажусь от него. Я не хочу кому-то навредить, Май. Если ты не прекратишь очернять меня, я сочту тебя своим врагом. — Не давай мне повода себя очернять, — Май тоже посерьезнел. — Я копаю под тебя. Очень глубоко. — Не можешь смириться, — Лайэр выдохнул как-то снисходительно. — Можешь устроить мне допрос. Если Лайэр оставил пост, то сделал он это по необходимости. — Допрос — это замечательно, — воодушевился Май. Мелкий пакостник был уверен, что на него не было компромата. Значит, он был так умен, чтобы глубоко его зарыть. На сто процентов знал, что к его досье никто бы не придрался. Он просто изображал из себя святошу. И такие святоши, как правило, несли в себе дерьма побольше многих. А вопросы Май задавать научился. Сразу в лоб. Без громоздких многоходовок. — Лайэр, где ты был, когда месяц назад наемники в трущобах подняли бунт с требованием убить Найса? До тебя никто не мог дозвониться в тот день. Стоун еще тогда заподозрил тебя в предательстве. Лайэр исчез. Не могу нигде его найти или дозвониться. — Какая мне выгода устраивать бунт против любимого человека? — Лайэр распылил в комнате свой талант. — Так на тебя тоже сыворотка правды действует? — Май был уверен, что нет. Лайэр снова играл. — Действует, — Лайэр даже глазом не моргнул. Солгал же. — У меня не было причины устраивать бунт. — Очень даже была, и даже не одна, — Май уши не развесил. Анализ собранной информации говорил об обратном. — Ты знал, что Стоун будет вынужден подавить бунт сам. И ты прекрасно знал, что Найс это не одобрит. Ты заложил недоверие между ними, — Май растопырил ладонь, приготовившись загибать пальцы. — Ты лишил Найса его армии, — второй палец согнулся. — Ты испортил отношения Бубнового Туза и Криминального квартала, — третий палец медленно последовал за вторым. — Когда Найсу нужна была помощь, ему отказали. Он потерял рынок, на который едва вышел со своими препаратами. Найс потерял растущую репутацию. Последний раз, когда против него поднимали бунт, это сделал его любимый друг Картер. Так кто был зачинщиком бунта в трущобах? — Бунт не был против Бубнового Туза, — поправил его Лайэр. — Наемники не хотели жить вместе с человеком. — Да ладно тебе врать, — Май отмахнулся, не поверив ни слову. — А зачем против Сильвера сплел интригу? — Он предал Найса, и я нашел этому доказательства, — мгновенно отреагировал тот. — Не было интриги. — А как работает твой талант? — Май пальцами попытался дотронуться до неуловимой золотой пыли. — Мой талант блокирует цензуру сознания при вдыхании, — Лайэр был спокоен. — Можно мне копнуть немного глубже? — улыбнулся Май. — На меня сейчас действует твой талант? — Да, — кивнул тот. — Но я из уважения к Найсу я не задаю вопросы тебе. А мог бы. — Как погибли твои родители? — Май вот особым уважением ни к кому еще не проникся. — Что? У меня к тебе уважения нет. — Автокатастрофа, — Лайэр совсем сник. — Даже не за что зацепиться, — соврал Май и предложил Лайэру присесть на ящик с вещами. Сам для пущей убедительности встал. Прошелся то в одну сторону, то в другую. Растягивал время. С такими лжецами нельзя было торопиться. Таким кости ломало лишь время. Май больше не хотел попасться на ложные сведения. Он хотел все досконально проверить. Чтобы утереть нос человечишке. — Лайэр, ты приехал в Викторию, где жила первая леди миротворцев Элеонор Гуд. Подал заявление к ним на трудоустройство. Это твое призвание. Почему ты не вошел в состав корпуса, а пошел работать по образованию? — Потому что оно у меня было, в отличие от остальных, — машинально отрапортовал Лайэр. Значит, цену себе он все-таки знал. Гордился собой. Он не был собачонкой. — Ты считаешь, что образование сделало тебя лучше других? — Май зацепился за разоблачающую ниточку. — Нет, просто я сделал лучше другим, — кивнул Лайэр. Подул немного в воздух, усилив действие сыворотки. — Почему ты пошел работать в другую область? — Май пытался подловить. Лайэр словно ускользал. — Потому что произошла авария на АЭС, и я мог с этим помочь, — Лайэр пожал плечами. — Кристальные намерения, — процедил уже с раздражением Май. — Чего ты хочешь на самом деле? — Я хочу быть героем для Найса, — ответил Лайэр. — Как Ред Фокс был героем для детей из приюта. Эйприл. Тао Хи. Ребенок Скрима. Все драмы мира сводились к одиноким детям. Телефон Лайэра подал сигнал, и он, предварительно извинившись, покинул допрос. Даже не дал сообразить. Впрочем, соображать было не над чем. Нужно было лишь поймать ублюдка на проколе. Май открыл свою записную книжку. Он и не надеялся её когда-нибудь увидеть. Было хорошо, что она не попала в руки Старика. В ней было слишком много зашифрованной информации, которую его таланты могли раскодировать. Фотография тоже была цела. Где был он сам, Сиерра, Сил и Старик. Семья, которая покрыла его позором. Май открыл маленький кожаный кармашек и с удовольствием нашел три таблетки яда, которые вытащил изо рта убитого Найсом хозяина ночлежки. Это было целую вечность назад. И это было настоящее богатство. Яд был органическим. Промышленное производство батрахотоксина Терри Фрога. Прошлое вторгалось в настоящее. Май поискал место, куда можно было спрятать записную книжку. Каждый угол был на виду. Май не нашел ничего более надежного, чем укромный тайник в кабинете Бубнового Туза. По крайней мере, Найс уже вдоль и поперек знал содержание записей. В кодировке, разумеется. Тело совсем обмякло. Кровать магнитом притянула на себя. Май закрыл глаза и почувствовал, что голова снова поплыла. По вискам снова начал бить ритм барабанов. Словно не давал уснуть. Май открыл глаза и с удивлением обнаружил, что без сознания он провел пару часов. Но снова не выспался. Барабаны били откуда-то из-за стены. Видимо, Муна играла в зале Совета Бубнового Туза. Прогоняла злых духов. И вполне себе успешно. Но Май знал, что еще может утихомирить чудовище. Мощный транквилизатор. Май снова зашел в медблок, но внутри никого не оказалось. Он проник глубже. Несколько палат, отделённых друг от друга ширмой. Впереди была запечатанная дверь. На отпечатки не отреагировала. Не было в базе. Запрещенный вход интриговал. Дверь открылась. Резко. Из неё вышел человечишка. Видимо, дверь вела в подвал. К лабораторному бункеру. — Иди в зал, — Найс даже не удивился скорой встрече. — На ужине помалкивай. Мне важен этот вечер. — Я — Химера, — в надуманным вызовом напомнил Май. — Это синоним того, что твой рот не затыкается? — Найс с непониманием заострил на нем внимание. — Тебя не беспокоит, что я могу сорваться при всех? — волоски уже вздыбились на его присутствие. — Это должно беспокоить тебя, — Найс только хлопнул дверью за спиной. Не заметил. Этот тон был совсем неприятным. Человек забывался. Человек забывал. Человек был поглощен Бубновым Тузом. Входил в роль до остатка себя. Май вернулся в подвал и через знакомые двери и шкафы пробрался к двери Совета. На этот раз она была открыта. Стоило Маю зайти, как Лайэр тут же подошел к двери и заблокировал её. У зала Совета было несколько дверей. Может быть, какие-то из них были муляжом. Зал пока еще был пуст. Лайэр показал ему рукой на стул рядом с троном Бубнового Туза. Точнее, это было старое кресло с высокой спинкой, обитое прочной бордовой тканью. Демо версия должного величия. На стене за стулом висели два разных герба. Один — знак инквизиторов, другой — Бубнового Туза. Он разъединил их на две противоборствующие линии власти. Обе ветви он держал в своих руках. Бесконечная борьба того, кем он должен был быть, с тем, кем он желал стать. В комнату заползли таланты. Почти никого из них Май не знал. Скорее всего, они прибыли уже во время недельной спячки Химеры. Они расселись за круглый стол, который ломился от еды. Май остался стоять на месте, искоса пожирая каждого из них. Он своей вышколенной осанкой выказывал уважение каждому, кто был выше его по рангу. Каждому, кого пришлось бы убить в близком будущем. Хотелось с них со всех счесать спесь, но они почти не обращали на него внимания. А Май больше всех желал провести этот вечер мирно. Все по-свойски принялись за еду. Толстая женщина Муна тоже зашла внутрь, помогла разлить и разложить все на тарелки. Барабана с ней не было. Было видно, что для всех такой ужин казался дикостью. Пир во время геноцида. Май продолжал стоять. Сильвер зашел последним в новом чистом халате. Протянул руку каждому, кто был не из трущоб. Сел в самом конце. Он все-таки вошел в Совет Бубнового Туза. Его никто не мог исключить. Еще здесь сидел Чарльз Шоу, который тут же завел милую беседу с кем-то. Все смолкли и встали, стоило двери немного скрипнуть. Горделиво звеня взращенными яйцами, в зал заглянул белокурый ребенок. На фоне остальных он выглядел совсем уж бестолковым. Он остановился возле своего трона и только потом обернулся на остальных. Май наблюдал за ним в профиль. Прекрасный юношеский профиль. Легкий прищур в глазах. Тени от волос на лице. И ничего хорошего во взгляде. Найс медленно обвел их взглядом и нахмурился, увидев свободный стул. Кто-то проигнорировал приглашение. Или кого-то забыли пригласить. Найс сел. И после этого его примеру последовали другие. Лайэр кивнул Маю, что время пришло. — Я попрошу уйти сомневающихся. Ближайшие годы вашей жизни я заберу себе до минуты. Все остались сидеть на месте. Но один из членов негромко хмыкнул, прикрыв рот рукой. — Я сказал что-то смешное? — Найс смотрел в одну точку. Выдерживал свое величие на полную. — Я не знал, что Туз — это просто ребенок. Я не буду участвовать в этом, — мужчина был открыт на диалог. Найс лишь слегка повел бровью, словно над его ухом звенел комар. Он взбесился. Явно взбесился. Диалог не состоялся. Муна наполняла бокалы. Похоже, ей Найс доверял. Возможно, была причина, но она была просто идеальной заменой Стоуну. Некрасивая, болезненно выглядящая, пасмурная, недружелюбная. Была в ней еще одна прелесть — молчаливость. Вино. В этот момент Май понял, что оскорбивший Найса талант не вышел бы живым из комнаты ни при каких обстоятельствах. Что-то подмешали в напитки. — Бубновый Туз приветствует вас, — протянул Найс, откинувшись спиной на спинку. Все выпили. Все, кроме него и Мая. На удивление, никто не захлебнулся в пенящейся слюне. Отравленным вино не было. Как и не было оно качественным и вкусным, потому что сморщились все. Немного закашлялись. Впрочем, Чарльз Шоу тоже не прикоснулся к бокалам, хотя пить он любил больше остальных. Здравомыслие победило. Он же когда-то был юнитом. Умел беречь свою жизнь. Чарльз Шоу осмотрел реакцию всех, убедился, что никто не отравился и столкнулся с многозначительным взглядом Найса. Шоу демонстративно поднял бокал вверх и выпил до дна. Найс только улыбнулся. — С этого момента вы прошли испытательный срок и вступаете в Совет Бубнового Туза. Меня зовут Лайэр, я являюсь правой рукой Бубнового Туза, ранг Валет, — Лайэр не пил, не садился и вообще наблюдал со стороны. Именно в его руках была настоящая власть. — Я отвечаю за слаженность работы коллектива, являюсь голосом решений Бубнового Туза перед всеми членами трущоб. Каждый из вас за эти дни показал себя. Бубновый Туз дал оценку вашей работе и подготовил все назначения на постоянную службу. Все с ожиданием смотрели на Найса, который с серьезным видом пожирал стол. — Познакомь всех, — выглядел он при этом критически принципиальным и исключительно выдающимся. — Да. Эдем, ранг девятка, назначается главным переговорщиком Бубнового Туза. Имеет небольшой опыт в антитеррористических организациях на родине талантов. Последние два года представлял интересы нейтральной территории. Имеет официальное разрешение на нахождение в человеческом Техасе. Когда Брэин освободится, он запишет для тебя отчеты покойного Толкера, чтобы ввести в курс прошлых дел и старых связей, — Лайэр кивнул на человека, одетого не хуже самого Ноаха Шраги. С иголочки и дорого. Но более повседневном стиле. — Сэт, ранг девятка, заведует комнатами инквизиторов и главной пыточной в отсутствии главного инквизитора Найса. Сэт хорошо знаком со своей должностью, недолго работал инквизитором в Примавере и ушел по состоянию здоровья, — Лайэр кивнул худому человеку с пустым взглядом. Его кривое лицо Май помнил смутно, наверняка один из тех, кого обещал Сильвер. — Лексус, ранг девятка, наемный сотрудник. Ушел от Хозяина Криминального квартала после пожара. На тебе будет вся логистика трущоб и финансы, — Лайэр показал папкой в сторону невзрачного мужичка в старомодном пыльном коричневом костюме. Выдающегося в нем ничего не замечалось. Но он молчаливо кивнул. — Чарльз Шоу из Виллы Ган, ответственный за наемников, ранг девятка, — было видно, что ублюдок даже не потрудился протрезветь. Или уже успел опьянеть, потому что постоянно дергал Муну с вином за широкую юбку. Лайэр неловко посмотрел на Найса, но тот этого не заметил. — Граф, талант из Примаверы, старый друг покойного наставника Бубнового Туза, Монаха. Ранг девятка, отвечает за идеологическую целостность трущоб. Сильвер — ранг десятка, проводит все основные исследования, заведует лабораториями и больничными кабинетами. Муна — ранг восьмерка, руководит обслуживающим персоналом, включая шестерок и опущенных, — Лайэр начал сильно смущаться от того, как сильно округлялись глаза сидящих за столом. Команда была большой. Но не слишком похожей на эффективную. — Бубновый Туз и Главный инквизитор Примаверы и трущоб — Найс. Ранг — Туз. — И за что же отвечает он? — с насмешкой в голосе промурлыкал непредставленный талант. — За свои слова, для начала, — вмешался Найс с ответной доброй улыбкой. — Кому-нибудь еще весело? — Найс медленно осмотрел невозмутимые лица каждого. — Нет? — он порылся в кармане и достал какой-то пульт с двумя кнопками. Очень старого. — Хорошо. Не то, чтобы я не любил веселье, — Найс раздраженно и уязвленно качал головой. — Но сейчас не та ситуация. И я не тот человек, который потерпит снисходительный тон в свой адрес. Май почти улыбнулся. Талант, который так облажался, явно не был тюремным жителем. Может быть, даже не из криминала. Впрочем, спросить не удалось. По ушам ударила взрывная волна и грудная клетка бедолаги разлетелась по столу, украсив скатерть кусочками красных легких. Он с возмущением смотрел на Найса несколько секунд, потом накренился вперед и упал лицом вниз. Найс вытер каплю крови, попавшую на его руку салфеткой и отложил её в сторону. Остальные тоже остались спокойными. Немного удивленными, но спокойными. Найс собрал самых худших. Если бы Май не сидел, у него бы закружилась голова от такого зрелища. Опустил глаза. Не видеть. — Лайэр не представил еще одного нашего товарища, — в комнату со скрипом вошел мужчина. — Его зовут Рафаэль, — Найс махнул рукой на место, где сидел труп. Вошедший талант сдвинул его, буквально смахнув на пол, и сел сам. Его ничего не смутило. — Рафаэль один из тех, кого я совершенно не хотел рассматривать в свою команду, но он рассмотрел себя сам, когда выжил в плену Майкла Таскилла и добрался до трущоб, — Найс с одобрением кивнул и показал ладонью. — Этот талант — моя оппозиция в чистом виде. Камень в ботинке, ранг десятка, — чуть позже добавил он. Камню в ботинке дали достаточно много власти по версии трущоб. — После побега Картера Морриса Рафаэль должен был занять место Короля Примаверы и стать Бубновым Тузом после Монаха. Мой наставник Монах счел Рафаэля слишком агрессивным, аполитичным и не прогрессивным. Поэтому Рафаэль немного ненавидит меня и вас, но любит власть. Логика была невероятная. — Чем будет заниматься он? — подал голос тот, кого назвали Эдемом. Переговорщиком. Он был удивлен. — Выражать свое вечное недовольство моим правлением и вашей работой, — победоносно заулыбался Найс. Найс махнул рукой, попросив Лайэра продолжить свою речь. Было видно, что команда была слеплена за неимением лучших кандидатур. Но он был чертовски доволен. Его глаза горели. Так, словно он первый раз создавал нечто такое. Нечто работающее. Нечто устрашающе прекрасное. Все выжившие в Примаверы оказались в гуще события. А ответственный за наемников Чарльз Шоу вообще плевал в потолок, словно пришел в клуб поддержки алкоголизма. Он даже не мог сфокусироваться на чем-то. Найс два раза хлопнул ладонями. — Если у всех сохранился аппетит, предлагаю поесть и продолжить, — Лайэр положил папочку на стул и сел сверху. Сел по правую руку от Найса. Что-то показал на дисплее своих часов. Май сел по левую руку. Запомнил каждое лицо Совета Трущоб. Найс не восстанавливал Примаверу. Он создавал что-то новое и уникальное для себя. Через пятнадцать минут Лайэр получил от кого-то сообщение и посмотрел его под столом. Спрятал даже от Найса. Потом вытер рот салфеткой. — Да, сейчас Бубновый Туз хотел бы озвучить направление работы, — с этими словами он быстро встал, забрал все листочки со стула, и поспешно удалился из комнаты Совета. Видимо, случилось что-то поважнее. — Хотелось бы получить распоряжение для каждого, — Эдем, переговорщик, был осторожен и конкретен. — В ближайшие сроки, — Найс кивнул на прозвучавший вопрос. Вопрос был явно задан раньше, чем было нужно. — Для начала хочу напомнить, что в трущобах я существую как часть системы, как инквизитор Найс. Мой ранг — десятка, — Найс обвел каждого взглядом, чтобы поймать зрительный контакт. — С вами мы будем встречаться лично и что-то обсуждать лишь по моему решению. Это будет мое приглашение или приглашение Лайэра на Совет. Три стука в дверь или условный сигнал. В любых других ситуациях, даже критических, вы действуете либо через Лайэра, либо письменно, либо ждете моей инициативы. Мои приказы вы получите в узнаваемом виде, — Найс показал знакомые синие конверты. — Печать в письмах невозможно подделать, потому что в её основе моя кровь. При возникновении любых сомнений Сильвер и его команда, а команда скоро наберется, немедленно проведут анализ. Теперь вы все должны переселиться в главное здание на третьем этаже. — Что на счет женщин? — Рафаэль развалился на стуле и размеренно стучал по столу. Вошел во вкус критики. — Отличный вопрос, — тут же всполошился Чарльз Шоу, мгновенно протрезвев. — У нас есть потребности. — Никаких женщин, — Найс уверенно покачал головой. — Никакой педофилии. Никакого каннибализма. На этих словах Лайэр вернулся обратно. Было видно, пытался вникнуть в суть разговора. — Непонятна мне еще одна вещь, Туз. Что на счет дам? И ты говорил об опущенных. Откуда на воле у нас возьмутся опущенные? — Сэт, у которого лицо висело как тряпка, едва договорил застывшим ртом. У него был паралич половины лица. И наверняка проблемы с печенью или почками. Мешки под глазами на худом вытянутом лице наливались темными синяками. — Ты нам законы пропиши, Туз. Что и как будет, где по-новому, где по стариночке поиграем. Чтоб по справедливости стало. И для баб законы пропиши. А лучше скажи, где этих баб брать будем. И больно интересен всем вопрос, как Май твой за общим столом оказался. Он же дама Найса, да еще и беглая по всем законам. А мы на Совете. — Даму Туза по законам внешнего криминального мира надо короновать, — предположил Эдем. Заступился. — А у нас даже Бубновый Туз еще не коронован, не распыляйся, — Лексус то ли говорил, то ли сипел. Начались первые рассуждения. Эдем и Лексус явно пришли из свободного криминального мира. Они мгновенно сошлись в диалоге. И характерами. Тюремные понятия были для них чужды. Как и законы. Один выглядел богачом, второй — побирашкой. Объединить в одну империю разные структуры было трудно. Никто бы не остался доволен. И никто не должен был остаться недовольным. Первые проблемы ударили по Найсу при первой же возможности. Мир разнокалиберных убийц. Разношерстная команда. — А у Туза вообще не должно было быть дамы, — коротышка Сильвер решил тоже притопить корабль. — Новичок даже к Найсу прописан не был, — Рафаэль не критиковал. Он сунул палец в гнойную рану. — Давайте без бабьего трепа. Вся правда ваша, — Найс поднял руку вверх, и все мгновенно замолчали. Те, кто молчал, стал молчать еще усерднее. Найс вытер нос тремя пальцами от кончика к переносице, сдвинув кожу. Раздражался. И от лукавого взгляда Эдема, который явно считывал его эмоции, Маю стало не по себе. Найс опустил руку на стол. — Свободный Криминальный мир никогда не короновал бы прописанную в тюрьме даму. По крайней мере, добровольно. Так что все козыри в моих руках именно сейчас. — Если продолжишь тискаться с непрописанной дамой, козырным Тузом не станешь. Тюремный мир не поймет, — Рафаэль очень хорошо разобрался в этом вопросе. Неспроста. Может быть, он даже хотел уничтожить Найса. Занять его место. Может быть, нет. — Слушай, Найс. Нам все понятно, хорошая дырка, она и на другом континенте хорошая дырка. Никто не спорит о достоинствах твоей бабы, хотя я могу. Но бери выше. Свободный Криминальный мир скорее удавится, чем тебя своим не признает. Да еще и с таким багажом. А тюремные структуры от тебя тоже откажутся. Ты этот беспредел гаси, давай. — Что ты предлагаешь? — Лайэр с опаской отреагировал на раскалившуюся обстановку. — Я не предлагать пришел, а выражать недовольство, — усмехнулся Рафаэль, недвусмысленно подмигнув ему. — Плохая это запара, ой нехорошая, — искаженно протянул Сэт, шевеля только одной половиной губ. — Я дико извиняюсь, — пробасил старый Граф, приложив ладонь к сердцу и поклонившись. — Мы уже злоупотребляем гостеприимством Бубнового Туза, — Граф остановил ненужный спор. Он держался хорошо, все было явно ему привычно. Может быть, он при Монахе в Совете Примаверы состоял и был отправлен на пенсию. Но все замолчали, когда заговорило старшее поколение. Для талантов старики всегда были в почете. — Я лишь хотел напомнить, что мы новая ячейка нового мира. Нас Бубновый Туз принял в свою семью, а семья должна быть единой. Мы должны думать о перспективах. Молодежь всегда импульсивна, — Граф практически повторил слова хозяина оружейного поселка. — Я дико извиняюсь, но давайте тихонечко изучим законы всех тюрем, талантов и людей, законы свободного криминального мира и законы совести. Всем угодить мы не сможем. Важно угодить себе с минимальным ущербом для других. Он повторил мысли, которые Май вертел в своей голове. — Между победой и провалом мы решили подрочить, — Рафаэль нелестно охарактеризовал мирный призыв. Его снова поддержал Сэт, назначенный инквизитором и ближайшим соратником по пыткам. Сильвер махнул рукой, одобрив гневный выпад. Как оказалось, его истеричный характер был еще и недружелюбным. От Сильвера критики Май не ожидал уж точно. Талант раскрывался ему по-новому. — В моих трусах стало неожиданно много гостей, — многозначительно произнес Найс. Все снова умолкли. Рафаэль изобразил, что умыл руки. Он был явно один из тех, кто с удовольствием бы дождался оплошности Найса. Но человечишка явно считал, что контролировал ситуацию. — Граф, ты займись вопросом законности моих действий. Разберись, пообщайся, предложи варианты. А на сегодняшний день у нас есть более острые проблемы. Проблема безопасности во время эпидемии. Пока Сильвер не разработал антидот или вакцину мне нужны действия каждого из вас. Я хочу, чтобы вы подняли свои связи и нашли бывшего лидера миротворцев, Эвелин Гуд. Она нужна мне живой. Она нам всем нужна живой. Нам нужна формула деактивации их заразы. — Уже работаем над этим, — практически одновременно проговорили Эдем и Лексус. — Я дико извиняюсь, — старый Граф снова поклонился всему столу, — позвольте показать всем реликвию. — Очень вовремя, — хмыкнул Рафаэль, но было понятно, что Графа он уважал. Тот поднялся на ноги, когда Найс с нетерпением кивнул, еле-еле поместился между столом и стулом. Лайэр мгновенно к нему подлетел и помог выпрямиться. Граф послюнявил пальцы и вытащил молитвенник с черной обложкой. Один из тех, что принадлежали покойному Монаху. Страницы явно не подчинялись дрожащим рукам. Все терпеливо ждали. Взгляд Найса стал взволнованным. Может быть, ему еще не хватило времени пережить утрату самого дорогого таланта в его жизни. Граф достал сложенный листочек. Он был весь измят. Развернул и показал всем. — Только этого мне не хватало, — Найс с размаху влепил ладонью по лицу и сполз на пару сантиметров. Поведение его было очень взрослым и авторитетным. Но в Мае разгорелось любопытство. — Детские каракули? Впечатляет, — Рафаэль огрызнулся, присмотревшись к реликвии. — Я дико извиняюсь, но этот рисунок мне доверили хранить с Совета Примаверы от двадцать второго октября двенадцатого года, — Граф ничуть не смутился. Он даже закивал и зашамкал почти беззубым ртом, подтвердив, что это был детский рисунок. — Один шестнадцатилетний юнец нарисовал его и отправил в качестве своего обещания Бубновому Тузу Монаху, — этим Граф подтвердил, что тоже был не последним талантов в Примавере. — Это стол перемирия. И при мне он пустым не будет. Это не мои слова, дорогие друзья. Это слова нашего Найса еще в начале пути. Обещание, благодаря которому мы собрались здесь, под одной крышей, на воле. И я даю ответное обещание. Мое время — твое. Твоя идея — моя. Несколько человек одобрительно кивнули, присоединившись к этой мысли. — Найс обошел меня в гонке, просто нарисовав пустой стол? — Рафаэль едва не засмеялся в голос. — А что ты в качестве обещания отправил? — Найс спросил с любопытной улыбкой. — Сказал, что очищу Примаверу от человеческого присутствия, — невозмутимо рыкнул тот. — Уж извиняй. — Спасибо, — это прозвучало искренне. — Если бы ты написал что-то умное, я бы все еще работал в морге. — Обращайся, — Рафаэль дал понять, что с ним будет нелегко. — А жену в трущобы можно заселить? — У тебя есть жена? — Найс с удивлением и недовольством посмотрел на Лайэра. — Это интересно. — Не смотри на него, даже я не знал, — Рафаэль пожал плечами. — Одна шлюха была беременна от меня. — Я прошу о неразглашении нашей жизни даже шлюхам, — вполне деликатно отказал Найс. Издевка промелькнула в его словах. Такая маленькая и каверзная. — Семьи будем заводить после. Сейчас решается вопрос с рангом дамы. Будете иметь то, что я вам дам. Считайте трущобы расширенной версией Примаверы. Для всех знакомых и родственников вы работаете на независимом производстве и тестировании биологических добавок на основе безопасных талантов. Франшиза будет выкуплена у нейтральных территорий в кратчайшие сроки. На всех доступных картах нас пометят как секретную территорию, так что со спутников просматриваться не будем. Максимум пользы — минимум контроля. Штат лаборантов тоже будет расширен. Придется привести в порядок еще одно здание за крематорием. Работы много, времени мало. Пиликание часов отвлекло его. Найс вопросительно посмотрел на часы, затем перевел взгляд на Мая. — Я прогуляюсь, — Май толкнул Найса в бедро мизинцем, тот только кивнул в ответ. Май решил выйти через главный вход, куда снова ушел Лайэр. А никто и не заметил. Все равно в трущобах пока не было лишних глаз. Он доверился обострившемуся чутью и нашел нового Валета в комнатах третьего этажа. Май чувствовал его биение сердца. Лайэр подходил к каждой комнате и что-то делал. Как тогда, когда миротворцы заминировали здание ночлежки и подобрали. Неспроста Лайэр рылся в чужих комнатах. Воспользовался тем, что все были в защищенном помещении вместе с Тузом. Решил всех убить. Май поднялся по лестнице и столкнулся с Лайэром в коридоре. Тот покачал головой, догадавшись, что за ним следили, но не заступился за себя. В его руках были таблички с именами, которые он просто вешал на двери. Никаких бомб не было видно. Никакого оружия. Ничего подозрительного. Лайэр сделал шаг влево, но Май тоже сдвинулся и перегородил спуск. Лайэр сделал шаг вправо, Май последовал за ним. Нельзя было его отпустить и не поиздеваться немного. — Я возвращаюсь на собрание, — Лайэр все-таки протиснулся и громко пронесся по ступеням. Химера стал мнительным и сентиментальным. А еще немного уязвимым. Май перезвонил на незнакомый номер, но никто уже не ответил. Лайэр тоже больше не выходил. Стемнело. Совет шел невыносимо долго. Май спустился во двор, прошел до подвала и вернулся в комнату. Ощущение, что он был дома, быстро стало привычным. Но сложно было привыкнуть к тому, что за стеной был храм Бубнового Туза. Он не отдыхать сюда пробрался. Май осторожно перелез через шкаф и заложил дверь стулом, чтобы не закрылась. Все в жизни Найса было аккуратно разложено по бумажным папочкам в многочисленных шкафах. Он не закрыл экран монитора. Найс искал варианты покупки живых талантов и людей. Снова на опыты. Может быть, оправданные. Взгляд упал на испачканные в земле записи. Номера телефонов, слизанные с трубки в Инверно. Взгляд остановился на номере Ред Фокса. Номер для аварийной срочной связи. В черной трубке он забит не был. Если чертов Лайэр пересекался с Эйприлом в приюте, значит, тот мог что-то рассказать о нем. Май вообще не задумался и позвонил. Дозвонился лишь раза с пятого. В Инверно глушили сигнал. Тюрьму на карантине отрезали от мира. — Эйприл слушает, — рыжий лис, похоже уже глубоко спал. — Кто бы ты ни был, назовись. — Это Май, — он понимал, что его узнали бы и по голосу. — Нам нужна от тебя помощь. — После убийства Скрима помощь понадобится вам, — голос на том конце стал железным. — Ждите нас. — У вас карантин, а у нас геноцид, — Май даже оскорбился, когда его приписали к чужой команде. — У тебя меньше минуты, пока не оборвали связь, — Эйприл явно снизил голос. — Томас Лайэр Гринлоу из вашего приюта. Надо порыться в его грязном белье, — Май проговорил просьбу. Слышимость стала еще хуже. Это сторожевые вышки гасили сигнал. В этот же момент связь пропала. Послышались короткие гудки. Май попробовал дозвониться еще раз, попробовал даже выбрать другую вышку. Не получилось. Но новость о том, что Инверно сочли Бубнового Туза врагом, была важной. Май услышал в коридоре шаги. Опять к нему шел Лайэр. Он принес несколько пакетов вещей. Значит, Совет уже закончился, а Найс был занят чем-то в другом месте. — Нет, не то, чтобы я хотел тебе помешать убить Найса. Просто почему Ти-Эль наняли именно тебя? — Май сходу атаковал, пока Лайэр не ушел. Тот так и остановился, оторопев, в полусогнутом состоянии. Медленно выпрямился. Направил гневный взгляд на Мая, но в спор не вступил. Май сел на кровать. Он выскочил из шкафа так быстро, что не успел закрыть дверцы. Лайэр заметил, что вещи на вешалках качались из стороны в сторону. Понял, что за Бубновым Тузом шпионил не только он сам. — Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь, — Лайэр держался молодцом, хотя растерянность его выдавала. — Как ты хочешь уничтожить эту империю? — Май сделал вид, что этот разговор ему скучен. Мы должны будем уничтожить не просто его самого, а всех его последователей одним ударом. — Ты не ревнивец, — трагично прошептал Лайэр. — Ты просто помешался на мне. — Слишком уж ты идеальный, Томас Гринлоу, — протянул Май, рассматривая изломы простыни. — Давай мы с тобой договоримся, Май. С этого момента я для тебя Валет Бубнового Туза, а ты для меня — никто, — торопливо и заискивающе отбарабанил Лайэр. От столь быстро развивающихся событий стало так весело, что даже зевота подступила. Май её открыто продемонстрировал. Лайэр совсем нахмурился. Но он действительно был очень мил. Похоже, полностью во вкусе Найса. Он был милым едва ли не до тошноты. Хотел сесть на кровать рядом с Маем, но ему не позволили. Остался топтаться возле двери. — Слушай, ты из-за Сильвера меня заподозрил? Он же предал Найса. С врагом общался. Даже если Майкл Таскилл твой друг, он наш враг. Право на игры и интриги Найс предоставил только тебе. Если тебе нужно имя настоящего наемника Ти-Эль, то я тебе помогу. Пока ты скандалишь и пытаешься свалить на меня нелепые обвинения, настоящий шпион приближается все ближе и ближе. Все, чего я хочу — это счастье Найса. — И под счастьем ты имеешь ввиду себя? — Май действительно оживился от пламенной речи. — Я не хочу конфликтовать с тобой, — вздохнул Лайэр, почти попросив. — Конфликт со мной ты и не потянешь, — Май не позволял пробить свою броню. Он не верил ни слову. — Зачем ты вообще поселился в трущобах? — Лайэр снова посмотрел на открытый шкаф с дверью. — Чтобы доставить неудобства тебе, очевидно, — еще не хватало пресмыкаться перед ним. — Так почему ты не вошел в корпус миротворцев? — Май повторил недавний вопрос. Он ждал правды. — Просто ты или ты альтруист, а я в это не верю, либо дурак, а в это я не верю еще больше. Образцовый талант с образованием вдруг оказался в плену у диких каннибалов трущоб вместе с девочкой-регенерацией. Такой мирный и замечательный, дня не подумал и примкнул к команде сумасшедшего садиста. — Я уже отвечал на эти вопросы перед Найсом, — на этот раз никаких ответов не последовало. — Значит, я должен спросить что-то другое, — предположил Май. К его счастью, дверь за спиной Лайэра громко хлопнула. Никто не мог выйти из комнаты Бубнового Туза без ключа. Капкан сработал. А ведь Май любил истязать душевно таких ублюдков. — Лайэр, мне нужно только мыслить в верном направлении. И задать правильный вопрос, чтобы разоблачить тебя, — Май отвлекся на загоревшийся дисплей часов. Прочитал сообщение. Эйприл все-таки отправил важные сведения. Они были потрясающими. — Расскажи еще раз о своем таланте? — Ты не имеешь права говорить со мной в таком тоне, — под ногами Лайэра загорелась земля. — А мне только что рассказали, что ты преуменьшил силу своих способностей. Твой талант действительно создает парообразное поле, которое при вдыхании ослабляет цензуру сознания, — Май победоносно почти поздравил Лайэра. — Но почему ты умолчал, что твой талант работает в обе стороны? Ты не просто выведываешь секреты других. Ты можешь навязать собственные. Ты искажаешь воспоминания и мысли других людей, — прочитал Май дословно слова Эйприла. — Если я удаляю то, что было и есть. То ты заставляешь верить в то, чего не было. — Тебе дали неправильную информацию, — Лайэр совсем замешкался и попытался выйти. — Ты пытаешься мне это навязать? Не вышло. Информацию мне дал твой герой, Ред Фокс. Ты же сам направил меня к нему. И информация не в моей голове, а в письменном сообщении, — с насмешкой протянул Май. Лайэр побледнел и вздохнул так, словно захлебывался в невидимом море. — Тебя не взяли в корпус миротворцев с таким опасным талантом. Элеонор Гуд была единственным умным человеком в своей семье, — подытожил Май. Он умел добивать. Ох как он ликовал, прощупав такие деликатные секреты. Словно гнилое яблоко сорвал с цветущей яблони. — Позовем нашего Найса? Расскажем ему кто ты? — Я никогда никем не манипулировал. Твои обвинения лишь на словах. Если тебе не терпится меня очернить и доставить Найсу новую порцию боли — иди и расскажи ему, — Лайэр сорвался и тоже пошел в наступление. Совершил ошибку за ошибкой. Значит, Найс действительно не знал о таком чудодейственном таланте Лайэра. Этот ублюдок мог и Сильверу, и Брэину навязать желание написать письмецо для Микки. Таланту Лайэра нельзя было доверять. Он был лживый, лицемерный и неуловимый. Май открыл дверь, выпустив зашуганного крысеныша. Он еще не придумал, как его линчевать. Сначала нужно было разобраться со своим талантом. А идея была. С огромным риском, конечно. У Химеры вообще другие никогда не возникали. Он сходил за водой. Трущобы снова ложились спать. А Найса все не было и не было. Колонка выдала тонкую струйку. Май вообще не особо понял, как ею пользоваться. Таких модных механизмов с рычагом он еще не видел. Наверное, работал на воздушной помпе. Запил таблетку яда. Волоски на руках мягко поднялись, предчувствуя угрозу. Май дошел до машины Найса и залез внутрь. Было очень холодно. Стало немного больно. Таблетка должна была удержать вирус Химеры на поводке. Должна была напомнить ему, что без регенерации это тело умрет. В желудке защипало уже через минуту, и расползшаяся по желчи таблетка вышла наружу. Вместе с этим Май почувствовал, что легкие будто окаменели. Дышать стало трудно. Очень трудно. А потом невозможно. Токсин вызвал удушье. К счастью, его в кровь попало совсем мало. Отключился. Jingle bells, jingle bells, Jingle all the way. Укачивало. Как на волнах. Вместо волн острая коленка впилась в позвонки шеи. Jingle bells, jingle bells, Jingle all... Голос перестал мурлыкать тихую мелодию, когда Май открыл глаза. — ...the way, — хрипло проговорил он и попытался понять, куда его принесли черти. А черти принесли его в пустошь. Найс не понимал. И не хотел понимать, что возле него было опасно. Май попытался осмыслить свое состояние. Было холодно, но предплечье обжигало огнем. Но боль в теле стала немного мягче. Не прошла, но уже не жалила. — Я снова опоздал к рассвету? Сколько времени прошло? Человек не ответил, просто тяжело вздохнул и прижал к себе еще сильнее. Как полудохлого кота, который одной лапой коснулся могилы. — Найс, — Май попытался привстать, но не чувствовал своего тела. Он лежал на коленях человечишки, в его жарких душных объятиях. Он дышал. Черт возьми, запустил процесс регенерации. Каким-то образом сработало. Химера не отключился, но немного сдал позиции. К лицу поднесли бумажный пакет воды, и губы жадно его осушили. Сладкая судорога свела тело, и он почувствовал неприятное покалывание в затекших ногах. Отлично, у него все еще были ноги. Ноги были замечательными. Костер. Обрыв. Твердая земля. Май все-таки выбрался из сильных, но вялых объятий очень мрачного мальчишки. На нем лица просто не было. Он ничего не сказал, просто взял еще воды. На этот раз себе. Сделал скупой глоток. Может быть, чтобы протолкнуть проклятия, застрявшие в горле. Рокотание крови в ушах. Май никак не мог понять, что он пропустил. Не мог протрезветь после легкого отравления. Мальчишка смотрел в одну точку. На его руки. Май поднял их и увидел, что кожа на них была темно-фиолетового цвета. Химера пробивался. — Поговорим, глазастый? — с тихой претензией пригвоздил Найс. — Ты не придумал ничего лучше, чем остаться со мной наедине? — ужалил его Май. — А мне придумывать не надо, я не из боязливых, — скрипящим голосом добавил Найс и встал на ноги. —Ты обезвредил батрахотоксин, которым траванулся, — он сунул руки в карман. — Все-таки, ты удивительный и откровенно тупой, — сделал поучительную паузу. Слова он не выбирал. — Больше ты не сможешь регенерировать. Вирус регенерации подох. Сильвер проанализировал пару капель твоей крови. Теперь Химера будет мутировать еще быстрее, а мозгов в твоей башке станет еще меньше. Чего ты добился, мразота моя излюбленная? Как мне тебя в дом свой пустить? — Как же нелепо ты звучишь в образе блатного, — Май подскочил на месте. —А ты словечки свои побереги, — мальчишка нутром сопротивлялся силе. — Мутация пошла из-за меня? Догадался. — Многое о себе думаешь, — усмехнулся Май. — Не из-за тебя, а ради победы над тобой. Ради веселья. Мне нужно веселье. Радость. Праздник. — Веселье, — в исступлении повторил Найс и пошел вперед. Подошел к краю обрыва. Остановился. В сердце даже защемило. Каким же человечишка был выматывающим. А еще он словно плыл в воздухе. Такой небрежный аккуратист. Грациозный в своих мальчиковых размашистых поступках. Он расправил руки, словно крылья. Поднял ногу над пропастью. Камешки под его ногами сорвались вниз. Но Найс остался стоять. Самоубийство не было ему стилем. Слишком жадный до жизни человек. Однажды мы треснем как склеенное стекло. Но не сейчас. — Не сейчас, — вдруг громко и уверенно заявил он. Встал на обе ноги. — В моих планах ты еще долго живой. — Многообещающе, — Май от холода обнял самого себя. — Но убиваешь меня именно ты. Не делай вид, что разбился. — Ни за что не откажусь от тебя, — попытка отмахнуться от него была явно тщетной. — Даже ценой моей жизни? — Май улыбнулся и тоже подошел к краю. — Ты же хотел говорить, говори. — Даже ценой всего. Почему я должен был повторить это дважды? — честно удивился мальчишка, опустив затекшие руки вдоль туловища. Он был в одной футболке, и ветер пронизывал его насквозь. Кожа рук покрылась пупырышками. — Глазастый, если не мой и не сейчас, то ничей. Нигде и никогда, — он вздрогнул, почувствовав легкий толчок в спину. — Я доверил тебе самое важное в моем деле. Второй раз. А ты снова не смог о себе позаботиться. Это разочаровывает. Словно я ошибся в выборе. Наверное, этих слов не прозвучало. Наверное, ветер заглушил этот голос. — Можешь сделать кое-что самоотверженное для меня? — Май держал его за плечи. — Самоотверженность — это не мое, — Найс неспешно пояснил отказ. — У меня масса более интересных проблем, — он до сих пор не поворачивался. И от него впервые повеяло холодом. Незнакомым. В его темном, запутанном и жестоком мире что-то совсем погасло. — Я накормил тебя, дал крышу над головой, статус и защиту, а ты выжрал яд. Ты оказался недостаточно умным. Я ужасно разбит этой правдой. Ты испугаешься стать для него посредственностью. — Моя просьба не требует усилий, — Май пропустил мимо ушей причитания. — Верни Стоуна. — Да при чем здесь он? — Найс слегка мотнул головой. Его тонкие черты ужесточились. — Для чего тебе? — Желание умирающего, — Май решил повторить излюбленный трюк. В прошлый раз сработало. — А вот ты сначала окончательно умри, а потом говори, — Найс был непреклонен. — Как же мне говорить, если умру? — Май еще раз постучался в запертую дверь брони человека. — С твоей доставучестью проблем не возникнет, — фыркнул Найс, но немного оттаял. Совсем немного. И явно не для того, чтобы неожиданно помириться. Но ему хватило запала, чтобы вернуться назад. Он выглядел заносчивым и зазнавшимся ублюдком, которому вовремя не лизнули ботинки. Он коснулся щеки Мая указательным пальцем и убрал руку. — Ты дал мне слово стремиться ко мне, а не в могилу. И не продержался даже одного дня. Я буду впихивать лекарства тебе через задницу, если это поможет. — Пока ничего из того, что ты впихивал в мою задницу, мне полезным не показалось, — Май имел фору в этом разговоре. — Может быть, другие и были в восторге, но не я. — Какая же ты сволочь, — Найс неожиданно удивился. — Май, что ты чувствуешь ко мне? — Лучше спроси, чего я не чувствую, — Май попытался снизить обороты. — Что ты не чувствуешь? — без смущения мальчишка последовал совету. — Сожаления. — Одно твое слово нагибает всю мою злость. Что ты за талант? — Найс выглядел побежденным. Наверное, он был даже горд этим. От открылся. Пошел в сторону пустоши, увлекая за собой. Под его ногами хрустела выжженная земля. Он был неукротим. Его движущая сила была необратима. — Спроси меня тоже, — попросил он, заглушив ветер. — Спроси что-то неожиданное, растаптывающее, возбуждающее. Спроси. Будь со мной. Убеди меня, что я не налажал в своем выборе. Я могу сто раз пожалеть, что ты мой. Я могу сто раз тебя потерять. Я могу тебя выбросить. Но я не хочу знать, что ты — моя промашка. Ты устал жить в тени, и только Найс проливает на тебя свет. — Почему ты больше не слышишь меня? —Май остановился. Его было не догнать. — Потому что я Бубновый Туз, я твой джокер, я Найс. Я — вселенная. Я — гребаная система. Я — царь, и царь собирается править этим миром, — он вдруг закружился вокруг себя. Такой свободный от чужих предрассудков, но закованный в свои. Каким же он был сволочным в такие моменты. Едва не оступился. Едва не сорвался в обрыв, но даже не заметил. — Глазастый, да чего ты возникаешь? — он с улыбкой приблизился к Маю, но споткнулся по пути об камень. Следующие шаги пробежал, стараясь поймать равновесие. Выпрямился. — Ты всерьез взбесился из-за моей интрижки? Если да, то лучше умри где-нибудь по-тихому. — Тишина не в моем стиле, — Май притворился глухим, чтобы не убить человека. — Тогда запомни, что Лайэр верен мне, — оказалось, Найс вполне мог быть умницей. Он взял Мая за руку, дернул на себя, прижал подбородком к своему плечу. Повернулся так, что его губы могли шептать прямо в ухо. — Я вижу, я вникаю, я стараюсь понимать даже твой наглый безудержный треп. И будь проклят момент, когда я обнаружил в тебе собственное мнение. Но Лайэр действительно верен, я тебе своей жизнью клянусь в этом, не наломай дел, — с этими словами он перестал удерживать голову Мая, но почувствовав, что тот не отстранился от плеча, просто обнял его за затылок ладонью. С нежностью. — Лайэр смотрит со мной в одну сторону. Мне нравится этот парень, Май. Очень нравится. Я словно взял в ладони огромный шар сахарной ваты. Это незабываемое чувство. Нет, иногда это кажется мерзким. Реально мерзким, потому что это точно не мое. Но у меня никогда не было этой мерзости. Я хочу её сохранить. Он такой один. — Ты привез меня сюда, чтобы признаться ему в любви? — Май тронут этой речью не был. — Я признаюсь в его любви ко мне, — рассмеялся Найс. — Но ты ж мозгоед, куда тебе понять. Как же мне объяснить тебе? — он ненадолго задумался. — И почему я вообще должен объяснять, а не приказывать? Вдруг у нас с тобой любовь, а ты мне душу всю вымотал? — Найс второй рукой пробрался под рубашку, провел пальцами по спине, еле заметно. Нервные окончания с ума сошли от этого прикосновения. Май вздрогнул и вжался в его тело еще сильнее, ускользая от покалывания на коже. Найс убрал руку и обнял его уже поверх одежды. Ночь была холодной, хоть и почти летней. — Глазастый, меня не нужно одобрять, осуждать или рассматривать под микроскопом. Меня нужно было принять. Полностью. Только ты мог бы. — Так я действительно не просто твоя давалка. Я главная давалка из давалок, — Май сделал вид, что до него дошло. — Нет уж, давай не будем пытаться стать неожиданно нормальными. Все эти трогательные моменты пусть школьницы чешут между собой, — он отстранился, довольно мягко, без нервных порывов. — Найс, я все понимаю даже через твои отбитые словесные обороты. Из тебя тюремная сага так и хлещет. Чего тебе в голову вообще ударила любовь? Если бы тебе была нужна любовь, ты нашел её в нужном месте. А у меня её нет, — Май чувствовал, как в его душе поднималась незнакомая ему истерика. Захотелось пнуть чертов камень, но в темноте ничего не было видно. Найсу не нужна была удавка, чтобы душить. Он лишал кислорода одной улыбкой. — Найс, у меня для себя любви недостаточно, а тут нарисовался белобрысый шкет из психушки и назвал себя царем, — эти слова звучали отличным началом для первого сеанса у психотерапевта. Нужно было вернуться в клинику и использовать время, которое доктор Мин Хи не отработал. Потому что ни один адекватный человек не выжил бы в отношениях с психом. — Слушай, я не осуждаю и не одобряю. Но на тебе сейчас многое завязано. Сложно понять, для чего ты мне нужен. Если честно, я еще не принял, что ты вообще существуешь, — Май даже смутился от взгляда, полного умиления, направленного на него. — Прости, но я твоей душой землю грести буду, если это будет в моих интересах, — умиление не то чувство, которое должен был вызывать наемный убийца у поехавшего рассудком ребенка. — Найс, ты единственный человек, кто произносит мое имя с восторгом. И это даже меня иногда пугает. Если бы я принял тебя целиком, то во мне не осталось бы и капли меня самого. Найс, тебя очень и очень много, ты необъятный и непостижимый. А меня очень и очень мало. Настолько мало, что вот-вот ничего не останется. — Не могу отказаться от тебя, — завороженно прошептал человек. —Да ты вообще ни от кого отказаться не можешь, — Май всплеснул руками до самых звезд. — Я молодой и психически нездоровый организм. Я не могу довольствоваться только тобой. У меня есть право трахать все доступное. Царь я или кто? — Найс снова заглянул глубоко в свою душу. Похоже, все нормальное в ней было искалечено, обезображено, брошено. Но живо. И это живое червями прогрызало его броню. — Чего ты вообще прицепился с претензиями? Чего ты лезешь в мои дела? Да даже если убьет меня Лайэр, тебе какое вообще дело? Если я умру, то только по своему решению, — короткая глупая пауза. — Да не отпущу я тебя никогда. — Ты не имеешь морального права сдохнуть от руки какого-нибудь задохлика после моего провала, — Май скривился с деланным сожалением. А вот в нем все нормальное было атрофировано. Оно не двигалось. Не екало. — Ты просто чудачишь. Серьезно, ты хоть в каждую задницу член обмокни, меня это не заденет, — Май попытался донести до человека себя настоящего. Рационального. Работящего. Индивидуального. — Найс, я дал тебе обещание и не нарушу его, даже если с нашего утеса спрыгнет каждая продырявленная тобой дырка. Я дал тебе обещание. Я постараюсь тебя принять. Но не убеждай меня полюбить Лайэра, потому что больше тебя самого я ненавижу только тех, кто тебя предает. — Май, а я тебя предал? — Найс качнул головой. — Не знаю, — Май безразлично пожал плечами. — Серьезно, я не знаю. — Ты знаешь, — человек уже знал ответ. Лайэр — это другое, вот и всё. Он — не ты. — Мы — это мы, — Май отчетливо понял, что это действительно была яма. И единственный путь вперед означал зарываться глубже и глубже. Опрометчиво. Без надежды на любое будущее. Без обожаемой свободы. Май пошел вперед, в самую гущу темноты. Прочь от света. — Если я в чем-то уверен, то это в тебе. Никто не станет ближе тебя. Это невозможно, — Май услышал, как трогательно и глупо звучали обычные слова. Как искажался смысл его мыслей. Ведь он хотел сказать другое. Чуждое. Правильное. — Я уже обжегся с тобой, и больше мне не нужно лишних межличностных отношений. А у тебя просто патологическая потребность нравиться другим и сближаться, но ты каждый раз даешь осечку. Мы не нужны друг другу. Даже хуже. Мы мешаемся. Травматизм зашкаливает за нормы. — Думаешь, это похоже любовь? — догоняющие шаги вдруг стихли. Май обернулся. Найс выглядел так, словно его постигло озарение. Он был похож на счастливого человека. — Если любовь выглядит так, то стоило бы сжечь мир вместе с ней, — несправедливо было отнимать счастье. Но справедливость была мертва. Найс засмеялся. Сначала издал два коротких смешка, потом просто залился смехом. — Если бы я был нормальный, то мог сильно обидеться, — сквозь слезы подытожил он. — Ты просто прелесть. — Если бы ты был нормальный, нас бы здесь не было, — Май объяснил свою позицию доходчиво. Позади Найса загорелся свет фар. Он подсвечивал его фигуру так, что человеческое лицо совсем поглотила тень. А белокурые пряди стали совсем светлыми и прозрачными. Автомобиль остановился очень близко. Найс сел на капот. Закурил. Он слишком тратил себя на попытки доказать миру свою значимость. Он не понимал, что мир заметил его уже давно. Человек из клиники, которого поручили убить Химере. Человек, попавший в список террористических агентов. Человек, возглавивший одну из самых неприступных тюрем. — Боль расставит все по местам, — Найс деловито стряхнул пепел пальцам. — Боль даст нам ответы. — Но я не задавал вопросов, — Май не звал непрошенные неприятности. — Твоя собачка требует тебя. — Ты хоть одну фразу произнеси, не оскорбляющую меня. Так уж, для разнообразия, — когда Лайэр просигналил, Найс даже не вздрогнул. Ему это не понравилось. Ему не нравилось, когда его торопили. Когда за него решали, что важнее. Где важнее. Когда. — Май, завтра утром трущобы проснутся по законам новой криминальной структуры. Между нами все зашло далеко. Но чтобы выжить, мы должны сделать шаг назад. Я твой джокер, Май. И свою часть сделки ты должен выполнить хотя бы идеально. — Я и без твоих нравоучений хотя бы идеален, —Май забрал сигарету и выкинул её под ноги. — Поехали уже. — Я дал Лайэру выбор, — Найс облизал пальцы. — Забыть обо мне или забыть о нас. Он выбрал второе. — Ты отказался от него после Совета? — Май изобразил радость. И непонимание. — Теперь он тебя точно убьет. — Не могу рисковать законом ради пары оргазмов, — Найс точно не хотел углубляться в эту тему. — Со мной рискнул за меньшее, — Май не позволил открыть машину. — И сильно поумнел с той поры, — Найс осторожно убрал его руку с ручки двери и открыл её сам. — Нет, не поумнел, маленький Найс, — фыркнул Май, пригладив ладонью его помятую на груди футболку. — Ничуть не поумнел. Найс лишь улыбнулся уголком губ. Устал. Оставалось только гадать, сколько мог продержаться мир, в котором человек решил быть и Дьяволом, и Богом, и занозой в заднице одного терпеливого убийцы. Май залез на заднее сидение и протянул ноги на изголовье впереди стоящего кресла. Лайэр коротко повернулся направо, осмотрев выставленные ноги. Найс провалился в машину следом. Машина тронулась к трущобам. Они горели вдалеке ярким огнем. Притягательным. Они были маяком в пустоши. Внезапная тяжесть на плече согрела кожу. Найс быстро уснул. Его белобрысая макушка сползла ниже. Май еще раз подул, взъерошив несколько невесомых прядей. В этот момент маяк тихо погас. Трущобы пропали в темноте. Как будто в темной вселенной перегорела лампочка. Можно было подумать, что электричество отключили. Но что-то случилось. Потому что Лайэр мягко остановил машину и вздохнул. Май сжал в ладони удавку. Ублюдок решил убить Бубнового Туза прямо сейчас. Но Май не мог вмешаться. Его руки снова начали синеть. Химера брал контроль. Химера тоже собирался убить человека. — Какого черта? — прорычал Май, растягивая время. — Тише, ты его разбудишь, — Лайэр больше не пытался лебезить. — Мы же не хотим его разбудить? Найс действительно дернулся головой от его злобного шипения, но не проснулся. Более беззащитным он никогда не был. И самым страшным врагом он был сам себе. Май никак не мог найти решение, в котором этот человечишка остался бы живым. В глубоком от усталости сне его мог убить даже Лайэр. Стоило его разбудить? Он бы ни за что не оставил Химеру. Убить Лайэра и уйти максимально далеко? Черта с два он бы ушел далеко от того, кого жаждал убить. Май ничего не ответил, прикоснулся к лицу спящего мальчишки. Каким он казался холодным. Кожа Химеры едва не загоралась от температуры. Тревожное чувство безысходности подкралось к горлу. — Что будешь делать? — Лайэр не поворачивался, смотрел только вперед. — Как поступишь, Май? — А ты самообладания не потерял, — хмыкнул Май отсаживаясь от уже ненавистного человеческого тела. — По должности не положено, — Лайэр снова завел машину. — Убьешь его уже, или я выполню свою работу? — Ты, — Май уверенно вышел из машины, легонько хлопнув дверью. В окно выкинули несколько пакетов воды. Лайэр выключил огни машины и тоже растворился в темноте. В неизвестном направлении. Даже с чуткого радара Химеры пропал. Май почувствовал, как его кишечник загорелся, словно сухие дрова в печи крематория. Он положил воду в карманы. Подошел к краю обрыва. Не было в нем ничего красивого. Не было ничего романтичного. Май начал проваливаться в себя. Посмотрел направо. Призрак мамы сидел совсем рядом, свесив ноги вниз. Значит, талантам тоже снятся сны. — Привет, мам, — он опустился задницей на землю, почувствовав под собой мягкость зеленой травы. Женщина легонько кивнула, мило улыбнувшись. Такая прозрачная и добрая. Мамы всегда были такими. Почему ты умираешь так медленно? Не хочу, чтобы ты мучился. — Наверное, я единственный, кто от него такие слова услышал, — хохотнул он. — Найс бы тебе не понравился. Точно бы не понравился, — Май ободряюще закивал. За маминой спиной в землю была воткнута лопата. Они вообще сидели возле края плохо засыпанного котлована маленькой деревушки. Здесь должны были стоять дома. А в итоге к небу тянулись руки засохших покойников. Небо было звездное. На нем было две луны. — Мам, — Май положил голову на плечо своего потерянного рая. — Мам, я вспомнил свое имя. За мной никто не придёт. У меня нет души, чтобы её забрать. Мама опустила голову в ответ. Они сидели, прижавшись друг к другу. Она не могла говорить, ведь Старик приказал перерезать ей горло. Она лишь улыбалась тому, что один её ребенок выжил и стал одним из сильнейших талантов мира. Её кровь. Её продолжение. Её гордость. По голове кто-то погладил. Маленькая теплая ладошка. Хоуп. Странно. Ведь не было ни единого зафиксированного случая, чтобы талантам снились сны. Твое имя то, каким я зову тебя. — Я вернулся, — с некоторой досадой прошептал Май. В спину ударили капли воды. Они попали на щеку. Поддел пальцем, попробовал на вкус. Соленые. Глазастый, даже обоюдная смерть не смогла разлучить нас.