Дни летели как бешеные. Погода всё не улучшалась, поэтому Элисон и Эмма шли к теплицам, чуть ли не по колено увязая в грязи. Все мечтали оказаться в теплом замке, который заполнился запахом предстоящего торжества. К Хэллоуину Хагрид вырастил большие тыквы, которые поместили в Большом Зале. Все было уютно и тепло. Конечно, только в Зале и в спальнях. Некоторые стены замка стали сырыми и пахли не очень приятно.
Когда дети вернулись к ужину, то под потолком летали стайки летучих мышей, а комната была погружена в оранжевый полумрак. Дамблдор, недолго думая, хлопнул в ладоши, и на столе появились самые аппетитные блюда. Элис сразу потянулась к бараньим отбивным, но вдруг она отвлеклась и толкнула Эмму, которая уплетала картошку и куриные ножки за обе щеки.
— Фто? — спросила та.
— Как-то странно, не находишь, — начала, не отрывая взгляд от преподавательского стола, девочка, — самый разгар праздника, а Поуч нет на месте? С чего бы вдруг?
— Не наю, — так же с набитым ртом ответила подруга.
— Ты не замечала, в последние дни она ведёт себя крайне странно? — настаивала та.
— Слушай, — сделав внушительный глоток, сказала Эмма, — она просто тебе не нравится, вот и всё. Ешь, и забудь о старухе.
На самом деле, она вовсе и не была старухой, просто жизнь её конкретно потрепала, поэтому выглядела она старше своих лет. На столе появились десерты, и Элисон, махнув рукой на пустое кресло преподавателя, притянула к себе пирог с патокой.
Но со временем, чтобы там не говорила Эмма, Элисон стала замечать, что учительница стала очень странной. Постоянно беспокойно оглядывалась, уроки напролет молча пялилась в стену, рассеянно отвечала на вопросы. Под глазами женщины залегли темные круги, глазные яблоки ввалились и были красными, руки дрожали. Хоть гриффиндорка не очень её любила, но всё же толика сочувствия в ней нашлась.
Элисон все так же преуспевала в учёбе, а Макгроу все также её ненавидел. Они часто толкались в коридоре, стараясь сильнее задеть друг друга, шептали оскорбления за спинами преподавателей, швырялись кусочками пергамента. В понедельник за завтраком к Элис подбежала желтоволосая пуффендуйка и сунула в руку завернутый пергамент:
— Это тебе.
— От кого? — спросила брюнетка.
Та лишь пожала плечами. Гриффиндорка взяла свиток, развернула его, уложила на колени и разгладила ладонями. На листе были выведены красивым почерком зелеными чернилами слова «привет из Слизерина». Элисон не поняла смысл этого, поэтому перечитала ещё раз, почесывая ладони друг о дружку. Через секунд десять надпись исчезла, а Эмма тревожно вскрикнула:
— Твои руки.
Девочка глянула на свои запястья и охнула. Они полностью покрылись красными волдырями, которые очень чесались. Некоторые тут же лопнули, принося нестерпимую боль, от чего на глаза навернулись слезы. Элис скинула с себя пергамент и ринулась к дверям. Вытирая рукавом слезы, она украдкой бросила взгляд на стол Слизерина. Они заливались хохотом, от чего гриффиндорке было ещё обидней и больнее. Она влетела в больничное крыло с громким рыданием, которое не могла сдерживать. Когда она неслась по коридорам, девочка искренне радовалась, что все сейчас на завтраке, и она никого не встретила. Волдыри уже были размерами фисташковых орешков. Они неприятно пульсировали на руках и уже готовы были лопнуть. Мадам Помфри ойкнула при виде ладоней гриффиндорки и помчалась за дверь. Прибежала она через полминуты с какой-то настойкой в руках.
— Вытяни руки, пожалуйста, — захлопотала она, — вот так, да. Сейчас будет больно.
Элисон зажмурилась, но как только настойка обожгла кожу, тут же открыла их. От ладоней валил пар, как будто их только что сварили в кипятке, они приобрели цвет вареных раков. Она даже не вскрикнула от боли, но всё же прикусила губу так, что та лопнула. Потом из кармана мантии целительница достала зеленую сильно пахнущую мазь и стала смазывать руки девочки. Затем она замотала их белоснежными бинтами.
— К вечеру все пройдёт. Это чесоточный порошок, — успокоила мадам Помфри Элис.
На перемене в больничное крыло шмыгнула Эмма. Она была очень обеспокоена. А когда на землю опустились сумерки, к Элисон в гости пришла пуффендуйка.
— Прости, это я виновата, — судорожно зашептала она, — мне так жаль.
— Всё в порядке, мадам Помфри быстро меня подлатала, только скажи мне одно: кто тебе дал пергамент?
— Я не знаю его имени. Он такой высокий, бледный блондин, у него ещё такие... ммм, изумрудные глаза.
Шейные мышцы Элисон напряглись. Макгроу… Он ещё заплатит за это.
Всё таки с койки больную отпустили лишь утром. Все дико интересовались, где же она пропадала, но девочка не хотела отвечать на эти вопросы.
МакГонагалл задала огромное домашнее задание. Все тихо стояли под кабинетом и ждали звонка. Элис неслышно подобралась к слизеринцам и протолкнулась рядом с бледным блондином. Тот только зарычал в ответ. Преподаватель пригласила учеников в класс.
— Сдайте, пожалуйста, ваше домашнее задание.
Макгроу полез в сумку, и его лицо исказилось от злости. Вся его сумка была залита желтоватой слизью, которая пропитала всё: учебники, пергаменты, ткань.
— Ну, мистер Макгроу, — нетерпеливо сказала профессор, — ваше домашнее задание, пожалуйста.
— Простите, я… — заропотал он, — я не могу. У меня его нет.
— Значит, — строгим тоном продолжила женщина, — вы остаётесь на выходные отбывать наказание. И да, минус 5 очков Слизерину за откровенное нахальство. Это уже третье несданное домашнее задание. Слизеринец сильно разозлился. На его скулах появились красные пятна. Украдкой он шепнул гриффиндорке, что она похожа на Крокота (самая нелицеприятная личность, которую Элис когда-либо видела). Девочка сделала вид, что не услышала и просто склонилась над пергаментом и стала старательно записывать конспект. Но когда Вильям шёл мимо, то нарочно зацепил её так, что все чернила расплескались по работе, она не выдержала. Скомкав пергамент, Элис трансфигурировала его в камень и силой бросила в затылок блондину. Она правда не хотела, чтобы так всё получилось, но камень прилетел точно в голову, и мальчик упал лицом вперед без сознания. В классе сразу воцарилась тишина, все повскакивали со своих мест и стали разглядывать не двигающееся тело. Краска отхлынула от лица гриффиндорки, она побледнела и вцепилась руками в парту. МакГонагалл судорожно вздохнула, с быстротой молнии обогнула стол, и склонилась над слизеринцем.
— Он жив! — огласила под общие перешептывания, профессор, — Просто без сознания.
Из воздуха появились носилки и подхватили мальчика. Грозно оглядев класс, декан прошипела, отделяя каждое слово:
— Кто это сделал?
Элисон глубоко вздохнула и подняла немного дрожащую руку. Глаза женщины впились в ореховые глаза. Девочка явно боялась. «За мной» — почти не разжимая губ, произнесла МакГонагалл. Гриффиндорка поднялась и, на удивление, твердой походкой направилась за учителем. Сначала они заглянули в больничное крыло и там оставили Макгроу. Когда они выходили, то Элисон слышала как он застонал. Декан хранила напряженное молчание. У гриффиндорки сердце колотилось как бешеное, вот вот выпрыгнет из груди. Она раздумывала, что с ней теперь будет. Наверное, исключат из школы. Они дошли до горгульи. Элис решилась взглянуть на профессора: лицо у неё было каменное, только губы сжались до такой силы, что превратились в нитки.
— Шоколадные лягушки, — произнесла МакГонагалл. Проход открылся, и появилась винтовая лестница. Она быстро подняла их наверх. Они оказались перед дубовой дверью с медным молотком. Декан постучала в дверь, и, почти сразу, послышался ответ «войдите». Элисон вошла в круглую комнату, которая показалась ей безумно интересной. Не будь она в панике, она бы точно повнимательнее осмотрела кабинет. На круглых столиках тут и там пыхтели, выпуская дым, стеклянные приборы, вдоль стен хранились потрепанные книги, а посередине стоял директорский стол, за которым сидел сам директор — Альбус Дамблдор. Его борода сверкала в лучах солнечного света, пальцы были соединены, а перед ним были разбросаны перья, пергаменты и свитки. Рядом послышался тихий мелодичный вскрик: это оказался красивый золотистый феникс, который жмурился, прикрывая свои черные глаза-бусинки. МакГонагалл стала рассказывать, что произошло, и чем больше она рассказывала, тем резче становился её голос. Дамблдор сохранял абсолютное спокойствие, уставившись на дверь. Когда декан закончила свое повествование, то директор помолчал несколько секунд, а потом попросил профессора выйти. Не сказав ни слова, она вышла из кабинета и хлопнула дверью. Элисон осталась один на один, не считая птицы, с Дамблдором. Она смотрела на его стол, не решаясь поднять глаз.
— Сядь, пожалуйста, — невозмутимым голосом вдруг произнес он. Девочка вздрогнула, но села в кресло напротив.
— Итак, расскажи мне, как все было на самом деле, — попросил он. Элис выдохнула и начала рассказывать. Голос, к счастью, даже не дрогнул. Она решила говорить спокойно, воодушевившись спокойствием директора:
— Я этого не хотела, — начала она, контролируя свой голос, — я очень сильно разозлилась и хотела что-нибудь сделать. Мы с Макгроу… ммм.
— Состоите в непростых отношениях, — подсказал профессор.
— Ммм, да, скорее всего. Так вот, я не сдержалась, и мне очень жаль, правда, — наконец она посмотрела прямо в глаза Дамблдору. Они были ярко-синие, и Элис показалось, что они просвечивают её как рентген.
— Но ведь и до этого были причины для злости верно? — проницательно заметил директор. Девочка слегка напряглась и наклонила голову. Откуда он знает о порошке? Видимо заметив недоверие первокурсницы, он поспешил добавить:
— Мне об этом сказала мадам Помфри. Я так полагаю, что именно мистер Макгроу передал вам чесоточный порошок?
— Да, он. Точнее попросил передать.
Директор кивнул.
— Элисон, я прекрасно понимаю ваши чувства и знаю, что вы не хотели, но наказание придётся понести.
— Да, думаю, это будет справедливо, — сказала она.
— Вы же не считаете так на самом деле, верно? — улыбнувшись спросил Дамблдор. — Вы считаете, что наказание должны понести оба.
Он не спрашивал, он утверждал, поэтому Элис просто улыбнулась в ответ. Директор и так знает всё.
— Вы можете идти.
— До свидания, — вставая с кресла, сказала девочка.
На завтрашний день МакГонагалл огласила наказание: чистить кубки в Зале Славы, без волшебства. После уроков Элисон отправилась в Зал. Под присмотром Филча, она драила значки и кубки. Она воодушевлялась только тем, что, возможно, когда-то её имя тоже будет здесь, на одном из значков. Когда она закончила, то было уже около 2-х часов ночи. Её руки очень болели, а глаза слипались. Она устало поднималась по лестницам, используя секретные ходы, как вдруг услышала плач и громкие всхлипы. Девочка подкралась к углу коридора и выглянула в проход. Там сидела Поуч, прислонившись к стене. По её щекам катились слезы, а рядом валялась бутылка кулинарного хереса. Элис не решилась подойти, но этот образ у неё не выходил из головы еще очень долго.
***
В ноябре состоялся первый матч по квиддичу: Слизерин против Гриффиндора. Обе команды усердно тренировались, и все с нетерпением ждали их схватки. Погода выдалась хоть и ясная, но очень холодная. Поэтому все болельщики позатягивали поплотнее мантии, надели шапки и шарфы и высыпали во двор, идя к трибунам. Стадион разделился на две половины: красную с золотом и зеленую с серебром. Как только команды поднялись вверх, то трибуны взорвались. Все кричали, пели, голосили стихи собственного сочинения. Эмма с Элисон развернули большой плакат с громадным львом, который бил хвостом, иногда рычал, но беззвучно. Игроки носились над полем, как ракеты. «Итак, счет 60:40 в пользу Гриффиндора» — заголосил комментатор Джейс Пронт. Под этот выкрик Эйдан забил ещё один гол. Элис поражалась умениям игроков, всё было очень слажено. Ловец — семикурсник Сэм кружил над полем в поисках снитча. И тут гриффиндорка заметила его: он был у низа колец Слизерина. Мячик порхал над травой, быстро трепыхая крыльями. Ни Сэм ни Грот-ловец змеиного факультета не видели его. Как бы обратить внимание гриффиндорца на него. Но было уже поздно, он сам мчался за снитчем. Слизеринец был ближе. И вот он протягивает руку, как ему прилетает бладжер прямо в голову. Макс с битой в руке победно вскидывает кулак, а Эйдан одобрительно кивает ему. В следующее мгновение ладонь Сэма смыкается на мячике и болельщики Гриффиндора вскакивают, вопя и аплодируя, пока команда Слизерина пытается помочь своему ловцу. Элис чуть не сорвала голос. Когда все выбежали на поле поздравлять победителей, девочка твёрдо решила, что она точно будет в команде, чего бы это ни стоило.
***
За окном кружились хлопья снега. Домик лесничего накрыло белоснежным одеялом, так что теперь он был похож на пряничный. Хагрид в кротовой шубе тащил через холл пушистую елку, двенадцатую по счету. Элисон толкнула Эмму в плечо так, что та, перелетев через три ступеньки, завалилась в ветки. Когда русая голова показалась среди иголок, то все втроем залились хохотом.
— Шутки шутками, а вы этого, — стряхивая с шапки снег, сказал лесничий, — аккуратнее будьте.
— Да мы сама аккуратность, — подавая руку подруге, ответила Элис.
— Да я вижу, — кивнул он на свежую царапину на ее щеке - работа Макгроу.
Девочка лишь отмахнулась, и первокурсницы, наматывая на ходу шарфы, выбежали на морозный воздух.
Приближалось Рождество, поэтому в Большом Зале уже стояли двенадцать зеленых елей, которые были украшены снежинками, новогодними шарами, сладостями и ангелочками. В коридорах висели пучки омелы, на перилах — сосульки, рыцарские доспехи распевали рождественские гимны, к которым иногда присоединялись и пошлые стишки Пивза.
Когда подруги с красными лицами и в промокшей одежде возвратились в замок, то все уже спешили на ужин.
— Жаль, что я не могу остаться в Хоге на праздники, — сказала Элис русой.
— Оставайся, будем вместе тут, пока мои родители на Майорке.
— Не могу, меня Джейми ждет, ответила гриффиндорка и села за стол, где уже пахло ее любимой едой.
Все чемоданы уже упакованы, ученики спускаются в холл, чтобы ехать домой. Только Элисон и еще пара студентов никак не могли распрощаться с друзьями:
— Подарок откроешь лишь на Рождество, — строго сказала черноволосая, обнимая подругу. А потом шепнула, чтобы слышала только Эмма, — и приглядывай за Поуч.
***
Паровоз, гудя, замедлял свой ход. Ученики уже переоделись в магловскую одежду и дружно высыпали на платформу. В толпе все перемешались. Махнув рукой соседкам по комнате, Элисон поторопилась к арке, через которую она должна была пройти. Контролер, пропускал по двое, по трое, чтобы не привлечь внимание простецов. Как только девочка пробежала через каменную стену, то сразу заметила их: высокая черноволосая Юфимия в бежевом пальто и в синем платье, рядом стоит улыбающийся Флимонт в серых брюках и красной куртке, седина уже тронула его каштановые волосы, а возле — восьмилетний черноволосый мальчишка с круглыми очками на носу. Он нетерпеливо раскачивался с пятки на носок, засунув руки в карманы. Его недовольный взгляд говорил о том, что мать насильно натянула на него шапку. Элисон резво развернула свою тележку в их сторону, Вольт семенил рядом. И вот Джеймс заметил свою сестру, поэтому он сорвался с места и побежал ей на встречу. Девочка остановила тележку и раскинула руки для объятий. Поттер налетел на нее с разгона, чуть не сшибив с ног. Его руки крепко обняли ее за талию, сжимаясь все крепче. Она тоже обвила его шею, чувствуя тепло его тела.
— Ты обязана мне все рассказать в мельчайших подробностях, — сказал он, опуская руки.
— Я же тебе обо всем написала, — смеясь, ответила она.
— Ну и чтоо? — затянул он.
Но его осекла подошедшая миссис Поттер:
— Джеймс, хватит. Не доставай Элисон, как только она приехала.
— Ага, а то она возьмет и уедет обратно, — пошутил Флимонт.
Взрослые обняли девочку. Дядя забрал тележку, а Юфимия расцеловала племянницу в обе щеки.
— Мы скучали, — тихо сказала она.
— Я тоже, очень-очень.
Джеймс взял свою сестру за руку и они отправились на пустынную улицу, ожидая автобус "Ночной рыцарь" .
