Ночь безрассудных

Вероника послушная девочка. Ей не нужно повторять дважды — чаще всего ей вообще не нужно ничего говорить. — Потрудись мне объяснить, как тот Змееныш посмел привезти тебя вчера ночью? Почему ты вообще выбрала самый паршивый бар в округе? Вероника все ловит на лету, считывая настроения Хайрама по мельчайшим признакам. Морщинки в уголках глаз, лопнувшие сосуды, ярче проступившая сетка шрамов — значит, он взвинчен и напряжен. И нет ничего хорошего в том, когда папочка готов убить несколько людей за вечер. Но Вероника знает, как это исправить. Она подходит ближе, не дожидаясь приказа. Он бы все равно последовал, приказ, если бы за последние пару лет Вероника не научилась бы их опережать. Игра на опережение — лучший способ получить фору. Она опускается на колени, проскальзывая ладонями по гладкой черной ткани дорогих брюк Хайрама, просто чтобы убедиться — она права, он действительно напряжен. И она может это исправить. Такое напряжение она научилась снимать. Вероника облизывает губы. Она кожей чувствует — его это заводит. Она — покорная, послушная, на коленях, с влажно блестящими, маняще-приоткрытыми губами — полностью в его власти. Хайрам смотрит, не отрываясь, как она медленно проводит рукой по своей шее, по груди, сталкивая тонкую ткань халата вниз. Уязвимая, открытая — и все это только для него. Его послушная девочка. Вероника никогда не стремилась стать правой рукой Хайрама Лоджа. Хотя бы потому, что знала — он предпочитает левую. Он показал ей тогда — в тот первый ее раз в его кабинете. И во второй. Во второй она впервые опустилась перед ним на колени, еще не зная, что это именно то, что он любит, именно то, чего он ждет, и просто смотрела, как он быстро, скупыми, расчетливыми движениями доводит себя до оргазма. Смотрела, кусая губы, пока они не стали багряными, как вино, которое они пьют вместо сока на завтрак. — Я не повторяю дважды, — сказал тогда Хайрам. Тогда он был уверен, что не повторит этого дважды с ней. Вероника кивнула. Как истинно послушная девочка, она запомнила все с первого раза. И сейчас она делает все правильно — высвобождает его твердый член из плена брюк, мягко обхватывает ладонью. Проводит вверх-вниз вдоль ствола, чувствуя, как напрягаются его ноги, касающиеся ее тела. Вновь облизывает губы, увлажняя, и втягивает в рот головку. Только ее. Вероника позволяет себе играть — чуть-чуть, осторожно, тонко чувствуя грань допустимого. Вот сейчас, когда она слегка посасывает головку его члена, обводя язычком по кругу, Хайрам готов терпеть легкие отступления от заданной им схемы. И более того — его дыхание чуть сбивается, руки сжимаются в кулаки. Он подавляет стон — Вероника чувствует это всем телом. Да, это тот максимум, который она может получить. И да, она научилась с этим мириться. Может быть, поначалу, ей хотелось большего. Например, жаркого шепота, сладких слов, медленных поцелуев. Хотелось быть не просто вещью, не просто послушной игрушкой, выкупленной за алмазную крошку Тиффани и Картье. Сейчас Вероника знает — так легче и проще. Быть послушной. Улыбаться. Позволять играть собой, использовать себя, впиваться рукой в распущенные волосы, надавливая, заставляя взять его член глубже в рот, задавать ритм — быстрый, резкий. Проще, когда это грубо, больно и безлично, когда она может быть той Вероникой, которая нравится ему — безропотной и покорной. Послушной девочкой. Просто позволять Хайраму достичь пика на его условиях, по его правилам. Сглотнуть солоноватую сперму вместе с ушедшим напряжением и улыбнуться. Как daddy любит — ровно, широко и фальшиво. Сложнее другое. Забыть вчерашнюю ночь и парня, который не повелся на её игры. Вынести ту мимолетную ласку, короткий момент нежности, когда его палец легко очерчивал контур ее влажных губ. Она запомнила, хоть и притворилась спящей. Он тогда осторожно передал её своему дружку и сказал ехать аккуратно, чтобы ни один волосок с её головы не упал. Возможно, она вела себя как идиотка — как идиотка под кайфом — но она не умела по-другому. Ещё в туалете он склонялся к ней, словно бы хотел поцеловать — или позволить подняться с коленей. Когда его руки сжимались на ее плечах, когда он почти прижимал ее к себе в подобии объятия. Или же ей показалось? Вероника возвращается в реальный мир и понимает, что добилась своего. Она, послушная и расчетливая девочка Хайрама, его слабость. Она проникла ему под кожу, ядом попала в кровь. И теперь. Теперь она может умыться и подготовиться к вечернему торжеству.