Создание

      В последнее время Рэй вообще не выходил из состояния замешательства и смутной тревоги, потому что всё происходящее изменило его жизнь в заключении практически до неузнаваемости. Теперь он мог абсолютно спокойно перемещаться по коридорам, и никто не сопровождал его. Он мог беспрепятственно войти в любой бокс и в любой кабинет, а Хосе… Хосе обращался с ним как с равным. Рэй уже успел настолько отвыкнуть от такого отношения к себе, что ему самому это уже казалось каким-то неестественным и неправильным. Неопределённое количество времени Рэй просто бесцельно блуждал по бесконечным коридорам, теперь свободным от военных, и вспоминал те полные смятения моменты, когда он убегал от вездесущей угрозы своему здоровью, отказываясь покориться судьбе, что загнала его в ловушку. «Да и было ли это вообще когда-нибудь ловушкой?» Его не покидала мысль, на которую его навели дружеские беседы с Хосе. А что если он терпел все эти ужасные и кощунственные эксперименты над собой ради некой высшей цели?.. Нет, он даже и не подумает забыть всё, что пережил, но создавалось стойкое впечатление пожертвования. Ведь сначала он пожертвовал ради здоровья родного человека. Но это он. А ради чего же тогда те самые специалисты, которые работали здесь, принесли в жертву его? У них ведь тоже наверняка был мотив. И Рэй был счастлив в коем то веке, что теперь он мог размышлять над всем, что случилось, вместо того, чтобы бездумно бежать в поисках фантомного выхода из этой подземной тюрьмы. Когда Хосе назвал Рэя грифоном, он сказал о том, что тот будет нести справедливость и очищать мир от недостойных. «Это значит, что я буду воевать. Ну конечно же. Ведь все мои новопреобретенные характеристики делают меня практически безупречным солдатом.» «Вы можете только убивать» — слишком чётко обозначилась полузабытая реплика Дар у него в сознании, причинив неожиданную боль. «Но это ведь неправда! Я не виноват, что мне пришлось защищаться. Я ни в чём этом не виноват!» Раньше, в обычной жизни, Рэй всегда считал себя пацифистом. Сцены насилия вызывали у него только лишь глубокое отвращение, а теперь… Теперь, кажется, Хосе хочет, чтобы Рэй воевал. Он никогда не говорил об этом явно, но в его речах постоянно чувствовался призыв к борьбе с неизвестным злом. Рэй ненавидит убийства. Но разве чтобы быть солдатом, обязательно любить войну? А Дар сказала, что он умеет только убивать. Ну надо же. Интересно, считает ли Хосе убийства основной функцией Рэя? Кажется, что нет. Но на самом деле ответ на этот вопрос может быть любым. Трудно до конца поверить, что тебя не боятся, когда тебе не говорят почти ничего. И доктор всегда говорит загадками. «Ну конечно же он боится меня! Как бы он не притворялся смелым, он всё равно боится меня. Меня ведь все боятся, даже эта девушка, я ведь такой странный и опасный…» «Совсем как животное.» — Рэй даже почти услышал голос покойной Марты Ларс у себя в голове. Её слова прозвучали с горечью. «Да, Марта, да. Даже такие мерзавцы как ты боятся смерти, а особенно если она наделена человеческим разумом. Выходит, что теперь я даже больше, чем зверюга в клетке. Я сама смерть теперь. Вопрос лишь в том, кровь скольких людей окажется ещё на моих руках.» «Скольких захочет Хосе, стольких и убьёшь!» — Призрак доктора Ларс в голове Рэя зашёлся истеричным смехом, а потом этот же смех перешёл в надрывные рыдания. Тайт испугался агрессивного поведения своей фантазии, но слова сказанные Мартой его не шокировали. «Для тебя нет отсюда выхода, моя дрессированная зверушка! У тебя лишь сменился хозяин, но пока он не скажет, ты не выйдешь на свет!» — хохотал призрак сквозь слёзы. — «Скажи, Рэй, кого ты теперь ненавидишь? Когда меня не стало, твоя ненависть не исчезла, не так ли? Зверьё вроде тебя всегда режет тех, кто чем-то ему мешает! Но теперь никто не мешает тебе, Тайт. Никто, кроме тебя самого! Единственный, кто теперь мешает тебе обрести свободу — ты сам, и твои наполовину рухнувшие моральные принципы!» «Ну надо же. Наконец-то ты изволила заткнуться про мой долг перед тобой. Следовало всего-то навсего убить тебя.» «А чем ты лучше меня, Тайт? Ты так стремился отвертеться от ответственности за своё решение, пока тебе было трудно и больно, но теперь тебе стали не нужны ни месть, ни свобода. И, видимо, жизнь девчонки тоже!» «Я уже отомстил. Отомстил своему единственному врагу. И причём здесь эта Дар?» «Причём здесь она… При чём здесь она?» «А это секрет.» «Да какие у тебя теперь могут быть секреты, мёртвая ты сука?!» — Рэй уже порядком разозлился на воображаемый образ, который мучил его, — «Вон из моей головы!» Но, видимо, навязчивая мысль не спешила. «Ах, ты догадался… Эти подземные помещения непроницаемы, Рэй. Абсолютно никто и ничто не может выйти отсюда. Ничто, понимаешь?! И мы тоже, Тайт. Ни ты, ни я, никто другой. Поэтому моя смерть теперь не равна избавлению от меня!» «Что за ересь ты несёшь?» «Так тебе не рассказать про бедную черноглазую девочку, которая теперь в большой-большой беде? Ты ведь уже долго не видел её, верно? С чего бы?» Рэй замер, надеясь, что сейчас образ в сознании скажет нечто определённое. «Ой, извини, но кажется, что она всего лишь варварка, такая же как я… Конечно же, Хосе не прикажет тебе убить её. Потому что сделает это и сам, потихоньку и очень медленно, в своей манере!» — Марта зашлась безумным хохотом, но Рэй больше не слушал её. Нет, конечно же он не мог на все сто процентов доверять собственному сумасшествию (скорее всего), но ему очень нужно было найти Дар прямо сейчас, потому что беспокойство теперь уж точно многократно усилилось. В первую очередь Рэй всё же проследовал к кабинету Хосе, и впал в бешенство, когда увидел, что слова призрака подтвердились, хоть он и не смог бы в это поверить. Сначала Рэй подумал, что девушка мертва, настолько она была бледна. Она лежала на металлическом длинном столе, а улыбчивый мужчина в халате по-хозяйски расставлял разнообразные баночки на столике возле неё. Уже наполовину выйдя из себя, Рэй одним грациозным прыжком оказался рядом с Хосе, и позабыв о правилах элементарного приличия, схватил того за руку, и притянул вплотную к себе. Казалось, мужчина не успел даже понять, что происходит. — Что здесь творится, Хосе, чёрт бы вас побрал?! Что с ней? И каким боком это связано с вами? Чем вы вообще планируете тут заниматься, если ещё не закончили?! Хосе абсолютно растерянно и обескураженно вглядывался в искажённое от гнева лицо Тайта, и как будто бы пытался что-то сказать, но не мог. Ярко-зелёные радужки как будто бы очистились, и теперь просто лучились чем-то звериным, направленным на сжавшегося Йозефа. Ещё через несколько секунд промедления, он мягко прикоснулся к когтистой руке полузверя, и немного осмелев, вовсе убрал её с себя. Сделав несколько неуверенных шагов назад, он попытался откашлять ком, подкативший к горлу. — Э-э, Рэй, уважаемый… В-общем, вы всё не так поняли. Что это вы, кхэм, подумали, что я здесь занимаюсь чем-то неприемлемым… Кажется, вам нужно побольше отдыхать. Разве я не говорил вам, что я врач? Обыкновенный практикующий врач. — Хосе натянуто улыбнулся Рэю, уверенность которого уже пошла на спад. — Видите ли, девушка заболела. Ей, знаете ли, внезапно стало плохо. Пришлось вот мне, как вы уже заметили, поработать. И ничего такого, что бы могло вас так возмутить. Рэй осмотрелся, и счёл, что всё действительно похоже на то, что врач всего лишь помогает пациентке, и это с ним сделалось просто что-то не то. Ему даже стало стыдно за своё непотребное поведение, и он даже чуть покраснел от смущения, и отошёл от врача. — А… Извините, Хосе… Знаете, я тоже давно не видел её, и потому начал беспокоиться за девушку. Мне слишком долго пришлось бояться, что кто-то из моих врагов причинит ей непоправимый вред. Простите ещё раз, ради Бога. — О, ну теперь понятно. Я понимаю, что это за чувство, когда ты беспокоишься за свою любимую, и делаешь всё для того, чтобы её не тронули враги. Но подумайте, Рэй, то, за что вы боретесь, всегда должно быть достойно борьбы… Быть может, потом мы подберём пассию под стать вам самому. Сначала Рэй не понял, о чём идёт речь, но когда до него дошло, что о нём подумал Хосе, он лишь завертел головой, от чего отросшие чёрные волосы слегка растрепались. — Пассию? Вы что, Хосе. Я вообще не об этом хотел сказать, я… — но тут Рэй осёкся, потому что изначально не придумал, что собирался сказать. Ну, а потом, было ли предположение мужчины так далеко от правды? Почему бы Рэю, скажем, и не полюбить единственную девушку в его окружении. В конце концов, они оба заперты здесь, и небольшое сближение не помешает им обоим. Если она конечно изменит своё мнение о нём… — Да-да, друг мой, как вы думаете, я ещё не понял, что вы имеете на неё какие-то виды? Вот например я считаю, что хорошо научился разбираться в людях за свою жизнь. — видимо, Хосе и не думал дождаться ответа Рэя, — Я прекрасно знаю, что вы думаете по поводу этого. — Хосе приторно улыбнулся и указал рукой в сторону лежавшей на столе девушки. — Возможно чуть позже я даже позволю вам это с нею исполнить. Ну, а пока её требуется немного подкорректировать. — Подождите. Вы совсем не то про меня подумали. Мы же с вами… Культурные люди? Мы ведь не хотим тут делать всякое… Ведь так? Хосе приблизился вплотную к Рэю, и перешёл на полушёпот: — Тайт, уважаемый, а можно вам задать околофилософский вопрос? — Хосе прищурил глаза, — А зачем вам теперь это всё? Я имею ввиду, все эти ограничения, которые вы словно по привычке продолжаете накладывать на себя? Правила, моральные принципы, нормы, устои… Зачем? Если вы теперь сильны, то для чего вы себя ограничиваете в чём-то? Разве вы не в курсе, что сильный всегда господствует над теми, кто будет послабее? — Мужчина отошёл от Рэя на несколько шагов и сложил руки на груди. — Только представьте себе, Рэй. Представьте, что и эта девушка, и оставшиеся здесь солдаты, и обслуживающий персонал, и даже может быть я, кто знает, подвластны теперь лишь вам одному. Просто потому что вы превосходите нас каждого по отдельности практически по всем параметрам. Разве вам не нравится? — Эм, Хосе, посудите сами: если бы это действительно могло бы быть так, то вы бы наверное боялись меня. Но у нас с вами нормальные отношения. Очевидно, что я не имею здесь никакой власти над кем-либо. — Над кем-либо, или надо мной? Это разные вещи. Знаете, я с самого начала полагал, что мы с вами станем хорошими друзьями. В конце концов, вы же умный человек, и наверняка можете определить, кто ваш друг, кто ваш враг, и кто ваш раб. — Раб? — Да, правильно. Раб. Например, варвары вроде покойной Марты Ларс. По-хорошему конечно, их всех полагается уничтожить, но гораздо выгоднее использовать их как дешёвую, или даже бесплатную, рабочую силу. Во благо человечества. — Слушайте, Хосе… Вы говорите абсолютно непонятные мне вещи. Да и в целом, ваши взгляды… Они мне кое-что напоминают. Не буду говорить что, конечно, я уверен, что вы и сами прекрасно понимаете. Но мне этот разговор неприятен, как и то, к чему вы клоните. У меня всё. Так вы будете помогать девочке? Несколько секунд Хосе осматривал кабинет абсолютно отсутвующим взглядом, посему стало ясно, что ответ Рэя его разочаровал. Потом он наконец-то заглянул в лицо Рэю, но теперь Тайт вновь видел сонные и потемневшие глаза доктора, которого он видел тогда, в первый раз. Как будто бы присущие ему ранее живость и обаяние просто-напросто испарились. — Ну что ж, — Хосе натянул на руки одноразовые перчатки, извлечённые ранее из кармана халата, — мне очень жаль, конечно, что вы не доверяете мне так, как мне бы того хотелось, но сейчас девочке действительно требуется помощь. — Мужчина взял со стола небольшой флакон с яркой фиолетовой наклейкой, и посмотрел его на свету электрической лампы, словно любуясь веществом. — Вы узнаёте эту наклейку, Рэй? — Чёрт, Хосе, с чего бы мне узнавать какую-то наклейку, я видел их с дюжину за время пребывания здесь! — Рэя уже начинало раздражать общество врача с фашистскими взглядами на жизнь, и он нервно сжимал одну когтистую руку в другой. — Зря-зря… Ах, точно, вам ведь наверное никто не рассказывал, что принцип действия лекарства у нас определяют по цвету наклейки. Этакое условное обозначение. Это средство, — Хосе постучал пальцем по прозрачной стенке баночки, — вызывает изменения в геноме. Вы с ним знакомы, Рэй. — Я понял. А теперь уберите это наконец, и займитесь делом, раз вы врач, а не демагог. Вдруг ей станет хуже! — Спокойно, Тайт. Я занят как раз таки делом. Я помогу ей. Смотрите. На этот раз у меня всё получится. Оказывается раньше в подобных опытах у меня под рукой просто не было нужных средств. Но теперь они уже существуют. Теперь мы сможем помогать таким, как эта девушка. Рэй словно оцепеневший смотрел, как Хосе набирает шприц, но оцепенение это не было тем, что сковало бы его. Он оцепенел так, как замирает хищное животное перед броском к жертве. Он уже чувствовал тот подвох, который не мог пока понять разумом, и был готов контролировать ситуацию. Привычным методом. Хосе подходит к Дар со шприцем. Рэй сжимает правую руку, чтобы проверить её твёрдость. Хосе снимает с иглы наконечник. Рэй уже расчитал, куда он бросится, и когда нанесёт удар по горлу. Тот, кто причинит вред Дар — умрёт. И не важно, друг или враг он Рэю. Любой, кто издевается над невинным. Где-то в подсознании Марта Ларс говорила, в какие места укол этого вещества будет почти безвредным, а в какие — опасным. Ведь это она испытывала препараты. На Рэе. Хосе делает укол. В голову. Нет, в глаз! Пока ещё он только надавливает на поршень шприца, пока ещё лекарство не введено даже на половину, Рэй дьявольски быстро прыгает в сторону доктора, и сразу же наносит удар когтями, и… Хосе вскрикивает и падает. Рэй промахнулся, и исполосовал ему грудь. И только. Тайт теряется. Мысли сменяют друг друга слишком быстро. Что нужно сделать в первую очередь? Убить Хосе? Унести Дар от него подальше? «Сначала нужно узнать, насколько всё теперь плохо!» — командует воображаемая Марта. И Рэй слушает. Он дрожащей бледной рукой поднимает с пола шприц, и пытается увидеть, сколько жидкости осталось. Половина. А половина — у девушки в организме. Рэй бросается к бледной Дар, обхватывает её руками, слушает дыхание. Она даже не в сознании. Рэй аккуратно кладёт её обратно на стол, и идёт обратно к Хосе. Тот пытается хвататься за стену возле себя, порывается встать, но видимо боль от окровавленной рваной раны на груди сильно мешает ему это сделать. Рэй заносит над ним руку, но слышит слабый голос Дар, и отворачивается от мужчины. — Рэй. Фенол. Найди. Тут есть. И Рэй бежит к шкафам с различными флаконами, чтобы найти этот яд, и он не спрашивает, зачем и почему, ему не нужны объяснения и причины, ведь у Дар не хватит на них сил. Она наверное что-то знает. — Рэй. Шприц. И Тайт, борясь с дрожью во всём его гибком теле, набирает фенол в шприц, уже не заботясь о стерильности. Возможно, его догадки верны. — Рэй. Позволь это сделать нам. Дар самостоятельно встаёт со стола, и она абсолютно тверда и устойчива во всех движениях, хоть в лице до сих пор смертельная бледность. Она берёт в холодную ладонь роковой шприц, и мерной поступью подходит к уже отчаявшемуся Хосе. «Не мешай им.» — говорит Рэю Марта, и он слушает её. Он просто смотрит, как творится правосудие. Инъекция фенола была сделана в сердце доктора. Неожиданно Дар упала прямо там, где стояла, и как Рэй определил, снова провалилась в беспамятство.