***
— Приветствуем вас, герр штандартенфюрер! — начальство лагеря собралось у крыльца. — Нам доложили, что у вас есть особое задание? — Да, — кивнул Ягер, не желая тратить время на пустые разговоры. — Принесите мне личные карточки ваших заключенных. — Конечно. Может быть, нужна помощь? — обратился к нему начальник лагеря. — Ну попробуйте облегчить мне задачу, — усмехнулся Клаус.- Мне нужен русский заключенный, который может быть полезным нашей войне. Мозги, навыки, секретные данные, что угодно. — Возможно у нас есть, то что вам нужно. — И что же это? — небрежно спросил Ягер. — Мы обнаружили, что у нас уже полгода находится русская, которая возможно работает на Британию. — С чего вы это взяли? — Предыдущий комендант лагеря достаточно небрежно относился к своим обязанностям, — ответил Гримм, — чуть ли не пылинки сдувал с этой неблагодарной твари. Девка совсем обнаглела — средь бела дня строила глазки какому-то англичанину. — Из этого вы сделали вывод что она шпионка? — усмехнулся Ягер. — Не верите? — Гримм оскорбленно поджал губы.- Я не поленился проверить ее документы, так вот несмотря на русскую фамилию, паспорт выдан в Британии. Что вы скажете на это? — Для начала приведите мне этого англичанина, — Ягер никогда не действовал наугад, вот и сейчас решил перед допросом подготовиться. Гримм проводил его в пустой кабинет и распорядился подать кофе. Привели пленного англичанина. — У вас есть переводчик? — уточнил штандартенфюрер, но к его удивлению парень довольно сносно говорило по-немецки. — Меня согласились обменять? — с надеждой спросил он. — С этим вопросом не ко мне, — к англичанам Ягер не испытывал ненависти, скорее даже по-человечески сочувствовал этому солдату. — Но мы выяснили, что оказывается удерживаем в лагере вашу соотечественницу. Никакой вины за ней нет, но чтобы отпустить девушку нам нужен кто-то, кто бы за нее поручился. Кажется вы знакомы с мисс Смирновой? — Я уверен Ангелина попала сюда по ошибке, — горячо заговорил парень, — она не шпионка и не диверсантка. Мы знакомы уже лет десять, она воспитывалась в доме профессора Флемминга и уверен, если вы ему напишите, он сделает все, чтобы выручить свою ассистентку. — Мы так и сделаем, — добродушно ответил Ягер и кивнул солдатам.- Можете увести его. — По ошибке она попала, как же, — проворчал Гримм, — и что интересно ассистентка английского профессора забыла в подмосковных окопах где ее нашли? — Я бы хотел побеседовать с лагерным доктором, — Ягер еще раз пробежал глазами досье русской. Лицо девушки с фотографии казалось ему смутно знакомым. Врача привели довольно быстро. — Скажите, вам знакомо имя профессора Флемминга? — без всяких предисловий спросил Ягер. — Это известный английский бактериолог, — доктор чуть нахмурился, что-то припоминая, — кажется до войны ходили слухи, что он разрабатывает какое-то новое лекарство. Видимо довольно успешно — англичане уже вовсю используют пенициллин. Это антибиотик, помогающий избежать заражения при ранениях. — Вы допрашивали ее? — вздохнул Ягер. Всем известны методы допросов, но в этом случае искалечив объект, можно погубить все дело. Чтобы загнать девчонку работать в лабораторию на благо Германии, она должна быть живой и не искалеченной.-Там уже, наверное полутруп, бесполезный для меня? — Допрашивали, конечно, — кивнул Гримм. — Молчит, русская зараза, ничего не выбить из нее. Ну, а насчет полутрупа вы зря. Эти русские живучие как тараканы. — Отведите меня к ней, — поднялся Ягер, — и найдите переводчика, желательно женщину. — Мне пойти с вами? — спросил Гримм и Ягер презрительно поморщился, безошибочно уловив кровожадный огонек в его взгляде. — В этом нет необходимости, — холодно ответил он и не удержался от шпильки, — у нас с вами разные методы допросов, герр комендант. — Думаете она вам признается? — усмехнулся Гримм. — Все может быть. — С ней должно быть все в порядке… — молоденький солдатик едва поспевал за ним. — Прежний начальник лагеря жалел девчонку, она ему напоминала его дочь, определил ее на легкую работу, никто особо и не трогал ее. А герр комендант только вчера узнал, что она возможно шпионка. Мы конечно допрашивали ее, пока только пугали, ну и на голодном пайке сидит, но это вроде все. Когда перед ним толкнули дверь в камеру, Клаус не поверил глазам — на деревянных сколоченных досках мирно спала девушка, кутаясь в рваное одеяло. И он прекрасно помнил ее. Это она лечила его в Нефедово год назад, а потом тихо сбежала. Что ж, если его догадки насчет пенициллина верны, теперь понятно почему она это сделала. Клаус осторожно подошел, машинально подмечая растрепанные рыжие пряди волос, разбитую губу, синяк на виске, сбитые костяшки и опухшие синие пальцы. «Вот черт, — выругался про себя — это так они ее не трогали». Нет, конечно понятно, что она враг, материал, который они должны использовать, но его, почему-то неприятно задели повреждения, которые нанес кто-то другой. Он невесомо провел пальцами по ее щеке и тихо сказал: -Тебе не стоило тогда убегать от меня. Девушка открыла глаза, и увидев Клауса, отпрянула назад. Как раз в этот момент скрипнула дверь, пропуская девушку-переводчицу. -Переводи слово в слово все, что она скажет, ясно? — Ягер не любил начинать с запугиваний, но в данном случае было важно, чтобы у девчонки не возникло соблазна как-то исказить допрос. Переводчица торопливо кивнула, опустив глаза. Смирнова же продолжала настороженно смотреть на него. По ее взгляду было непонятно узнала или нет, но сейчас это неважно. — Ну здравствуй, загадочная незнакомка, — широко улыбнулся ей Клаус, — рассказывай кто ты такая? Девушка, прослушав перевод, медленно, с вызовом, усмехнулась и ответила: -Заключенная, — картинно вытащила из-под воротника жетон с номером и зачитала, — номер тысяча триста семьдесят восемь. Переводи ему так, как я говорю, — кивнула она переводчице. Девушка, побледнев, перевела и застыла в ожидании. Клаус хищно ухмыльнулся: — Вот как? Сделаем вид, что я этого не слышал. Послушай меня, девочка, довольно играть и прикидываться дурочкой. Тебя подозревают в шпионаже, так что в твоих интересах правдиво рассказать кто ты такая. — >А что, разве разведчики обычно сдаются при первом же допросе? Ягер без особого удивления, прослушал ответ. Он знал, что русские бесконечно упрямы, зачастую не помогают даже пытки. А эта еще и расслабилась, пользуясь расположением коменданта. Переводчица вон глаза не смеет лишний раз поднять, а фройляйн Смирнова вовсю дерзит. Тут нужен другой подход. Ну что ж, Клаус устроит ей другой, мать его, подход. Настоящей злости на свою противницу он не чувствовал, пока это был охотничий азарт переломить ее под себя, причем морально, пальцем не трогая. — Я могу приказать раздеть тебя, и если не начнешь нормально отвечать, то будешь находиться на допросе голой в присутствии моих солдат, хочешь? Говорят, что женщина без одежды уязвима и покорна, проверим? С удовольствием отметил огонек страха в зеленых глазах: — Не трогай меня. — Итак, я слушаю, говори. Для начала имя и как ты здесь оказалась. — Мое имя не секрет, — пожала плечами девушка. — Перелистай карточки. — Ты. Скажешь. Мне. Свое. Имя. — отчеканил Ягер, удерживая ее взгляд. — Ангелина Смирнова, — нехотя выдавила девушка, невольно отводя глаза. — Продолжай. — Моего отца расстреляли как врага народа, — медленно ответила Ангелина, — мама умерла в лагере. Друзья отца обещали мне помочь уехать в Англию, раздобыли паспорт. Я пыталась уехать из Москвы и попалась под Нефедово вашим. — Это все? — бесстрастно переспросил Ягер. — Да, — Ангелина твердо посмотрела ему в глаза. Клаус почувствовал раздражение — за кого она его принимает, за идиота? — То есть, этот мальчишка-англичанин, твой друг лжет? — девушка упрямо промолчала.- И я могу сейчас приказать его привести сюда и отдать приказ избить до полусмерти? Ангелина продолжала молчать, глядя на него, словно проверяя насколько далеко все может зайти. Что ж, за ним не заржавеет выполнить свое обещание. — Нет, он не лжет, — буквально в последний момент сдалась она. — Рассказывай, что тебе известно про пенициллин, — удовлетворенно улыбнулся Ягер. — Это лекарство, — подтвердила девушка, — насколько я знаю еще находится в разработке. — Насколько я знаю, его уже активно применяют в Британии, — черт с ней, пусть продолжает утверждать что ничего не знает, сейчас важнее заставить девчонку с ними сотрудничать. — Можешь сколько угодно отрицать, но нам известно что ты работала с Флеммингом и наверняка знаешь как приготовить порошок. — Даже если бы и знала, то ничего вам не сказала.— усмехнулась Ангелина. — У тебя нет другого выхода, кроме как сотрудничать. — Так уж и нет? — в глазах девушки мелькнула обреченность. — Да я лучше умру! — Послушай, я пока что пытаюсь быть с тобой добрым. Приготовь для нас это лекарство, и я вытащу тебя отсюда. Свободу не обещаю, но будешь довольно сносно жить, носить одежду нормальную вместо лагерного тряпья, есть еду, а не помои. Прослушав переводчицу, девушка рассмеялась: — Думаешь это имеет для меня какое-то значение? Ты бы продался за пару шоколадок и рубашку? Наверное нет. Вот и я говорю вам — нет Переводчица испуганно зашептала: — Пожалуйста, не надо он же убьет нас обеих, давай я скажу просто, что ты не согласна. Девушка прищурила глаза и ответила: -Нет, ты скажешь именно так, как я говорю. Тебя он не тронет, а я знаю, что делаю. Ягер заинтересованно следил за их перепалкой, и холодно кивнул переводчице: -Ты же помнишь, слово в слово? Прослушав переведенный ответ, он наконец-то, почувствовал глухую волну гнева. Неужели девчонка не осознает, что это самоубийство — так отвечать немецкому офицеру? Если только она… Если только она сама не добивается быстрой и легкой смерти, выбивая его из равновесия. Ну что ж, придется разговаривать с ней по-другому. Внешне сохраняя знаменитую немецкую хладнокровность, Ягер размеренно заговорил: — Твое хамство не поможет тебе добиться, чего ты хочешь. Умрешь не ты, а другие, заключенных здесь полно. — Даже если бы хотела, я не могу отдать вам пенициллин. Да, я работала вместе с профессором над опытами, у меня были записи и образцы нужной плесени, когда я вернулась в Россию. Но той сумки, конечно, уже давно нет, так что не знаю, что вы от меня еще хотите.. — Тогда в Нефедово ты была рядом, и если бы не скрылась, мы бы уже имели это лекарство в свободном доступе, — досадливо пробормотал Ягер.- А что касается потерянных записей, не морочь мне голову. Если ты работала над этим веществом, тебе не нужны записи. Сделаешь все по памяти. Ангелина подняла голову, твердо выдержала холодный взгляд немца и ответила: - Мой ответ все равно нет. И ты ничего с этим не сделаешь. Можешь пытать меня, что у вас там в арсенале — бить, прижигать, резать? В ваши руки это знание не попадет. Девушка-переводчица после такого ответа, даже глаза закрыла в ожидании ужасной расправы, на которой ей скорее всего придется присутствовать. Но вместо топота солдатских сапог она услышала, что немец смеется. — Хорошо, все это будет.- Пауза. — Только не с тобой. А допустим с ней, — он толкнул переводчицу к стене, — а потом еще с кем-то. На твоих глазах будут каждый день мучить до смерти людей, — в голосе Ягера теперь слышался металл. Он подошел к Ангелине, взял за шею в жесткий захват и наклонился прямо к лицу, продолжая говорить.-Ты готова каждый день наблюдать за чужими страданиями и знать, что это из-за твоего упрямства? Ягер тяжело дышал, желание загнать эту девчонку в угол буквально кипело в крови. Теперь, смотря в ее глаза так близко, он видел в них наконец-то страх и бессилие. — Ладно, мразь фашистская, будет вам пенициллин. А теперь руки убери, — в отчаянии прошипела Ангелина. Клаус с усмешкой выслушал перевод, но руки не убрал, вместо этого в очередной раз небрежно погладил девушку по щеке. — Видишь, ты быстро учишься быть послушной. Я уверен ты сделаешь все что нужно как можно быстрее. Выйдя из камеры, Ягер чувствовал опьянение от своей победы. У него все получилось, загнал эту упрямую русскую в угол, не пролив ни единой капли крови. Моральное противостояние доставляет куда большее удовлетворение, чем истязание чьего-то тела. Клаус никогда не был садистом, он воин, профессиональный тактик. Впрочем не такой уж она и крепкий орешек. Стоило только хорошенько припугнуть и она сдалась. Скорее всего тут сыграла свою роль типично русская жертвенность — сколько раз он прибегал к такому методу в России. Достаточно было навести вальтер на ребенка, как его мать тут же выдавала нужную информацию. Девчонке еще повезло, что до этого с ней обращались вполне сносно. Задержись он на пару дней, Гримм бы превратил ее в истерзанный кусок мяса. Он вернулся в кабинет, встретив удивленный взгляд Гримма: — Только не говорите, что вы перестарались и девчонка мертва. — С чего вы это взяли? Жива и вполне здорова, готовится к плодотворному сотрудничеству, — усмехнулся Ягер. — И как же вы этого добились? — Говорю же, у меня свои методы, — Клаус кивнул Тилике: — Распорядись, чтобы девчонку привели в порядок, пусть ест и отсыпается, завтра приведешь ко мне. И еще, с этого дня лично ты отвечаешь, чтобы ее без моего ведома никто не трогал, ясно? Это касается и вас,- он окинул ледяным взглядом коменданта. — Вы слишком добры к этой русской ,- поморщился тот. — И распорядитесь насчет моих комнат, я остаюсь здесь, пока будет идти работа над лекарством.Часть 2
13 января 2019 г. в 19:09
Осень 1942 г. Концентрационный лагерь Флоссенбюрг, Бавария.
— Хотя бы намекни для чего мы здесь, — усмехнулся Тилике, глядя на тяжелые кованые ворота над которыми жизнерадостно красовалась надпись «Труд освобождает».
— Скоро узнаешь, — ответил Ягер. Он был тоже не в восторге от перспективы проторчать неизвестно сколько в концлагере, но проигнорировать задание, которое ему поручил лично рейхсфюрер конечно же нельзя. Гиммлер высказал идею присмотреться к русским заключенным, поискать сильных и талантливых, выяснить их секреты, которые помогают русским держаться на плаву. Ягер объездил уже несколько лагерей, и все впустую — серая масса уставших, сломленных людей, которые автоматически трудятся на благо Германии. Штандартенфюрер решил попробовать свои силы в любимом танковом деле, поискать танкиста, который подскажет какие-нибудь секретные маневры этих несносных русских. Ягер досадливо поморщился, подумав, как бы ему пригодился тот танкист из русской деревни, который дерзко разгромил его танковую дивизию. О, им бы было о чем побеседовать. Да только где же его теперь взять, этого русского ивана? Ягер лично подстрелил его тогда, вряд ли русский выжил, а если и выжил, найти его в многочисленных лагерях, конечно, нереально. Клаус часто вспоминал этого мальчишку, благодаря которому его правую щеку оплетают тонкие шрамы. Со временем ненависть немного притупилась — чтобы сохранять ясную голову, нужно избавляться от ненужных эмоций. Он целиком сосредоточился на планировании контрнаступлений — от Москвы пришлось отступить, всю зиму продолжались тяжелые бои под Брянском. Пережить русскую зиму было достойно отдельного подвига, но к весне Красной армии пришлось отступить. Брянск, Орел, Воронеж, Ростов — почти вся Центральная территория была снова под их контролем. Если в первые месяцы войны он порой испытывал жалость к жителям деревень которые они захватывали, то теперь мог безжалостно приказать спалить село, если было подозрение что кто-то из местных поддерживает партизан. Или расстрелять мальчишек, попавшихся с вражескими листовками. Когда ставишь цель победить, нельзя допускать никаких полумер. Раз русские продолжают сопротивляться — значит любые средства хороши. Больше никто не припоминал ему поражение под Нефедово, еще бы, его дивизия была теперь в числе лучших. Клаус старался не думать, что вместо Вольфа с ним теперь сидит молодой парнишка, он вообще старался не вспоминать прошлое. Летом перед тем как отправиться в отпуск, ему передали, что его вызывает Гудериан.
— Ты отлично подготовил новую команду, мой мальчик. Но до победы еще далеко.
— Русские потеряли почти все выгодные позиции, — усмехнулся Клаус, — Черное море под нашим контролем, Ленинград все еще в осаде, Украина, Белоруссия, Латвия, Кавказ — наши.
— Нельзя недооценивать русских, — наставительно ответил генерал.- Да, они хуже оснащены техникой, но берут численностью. Но я хочу поговорить о другом. Я считаю ты заслужил повышение.
Клаус удовлетворенно улыбнулся — за весну он вполне реабилитировался, почему бы нет?
— Я считаю твоя отвага и ум принесут еще немало пользы, поэтому предлагаю должность штандартенфюрера.
— Но…это же означает переход в другое подразделение? — нахмурился Клаус.
— Вся разница лишь в том, что тебе придется вступить в партию, ну и скажем так сменить начальство.
Клаус понимал, что от такого предложения не отзываются, и помолчав, все-таки сказал:
— Я всегда буду предан Вермахту.
— По сути мы все живем одним — победой Великого Рейха. Исполни свой долг, который теперь заключается в том, чтобы воспитать новое поколение танкистов.
Через месяц Ягер был назначен командующим испытательным батальоном танковой дивизии СС Гитлерюнген. Безусловно тренировать курсантов было важно, но он чувствовал что его убивает бездействие. Сидеть в штабе и гонять мальчишек на полигоне, в то время как в Союзе продолжались ожесточенные бои? Он чувствовал себя словно запертый в клетке. И вот теперь новое задание. По крайней мере здесь можно почувствовать себя охотником — ведь найти достойного противника будет сложно, а тем более уговорить плясать под свою дудку. Но когда его останавливали сложности?