***
Ангелина проснулась, чуть нахмурилась, оценивая обстановку. Она была в комнате Ягера, а точнее в его постели. А еще точнее, рядом с ним. Девушка обнаружила, что полностью одета, а вот штандартенфюрер похоже нет. Она даже через ткань платья, чувствовала его горячую кожу. Волевым усилием заставила себя лежать спокойно. Она вспомнила, как вчера их прервали, вызвав его на телефонные переговоры с Берлином, которые затянулись. Лина тогда уютно устроилась в кресле, ломала голову, какой должен быть ее следующий шаг в отчаянной игре, которую затеяла. Но видимо, сказалась эмоциональная усталость, поскольку она просто-напросто заснула. Получается Ягер не стал будить ее, перенес в постель, и теперь вот уютно спит, обнимая ее, как плюшевого мишку. Она прикрыла глаза, чувствуя, как он пошевелился, просыпаясь. Не думая, на одних инстинктах, она скользнула пальцами по его руке, обнимавшей ее талию, крепче прижимаясь к нему. Слегка потянулась, изображая потревоженный сон, почувствовала, что он аккуратно отпускает ее. Он поднялся, девушка ощутила короткий поцелуй и шепот: — Шшшш…спи… Лина поняла по звукам, что он собирается, услышала негромкий приказ солдату не беспокоить ее. Она пыталась угадать по времени, что сейчас происходит на полигоне. Услышала вдалеке залп орудий, быстро подошла к окну. Пока еще ничего непонятно, но уходить надо сейчас. Если там все пошло так, как они планировали, скоро поднимется тревога и ее запрут в блоке. Девушка прикинула, как ей выбираться, стала торопливо связывать простыни, стараясь не думать, насколько прочные получаются узлы. Максимально крепко привязала импровизированную веревку к ножке кровати. Лина перелезла через подоконник, ей придется выбираться на одном риске, она даже думать боялась, что будет, если солдат у двери услышит какой-нибудь шум. И конечно, ее могут увидеть, хорошо еще, что окно выходит на глухой участок. Стараясь не смотреть вниз, девушка балансировала, цепляясь за жгут из ткани, скользила ногами, отталкиваясь об стену. Веревка получилась коротковата, но с такой высоты уже можно прыгать без опасения переломать ноги. Лина быстро пошла вдоль стены, на ходу заматывая темной лагерной косынкой волосы, в попытке хотя бы как-то замаскироваться. Дошла до угла за которым были кусты, в которые вчера забросила сумку — она так и висела в гуще из веток. Лина царапая руки, торопливо вытащила ее и, прячась, постаралась подойти поближе к воротам. В лагере уже царила паника, слышались крики, пулеметные очереди, девушка видела, как танк, сорвав металлические ворота, выходит на автобан. Она просчитала свои шансы и поняла, что ворота на виду и идти туда — это самоубийство. Зато чуть дальше, там где стоянка машин тоже есть дорога, и там вроде бы сейчас нет скопления солдат. Лина добралась незамеченной, увидела среди покореженных машин, уцелевшую и испуганного солдата на водительском сидении. Она быстро достала стеклянную пробирку, скользнула на заднее сидение. — Не дергайся, если хоть звук услышу — высыплю тебе в рожу содержимое, — прошипела Лина, держа открытую пробирку над его головой. В пробирке был порошок пенициллина, но немцу об этом знать необязательно, здесь помнили, что она сделала при первом побеге. — Ты наверняка слышал про ведьму из лаборатории? Так вот, эта ведьма я. Свободной рукой девушка вытащила из кобуры на его поясе пистолет, и скомандовала: — Поедешь куда я скажу. Если нас остановят, скажешь, что у тебя донесения в штаб округа. Если попытаешься устроить мне пакость, я успею вышибить твои мозги, понял?***
— Получилось! — Николай еще раз оглянулся на немецкий лагерь. — Будут помнить, суки, русских еще ох как долго. Гони мехвод до поселка, там девчонок заберем. На автобусной остановке, среди чопорных немецких фрау, они и обнаружили Аню. Она улыбалась, помахивая сложенной картой. — Ай молодец, товарищ Ярцева, — расплылся в улыбке Николай. Помог девушке забраться — Залезай, устраивайся, я сейчас. Напряженно осмотрел окрестность, боялся даже думать, что Ангелина могла и не выбраться. Сердце гулко колотилось тяжелыми ударами, Коля понимал, что до бесконечности стоять и ждать ее, они не смогут. Немцы сейчас уже организовывают настоящую облаву на сбежавший русский танк, время играло против них. — Командир, надо уходить, — Василенок высунулся из люка.- Ты же сам понимаешь… — Минуту, Степан, одну минуту — Коля и сам понимал, что минута ничего не решит, но хотел хоть как-то задержать время. Из-за поворота выехала машина, Николай сразу рассмотрел немецкую форму водителя, напряжено застыл. Василенок заорал: — Микола, марш сюда, отходим! — Нет, подожди, — Коля разглядел на заднем сидении силуэт, который точно не был немецким солдатом. Машина остановилась, Лина, улыбаясь, вышла к ним: — Не передумал, командир? В танке парни недовольно покосились на девушку: — Ишь какая, чего это тебя фриц подвез? — подозрительно спросил Демьян. — А как бы он мне отказал, когда я ему под нос открытую пробирку сунула, и пригрозила заразить его, — улыбнулась Лина.- Что так смотрите, нет у меня бактерий, блефовала я, но ведь все получилось. И еще вот, держите. Она протянула пистолет. После недолгого молчания, Василенок одобрительно засмеялся: — Микола, да вы ж с ней два сапога пара. Ты вон в засаду на немца в стог сена полез, она немца стекляшкой в плен взяла.***
Они уходили к границе с Чехией. Поначалу удача была с ними, они без проблем заправили танк горючим, в ближайшем городке смогли раздобыть продукты и одежду. Лина со злым торжеством смотрела, как они демонстративно подожгли посреди площади полосатые лохмотья, швырнули в огонь лагерные номера. Николай не обманывался тем, что пока все шло гладко, напряженно следил за дорогой. За считанные мгновения понял что их ждет засада. Николай выругавшись, едва успел развернуть танк — по ним открыли зенитный огонь, снаряд гулко прошел вдоль обшивки танка, другой попал по башне. Он заорал: — Уходим! влево поворачивай! Степан помнишь как заяц петляет? Пошел! В следующие минуты всех нещадно трясло, непривычные к контузии Аня и Лина беспомощно пытались прийти в себя. — Все живы? — Коле пока некогда было успокаивать их.- Ничего потерпите, будет трясти, но по-другому никак не прорваться — они перекрыли автобаны. Мехвод уходим лесом к перевалу, там спрячемся.***
— Еще один круг! — отдал Ягер приказ пилоту. Их самолет уже довольно долго кружил над той частью леса, куда свернул с дороги танк. — Штандартенфюрер, топливо на исходе, надо возвращаться, — возразил пилот. — Мы летим дальше, они где-то здесь. Ниже! — Ягер словно не слышал его предупреждения, напряженно просматривая местность. Его сейчас было не в силах ничего остановить. Карьера висела на волоске — если до утра не найдут беглецов, придется подавать рапорт в Берлин. Ягер чувствовал дикий азарт охоты, он готов был рискнуть и собой, и своими людьми, и техникой, но он поймает русских. Он часто слышал, что это коварная нация, всегда что-то замышляют и в который раз убедился в этом. Он конечно ждал от Ивушкина каких-то хитростей, но чтоб вот так провернуть у него под носом такой дерзкий побег, разгромить пол-лагеря, что ж, русский сумел удивить его. Ягер хищно прищурился — он лично его загонит в угол, и будет наслаждаться поражением, а затем заставит служить на благо германской нации. Лина…он старался сейчас не думать о ней, чтобы снова не испытать потерю контроля над эмоциями. Он ведь был полностью уверен, что перекрыл ей все общение со своими, постарался, чтобы слухи о ее предательских отношениях с врагом, отрезали ее от доверия и симпатий заключенных. Она вообще после побега сидела взаперти. Как она умудрилась ускользнуть — и сразу же себе ответил как. Рыжая дрянь просто мастерски сыграла на его чувствах, вызывая сочувствие, притворяясь покорной и смирившейся. Да черт возьми, она буквально вчера чуть ли не любовь к нему разыграла! Никогда больше он не позволит никому, а тем более ей, так близко подобраться к себе. Свободу она хотела, будет ей теперь свобода — она увидит только стены лаборатории и его спальни, надо будет — на цепь ее посадит. — Еще ниже! Самолет уже летел так низко, что верхушки деревьев чуть ли не цепляли шасси, и тут Ягер заметил свежие следы от гусениц, торжествующе выдохнул: — Попались. enter>***</center> — Командир сейчас закипим, — мрачно доложил Василенок.- Надо бы остановку сообразить. Николай осмотрелся — впереди уже был виден горный перевал, означающий, что граница близко. — Хорошо, тем более ночью по лесу не пойдем. Тогда Ионов — за дровами, Волчок — осмотреть окрестности, девчонки за вами приготовление ужина. Он помог спуститься девушкам, они быстро разбили привал. Мужчины развели костер, Ионов радостно предложил принять водные процедуры в обнаруженном им озере. Лина с улыбкой наблюдала, как мужчины с криком — свобода! — наперегонки бежали к воде. Правильно, лагерную пыль нужно оставить здесь, они совершили невозможное — мужественно отвоевали свою свободу. Аня недвусмысленно кивнула ей на картошку: — Сможешь уложить в золу, или совсем безрукая, только книжки читать умеешь? Ангелина ничего не ответила, она сочувствовала девушке у которой невольно отняла возможность быть счастливой и уважала ее за честность. В лесу было спокойно, после ужина усталые люди тихо сидели у костра, Николай негромко объявил принятое решение: — Так, парни, сидим до рассвета, танк затопим в озере. Немцы попробуют нас достать, поэтому считаю необходимым разделиться на группы и расходиться. — Та не, Микола, не дело это боевого коня топить. И разделяться мы не согласны, выловят нас, как зайцев, волчары немецкие. Если прорываться придется, так в танке оно легче будет, — веско сказал мехвод. Коля немного подумал и кивнул: — Ладно, тогда через пять минут отбой. Подъем в четыре, пойдем намеченным маршрутом. Лина тихо поднялась, отошла к озеру, на душе все равно было неспокойно, теперь когда адреналиновая волна схлынула, пришло понимание, насколько все плохо для них кончится в случае если… — Чего не спишь? до рассвета всего ничего осталось, — Николай смотрел на нее, прислонившись к стволу дерева. — Я наверное не смогу спать, пока мы на этой земле, — нервно поежилась девушка. — Лина, все будет хорошо, мы не отступим, граница уже близко, — Николай шагнул к ней. — А что дальше? Нас на Родине без разбирательства скорее всего упекут особисты, — Лина остро чувствовала, что тиски вокруг них сжимаются со всех сторон.- Сразу припомнят, что я дочь врага народа… Коля обнял ее, уверенно говоря: — Я сумею тебя защитить, если понадобится от всех, мы придумаем выход. Лина чувствовала уверенность, исходившую от него, руки обнимали, защищая от всего мира. Девушка почувствовала, как глаза жгут слезы. — Девочка моя…любимая, — Коля напряженно смотрел в ее глаза, руки чуть крепче сжали ее. Лина всхлипнула: — Ты не можешь меня любить, я больше не та девушка, которую ты мог любить. Мне пришлось лгать, поступать против своей морали, я не знаю. — Это больше не имеет значения, — Коля взял ее лицо в ладони, — больше не говори такие глупости, слышишь? Я буду любить тебя всегда. И мир для нее остановился — потеряло всякое значение место, где они находятся, люди, которые были где-то, сейчас был только он. Его руки, нежно державшие ее, его глаза, в которых она прочитала безусловную любовь. Он порывисто накрыл губами ее рот, Лина мягко разомкнула губы, отвечая на поцелуй. В их поцелуе была и теплая нежность, и безрассудство влюбленных, пославших к черту весь мир, и надежда просыпаться глядя каждое утро в любимые глаза. Ничего больше не существовало кроме его поцелуев, торопливо покрывающих каждый доступный сантиметр ее кожи, кроме рук, уверенно избавляющих от мешающей одежды. Ее пряди волос, скользившие по плечам; его запах, ставший самым родным; вкус ее кожи на его губах; его порывисто-нежные руки на ее горячей коже; медовая тягучая нежность, разливающаяся в груди… — Мне кажется я всю жизнь ждал именно тебя, — прошептал Николай, целуя ее в макушку. Она придвинулась к нему, ласково, провела пальцем по его груди и улыбнулась: — А мне мама всегда говорила, когда ты полюбишь — за спиной вырастают крылья, любовь даст силы пройти через любые двери, которая выставит жизнь. — Мы пройдем через эти двери — Коля прижал ее к себе. — По-другому быть и не может.***
Ягер пораженно смотрел на влюбленную пару перед ним, чувствуя как в груди разливается едкая горечь, настоящая боль, которую он чувствовал потрясла его. Он почти смирился с мыслью, что Лина сумела затронуть в нем какие-то чувства, помимо желания обладать. Ладно, пусть если влюбленность дает такие ощущения, которые он испытал утром, глядя на девушку, обнимающую его. Теперь же он видел, что все было ложью — она с такой нежностью обнимала русского лейтенанта, тянулась к нему, целовала. И это причиняло боль, заставляющую дышать рваными вдохами, его кровь словно превратилась в кислоту и разъедала сейчас изнутри. Следующей реакцией пришла горячая ярость, пульсирующая в висках — эти твари обманули его доверие, Ивушкин по всем фронтам обставил его, Лина посмела играть на его чувствах, чтобы сбежать с ним. Ягер невольно положил руку на кобуру — пристрелить их сейчас прямо на этой полянке и все, остальных взять вообще не проблема. Но что-то заставило его помедлить — он как мазохист, не мог отвести глаза от пары перед ним. Несмотря на тяжелые эмоции, что разрывали его, он не мог не оценить как притягательно они выглядели — их страсть захватывала, заставляла любоваться. Он с удивлением обнаружил пульсирующее почти болью, возбуждение. Смешение жжения в груди, стучащей ярости в висках и болезненного напряжения в паху, буквально сводило с ума. Ягер резко отвернулся и тихо отступил в лес. Нет, он не подарит им быструю смерть, он обоих заставит страдать, ползать перед ним на коленях. Он сломает каждого из них, и после этого оба будут не в состоянии даже слова поперек ему сказать. Он вышел к дороге, где стоял военный грузовик, и уже знал свой дальнейший план.***
Николай проснулся, словно от невидимого толчка. Все было спокойно, Лина мирно спала рядом с ним, но тревога буквально грызла его. Он как-то быстро научился чувствовать своего врага — еще тогда под Москвой, когда четко предугадывал все повороты башни его танка, все его маневры. И здесь, когда Ягер вошел к нему в камеру и без единого удара начал разговор, Коля понял, что этот немец гораздо опаснее солдат с их стеками и пинками. Ни разу не обманулся его снисходительным добродушием, понимая, что Ягер ведет с ним какую-то извращенную игру. Коля негромко стал будить девушку: — Лина, встаем. Быстро прошел на поляну: — Экипаж подъем. Ягер здесь, к утру он перекроет перевал, будем прорываться сейчас. Девчонки вам нельзя с нами в танке, нас загнали в угол, вы должны идти на восток к границе пока мы. — Я не пойду без тебя, — перебила его Лина.- Нет. — Лина, обойдете город перед нами вот тут — указал на карте маршрут — встречаемся здесь. Если не вернемся к вечеру — уходите строго по ночам, — упрямо продолжал Николай.- Так надо. Лина молча плакала, качая головой: — Нет… — Лина, в городке, в десятке километров отсюда нас ждет засада. Если мы не прорвемся. — замолчал, глядя в ее встревоженные, блестящие от слез глаза, стиснул в объятии.- Я вернусь к тебе. Волчок уже забирался в люк танка, Ионов тихо читал молитву, Аня плакала, Василенок отдал ей винтовку, обнял девушку: — Вам нужнее, не плачь сестричка, свидимся еще. Лина сквозь слезы смотрела, как они уходят, ей было больно дышать от мысли что, возможно она сейчас видит его в последний раз. Девушка тихо прошептала, выуженную из памяти детства молитву: …пребудет с нами Вера, Надежда, Любовь и любовь из них больше… Они с Аней в молчании прошли на небольшой холм. Ангелина тронула девушку за плечо: — Аня послушай, ты должна кое-что сделать. Я знаю ты не любишь меня, но сейчас это все неважно. Мы здесь в первую очередь на войне, мы вместе должны бороться с врагом, и сейчас не место личным симпатиям и эмоциям. Я хочу чтобы ты…- Ангелина наклонилась к уху девушки.