Самый любимый враг

Стояла теплая весенняя погода, Лина, не торопясь гуляла, нежась на солнце. В последние месяцы ее жизнь стала простой до однообразия — неизменные прогулки, регулярные осмотры у профессора. Тошнота и слабость, наконец, прекратились, профессор Крузе уверял, что ребенок прекрасно развивается, девушка физически хорошо переносила беременность. Чего нельзя было сказать о ее душевном состоянии. Периодическое умиротворение сменялось наплывами депрессии, стоило вновь осознать тот факт, что она прочно связана, что носит ребенка не от любимого человека. Ничего не изменилось для нее — она оставалась в этом доме по-прежнему в качестве дорогой игрушки. Ягер не доверял ей, и все ее передвижения ограничивались границей старого парка. Она, конечно, и сама не горела желанием разгуливать по улицам, постоянно натыкаясь на ненавистную свастику, солдат, портреты Гитлера, но все же это доказывало, что его отношение к ней осталось прежним. Все та же бесправная русская девчонка, по его прихоти перевезенная из концлагеря в красивую клетку. Когда она вспоминала с какой радостью ждали малышей знакомые и родственники из ее прежней жизни, ее сердце сжималось от тоски и боли. Вроде все их ссоры с Ягером прекратились, он требовательно следил, чтобы она выносила здоровое дитя. Но она не видела его эмоций, лишь сухие бесстрастные фразы. И было еще одно — он больше и пальцем не трогал ее. Не то чтобы ей что-то не нравилось, просто это подчеркивало, насколько неправильно их решение стать родителями при таких отношениях. Периодически ее начинали мучить сомнения, а сможет ли она вообще любить его ребенка? Ребенка, который окончательно разлучил ее с Колей — она не дура, не поверила тому, что сказал ей профессор про отобранный пропуск. Зная Колю, поняла — он не стал тащить ее в бега в таком состоянии. Когда она думала о Коле, вообще хотелось в истерике разнести пол-дома, необходимость примириться с окончательной потерей, до сих вызывала в ней болезненный протест. Еще она понимала, что вряд ли что-то может измениться между ней и Ягером. Слишком много холода и властности с его стороны, а она… А что она? Разве можно полюбить того, кто удерживает, словно в клетке? Того, кто сломал твои крылья? Вечером, когда она уже читала в постели, в комнату вошел Ягер. — Фрау Лизер уже ушла. Тебе что-нибудь нужно? — Да вроде бы нет, — Лина поерзала, устраиваясь поудобнее, что было сложно сделать, учитывая увеличившийся живот.- Она как всегда принесла ужин, рассчитанный на роту солдат. Клаус бросил взгляд на раскрытую книгу, которую она отложила и удивленно поднял брови: — Книги по бактериологии? Ты серьезно? — А что прикажешь делать, когда целыми днями сидишь взаперти? Мне скучно, я перечитала почти все, что было в библиотеке, — саркастически ответила девушка. — Я знаю уже как выглядит каждое дерево в парке. Я так скоро носки вязать начну. — Почему нет? вполне естественное занятие для женщины — легкая улыбка скользнула по его губам. — Клаус, я не фрау, воспитанная на как там у вас это звучит — дети, кухня, церковь? — в глазах Лины мелькнула ирония. — Я привыкла жить по-другому. — Я не могу пока допустить, чтобы ты куда-то выходила, — нахмурился Клаус, — дело даже не в доверии к тебе. Это вопрос безопасности, сейчас когда на фронте с Союзом все летит к черту, тебе нужно быть незаметной. — Ну так и дал бы мне уйти! — вспылила Лина. Клаус ответил ей взглядом, в котором не читалось ничего кроме кристального холода. — Тебе пора отдыхать. Спустя два часа, Лина беспокойно ворочалась в постели, раздраженно пиная подушки и пытаясь найти положение в котором бы не мешал живот. Легко сказать отдыхай, — со злостью думала она, снизу до нее доносились голоса, смех, стук хлопающих дверей, шум подъезжающих машин. Значит Ягер опять собрал офицеров вроде как на неформальное совещание, заканчивающееся попойкой. Как назло, она почувствовала резкий приступ голода. Девушка до сих пор не могла привыкнуть к прихотям своего изменившегося организма — периодически желание что-либо съесть становилось просто непереносимым. — Ах ты маленький тиран, — она провела рукой по животу, — мы же с тобой съели просто огромный ужин. Ребенок словно ответил ей, довольно ощутимым пинком. Лина представила внизу на кухне тарелку с жареным цыпленком, куда добавить бы кусочки сыра, и пожалуй пару-тройку миндальных печений, которые так вкусно получались у фрау Лизер. — Нет, не пойду никуда, — она мягко поглаживала живот.- Тебе-то конечно без разницы, что я превращаюсь в бегемота, а вот мне нет. Поворочавшись еще немного, Лина сдалась. Она накинула халат поверх пижамы, решив тихо спустится на кухню. Она только быстро возьмет все нужное и вернется обратно. Стараясь идти осторожно, она спустилась по лестнице и завернула в коридор идущий на кухню. — Ну-ка, кто это тут у нас? — девушка почувствовала на плечах грубые руки, бесцеремонно разворачивающие ее. Лина сразу узнала Ламмерса и не успела опомниться, как он резко схватил ее под грудью, сдавливая живот, другая рука легла ей на лицо, зажимая рот. Он был безобразно пьян, ее обдало резким запахом перегара. — Ты же будешь умной девочкой? — он тащил ее в пустой кабинет.- Не стоит шуметь, если не хочешь, чтобы я сделал тебе по-настоящему больно. Для убедительности он сильнее надавил на ее живот. Девушка ощутила испуганные беспорядочные толчки внутри себя. Ее пальцы сжались поверх грубой руки, не давая сильнее впиваться и навредить ее малышу. Конечно она не стала кричать, сейчас главная задача — уберечь свое дитя. Группенфюрер затолкнул ее в комнату, продолжая глумиться: — Знаешь, у нас ведь с тобой осталось незаконченное дело. Тебе в тот раз сошло с рук оскорбление офицера СС. На месте Ягера, я бы держал тебя на цепи в гостиной, чтобы любой мог поставить тебя на место. Он с силой толкнул девушку вниз, Лина только успела сделать упор на руки, чтобы смягчить падение. Левую руку тут же пронзило болью, девушка укрыла живот в защищающем жесте и в панике смотрела на Ламмерса. Он непослушными пальцами боролся с застежкой на брюках, продолжая говорить: — Надо же, Ягер не побоялся оставить ублюдка в твоем животе. Но это не помешает нам с тобой развлечься, — Ламмерс резко схватил девушку за волосы, притягивая к себе. — А ну быстро открыла рот, тварь, — его пальцы причиняли боль, но думала она сейчас не об этом, — и попробуй только пустить в ход зубы, я выбью их тебе по одному. Лина сжалась, понимая что ничем не сможет сейчас помешать ему измываться над ней самым грязным способом. Она плотно зажмурила глаза, чтобы не видеть происходящего. — Вы что творите, Ламмерс? — услышала она звенящий от ярости голос Ягера. Девушка, пользуясь его вмешательством, сдвинулась от группенфюрера на безопасное расстояние. — Да бросьте, Ягер, — развязно ответил Ламмерс, — я всего лишь немного поставлю на место эту наглую тварь. Вы же тогда не дали мне такой возможности. — Я сразу вам сказал, что она моя, — Ягер медленными шагами подходил к ним. — Я вижу, — презрительно скривился Ламмерс, — какой позор, Гиммлер возвысил вас, в то время как вы пренебрегаете всеми догмами нашего фюрера. — Осторожнее, — опасные ноты послышались в голосе Клауса, — следите за своими словами. — Да ладно, я сохраню ваш маленький секрет, только не будьте таким жадным, — Ламмерс вновь шагнул к Лине, потянув ее за руку. — Можете даже остаться посмотреть, некоторых это возбуждает. Лина сдавленно вскрикнула — его пальцы с силой дернули за ее видимо вывихнутую кисть, уже настоящая паника заставила ее задрожать. Внезапно она почувствовала, что свободна — Ягер, резко схватив группенфюрера за отвороты мундира, рывком оттащил от нее. — Вы идиот? — Ламмерс вцепился в его руки.- Из-за ничтожной русской девки готовы рискнуть своим положением? Ягер с силой ударил его в челюсть, группенфюрер пошатнулся, затем криво улыбнувшись, вытащил из чехла нож. -Ну, раз так, придется слегка пустить вам кровь. Словно хищные звери, они кружили вокруг друг друга. Ламмерс сделал выпад рукой, но из-за выпитого спиртного движения были неточные, что позволило Ягеру уклониться. Он двигался молча, выбирая удобный момент для нападения. Ламмерс надвигался, загоняя в угол, Ягер в последний момент ушел от руки, целившей ему в бок, и резким ударом сбил его на пол. Навалился, пытаясь поймать его руку, выхватить нож, но Ламмерс был крупнее и довольно легко сбросил Клауса. Однако тот уже успел перехватить его кисть, сжимающую тяжелый нож. Ламмерс схватил его за шею, всем весом придавил его вторую руку. Клаус, собирая силы, сконцентрировался, сжав пальцы поверх его, державших нож. Он с трудом дышал, хотя Ламмерс видимо решил не душить его окончательно, словно через вату до него долетали слова: — Интересно будет на вас посмотреть в наших подвалах. Но сначала вы сможете увидеть, что я сделаю с ней. Теперь, когда можно не сдерживать свои фантазии… Ягер стиснул зубы, в последнем усилии медленно, через сопротивление, сгибая руку Ламмерса к его шее. С рычанием рванул их руки вбок, чувствуя как горячая кровь липкими струйками течет через их пальцы. Ламмерс постепенно обмяк и замер, продолжая придавливать своим телом Клауса. Он лежал, словно оглушенный, сознанием что только что убил человека не на войне, убил одного из своих. Медленно поднялся, взяв себя в руки и уже прикидывая дальнейшие действия. Подошел к Ангелине, по-прежнему сидевшей на полу, и почувствовал как сердце сделало отчаянный кульбит вниз. Девушка была бледная как мел, в глазах плескался страх. — Пойдем, я провожу тебя в комнату, — он протянул ей руку, чтобы помочь. Она покачала головой: — Клаус, с ребенком что-то не так. Я не могу идти, мне очень больно.

***

Он не помнил потом, как ему удалось хладнокровно справиться с кучей, требующих немедленных действий, проблем. В первую очередь он осторожно подхватил Лину на руки и отнес в спальню. Видел, что ее душат судорожные рыдания, но оставаться с ней сейчас было нереально. Он лишь сказал в дверях: — Потерпи, я вернусь. Спустился вниз, запер кабинет, где остывало тело Ламмерса, нашел водителя, отдавая распоряжение привезти профессора Крузе. Сделал звонок по телефону, затем вернулся в гостиную, где уже начали замечать его отсутствие. Словно ничего не произошло разговаривал с гостями, выпил пару бокалов за здоровье фюрера, кто-то обратил внимание на отсутствие группенфюрера. Ягер беспечно ответил, что вроде бы он решил ехать развлекаться дальше и он лично проводил его. Чувствуя, как бешено пульсирует адреналин, вновь незаметно отлучился, нашел машину Ламмерса — нужно было что-то решать с его водителем и отогнать машину с видного места. Уже когда все разошлись, приехал профессор: — Что случилось? — Быстрее идите к ней, — не стал вдаваться в подробности Ягер. Как раз в это время дежурный солдат провел Колю, злого и сонного. — Ягер, это что-то новенькое, с каких пор ты стал меня в гости звать среди ночи? Заметив профессора, поднимающегося по лестнице, он сразу сменил тон: — Что случилось? Что ты с ней сделал? — Не твое дело, — отрезал Клаус, — пошли со мной. — Ну нет, — рванулся мимо него Коля, — пока я не узнаю, что с ней все хорошо… Ягер перехватил его, разворачивая за плечи: — Сказал не лезь сейчас. Профессор обернулся к обоим, сердито говоря: — Это вас обоих касается — не вздумайте мешать мне. Когда мне будет что вам сообщить, я это сделаю. Ягер молча прошел в кабинет, и Коле пришлось идти за ним. Он присвистнул, увидев на полу мертвое тело: — Это что же, ты своего соратничка грохнул? Ягер злобно оскалился: — Будешь умничать, я и тебя грохну, — помолчал и добавил.- Она спустилась вниз уж не знаю зачем, наверное на кухню, когда он натолкнулся на нее. Решил что можно, наплевав на мои предупреждения, развлечься. — Что ж ты ее так плохо прячешь? Сколько еще она будет терпеть положение твоей домашней зверушки? — срывающимся от злости голосом спросил Николай. — Возможно не так и долго, — криво улыбнулся Ягер.- Его будут искать, и сам понимаешь, это вопрос времени как скоро поймут, что я причастен к его пропаже. — А от меня чего хочешь? — Ты останешься здесь, если со мной будет покончено, заберешь Лину и воспользуетесь помощью профессора, — Клаус присел, сворачивая испачканный кровью ковер. — Надо же, блядь, какой ты добрый! Ей рожать через пару месяцев, как ты себе представляешь мы отсюда выберемся? — в бессильной ярости кричал на него Коля.- И когда она родит в каком-нибудь заброшенном подвале, что прикажешь делать с твоим киндером? Придушить, чтобы не выдал нас своим криком, да? Ягер, стиснув зубы, процедил: — Думай, что говоришь, ублюдок! Коля сжав кулаки шагнул к нему. — Оберфюрер, Лина и ребенок в безопасности, — в кабинет неслышно вошел профессор, сделав вид, что не замечает ни окровавленного тела, ни атмосферы витавшей в комнате ненависти. — Она точно в порядке? Он ничего ей не повредил? — напряженно спросил Ягер. — У нее растяжение связок кисти, — объяснял Крузе, — испуг и давление на живот спровоцировало тонус и резкую боль. Я оставил все необходимые микстуры, пару дней пусть не встает, я еще приеду завтра. Николай сосредоточенно смотрел на тело группенфюрера, затем кивнул Ягеру: — Что ты собрался делать с этим? — Отвезу машину с телом за город и утоплю в реке, — хладнокровно ответил тот.- Все будет выглядеть так, будто водитель вылетел с моста. — Не, ну здорово придумал, чего там молодец, — издевательски похвалил Коля.- А если машину выловят, то-то удивятся откуда у него ножевая рана. Водитель его небось тоже с ножом в горле отдыхает? — Почти так, — Ягер скривился, — ты можешь придумать что-то умнее? Нужно избавляться и от машины, закопать их где-нибудь я не могу. — Позвольте предложить вам кое-что, — невозмутимо вмешался профессор, — можно его отвезти в заведение, куда он довольно часто ездит для своих весьма специфических развлечений. Там есть одна девушка, Ханна, он всегда берет именно ее. Нужно, чтобы все слышали, ее пригласить, мол группенфюрер ожидает в машине, и они едут на следующую вечеринку. — И как это нам поможет? — Машину с телами можно будет оставить где угодно, а Ханне поможете добраться до укрытия, она просто исчезнет. Если убедительно сыграете, в публичном доме запомнят, что она уехала с группенфюрером. Ну и конечно решат, что она убила его и скрылась. — Профессор, извините это полный бред, — не выдержал Николай, — с чего ваша Ханна будет так подставляться? Ее же если найдут, живого места на ней не оставят. — Живого места на ней не было, пока ее навещал Ламмерс, — резко ответил Крузе, — исхлестанная до мяса спина, ножевые порезы, и это далеко не все раны, которые мне приходилось зашивать. Девушка решилась сбежать и ее готовы скрыть, так что вам на руку ее исчезновение. — Дожили, я должен довериться шлюхе, — покачал головой Ягер. — А как по мне, так я лучше доверюсь шлюхе, чем тебе, — искоса посмотрел на него Коля. — Давай, ищи мне какую-нибудь форму, чтобы я сошел за водителя этой паскуды. Ягер недоуменно смотрел на него, Коля продолжал: — Чего глазами хлопаешь, начинай уже что-нибудь делать. Я поведу машину, ты не светишься, будешь помогать мне.

***

Следующие два часа Клаус будет помнить, как самые абсурдно-неправдоподобные в своей жизни. Он, безупречный офицер Третьего Рейха, полностью преданный своему фюреру, своей стране, только что убил соотечественника, и не одного, а теперь на пару со своим врагом, избавляется от следов преступления. Воистину непонятно, за какие грехи судьба забросила в его жизнь Лину с Николаем. И он еще когда-то в лагере опрометчиво подумал, что было бы забавно получить Ивушкина в напарники для сражения. Что ж, получил — Клаус до сих пор не понял, чего ему больше хотелось — смеяться или свернуть русскому шею. Они матерились на все лады на обоих языках, пока пытались правдоподобно устроить трупы в машине, они огрызались друг на друга по пути в публичный дом. Ивушкин пытался командовать, говоря кстати толковые вещи, Ягера это жутко бесило, но приходилось признавать правоту Коли. И несмотря на действительно опасно-провальную ситуацию, у них все получилось. Они незаметно доехали до места назначения, Николай безупречно сыграл водителя, громко требовавшего для группенфюрера сладенькую Ханну, девушка быстро поняла, что от нее требуется. Вопрос доверия к ней был закрыт — девушка с такой ненавистью и мрачным удовлетворением посмотрела на тело группенфюрера, что и Ягер и Николай невольно отвели глаза. Они оставили машину на одной из улиц, Ханна отказалась от предложения проводить ее к условленному месту, что их вполне устраивало. Нужно еще было перетащить труп водителя на его законное место. Они шли, не прекращая ругаться, даже когда все закончилось. Николай раздраженно огрызался: — Не пойду я с тобой никуда, возвращай давай обратно в училище. — Ты идиот, а если все-таки гестапо выйдет на меня? — шипел на Николая Ягер.- Кто тебя потом оттуда выпустит? Так пересидишь где там собирался прятать вас Крузе. А Лину он сможет взять к себе, она вообще не при чем, ее никто не будет искать. Когда все уляжется и она уже родит, сориентируетесь куда и как вам уходить. — И куда ты меня денешь? — недоверчиво посмотрел Коля.- Предлагаешь у тебя жить? А что скажешь в училище, зачем забрал? — Я должен ехать в Мюнхен с новой программой обучения тыловиков. Фронту требуется все больше солдат, — Ягер тоном, не допускающим споров, припечатал, — ты едешь со мной. У тебя есть ночь чтобы придумать блестящую новую стратегию. — Ягер, сука ты, не буду я вам планы писать, как получше палить в своих, — попытался спорить Коля.- И никуда я не поеду с тобой, я и твою-то рожу с трудом выношу, а ты хочешь еще чтобы я среди ваших генералов ручным зверем ходил. — Странно слышать от тебя это именно сейчас, — усмехнулся Клаус, — ты почти год уже с курсантами моими возишься. — Так то мальчишки, — отмахнулся Коля, — почти еще дети с промытыми мозгами, которыми вы вертите как хотите. А ты и вся ваша верхушка осознанно уничтожаете народ. — У меня есть такой же долг, как у любого патриота своей страны, — отрезал Ягер.- Пока можешь привыкать к мысли, что в ближайшую неделю мы с тобой будем неразлучны. А там увидим, может тебе еще и повезет. center>***</center> Клаус нерешительно стоял перед спальней Лины — уже глубокая ночь и она естественно спит, после пережитого и лекарств, которыми напичкал ее Крузе. Услышав неясные всхлипывания и неразборчивые слова на русском, толкнул дверь. Клаус подошел к ней, девушка выглядела беззащитной, ее хотелось обнять, уберечь от кошмаров, но это как раз было тем, чего он теперь не позволял. Уже несколько месяцев продолжалась его пытка, на которую он шел добровольно — он не трогал больше Лину, не хотел, чтобы она боялась, пока носит его ребенка. Ведь он еще помнил, что между ними произошло и понимал, что ей, скорее всего, неприятны его прикосновения. Еще он понимал, что несмотря их перемирие, между ними ничего не изменилось — когда Лина не видела, что он смотрит, читал в ее взгляде такую тоску и потерянность, что самому становилось тошно. И как сдвинуть с мертвой точки отношения замешанные на коктейле из насилия, борьбы, ненависти и боли, он пока не знал. Ведь сейчас единственная форма близости, где они хоть как-то ладили была недоступна. — Нет! Не трогай, нет, — пробормотала по-русски Лина. Клаус присел на кровать, решив все же разбудить ее. Осторожно взял ее руки в свои и тихо позвал: — Лина, это просто сон, успокойся. Девушка открыла глаза, сонно щурясь и кажется даже не удивилась ему. Он поднялся, чтобы налить воды и размешать успокаивающую микстуру, оставленную Крузе. — Выпей, профессор сказал никаких волнений, чтобы твое состояние не повторилось. Она не стала спорить, медленными глотками выпила лекарство. — Ты убил его, — вспомнила Лина, растерянно глядя на него. — Да плевать. Если потребуется, я сделаю для тебя это и многое другое. Единственное, чего я не могу — это отпустить, — Клаус тяжело смотрел на нее. И сразу напрягся, заметив как она тихо охнула. — Тебе все еще больно? — Уже нет, просто ребенку, — Лина жалобно скривилась, — похоже нравится пинать меня под ребра. Клаус протянул руку и вопросительно замер: — Можно? Она кивнула, глядя как он осторожно опускает руку на ее напряженный живот, чувствуя как тепло током обволакивает кожу. Он медленными движениями гладил ее, словно прислушиваясь к легким толчкам под ладонью. Это было такое странное ощущение — ощущать биение новой жизни. — Маленький танкист, — улыбнулся Клаус. — Вот уж нет, — возмутилась Лина, — мой ребенок будет врачом, это семейная династия. — Возможно, — не стал спорить Клаус. Почему бы не послать к черту сейчас всю ту неприглядную правду, которая их разделяла и не накинуть личину иллюзии, что они обычная пара, которая может улыбаться друг другу и мечтать о будущем детей. — Что теперь будет? — тихо спросила Лина.- Этого гада ведь будут искать. — Все будет хорошо, — ему не хотелось разрушать умиротворение, которое накрыло, несмотря на богатую событиями ночь. — В любом случае я позаботился о твоей безопасности. А тебе стоит попробовать поспать. Крузе сказал, что ты должна больше отдыхать. — Не уходи, — услышал ее тихий голос.- Не хочу сейчас оставаться одна. Клаус осторожно прилег рядом, уютно притянув ее поближе и прошептал ей в макушку: — Спи, я никуда не уйду. И почувствовал, как поверх его руки, которой он обнимал Лину, неуверенно легла ее рука, притягивая его ближе, как было уже давно, словно тысячу лет назад. Этот жест, означающий доверие и смутную нежность, отозвался внутри Клауса какой-то непривычно-теплой волной. Словно кто-то осторожно прикасался к его сердцу легкими, вызывающими мурашки движениями, и это больше не пугало его. Пусть и понимал, что это хрупкие ненадежные чувства, сейчас хотелось забыть все и раствориться в ощущении теплой близости рядом с ней.