eleven

Антон ей нравился. И он только что попытался её поцеловать. С этим осознанием Этери залетела домой, прислоняясь головой к стене и тяжело дыша. Девушка потёрла рукой щеку, которая, ей казалось, горела после губ Антона. Сердце колотилось, и коленки подкашивались, и всё происходящее казалось сумасшедшей фантазией перегруженного разума выпускницы. На самом деле, в голове промелькнул неподдельный страх, смешавшийся с любопытством и возбуждением, когда Прохорова увидела, как тянется к ней Миранчук. Почему-то до этого момента, внутри себя она всё никак не сопоставляла до конца тот факт, что уже дважды была с футболистом на свидании, и рано или поздно это должно было случиться, ведь шатенка явно показывала свою заинтересованность в Антоне, а тот в какой-то мере отвечал взаимностью. Для Этери эти встречи должны были быть забавной игрой и проверкой себя. Выход из привычной рутины и попытка казаться старше, чего ей так сильно хотелось, планировались, как единоразовая акция. И первый раз она дала слабину уже тогда, когда первый раз расставшись с Миранчуком, стала ждать его звонка. Однако проблемы в этом все ещё не было — что такого в банальном общении с приятным молодым парнем? Только вот девушка совершенно забыла об одном факте. Антону Миранчуку было не семнадцать. Антону Миранчуку было двадцать три, а за его плечами было чемпионство России, несколько серьезных отношений и полноценная взрослая жизнь. Он не гулял с девочками под ручку, не целовал их у подъезда и не приводил домой к восьми. Он с ними спал. Жил. Делал попытки строить семью и общий быт. И это было нормальным. Банальный поцелуй ни к чему не обязывал парня, потому что, по сути, ничего и не значил вовсе. Весь этот анализ пронёсся в голове Прохоровой буквально за мгновения и практически заставил выть от досады. Идея встретиться с ним была уж очень глупой. С другой стороны, до совершеннолетия девушки оставалось меньше полугода, до окончания школы всего 3 месяца, и ситуация сразу становилась не такая уж и страшная. А в памяти всплывали мысли о том, что каких-то 5 лет — это вообще не разница. — Тер, это ты? — из глубины квартиры раздался голос мамы, и шатенка вздрогнула. — Да, мамуль. — Этери скинула ботильоны с ног и зашла в кухню, где сидела Анна Отаровна. — Что-то ты поздновато. Засиделись? — женщина считала, что дочка провела день с подружкой, которую давно не видела. — Ну да, немножко. — шатенка налила себе стакан воды из фильтра и залпом его осушила. — Как у Дианки дела? — мама непринужденно пила чай, не замечая ничего подозрительного в поведении Этери. — Хорошо всё. Занятая такая всё время: учится, работает. — Сказать больше было нечего, потому что Ди девушка не видела уже несколько месяцев. И тут она вдруг подумала, что неплохо было бы действительно ей написать. — Ладно, спать пойду, а то завтра же занятия утром. — Давай, солнышко. — женщина чмокнула дочь в макушку, встав со стула. — Что на завтрак будешь? — Не знаю, что сделаешь, то и буду. Спокойной ночи, мамуль. Однако спать совершенно не хотелось, и, устроившись в кровати и смотря в потолок, Этери с улыбкой стала вспоминать держащего её руку Антона, тепло его машины, приятный запах дорогого парфюма и ощущение сухих губ на щеке. *** Дома у Лёши было на удивление неуютно. И вроде бы все как раньше: приятные светлые тона квартиры, какие-то картины и фотографии на комодах и стенах, запах свежести и чистоты — но чего-то до безумия не хватало. Атмосфера отчего-то немного давила. Да и на Леше лица не было. В эту печальную картину совсем не вписывался светящийся Антон, залетевший к брату с небывалым энтузиазмом и горящими глазами. Он так хотел поделиться с братом своими зарождающимися эмоциями, рассказать как продинамила его час назад девушка, а парень даже не расстроился. Поэтому он никак не мог заметить абсолютно растерянное и убитое состояние Лёши. — Соня уехала. — Миранчук произнёс это на обречённом выдохе, и голос слегка дрогнул. — Куда? — видит Бог, в этот момент, Антон для брата в этот момент казался настоящим клиническим идиотом, не выкупающим ситуацию. — Домой, наверное. К семье. — парни пошли в сторону кухни. Антон по-хозяйски достал из шкафчика кружки и чай и включил чайник. — Когда вернётся? — одиннадцатый изучал что-то в телефоне, поэтому не увидел многозначительный взгляд брата. — Тох, ты долбоеб? — Алексей устало вздохнул и демонстративно постучал себе по лбу. Антон же с непониманием и возмущением уставился на близнеца, мол «что такого я сказал, что я ещё и долбоеб?» — Она совсем уехала. Собрала вещи, хлопнула дверью и уехала. Вот тут уже младший из Миранчуков лишился озорной улыбки, а рука с чайным пакетиком предательски опустилась, отчего коричневые капли начали медленно падать на белую плитку. И в эту секунду стало понятно, почему что-то было не так. Из прихожей пропала женская обувь и куртки, одна из совместных фотографий лежала в мусорном ведре с разбитой рамкой, а пахло здесь теперь не цветочными духами и свежеприготовленным ужином, а подгоревшей яичницей. — Как? — А как, блять, это происходит? — Леша развёл руками, повышая голос. — Я пришёл домой, мы опять поругались. Потом Соня сказала, что больше не может, собрала чемодан, вызвала такси и ушла. — он сел на стул и опустил голову, и Антону не оставалось ничего, кроме как устроиться рядом и потрепать его по голове. — А я такой придурок, Тох. Столько ей херни наговорил, до слез довёл. И она телефон не берет, даже извиниться не могу. — Может с моего позвонишь, вдруг ответит? — предложил младший, на что Лёша активно закивал, протягивая руку к телефону. А когда, удивительно, но на том конце девушка подняла трубку, оба не успели ничего сказать, потому что Алендер сразу же выдала тираду. — Не звоните сюда больше оба! Не хочу ничего общего с Миранчуками иметь! И брату своему передай, что его «ничего не делающая и ничего из себя не представляющая» бывшая девушка, — на слове «бывшая» Соня сделала акцент, а после громко всхлипнула, — послезавтра заедет за оставшимися вещами, оставит ключи и больше никогда его не побеспокоит. И деньги его не будет растрачивать. — Сонь, давай поговорим, Сонь!.. — его хриплый возглас разбился о короткие гудки. — Блять. — парень хлопнул ладонью по столу так сильно, что чашки подпрыгнули и раздался характерный стеклянный звон. — Тихо, тихо. — ошарашенный Антон устроил ладони на плечах шатена, сжимая их в попытках усмирить. — Ты реально ей это все наговорил? Про деньги там и безделье… — он старался говорить мягче и тише, потому что Леша был готов начать бить посуду и мебель и брат прекрасно это видел. — Я не хотел… я… я просто разозлился. Это само вырвалось. — глаза парня стали стеклянными, и он смотрел сквозь в пустоту сквозь стол, практически не моргая, а затем и вовсе сбился на шёпот, — я на эмоциях сморозил. Леша замолчал, и теперь слышалось только медленное шумное дыхание братьев и тихий звон ложки, которой он нервно размешивал сахар в кружке. — Она отойдёт, брат. Вот увидишь. — уверенно произнёс одиннадцатый. — Хочется набухаться. — пробормотал новоиспеченный холостяк, а Антон стукнул его по голове. — Я тебе набухаюсь. Мы завтра на игру выезжаем, если ты забыл. — Леша недовольно простонал, вспомнив про завтрашний вылет. — Может, так и лучше будет. Вы сейчас оба всё осознаете, успокоитесь. Прилетим — и будете разбираться уже. Вдруг ты вообще поймёшь, что не надо сходится? — Я люблю её, Тох. И даже если мы ссоримся, орем друг на друга, не разговариваем — я никому Соню не отдам. — парень грустно улыбался, вспоминая о чём-то личном, а его покрасневшие глаза поблескивали от сильного напряжения и невырвавшихся слез. С хлопком входной двери сердце парня облилось горячей кровью, и он разом ощутил тяжесть вины и стыда на плечах. И каким бы тяжким трудом не были отношения, искренние тёплые чувства перебивали любые обиды. Леша подумал о том, что всеми силами попытается починить разрушенное им сегодня. А всегда поддерживающий брат давал уверенность в том, что не всё потеряно. — С близкими людьми нужно разговаривать. — нарушил воцарившуюся после откровения брата тишину Антон, вспоминая сегодняшние слова Этери. — Всё решаемо. Сейчас Миранчук, почему-то, вдруг подумал, что Алексею точно бы понравилась Прохорова. Он бы оценил её мудрость, рассудительность и веющее от неё тепло. — Где ты был, кстати? — быстро отходчивый Леша умылся в раковине холодной водой и теперь выглядел вполне сносно и бодро. Он решил, что нужно немного отпустить эту ситуацию и отвлечься. Всё равно, сейчас ничего нельзя было изменить. Хотя было бы лукавством сказать, что кошки на душе больше не скребли, однако внешне он попытался выглядеть невозмутимо. — Встречался кое с кем. — изначальные планы Антона рассказать близнецу про Этери уже не выглядели такими радужными. Не хотелось загонять Лёшу в ещё большую прокрастинацию историями о расцвете личной жизни, учитывая обстоятельства. — С кем? — Антон реально не знал, как правильно сейчас поступить. Вроде бы и таить ничего не хотелось, но и давить на больное — идея так себе. — Да ладно, ты такой счастливый приперся. Рассказывай давай уже. — Лёша сковано улыбнулся, давая понять, что готов услышать правду. — В общем, я с девушкой познакомился пару недель назад. И… вот. — он пожал плечами. — Она классная. — Как зовут? — Этери. — старший вопросительно приподнял брови, услышав имя. — Грузиночка. — После блондинок на горячих восточных девушек потянуло? — усмехнулся парень, а Антон с улыбкой закатил глаза. — Она реально горячая, между прочим. — Модель? — Не-а. — Вот тут Лёше реально стало интересно, потому что пока что по описанию вкусу брата девушка ну никак не соответствовала. — Учится в МГУ на журфаке. — А где познакомились? — Не поверишь, но в супермаркете. — Антон засмеялся, пока брат терпеливо ждал подробностей. — Мы схватились за один йогурт. — Стой… — Леша его остановил и удивленно посмотрел. — Ты же йогурты не жрешь никогда? — Ага. А в тот вечер вот решил, что мне он прям нужен. — Ну прямо судьба. — Леша приподнял уголок губ в усмешке. — Фотку то хоть покажи. Антон открыл Инстаграм и развернул к близнецу открытый профиль Прохоровой. Публикаций там было не так уж и много, если сравнивать с другими девушками, однако достаточно, чтобы рассмотреть и лицо, и фигуру шатенки. Леша пролистнул несколько фоток, останавливая взгляд на некоторых из них. — Как? — спросил улыбающийся Антон, не придав значению вновь немного нахмурившемуся выражению лица Алексея. — Хорошая. — он доскроллил ленту до первых постов, все так же внимательно изучая снимки, и остановился на одном из первых постов, выложенных около 4 лет назад. — А сколько ей лет? — Девятнадцать, а что? — Выглядит молодо прям. — Леша указал младшему на публикацию, выложенную в начале 2015 года. — А здесь вообще на 12. — Да не, это сейчас так двенадцатилетние на двадцать пять выглядят просто. А тут она просто не накрашенная на фотках. — Никакой странности Антон реально не увидел. — Ну ладно. А так она реально, конечно, hot. Уже успел с ней? — Миранчук недвусмысленно поиграл бровями, явно намекая на вопрос о сексе. — Вот тут походу сложно будет. Мы даже не целовались. — Леша присвистнул и сказал что-то о том, что Тоха явно теряет хватку, за что получил локтем в бок. — Я её когда домой привёз сегодня, попытался поцеловать. А она отвернулась и убежала просто. Я конечно прихренел там. Ну ничего, из Красноярска вернёмся — исправлю ситуацию. Ещё немного просидев на кухне и разговаривая о каких-то мелочах, Миранчуки разошлись спать. Антон решил, что уже нет смысла ехать домой, к тому же, зачем было бросать Лёшу в большой квартире одного. А сумка с вещами лежала в багажнике машины, и возвращаться за ними завтра тоже не надо было. Предстоящий матч не был самым важным или очень тяжелым для клуба, потому что «Енисей» занимал последнее место в турнирной таблице, и сомнений в победе практически не было, однако этот выезд был значим для обоих братьев по своим причинам. Несмотря на абсолютно разные эмоции этого дня, у обоих братьев вечер закончился одинаково. А две девушки получили два абсолютно разных извинения по смс: одна — за отвратительную ссору, другая — за несостоявшийся поцелуй. *** Раздевалка, выделенная «Локомотиву» гудела от радостных возгласов футболистов и работников клуба. Победа с разгромным счётом в 4:1 хоть и была ожидаема, но меньше эмоций от этого не принесла. А братья стали настоящими звёздами этого матча. Антон на кураже заколотил аж два мяча в красноярские ворота, а Леша закрепил результат третьим. Уже тогда исход игры был предрешён, но когда удар Эдера поразил сетку ворот соперника, попыток к капитуляции не осталось вовсе. Настроение было на высоте у всех. И даже Лёша, на которого успел поорать Юрий Палыч, смог взять себя в руки сегодня и не вспоминать о Соне во время игры, что дало свои плоды. А Антон просто прокайфовал на поле, отдаваясь футболу полностью, так что теперь был готов с чистой совестью возвращаться в Москву и готовиться к новым победам. В Москве же за парнями внимательно наблюдали. Этери впервые целенаправленно смотрела футбол, совершенно не имея понятия, что вообще происходит на поле. Весь её интерес ограничивался наблюдением за Антоном, который бегал туда-сюда. Она переживала когда игроки в «беленькой форме» направили толкнуть его и любыми способами отобрать мяч, и радовалась, когда тот заколотил гол в ворота. Но это совершенно не добавляло понимания происходящему. — Ты что, футбол смотришь? — в комнате появился вернувшийся с работы папа и устроился рядом. — Мир перевернулся? — Очень смешно. — Этери не отрывала взгляда от плазмы, на которой пока что в углу горели 1:1. — Да я тебя не мог уговорить игры сборной до конца досмотреть на чемпионате. А тут Локомотив — Енисей… Чудеса просто! — Я решила, что для журналиста нужно быть всесторонне развитой личностью, так что изучаю новые области. Может, на Матч ТВ устроюсь! — девушка выдала это с такой серьёзностью, что это даже не звучало нелепо, как должно было быть. — И что, кого-нибудь из игроков запомнила? — на экране началась очередная опасная атака московского клуба, и даже Антон Олегович заинтересовался происходящим. У ворот «Енисея» вдруг оказалось слишком много парней в белой форме, и к ним стремительно приближался Антон с мячом. — Гоооол! — Прохорова вскинула руки вверх, радостно вскрикивая, а отец глухо рассмеялся, смотря за дочерью. — Вот и вырастили болельщика. А чего Локомотив? Уж за Спартак бы болела тогда. — А я поезда люблю и зеленый цвет. И ещё у них бывший муж Бузовой есть, прикольно же? — Этери пожала плечами, заставив папу смеяться ещё сильнее. — Ну если так выбирать, то конечно. Досмотрели игру они вдвоем на удивление Антона Олеговича. Но, несмотря на внешний энтузиазм шатенки, она еле досидела 95 минут игры. Происходящее на экране однообразное действие наскучило ей буквально через 20 минут. Просто девушка решила, что, наверное, ей должно было быть интересно наблюдать за тем, что делает Антон, ведь он был так окрылён этим и выглядел реально счастливым на поле. И Прохоровой правда нравилось, смотреть как он забывает голы и исполняет штрафные. Проблема была в том, что это единственное, что ей понравилось за всю игру. Когда Этери вернулась в свою комнату и осталась одна, одна тут же устремилась к телефону, чтобы отписать Миранчуку поздравления после удачного матча. Они не связывались с их последней встречи, и Прохорова исстрадалась, бегая к экрану после каждого оповещения. Но Миранчук появляться не спешил, а девушке вроде как писать первой без повода было не айс. Но тут и повод, собственно, нарисовался, так что шатенка начала активно строчить эмоциональное, как она умела, поздравление. Однако перечитывая написанное, почему-то застыла. В голове зазвучал голос мудрой мамы, говорящей, что никогда нельзя бросаться в омут с головой, теряя собственное достоинство и гордость. Анна Отаровна всегда держалась сдержанно с людьми, не давая пересечь невидимую грань и, при этом, оставаясь невероятно притягательной для них. И только близкие чувствовали на себе это потрясающее тепло, любовь и заботу Анны. Этери восхищалась ей. Единственным кумиром, который был в её жизни, была мама — самая умная, статная, мудрая и одновременно нежная женщина. И младшая Прохорова вдруг осознала, что мама не стала бы покорно сидеть, ожидая, как верная собачка, каждого нового сообщения, зацикливаться на одном парне и забывать о себе, готовая прибежать по первому зову. В этот момент от сердца словно что-то отлегло, и дышать стало легче. Она спокойно стёрла СМС, выключила телефон, выдохнув, и пошла к семье, собравшейся в кухне. Мир Этери не сошёлся клином на Антоне Миранчуке, его жизни, его брате и его проблемах. Этери не обязана была резко полюбить футбол и всё с ним связанное. Ей не нужно было забывать о себе ради него и делать всё, чтобы ему нравиться. И сейчас ей казалось, что если Миранчук больше не напишет, то это будет к лучшему. Только вот девушка пока не видела, как на экране загорелось такое многообещающее: «Мы завтра прилетаем. Отпразднуешь со мной победу?)»