eleven

После возвращения Антона с матча, что-то по отношению к нему в Этери изменилось. И, даже будучи не самым понимающим женскую психологию молодым человеком, Миранчук это заметил. Как минимум потому, что та начала его конкретно динамить и изворотливо избегала встреч, находя самые разные и порой донельзя нелепые, как ему казалось, отмазки, на протяжении недели как минимум. И, признаться честно, сначала это чертовски раздражало, заставляя парня хмуро поджимать губы и с недовольным видом отыскивать в инстаграме одну из знакомых моделей, чтобы скрасить вечер и доказать самому себе, что проблема то вовсе не в нем, и куча девчонок готовы отменить свои дела ради него. А потом вдруг неожиданно зародило в Антоне несвойственный азарт и делало желание вытащить на свидание Этери делом принципа. Он писал ей по несколько раз в день, предлагал подстроиться под её график, готов был отдать ей право выбора места свидания и судорожно ждал ответа. Это было так необычно в последнее время, что почему-то подкупало. И именно поэтому радость от её, наконец, согласия, была такой сильной, и Миранчук ждал пятницы, как дети ждут как конфету после невкусной каши. Этери, к слову, не так уж и старалась намеренно заставить футболиста ждать, а действительно никак не могла найти время на встречу. Всё-таки подготовка к экзаменам отнимала очень много времени, а учитывая, что девушка всегда подходила к этим вопросам серьезно, то последние пару недель буквально зарылась в учебные пособия с головой, вылезая из них только для того, чтобы влить в себя еще немного кофе и поспать хотя бы пять часов. И у неё не то, что об Антоне мысли не было — она с семьей то не виделась практически, оказавшись затворницей своей небольшой комнаты. Возможность, да и необходимость, передохнуть появились в её графике только перед выходными, когда родители так кстати уехали на дачу еще пятничным утром, а младшая Прохорова осталась предоставленная сама себе. Девушка решила что после такого долгого и упорного труда она заслужила порадовать себя такой желанной встречей с Миранчуком, так что вечером пятницы именно он становился её спутником. Уже сидя в стенах душной, переполненной людьми аудитории журфака, она всё меньше слушала преподавателя и всё больше углублялась в переписку с парнем, который вот-вот должен был подъехать за ней. Прохорова с каким-то детским восторгом ожидала того, что ей не нужно спешить домой сразу же после долгих и нудных курсов, чтобы снова усесться за домашнюю работу. Ей так хотелось хоть иногда дать себе слабину и просто пустить всё на самотек, отдаваясь моменту, и сейчас как раз был тот случай, когда это можно было сделать. Единственным, что беспокоило Этери, было то, что ей приходилось немного соврать родителям, потому что объяснять им с кем и как она собирается уехать пятничной ночью было затеей провальной. Но дома их всё равно не было, так что это было не сложно, и девушка была практически стопроцентно уверена в успехе своей небольшой лжи, которая, как ей казалось, никому особо не вредила. К тому же, могла же она хоть раз позволить сделать что-то желанное для себя, а не правильное для окружающих! Эта мысль громко отстукивало внутри черепной коробки, уничтожая сомнения и побуждая к действию. И эта мысль буквально вынудила строчить сообщение Антону, в котором говорилось, что она выбежит через 3 минуты. — Дорогая, сегодня то ты на метро? — подруга, которую Тери перестала замечать примерно полчаса назад, переписываясь с хавбеком, вытащила её из мыслей, и девушка посмотрела на стоящих рядом однокурсников, ожидающих её ответа. —Твои ж уехали. — Нет, простите. — она легко улыбнулась, когда они выходили с факультета и ребята в который раз шутливо закатывали глаза из-за привычного ответа Прохоровой. — Я и метро — вещи никак не пересекающиеся в последнее время. Перед входом замигал передними фарами черный внедорожник, стоило водителю завидеть девушку, и она начало спешно прощаться с подругой, желая наконец залезть в теплый и уютный салон и, чего уж таить, быстрее увидеть Миранчука, ощутить его запах и прикоснуться к нему. За практически две недели, что они не могли увидеть друг друга, девушка сотню раз успела перекрутить в своей голове мысли как о том, что вообще не сдался ей этот парень, так и о том, что она, блин, плевала с высоты Монблана на все свои страхи и предрассудки и готова признать, что соскучилась. — Это за тобой гелик? — Настя удивленно вскинула бровь, косясь то на Этери, то на авто. — Да, я потом расскажу всё. Увидимся. — Прохорова чмокнула обескураженную подругу и, не дождавшись ответа, села на переднее сиденье машины Антона и втянула носом витающий внутри приятный аромат. — Ну привет. — она повернулась в сторону водительского кресла и с прищуром улыбнулась Миранчуку, который не сводил с неё взгляда. На улице уже стемнело, и свет в авто был приглушенный, но футболист всё равно отчетливо увидел розоватые щеки и горящие глаза Этери, когда та, словно сама такого не ожидая, приблизилась к молодому человеку и оставила на скуле влажными губами поцелуй. — Привет. — Антон расплылся в довольной улыбке, понимая, что не зря так долго добивался этого свидания и выехал на дорогу. — Ты же не спешишь никуда? — Вообще нет, а что такое? — Прохорова поглядывала на парня, который сосредоточенно сжимал левой рукой руль, а пальцами правой постукивал себя по бедру. — Просто сегодня такие пробки, что туда, куда мы собирались, ехать не меньше часа. — Ничего страшного. Я готова пробыть с тобой хоть до утра. — она выпалила это абсолютно необдуманно и непринужденно, и только через несколько секунд вдруг осознала двусмысленность своей реплики не без участия футболиста, брови которого слегка поползли вверх, а губы незаметно усмехнулись. — Ну, то есть, я имела ввиду, что… — затараторила Этери, — что я не спешу, в принципе, и я не пыталась, ну, посягать на целую ночь. То есть я… — закончить она не успела, потому что Антон громко прыснул от смеха, пытаясь прикрыть лицо рукой, но у него получалось довольно плохо, так что он, посмотрев на смущенную девушку, разразился громким и заливистым хохотом, заражая своим примером и Прохорову, которая, кажется, готова была провалиться под землю. — Я понял, не переживай. — рука Миранчука нашла ладонь девушки и он успокаивающе переплел их пальцы, устраивая их на бардачке между креслами.

***

— Как прекрасно… — Этери практически беззвучно прошептала это, устремив глаза на множество ночных огней никогда не спящей столицы сквозь панорамные окна. Они приехали в мягко говоря не дешевый ресторан, находящийся на заоблачной высоте в одном из самых известных районов города, и устроились около окна. Практически все столы в заведении были заняты, так что Этери смело предположила, что Антону пришлось извертеться, чтобы занять им место на вечер. И это было невероятно приятно. — Ну как твои дела? — Миранчук вальяжно развалился на мягком диванчике напротив девушки и наблюдал за эмоциями на её лице, пока та с интересом разглядывала интерьер. — Неплохо. Правда, утонула в делах совсем, так что спасибо, что наконец меня вытащил. — она слегка улыбнулась Антону. — А ты как? Я, между прочим смотрела вашу игру и поздравляю тебя. Следующие часа три, на удивление обоих Антона и Этери, прошли в безостановочных разговорах. Прохорова окончательно позабыла о том, что буквально через два дня снова окажется в стенах душных школьных классов и будет в компании еще тридцати подростков со скучающим видом конспектировать очередной параграф учебника по истории, и беззаботно смеялась над какими-то шутками Миранчука, общаясь с ним абсолютно на равных. К ней чуть ли не впервые относились не как к ребенку, а как к взрослой и самостоятельной девушке, и Этери так это нравилось, что больше всего на свете не хотелось заканчивать этот вечер. Сегодня её слушали и не относились к её словам, как к пережиткам юношеского максимализма. Миранчук был удовлетворен этой встречей не меньше. Футболиста довольно давно не прельщала перспектива многочасовых бесед с девушкой. Последнее время его времяпрепровождение с противоположным полом оперативно перемещалось в другое, горизонтальное, русло. Но говорить с Прохоровой по неведомым причинам было интересно. Она, казалось, готова была поддержать любую беседу и разбиралась в любой теме. Играла ли в этом роль приверженность к медийной сфере или врожденная болтливость, Антон не задумывался, но это было и не нужно. Они говорили о каких-то мелочах, о себе, о чем-то глобальном. Этери искренне интересовалась самочувствием и состоянием Лёши, и младший из близнецов был покорен тем, что эта девушка вдруг сопереживает и заботится о том человеке, которого даже в глаза не видела ни разу. В какой-то момент, Антон поймал себя на мысли, что в Этери есть нечто схожее с братом: оба рассудительные, спокойные и нетипично мудрые. Импульсивному и иногда резкому одиннадцатому порой не хватало холодного рассудка и здравого ума, но их восполнял брат. В 23:00, будто по волшебству, ресторан трансформировался в ночной клуб. Света стало ещё меньше, музыка заиграла громче, на небольшой сцене стали настраивать аппаратуру музыканты, которые вот-вот должны были начать живое выступление, количество людей у бара начало стремительно увеличиваться, и постепенно помещение начало заполняться танцующими людьми. — Пойдём потанцуем. — Антон обворожительно улыбнулся и потянул ладонь в сторону Тери, когда группа на сцене заиграла неспешную мелодию, а девушка слегка попятилась от него, чем вызвала легкое недоумение футболиста. — Ты чего? — Из меня так себе танцор. — она почему-то начала сопротивляться, но настойчивый Антон не собирался так просто отступать, хотя бы потому, что что-то ему подсказывало, что за её отказами стоит нечто более глубокое, чем нежелание танцевать. — Ой, ты мои танцы видела? Я уверен, что ты будешь танцевать лучше половины здесь! — Миранчук поднялся с дивана и подошёл к Этери, нависая над ней и всё также безапелляционно протягивая руку. — Антон, я… — Ну пожалуйста, подари мне всего один танец. — он стрелял глазами и буквально уничтожал девочку своим напором, по сути не оставляя ей выбора, так что Прохорова тяжело вздохнула и протянула тонкую руку спортсмену. Парень лёгким движением провёл грузинку до небольшого танцпола свободной рукой нежно сжал её талию ровно в том месте, где брата начало её так удачно выбранная утром облегающая юбка. Этери ничего не оставалось кроме сжать ладонью плечо Миранчука. Сейчас разница в их росте была довольно внушительной и, смотря прямо перед собой, Прохорова утыкалась взглядом в его ключицы. Собственно туда она и уставилась, не решаясь посмотреть в лицо парню и ещё больше его обескураживая. — А если нас кто-то увидит? — наконец произнесла школьница, немного нахмуренными глазками находя Антона, который вообще суть претензии не улавливал и молчаливо спрашивал. — То есть, кто-то тебя узнает и увидит, что ты здесь со мной? — А я не человек и не могу с девушкой в ресторан сходить? — футболист как-то снисходительно улыбнулся, и Этери вдруг стало немного неприятно. на неё вновь смотрели как на несмышлёного ребенка и она хотела головой о стену стукнуться, потому что сама завела этот разговор. Но закончить так она уже не могла и продолжила, не думая, что потом придётся как-то выкручиваться. — Я правда тебя не понимаю. — Просто, знаешь, я смотрела твой Инстаграм. И твои поклонники, поклонницы точнее, они как будто чёртовы сталкеры. Они знают где ты, с кем ты, во что ты одет и даже сколько это, блин стоит. Не думаю, что тебе бы хотелось слухов в интернете по поводу личной жизни. — Девушка говорила эмоционально, и если бы её руки сейчас были свободны, она точно начала бы разводить ими в разные стороны, но сейчас она ограничивалась лишь лицом, выражение которого менялось с сумасшедшей скоростью. А вот Миранчук затих и внимательно её слушал, вникая в каждое слово. — У меня не будет проблем из-за этого. Не думаю, что даже если кто-то нас и заметит, то будет фотографировать или вроде того. Я тут часто бываю и это не то место. А в Инстаграме… Это же просто дети. Девчонкам лет по 13, может 15, они смотрят фотки, придумывают какие-то там истории, всякие видео делают. Они же на улицах меня не караулят и не следят с биноклями. Они ничего не сделают такого страшного, не о чем волноваться. — Миранчук перевёл дыхание, вновь посмотрев на Прохорову, которая, вроде бы, больше не была такой напряжённой. А потом в его глазах загорелся подозрительный огонёк и хитрая ухмылка опалила дыханием ухо девушки, к которой он так незаметно приблизился. — И кстати, мне приятно, что ты так внимательно изучила мой инстаграм. Он сказал этот так довольно, что Этери поёжилась и покраснела вплоть до пяток. К тому же, сыграла роль его физическая близость к ней, ведь она буквально чувствовала как с тканью её тонкой водолазки соприкасается его хлопковая клетчатая рубашка, а сам Антон был в нескольких сантиметрах от её макушки. Однако это неведомым образом заставило школьницу расслабиться. Миранчук излучал тепло, от него исходил приятный запах парфюма, одна рука была прочно переплетена с её пальцами, а вторая аккуратно держала талию, не пытаясь освоить неизведанные доселе территории её тела. Да, футболист проявлял знаки внимания, довольно однозначно касался и это открыто демонстрировал, но при этом не был в негативном ключе напористым и не давил так сильно, как Этери предполагала. Ни разу за время их знакомства она не услышала намёка на продолжение их досуга в спальне, и это вселяло доверие и уверенность. Миранчук любовался девушкой в своих руках сейчас и снова поражался. Да любая бы девушка побежала выкладывать с ним фотографии во все соцсети и трещать направо и налево своим подружкам, хвастаясь таким удачным знакомством, а Этери это всё было не нужно. Она познакомилась с ним и пошла на встречу не потому, что пыталась подобраться поближе к его набитому кошельку. Прохорова даже не знала, кто он такой, и согласилась на свидание просто с парнем, который не умеет выбирать продукты в супермаркете. И её волновало, не будет ли у него проблем, если его увидят с какой-то неизвестной пассией и поползут слухи. В меру целомудренная (она даже не дала себя поцеловать), загадочная (она так ловко съезжала с некоторых вопросов, оставляя томное послевкусие недосказанности и желание узнать её ещё лучше), не подпускающая слишком близко (он еле уговорил её подвести до дома и то только на третьем свидании), и при всём этом такая привлекательная, рассудительная, мудрая и, черт возьми, пиздец какая горячая! Антон практически успел назвать её идеальной в своей голове, и уже был готов воспроизвести это вслух, как вдруг остановился, а улыбка вдруг сменилась задумчиво приоткрытым ртом и хмурыми бровями. Футболист остановился, перестав покачиваться в такт музыке, и Этери, по инерции качнувшись пару раз, тоже затормозила и направила взгляд зелёных глаз прямо на него. — Что? — Прохорова сначала испустила смешок, забавляясь затупившим Антоном, а потом сжалась, осознав, что тот почему-то совсем не веселится. — Почему ты так боишься, что нас могут увидеть? — Я же сказала: поползут слухи, и ты… — пришла очередь Этери не понимать и впадать в ступор от поведения парня, который вмиг стал серьезным. — Нет, ты не просто так волнуешься. Тебя пугает, что именно тебя, — Миранчук сделал на этом акцент и рукой сжал её талию, которую всё еще держал, так, что девушка ойкнула, а потом и вовсе совсем её отпустил, — увидят со мной. Ты не меня хочешь отгородить от слухов. Тебе нужно отгородить себя, чтобы никто не узнал, что ты со мной. — Антон не выражал никаких эмоций, и шатенке показалось, что он увеличился в размерах в несколько раз и теперь смотрел на неё с высоты, как на трехлетнее дитя, которое набедокурило. И Этери чувствовала себя так же. Её отчитывали за проказы, а она пугливо бегала глазами, понимая близость предстоящего наказания. — Зачем это тебе? — Я, я, я ничего не… с чего ты взял, что я… — под его взглядом Прохорова не могла собрать слова в предложения, и отчаянно пыталась хоть как-то исправить положение, но делала только хуже. В глазах уже чуть ли не слезы стояли от того, что сейчас она в полной мере начинала понимать, как крупно накосячила. Вся её ложь не могла стоять неприступной крепостью, и ей суждено было рассыпаться рано или поздно должна была рассыпаться. И, видимо, время для этого пришло уже сейчас, так что Этери начала формулировать признание и извинение за это в голове, что было очень трудно, потому что Миранчук всё ещё не сводил с неё глаз. — Ладно, окей… — У тебя есть ещё кто-то? — несказанные «мне семнадцать и я учусь в школе» застряли в горле девочки, когда она услышала вопрос парня и застыла на месте, затаив дыхание на пару секунд. — Ты серьезно? — это произнеслось непроизвольно, на выдохе и как-то отчаянно. — Да, у тебя походу есть парень. Поэтому ты все время меня динамишь. Не даёшь до дома подвести, не даёшь поцеловать и постоянно сливаешься со всяких бытовых тем, вроде того, что ты делаешь по вечерам и что делаешь, когда не учишься. Да ты просто врала мне всё время, что мы знакомы! Миранчук был рассержен. Расстроен, разочарован и зол. Поэтому иногда срывался на грозный рык и крик, который благополучно заглушал громкий клубный трек из динамиков, хотя они уже успели отойти в самый угол ресторана, где народу почти не было. Этери увидела как на его лбу появилась испарина, а на шее вздулась вена от напряжения. И сначала это испугало. А потом, медленно отойдя от первого шока от возможного раскрытия её карт, Прохорова вдруг начала злиться в ответ, совсем позабыв о том, что она, на самом деле, всё-таки виновата, и Антон наполовину прав в том, что она скрывает от него что-то. Но вот то, что её ложно обвинили в том, что она крутит романы на два фронта, её сильно оскорбило в эту секунду. Вот чего-чего, а чувства собственного достоинства ей было не занимать, так что сдержанная и рассудительная Этери сейчас изо всех сил боролась с возмущением и желанием влепить Миранчук хлесткую пощечину. — Во-первых, ты не имеешь никакого права кричать на меня. Мы с тобой даже не встречаемся, чтобы ты мог обвинять меня в чем-то. — Шатенка смирила хавбека взглядом и тот, на удивление, затих, продолжая только громко дышать, хотя ему очень хотелось возразить, — во-вторых, я не понимаю, чем заслужила такое мнение о себе. Потому что я ни за что не стала бы общаться с кем-то, если бы была в отношениях. Я правда не хочу чтобы кто-то увидел нас вместе, потому что я не люблю, чтобы в мою жизнь лезли. Я терпеть не могу, когда нос суют в чужие дела, а ещё я не хочу чтобы меня воспринимали, как подружку футболиста. Я самодостаточный человек, а не красивое приложение к кому-то. — Её голос не повысился ни на децибел, и она просто продолжала в упор смотреть на него на протяжении этой речи, периодически тыкая в его грудь пальцем, пытаясь донести смысл сказанного. Они стояли в двадцати сантиметрах друг от друга, тяжело дыша и раскрасневшись, уставившись глаза в глаза. Оба молчали, не понимая, что сейчас произошло и что делать дальше. Шум вокруг сейчас потерялся в шуме собственных вздохов и бурлящей, горячей крови. Первым очнулся Миранчук, и первым делом он почувствовал небывалый стыд перед девушкой. Он наехал на неё, оклеветал и, действительно, не смел этого делать. Как минимум потому, что они никогда ничего ему не обещала и ему не принадлежала. — Этери, — футболист сжал её руку, — черт, прости меня пожалуйста. — но она её медленно освободила и как-то опустошенно ответила. — Отвези меня домой, пожалуйста. Он не стал противоречить. Сейчас, после произошедшего, это казалось даже хорошим раскладом, ведь Прохорова могла и вовсе сбежать, вызывая первое попавшееся такси, и тем самым не давая парню никаких больше надежд и шансов. Но она мирно дождалась, пока Антон оплатит их счёт, и забирала в гардеробе их верхнюю одежду. Но тишина в машине между ними впервые была такой тяжелой и давящей, несмотря на играющую по радио негромкую музыку. Этери смотрела в окно, а её рука была не на бардачке между сиденьями, как обычно, а зажата между коленями. Этери тоже было стыдно. Девушка явно была виновата больше, хотя Миранчуку и казалось иначе. Под натиском его карих глаз в том ресторане она почти призналась ему во всём, но так и не смогла. Каждый раз её что-то останавливало, и шатенка продолжала возвращаться к футболисту. Сегодня она осознала, насколько подло поступала, и это буквально душило её изнутри. Потому что Антон был замечательным. Такой забавный, добрый, открытый — ну просто ходячее солнышко. А вдобавок к этому он был реально красивым парнем, и, самое главное, он был одним из самых завидных парней, которых только можно было найти. Молодая звезда футбола в самом расцвете своей карьеры — мечта любой девушки. Этери иногда думала, как бы обзавидовались её знакомые, узнай с кем школьница катается по ночной Москве на новеньком GLA. А потом корила за это сама себя, потому что это было не главным, что она видела в Миранчуке. Она всё ещё видела милого парня из магазина, который попросил помочь выбрать торт. Этери сейчас было так стыдно перед Антоном, родителями и самой собой, потому что её главной виной было на враньё футболисту, а враньё себе в том, что она не была бесповоротно в него влюблена. Этери с трудом подавила в себе всхлип, но сдержать томного вздоха не смогла, и Антон это услышал. — Я не должен был так делать, и я очень сожалею об этом, правда. — хавбек наконец заговорил с ней и Прохорова медленно развернулась к нему, пряча в темноте салона влажные глаза. — И я не в коем случае не думаю, что ты, ну, способна на всякие подлости и стала бы изменять своему парню. И согласен с тем, что не стоит выставлять личную жизнь напоказ. — парень прервался, чтобы совершить крутой поворот на широком проспекте, — На самом деле, я просто так разозлился, когда представил, что ты могла водить меня за нос и быть с кем-то другим. Если я могу загладить вину, то я готов. — И ты меня прости за всё. — шатенка слегка улыбнулась, понимая что буря, кажется, стихла и в их небольшом море снова наступило спокойствие. — Но в качестве извинения с тебя йогурт. — Чего? — Миранчук, который расслабился, увидев улыбку Этери, теперь рассмеялся, когда услышал такое предложение применения. — Ну, а что? Я люблю йогурты. Такой, за который мы схватились в магазине тогда. Абрикосовый. — девушка и сама уже смеялась, а потом сама вытянула левую руку и оторвала правую ладонь футболиста от руля, переплетая пальцы. Сегодня Этери позволила проводить себя вплоть до подъездной двери, что Антон естественно поспешил сделать. Но расстаться с ней так быстро парень никак не мог, поэтому продолжал удерживать на пороге. Он не напрашивался к ней домой, сегодня даже не думал об этом. Но ему хотелось полностью избавиться от недосказанности между ними, чтобы больше ничто не могло из потревожить. — Правда, я повёл себя, как мудак вечером. — он почесал затылок, оперевшись на перила подъездной лестницы и виновато посматривая на грузинку. — И ещё раз прошу прощения. — В принципе, ты реально был тем ещё мудилой сегодня. — Этери рассмеялась, подходя к шутливо возмутившемуся Антону ближе. — Но я не злюсь на тебя. Миранчук вновь улыбался, потому что конфликт был окончательно исчерпан. Но, собираясь в конце концов попрощаться и отпустить девушку домой, был нагло и безоговорочно прерван. Потому что Прохорова не говоря ни слова молниеносно приблизилась к спортсмену и, устроив руку на его затылке, поцеловала и прикусила нижнюю губу. Из Антона вырвался глухой стон перед тем, как он успел осознать, а руки прижали её ближе за тонкую талию. — И не забудь йогурт. — шатенка отстранилась через секунд двадцать, и напоследок чмокнула футболиста в уголок губы, задевая колкую щетину и немного морщась от этого. А после этого так же быстро упорхнула в подъезд, и Антон услышал продолжительный писк закрывающейся двери. Он дошёл до машины в полной прострации, но по дороге домой, он теперь без сомнений и сожалений крутил в голове лишь одну мысль: Этери была идеальной.