Представь нас вместе

— Лекса, это не то, о чем ты подумала, — сразу предупреждает Гриффин, ибо уже замечает ревностное мерцание в малахитовых глазах. — Да, — подтверждает шатен и представляется вновь с широкой улыбкой. — Бенджамин Скотт. А о чем подумали? — Доктор Вудс, — хмурится брюнетка. — Ни о чем. Просто у моей жены и у меня сегодня романтический ужин, пока дети гостят у своего дедушки. У Кларк начинает дергаться глаз от удивления. — И я не хочу, чтобы мы упустили хоть немного свободного времени. — А, извините, я не знал, — пожимает плечами Бенджамин и укладывает цветы на стол. — Тогда ужин отменяется. Хорошего вечера! Шатен быстро покидает кабинет. — Какой еще ужин, Кларк?! Тебя и на минуту нельзя оставить одну! — грозно произносит Лекса. — Так не оставляй, — негромко отвечает Гриффин, подхватывая свою сумочку, подходит к брюнетке, укладывая руки на ее плечи, и целует. Вудс отвечает на поцелуй, обнимая девушку за талию и притягивая ближе к себе. — Может, перестанешь все время ворчать? В такие моменты ты ведешь себя хуже, чем ребенок, — немного сердится Кларк после того, как объясняет все гинекологу уже находясь в ее машине. Гриффин протягивает руку к бутылке с водой, из которой недавно пила брюнетка. — Я не ребенок. Просто после всех твоих связей нереально было бы не ревновать, — напоминает Вудс блондинке, достает из бардачка другую бутылку и отдает Кларк. — А после твоих? — с улыбкой тоже напоминает голубоглазая, открывает бутылку и пьет. — Это что-то новенькое... Ты меня можешь целовать, но брезгуешь, когда я пью из твоей бутылки. — Это не совсем так, — уклончиво тянет брюнетка, замечая, как Кларк начинает резко и часто зевать. — А как? — еле успевает вставить вопрос между своей зевотой белокурая. — Отвези меня домой, я так устала... Вудс больше ничего не отвечает, заводит машину и трогается с места. Кларк ощущает сильно накатившую на нее усталость, словно весь день простояла на операциях, которым не было ни конца ни края. Неожиданный упадок сил, и голубые глаза отчаянно слипаются, голова становится тяжелой, пустой, ее тянет вниз. В какой-то момент блондинка просто перестает этому противиться и забывается крепким сном. — Прости, Кларк, — шепчет Лекса, поглядывая то на дорогу, то на пребывающую в таком состоянии девушку. Гриффин просыпается, пока не открывает глаза, пытаясь вспомнить, чем закончился вчерашний вечер, но ни одно из воспоминаний об этом не всплывает в ее голове. Последнее, что она помнит, – это то, как Лекса отвозила ее домой, а потом — темнота... Финн... – мысленно произносит Кларк, думая о том, что муж, возможно, мог ее забрать из машины... Бред... Она распахивает глаза и замечает полумрак помещения. Лишь две свечи освещают его. И это точно не ее спальня или вообще дом. Голубоглазая начинает возиться, привставать, и Лекса оживляется рядом, сидя в ее ногах. — Ох, неужели ты проснулась? Я уж думала, что передозировала со снотворным, — необдуманно проговаривает брюнетка, сильно беспокоясь. — Ты... что?! — поражается Кларк, отчего ее глаза расширяются. — Это для нас, — пытается оправдаться Вудс, хотя уверена, что это невозможно. — Ты опять за старое: анализы, а теперь еще и снотворное. Мне начинать бояться тебя? — сердито отвечает блондинка, скидывая одеяло. — Где я? — Нет. Но как мне тебя еще заставить принять решение? — спрашивает Лекса. — В Фисморе.* — Это где? — теряется голубоглазая, но переспрашивает не менее гневно. — Помнишь, ты с дочкой и мамой приезжала в городок, где я родилась? Это он. Белокурая понимает, что, двигаясь по навигатору, совсем не посмотрела на вывеску при въезде. — Отвези меня домой, Лекса. Финн может даже не забрать детей из детского сада. — Заберет, — уверенно отвечает Вудс. — Я написала ему смс с твоего телефона, что остаешься на дежурство сегодня, чтобы он забрал детей или отвез их к крестной Октавии. Он ответил, что заберет, и девочки останутся с ним дома. Это не спасает блондинку — она в любом случае будет волноваться за своих дочек. Кларк и раньше Элизабет оставляла одну с отцом под страхом смерти, а тут двоих! Об этом не могло быть и речи. И Гриффин собирается сейчас об этом сказать Лексе и настоять на том, чтобы девушка немедленно отвезла ее назад. — Кларк, подожди... — останавливает Вудс кардиолога, словно чувствует, что та хочет сказать. — Я очень соскучилась по тебе... Позволь мне хотя бы несколько часов побыть с тобой наедине до утра. Это даже меньше суток. — Лекса... — тяжело вздыхает блондинка, но ее опять опережают. — Кларк, каково это — ждать тебя дома? Какого это — быть тебе женой и матерью твоих детей? — Прошу: не надо, Лекса... — Вудс давит на больные места. И если бы голубоглазая могла, она бы разорвалась, но в первую очередь ей нужно думать о своих детях. — Да... Вот только у нас все меньше времени. А иногда кажется, что его и совсем нет. От ее слов у Кларк сжимается сердце. — Что ты имеешь в виду? — Почему кто-то имеет все, а ты ничего? У голубоглазой начинается кружится голова: то ли от таких терзающих душу речей, то ли это последствие снотворного. — Тебе нужно просто отстраниться, — белокурая практически умоляет девушку закончить разговор. Она очень хочет остаться, но что-то внутри устраивает бунт, вселяя при этом панику. Словно кардиолог предстувствует плохой исход от проведенных здесь часов. — Как ты, — мертвым голосом произносит брюнетка. — Хорошо, Лекса. — Гриффин сдается и соглашается: сердцу не прикажешь и не откажешь. — Эти несколько часов до утра, и как только я проснусь, ты отвезешь меня домой. — Слово скаута! — обещает Вудс с улыбкой, поднимая кулак на уровень своего лица, как будто произнесла только что клятву. — Ты хоть им была? — усмехается Гриффин, поднимаясь окончательно с дивана и подходя к девушке. Как ни странно, головокружение вмиг проходит. — Отчасти, — улыбается Вудс, обнимая Кларк за талию, целует ее, но коротко, отрываясь. — Есть планы на сегодняшний вечер? — интересуется голубоглазая. — На ночь – да, а вот насчет вечера — можем договориться. Лекса опять тянется к манящим губам, но Кларк отстраняется, зная, что, если они продолжат, это закончится в постели. Неплохой вариант, но блондинке хочется чего-то еще, большего, чем просто секс или занятие любовью. — Кларк... — выдергивает зеленоглазая из мыслей девушку. — Просто представь нас вместе... Что бы ты сейчас делала? — мягко спрашивает Лекса. — Скорее всего, трудилась бы над ужином, — произносит дрожащим голосом Гриффин, ибо ей очень бы хотелось не представлять, а жить в такой реальности. Вудс права: у них всегда было мало времени, его едва хватало на быстрый секс для получения удовольствия у обеих. А как бы они жили, если были бы вместе? — Тебе помочь? — интересуется Лекса, хоть и знает, что может только мешаться на кухне. Но под пристальным наблюдением Гриффин, возможно, шеф-повар из нее не получится, а вот су-шеф** — кто знает. — Ох, нет. На своей кухне я люблю готовить одна, — произносит Кларк, добавляя: — И на твоей тоже. — Тогда ты не будешь против, если я доеду до отца? Он уже в курсе, что я здесь и, скорее всего, рвет и мечет. Кларк кивает. — Лекс, а почему отец... Я не знаю, но словно зол на тебя, — подбирает слова Гриффин. — С чего ты взяла? — Я слышала, как он разговаривал с тобой по телефону тогда, — пожимает плечами блондинка. — Много чего произошло, Кларк, — вздыхает девушка, и вместе они направляются на кухню. — Он винит меня во всем: мой образ жизни, когда я была еще ребенком и подростком; в том, что я уехала отсюда в старшую школу в мегаполис, а не осталась прозябать тут свой век. Ведь если бы я не поехала, то и мама была бы, возможно, жива... Еще я не вернулась домой после ее смерти. Закончила университет, и отец опять начал настаивать, чтобы я приехала работать сюда. Вот только зачем? Я не понимаю его. Что я буду делать в этой глуши? — Может, вам поговорить об этом? И объяснить друг другу все, — пожимает плечами блондинка, явно не понимая отца девушки, но влезать в чужую семью не собирается. — Прошло уже столько времени... — Вот это я сейчас и хочу сделать. Справишься без меня? Кларк кивает, и Лекса целует ее в затылок. — Я скоро, не скучай. — Хорошо. Понимая, что свечи горели не для романтики, а потому, что света не было и нет до сих пор, Кларк находит целую коробку с ними, расставляет их по всему периметру кухни и гостиной, а после начинает готовить. И уходит в это с головой, даже не замечая, как пробегает час или даже два, и брюнетка возвращается. — Пахнет вкусно! — заключает Вудс и усмехается. — Я готова вступить с тобой в брак даже только по этой причине. — Ты хочешь сделать из меня домработницу? — Хватит, блондинка уже ею была. — Нет, — изменяется в голосе зеленоглазая, даже незримо обижается, что ее поняли не так. — Я же спрашивала о помощи — ты не отказалась. Я готова помогать, так как сама не умею. — Чем же ты питаешься? — сглаживает Гриффин то, что сама натворила, переводя разговор немного в другое русло. — Много чем, но точно не домашней едой. — Тогда прошу, — с улыбкой произносит Кларк, подхватывая последнее блюдо, которое только что вытащила из духовки. — Я помогу, — забирает поднос Вудс. — Вкусная курица? — спрашивает Гриффин. — Не подсушила ли я ее? — Очень вкусно! — с воодушевлением отвечает коллега. — Я и не помню, когда последний раз ела такое. И да, ты готовила, а я убираюсь и мою посуду. Девушки сидят в гостиной на коленях, перед небольшим журнальным столиком. Вокруг них на столе, на подоконниках стоят свечи, истекая воском. Обе прекрасно понимают, что это их первое полноценное в жизни свидание. — Заметано, — усмехается голубоглазая, делая глоток шампанского из запотевшего фужера. — Как разговор с отцом? — Ну, мы поговорили, и я сказала, что в любом случае не вернусь сюда. — Что он произнес? — интересуется Кларк. — Он думает, что раз у меня астма не передалась по наследству, то такое заболевание может оказаться у моих детей, — с грустью в голосе отвечает Вудс. И Кларк понимает ее. — А может и не передаться. И что, если я буду вынашивающей мамой... твоего ребенка? — тихо спрашивает кардиолог. Они пока на эту тему не разговаривали, Гриффин вообще не знает, что ожидать от совместной жизни, но по зеленоглазой видно, как она опечалена этим, ей хотелось бы детей. Ребенка! – Кларк исправляет себя. Третий для нее — уже сверх всех ее возможностей. Лекса подскакивает со стула и несется к блондинке, обнимая ту со спины, целует каждую клеточку ее лица. — Спасибо, Кларк, спасибо! И белокурая ощущает влагу на своей щеке. Лекса что, плачет? Слезы радости, – мысленно улыбается Гриффин, а потом, разворачиваясь к девушке и поднимаясь, кладет руку на темный затылок, притягивая к себе. Зеленоглазая прижимается к губам, ощущая соленый вкус собственных слез, но тянет Гриффин ближе и отвечает более настойчиво, чтобы скрыть этот момент своей слабости. Поцелуй перерастает в жаркий и полный чувств, девушки едва не теряют сознание от губ друг друга. Кларк наслаждается каждым движением языка, каждым едва слышным стоном, который издает Вудс, и ведет брюнетку наверх. Мытарства*** после последнего месяца разлуки исчезают, когда они находятся так близко. — Я рада, что мы есть друг у друга, малышка, — шепчет Кларк между поцелуями. — Я тоже, — с придыханием отвечает Вудс. Девушки постепенно раздевают друг друга и добираются до кровати уже обнаженными, останавливаются, всматриваясь друг в друга. Только свет от луны освещает их бледные лица. Гриффин гладит гинеколога по щеке, а затем пальцами убирает слезы. — Ты же меня не оставишь одну? — спрашивает блондинка — больше всего занимает девушку этот вопрос (ее первородный страх) — и изучает лицо напротив. Лекса выглядит озадаченной. — Ты – моя жизнь, Кларк. Я люблю тебя очень и очень сильно! И нет, не оставлю. А если такое когда-нибудь случится, то это будет означать только мою скоропостижную смерть. Голубоглазая закрывает пальчиком ее губы — иногда Лекса тоже способна нести чушь. — Я буду любить тебя вечно, — произносит Гриффин и проводит языком по нижней губе брюнетки, вновь углубляя поцелуй. Лекса чуть не задыхается, приоткрывает рот, чтобы вздохнуть кислорода, ибо его как будто не осталось. Нет ничего, только эта девушка перед ней. Этот мучительный темп сводит обеих с ума, и Вудс легким движением рук отталкивает девушку от себя, и Кларк плюхается на кровать. У них целая ночь, и они никуда не торопятся, хотя привыкли к совершенно другому. — Это нечестно! Я хочу быть сверху, — наигранно жалуется голубоглазая. — Будешь, — Лекса касается губами груди белокурой, — но позже. Она проводит горячим языком по ареоле, начиная жадно облизывать сосок, слегка прикусывая. Кларк подталкивает руками темноволосую к другой груди, ибо эта уже «сдалась» под натиском умелого доктора. — Хочешь быть сверху? Пожалуйста. — Вудс осторожно берет ее за руки и притягивает к себе на колени, ощущает чужое тело, словно оно создано для нее. Кларк шире раздвигает бедра и с насмешкой трется своей влагой о живот Лексы. У брюнетки закатываются глаза, и она издает молящий стон, так как дразнящие движения кардиолога сводят ее с ума. Лекса опускает руку вниз и проводит пальцем по набухшему клитору. Гриффин в ответ стонет, обхватывая ее за шею. Брюнетка подставляет два пальца под вход во влагалище, слегка упираясь в него, и подсказывает дальнейшие движения голубоглазой. Кларк оседает на них. Девушки начинают тяжело дышать, словно им обеим этого слияния так сильно не хватало. — Я завидую самой себе, — усмехается зеленоглазая. — Чем же? — коротко переспрашивает блонди, а после и ее глаза закатываются от удовольствия. — Тем, что я в тебе. Внутри тебя хорошо, словно я тоже особенная, — хрипло выдыхает Вудс и медленно делает круговые движения рукой. Кларк прогибается в спине, и гинеколог видит прекрасную лесную нимфу перед собой. А может, и небесную. Просто неважно. Ведь в такие моменты мысли путаются, а разум отступает. Белокурая красива, чертовски сексуальна, идеальна, и ничего в мире нет более совершенного, по наблюдениям брюнетки. Ее полная грудь вздымается при каждом движении, а Лекса оставляет поцелуи на бледной плоти, полностью поглащаясь этим моментом страсти. — Ты и есть особенная, — мямлит Гриффин сквозь стоны, начиная сама двигаться на девушке и устанавливая свой ритм, который ей сейчас по душе. Вудс прижимает к себе блондинку за талию так, чтобы их тела соприкасались, мягко целуя шею, подбородок, достигает губ и прижимается к ним, улавливая стон, который мурашками бороздит по ее коже. Лекса добавляет еще один палец, входя глубже. — Господи... Лекса... Как же хорошо... — стонет Кларк, одной рукой придерживаясь за ее шею, а второй упираясь в грудь брюнетки. — Будет еще лучше, — обещает Вудс, и ее рука опускается на ягодицы, проскальзывает по ним, достигая пальчиком анусного кольца. Кларк вздрагивает, когда одна фаланга проскальзывает внутрь. — О-о, — тянет блондинка, откидывая голову назад. — Все хорошо? — интересуется гинеколог, а после сжимает губами сосок. Гриффин словно теряет дар речи от наслаждения, но как только Лекса случайно обнаруживает точку G, всхлипывает: — Да. Понимая, что голубоглазая уже на грани, Вудс начинается двигаться быстрее. Спина Кларк практически складывается пополам, ее глаза закрываются, и она сжимает Лексу изнутри. Брюнетка не останавливается, а, наоборот, старается проникнуть как можно глубже с каждым своим движением. Кларк срывается на крик, поглощенная полностью этими невероятными ощущениями. — Лекса... — опадает блондинка на любимую, пытаясь отдышаться. А Вудс чувствует, как наполняется ее ладонь бархатным шелком выделений. Зеленоглазая освобождает девушку от себя и падает спиной на шелковые простыни. Обнаженная Кларк накрывает ее своим теплым и влажным от пота телом. И это так приятно! Вот бы провести с ней всю жизнь, — подсказывает внутренний голос темноволосой.