Представь нас вместе

— Иди сюда, — шепчет блондинка, усаживаясь к изголовью кровати спиной, вытягивая руки для объятий. Лекса поднимается и подползает к девушке, но Гриффин поворачивает ее к себе спиной. — Что ты... — не успевает брюнетка спросить и сообразить, как по ее лобку начинают «шагать» пальчики. Вздрогнув, Лекса впечатывается ягодицами в промокшую промежностью Кларк, ибо Гриффин посадила ее между своих ног. Хриплый вздох проносится над ухом зеленоглазой. От этого ощущения жар пробегает по телу Вудс. Не просто жар, а целое пламя. Пальчики топчутся все так же на бугорке Венеры, сдвигая кожу в разные стороны и интенсивно подавая импульсы к самой чувствительной точке Гриффин. Кларк при этом посасывает кожу на шее, и смуглое тело электризуется до кончиков пальцев. — Я так хочу быть с тобой, Лекса, что это доходит до неприличия, — усмехается блондинка, замечая, как Вудс подрагивает в ожидании. Кларк раздвигает ноги шире, проводя нежно ладонью по внутренней стороне бедер девушки. Напряжение в промежности становится сильным, и брюнетка их неосознанно сводит. — Нет-нет, малышка. Так не пойдет, — сладко мурлыкает Гриффин, снова расставляя ноги Вудс и блокируя их своими. Сейчас мозг зеленоглазой отключился, ибо она обездвижена. Одна рука Кларк прижимает девушку к себе за талию, а вторая мучительно блуждает по бедрам Лексы, изредка задевая тыльной стороной ладони ее половые губы. — Я хочу быть единственной, кто сможет принести тебе такое удовольствие, — Кларк наклоняется и проводит языком по ключице брюнетки. Ноги девушки невольно опять сжимаются, но кардиолог их удерживает. — Ты и так... Ты и есть... — путается Вудс, с трудом выговаривая слова. — Еще не совсем... — недовольно тянет голубоглазая, покусывая ее шею, а затем зализывая невидимые раны. — Ты же знаешь... — Голос брюнетки дрожит, а слова звучат неуверенно, так как в таком положении Лекса не привыкла общаться. Все потом: слезы Кларк, разговоры, умиротворяющие объятия. Гриффин не отвечает, так как знает, что ей нужно уйти от мужа, что она и собирается сделать на выходных, но разговоры словно подстегивают обеих. Кларк касается клитора холодными пальцами, и Вудс вздрагивает. — Холодно? — Лекса кивает. — Прости, малышка. Гриффин коварно улыбается и без предупреждения скользит пальцами внутрь зеленоглазой. Бедра Лексы приподнимаются над простыней, и девушка глушит стон. — Мне просто нужно их согреть, — усмехается блондинка и несколько раз двигает пальцами внутри коллеги. — Кларк, ты сейчас получишь, — не выдерживает Лекса сладкой пытки. И из нее сразу же выходят, при этом девушка ощущает пустоту и отчаянное желание. — Туше, — негромко посмеивается Гриффин. — Какая же ты сегодня нетерпеливая! — У меня не было секса месяц, может. Все же пощадишь?! — серьезно произносит Вудс с нотками нарастающего гнева. Кларк прикусывает губу. Похоже, ей удалось и возбудить, и привести девушку в ярость. Это хорошо — оргазм будет только ярче. Она опускает ладонь в заждавшуюся влажность. Лекса откидывается спиной на грудь блондинки, получая такой кайф, который не приносила ей ни одна душа, ни даже любимая работа. Движения нежные, чередуются с грубыми. Только Кларк знает, как ее ласкать. С самого начала знала. Гриффин медленно проводит по слизистым складкам, направляется к клитору, сдавливает его между фалангами пальцев. Сглатывая стоны, брюнетка ощущает, как напряжение внизу ее живота только растет. — Сколько мы можем быть вдали друг от друга, Кларк? — спрашивает Вудс, когда разум ее отключается. Блондинка вновь не отвечает. Больше никаких обещаний, пока она не приведет слова в действия. И ее юрист, точнее юрист семьи Гриффин, уже давно подготовил документы на развод. Осталось только сказать все Финну и передать ему папку. Но любимой об этом знать не нужно, так как опять что-то может пойти не по плану. А пустые надежды никому не нравятся. Люди устают от них и уходят навсегда. Кларк захватывает мочку и посасывает ее, отвлекает таким образом зеленоглазую, зная, что от этого девушка сходит с ума. Вудс уже ощущает, что близко, что скоро неизбежно провалится в яму с наслаждением и удовольствием. Она уже беспомощно лежит на блондинке, отчаянно сжимая простыни в кулаках, и прерывисто выпускает стоны. Ласки Кларк ускоряются. Зеленые глаза закатываются, тело будто каменеет, излучая неконтролируемые подергивания сначала тазом, а затем и всем телом. Стискивая зубы, Лекса снова и снова повторяет любимое имя. Гриффин целует девушку в щеку, словно извиняясь за долгое невмешательство, и скатывает брюнетку с себя. Устраивается рядом, вытягиваясь во весь рост, и прижимается к вспотевшей коже, утыкаясь лицом в шею. Лекса отходит от оргазма, притягивая коллегу к себе и заворачивая их обеих в плед, который был сдвинут к краю в порыве страсти. — И это все? — недовольно шепчет блондинка. — Давай просто поспим? Выспимся вдвоем? — Лекса заметила одну закономерность: если они ночуют вместе, то им не хватает времени для сна, чтобы просто насладиться и этим приятным моментом. — И тебе завтра с утра ехать домой. Я поставила будильник на восемь. — Ты права, — соглашается Гриффин, обнимая девушку за талию и переплетая свои ноги с ее. Утро всегда наступает слишком быстро, когда девушки спят вместе. Словно миг, и неважно, во сколько они закончили заниматься любовью: в час ночи, в три или в пять. Звонит будильник, и Кларк неожиданно подскакивает в постели — что-то ее тревожит. Возможно, если бы Лекса была рядом, она так не напугалась бы. Гриффин замечает девушку возле окна. Та словно каменная статуя, которая даже не дышит. Конечно, брюнетка не слышала возню, пребывая в своих мыслях. — Лекс, — зовет голубоглазая, чтобы та обняла и избавила от этого тревожного чувства. Оно не такое сильное, если бы мать почувствовала, что что-то случилось с ее детьми. — Кларк, мне очень и очень жаль, — с горечью отвечает Лекса. Гриффин ничего не может понять. — Что случилось? — А может, ей просто снится очередной кошмарный сон? Это было бы лучшим вариантом, хотя желательно без участия Лексы. Вудс поворачивается, берет пульт с комода и включает телевизор. А теперь к новостям из маленького городка Фисмор. Раньше его не было на карте, а теперь даже нельзя найти вживую. Всю ночь была сильнейшая метель. Вот так выглядит трасса перед выездом... Голубые глаза лезут на лоб, ибо на экране все мутно, заснеженно, еле-еле можно разобрать, что там находится: машина или две. Ветер такой силы, что сносит автомобили на обочины. Запрещено движение любого транспорта. В кювете застряли машины, автобус посреди дороги стоит. А вот так автобус выглядит внутри: на окнах – наледь, а сидения покрыты инеем. Проблемно не только доехать до города, а вообще выйти из дома. Таким образом жители Фисмора пытаются откопать свои дома. Ветер не дает ступить и шагу, а просто сбивает с ног. Объявлено штормовое предупреждение... Кларк вскакивает с кровати и в чем мать родила несется к окну. Ничего не видно — только слышно завывающий ветер, бьющийся ветками в окно. По прогнозам синоптиков такая метель продержится до понедельника... — Нет, Лекса! — вскрикивает блондинка и начинает истерить: — Такого же не может быть! На улице весна! Это бред, у нас вообще зимы и снега и не бывает!!! Кардиолога трясет. Ей сегодня точно нужно было быть дома, она не может так надолго оставить детей без своего присутствия. — Кларк, — пробует брюнетка успокоить девушку, делая к ней шаг навстречу. Но Гриффин отшатывается. — Хуже уже быть не могло! Экран телефизора гаснет. Как такового отопления в их домах нет, лишь несколько кондиционеров по всему дому, которые работают за счет электричества на холод и на тепло. Вудс вздыхает, подавая блондинке простыню. А что она скажет? В таком состоянии Кларк ничего и никто не успокоит. — Это ты во всем виновата! — выдает Гриффин. — Кларк, я не знала. Не надо винить меня во всех смертных грехах. — Не надо было усыплять меня и везти черти куда! — повернувшись, отрезает голубоглазая и идет в ванную комнату. В ее голове сейчас не пойми что творится, она готова обвинить во всем всех и вся, если это касается ее девочек. Хотя в первую очередь опять же стоило винить себя — она в который раз поддалась своим чувствам и наплевала на все, а стоило бы настоять вчера и вернуться домой. — Прости, — отвечает Лекса и идет следом. Гриффин нужно уйти от девушки, иначе она наговорит ей много лишнего. Она запирает за собой дверь. Оперевшись на нее, сползает на пол и садится, подтянув колени к груди. Может, у них действительно ничего не получится? Может, сама Вселенная временами показывает, что уходить из семьи и бросать мужа – это самый страшный грех, тем более к девушке... Тогда зачем они встретились? Почему между ними такая страсть, в которую полностью погружаешься, и она затягивает все глубже? И Лекса – ее единственная надежда на спасение, хотя именно из-за нее сейчас происходит то, что происходит. Конечно, Финн обозлится и поймет, что супруга не на работе вторые сутки... и третьи. Вудс не слышит шум воды, поэтому осторожно стучит в дверь. — Кларк, открой. — Прошу, уйди! — сквозь слезы произносит блондинка. Дети – это все, о чем она может думать сейчас. — Черт возьми, Кларк! Открой сейчас же! Прости меня, слышишь? — Повысив голос, зеленоглазая тарабанит в дверь. — Пожалуйста, Лекса, оставь меня одну, — просит Гриффин, ощущая боль в груди от переживаний. Грохот стихает и совсем прекращается, но удаляющиеся шаги Кларк слышит только спустя время. Ей нужно принять душ, а после уже подумать обо всем на свежую голову. Вода бодрит, придает энергии и уверенности в том, что кардиолог не права, обвиняя любимую. Ей нужно было на ком-то сорваться и кого-то обвинить, вот та и попалась под руку. Блондинка выходит и замечает девушку, сидящую на полу возле стены, рядом с дверью в ванную. — Ты не уходила? Я слышала... — Только чтобы разжечь камин, иначе через час или два мы замерзнем, — отвечает зеленоглазая. Кларк присаживается на корточки перед девушкой, прижимаясь своим лбом к ее. — Прости меня. Лекса несколько раз слегка кивает, дабы не разорвать их прикосновение. — И ты меня. — Да, — шепчет голубоглазая, притягиваясь своими губами к чужим. Девушки поднимаются на ноги. — Пойдем, я приготовлю нам завтрак. — Кларк тянет за руку любимую. — Пойдем. А тебе часто снятся кошмары? — беспокоясь, переспрашивает Лекса. — А что такое? — Сегодня ты проснулась вся в слезах ночью. — Всплывают картинки, как Вудс прижимала к себе девушку и шептала: «Это просто кошмар, девочка моя, плохой сон. Я здесь и рядом». Белокурая пожимает плечами. — Я не знаю. И не помню. Наверное, всем снятся иногда такие сны. Финн никогда не говорил мне о таком, а Лиз хорошо спит. Возможно, это связано с папой. Нам тогда было тяжело его потерять... Позже девушки играют в настольные игры. — Кларк, помнишь, мы с тобой договорились о желании? Если я полюблю. Гриффин кивает, не останавливаясь, кидает игральные кубики. — Да. — Ты придумала желание? Не люблю ходить в должниках. — Возможно, — подмигивает блондинка. — Но о нем еще рано говорить. Время придет, тогда я его и озвучу. — Хм... Заинтриговала! — Эй! — возмущенно произносит Кларк. — Я пошутила, — смеется Вудс. — Тогда просто представляй нас вместе. — Я уже сотню тысяч раз представляла это. И готова еще миллионы раз представлять, но сейчас, когда дети от меня далеко, — вздыхает голубоглазая, — это делать трудно. Тяжело забыться и не думать. Точнее я даже не хочу этого делать. — С ними все в порядке, Кларк, — уверяет Вудс. — Да... надеюсь... Но мы никогда не были так долго в разлуке. — Это просто материнское волнение, инстинкт. С ними все хорошо. Белокурая кивает и поднимается на ноги. — Нужно приготовить обед. — Я бы вызвала доставку, если бы была такая возможность, а ты бы немного отдохнула от всей этой стряпни. Гриффин улыбается, целует любимую в щеку и исчезает из гостиной. А Лекса после убирается, не давая любимой ни помыть посуду, ни убрать со стола. Девушки уходят раньше в кровать, чтобы не жечь лишние свечи, да и заняться особо нечем. Лучше побыть подольше в объятиях друг друга. — Лекс, а твою лицензию по хирургии можно восстановить? — наконец прерывает тишину голубоглазая. — Да, но для этого нужно ехать в Нью-Йорк. И задержаться там на месяца три-четыре. — А ты хочешь? — продолжает допрашивать Гриффин. — Что? — целует Вудс в лоб Кларк, когда та поднимает голову от ее груди. — Работать в хирургии. — Да. Хирургия – большая часть моей жизни. — А гинекология с акушерством? — Да это круто — помогать детям являться на свет и помогать женщинам с их интимными проблемами, но это все влияет на мою личную жизнь. Частое мелькание чужих влагалищ: кровавых, порванных, с творожистыми белями и зелеными выделениями, с запахами и без – все это отвращает меня от женщин, — пожимает плечами Вудс. А Кларк от объяснения морщится. Да, она была на практике в гинекологическом и акушерском отделении, но работать никогда бы не хотела там. — И я? — Нет. Тебя я люблю. — Так любовь же — сраная чушь. Вожделение, взаимная выгода, — дразнит Гриффин любимую. — Неправда. Любовь – это словно вернуться домой после долгой разлуки. — Лекса задумывается. — Любовь пахнет домом. — А дом чем? Вудс вматривается в темно-синие глаза и широко улыбается. — Тобой.