Она сидела за столом своей комнаты в общежитии и мечтала во время написания чего-то на небольшом альбомном листе, а ветер в это время заглядывал в гости в комнату и наполнял её летней свежестью. Что может быть лучше ощущения того, что всё вокруг тебя настоящее, и что ты можешь всё почувствовать, понюхать, потрогать, укусить и так далее. Но Яойорозу, явно чем-то занятая, всё равно ждала возвращения человека, ради которого готова часа смотреть в окно, в сторону дороги по направлению в Академию Юуэй, лишь бы увидеть того, кто сможет приукрасить её скучный день.
И этот человек сейчас только зашёл в здание общежития в компании Мидории, Урараки, Тсуи и Киришимы. Несмотря на то, что преспокойная и воодушевлённая беседа с Мирио помогла остальным хоть как-то, обо мне нельзя сказать такого. Не потому, что я волнуюсь из-за своей возможной смерти — шут с этим, один раз я уже умирал. Мне непонятно, что мне стоит сказать
ей по поводу завтрашнего дня, и что я могу не вернуться. Лишний раз заставлять её волноваться не хочется, только для того, чтобы она спала спокойно и не думала ни о чём, кроме учёбы: ей надо сосредоточиться на ней. Нет, не чтобы сохранять статус прилежной ученицы, ни в коем случае; для того, чтобы не переживала боль в сердце, какая сейчас давит на меня.
Я не могу понять, что ему от меня надо. Сердце то ускоряется до состояния бешенства, то вовсе замирает на некоторое время и не даёт даже сделать лишнего вздоха, чтобы продолжить своё существование, переполненное волнениями и болью за то, что кто-то может испытывать ту же самую боль, что и ты сейчас. Признаюсь, когда Мидория направился дальше по коридору, в свою комнату, я ненадолго замер перед моей с Яойорозу комнатой, не хватаясь за ручку — почувствует, что я уже рядом. Глаза метались из стороны в сторону, тело дрожало, а самые разные мысли крутились в голове с невероятной скоростью. Но все на одну тему:
"Что же сказать тебе, Яойорозу, милая моя?" С этими размышлениями я не заметил, как Мидория начал подходить ко мне, но остановился, когда увидел, что я схватился за ручку.
Только дверь открылась, как она тут же развернулась ко мне, встала изо стола и подошла обнять меня. Её тёплые, полные любви прикосновения хоть сколько успокаивали моё бешеное сердце, но даже их не хватало, чтобы полностью избавиться от тревоги за неё. Но я рефлекторно обнял её, так крепко и нежно, чтобы она почувствовала, что всё будет в порядке. Что не стоит волноваться насчёт чего-то. Но Яойорозу, воистину, удивительная женщина: даже сквозь такие крепкие объятия она почувствовала что-то неладное, и, когда она посмотрела на меня, я не знал, куда деться. Кажется, она знает всё, что происходит со мной, потому и задаёт каверзные вопросы, на которые я буду вынужден отвечать ей честно. Иначе ей нельзя отвечать.
— Арета-кун, с тобой всё хорошо? - она погладила меня по щеке, и я хотел ощущать это так долго, как только можно. Хотя есть фраза: "Перед смертью не надышишься". - Ты какой-то хмурый...
Я старался молчать, но когда её невинные, ещё совсем детские глаза смотрели на меня с надеждой, что я скажу всё, как есть, я не выдержал.
— Прости меня. Я не хотел об этом говорить. - мне казалось, что я раскаиваюсь в чём-то ужасным. В молчании перед тем, кому можно доверить всё, что угодно. - Но я не хочу, чтобы ты лишний раз думала о том, о чём не надо во время учёбы.
— Арета, я всегда о тебе думаю. Я хочу знать, как ты поживаешь, насчёт чего ты переживаешь, какие у тебя успехи, где ты сейчас находишься, с кем... Я лишь прошу тебя быть честным со мной, большего я не хочу. А я знаю, что ты не можешь мне врать, потому и люблю тебя. Если ты думаешь, что огорчишь меня, то знай: ты обидешь меня, если что-то утаишь.
И она обняла меня ещё нежнее, прекрасно понимая, что сейчас мне это необходимо. А когда ослабила хват — взяла за руку и повела к мягкой кровати, чтобы я почувствовал комфорт хоть где-то и когда-то. Но я окончательно расслабился не когда сел на мягкую и удобную кровать, а когда она держала меня за руки, как будто сама желает сказать что-то откровенное, из-за чего наши отношения либо укрепятся, либо перестанут существовать вовсе. Но последнего варианта точно не будет, зная Яойорозу.
— Это как-то связано с работой? - нежно допрашивала она меня, прибегая к самому страшному виду пыток: давлением со стороны человека, перед которым ты готов унижаться.
Я глубоко вдохнул, а после начал говорить всё по существу:
— Я не знаю, вернусь ли я завтра сюда или нет... Потому что завтра штурм особняка Якудзы. И я не хочу заставлять тебя волноваться, потому хотел умолчать об этом.
— Ты бы сделал ещё больнее, если бы ничего не сказал!
— Я не хочу, чтобы ты волновалась из-за меня, Яойомомо!
— Ты каждый день ходишь с риском умереть, и ты говоришь мне не волноваться за тебя?!
Я впервые вижу её такой, обозлённой. Хоть она и не морщилась от злости, как это обычно делают остальные, в её сапфирах в глазах виднелась та самая агрессия в мою сторону, словно я не понимаю того, что она испытывает на самом деле. И она правильно делает, что сейчас отчитывает меня за такое: я не имею ни малейшего права как-либо возразить ей, когда она говорит правильную вещь.
— Прости. - опустил я глаза.
— Я не умею на тебя злиться. Всё же, я первая, кто узнаёт о твоих проблемах и успехах! А теперь ложись сюда.
Она приложила крохотную ладонь к моему затылку и, без особых усилий, повалила меня к себе на колени и гладила по голове, перебирая волосы и играясь с ними в процессе. Я же, не совсем понимая, что сейчас происходит, и откуда в ней такой прилив нежности, ничего не говорил: сейчас я полностью хотел отдаться ей. Она делала всё для того, чтобы тревога ушла хотя бы на секунду, и каждое её движение кричало об этом. Но кричало, как мать на ребёнка, когда отчитывает его, а после спокойным тоном подзывает к себе и говорит, как лучше надо сделать.
— Яойомомо. - обратился я к ней.
— Что такое, Арета-кун?
— Если я завтра не вернусь...
— Ты вернёшься. Я в это верю.
— Ты не знаешь, каков тот человек, на которого я завтра иду. - я внезапно сел и посмотрел ей прямо в глаза.
— Зато я знаю, какой ты человек, и сколько раз ты выходил из подобных ситуаций, когда ты был близок к смерти.
А затем приложила ладони к моим щекам и, как матерь, обняла меня и прижала к груди, поглаживая по голове и спинке.
—
Ты справишься, Арета-кун. Я верю в тебя.
***
Наступил вечер. Яойорозу всё это время была со мной и не отходила ни на шаг, исключением являлся лишь поход в туалет и в душ, хотя та хотела присоединиться. Но день с ней был, воистину, волшебным — только после прохладного душа я вспомнил о завтрашнем дне, но на этот раз я отнёсся к этому гораздо спокойнее, чем по приходу обратно в общежитие. Только я полез в портфель за ещё одним делом, которое я специально выпросил у Джуна, как я заметил листок бумаги с каллиграфическим почерком Яойорозу: она написала целое сочинение на альбомном листе, разлинованным специально под иероглифы. Но я посмотрел на название.
Каким героем вы хотите стать?
— Ты хочешь прочитать моё сочинение? - подошла она сзади и обвила вокруг шеи.
— А когда оно нам было задано?.. Сегодня?
— Да. Нам разрешили его писать неделю, как раз время на размышление. Сделают это на первом и на третьем курсе, чтобы сравнить результат.
— И для чего же?
— Как нам Джотаро-сан сказал, это нужно для того, чтобы после третьего курса у нас сразу был набор из про героев, к которым можно пойти. Так ты прочтёшь?
— Но ты же не дописала его! Вот, смотри! "...всё же, быть героем для меня — довольно непросто, но даже если бы я и хотела быть тем, кем я хочу,.." Мне имеет смысл прочитать, когда ты уже закончишь, наверное?
— Разумно.
Молчание.
— Арета-кун... Тебе надо рано вставать, не так ли?
— Угу.
— Ляжем спать вместе? Я тебя провожу завтра.
— Лучше выспись.
— Я тебя провожу. - настойчиво повторила она.
Мне показалось разумным не отказывать ей, потому что иначе она придумает способ, как можно мне отомстить. На секунду мне показалось, что в её сапфировых глазах промелькнула нотка садизма, свойственная только Полночи, и это ни на шутку меня напугало. Видеть Яойорозу с таким взглядом, честно, врагу не пожелаешь...
Только я снял с себя верхнюю одежду, как тут же лёг на кровать. И сразу мысли о завтрашнем дне, пессимистичный настрой, желание скрыться и не появляться вовсе.
Но одного касания Яойомомо хватило, чтобы отогнать эти мысли прочь. А когда она обвила мой торс и обняла как можно крепче, я вовсе почувствовал, что сейчас я сплю в мягких облаках. Повернувшись к ней, я обнял её посильнее, но она легла немногим повыше, чтобы я уткнулся ей в грудь.
— Ты справишься, Арета. - вновь повторила она эту фразу. -
Я буду ждать твоего возвращения. А когда ты вернёшься, я обязательно сделаю этот день полностью нашим.
Нисколько в тебе не сомневаюсь, единственный луч моей надежды
***
