Луна утонула

      Превозмогая резко навалившуюся слабость в теле, Чонгук подошел к Иде. Девушка смотрела на него. Глаза ее, которые до этого казались зеленее мха и папоротника в лесу, сейчас потухли, стали грязно серого цвета, сливались с окружавшей болотистой местностью, утратили ясность. Молодой священник обхватил ее плечи, чтобы не упасть, и неотрывно всматривался в утратившие детскость черты лица. По сравнению с той девочкой в пропахшей рыбой лачуге, которую Юнги волок к выходу, и этой Иде, которая прошла через побои, унижения и смерть, все, что выпало на его долю, казалось ничтожно малым. Он принял решение, но еще не решался озвучить его ей.       — Спасибо. — Чонгук обнял костлявое тело и со всей имевшейся силой в руках сжал.       Иде молча обняла его в ответ, спрятав лицо на груди. Холодные струи воды хлестали их обоих еще какое-то время, пока со стороны болот не послышался крик о помощи. Это оказался Сокджин. Оттаскивая обоих братьев с дороги, он завяз в трясине. Обломав одну из коряг сухого дерева, Чонгук с Иде кое-как его вытащили. Не стихавший ливень сильно мешал. Дорога превратилась в сплошное месиво из грязи и камней с травой, топи стали еще опаснее.       — Нужно выдвигаться, время играет против нас, — заглушая звуки ливня, прокричал Тэхён.       Охотник только что привел в чувства старшего брата и придерживал того в вертикальном положении. Камзол на плече Чимина был разорван, рубаха пропиталась кровью, а рука безвольно повисла вдоль туловища. Сокджин стоял ближе к ним, чем Чонгук и Иде, которые интуитивно старались держаться подальше. Одежда священника была вся в грязи и тине.       — Я согласен с этим, — ответил Джин, согнувшись пополам. — Англичане так просто от нас не отстанут.       — Им нужна ведьма, — добавил слабым голосом Чимин, который очевиднейшим образом намекал на свое желание просто отдать девушку на растерзание протестантам.       После этих слов все, как один, взгляды охотников впились в Иде. Они находились в отчаянном положении. Тут хоть бы самим выжить. Хотя, все их планы начали рушиться сразу после выезда из мертвой деревни, охотники до последнего держались. Теперь оглядываясь назад и вспоминая все потухшие жизни их товарищей, мужчинам, как никогда, хотелось выбраться живыми. Чонгук же чувствовал — силы его медленно испарялись, оставляя после себя пустоту в теле. Противопоставить сейчас что-то трем охотникам он не смог бы даже при всем своем желании.       — Нам она тоже нужна, — твердо произнес он, по очереди смерив каждого взглядом.       Тэхён хотел было возразить, но Чимин с силой сжал его плечо и заставил воздержаться. Сокджин же проигнорировал слова Чонгука и просто предложил собрать все уцелевшие припасы, после двинувшись в дорогу пока не стемнело окончательно.       Им пятерым ничего не оставалось, как продолжить свой путь вглубь болот. Хосока искать никто не стал. Забот хватало и с живыми пока еще братьями. Из всех имевшихся сегодня утром лошадей и повозки, уцелел только жеребец Чонгука. Лошадь Чимина зарубили англичане, а кони Тэхёна и Сокджина убежали, объятые паникой, и судьба их была неизвестна. Чимин быстро оправился и даже оказался в состоянии идти. Его, на первый взгляд, страшная рана на поверке оказалась лишь царапиной. Правда, весьма глубокой и боль в руке должна была мучать его еще по меньшей мере с месяц, но это не мешало ему передвигаться с достаточной быстротой. Тэхён же прихрамывал теперь на обе ноги. Вторую — он зашиб при падении.       Охотники и ведьма шли до самого рассвета, уходя подальше от места сражения. Дорогу им освещали только молнии, а компанию составляли раскаты грома и дождь. Подобное путешествие было опасно, но остаться на месте казалось им еще более рискованным решением. Другой патрульный отряд мог вскорости также проехаться той же дорогой, что и первый. На болоте же их искать не станут, да и не подумает никто, что они настолько обезумели.       С самыми первыми лучами солнца буря утихла. Едва теплый желтый цвет не проникал сквозь завесу из серых туч, поэтому небо лишь слегка посветлело, дав понять путникам, что новый день уже наступил. Захватив с собой мешок с солониной и еще кое-какими припасами, все охотники устроились в стороне от основной тропинки, на небольшом островке с двумя уродливыми елями. С их лап еще долго капали застрявшие в хвое дождинки, пока Чонгук пытался выбрать для Иде самый лучший кусок вяленого мяса, из оставшихся.       — Попробуй хоть немного поспать, — обратился он к ней с дрожью в голосе, когда спиной оперся о ствол и развел руки в стороны, приглашая лечь ему на грудь.       Девушка дрожала, изо рта ее шел пар. Глаза приобрели водянистый оттенок. Сердце парня сжалось сильнее. Он обязательно ее отпустит, нужно только выгадать хороший момент для этого. Чонгук не мог бросить ее в никуда, хотел дать денег и коня в дорогу. А все это, он сможет приобрести только в Кингфоле. Иде не могла слышать его мыслей, но с благодарностью прижалась щекой к мокрому камзолу и прикрыла глаза.       Чонгук оглянулся. Жалкие, побитые, словно свора диких собак. Вот как выглядели некогда грозные охотники на ведьм. Чимин с Тэхёном сидели спина к спине, положив головы друг другу на плечи, о чем-то тихо беседуя и жуя размокнувшие куски мяса. Сокджин же стоял в стороне, глядя вдаль. Наверное, надеялся на то, что Хосок был все еще жив и мог догнать их с минуты на минуту. За всю дорогу о нем никто не завел разговора. Вспоминая самоотверженность главы отряда и принятые им решения на протяжении всего пути, Чонгуку стало даже жаль его. Парень не всегда понимал подоплеку его поступков в силу возраста и разности идеологий, однако сейчас испытывал сожаления по поводу его смерти. Тело Хосока, как и труп Здоровяка Намджуна, оказались оставлены под открытым небом. Была в этом некая символичность. Близкие друзья при жизни, они и после смерти оказались в похожих условиях, разделив судьбы друг друга. Пожалуй, Юнги повезло больше всех. Его смогли похоронить и каждый из отряда произнес прощальную речь над могилой. Тогда у охотников еще были и силы, и время для скорби. Теперь это казалось для них всех роскошью.       Еще раз глянув в сторону троих мужчин, он пришел к выводу, что в данный момент они все выглядят, как разрозненное нечто. С уходом из жизни Хосока отряд окончательно развалился. Оставалось надеяться, что охотники впредь озаботятся только своими жизнями и им будет абсолютно наплевать на самого Чонгука и Иде. В свою очередь, молодой священник собирался пойти с девушкой своим путем. Дрожа не меньше Иде, Чонгук положил голову той на макушку. Магическая истощенность и обычная физическая усталость взяли верх над ним. Он уснул беспробудным сном, в котором нет сновидений. Этот сон был подобен состоянию Иде, проспавшей целых два дня из-за магического истощения. Но в отличии от ее случая, он не успел окончательно исчерпать все силы, потому на восстановление не должно было уйти такое же количество времени. Это были последние его мысли перед тем, как окончательно потерять связь с окружающей реальностью.       Чонгук очнулся ото сна, когда пошевелив руками, ощутил резкую боль в запястьях. Открыв воспаленные глаза, он увидел тускнеющее небо на горизонте болот и пустую поляну. Руки его, связанные бечевкой за стволом ели, у которой он и заснул, страшно затекли. До парня долетали только редкое бульканье и треск ветвей над головой.       Голова Чонгука сильно болела, он с трудом сглотнул слюну и ощущал такой сильный холод, что зуб на зуб не попадал. Одежда за прошедший день успела немного подсохнуть спереди и теперь была слегка влажной. Он попробовал пошевелиться, но вместо этого из груди его вырвался кашель и тихий стон боли. Похоже болезнь одолела его первой.       — Он очухался! — с права раздался низкий грудной голос Тэхёна       — Раньше, чем мы рассчитывали, — вставил Чимин. — Эта папская подстилка крепче, чем я думал. Ну, тем интереснее ему будет подыхать!       Сухая констатация факта по сути своей, и Чонгук не сразу понял, что говорили именно о нем. Ход его мыслей был заторможен. Тело пылало от жара. Хотелось пить. В полубредовом состоянии он смог зацепить боковым зрением фигуры двух братьев, укладывавших что-то на коня и фиксируя это веревками. Значит они решили ему отомстить. Что ж, дождались таки своего часа. Осознание плачевного положения, в котором он сейчас оказался, привело Чонгука в движение. Теперь, когда парень был практически обездвижен и слаб, Иде оставалась без защиты.       — Сокджин, — слабо позвал он священника, надеясь на его благоразумие, но зов вызвал только еще больше боли в горле.       Пришлось замолчать на секунду, так как перед ним возникло одно сплошное темное пятно. Чонгук моргнул несколько раз, сумев таки различить стоящего невдалеке коня. На нем все так же что-то висело, словно мешок. Но то, чем это оказалось на самом деле, заставило его сильнее дернуться, получив долю повторных мучений. Переброшенной через седло его жеребца, была Иде. Голова девушки свисала вниз и с волос ее капала кровь. Она была неподвижна. Чонгук все еще не мог понять, как мог он допустить подобную ошибку, пока прямо перед его лицом не присел Сокджин.       — Извини, Чонгук, — заговорил он с явным сожалением в голосе. — Пока ты будешь защищать ведьму, отрицая в своем сердце ее причастность ко всем тем бедам и смертям, что случились с нами, нам не по пути. Без тебя, мы довезем ее быстрее. И, что не маловажно, останемся в живых.       — Нет… — Чонгук хотел выкрикнуть это, но отчаянное отрицание застряло на выходе.       — Я говорил тебе не поддаваться жалости к порождению сатаны, предупреждал тебя. Предупреждал…       Сокджин закачал головой и встал на ноги. Сожаление на лице священника не было притворным, ему действительно не хотелось прибегать к подобному, но доводы рассудка оказались сильнее совести. Убивать парня собственными руками или присутствовать при его убийстве он отказался, не смотря на все желание братьев отомстить, а вот оставить его на милость Божию, показалось не таким уж и страшным грехом. Если Господу будет угодно, он поможет Чонгуку избежать смерти.       — Ты подохнешь здесь, Чонгук! — Чимин сплюнул на землю.       Презрение и ненависть в его взгляде говорили о будущем Чонгука сами за себя. Через каких-то несколько десятков минут он оказался совершенно один. Шаги охотников быстро стихли. Подступившая паника, разыгравшаяся болезнь, все это делало Чонгука слабым. Сделав несколько попыток освободиться, он сдался, обессилено опустив голову на грудь.       Долгое время до него долетало по одинокое бульканье, далекий рев болот и собственное судорожное дыхание вперемешку с кашлем. Мысли о смерти и жизни, какой бы она могла у него сложиться не попади он в Ирландию, беспокоили его воспаленный лихорадкой разум, тяжелым грузом ложились на грудь, мешали дышать и собирались остаться с ним до последнего. В полубреду он поднял голову, в последний раз пошевелив связанными руками и замер. Перед ним, в сумерках стояла женщина, мерцали над топями огоньки. Похожие на далекое сияние свечей в окнах домов, где было тепло и могли быть люди. Они словно пытались показать ему путь, только он не мог за ними последовать.       — Луна должна утонуть, — долетел до его ушей едва уловимый шелест ветвей. — Утонуть…       Чонгука словно толкнули в пропасть. Он летел и видел белые стены католической капеллы, смотрел на золотое распятие у себя в руке. Золото чернело, покрывалось грязью, что капала, просачиваясь сквозь его пальцы. Видел лицо Иде, ее зеленые глаза и слабую улыбку. Услышал произнесенное девушкой «Святой отец» и его передернуло. Ясность ума вернулась, как и сила в руки. Он не мог бросить Иде. Он был ей должен.       Ночь почти наступила, сменив собой сумерки. Огоньки вдали никуда не исчезли и по прежнему мерцали над болотом, придавая ему сил. Чонгук стал тереть веревку о шероховатый ствол ели. Боль была ужасной, но парень сцепил зубы и продолжал с еще большим упорством. Через пару часов, молодой священник встал на ноги, сумел обломать одну из нижних веток и, уже с ее помощью, дело пошло чуточку быстрее. Острый обломанный конец перетирал бечевку намного увереннее. Однако и это заняло у него еще долгих три часа, прежде чем руки стали свободными.       Слабость никуда не делась, жар все еще не спал, поэтому Чонгуку пришлось присесть отдохнуть хоть немного. Парень растирал занемевшие конечности, потом умылся холодной водой из ближайшей глубокой лужи, чтобы охладить себя. Пока он пытался собраться с силами, ночь окончательно сомкнула вокруг болот свои объятия и погрузила все во мрак.       Чонгук двигался осторожно, наощупь, прислушиваясь к каждому звуку вокруг. Болото ревело в ночи, чавкало, стонало и всячески пыталось навязать мысль о безысходности и смерти. Найдя себе в потемках довольно длинную палку, парень тыкал ею в каждую кочку и лужу, проверяя глубину трясины. Ранее вполне хорошая дорога, сменилась сначала на узкую тропку. Потом и эта тропка стала пропадать, пока в конечном итоге не остались только болота. Каждый шаг мог окончится смертью, и каждый новый шаг приближал его к Иде. Чонгук не думал о том, что станет делать, когда доберется до охотников? Как он сможет отбить у них девушку? Его магия ведь еще не до конца восстановилась. Хотя для начала, ему необходимо было их догнать, а это казалось спустя пол ночи практически невозможным. Ко всем прочим напастям Чонгук осознал, что заблудился.       — Господи не бросай меня, — взмолился он. — Прошу не бросай, направь меня, — шептал священник сложив руки.       Но время шло, а дорога так и не была им найдена. Чуть ли не заплакав, Чонгук бессильно опустился на землю. Он порядком устал, был голоден, ломота в теле не ослабевала и жар не становился тише. Под ним чавкала лишь вода и грязь. Ему думалось, что он подвел Господа, оттого тот теперь оставил его. Служение Епископу, как и слова его, уже не виделись ему гласом Божим. Иначе как Отец всего сущего на земле мог хотеть смерти невинной девушки, что столько раз доказывала свою верность истинной вере? Спасение Иде — вот, что ныне казалось ему единственно верным решением за все время.       Яркие белые отсветы мелькнули перед взором, отчего Чонгук оторвал взгляд от своих ног. Сияющие точки кружились и мелко подрагивали, будто марево над водой. Подобное явление не казалось чем то простым или обыкновенным. Внутренне парень понимал, что ему стоит идти за ними. Свет огней непреодолимо манил.       Поднявшись на ноги, молодой священник пересилил себя и продолжил свой путь. Сколько бы он ни шел, огни не становились ближе. Время от времени они меняли свое положение и только. То сдвигаясь от него вправо, то левее. После еще часа такого пути, Чонгук почувствовал твердую землю под под ногами и стал различать непонятный шум. Звуки имели нечто общее с невнятным бормотанием толпы прихожан, что собралась в церкви на проповедь. Потом в этот непонятный гул вмешались поодинокие выкрики и лошадиное ржание. Охотники были уже близко, стоило поспешить. Еще через минуту-другую огоньки потухли и им на смену пришел свет от пламени костра, а бормотание усилилось. Огонь часто пропадал, словно его заслоняли собою. Чем ближе Чонгук подходил, тем нереальнее все происходящее ему казалось.       Он стал различать людские фигуры. Их было огромное множество и толпа эта походила на движущийся потревоженный муравейник. Толпа то и дело вскидывала руки и пыталась пробиться сквозь невидимую глазу преграду. Хлюпанье, рычание и прочие звуки стали намного отчетливее, заглушая рев болот. Наконец, Чонгук подошел настолько близко, что мог видеть выражения лиц охотников. Только тогда он остановился.       Иде нигде не было видно, зато гуление голосов напомнило ему предсмертные хрипы, издаваемые прокаженными и больными на тиф. Их не было видно полностью, но кое-что Чонгук смог таки рассмотреть. У одних нападавших не хватало конечностей, у других просвечивали внутренности, были видны кости бедра или ребер. Когда кто-то из них попадал в отсвет костра, то на лицах некоторых выступали черными пятнами пустые глазницы, желтели кости на сгнивших носах и виднелся неровный ряд зубов на безгубых ртах. Подобные раны и уродства не могли быть совместимы с жизнью. Более того в этой массе из тел были видны и очертания зверей. Например огромные рога лося или круп коня. Парень содрогнулся. Все это действо напомнило ему восставшего, казалось, из мертвых быка в амбаре и сказанные на это слова охотников насчет магии некроманта.       — Мы не выстоим!       Кричал Сокджин. Чонгук понял это сразу.       — Держи свой чертов щит, Сокджин, и не смей его уменьшать! — Тэхён резал и колол восставших из мертвых с поспешностью, однако те не падали и не отступали.       На теле охотника виднелись царапины и небольшие кровоточащие раны. Он быстро вскидывал руку, проникая ею за купол щита и так же быстро ее убирал, нанеся несколько ударов противнику и оставаясь более-менее невредимым. Костлявые пальцы мертвецов царапали, зубы кусали, у одних даже было оружие в виде испорченных ржавчиной мечей и кинжалов. Чонгук поежился. Страх и отвращение смешались в нем. Убить то, что уже умерло, казалось ему глупой затеей. Неужели всех этих мертвецов воскресила Иде? Но как?       — Нужно добраться до ведьмы и перерезать этой суке горло!!! — ярость в голосе Чимина, пронзила молодого священника насквозь.       Догадка о том, что Иде не находилась сейчас в зоне действия магического щита Сокджина врезалась в мозг, и парень стал всматриваться в толпу нежити усерднее. Внутреннее чувство, что эти существа некогда были людьми, сгинувшими в болотах, не покидало. О подобном явлении или силе, способной оживлять, он не слышал, даже не читал. Воскрешение мертвых… Это уже само по себе звучало кощунственно, видимо, именно поэтому о некромантах никто в церкви не заикался.       Отвлекшись на поиски фигуры Иде, Чонгук не заметил развернувшейся драмы внутри кольца обороны охотников. Тэхён, в пылу сражения, ступил за невидимую стену, сотворенную магией Сокджина, и безногий мертвец схватил его за голень. Охотник вмиг оказался на земле, вскрикнув. На этот крик оглянулись все, включая и самого Чонгука, замеревшего стоя по колено в воде. Чимин бросился к брату в самую гущу нежити, проигнорировав остерегающее восклицание Сокджина. Он с криком рубил коротким мечем все, что двигалось. Какое-то время Тэхёну удавалось держаться, и мужчина даже встал на ноги, отбиваясь от нападавших трупов, и Чонгуку казалось, что Чимин сумеет прорубить себе дорогу к нему. Но это изменилось буквально за секунду. Раз, и Тэхёна уже не было видно за толпой мертвецов, облепивших его. А спустя секунду послышался его предсмертный крик уже в стороне от дороги. Охотника оттащили к трясине.       — Тэхён!!! — истошно вопя, оставшийся в живых Чимин, вконец обезумел и стал рубить врагов еще отчаяннее.       Однако силы вскоре стали покидать и его, а численный перевес был на стороне мертвецов. Внутренние противоречия снова взыграли в молодом священнике. На мгновение он обрадовался подобной кончине двух братьев, вспомнив, как они оставили его связанного посреди трясины. Ненависть к ним потекла по венам, позволяя наслаждаться зрелищем полным отчаяния и безысходности, что еще совсем недавно наполняли и его сердце. Однако Чонгук быстро взял под контроль подобные мысли и пресек их на корню. Он пришел сюда не за этим. Ему нужна только Иде.       — Чимин, возвращайся сюда! — Сокджин все еще продолжал держать щит, с мольбой взирая на последнего своего союзника в этой борьбе. — Его не спасти! Нужно добраться до ведьмы…       — Нет!       Отчаянье, прозвучавшее в этом выкрике Чимина, заставило Чонгука поежиться. Он, наконец, увидел Иде. Девушка стояла все это время прямо у него под носом. Короткие волосы в свете пламени приобрели вновь свой рыжий оттенок. Лица ее Чонгук не видел, она стояла к нему спиной.       И пока Чимин все еще хотел добраться до брата, не подававшего признаков жизни, наплевав на все, Чонгук решил подойти к ней. Как бы не были жестоки охотники, только Бог мог судить и миловать. Не ему и не ей решать, кто из них выживет. Более того, молодой священник не хотел становиться свидетелем их смертей и невольным соучастником. Господь привел его сюда именно за тем, чтобы не дать согрешить Иде еще больше, ведь нет греха страшнее убийства.       Чонгук даже не задумывался, что и сам согрешил. Буквально вчера он сжег заживо больше десятка англичан, но вера, в которой он воспитывался, не ставила этих людей вровень с католиками, коими являлись охотники. А значит перед Богом он был чист, как и девушка.       — Иде, остановись, — сказал он, стоя всего в паре шагов от нее. — С них довольно…       — Иде? — Девушка обернулась к нему. Ее профиль теперь был отчетливо виден ему. На лице виднелись темные потеки засохшей крови, высохшие волосы слиплись. — Ты думаешь, что Иде могла решиться на такое?       Чонгук замер. Глаза цепко впившиеся в него были чужими. Более того сам голос звучал иначе, более властно, грубее и с издевкой. Это все еще было лицо Иде, но мимика и почти неуловимые перемены в жестах, подсказали Чонгуку, что с ним сейчас говорила та самая ведьма, о которой постоянно твердила девушка.       — Назови свое имя, — выдавил он из себя с замиранием сердца наблюдая, как от толпы отделяются несколько десятков мертвецов. Если Иде никогда не навредила бы ему, то эта ведьма вполне была способна. Чонгук попятился, ощущая как волосы встали дыбом на его теле.       — Я та, за которой вы так долго охотились, малыш, и имя мое тебе хорошо известно, — тот же голос теперь раздался у него в голове.       Ведьма смотрела на него, оценивая. В прошлый раз, в деревне, он смог найти способ подавить ее силу, возможно сейчас Чонгук был не менее опасен для нее.       — Где Иде? — спросил он, пытаясь пробудить в себе огонь магии, но отклик был очень вялым.       — Я — это она, — был ему ответ. Девушка отступила в сторону и освободила таким образом мертвецам дорогу к нему. Она знала, что после таких ее слов, он вполне вероятно не станет нападать на нее. — Я подарила ей способность быть мной, а она дала мне силы отомстить и наконец-то стать свободной. Ваш час уже пробил, посмотри наверх, священник…       Подобный приказ Чонгук уже не раз слышал, только сейчас не мог сообразить откуда. Парень вскинул голову вверх и увидел, как сквозь плотный слой облаков мелькнула луна. До полноты ей не хватало всего лишь одного маленького кусочка. Полнолуние скоро наступит и тогда сила окончательно проснется в Иде.       — Чимин, вернись! — окрик Сокджина вырвал молодого священника из оков, и он обернулся туда, где раньше был Чимин.       Охотник пропал. Оставшийся один Сокджин, выглядел скверно. Священник был готов сдаться. Чонгук не мог позволить убить и себя, а потому сконцентрировал силу только в одной руке и бросился на ведьму, рассчитывая на неожиданность. Он хотел всего лишь оглушить ее, заставить Иде очнутся и взять под контроль свое собственное тело, но последовавший следом сильный толчок отбросил его в сторону. Ударившись головой о камень, парень потерял сознание.