Луна утонула

      Странный холод привел Иде в чувства. Ей казалось, что она умирает. Голова гудела от боли, руки и ноги онемели до такой степени, что пошевелить ими она не могла. Перед взором возникли чьи-то ботинки. Комья бурой грязи покрыли их, настолько плотно, что цвет выделанной кожи было невозможно разглядеть.       Иде судорожно сглотнула. Звуки внешнего мира для нее казались далекими и она не сразу поняла, что произошло. Последним въевшимся воспоминаием был Чонгук и его успокаивающие поглаживания по спине. Как она оказалась лежащей по среди бескрайних топей? Иде боялась думать об этом.       Сверху кто-то несколько раз позвал ее по имени. В голосе говорившего чувствовалась вся полнота ненависти и страха, направленные на нее, но ответить Иде ничем не могла. Ее грубо пнули, переворачивая безвольное тело на спину, и только тогда Иде смогла разглядеть нависшего над ней Тэхёна. Охотник смотрел на нее. Долго. Безжалостно. А затем ушел, оставив сотрясаться от холода и боли. Умирать от горячки и измождения.       Перед Иде разверзлась серая бесконечность пустого неба, на котором уже была видна луна. Она звала ее, жалела и успокаивала. Редкие звезды служили маяками для разума. Внутри медленно просыпалась сила. Иде напрягла ладони, загребла ими влажную землю болот, совершенно не ощущая ничего. Холодный ветер обдувал лицо, но не спасал от жара охвативших эмоций.       Поймана. Захвачена. Истерзана. — Ты должна впустить меня… — некогда яркий и суровый голос умершей ведьмы, теперь звучал в голове блеклым подобием. — Если не ты сама, то я еще могу тебя спасти… — Нет, — простонала Иде, глотая жадно воздух из-за боли в висках, — я не позволю тебе навредить Чонгуку… — ведьма внутри зашипела на нее словно кошка. Она теряла силу вместе с Иде. — Только не ему…       Мысли о священнике придали немного уверенности. Иде повернула голову, желая увидеть его лицо, но поодаль она заметила только Чимина, разведшего костер, и сидевшего рядом с ним Тэхёна. Возле поваленного дерева, у самого края был еще кто-то, но на то, чтобы повернуть голову и рассмотреть , сил не оставалось.       Где же Чонгук?       Он оставил ее?       Бросил на растерзание охотникам?       Слезы стекавшие из глаз Иде были таки ми же мертвыми как и земля вокруг. А голос внутри все твердил и просил. — Эй! — окрик Чимина и очередной пинок в бок вернул Иде из горестных терзаний обратно.       Она перевела взгляд с луны на лицо охотника. Лицо Зверя, освященное яркими вспышками света от костра. Они словно обнимали и делали дьявольскими утонченные черты. Кто же из них двоих больший злодей? Кто здесь настоящий Дьявол? — Теперь ты будешь слушать меня, не так ли? — Зверь улыбнулся, и Иде улыбнулась ему в ответ. Охотник ударил по лицу каблуком достаточно сильно, чтобы Иде на пару минут потеряла сознание. Когда окружающий мир вновь появился перед глазами, боль в висках стала еще явственнее и надоедливее. Увидев, что ведьма пришла в себя, Чимин приставил свой сапог к тонкой шее вплотную, после чего надавил. Сначала слегка, затем сильнее, демонстрируя свою кровожадность. Мучая, но не убивая. — Чимин, оставь! Иначе заиграешься и убьешь! — это был голос Джина. Глухой и искаженный ее сознанием, она не сразу узнала его. Давление на горло пропало не сразу, но она смогла вновь дышать. Эти приемы с удушением очевидно очень нравились Чимину, и об этих пристрастиях охотника знал его брат. Техён грубо выругался и сказал Джину не вмешиваться. Из обрывков голосов, что доносились до Иде, было ясно — между ними двоими разразился спор. Чимин вынужден был отойти, чтобы вмешаться. — Впусти! Дай мне показать тебе на что ты способна… они будут молить о пощаде, когда ты примешь меня полностью… — Ведьма внутри по-сотому кругу принялась соблазнять.       И в этот раз Иде не стала противиться.       Рядом не оказалось никого, кто мог бы удержать ее от соблазна.       Болото — место гиблое. Глупый молодой лось, забредший сюда в поисках съестных веток кустарников, пара всадников, чьи лошади ушли в обьятия трясины и бесчетное количество путников, уведенных в глубины топей болотными огнями. Всех их Иде нашла здесь. Помощники, соратники, они избавят от пут и станут ее мечом. Спасители!       Бледный мотылек, трепыхавший поломанными крыльями в доме у моря, она чувствовала одновременно его жажду смерти и желание стать настоящим, живым.       Как только веревки, сковывавшие конечности, остались лежать на земле, а чувство превосходства затопило и отняло все остальные человеческие чувства, Месть и Обида заняли в ней куда более важные позиции и засели куда глубже, нежели любовь или прощение… Пусть тело было слабо, но внутренняя магия била через край, стоило только принять ее полностью, без ограничений и правил!       Смрад тины и разложения окутал Иде. Все вокруг охватила ночь. Барьер, установленный охотниками, мог сдерживать ее лишь временно, а их крики лишь подпитывали уверенность в своих силах. Рано или поздно эта жалкая магия иссякнет, и она доберется до всех троих. Утащит их на дно, утопит в грязи, где им было самое место!       Стоя в тени, словно боясь света, она знала, кем больше всего дорожил Чимин. Поэтому Тэхёна забрала первым… Утешаясь его страхом и быстрой смертью.       Стоя в тени, словно убийца, Иде утешалась истерическими попытками Чимина отбить и спасти. Она сжала руки, чувствуя ладонями, как ломаются его кости, как он захлебывается в боли и воде.       Стоя в тени, протянув руки к свету, Ведьма хотела получить долгожданную свободу. При этом грезя согреться или сгореть в пламени напротив. Управляя мертвыми, она готова была и сама с ними породниться.       Кто-то настойчиво звал ее и Ведьма обернулась. Еще один Зверь в человеческом обличьи стоял прямо напротив. Он молил ее отозваться, вернуться к свету. Жалкий, ничтожный… Ослепленная могуществом, Ведьма без сожаления отшвырнула его, как тряпичную куклу, что всегда лежала на кровати сестры… В доме у моря… Где пахло рыбой и любовью…       Нет!       Хватит!       Остановись!       Иде раскрыла глаза не в силах поверить в то, что натворила. Как она могла настолько ослепнуть? Не узнала…        Чонгук лежал неподвижно. Глотая истерику, готовую прорваться сию секунду наружу, она шла к нему. Под ладонями Иде, приподнявшими голову парня, текла горячая кровь, лицо Чонгука было бледным. А сам он практически перестал дышать.       Медлить было нельзя. Магия крови сработала тогда с Тэхёном, только потому что его раны были намного легче. Чонгука кровь животного не спасет. Сердце его к тому моменту уже перестало биться под ее рукой. Да и где она сейчас найдет здесь хоть одну лягушку?! Нет, обряд должен быть еще сильнее. В руках сам собой оказался ритуальный нож Чонгука. Иде громко вскрикнула, когда полоснула им свое запястье. Другой рукой вырыв в земле небольшую ямку, она стала смешивать грязь со своей кровью. Расстегнула мужской камзол, кое-где оторвав пуговицы. Ладонью Иде рисовала магические руны, что всплывали в подсознании, и губы шептали слова, которые, казалось, навсегда въелись в память. Теперь обряд совершала уже она сама, Ведьма внутри исчезла.       Под пальцами заструилась сила, сшивая вместе разорванные ткани, сращивая кости и восстанавливая кожу. Иде держалась из последних сил, борясь с тошнотой и слабостью. Отток магии проходил очень быстро, а перевязать руку и остановить кровотечение не было времени.       Ладонь Иде дрожа прикоснулась к оголенной коже на мужской груди, пытаясь ощутить толчки. Сердце Чонгука билось. Слабо, но уверенно. Последних сил ее хватило на то, чтобы перевязать руку. Настолько туго, насколько было возможно. После, Иде уже не сдерживала своих рыданий. Внутри нее было пусто. Казалось, что прощения не будет уже никогда. И в первую очередь она сама не сможет простить себя, ведь дороги назад больше нет…       Ведьма так и осталась сидеть подле Чонгука храня его сон до самого рассвета.