ВИА "Королева"

Заунывные завывания на тему светлого будущего, единства и тому подобного было не самым страшным, что новоявленному ВИА "Королеве" пришлось преодолеть. О, нет. Самым страшным (и самым приятным) было отыграть то, что они отобрали после перекура — в список вошли "39", "Лжец" и "За тридевять земель". Учитывая то, что "Лжеца" они не согласовывали и даже не играли, это был весьма рискованный ход. Но Ваня бы, пожалуй, не отказался еще раз посмотреть на людей, чьи выражения лиц в процессе их выступления сменяются со скучающе-скептических на неверяще-восторженные (он был готов поклясться, что кто-то даже подтанцовывал!). Особняком стояли лица серых костюмов из худсовета, которые на "Лжеце" переглянулись с видом, который нельзя было описать иначе, чем "пиздец, почему мы не втиснули более строгий договор". Но, в целом, Дикого все устраивало, даже необходимость вопить патриотические тексты (чувствуя себя фаталистом, он решил, что, видимо, так и надо и лишь согласно открывал рот). После репетиции к ним подходили многие артисты, спрашивая, что это и точно ли им разрешили это играть. Но Дикий вместе с Маем высматривали лишь серые костюмы с Чтецом. Те не замедлили появиться. -Так-так, дорогие, - заявил Федя, только заметив приближающуюся делегацию. - Мы условились, что и на грядущие песни вы не претендуете. Откуда вы знаете, что новую мы не сочинили на перекуре? -Вы весьма талантливы, но... - Родя гневно зыркнул на этом моменте и серые костюмы, сраженные этим, заметно сдулись. -Соглашусь, всем это понравилось. Но что дальше? - продолжил Червонец. -Это песня о том, как нехорошо лгать. Разве она может кому-то не понравиться? - крайне деликатно спросил Борис. Червонец задумался. -Да, но... -Согласитесь, октябрятам говорят, что лучше правда, чем ложь. Пионерам говорят, что лучше правда, чем бездействие. Это хороший пример, - тем же деликатным тоном Боря продолжал убеждать подошедших партийцев. - Вы знаете ту историю, где мальчик кричал о волках, но он так часто это делал, что когда пришли волки, ему никто не помог. -Хм, - Чтец изящно почесал нос. - В ваших словах есть здравый смысл, так что на сегодня вы победили. Но впредь... -Ух, боюсь... - синхронно протянули Дикий и Портной, посмотрели друг на друга и расхохотались. Серые костюмы синхронно сморщились в пренебрежении. *** -Чуваки, - Федя был серьезен донельзя, - Мы сейчас доводим до совершенства то, что готовы записать, а потом будем бацать нечто, что нам дадут. Дикий, договоришься? Ваня промычал что-то весьма неопределенное. -Ну, еще бы, - резюмировал Родион, - После этой басухи Дикий наш. В ответ Иван перебрал весьма определенный пассаж. -Так что давайте, не зря мы спиздили бас-гитару! - проорал Федя и сел за синтезатор. Сложно сказать, что за два дня, оставшихся до записи, они сделали. Проще было сказать, что они не сделали. Они точно не звали Пашу Мутного, потому что своим нытьем он бы все испортил. Зато в последние часы последней репетиции перед записью они пропустили появление Маяши. Заметили они его только после того, как Боря с Ваней отстали от своих гитар. -Взвейтесь кострами, - отдал честь Яков. -Синие ночи! - проорал в хэд Родя, от чего вышесказанный хэд чуть не прилетел ему по лбу. -Как успехи? - неторопливо продолжил Майами, вынимая фляжку. Глаза музыкантов опасно загорелись. -Как ты вышел на Чтеца и почему он тебя так боится? - спросил в лоб Дикий. Яша несколько оторопел. -Как-как... Мы с товарищами обеспечиваем весь Кремль алкашкой. -И ты молчал? - укоризненно заметил Родя. Маяша отвел глаза. -Ты выпил перед тем, как к нам заехать, поэтому и признался, - заключил Федя, подходя к Якову и хлопая его по плечу. - Если что, все сдохнем в застенках КГБ, расслабься. -А что такого страшного в... - прошептал Боря, но тут же был оборван Родей: -Мыслепреступление, друг мой! Молчи и давись джином! -Я тут, кстати, джин привез, - тихо пробормотал Майами, пододвигая флягу к центру стола. *** В тот момент, когда они вошли в студию, Дикий, осмотревшись, понял, что их взяли за яица мертвой хваткой. Студия была хороша. Огромный зал для записи, куча инструментов, обширный пульт. Все, что нужно для счастья. Тем не менее, Родя, подумав, спросил: -Мы же экспериментировать хотели, нет? -Хотели, - подтвердил Боря. - Но кто нам позволит. -Мы и позволим! - Федя решительно прошел к инструментам, оглядел это великолепие и выдернул балалайку за гриф: -Давайте соло на балалайке в начале "Тридевяти земель" заебашим, а, Май? - и для пущей убедительности щипнул пару струн. Балалайка отозвалась тревожным дребезжанием. -А ебашь, - раздался голос Роди откуда-то из глубин студии. - Зацените, тут ксилофон! И эти... Испанские ложки! -Это кастаньеты, Родь, - вяло поправил Ваня. -Да хоть кастет, хоть кастрюля. Главное, тут ксилофон! - Портной начал отстукивать "Лжеца" на кислотно радужном ксилофоне. Ртутный подхватил ритм, похлопывая по корпусу балалайки и подпинывая ногой трубу. -Стоп, народ. Может, согла... - было начал Май, но его оборвал вопль "Вухуу!" от Портного, избравшего в качестве альтернативы бас-бочке тубу. -Может, и согласуем, - вздохнул Дикий, кладя Боре руку на плечо. В дверь деликатно постучали, но, так как в студии стоял шум, гам и полнейшая какофония (Родион слишком сильно пнул тубу и она снесла несколько инструментов рядом), стук услышал только Ваня и, вздохнув, пошел открывать дверь. За дверью предсказуемо стояли Чтец и "серые костюмы". За ними виднелся еще один смутно различимый силуэт. -Смотрю, уже осваиваете инструменты. Мы принесли вам тексты и ноты. Думаю, вы знаете, что с ними делать. А это Владлен и он ваш звукорежиссер. Владлен сухо откашлялся и зашел, протиснувшись мимо "серых костюмов". -День добрый. Инструменты не ломать, оборудование тоже. Пленку зря не тратить. Если нарушаете правила, то что сломаете или потратите, вычитается из гонораров. Федя хмыкнул, но ничего не сказал. В общем-то, предупреждение было сделано не зря — в процессе первого дня записи они чуть не переломали все стойки (Владлен очень громко ругался — его можно было слышать даже за закрытой дверью, ведущую в будку с пультом) и Портной успел раздербанить принесенные палочки, что его весьма расстроило. Но к концу дня они наконец смогли добить две песни — многострадального "Лжеца" и "Тридевять земель". Даже начали пробовать отыграть нечто, что им спустили сверху. Часов в 9 вечера к ним вернулся Червонец, правда, уже без товарищей-партийцев. Послушав материал, он одобрительно кивнул, показал большой палец и ушел. Владлен включил громкую связь и просипел (его горло явно не справлялось с объемом криков и ругани): -На сегодня все. Завтра так же, к 9 утра. Парни переглянулись и начали собираться. Уже на выходе из студии Борис, задумчиво повертев в руках листы с текстом и нотами, произнес: -Вроде как все весьма неплохо, но, боюсь, что-то вот обязательно пойдет не так. -Не каркай, бриллиант моего сердца, - беззаботно отозвался Федор, вышагивая к метро. - Прорвемся.