ВИА "Королева"

Остаток недели, выделенной на запись, прошла примерно таким же образом — ранний приезд в Москву, дуракаваляние и переписывание кусков, которые им чем-то не угодили и затем позднее возвращение домой. На пятый день ребят у дома поджидал Мутный, явно горя желанием узнать, какого хера в субботу они не устроили очередной «восточный базар», как это ласково называл Родя, но Федя заткнул его одним взглядом, напоследок бросив «В пятницу вечером обсудим». Паше ничего не оставалось, как вздохнуть, матернуться и свалить в закат. На седьмой день Дикий нехотя признал, что они на пределе. Еще бы — ранние подъемы вкупе с 12 часами в студии каждый день, плюс споры о новых песнях и старых чуть ли не до 4 часов утра целую неделю были несколько тяжеловаты. Родя спал, опершись спиной о бас-бочку, Федя дрых у него на одном плече, Боря — на другом. Ваня отчаянно зевал, сидя за роялем и пытаясь на нем наиграть назойливый мотив, вертевшийся в голове как можно тише, чтобы не разбудить друзей. Хотя, даже если бы в студию ворвался весь второй белорусский фронт, они вряд ли бы проснулись — слишком устали. Подумав, Иван решил выйти на улицу и немного прогуляться рядом со студией. Это было весьма опрометчивым решением — на улице лил дождь и Дикий заметил это только после того, как отошел от входа на десяток метров. Глубоко вздохнув и постучав себя по голове, он повернул обратно, забежал под козырек и закурил. -Я смотрю, вы здорово зашиваетесь, — раздалось сбоку. Ваня повернулся и увидел Владлена, так же неторопливо смолящего под козырьком в метре от него. -А, ну… Это так. Пустяки, — махнул рукой Дикий. -Очень заметно. Твои товарищи валяются там, как будто всю жизнь не спали, — скептически посмотрел на него Владлен. Иван вздохнул: -Просто не выспались. -Ну, как скажешь, — пожал их звукорежиссер плечами и затушил бычок об ободок мокрой мусорки. — Ты бы сам поспал. Нехрен сторожить их как мамка. Я вас подниму через пару часов. Дикий сощурился, но кивнул. Владлен удалился обратно в студию. -И откуда столько заботы… — пробормотал Ваня, выкидывая прокуренную до фильтра сигарету. Но все же прошел в студию, лег на диван и закрыл глаза. Его мгновенно сморило. *** -Подъем, товарищи музыканты! Песни сами себя не запишут! — раздалось откуда-то издалека. Федя попробовал открыть глаза, не смог и издал стон. -И нехуй тут скулить. Сидеть с вами до полуночи я не собираюсь, а уже 5 часов вечера. Наконец до Ртутного дошло, что они в студии и он отрубился на… плече Родиона? И частично на бас-бочке, судя по тому, как неприятно ее обод упирался ему в спину. Продрав глаза, Федор посмотрел на Родю. Тот еще спал, открыв рот и откинув голову. С другой стороны на нем безмятежно сопел Боря, закинув свои длинные конечности на обоих друзей. Федя хихикнул и начал выпутываться из сплетения рук и ног. Пару раз они засыпали друг на друге все вместе вповалку в гараже после очень долгих возлияний, но это было немного по-другому. Сейчас же это было… как-то привычно даже. Хотя иногда Федору хотелось настучать по голове своим товарищам, когда они фыркали в ответ на его идеи или же оспаривали их, он вряд ли бы хотел, чтобы он играл и жил с кем-то другим. -Тебе помочь? — раздался голос Вани сверху. Ртутный поднял голову, благодарно кивнул и принял протянутую руку. -Шатает пиздец как… — проговорил Федя, пытаясь встать прямо. -Спасибо, дорогой. Ты сам-то спал? Дикий неопределенно кивнул на диван. -Рота, подъем! — снова раздалось по громкой связи. Борис подскочил и ударился о барабан. -Мать твою ж перемать… — воскликнул их гитарист, потирая ушибленное плечо. — Сколько мы спали? -Вы спали 5 часов, чудилы, — прогремел в ответ Владлен по громкой связи. -Ваш басист поменьше, потому что сидел и трясся над вами как наседка. -Какая еще насадка… — пробурчал Родион, тоже просыпаясь и пытаясь нашарить опору, чтобы встать. -Родь, уши бы прочистил, — беззлобно отозвался Федя. — Разогреваемся и продолжаем. -Сигарету бы! — взмолился Родя, шаря по карманам. — И воды. Или водки. -Без алкогольных напитков, — отрезал Владлен. -Собирайтесь, тряпки, солнце еще высоко. Федя ловко выудил сигарету из пачки, которую наконец нашел Портной (и схлопотал за это от барабанщика подзатыльник), вальяжно прошел к пианино и плюхнулся на стул, доставая зажигалку. -Ну-с, господа. С чего мы начнем? С заунывной херни или херни повеселее? -Повеселее, — откликнулся Боря, поднимая свою Зорьку и накидывая ремень на плечо. Дикий показал большой палец и отвернулся к басухе, проверяя, насколько хорошо она настроена. -Ага, — вяло поддакнул Родион, усаживаясь за барабаны. -Только мы унылую херню утром закончили, так что выбора у нас нет. -Ну надо же создать иллюзию выбора, которого у нас и впрямь нет, — драматично пожал плечами Федя и повернулся к клавиатуре. Через пару часов «херня повеселее» в голове Ртутного превратилась в «полный отстой». Ему начало казаться, что вся их затея с покорением советской эстрады обернется чем-то… весьма сложным. Как минимум. Особенно с учетом того, что им необходимо поддерживать видимость того, что они настроены патриотично, поддерживают партию и дышащего на ладан генсека. Хотелось выбежать на улицу и кидаться камнями в окна студии или забраться на мавзолей и орать оттуда какую-нибудь песню, да позлее. На этой мысли Федор упал на клавиши головой. Рояль отозвался какофоническим дребезжанием. -Федь, ты в порядке? — настороженно спросил Май, подходя к вокалисту и похлопывая его по плечу. Ртутный зарычал и поднял голову: -Я заебался, парни. Сейчас финальный прогон перед записью и все. Ребята повиновались и они домучили несчастную песню. В какой-то момент Федя почувствовал, что его не то вывернет от очередной пропетой строчки про товарищество и путь к мечте, не то зубы сведет. -Отлично! Слушать будете? — спросил Владлен по громкой связи. Парни синхронно отмахнулись и начали собираться. -Я не могу это больше слушать. Я не представляю, как это мы играть будем, — устало пробормотал Родя, запихивая палочки в вещмешок и проверяя наличие всех экстренных пачек сигарет. -Спасибо, Владлен! — крикнул Борис, выходя из комнаты. За ним гуськом потянулись остальные, кивая на прощание. Они в молчании доехали до Ленинградского вокзала и загрузились в электричку. Вагон был абсолютно пустой, но осторожность лишней никогда не бывала, так что Ртутный, недолго думая, поманил к себе остальных, чтобы они скучились поближе и произнес: -Не знаю, что вы думаете об этом, но нам придется ебать как тяжело. Особенно если мы планируем дальше проталкивать свои песни. -Поддерживаю, — ответил Дикий. — Записывать это было ужасно, хотя, я думаю, это не самое худшее, что нам могли спустить. -И что мы делать будем? — спросил Родион, поправив вещмешок. — Бунтовать мы не вправе, парни, нас заметут. Это как минимум. И альтернативы нет, только эта обучая «Мелодия» или же «кости» и квартирники. Но это чревато, с нашим-то послужным списком. Насколько я слышал, там, — он сделал страшные глаза, — весьма живописные застенки, с кучей, кхм, инструментов и приспособлений. -Ты о ч… Ааа… — печально протянул Боря и устало сел на скамейку. Электричка задребезжала, останавливаясь на какой-то станции. В вагон зашел лохматый парень и заметив их группу, подошел к ним и сунул листовку. -Удача любит храбрых, — сказал он, отходя от них и направляясь в следующий вагон. Федор недоуменно уставился на листовку, но все-таки решил прочитать. На сероватой бумаге печатными буквами были написаны день и время, а также несколько имен и названий. — «Аквариум»? — недоуменно спросил Боря. — «У Оси найдешь маршрут»? -Это подозрительно, — резюмировал Родион. — Надо проконсультироваться с Маяшей. Они доехали до Калининграда как на иголках и чуть ли не бегом кинулись к гаражам. Там их уже ждали Мутный и Яков с Машей. Паша только повернулся к ним, как Портной его отпихнул, схватил за локоть Маяшу, в то время Ртутный увлек за собой Машу, и они залетели в гараж. Боря сочувственно пожал плечами, прошептал «Прости, пять минут» и они закрылись. -Нам дали вот это, — хлопнул листовкой по столу Дикий. — Знаешь ли ты об этом что-то? И давно ли на квартирники зовут в электричках? От Федора не укрылось, как Маша слегка побледнела и чуть отошла назад. -Маш, милая… Ты что-то знаешь, так? — осторожно спросил он, подходя к девушке. Та вздохнула и кивнула. -Забелина, второй дом. У нужного подъезда будет роза. Третий этаж. Пароль вам сказали. -Ты даже не спросишь, кто нам это дал? — настороженно спросил Борис. -Это Тимур. Я… Я его попросила подкараулить вас, когда вы будете возвращаться, потому что вы всегда на одной и той же собаке ездите. Подумала, что вам стоит наконец влиться, — нервно прошептала Маша, опустив голову. -Тимур? Уступин? — переспросил Родя. Осина подтвердила кивком. — Вашу ж… Я его и не узнал даже! -Вы о ком? — непонимающе спросил Дикий. -Тимур — наш давний знакомый, — начал объяснять Федор, размахивая руками. — Мы общались с ним в то лето, когда ты поехал в «Артек», а потом он куда-то запропал. -Пять лет прошло… — протянул Боря. — Немудрено. -Точно, — нахмурился Ваня, — Вы тогда начали задумываться о музыке вроде как, но меня пока не брали, потому что я, видите ли, мелкий был. Даже после твоего дня рождения, Май, когда мы устроили тот мини-концерт и вы меня споили, для чего, видимо, я был не мелкий. -Прости, — примиряюще поднял руки Борис, — Но сейчас же все иначе. И да, мы пробовали с ним играть немного, в оркестре. -Ты все еще пиздюк, Ванечка, — ехидно заметил Федя и обнял басиста. — Но, по крайней мере, наш пиздюк. Судя по вздоху над Фединым ухом, Ваня закатил глаза, но все же неловко похлопал его по спине. *** Выслушав очередную порцию бубнежа от Мутного, Федя клятвенно его заверил, что завтра в 8 утра они будут как штык с товаром. Иван лишь нервно усмехнулся и погладил бас-гитару по грифу. Он и впрямь весьма сильно утомился за прошедшую неделю и, хотя дневной сон немного вернул ему сил, а сегодня они закончили в половину восьмого, а не в 9, Дикий все равно чувствовал себя вымотанным. Он видел по лицам остальных, что они тоже не ахти какие свежие и энергичные, но понимал, что им сейчас нужно расслабиться. Поэтому, подумав, он выудил с этажерки колоду карт и спросил: -Ну, что? Сыграем в «Дурака»? -Можно, — сказал в ответ Майами, роясь в своем неизменном дипломате. — Потом я вам покажу одну игру, мне товарищи из американского посольства ее дали. Говорят, хорошая игруля. Тоже с картами. -Две партии, и покажешь, — пообещал Родя, раскидывая карты. После трех партий, полфляги виски и сбежавшего Паши Мутного, который проиграл сотню и два щелбана, Яков торжественно водрузил на стол колоду с надписью «Uno» на рубашках. -Это тоже карты, как вы видите… Смотрите. Нужно класть карту того же цвета или другого, но с тем же номером или знаком. Можно еще менять направление хода или запретить следующему игроку ходить… Пока Маяша объяснял правила и что значат карты, Иван откинулся на спинку стула, потягивая виски. Рядом Федя нежно обнимал Машу, они вдвоем следили за разъяснениями Якова. Родя даже надел очки, потому что даже на столь небольшом расстоянии в приглушенном свете он не видел практически ничего. Боря, задумчиво подперев щеку кулаком, смотрел на карты, пытаясь запомнить. -Итак, ясно? Сыграем пробную? — завершил Яков, окидывая взглядом собравшихся. Все закивали. И, как ни странно, игра их захватила, особенно когда Родион придумал алкогольные правила, означавшие, что на пропуске хода пьют все, кроме пропустившего, а когда приходит время брать дополнительные карты, этот человек пьет один или два раза — в зависимости от того, нужно ли ему взять две карты или четыре. -Панталоны твоей бабки, Вань! — завопил Федя с непередаваемым выражением лица, когда ему пришли сразу три карты на взятие четырех карт. Все расхохотались, кроме Федора, который продолжал сидеть памятником самому себе. -Жаль, не заснять, — шепнула Маша. -У меня тут вообще-то фотоаппарат был, — заметил Боря и потянулся к этажерке. — Федь, так и сиди. Достав «Зенит», он быстро подкрутил объектив и нажал кнопку спуска. -Идеально, — прокомментировал Родион. — Только не забудь проявить. -Все вместе и будем проявлять, — улыбнулся Иван. — Кстати, Ртутный, ты две карты не добрал. Федя разочарованно вздохнул и потянулся к колоде. Маша, загадочно улыбаясь, положила карту со стрелками, означающую, что направление хода меняется. На это Федор просиял, чмокнул свою девушку в щеку и дьявольски расхохотался: -Ну, держись, пиздюк… -Я же просил меня так не называть! — обиженно воскликнул Ваня, наблюдая приземлившуюся на стопку карту «+2». — И нет, я не возьму, лучше пусть Боря возьмет, — и водрузил свою такую же карту сверху. -Жестокий, жестокий мир. Я больше тебе не дам играть на «Красной заре», — развел руками Май, забирая свои четыре карты. -Больно надо было, — пихнул его Дикий, посмеиваясь над Родей и его расстроенным писком — ему прилетело от Маяши такой же картой «+2». -Это замечательная игра, Маяш, спасибо, — поблагодарил Борис Якова, пока Родион клялся нести месть за столь жестокую подставу.