***
Полковника разбудили звуки спора. Некоторое время она лежала с закрытыми глазами, слушая, как коллеги решают куда ее везти, обсуждая разные варианты с точки зрения их безопасности. В конце концов Галина не выдержала и села, протирая глаза левой рукой. — Отвезите меня в ФЭС, — с трудом произнесла она разбитыми губами. — Как скажешь, Галя, — кивнул майор, радуясь что начальнице немного лучше. Когда они доехали, Рогозина пришла в себя настолько что, выбравшись из фургона, попыталась отстраниться от коллег. — Я сама. Все нормально, рука только болит… — До морга доведем, там осмотрим, — возразила подруге Валентина. Едва полковник показалась в здании, как к ней кинулись сослуживцы, словно проверяя, она ли это? А если она, то жива ли? А если жива, то цела ли? — А ты беспокоилась! — сказал Холодов Амелиной. Но по его лицу было видно, что он тоже не надеялся застать полковника в живых. — Ребята, все хорошо, — постаралась успокоить подчиненных Рогозина, но когда кто-то задел ее правую руку, невольно застонала. — Отойдите все! — скомандовал Селиванов. — У нее или вывих, или перелом. Потихоньку они втроем добрели до морга, оставив коллег ждать за его закрытыми дверями. Там Борис и Валентина стянули с полковника сапоги, сняли одежду, бережно уложили и начали ее осматривать. Подбитый глаз и разбитая губа, синяки и ссадины — мелочь. Правая рука была травмирована серьезно. Перелома не было, но вывих в плечевом суставе наличествовал. Рука висела плетью, и двигать ею пострадавшая не могла из-за сильной боли. — Вывих надо вправить, а то рукой владеть не будешь, — пояснили полковнику патологоанатомы и попросили: — Опусти руку вниз, пусть повиснет, надо подождать, когда под действием веса руки расслабятся все мышцы. Галина согласно кивнула. — Возьмите у меня кровь, — попросила Рогозина. — Нужно будет сделать развернутый биохимический анализ, я потом объясню почему… — Хорошо, сейчас сделаю, — ответила Антонова.***
Тем временем прошло уже с полчаса и Николай Круглов не выдержал. Он сначала постучал в дверь морга, потом тихонько приоткрыл и заглянул. Галина в одной рубашке лежала на кушетке, а около нее хлопотали Антонова и Селиванов. Борис что-то делал с рукой полковника, а Валентина держала подругу. Галина молча терпела боль под руками коллег, только губы иногда болезненно сжимались, а прекрасные серые глаза закрывались. — Ну-ка! — поднатужился Селиванов. — Валя, подержи. Борис ощупал пострадавший плечевой сустав начальницы. Он плавно потянул руку, прилагая изрядную силу, а потом вдруг резко повернул в сторону. Полковник глухо застонала. — Галя, тебе больно? — поинтересовалась Антонова, помогая подруге. — Терпимо… — стиснув зубы, ответила Рогозина, но было видно, что ей очень больно. — Коля, раз уж ты пришел подержи меня, пожалуйста… Николай кивнул и встал около кушетки, взяв полковника за здоровую руку. — Продолжайте, — велела патологоанатомам Галина. — Давайте делать каждый свое дело. Вы — врачи, извольте делать свое дело: вправляйте вывих. Я — больная, и я тоже буду делать свое дело: стонать. И наплевать вам на меня, поняли? Селиванов снова поднатужился, Валентина помогала ему. Раздался не то хруст, не то скрежет. На глазах у полковника выступили слезы, от боли она закусила нижнюю губу и сильно сжала руку майора: «Ч-ч-черт!». В плече хрустнуло, головка плечевой кости вправилась. — Да сколько можно её мучить? — воскликнул Николай и вдруг заметил какие у всех троих счастливые лица. Тогда он тоже обрадованно улыбнулся, поднес левую руку Рогозиной к своим губам и поцеловал несколько раз. Он нежно погладил ее по щекам, вытирая капли слез. — Молодцы! — поблагодарила Галина. — Вправили — лучше не надо… Теперь — шину! — Да лечить надо чужих, незнакомых, — говорил Борис, продолжая манипуляции с рукой полковника. — А когда свой человек стонет, больно ему, так уж впору самому взвыть и убежать!.. — Вот не думала, что вы меня так обожаете! — поддразнила его Рогозина. Селиванов наложил шину и подвесил руку полковника, обездвижив её. — Готово! — сказал он. — Удобно? — Да, спасибо, — кивнула Рогозина. — Мне уже не больно, почти… Я даже радоваться должна, страшно повезло — ничего не придется подписывать… — Извольте радоваться, она расписываться не собирается, — шутливо набросилась на подругу Валентина. — А что у тебя и растяжение, и разрывы есть, и внутреннее кровоизлияние большое и подозрение на сотрясение, — про это ты не думаешь? — Ребята, — улыбнулась полковник. — Как же я рада что снова с вами! С помощью майора она села на постели. После вправления сустава Галина сразу повеселела и бодро поднялась. — Ты погоди вскакивать, — остановила ее Антонова, помогая подруге надеть халат. — На несколько дней тебе покой нужен. Голова не кружится? — Валя, у меня в глазах темно от голода, — призналась Рогозина. — Есть ужасно хочется. — Пойдемте обедать, — предложил Николай. — Наверно уже стол накрыли. Длинный стол в буфете был уже заставлен. Галине освободили место на диване и все дружно приступили к еде. Неловко держа ложку в левой руке и набирая пол–ложки супа, Рогозина ела медленно и осторожно, стараясь не задеть место выбитого зуба. Забываясь, она иногда пыталась двигать правой рукой и морщилась от боли в суставе. Вид у начальницы был неважный, но держалась она спокойно. Было заметно что ей уже намного лучше и с ней наконец-то можно побеседовать о произошедшем. Рогозина сама спросила коллег, что же случилось. К своему большому удивлению из их ответов она узнала где и когда произошел таинственный взрыв, после которого ее считали погибшей. Выслушав коллег, Галина стала рассказывать. Сотрудники решили чтоб не очень волновать полковника для начала предоставить ей поведать обо всем самой, с остановками и паузами, и не задавая никаких пристрастных вопросов. Галина понимала всю важность этой беседы и мучительно старалась припомнить все подробности, пока у нее не разболелась голова.***
Ночью в ее купе кто-то пробрался. Спящей ей набросили покрывало ей на лицо, Один человек уселся ей на ноги, а другой перехватил руки. Пришлось принимать бой. Отчаяние и ужас придали Галине сил. Она действовала на инстинктах, словно во время уличной драки. Резко рванулась и выдернула ноги из-под одного напавшего. От неожиданности второй отпустил ее руки. Соединив пальцы свободных рук, Рогозина ударила его по голове. Это был миг ее торжества. Всего лишь миг. Увы, быстро вскочить не получилось, затекшее от неподвижности тело с трудом повиновалось. Через мгновение она и получила резкий удар в челюсть и снова очутилась в тисках. Во рту появился сладковатый привкус крови — зуб выбили. Полковник выплюнула на пол кровавый сгусток. В руках одного из нападавших мелькнул шприц. Укол. Все поплыло перед глазами. Женщина изо всех сил пыталась сопротивляться, но неизвестное вещество оказалось сильнее… Последнее что Галина смогла увидеть то нападавшие склонились над ней. Это были какие-то девушки или женщины — он не могла толком разобрать сквозь дурноту. Судя по разговорам нападавших между собой, они не ожидали ее сопротивления. И одна была недовольна тем что другая ударила полковника. Но эта картина была мимолетной, и Рогозина не успела разобрать деталей и узнать голоса, но тем не менее могла поклясться, что один из них показался ей знакомым. Потом в голове словно взорвалась граната, и Галина потеряла сознание…