К черту любовь!

      Оксанка сидела, подперев подбородок, и хмуро смотрела на меня. А я… А что я? Я сидела напротив с выражением вселенской печали и обиды на лице.       — И ты говоришь, что вы трахались полночи, а потом ты ушла? — Кондратьева вздохнула уже, кажется, раз в двадцатый за тот час, что была у меня, слушая историю вчерашнего вечера.       — Угу. Она предложила остаться, но, Оксан… Я же не шлюха.       — Шлюх в пентхаусах не оставляют, к слову, — подняла бровь подруга.       — Да не в этом дело. Каждый раз это будто… Как нам Томка про своего Лешу, помнишь, рассказывала?       — Томка? — нахмурилась Оксана, усиленно шевеля извилинами. — Леонтьева? Одногруппница?       — Да! Помнишь, она полтора года встречалась с этим придурком, мы ей все твердили одно и то же — что ему нужен только секс, что он ведет себя с ней как с уличной девкой и так далее?       — Ну? — Оксанка явно не понимала моего сравнения.       — Что «ну»?! Я — Томка! — сделала я очевидный, на мой взгляд, вывод.       — Но… — Кажется, у моей подруги не хватало «оперативки», чтобы понять ход моих мыслей. — Томка с ним встречалась. А вы не встречаетесь. Или я чего-то не знаю? Боже, вы что, встречаетесь? Ты влюбилась?! — ужаснулась Оксанка. — Я же говорила, Ира! Я предупреждала, что жизнь нимфоманки — не твоя история!       — Никто ни в кого не влюбился. Я просто говорю, что она повела себя ужасно, предложив мне остаться в отеле совершенно одной. И, черт, меня бесит, что как только ее пальцы покидают мою вагину, так она сразу становится холодной сукой и начинаются привычные «Ирина Николаевна», «вы»… Будто мы не трахались только что, как бобры!       — Бобры? — Оксанка подняла бровь так высоко, что я удивилась ее лицевой гибкости.       — Ну, бобры, кролики, неважно, — помахала я рукой. — Просто меня это бесит. Блин, ты только что занималась со мной сексом, так какого черта ты мне выкаешь?! — возмущалась я.       — Ну, она странная, — пожала плечами Оксана.       — Она — само зло! — с негодованием выплюнула я.       — Но вы просто спите, Ир. Ты не можешь от нее ничего требовать…       — Да кто от нее что требует?! — перебила я подругу. — Кому она нужна, требовать от нее что-то?! Я просто прошу уважения! Это так много?!       — Ладно-ладно, я поняла, — успокаивающе похлопала меня по руке Оксана. — И что ты намерена делать?       — Понятия не имею, — вздохнула я.       — На чем вы разошлись? Ты молча ушла?       — Угу. Почти, — фыркнула я.       — Почти? Это как? — не поняла Оксана.       — Послала ее в жопу и ушла.       — В жопу?!       — Ну, в задницу, не суть. Хотя она заслуживала и более далекого адреса.       — И что, думаешь, она оставит это незамеченным? Ты же знаешь, какой она мастер придумывать планы мести. Сама мне рассказывала.       — Да знаю, — вздохнула я. — Посмотрим, что я могу сказать? Может, она вообще уволит меня завтра. А я сижу переживаю.       — Ты хочешь уволиться? — осторожно поинтересовалась Оксанка.       — Я — нет. Ну, мне нравится моя работа. И зарплата моя мне нравится. Я не знаю, где еще столько платят. И у меня кредиты… Да и к Волжак я, честно сказать, уже привыкла. К ее заскокам. Хотя иногда мне ее придушить хочется, честное слово!       — Может, вам поговорить? Или перестать спать?       — Спать с ней мне тоже нравится, — покачала я головой. — Я себя так по-другому чувствую с ней всегда. И мне это… Ну, это здорово. Мне не нравится, как я себя чувствую ПОСЛЕ того, как сплю с ней.       — Вот об этом тебе и нужно поговорить. Вам нужно, — настаивала Оксанка — сторонница мирных переговоров и поисков компромиссов.       — Ей — точно ничего не нужно, — проворчала я. — Ее все устраивает.       — Значит, тебе нужно.       — Эх, Оксан, если бы все было так просто, — тяжело вздохнула я.       — Все будет хорошо, я точно знаю, — улыбнулась Оксанка, и немного этой улыбки передалось и мне.       — Да. Обязательно.       — Главное, помни свой план — к черту любовь! А то будет еще хуже, — предостерегла подруга.       — Конечно, — кивнула я. — К черту любовь! И эту суку на сегодня — тоже к черту! — воинственно подняла я руку вверх, неожиданно понимая, что уделяю Волжак слишком много внимания. Слишком много.

***

      В понедельник я сидела на работе с самым умным, холодным и сосредоточенным лицом, какое только сумела изобразить. Не хотела подавать вида, что я обижена, но и улыбаться Волжак во всю челюсть я тоже не собиралась. Правда, она и не очень смотрела, с каким видом я сижу. Ей, кажется, вообще было не до меня — выглядела Волжак плохо. А если точнее — очень хреново. Похоже, нашу стальную леди не боятся только вирусы острых респираторных заболеваний. И по всей видимости, какая-то зараза добралась до нее. Ну что удивляться, люди болеют и летом, и зимой. Правда, нормальные люди отлеживаются дома, а не сидят в марлевой повязке в своем кабинете и не пугают кашлем всех входящих коллег.       Я даже подумала о том, чтобы принести Волжак чаю с лимоном, но потом решила, что ей больше подойдет чеснок. Может, ввести ей чесночный сок внутривенно? Глядишь, и та нечистая сила, что сидит в ней, выйдет, и она станет милой. А если зашлифовать это деревянным колом и серебряными пулями…       Додумать мне не удалось — Волжак выползла из своего кабинета с красными болезненными глазами и прохрипела:       — Ирина Николаевна, я на встречу, в офис сегодня не вернусь. На сотовый звонить только в крайних случаях. Все понятно?       — Да, — кивнула я, понимая, что у нее явно температура. На лбу женщины была видна испарина. — Екатерина Александровна, может, вам домой? У вас, кажется, температура, — не выдержала я.       Волжак посмотрела на меня задумчиво, потом цокнула языком и покачала головой:       — Во-первых, это не ваша забота, Ирина Николаевна. Не вы мой руководитель. А во-вторых, болеть некогда. Работать нужно. Вас, кстати, это тоже касается. Поменьше в соцсетях, побольше в делах, — сказав это, она вышла из приемной.       Сука.

***

      Странная штука жизнь. Никогда не знаешь, каким будет ее следующий сюрприз. Мой сюрприз состоял в том, что мне нужно было поехать к Волжак домой. Ну, не просто к ней домой в гости, а по работе, но все равно.       Она все-таки свалилась с простудой, да так, что не смогла даже прийти в офис. Поэтому позвонила мне и сказала, чтобы я после рабочего дня привезла ей документы, которые необходимо срочно подписать. Только я начала представлять себе ее квартиру, еще не положив трубку, как Волжак снова все испортила — приказала оставить бумаги у консьержа.       Завершив весьма непыльную работу, я отправилась в «логово зверя». Ну, ушла я на полчаса раньше, конечно. А что? Я же по работе еду. Не личное же мне время тратить на Волжак. Личное — я готова тратить с ней на секс. Тем более что я уже остыла после того случая в отеле. Как оказалось, я отходчивая. Но пока Волжак болеет — секса мне не видать. Значит, и время свое я на нее тратить не собираюсь.       Я подъехала к одноподъездному дому высотой этажей в тридцать. На экране домофона нажала кнопку с изображением охраны. Послышался треск, и дверь протяжно запищала.       Я зашла внутрь, одновременно размышляя — в чем смысл охранника, если у меня даже не спросили, кто я и куда, а сразу открыли дверь? А если я грабить пришла? Или я террорист? Или любитель гадить в лифтах? Хотя, может, там сидит какой-нибудь бывший военный с металлоискателем и автоматом?       Вместо двухметрового громилы из отряда «Коммандос» я увидела бабулю, похожую на седую болонку, что сидела в небольшой комнатушке с окном. Через которое она и начала диалог:       — Здравствуй, дочка, а ты к кому?       — Здравствуйте, — как можно милее улыбнулась я. — Мне… — Черт, Волжак мне не сообщала номер своей квартиры, она же сказала оставить документы тут. — Я к знакомой. Точнее, начальнице, — поправилась я.       — Меня никто не предупреждал, — проскрипела бдительная старушка. — Все жильцы знают, что о гостях нужно предупреждать. У нас безопасность. В какую квартиру? Я должна тебя записать, — бабуля пододвинула какой-то потрепанный журнал и нацепила очки.       — Ну… Я не помню номер, — соврала я. — Но ее зовут Волжак Екатерина Александровна.       — А, так ты к Катюше? — на лице бабульки отразилась смесь понимания с узнаванием. Будто Альцгеймер ее «отпустил», и она вспомнила, кто я такая. — Она говорила, что придет ее секретарша, принесет документы. Стало быть, это ты?       — Я не секретарша, — сквозь зубы прошипела я. — Я личный ассистент.       — Ой, мне как Катюша сказала, так и повторяю. Ассистенты-шмассистенты, ничего не понимаю в этом, — махнула рукой болонка. — Давай документы, дочка, я ей передам.       Немного отойдя от называния Волжак «Катюшей», причем дважды, я ответила:       — Лучше я сама. Там очень важные бумаги. Не дай бог что потеряется — все… — преувеличенно покачала я головой. — Скажите, какая у нее квартира, я занесу сама.       — Ну… Ладно, — подумав с полминуты, сдалась бабуля. — Тридцать седьмая. Десятый этаж и налево, — указала старушка, а я, благодарно кивнув, поскакала к лифту. Мне хотелось увидеть, как живет Волжак. Может, это хоть немного прольет свет на ее личность. Ведь дом — отражение внутреннего мира человека. Интересно, какой дом Волжак изнутри? Свечи, распорки, подвесные секс-качели? Хотя, скорее, так выглядит только одна комната. А все остальное — в стиле делового минимализма.       Я, попереминавшись с ноги на ногу пару минут, нажала на звонок. Спустя несколько секунд услышала шаги. И когда я уже нервничала настолько, что успела пожалеть о том, что вообще решила заявиться к Волжак лично, дверь открылась.